Текст книги "Как начать думать в понедельник и не перестать во вторник"

Давайте вернемся к задачке о теннисной ракетке и мячике и иллюзии Мюллера – Лайера. На канале FreshLife28 в обсуждении под видео с этой задачей можно было увидеть, что некоторые комментаторы, чья деятельность, скорее всего, связана с математикой, решили ее автоматически. Почему? Потому, что у них был соответствующий опыт. Их обезьяна была обучена. Это вовсе не означает, что они не подвержены другим когнитивным искажениям, но конкретно в этой сфере они были профессионалами – возможно, их работа была каким-то образом связана с математикой. В то время как большинство людей сразу ответит: «Мячик стоит 10 рублей, тут и думать нечего», профессионал насторожится: «Нет, что-то тут не так». Он, может быть, даже не отдает себе отчета, что именно его смущает. Вот ощущение «что-то тут не так» – это обученная обезьяна. Человек в свое время научил свою обезьяну, и она чувствует подвох.

То же самое касается людей, которые видят, что линии в иллюзии Мюллера – Лайера одинаковые, и стрелки на концах не сбивают их с толку. Как правило, это дизайнеры или архитекторы: люди, связанные долгом профессии с необходимостью отслеживать такие визуальные искажения. Их обезьяна обучена видеть такие иллюзии.

Кстати, математики при этом могут видеть, что линии в иллюзии Мюллера – Лайера разные, а дизайнеры, не задумываясь, ответят, что мячик стоит 10 рублей. И это нормально.

Глава 11. Кому верить в XXI веке. Авторитеты

Вопрос доверия Мнение большинства • «Белые вороны» в обществе • Эффект ореола • Эффект Фрэнка

Прежде чем я продолжу рассказ о базовых и прочих когнитивных искажениях, стоит поднять вопрос о том, кому же верить в XXI веке. Возможно, что прошлые главы ввели вас в ступор. Кажется, что все страшно и запутанно. И именно в XXI веке – я особо на этом заострю внимание – то, кому верить, является решающим фактором.

Положение усугубляется еще одним фактором: те, кто хочет, чтобы вы им поверили, хорошо изучили поведенческую экономику и когнитивные искажения. Но верить им нельзя! Именно из-за таких людей очень часто вы не можете найти правильный метод похудения, начать свой бизнес, решить какие-то свои проблемы, покупаете абсолютно ненужные вам вещи… Продолжать этот список можно до бесконечности.

В первых главах я говорил, что существуют базовые когнитивные искажения, изучить которые надо в первую очередь по одной простой причине: если вы им подвержены, то об остальных говорить смысла нет, вы их не воспримете и будете настойчиво их отвергать.

Из предыдущей главы о том, как стать профессионалом, вы знаете, что если вы хороший специалист в какой-то области, то ваша Система 1, или ваша внутренняя обезьяна, вам подсовывает более-менее квалифицированные решения совершенно спонтанно. С помощью Системы 2 вы выбираете из них оптимальные, и, в общем-то, вы в выигрыше. Но что делать в том случае, если вам надо решить вопрос в сфере, в которой вы не специалист? Разумеется, придется искать информацию и принимать решения исходя из нее. И тут вас опять поджидают различного рода методики вешанья вам лапши на уши при помощи стандартных когнитивных искажений, которым подвержен ваш мозг. Теперь, собственно, берем быка за рога: кому же верить в XXI веке?

Итак, мы живем в каком-то информационном поле, и благодаря ему якоря будут всегда. У нас будут убеждения по всем вопросам, даже если мы в них не специалисты. Причину вы знаете – невозможно отключить Систему 1. Обезьянка будет старательно складывать все, что найдет в любых источниках, в матрицу картины мира. Отличить вымысел от реальности обезьяна не может, это может только человек. Если неандертальцу показать кино «Железный человек», он будет уверен, что тот летает по-настоящему. Потому что его обезьяна это видела, а его человек разумный не в курсе, что такое кино, хромакей и спецэффекты. Мы знаем, что у нас есть якоря, и понимаем, что слепо доверять обезьяне нельзя, и придется кому-то верить – будем называть этот источник информации авторитетом.

