Текст книги "Курятник. Вторая часть продолжения романа «Сын Президента»"

Курятник
Вторая часть продолжения романа «Сын Президента»
Антон Самсонов

© Антон Самсонов, 2015

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero.ru

ВСЕ ПЕРСОНАЖИ ДАННОЙ ИСТОРИИ ВЫМЫШЛЕНЫ ВОЗМОЖНЫЕ СОВПАДЕНИЯ СЛУЧАЙНЫ.

Том второй

16. Что-то из прошлого и что-то новое

Что-то из прошлого и что-то новое

А солнце все равно останется сиять на небосводе

Мы можем что-то скрыть или забыть

Но есть кровь, которую не смыть

Просто так.

Current Music – 2 Quick Start – Midagi ammust ja midagi uut

Уклад жизни в президентской квартире за несколько месяцев не изменился. Несмотря на отсутствие по различным причинам уже покинувших этот мир персонажей, каждое утро семья собиралась за своим большим столом из дорогих пород древесины на общий завтрак. В шкафу больше никто не прятался, теперь там только позволяла себе спать Дагни. Все пространство принадлежало ей, и нахальная кошка возмущалась, если, например, корзина с грязным бельем, оказывалась переполненной…

Застольные треволнения в этот приятный сентябрьский день были посвящены окончанию расследования причин крупной железнодорожной катастрофы, случившейся два месяца назад. Товарный состав ошибочно был пущен по главному пути, и ему в хвост врезался скоростной пассажирский поезд. В результате серии взрывов погибло множество людей и было уничтожено около полутора километров путей. В процессе разбирательства выяснилось, что роковое стечение обстоятельств произошло из-за халатности диспетчеров и неисправности стрелочного перевода:

– Однако, – заметил Сашка Волков, – как подчистую обвинили исполнителей и ни одно лицо, уровнем повыше не было задето. Состав обвиняемых просто радует глаз, постарались, чтобы досталось всем. Но при этом руководство обошли.

– А чем оно виновато, – не понял Президент Волков, – все это халатность исполнителей.

– Я не согласен, – ответил отцу сын, – посуди сам, все эти исполнители были наняты кем? Правильно, этим самым руководством. Тогда почему люди, которые наняли в свое время настолько некомпетентных работников не несут ответственность за то, что в свое время, когда осуществлялся прием на работу этих лиц, они проглядели их некомпетентность.

– Если судить таким образом, – заметил Волков, – то сажать нужно всех повально.

– Не совсем, – заметил Сашка, – в первую очередь тех, кто, следуя принципу знакомства или родства пропускает вперед своих людей тем самым снижая шансы на трудоустройство действительно достойных кандидатов.

– Если мне не изменяет память, – сказал Президент, – сегодня вы начинаете подбор персонала в Озерское отделение своего молодежного десанта. Кому доверено вести собеседование?

– Мы с Сашей этим займемся сами, – ответил Максим, – Женя вроде обещала помочь…, – он кивнул в сторону жены, которая быстро ответила:

– Но у нее сегодня очень загруженный день в университете. И потом, вы всерьез хотите использовать каторжный труд беременной женщины? – в тот момент Женя Сулянина была, что называется, только в начале основной фазы беременности, так как только-только завершался четвертый месяц, но не отказывала себе в удовольствии это подметить и напомнить о своем привилегированном положении.

– Вот тебе и пример, – заметил Волков, – одна уже с себя ответственность сняла, объяснив это занятостью и состоянием здоровья. А теперь представь, что Максим вдруг простужается и ты остаешься на собеседовании один. Теперь допустим, что ты, Саша, отлично разбираешься в экономических аспектах деятельности железной дороги, Максим отвечает за подвижной состав, а Женя – за техническое состояние пути. Но получилось так, что собеседование ты вел один. Спрашивается, могут ли нести ответственность за твой выбор Максим и Женя в случае чего?

