Текст книги "Звезда"

В ходе подготовки в Звездном городке Москаленко познакомился со многими интересными людьми.

Ему, например, особенно импонировал Сергей Константинович Крикалев – глава отряда Авиакосмических войск. Он уже побывал на станции «Мир» и участвовал в первом пилотируемом полете «Бурана» в качестве гражданского специалиста. Потом перешел в АКВ, его попросили возглавить военный отряд – была идея, что опытный гражданский космонавт справится с группой бывших офицеров ВВС лучше, чем их коллега. И Крикалев справлялся блестяще. Москаленко видел, что Сергей Константинович – настоящий «зубр» во всем, что касается космоса. А кроме того – прекрасный спортсмен, пилот экстра-класса, полиглот. При этом Крикалев никогда не кичился, не изображал перед подопечными какого-то особенного гения, которому одному только доступна наука полета в космос. Хвалил, когда мог похвалить. Ругал, когда был повод отругать. Решал по мере необходимости и житейские проблемы, возникающие у слушателей Отряда. Однако всегда соблюдал дистанцию, показывая, что он всё-таки начальник и по статусу не может вести себя панибратски с нижестоящими чинами. А то появятся любимчики, закадычные друзья и – пиши пропало, ровные отношения между всеми сменятся перетягиванием каната, и заложником в этой борьбе станет он сам, Крикалев. Словом, идеальный командир.

Вообще было очень интересно учиться и жить в городке, где живут и работают такие знаменитости. Действующие космонавты приезжали сюда часто, трудились на тренажерах, проходили положенные тесты. Периодически устраивались небольшие конференции, на которых члены и слушатели Отряда обсуждали с учеными перспективы лунной и марсианской программ, приводили свои расчеты, спорили до хрипоты о «весах» и «энергетике». Именно на конференциях Москаленко впервые услышал, что Марс – это не столь отдаленная цель, как полагают дилетанты и американцы. Собрать блоки межпланетного корабля на орбите с использованием ракеты «Энергия» можно хоть завтра, однако есть серьезная проблема: советский космонавт еще ни разу не был на поверхности чужой планеты. Значит, нужно сначала слетать на Луну, но пока к этому не были готовы. Хоть тресни, а не были готовы! Чудеса случаются только в сказках, а в реальности необходимо создать специальный посадочный корабль, который способен доставить космонавта с орбиты на поверхность, а потом вернуть его обратно. И не только создать, но испытать в деле. И как раз проверенного в деле посадочного корабля у СССР не было.

Попадались среди молодых спецов и «горячие головы», которые предлагали обойтись без промежуточного полета на Луну, а сразу отправить экспедицию к Марсу. По их плану, межпланетный корабль должен был стать долгоживущей обитаемой станцией на околомарсианской орбите; три космонавта вели бы с нее наблюдения за поверхностью, а также управляли бы армией роботов, непосредственно изучающих красную планету. Станцию можно было бы снабжать, запуская к ней небольшие ракеты с грузом. План обещал большую перспективу – кроме научных данных, Советский Союз завоевывал приоритеты по целому ряду направлений, ведь на фоне такой экспедиции полет американцев на Луну выглядел бы жалкой прогулкой во дворе собственного дома. Но и этот проект не получил одобрения со стороны старших товарищей из Научно-производственного объединения «Энергия», конструкторы которого как раз и занимались проработкой элементов будущей марсианской экспедиции. Они на цифрах демонстрировали, что в целом он окажется дороже двухэтапной программы, когда сначала осуществляется высадка на Луну, а затем, после обретения опыта, – на Марс. Средства будут затрачены огромные, а результат получится сомнительным. Западные критики сразу скажут, что если высадки на красную планету не было, то и приоритеты не имеют существенного значения. Больше того, все приоритеты будут утрачены в тот самый момент, когда американский астронавт (достаточно одного!) ступит на Марс…