Разумеется, источников море. Для кого-то телевизор и программа Елены Малышевой – это авторитетный источник, для кого-то и статьи из PubMed не всегда убедительны. Мы будем ковыряться в интернете, в справочниках, в крайнем случае совещаться с себе подобными. Но что же нас здесь поджидает? Поехали!

Первая ловушка – это группа когнитивных искажений, которые я называю конформизмом (conformis). Они берут начало из нашего далекого прошлого, а значит, снова – привет, этология! Суть их в том, что испокон веков мы привыкли жить в стае, и поэтому, находясь в стае, нам присущи некие модели поведения, в том числе при принятии решения, при оценке какой-то информации. Такие модели называются общим словом «конформизм».

Иными словами, во время какого-либо обсуждения в группе таких же заинтересованных в получении результата или новой информации людей мы склонны разделять то мнение, которое поддерживает большинство людей нашей социальной группы. При этом совершенно неважно, верное это мнение или нет. Когда мы попытаемся разобраться в вопросе, решение, принятое большинством, повлияет на наше мнение кардинально, даже если мы уверены, что что-то тут не так.

Насколько кардинально? До 75 %!

В 1951 году Соломон Аш провел знаменитый эксперимент. Он собрал небольшую группу людей, в которой настоящим испытуемым был только один человек, а остальные полдюжины были «подсадными утками». Ученый демонстрировал группе по две карточки: на одной была нарисована одна линия, а на другой – три линии разной длины. Необходимо было определить, какая линия со второй карточки той же длины, что и линия на первой карточке. И все подсадные участники, начиная со второго или третьего задания (всего было порядка двух десятков пар карточек вроде тех, что вы видите на рисунке), говорили заведомо неправильный ответ.

Около 75 % испытуемых повторяли неверный ответ за большинством. Если же один или два из подсадных говорили верный ответ (их заранее инструктировали иногда отвечать правильно), испытуемые в 4 раза реже соглашались под действием конформизма с ошибочным вариантом – и все равно находились те, которые принимали мнение большинства.

Причины этого феномена до сих пор изучаются. Лично я согласен с теми учеными, которые объясняют такое поведение при помощи моей любимой этологии. В любой стае индивид, который может своим поведением сорвать охоту – спугнуть добычу или, наоборот, привлечь к сородичам внимание хищников, – является источником опасности. Поэтому любое поведение, направленное против стаи, как правило, порицается, а в животном мире наказывается очень жестоко – вплоть до уничтожения «не такого, как все» члена стаи. Именно по этой причине обезьяна внутри нас создает колоссальный дискомфорт, если мы что-то говорим против:

• уверенно говорящего авторитета (альфа-самца, который накажет за неповиновение);

• большинства членов стаи (они накажут еще быстрее и еще более жестко).

Слышали выражение «белая ворона»? Он означает «не такой как все». Как правило, белую ворону всегда травят. Я не случайно опустил кавычки: белая ворона в стае – предмет постоянных гонений, слишком заметна. А как у людей обстоят дела с «белыми воронами»? Все гораздо хуже, чем просто у тех людей, которые имеют такую же внешность, как в обществе, но имеют другое мнение. Отсутствие в организме человека меланина – темного пигмента, придающего цвет нашей коже, – называется альбинизмом, а люди с альбинизмом называются альбиносами. Так вот – вспомним связь уровня интеллекта и примативности – в Танзании детей-альбиносов рубят на куски. За что? За то, что они белые вороны, причем просто физиологически. И хоть хищники теперь не так страшны, у альбиносов в Танзании мало шансов выжить из-за того, что внутренняя обезьяна местных людей не приемлет члена стаи, так сильно отличающегося от других.