– Ну… Если бы мы рассматривали рабочий момент, то у Жени с ее университетом и беременностью не совсем уважительная причина. Она что стала инвалидом от того что носит под сердцем дитя? Да и месяц у нее не девятый, и токсикоза вроде бы нет.

– Типун тебе на язык, – ответила Женя Сашке.

– Хорошо, – переиграл Волков, – признаю, что не совсем корректный пример привел. Допустим, Женя застряла в пробке по дороге…

– Выезжать раньше нужно, это полной дурой надо быть, чтобы выехать, не сделав поправку на пробки.

– Кроме того, – отметила Женя, – я себе такое никогда не позволяю. Ведь поскольку я беременна…

– Женя! – взмолился Сашка, – забудь ты на мгновение о своей беременности, умоляю.

– Стоп. Остановите эту словесную демагогию, – заявил Президент, – допустим у Жени тоже была очень уважительная причина. Так вот, а теперь главный вопрос, Саша. Можешь ли ты себя считать ответственным за ошибку нанятого тобой человека, если ты сам в его конкретном вопросе не разбирался. Ты экономист, а он инженер, или стрелочник!

– Могу, – ответил Сашка, – я бы не стал брать на работу человека, в чьем профиле деятельности не разбираюсь.

– А теперь представь себе, – заметил Волков, – что он прямо на собеседовании дает тебе понять, что у него на шее трое детей, семья. Без этой работы все загнутся и так далее. Неужели тебе не будет его жаль?

– Это подмена понятий! – ответил Сашка, – если у него проблемы, семья и прочее, то он не становится от этого лучше и профессиональнее. Какого дьявола это рабочее место должен занимать тот, кто в нем больше нуждается, а не тот, кто его больше заслуживает?

– К сожалению, – заметила Женя, – нашим менталитетом заложено, что мы обязаны помогать ближнему.

– Вот, – сказал Президент, – так что почему мы должны наказывать тех, кто нанял такого человека на работу?

– Потому что если мы их не накажем, хотя бы один раз и жестко, – возмутился Сашка, – то все это веселье будет продолжаться в том же духе. Исходя исключительно из принципов человечности будут идти под откос поезда, взрываться плотины, и мы продолжим объяснять все исключительно фактором необходимости быть человечнее. Это абсурд! Эта трагедия унесла жизнь почти двухсот человек. Получается, что мы угробили эту толпу людей, ради того, чтобы бездарного, но при этом многодетного сотрудника взяли на работу и обеспечили его детей кровом и пищей. То есть мы убили двести ради трех? Или там четырех. И ведь в других сферах это тоже процветает. Точно так же тебя может уморить бездарь врач, у которого крайне тяжелая семейная ситуация или многодетная училка полный ноль изуродует психику твоему ребенку. Просто потому что им сложнее выживать, а не потому что они достойны своего рабочего места за профессиональные заслуги.

– Но к этому привыкли!

– И тем самым идет самое простое нарушение законов, которые вы у себя в парламенте так активно протаскиваете. Причем местами они оказываются один абсурдней другого.

– Свежий пример есть?

– Ну как ему не быть, – развел руками Сашка, – чем у нас сейчас занят парламент? Правильно, они обсуждают закон, который уже успели принять в Северной Столице, благодаря активности этого психопата, депутата Филонова. Он возглавляет Апостольный Богоугодный Отряд Религиозной Толерантности «Аминь», попробуй сократить это до аббревиатуры и посмейся. Я считаю, что в момент, когда у страны крайне кривые и даже нехорошие экономические показатели и вот-вот может начаться падение национальной валюты, обсуждать на государственном уровне проблему пропаганды гомосексуализма кощунственно. Почему нельзя было принять меры по разработке законодательной базы, которая бы поспособствовала оздоровлению экономики?

– А как насчет защиты семейных ценностей и повышения рождаемости? – заметил Волков.