Таким образом, жизнь Москаленко была более чем насыщенной. И он всё больше замечал, что не успевает следить за текущими событиями, отставая от общества и эпохи. Сначала Юрий не придавал этому значения, но когда подошел к концу второй год обучения в Звездном, он забеспокоился. Командование тянуло с решением о переводе слушателей в число космонавтов, пошли разговоры о том, что грядет новая реформа и структуру Отряда будут менять, отдавая большую часть вакансий гражданским специалистам. Москаленко не сомневался в том, что может стать прекрасным космонавтом, но теперь от него совсем ничего не зависело, и он мог оказаться за воротами Центра подготовки в любой момент и без объяснения причин. Такое в Отряде случалось. Редко, но случалось. И отчисленный кандидат потом долго и мучительно пытался сообразить, что же пошло не так. А Москаленко понимал, что окажись он в такой ситуации, за воротами, то будет выброшен не просто из Отряда, а за борт самой жизни – у него почти совсем не было привязанностей в большом мире, а жить без привязанностей и цели, поднявшись однажды на самую вершину, казалось нелепым. А действительно – зачем тогда жить?..

И снова судьба (или нечто большее, чем просто судьба?) оказалась к нему милостива. В течение нескольких дней с ним произошли события, которые изменили жизнь Юрия в гораздо большей степени, чем даже зачисление в Отряд космонавтов.

26

Брат Сергей служил в столичном ГУВД и дослужился уже до звания майора, заняв должность заместителя начальника Отдела по борьбе с преступностью в области частного предпринимательства и торговли. Зарабатывал он очень неплохо – согласно указу, принятому четыре года назад, за выявление нарушений в экономической сфере всем сотрудникам полагались значительные премиальные, размер которых напрямую зависел от суммы выявленных хищений. Однажды группе Сергея Москаленко крупно повезло – они выяснили, что под прикрытием одной из государственных компаний, которую возглавлял некто Чубайс, осуществляются довольно запутанные аферы с перепродажей высокооктанового бензина, который шел на бумаге под видом нефти-сырца из Чечено-Ингушетии. Два года ушло на то, чтобы внедрить агента, вскрыть все схемы, взять банду Чубайса с поличным и отправить ее под суд. Оказалось, что там воровали не миллионами даже, а миллиардами. При этом деньги сразу переводились во Внешторгбанк, где орудовали подельники Чубайса, а там уже – на счета в Швейцарию. Когда установили размер возвращенных в казну средств, то в Счетной комиссии прослезились от зависти: всем сотрудникам Отдела после получения премиальных впору самим было становиться миллионерами. Заплатили действительно очень щедро – Сергей купил огромную квартиру в жилом комплексе «БАМ», ближе к центру, поменял машину, хорошо отдохнул в Греции и, вернувшись, снова окунулся в работу. Не мог он без работы и получал чистое искреннее удовольствие, хватая всяческих ловкачей, которые пытались разорить Родину, набив карманы за государственный счет. Сейчас он занимался изготовителями «левого» спирта, но, пока идет дело, не посвящал младшего брата в подробности, строго помня заветы оперативного работника: утечка секретной информации может произойти где угодно и как угодно, при всей любви и доверии лучше перестраховаться.

В первый год Юрий навешал брата редко, на второй год – чаще, поскольку освоил ритм Отряда и научился выкраивать больше свободного времени. Обычно, по выходным дням, они брали десятилитровую бочку чешского или немецкого пива, сыр, ветчину, садились в «кинозале» (так называл Сергей вторую по размерам комнату в своей шестикомнатной квартире), напротив огромного, во всю стену, панельного телевизора «Разноцветье» польского производства, и начинали смотреть фильмы – часами, подряд, как в старые добрые времена, когда отец купил им видеомагнитофон. Беседовали, конечно. О том, как оно всё идет. Рассказывали друг другу смешные истории из своей жизни. Обменивались мнениями о телеведущих и участницах конкурса «Девушка Советский Союз». О прошлом почти не говорили – мало их что связывало в прошлом. Только однажды, во время очередной трансляции отборочных туров «Девушки», Юрий разглядел в жюри очень важного, но мало изменившегося Веньку Бейшана. Вспомнили его, посмеялись, поудивлялись его пронырливости – надо же, до «девушек» добрался! И это был единственный разговор о прошлом за всё время! Даже на могилу отца и к матери на дачу ездили без лишних обсуждений.