По этой причине люди высокопримативные, а значит, как правило, с низким уровнем интеллекта, постоянно верят телевизору. Новостям, программе Елены Малышевой и прочим телегуру. Им верит большинство. Если посмотреть на срез пирамиды из главы об этологии, то такие люди обитают в ее нижней части. Внизу пирамиды площадь сечения, символизирующая численность социальной группы со схожим рангом, всегда больше, чем наверху. Если по телевизору сказали, что гречка и туалетная бумага может стать дефицитом, люди бегут скупать туалетную бумагу и гречку в промышленных масштабах. На человека, стоящего в очереди перед кассой с одним батоном, они будут смотреть как на… белую ворону.

Какие выводы можно сделать из знания о том, как и почему на нас влияет конформизм?

Очень тяжело искать информацию, читая разные общие тематические форумы. Почему? Потому что народу там много, все обсуждают всё. Мнения более известных членов группы, админов, модераторов и прочих автоматически начинают на нас влиять, независимо от того, правы они или нет. Одно дело, когда мы смотрим ресурс вроде 4pda, где все достаточно понятно, так как это технический форум и проверить советы того или иного гуру просто. Достаточно посмотреть, работает или нет. Другое дело, когда мы читаем медицинские форумы или юридические, где не сразу ясно, сработает совет или нет, а цена ошибки может быть высока. Не очень хорошая идея обсуждать вопросы с обывателями – они, как правило, черпают информацию из одного и того же источника – телевизора – и вряд ли слышали о якорении.

Почему при опросе свидетелей преступления или потенциальных подозреваемых опытный следователь не допускает, чтобы они перед вызовом в кабинет находились в очереди в одном помещении?

Так, может быть, обратиться к признанным авторитетам, а не говорить с себе подобными? Терпение! На сцену выходят второе и третье когнитивные искажения.

Вторым когнитивным искажением, очень сильно влияющим на понятие авторитета и смещающего принятие решения в ту или иную сторону, является эффект ореола, или гало-эффект (halo effect).

Как мы помним из главы об этологии, Система 1 научилась считывать ранговые сигналы. Это очень важно для того, чтобы определить лидера, потому что, как мы узнали из предыдущей главы, ослушаться альфа-лидера стаи чревато неприятностями. Наша внутренняя обезьяна автоматически определяет место каждого встречного и поперечного в социальной иерархии, не вступая в драку, – по ранговым признакам. В животном мире такими признаками являются размеры клыков, габариты, наличие шерсти, манера двигаться (это так называемое невербальное общение – оценка мимики и жестов; в списке рекомендуемой литературы есть книги о том, как наша обезьяна оценивает жесты, позы и мимику). Человеческая Система 1 изначально на подсознательном уровне определяет лидера по схожим сигналам: по форме челюсти, по волевому взгляду, по тому, как человек себя держит, насколько он уверенно о себе говорит и так далее. Если человек нас устраивает в качестве лидера, этот ореол положительно влияет на оценку его профессиональных качеств.

Почему так происходит? Потому что жизнь стаи – общества до появления человека разумного – зависела от способности лидера отобрать еду или победить врага. Других задач, кроме добычи пропитания, размножения, обеспечения возможности отдыха и противостояния чужакам, не было в принципе. И авторитет лидера, который считывался внутренней обезьяной, распространялся на все эти сферы жизни. А вот в XXI веке обезьяна, считывая признаки доминантного поведения человека и распространяя этот авторитет на все сферы деятельности от политики до врачевания, подставляет нас по полной программе.

В XXI веке количество знаний в каждой сфере деятельности общества выросло на порядки, все отрасли науки и производства настолько узкоспециализированны, что даже в пределах одной области специалист в одном направлении может быть абсолютным нулем в другом. Так, например, в медицине человек может быть светилом в области эндокринологии и при этом полным профаном в хирургии, не говоря уже о том, что профессор и академик кардиохирург, в отличие от студента-математика со второго курса, может ничего не понимать в дифференциальных уравнениях.