– Ой не надо, – заметила Женя, – все наши меры, направленные на повышение рождаемости привели к тому, что плодятся как раз вот такие дуболомы, которые пьют в подъездах пиво и матерятся на остановках общественного транспорта. А потом пользуются своим положением многодетного родителя для получения хорошей работы, льгот и прочего. А зачастую, по сути, это семьи алкоголиков. Но у них куча детей, они повышают рождаемость…

– Так может проще запретить к продаже контрацептивы? – съязвил Сашка, – или приказать все презервативы продавать дырявыми. Рождаемость взлетит до небес! Только вот никто и думать не хочет о том, что всю эту народившуюся толпу придется кормить! А хочет ли работать ребенок, выросший в подобной семье? Разумеется нет, потому что в нем некому было воспитать ответственного и трудолюбивого гражданина. Да и зачем, когда спокойно можно жить на пособие?

– Но большинство настаивает на этом законе, – заметил Волков, – согласно опросам.

– То, чего желает большинство не всегда так уж правильно, – заявил Максим, – у нас, согласно тем же самым опросам, все население недовольно поведением чурок. Так что, может быть вы пойдете у них на поводу и сгоните всех чурок в гетто и резервации, устроите сегрегацию по национальному признаку, просто потому что этого хочет большинство.

– Уел злодей, – улыбнулся Волков, – я и сам прекрасно знаю, что общественное мнение тупое до безобразия.

– Потому что большинство в нем составляют как раз многодетные бездельники и алкоголики, которым так жить удобно, – сказал Сашка.

– Из-за которых у нас идут под откос поезда, – завершил мысль Максим.

– Кстати, вот тебе еще пример того, на какие абсурдные вещи порой готово пойти большинство, даже вопреки закону, – вспомнил Сашка, – как тебе история с аварией возле станции Ельша?

– А что там не так, – удивился Волков, – с юридической точки зрения все просто и очевидно, как пять копеек. Парень ехал на зеленый свет, тормозил как мог, но было некуда. Он отделается штрафом, если, конечно, докажут, что в тормозной системе были неисправности, которые он вовремя не заметил и не исправил. Хотя, я удивлен, что в нашей стране до сих пор не подняли истерические крики и не навесили на него ярлык убийцы деточек.

– О, – заметил Максим, – вот тут я уже удивлюсь. Ты пропустил все это бурление говна в интернете? Оно там в полном разгаре!

– Так, – потянулся Волков, – просветите меня.

И Сашка с Максимом бросились наперебой рассказывать об огласке истории со столкновением машины с толпой, которая переходила скоростную трассу на красный свет. В результате кегельбана на дороге погибло десять детей, шесть пенсионерок и двое грузчиков. Остальные отделались либо травмами разной степени тяжести или просто легким испугом. Те, кто оказались в последней группе, судя по всему, поняли, что как наименее пострадавшие, они могут оказаться виноватыми в случившемся. Хотя, с другой стороны, не они управляли автомобилем. А переть против толпы в нашей стране бессмысленно. Так или иначе весь интернет кипел возмущением в адрес несчастного водителя, который просто не в тот день сел за руль и не по той дороге поехал:

– В нашей стране такое более чем ожидаемо, – сказал Волков выслушав братьев, – и вы с этим ничего не сможете сделать.

– Это еще почему? – спросил Сашка.

– Ну, во-первых, – рассудил президент, – я тебе самому не позволю лезть в эту кашу, раз там уже творится общественное порицание и заочное обвинение водителя. Себе дороже…

– А во-вторых?

– Что, я понять не могу, ты всерьез собрался занять сторону этого водилы, и тем самым угробить разом все свои политические шаги?

– На самом деле, – пояснил Сашка, – мне просто любопытно, что и как делать в этой ситуации.

– Ничего. Водителю можно разве что посоветовать сменить страну проживания, поскольку если его не осудят при таких обстоятельствах, то линчуют те, кого он не додавил. Да еще и судье добавят. У нас же к этому отношение, сами понимаете.