Смотрели в основном современные советские сериалы – очень их Сергей любил. Отдельные серии показывали по будним дням, вечерами, когда майор был на службе, а потому он просто записывал трансляцию на лазерный диск, и, собрав записи за месяц, наслаждался на полную катушку. Было очень много сериалов о работе милиции (самый популярный – «Убойный отдел», который делало ленинградское телевидение), но как раз ими Сергей пренебрегал, отдавая предпочтение более свободной тематике. Например, он просто обожал сериал «Бригада» о молодых ветеранах Иракского Броска, которые, демобилизовавшись, вернулись в родной город и организовали строительную кооперативную бригаду, чтобы дать жителям дешевое хорошее жилье и назвать новую улицу именем погибшего в Ираке боевого товарища. У них, разумеется, тут же появились недоброжелатели в лице местных чиновников и недобросовестных конкурентов.

Другой сериал, который Юрий смотрел вместе с Сергеем, назывался «Потерянный остров». Летела себе группа советских туристов, возвращалась из Австралии, и вдруг самолет потерпел катастрофу – в результате почти пятьдесят человек оказались на необитаемом острове, по которому бродит какое-то огромное, но невидимое существо, убивающее людей. Потом вдруг появились посторонние товарищи, пытавшиеся выдать себя за таких же туристов, но оказавшиеся враждебно настроенными местными жителями. Потом выяснилось, что остров – это не совсем остров, а искусственное сооружение, пронизанное туннелями, полигон, на котором очень давно, в конце пятидесятых, американская военщина разрабатывала оружие принципиально нового типа. Что это за оружие, авторы сериала пока скрывали, а потому мнения братьев разделились: Сергей считал, что это особый вирус избирательного действия, а Юрий, который был более начитан, утверждал, что, скорее всего, Пентагон разработал микророботов, невидимых невооруженным глазом, но весьма смертоносных. Похоже, это оружие поубивало экспериментаторов, а местные жители, маскирующиеся под туристов, появились на «потерянном» острове позднее и научились использовать фантастическое оружие в своих интересах.

Третий сериал, любимый Сергеем, был уже совершенной фантастикой. Он назывался «Сталкеры: Темная зона» и снимался по мотивам старого романа Аркадия и Бориса Стругацких «Пикник на обочине». Здесь сюжет тоже был достаточно необычен. Где-то в Канаде существует город, который подвергся нашествию загадочных инопланетян. После нашествия образовалась Зона – странное и очень мрачное место, в котором невозможно жить, потому что осталась система ловушек, познать которую землянам не дано. В то же время в Зоне находится большое количество ценных артефактов, за которыми охотятся наемники «сталкеры». Они всё время ходят по лезвию бритвы, имеют проблемы с полицией, от такой гнилой жизни пьют и бедокурят. Но при этом они, словно космонавты, каждый божий день встречаются с Неведомым, пробираясь сквозь кордоны в Зону и возвращаясь назад, таща на плечах мешок с очередным изделием чуждой цивилизации. И это захватывало. Неудивительно, что сериал о «сталкерах» пользовался успехом не только в СССР, но и на Западе.

– Как они так быстро хорошие телефильмы научились снимать? – удивлялся Юрий. – А главное – умные, с отличными актерами…

– Чего это быстро? – возразил Сергей. – Какая школа была, какие люди за спинами новых стоят! А «Семнадцать мгновений весны»? А «Место встречи изменить нельзя»? Это что – на Западе снимали? Нет, дорогой, если такая школа за спиной, снимать хуже просто нельзя!

Однако в тот душный летний вечер, когда Юрий познакомился с Павлом Кошкиным, накопленных серий «Бригады», «Острова» и «Сталкеров» оказалось совсем немного, а потому братья просмотрели их быстро, не успев прикончить и трех литров пива.