В древней стае авторитет определялся способностью отнимать еду, охотиться и драться с чужаками – то есть был един во всех сферах жизни. Других быть не могло. Ореол лидера в способности подраться с врагом распространялся и на его способность отобрать вкусный кусок у сородича – и это было правильно. А что в XXI веке? Если вы профессионал, то авторитетов в своей области вы по каким-то признакам определить сможете – вы обезьяну натренировали. А если вам необходимо решить задачу в сфере, где вы профан? Что делает обезьяна: включает механизм упрощения, которому она миллионы лет училась, то есть определяет беспрекословный авторитет по своей древней подпрограмме оценки альфа-доминанта и переносит его ореол (как и тысячи лет назад) на все его ипостаси, чем оказывает вам медвежью услугу.

Человек, который говорит убедительно и уверенно, может нести полную хрень; человек, который умеет располагать к себе людей, вполне возможно, окажется отвратительным политиком. Но наше когнитивное искажение, эффект ореола, заставляет нас, в первую же секунду сделав оценку личности человека, ему поверить. Почему за долю секунды? Вы уже знаете. Потому, что обезьяна заточена на то, чтобы не думать, а выдавать ответ мгновенно.

Особенно это хорошо работает на телевидении – грим, свет, фанфары перед промороликом кандидата… А что же в интернете? Вы же не видите мимики, позы, да и вообще самого человека! Тут эффект ореола не сработает? Опять мимо. Нашей обезьяне все равно, как упростить картину мира, главное – не думать. Сам создатель поведенческой экономики Даниэль Канеман так описал свою ошибку с эффектом ореола:

«…Когда я только начинал преподавать, я оценивал письменные экзамены студентов обычным способом: брал работы по одной и читал все ответы данного студента сразу, выставляя оценки по ходу. Затем я вычислял средний балл и переходил к следующей работе. Однажды я заметил, что мои оценки в пределах одной работы были удивительно однородны. Я начал подозревать, что дело в эффекте ореола и что оценка ответа на первый вопрос непропорционально сильно влияла на общую. Механизм был прост: если я ставил за первый ответ высокий балл, то в дальнейшем, при появлении неопределенности в ответах на следующие вопросы, я толковал ее в пользу студента. Это выглядело разумно: студент, хорошо ответивший на первый вопрос, вряд ли мог допустить во втором глупую ошибку. Однако в моем способе обнаружилась серьезная проблема. Если студент на один вопрос отвечал хорошо, а на другой плохо, то – в зависимости от порядка проверки – он получал разные оценки. Я говорил студентам, что при оценке работы все вопросы равнозначны, но в действительности ответ на первый вопрос влиял на итоговую оценку намного больше, чем второй. Это было недопустимо.

Я изменил процедуру: вместо того чтобы читать каждую работу по отдельности, я проверял ответ на первый вопрос у всех студентов и выставлял оценки, а затем переходил к следующему. Результаты я записывал на предпоследней странице работы, чтобы во время чтения второго ответа меня подсознательно не сбивали уже выставленные оценки. Вскоре после перехода на новый метод я с тревогой отметил, что стал выставлять оценки с меньшей уверенностью, чем раньше, – из-за того, что часто испытывал непривычный дискомфорт. Разочаровавшись во втором ответе, я заглядывал на предпоследнюю страницу, чтобы записать плохую оценку, и временами обнаруживал там высокую оценку за первый вопрос. Также выяснилось, что мне хотелось уменьшить разницу между оценками, изменив еще не записанный результат, и с большим трудом удавалось придерживаться простого правила не поддаваться этому искушению. В моих оценках ответов одного и того же студента часто наблюдался значительный разброс. Отсутствие образа хорошего-плохого студента, который формировался мгновенно (в оригинале – когерентности; ужасный перевод — А.П.), раздражало и вызывало во мне неуверенность. Я стал менее доволен и менее уверен в своих оценках, однако понимал, что это служило хорошим знаком, свидетельствовало о том, что новый метод лучше. Радовавшее меня прежде сходство оценок оказалось ложным и давало ощущение когнитивной легкости; моя Система 2 с безмятежной радостью принимала окончательную оценку. Позволив оценке первого ответа влиять на оценку всех остальных, я не замечал несоответствия, проявлявшегося в отличных ответах студента на одни вопросы и плохих – на другие. Раздражающая несообразность, обнаружившаяся при переходе на новую процедуру выставления оценок, как выяснилось, существует в действительности: она отражала и то, что единичный ответ не может служить адекватной мерой знаний студента, и то, что мои оценки ненадежны».