– Самые натуральные дикари, – подытожил Сашка, – ведем себя в такой ситуации так, словно никаких законов в реальности не существует, как факта. Почему считается нормальной ситуация, когда ты можешь попасть в тюрьму за то, что не нарушил закона, как этот водитель, или если заступился за кого-то, или посмел сопротивляться преступнику, попытавшемуся тебя ограбить, нанес ему увечье и понес за это наказание! Какого дьявола наш уголовный кодекс защищает скорее преступников, нежели нас?

– Да удобно так, неужели непонятно. И менять никто это не будет и не хочет. Большинство право всегда, даже если оно неправо.

– Это какой-то дикий абсурд, – сказал Максим, – каждый раз, когда я читаю новости про эту историю, то ощущаю, как у меня подступает к горлу омерзение от того, какие люди живут в нашей стране и что они себе позволяют…

– Ладно. На эту тему мы можем дискутировать до вечера и только смотреть как будет происходить смена блюд. Собирайтесь на свой кастинг, посмотрим, как у вас сегодня, получится нанять нормальный персонал. К счастью в данной ситуации цена ошибки меньше, вы просто рискуете завалить проект, и вряд ли из-за этого будет изуродована детская психика. Но все же. Я продолжаю ждать от вас успешного доказательства того, что вы способны не только говорить умные мысли, но и совершать правильные и мудрые поступки. Я вас покидаю, так как уже опаздываю. Скажите Регине, что завтрак, как всегда был восхитителен, – Президент Волков удалился из-за стола, оставив молодежь в одиночестве.

– И почему он производит адекватное впечатление, когда общается с нами, – задумался Сашка, – а когда общается с избирателями отключает в себе эту функцию. Всю эту мутатень понимает от и до. И все равно не замечает ее.

– Потому что электорату, – сказала Женя, – нужен тот, кто будет общаться с ним на одном уровне. Согласись, что в ситуации с дорожной аварией вопрос встает между одним избирателем и пятьюдесятью. А то что толпа совершенно не может соображать уже никому не докажешь и не обоснуешь.

– Перестаньте, – вмешался Максим, – с чего вы взяли, что весь народ туп?

– Мы это за аксиому не принимаем, – ответил Сашка, – а вот папочкины заместители на полную катушку.

– Нонсенс, – заметила Женя, – умный человек в плену идиотов… Хватит. Сейчас и я на занятия опоздаю с вами. Сами то едете?

– У нас пустой день сегодня, – сказал Максим, – мы поедем сразу в штаб.

– Везунчики, – ответила Женя, – и как у вас на разных факультетах это совпадает?

– Президентское везение, – заключил Сашка, – это такой особенный бонус, доступный только избранным, разве нет? – он посмотрел на недовольную мину Жени, – да шучу я, просто договорились с деканом, чтобы у нас сильно расписание не разъезжалось.

– Дурацкие у тебя шутки, вот что я тебе скажу, – ответила недовольная Женя.

За прошедшие месяцы Волков-младший особо не изменился. Гибель матери и Олега, случившуюся по его вине, он смог пережить, быстро забыл (скорее всего потому, что Паулина Вульф его не воспитывала) и вернулся к старому курсу. Правда теперь, чаще всего брат и его жена за завтраком поддерживали резкие и острые пощипывания президентской гордости. Тот сопротивлялся, но в основном, принимал сторону детей, соглашался, но, в конечном счете, поступал так, как считал нужным. Волков как никогда держался за семью и даже старая история с журналистом (а о том, что тогда в аэропорту по его приказу вторично ухлопали Паулину Вульф он и не подозревал) не давала Президенту заподозрить милых детишек в чем-то преступно непотребном. Все это обстояло именно так, по причине глобального одиночества Президента. По сути, его вечным собеседником был он же сам. В облике Премьер-министра. Но поскольку эти посты занимал один и тот же человек, о чем знало ограниченное количество людей, то и общества у главы страны по сути не было вовсе. Марат Сулянин последнее время сильно отдалился от него, и это было происками его жены, Натальи, отлично знавшей всю подноготную истории с журналистом и его гибелью.