Традиционно перед телевизионными каникулами (а все создатели сериалов уходили на летние каникулы) показывали серии, которые настраивали на лирический лад. Вот и на этот раз Рэд Шухарт, главный герой «Сталкеров», вернулся домой после очередной тюремной отсидки, побыл немного в кругу семьи, получил предложение от «коллег» принять участие в очередном походе в Зону и лирически задумался, на кой ляд ему это всё сдалось. Постоянным зрителям, впрочем, было уже понятно, что в следующем цикле серий Шухарт примет-таки предложение и пойдет в Зону, но до этого цикла нужно было еще дожить.

После того, как прошли заключительные титры, Сергей выключил свой лазерный «видик» и еще прогулялся по телеканалам, пользуясь «баклушей», – пультом дистанционного управления.

На первом канале демонстрировали фильм о подготовке к празднованию восьмидесятилетия Великого Октября. В частности, рассказывалось о работе над четырехсерийным крупнобюджетным фильмом «Пламя», который снимали братья Михалковы и который должен был стать главным событием киногода, поскольку к его созданию подключились крупнейшие студии мира.

Второй канал показывал довольно глупую передачу для женщин, в которой опытные домохозяйки делились секретами своей кухни. Вел передачу малоизвестный актер Филипп Киркоров, державшийся в кадре очень неуверенно.

Третий канал всю сетку вещания отводил под научно-популярные фильмы – снималось их сейчас очень много, и порой было что посмотреть, но сегодня шел фильм о каменном веке, и, взглянув на Юрия, Сергей нажал кнопку.

По четвертому каналу транслировали переводной телерепортаж о знатном советском пэре Борисе Березовском. Бывший профессор математики, поверив в новую экономическую политику, покинул кафедру и отказался от партийного билета, чтобы дать каждому советскому гражданину личный автомобиль. За десять лет его заводы выпустили двенадцать миллионов дешевых семейных автомобилей модели «Береза-1» и «Береза-2» и около ста тысяч машин представительского класса «Революция-Б». Благодаря программе «Народный автомобиль», пэр Березовский стал одним из богатейших деловаров Европы.

Все это корреспондент британского канала Би-Би-Си выпалил скороговоркой, а потом пошли кадры чистеньких заводских цехов. Еще через секунду на экране появилась круглая и курносая, но при этом чрезвычайно фотогеничная физиономия молодого рабочего из сборочного цеха.

«Как вы думаете, почему господин Березовский при всем его богатстве остается в СССР? – спросил корреспондент. – Почему бы ему не переехать в Европу, в Лондон, например? Очень многие богачи предпочитают жить в Лондоне…»

«Я думаю, потому, – отвечал рабочий жизнерадостно, – что товарищ Березовский работает не только на себя, но на нас. Для всей нашей страны. Для него благосостояние советских людей – не пустой звук…»

Сергей повертел пульт, но на другой канал переключаться не стал. «Короткометражки» западных каналов, которые НТВ показывало в промежутках между фильмами, обычно не продолжались больше пятнадцати минут, и был шанс дождаться чего-нибудь интересного. Он только сделал потише и вновь повернулся к брату. Лирическое настроение требовало выхода, и Сергей спросил:

– Когда жениться собираешься?

Юрий хлебнул пива и ответил со смешком:

– Только после тебя!

– Ну у меня-то есть, ты знаешь. Думаю, в сентябре свадьбу сыграем.

Юрий действительно знал, что у старшего брата есть зазноба – молодая вдова с ребенком. Муж ее работал оперативником и был убит при исполнении. Сергей с ней встречался уже целый год и пару раз предлагал заехать в загс, но вдова почему-то колебалась. Подумав, Юрий признал, что понимает ее: пенсии за погибшего мужа ей хватало с избытком, а идея второй раз выйти замуж за милиционера, который завтра может погибнуть в схватке с бандитами, вряд ли приводила в восторг. И всё же, болея за брата, Юрий надеялся, что когда-нибудь она примет решение и в один прекрасный день ответит согласием на предложение руки и сердца.

– Ну и? – настаивал брат. – Я слышал, у вас в Звездном очень-таки симпатичные девушки есть.

Юрий легкомысленно пожал плечами:

– Симпатичные есть. Зачем же сразу жениться?

– Возраст потому что, – сказал Сергей. – В возраст ты входишь, дорогой. Если до тридцати не женишься, коситься начнут. Да и жалко – такой конкретный парень без женской руки пропадает.