Выясняется, что обезьяне вообще все равно, какие ранговые сигналы считывать, она хочет как можно быстрее наделить индивида – в данном случае вообще виртуального – ярлыком «хороший» или «плохой» и перетащить этот ореол на все, что он сделает в дальнейшем.

То есть обезьяна делает вывод: если человек симпатичный и говорит уверенно, значит, скорее всего, он хороший врач (выдающийся политик, толковый специалист) – а это совершенно необязательно так! И вот этот эффект ореола, эффект перетекания первой оценки некоего субъекта на его профессиональные качества, вносит очень существенную поправку в маркер авторитета. Почему? Потому, что, как я уже сказал, подлинный профессионализм человека мало коррелирует с тем, насколько хорошо он выглядит внешне, насколько у него располагающий взгляд и насколько он уверенно говорит – или насколько хорошо он решил пару первых поставленных перед ним задач. Все ли это? Нет, не все. Наконец, давайте рассмотрим третьего участника этой игры в авторитет.

Этого когнитивного искажения вы не найдете в книге Канемана и других авторов, потому что оно менее научно, зато очень и очень утилитарно. Мне очень важно, чтобы читатель смог применить все теоретические разработки на практике, поэтому я и ввожу это понятие. Этот эффект во многом пересекается с когнитивными искажениями, описанными другими исследователями. Но наша цель – практика и еще раз практика, поэтому у нас своя классификация.

Итак, если вы еще не видели фильм Стивена Спилберга «Поймай меня, если сможешь», то самое время отвлечься и сделать это. Да вот прямо сегодня вечером. Это фильм об истории уникального человека – Фрэнка Абигнейла-младшего.

Чем же так знаменит Фрэнк Абигнейл?

Наверняка вы слышали поговорку: «Встречают по одежке». Помимо откровенно ранговых сигналов наш внешний вид и атрибуты призваны информировать других обитателей окружающего мира о том, кто мы. Яркий окрас бабочки часто отпугивает птиц. Яркий окрас ядовитой змеи предупреждает об опасности. В человеческом зверинце составляющие облика гораздо сложнее.

Форма полицейского, врача, пилота, мастера-штукатура дает окружающим представление об их принадлежности к какому-то роду деятельности. А вот когда вы заходите в кабинет юриста, преподавателя, врача, то на стене обычно висят дипломы, грамоты, сертификаты, которые призваны убедить нас в авторитетности их владельца. Самым успешным фальсификатором чеков, дипломов, званий, профессий в XX веке считается Фрэнк Абигнейл.

Эффект Фрэнка – это подделка внешних атрибутов в оценке авторитета, когда при выборе степени доверия доминируют внешние атрибуты (дипломы, форма, сертификаты, вывеска над кабинетом).

Неважно, что Фрэнк не умел делать операции, зато у него был диплом врача. Это очень похоже на стереотипы, о которых мы обязательно поговорим далее, но на практике – когда нам надо сделать выбор, к какому адвокату обратиться, статью кого в интернете взять за основу, какому врачу довериться – более точно и узкоспециализированно, чем стереотипы, о которых мы поговорим далее.

Чтобы наделить некоторых людей статусом профессионала, авторитетом, были придуманы различного рода звания: профессор, кандидат наук, почетный доктор, обладатель премий, лауреат премий и так далее. Многие врачи, бизнесмены и консультанты очень любят вывешивать в своем кабинете различного рода сертификаты, грамоты и дипломы.