Когда Сашка и Максим решили заняться самостоятельным набором сотрудников в главный офис своего «Десанта» они и представить себе не могли, с каким контингентом и в каких количествах предстоит столкнуться. После пяти часов общения с одинаковыми лицами, в послужных списках которых значилось великое множество достижений на слетах других проправительственных молодежных организаций, братья осознали ту пропасть, в которую летят:

– Нам нужен перерыв. Домой ехать некогда, придется проверить на съедобность этот «Дроссельшмайсерз», что отсюда в двух шагах, – сказал Сашка, – главное, чтобы потом об этом Регина не пронюхала, а то обидится.

Следует рассказать о том, что из себя представляло это занятное предприятие общепита. Шесть лет назад в Озерск пришел немецкий фастфуд, имевший самую большую сеть ресторанов быстрого питания в мире. Не знаю по какой причине – но престарелых жителей города не смутил символ сети в виде буквы D стилизованной под свастику, характерного вопля кассиров о том, что он свободен:

– Дроссе Фрайхайт! – и выбрасывание прямой правой руки под углом сорок пять градусов прижав ее сначала ладонью к груди (Вы поняли кого они тем самым изображали). Был слух, что за выбрасывание левой руки могли без разговоров уволить. Ну и конечно – огромный любимец всей детворы и любимая ростовая кукла Дросселя, просто символ кафе – большой плюшевый Адольф Гитлер два метра высотой. Первое время бабушки конечно долго писали кипятком от бешенства, когда их малолетние дети утверждали, что хотят быть Адольфом Гитлером, когда вырастут, но их быстро успокоили, так как образ Гитлера был давно выкуплен Дроссельшмайсерзом и любое использование этого имени и образа влекло за собой судебные проблемы разной степени тяжести. После угрозы судебного преследования все успокаивались и благодарили владельцев Дросселя за то, что они, сделав из символики третьего рейха хорошо продаваемый брэнд, уничтожили все нацистские и фашистские партии во всех странах, где появлялись. За любое использование свастики, символики, Гитлера адвокаты Дросселя доставали откуда угодно и умудрялись так затрахать мозг несчастным недонацистам, что очень быстро все подобные явления самоустранились от страха и ужаса перед судебным преследованием. Ну и стоит отметить, что 9-е мая и 1-е сентября праздновались в Дросселе как особые праздники. Так что все фанаты вахт памяти всегда приходили на праздничные манифестации с дросселевскими кепочками. А вот 30-го апреля был любимым праздником у детишек – за каждый детский обед полагался плюшевый Гитлер с траурной повязкой.

Ассортимент сэндвичей ресторана был нетривиален – классическое самолетное мясо-курица-рыба активно использовалось в меню и отклонения случались редко. Классическим набором был Гроссе-дроссель (две котлеты, овощи, сыр), филефиск, гроссефриттен и кока-кола-грос. (откройте, наконец дойчен-дикшенери, я задолбался переводить). Летом в ассортименте появлялась линейка сэндвичей «Фреск» (овощей в сэндвичах было больше и имелись свежие огурцы). Вот собственно и все.

Персонал этих ресторанчиков всегда состоял из позитивных ребят, которые улыбались столь искренне и честно, что хотелось приходить снова и снова. По традиции Дросселя на весь зал надрывалась Наталья Ветлицкая. Это было уже просто пунктиком – во всех Дросселях Большой страны включали песни этой певицы. Тут возможны две причины – либо голос, и ГЛАВНОЕ тексты сей великой певицы возбуждали аппетит, или у хозяев кафе были стойкие ассоциации между Натальей Ветлицкой и Адольфом Гитлером. (Здесь авторская ремарка – госпожа Ветлицкая, я Вас очень люблю и даже пара ваших песен звучали при написании этих строк, но использовать кого-то другого посчитал скучным и банальным).

Получив свои стандартные порции, президентские дети заняли самый укромный уголок, чтобы их, не приведи макаронный монстр, никто не узнал и стали быстро обедать.