– А что, обязательно женскую руку иметь над собой?

– Без женской руки мужчина перестает ценить жизнь, – важно заявил старший брат. – В космос лететь хочешь? То-то! Никто тебя не отпустит в космос холостяком. Как и беспартийным. Если уж мужик к тридцати годам с таким несложным делом, как женитьба, не справился, то нечего ему дорогую технику доверять.

Юрий засмеялся:

– Простые у вас, у народа, всё-таки представления о космонавтике.

– Простые, – согласился Сергей. – Думаю, у тех, кто будет тебя в полет определять, они будут еще проще. Беспартийный? Неженат? Подождем. Так что, подумай. Приглядись к девчонкам…

Тут грянул звонок домашнего телефона, и старший брат со вздохом встал и вышел в соседнюю комнату. Он всегда так делал, чтобы Юрий случайно, против своей воли, не подслушал важный рабочий разговор.

Вернулся хмурым. Сообщил скупо:

– Вызывают. Опять у них геморрой образовался. Без меня никак. Вернусь только завтра. Посиди, если хочешь. Или прогуляйся.

Юрий поскучнел, но перечить не стал: работа есть работа.

Когда Сергей уехал, Юрий посидел у открытого окна, выпил еще пива. И подумал: а почему бы действительно не прогуляться?

Он надел свой гражданский костюм, спустился из квартиры во двор и, обходя машины, попал в самую гущу мальчишеской свалки.

Дрались четверо. Точнее, трое избивали одного – мелкого и белобрысого. Казалось бы, шансы неравны, но мелкий и белобрысый оказался парень не промах: ловко уворачивался и сам наносил удары.

– Ну-ка, пацаны, прекратили!

В два движения Москаленко развел драчунов.

– Кошак подлый! – орал один из троицы нападавших, отличавшийся расквашенным носом.

– Стоп! – гаркнул Москаленко. – Что не поделили?

– Пусть уйдет! – орал расквашенный нос.

– Сами пошли, – отозвался мелкий и белобрысый.

При появлении взрослого он сразу остановился, отодвинулся, спрятав руки в карманы. Смотрел прямо и с вызовом. Хотя выглядел смешно – как задиристый воробей. Трое успели подбить ему глаз и раскровянить губы, но, похоже, это его не слишком трогало.

– Это наш дом! Наш двор! – затараторил расквашенный нос. – А он! Кошак проклятый! И отец у него – алкаш!

– Ладно-ладно, – отозвался мелкий и белобрысый. – Видали, – и сплюнул под ноги.

– Молодые люди, – сказал Юрий, сообразив, что к разуму тут взывать бесполезно, – а вас в школе не учили, что втроем на одного нападать нельзя? Что это плохо?

Это замечание смутило троицу.

– Никто Кошака не звал, – пробурчал расквашенный нос.

– Пусть нападают, – вмешался вдруг мелкий и белобрысый. – Все получите, ясно?

– Ты где живешь? – спросил его Москаленко.

– Вам какое дело? – нагрубил мелкий.

– Я тебя провожу, – сказал Юрий. – А вы, молодые люди, идите и подумайте над своим поведением. Пионеры ведь, небось? Куда только пионерская организация смотрит? – он вздохнул.

– Мы-то пионеры, – признал расквашенный нос. – А вы кто?

– А я космонавт, – просто ответил Москаленко.

Пацаны притихли, уставились с недоверием.

– Не врете? – протянул мелкий.

Юрий вытащил свое удостоверение, но раскрывать «корочки» не стал – всё было видно по обложке. Вещественное доказательство принадлежности Москаленко к Отряду космонавтов произвело впечатление. Задиристые подростки сразу утратили пыл и отошли, перешептываясь.

– Пойдем, – сказал Юрий мелкому. – Кстати, как тебя зовут?

– Павел, – представился тот и шмыгнул носом.

– А фамилия?

– Кошкин.

Мелкий тут же насупился, ожидая, видимо, насмешки, но Юрий давно вышел из того возраста, чтобы иронизировать над фамилиями.