Однако люди, изучающие поведенческую экономику и когнитивные искажения, очень быстро просекли, что достаточно просто завести себе какой-нибудь карманный колледж или давать какие-нибудь липовые бумажки о том, что человек является почетным профессором Мухосранского забороопрессовочного университета. Не надо подделывать сами дипломы – достаточно подделать организацию, которая их выдает. Это легально. Дело в том, что для придания веса в глазах нашей обезьяны этого вполне достаточно – она считывает ранговые сигналы и их разновидность, не вдаваясь в подробности. Стоит на телешоу объявить гостя, предварительно зачитав нечто солидно звучащее, и дальше этот человек может продвигать абсолютно любые идеи. Неужели влияние авторитета настолько велико?

В 1963 году Стэнли Милгрэм провел очень известный эксперимент. Суть его заключалась в том, чтобы показать готовность человека причинить другому страдание, если ему это приказывает авторитетная личность – тот, кто в данный момент является для него авторитетом. Испытуемый должен был задавать вопросы человеку, сидящему на стуле в соседней комнате, и если тот отвечал неправильно – нажимать кнопку, в результате чего через этого человека проходил электрический разряд. Испытуемый не знал, что к электрическому стулу ток не подведен, а специально обученный актер только изображал муки от удара током. Испытуемый просто нажимал кнопку при неправильном ответе, каждый раз увеличивая напряжение, а руководитель эксперимента – ученый в белом халате – настаивал на продолжении эксперимента, несмотря на то что актер писался под себя, орал, пускал пену и умолял прекратить страдания.

Независимо от пола, возраста и вероисповедания человек выражал готовность жать на кнопку вплоть до отметки в 450 вольт, когда авторитетный человек настаивал на том, что эксперимент надо продолжить. Вот настолько наша обезьяна готова снять с нас ответственность за любое решение. Таково влияние на нас авторитета.

Что же из этого следует?

Следует, к сожалению, то, что в XXI веке аргументы «я профессор», или «я врач», или «я этим 10 лет занимаюсь» не значат абсолютно ничего. А нам так хочется в них поверить! Так уж устроен наш мозг, а точнее Система 1. Она должна быстро, пока альфа-самец не навалял по шее, определить, кого из вожаков надо слушать и к кому примкнуть, то есть снять с нас ответственность за решение и последствия, что и показали результаты эксперимента Милгрэма.

Когда я слышу в качестве аргумента: «Он же профессор!», я сразу вспоминаю сцену из замечательного мультика «Маугли», когда удав Каа шипит: «Вы слышите меня, бандерлоги?», «Мы слышим тебя, Каа», – отвечают бандерлоги и, полностью загипнотизированные, с отключенными мозгами, сами лезут удаву в пасть.

Люди, которые слепо верят авторитетам, очень часто у меня ассоциируются с этими бандерлогами. Стоит им из телевизора сказать: «Так сказал профессор!» – и их критическое мышление отключается. Если «так сказал доктор по телевизору», то можно и мочу пить, и огурцы в задницу пихать, и много еще чего делать, что в других обстоятельствах вызвало бы улыбку. Но если об этом по телевизору сказал ДОКТОР, – то не вызовет. Все, мозг отключился.

В XXI веке, к сожалению, звание «профессор», сертификаты и регалии практически ничего не значат. Нужно еще потратить кучу времени, которого у нас нет, на проверку того, не липа ли это и не купленный ли это профессор. Почему? Потому, что все слишком хорошо научились узнавать, что же на нас влияет в качестве маркеров авторитета, и подделывать их. Но Фрэнк Абигнейл подделывал дипломы, а в XXI веке мошенники пошли еще дальше. Сейчас можно подделать учреждение, которое может выдавать дипломы. Фрэнку такое не снилось – можно создать учебное заведение и выдавать непонятные сертификаты, звания профессора или PhD, которые юридически не являются подделкой, но по сути никак не отражают квалификацию обладателя. Они липовые.

Прошу заметить, что не надо поддаваться на другое когнитивное искажение и вместо «звание профессор не является основанием для безусловного доверия» понимать эту главу как «все профессора шарлатаны». Это не так! Просто времени проверять подлинность званий, основания для присуждения премий у нас нет, а профессор может оказаться как светилом, так и самозванцем.