– Я пока не могу понять, – заговорил Максим, – они что, ВСЕ такие будут? У них же на лицах написано, что все свои достижения они заработали благодаря связям родителей и собственным способностям к лизоблюдству…

– Такое ощущение, что нормальные люди, – ответил Сашка, – просто не верят в вероятность существования чего-то стоящего и при этом созданного государством. Судя по всему, на мое имя идут только вот такие. Но они же и половины того, что я позволял себе говорить в публичных выступлениях, не понимали в принципе.

– Будем надеяться, – ответил Максим и тут потерял дар речи. Прямо перед ними появился огромный Адольф Гитлер с воздушным шариком. Под руку он держал девочку двенадцати лет:

– Эта юная леди боялась подойти к вам и попросить у вас автограф, – сказала кукла Гитлера, – я решил ей помочь.

– А с какой стати? – возмутился Сашка.

– Ну… не каждый раз видишь в реальной жизни сына президента Волкова.

– И правда, – скривился Волков-младший, – только тут вы ошиблись. Я не его сын, просто похож. Неужели вы всерьез думаете, что настоящий Александр Волков будет обедать в обычном фастфуде?

Девочка засмущалась, а Гитлер понял, что здорово ошибся:

– Извините, – сказал он и удалился вместе с девочкой.

– Это очаровательно, – заметил Максим.

– Его облик, или тот факт, что у меня требовали автограф?

– Все в комплекте. Не каждый день к тебе обращается с просьбой сам Адольф Гитлер.

– Да еще и в обществе молодой Евы Браун, – недовольно сказал Сашка, – доедай, пока он сюда Геббельса не привел! Давай бегом, а то я в офисе включу Ветлицкую, чтобы бережно сохранить атмосферу сумасшедшего дома.

– Я думаю сюда есть смысл ходить обедать, – заметил Максим, – вполне съедобная еда.

– И при этом, объявляемая борцами за здоровый образ жизни ужасно вредной.

– Никогда им не верил. Порой мне кажется, что их нанимают другие компании, у которых цены выше. Это как с кошачьим кормом – можно купить недорогой и вполне качественный, но все с пеной у рта доказывают, что обязателен «премиум-класс». При том, что порой этот пресловутый «премиум» на поверку оказывается таким же по качеству, как и дешевый. Просто оплата бренда и все.

– Дагни не выносит брендовые корма так же как ты терпеть не можешь одежду из бутика…

Вернувшись в контору, они обнаружили, что поток людей не иссякал, их становилось все больше и больше. Тут Сашка решился на небольшую хитрость:

– Господа! – сказал он, – мы постараемся принять всех, но хотелось сразу предупредить вас о том, что нам поступила информация о серьезном сокращении финансирования от партнеров. Мы не будем урезать ставки, но при этом вынуждены будем сократить денежное пособие и премиальные. Так что работать придется за голую ставку, – и ушел в кабинет для совещаний.

– Зачем ты это сделал? – спросил Максим.

– Чтобы упростить задачу. Сейчас большая часть паразитов смоется, так как в большей степени они заинтересованы не в результате, а в размере получаемого денежного вознаграждения. Через десять минут выгляни в коридор и сравни.

Вскоре количество претендентов действительно уменьшилось в разы, и работа пошла легче, кроме того наконец-то удалось найти хоть кого-то стоящего. Одним из последних на собеседовании появился молодой мужчина, немного сутулый, в очках, с темными волосами и немного грустным взглядом. Он сразу привлек внимание Сашки, поскольку на вопрос о своей цели трудоустройства заявил:

– Я хочу попытаться убедить себя в том, что в нашей стране еще могут существовать нормальные молодежные движения, а не сборища бездельников. И кроме того, было бы интересно поработать с Вами Александр, чтобы сравнить экранный образ с реальным. И ваши слова во многом я поддерживаю. Хочется помочь Вам их реализовать.

– У Вас есть опыт работы в подобных организациях? – спросил Сашка.

– Упаси боже. С таким опытом я бы вам тут был бесполезен.