– Хорошая фамилия, – сказал он. – Благородная. Так звали конструктора лучшего танка в истории. «Т-34». Слышал?

– Ага, – Павел явно смягчился по отношению к взрослому. – А они дураки не верят.

– Что?

– Что так звали конструктора.

– А ты не родственник?

– Нет, – Павел помотал головой. – Но я всё равно горжусь.

Они пошли вместе, и Москаленко заметил:

– Отделали тебя. Больно? Может, в аптеку заглянем?

– Да нет, – Павел махнул рукой и впервые улыбнулся. – Я же Кошкин. На мне всё, как на кошке, заживает.

– Хочешь тогда мороженого купим?

Павел покосился с подозрением:

– А чего это дядя космонавт хочет мне мороженого купить?

– Хочет и всё. Кстати, меня Юрий зовут.

– Как Гагарина?

– Ага.

– Здорово!

– Сам знаю.

– А ты… вы, дядя Юра, куда уже летали?

Москаленко засмеялся:

– Пока еще никуда.

– Как это? Вы же космонавт! – в голосе Павла послышалось разочарование.

– Видишь ли, Павел, космонавты разные бывают. Есть космонавты, которые учатся. Я именно такой космонавт. Меня готовят к полету. Но когда-нибудь я обязательно полечу, – пообещал Юрий. – Следи за новостями!

– Ясно, – сказал Павел и снова повеселел. – Дядя Юра, а какие космические корабли бывают?

Они остановились у большого и яркого павильона, торгующего мороженым и прохладительными напитками. Москаленко купил юному собеседнику мороженого с вишневым соком, а себе – бутылку кваса. Двинулись дальше через сквер.

– Корабли тоже разные бывают, – отвечал на заданный вопрос Москаленко. – У нас есть корабль «Союз». Он позволяет летать на орбиту и к Луне. На нем могут летать три космонавта. Есть корабль «Буран». Он летает только на орбиту, потому что очень тяжелый. На нем можно разместить шесть человек экипажа и еще десять – в грузовом отсеке. Но прокормить такую ораву на орбите сложно, поэтому обычно летает не больше пяти-шести человек. У американцев есть космический корабль «Спейс Шаттл». Он похож на «Буран», но на самом деле это очень разные корабли. «Спейс Шаттл» может возить на орбиту семь человек. И это всё. Других космических кораблей у человечества нет.

– А я думал больше! – удивлялся Павел. – А военные корабли бывают?

– Ничего не слышал о таких, – признался Москаленко с улыбкой.

– А я вот слышал! – Павел тут же надулся от гордости. – И даже название знаю. «Звезда» называется.

– Это откуда же? – с иронией поинтересовался Юрий. – У тебя отец – шпион?

Очевидно, он допустил ошибку, упомянув об отце. Мальчишка сразу сник, перестал улыбаться, да и к мороженому утратил видимый интерес. Пошли молча. Москаленко лихорадочно соображал, как снова развеселить и заинтересовать парня. Очень его было жалко – этого растрепанного задиристого воробья, которого, похоже, жизнь попинала куда больнее, чем Юрия в свое время.

– А я ведь совсем этого района не знаю, – сказал он, чувствуя, что пауза затягивается, а пропасть отчуждения растет. – Мой брат старший переехал сюда недавно. Вроде, здесь неплохо жить-то?

– По-разному, – уклончиво отозвался Павел. – У кого бабок много, те живут.

Москаленко сразу понял, что его опять затягивает в опасную зону, но важный момент был обязан выяснить.

– Я, честно говоря, уже и заблудился. Тут, смотрю, магазины сплошные. А куда мы идем?

– Не бойтесь, – серьезно сказал Павел. – Не заведу. В приют мы идем.

– В приют?

Кажется, Москаленко начал понимать, почему Павел так себя ведет. Он детдомовец? Вроде, непохож. Видели мы детдомовских. Да и «расквашенный нос» что-то про отца кричал.

– Есть тут приют, – нехотя сказал Павел. – Имени Корчака. Туда всегда прийти можно, если домой лень.

О такой форме воспитательного процесса Москаленко слышал впервые. И, конечно же, заинтересовался.

– А мне с тобой можно? Или туда только молодых людей пускают?

– Можно, – буркнул Павел. – Рады будут познакомиться. Вы ж космонавт!

Они свернули с прогретого солнцем бульвара в переулок и вышли к невысокой кованой ограде. За ней Москаленко увидел большой красивый дом, построенный в современном стиле со стеклянным фасадом. Рядом с домом располагалась обширная игровая площадка, на которой сейчас резвилась стайка девочек в спортивных костюмах. Юрий с Павлом приблизились к проходной. Там сидел здоровый усатый парень в полевой форме десантника ВДВ, но без знаков различия – читал журнал «Наука и жизнь». При появлении визитеров он отложил журнал и встал в проходе.

– Так-так, – сказал он, улыбаясь. – Павел Кошкин. Рад видеть. Проходи. А вы кто, товарищ?

Пришлось Москаленко снова лезть за «корочками».

– Старший лейтенант Москаленко. Отряд космонавтов Авиакосмических войск.

– Уважаю, – сказал охранник, изучив удостоверение. – Военный билет тоже должен быть?

Юрий удивился, но билет достал и показал.

– Строго тут у вас.

– А как же? – сказал охранник, внимательно изучая билет. – С детьми работаем. Вы в гости? К кому?

– Ко мне он в гости, – вмешался Павел.

– Хорошо, – охранник вернул документы и посторонился: – Добро пожаловать, старший лейтенант. У нас космонавты часто бывают. Присоединяйтесь. Ребятам интересно послушать.

– Спасибо, – сказал Москаленко и, не удержавшись, съязвил: – Я обязательно воспользуюсь вашим любезным предложением.

Охранник нисколько не обиделся, а улыбнулся еще шире и даже подмигнул.

Юрий и Павел вошли на территорию «приюта».

– Он нормальный, – заступился за охранника Павел, когда они уже подходили к главному корпусу. – А строгий, потому что инвалид. У него ноги на самом деле нет. Правой. В Ираке потерял. На мине. Страдает очень. Потому и в строгости держит.

– Вот как? – спросил Москаленко, но сочувствием к охраннику почему-то совсем не проникся.

Еще несколько шагов, вращающаяся стеклянная дверь, и Юрий с Павлом оказались в холле, который более приличествовал бы какому-нибудь очень роскошному и очень дорогому отелю для интуристов. На входе, за стойкой, заваленной детскими иллюстрированными журналами, сидела симпатичная стройная девушка с ярко-рыжей копной волос, одетая очень просто – в джинсы и майку. Майка, правда, оказалась не абы что, а фирменной – спереди на ней был изображен плюшевый медвежонок, которого окружала надпись: «Приют для несовершеннолетних имени Януша Корчака». Еще на стойке имелась табличка «Старший воспитатель приюта Надежда Арсенева».

– Здравствуйте, Надежда! – сказал Павел. – Вот космонавта привел.

Москаленко присмотрелся к «старшему воспитателю». И не поверил своим глазам:

– Надька?

– Юра?!

Когда первое потрясение прошло, Надька (какая тебе Надька? Надежда!) засуетилась и позвала пить чай в помещение за стойкой. Однако разглядела опухшую губу и синяк под глазом у Павла и тут же переменила планы. Юрий на некоторое время был забыт, на свет извлечена аптечка, а самого Павла потащили к умывальникам, в душевую комнату первого этажа.

– Ох ты, горе горемычное, Паша, опять тебя угораздило подраться! – причитала Надежда.

Задиристый воробей как-то сразу растерял всю свою задиристость и теперь выглядел обычным малышом с глазами на мокром месте. Но его быстро отмыли, причесали, подлечили, поменяли грязную рубашку на свободную майку с фирменным медвежонком, и, вынеся всё это, он стал похож на человека.

– Теперь быстро в столовую, – распорядилась Надежда. – Ираклий тебя накормит.

– Да не хочу я! – уперся Павел. – Меня дядя Юра мороженым угостил.

Надежда обдала Москаленко презрительным взглядом:

– Балуем детей?