Мужчину звали Герман Соловьев. Самым странным, что он пришел с рекомендациями из городского правительства:

– Почему, – спросил Максим, – при наличии рекомендаций городского правительства, не добились аудиенции через моего тестя, и просидели здесь длинную очередь?

– Скорее всего потому, – ответил Герман, – что я не люблю использовать свои связи. Достаточно и этой бумажки, которую я и брать с собой не хотел. Хочу доказать себе и окружающим, что в нашей стране такое еще возможно.

– Берем, – не задумываясь сказал Сашка, – наконец-то я услышал то, что ожидал сегодня весь день. Вы согласны работать управляющим штаба? Ведь мы с братом можем курировать работу, но пока что учимся, и потому находиться здесь круглые сутки не способны.

– Разумеется, – кивнул Герман, – для меня это будет большим удовольствием.

В этот момент распахнулась дверь, это пришла Женя Сулянина, которая не пожелала оставаться дома одна и потому отправилась к братьям, чтобы помочь им в работе, либо утащить их поужинать:

– Дорогие родственники, – сказала она, – вы нашли кого-нибудь, кого мне показать не стыдно? – увидев Германа она стушевалась, – ой, извините, я не сразу заметила… Ты?

Герман кивнул и загадочно ей улыбнулся. В следующий момент они обнялись как старые друзья, Сашка и Максим не заметили, как Соловьев что-то шепнул Жене на ухо:

– Как это возможно?

– Ты же знаешь, что пути неисповедимы на этом свете, – улыбнулся Герман, – как учеба? Семья? Беременность? – он кивнул на братьев.

– Не жалуюсь. Кормят, лелеют, про ребенка говорить запрещают интенсивно, считают, что я слишком часто о нем говорю.

– Извините, – сказал Максим, – можно немножко пояснить происходящее здесь?

– Не проблема, – ответила Женя, – А… Герман сын очень хороших знакомых моей матери. Его мать, кстати, совсем недавно переведена из региона на высокий пост в городском правительстве, – тут она почувствовала, что Соловьев ущипнул ее, намекая, чтобы она остановилась.

– Ты можешь помолчать, – процедил он сквозь зубы, – я пришел сюда продавать свои способности, а не мою маму с ее связями. Знаешь же, что из родной провинции я сбежал только по этой причине.

– Волшебно, – заметил Сашка, – то есть у Вас…

– Можно сразу на «Ты»? – спросил Герман, – не люблю такой официоз, даже несмотря на разницу в возрасте.

– Не проблема, – ответил Волков-старший, – просто я так понял, что запас витамина Б у тебя гораздо больший, чем ты показал. Очень надеюсь, что я не ошибся, взяв тебя управляющим…

– Ты его взял управляющим, – воскликнула Женя, – серьезно?

Сашка кивнул.

– Я не удивлена. Либералы очень хорошо чувствуют друг друга в толпе. Я думаю, что это надо отметить. Не находите? Вы же очень хотите есть. Поедем в «Гостиный двор», там открыли неплохую забегаловку. Герман, ты обитаешь у мамы?

– Разумеется, нет, – ответил Герман, – я снял квартиру в Петраково.

– Где? – хором ахнули все трое.

Упомянутый район являлся глухой юго-восточной окраиной Озерска, лишенной метро и застроенной старыми панельными домами с малогабаритными квартирами.

– А что вы удивляетесь, – ответил Герман, – вот разбогатею на вашей работе, и перееду сразу на Капицы. Ну хорошо, согласен и на какую-нибудь «Звездную». Там неплохой райончик…. Наверное…

По прибытию на место будущего ужина, Женя отправила братьев в ресторан занимать столик, а сама поехала в обществе Германа парковать автомобиль. Когда они поднялись в ресторан от глаз Максима не укрылось странное состояние жены:

– Дорогая, – спросил он, – чем тебя так загрузил наш управляющий?