– Я не хотел, – быстро сказал Юрий, но тут он перехватил презрительный взгляд Кошака, и так же быстро поправился: – Точнее, хотел, но я же не знал! Можно же детям мороженое?!

– Ну ладно, – смягчилась Надежда. – Всё равно иди, Павел. Даже слушать ничего не хочу! Тебе понравится, отвечаю. Сегодня курочка с овощами. И фрукты не забудь взять. Совсем отощал, а туда же!

Ворча и косясь, Павел ушел в столовую.

– Ну вот, – Надежда вздохнула с облегчением. – Теперь можно и чаю попить.

Они вернулись в холл, к стойке, и Надежда включила электрический чайник, который вместе с другим кухонным оборудованием и чайными принадлежностями, был спрятан в небольшом помещении, вроде кладовки.

Юрий разглядывал Надежду и отказывался верить своим глазам. Ведь он когда-то ее и за человека не считал. Одноклассница, толстенькая, некрасивая, веснушчатая – куда что девалось? Сегодня перед ним предстала молодая женщина с правильными формами, подтянутая, энергичная и, похоже, отлично знающая себе цену.

– Рассказывай, – сразу же потребовала она. – Как твои дела? Где работаешь? И вправду, что ли, космонавтом? Реализовал мечту?

Москаленко даже растерялся от такого напора.

– Да, – сказал он. – Реализовал. Космонавт я теперь.

– Здорово! – одобрила Надежда. – У нас часто космонавты бывают. Гречко. Ты с ним знаком?

– Знаком немного.

– Любит он с детьми общаться. Настоящий педагог. А ты как? Выступишь с лекцией?

– Ну, если надо… У начальства разрешения спрошу.

Москаленко мямлил, потому что всё еще не верил, что перед ним та самая Надька. Нелегко было привыкнуть.

– Спроси, – Надежда тряхнула головой, и внутри у Юрия всё забурлило от вида ее свободно распущенных ярко-рыжих и словно светящихся волос. – Ты уже летал?

– В каком смысле? – тупо спросил он, не в силах отвести глаз от этого янтарного свечения.

– В космос летал?

– Нет еще. Но еще полечу. А вообще я летаю много. На самолетах. Люблю летать.

Переход к знакомой теме приободрил Юрия. И он решил, что самое время перехватить инициативу:

– А ты-то? Ты-то как? Ты как здесь оказалась? Старший воспитатель! Приют имени Корчака! Я даже в первый раз о таком заведении услышал. Да ты же не собиралась никогда детей воспитывать. Ты же за пэра богатого собиралась выйти!

– Дура была, – призналась Надежда без малейшего смущения. – Все мы по молодости дуры. Но время учит. Маринка выскочила за пэра – теперь воет. Он из нее домохозяйку сделал, никакой личной жизни!

Так, под чайную церемонию, завязался разговор. Надежда не жеманилась, рассказывала о себе честно и прямо, как старому другу. Выяснилось, что сначала она никак не могла себя найти, поступала туда-сюда, везде провалилась, хотела пойти в секретарши в частную фирму, но подруга ее отговорила и предложила устроиться на правах ученицы в программу Дольто.

– Что такое Дольто? – спросил Москаленко, со стыдом осознавая свою безграмотность.

– Не что такое, а кто такая, – назидательно поправила Надежда. – Француаза Дольто. Она разработала новую педагогическую систему. Но нигде в мире ее даже не пытались реализовать. Только у нас. Потому что мы воспитываем нового человека. А такое воспитание требует новых методов. Жизнь сейчас стала неоднозначная, соблазнов много. Да и родители все сплошь загнанные, не до детей. А ребенку, любому, внимание и забота требуются. И место, куда он может на время сбежать и где найдет убежище. Место, откуда его никогда не прогонят. Таким местом и стали наши приюты. Здесь он может отдохнуть и от школы, и от родителей. Здесь его всегда накормят. Всегда полечат. Всегда дадут комнату. У нас есть хороший сетевой центр с электронными играми. Свой кинотеатр. Свои спортивные залы. Свой бассейн. Хорошая библиотека. Всё, что захочешь… Жаль, в наше время такого не было.