– Просто не самые приятные новости об одном общем знакомом, – грустно сказала Женя, – я и не знала, что он погиб в том поезде…

– Да, – заметил Герман, – для меня это тоже было потрясение, как и то, что случилось с ним до этого, – тут он закрыл глаза, после чего достал тубу с таблетками, – вода есть?

Сашка налил ему в стакан минералки и придвинул его:

– Мигрень? – поинтересовался он.

– Нет, – ответил Соловьев, – аллергическое… Стараюсь не вспоминать. Если бы я был в Озерске в это время, то, наверное, не дал бы этой истории так закончиться. Хотя он бы и не принял помощи, все и всегда сам. Категорически…

– Так, – вставила Женя, – прекращаем тут драму и делаем заказ. Надо обмыть ваше удачное приобретение. Потому что когда об этом узнает папа, он будет долго возмущаться…

– Можно ты не будешь дяде Марату этого пока говорить? – спросил Герман.

– А мама не расскажет ему? – удивилась Женя.

– Мама не в курсе, что я в Озерске!

– Но при этом письмо сделала, – заметил Сашка, – что-то вы скрываете от нас, как мне кажется.

– А ты осмотри письмо получше. Она мне его сделала, считая, что я буду устраиваться в нашей провинции. Так что у меня просьба, давайте без участия родителей играть. Договорились?

Все трое кивнули. Сашка наблюдал за Германом и его не отпускало уважение и личная симпатия к этому человеку. По сути, они взяли его на должность еще до появления Жени. А он оказался почти что членом семьи… Жизнь иногда бывает совершенно непредсказуемой…

* * *

Дешевые выцветшие обои попадали в поле ее зрения сразу после пробуждения. Все, что окружало здесь вызывало отвращение. Так хотелось поскорее поймать удачного всадника, что унес бы из этого рассадника куда подальше. Но пока что ничего не срасталось и тонуло в бездонных потоках фальши. Ежедневные заботы о брате, которого поскорее хотелось пристроить в интернат или кадетский корпус, раздражали и бесили. Ведь не она его рожала и не обязана нести ответственность, все мысли об этом ее беспощадно косили. Но мать, в очередной раз сорвалась в свою командировку, из которых не вылезала. Потому весь домашний быт висел на Светлане мертвым грузом с вокзала. Она как не хотела, не могла его с себя сбросить, так как не считала себя обязанной держаться за него…

Приподнявшись на кровати, Багрицкая вдохнула воздух, и в нос резко ударил запах кошачьей мочи. Судя по всему, милый кот снова пошалил и придется убирать, хоть от бешенства кричи. Брата все равно не заставишь.

В какой проклятый день мне подарили этого хвостатого ублюдка на день рождения? За что? Светлана проклинала все на свете и медленно оглядывала комнату словно искала источник своего непрекращающегося раздражения. Все вокруг утомляло и бесило, перекручивало и вызывало один только рвотный рефлекс. Вроде и делать ничего не нужно, сиди себе и в потолок плюй. Идти на работу ей не требовалось, после увольнения из детского дома было предпринято несколько тщетных попыток трудоустройства. Проклятый Арсений разрушил ее карьеру и продолжал вредить даже из смердящей могилы. Хотя, чего этой кучке пепла источать запах. Ведь он заживо там сгорел. Как же Светлана внутренне радовалась, когда узнала, что он взлетел на воздух с этим поездом. Это нежное и приятное чувство, когда понимаешь, что светлый путь расчищен и ни одна черная глупая кошка не попытается перебежать тебе дорожку. Словно на нее уже постелили роскошный ковер и надо идти дальше, не останавливаясь и не оглядываясь назад.

Тут Света увидела своего младшего брата Лешу, который смотрел на нее с загадочной улыбкой, а сам поглаживал свою игрушку, которая недавно у него появилась. Это был черный металлический пистолет, выглядевший почти как настоящий. Такой же блестящий, тяжелый… Но игрушечный. А маленький ребенок стоял посреди комнаты в своей ночной сорочке, босой, вымазанный в какой-то отвратной гадости?