Текст книги "Дневник архимандрита Антонина (Капустина). 1850"

Среда, 26 июля

Ходил кое-как к заутрене. Во время ранней обедни напились чаю, собрались в дорогу и отправились на хутор с Михайлом Васильевичем. Прибыли туда часу в 12-м. Обедали часа в два. Отдохнув, ходили по лесу и брали орехи. В сумерках пили чай и ночью обозревали небеса при пособии зрительной трубы. Я заснул часу во 2-м.

Четверток, 27 июля

Во сне был в Афинах в своей великолепной квартире. Если она и на самом деле такова, то это – просто блаженство, а не житье. Прошелся, напился чаю и занялся переводом Златоуста. Утомившись, заснул и вздремнув мало, ел молоко с горячим хлебом. Потом опять занялся тем же делом. На нем меня застал Голосеевский отшельник авва Иоанникий. Сидели мы с ним до 4-х часов и, не дождавшись обеда, отправились вместе в Голосеев. Прибыли ровно в 5 часов. Отстояли всенощную, после которой встретившийся о. Антоний сказал, что крест мой уже пришел. только Владыка не получил еще указа о нем. Ну! пришел так не уйдет! Час шел обратно и по-вчерашнему окончил день.

Пяток, 28 июля

Сновидел себя тоже в Афинах, но уже совсем иначе – посреди множества молодых франтов и сорвиголов – и самого себя видел в светском платье. Уже другой день жил будто бы в Афинах, а все еще не явился г. поверенному. Попав, наконец, в класс за парту, я с досады проснулся. После чаю занимался переводом и все высматривал гостей из Киева. Приехали, да не те! Однако ж мы были им крепко рады. То были отцы Макарий и Василий. Сейчас мы пошли с ними в проходку к фонтану. Возвратившись оттуда, пили чай и опять отправились гулять. На пасеке разъяренные пчелы о. Макарию вздули руку, а Михаилу Васильевичу верхнюю губу. Меня спасли волосы, в коих запутались две злодейки, несшие мне такого же рода напасть. Походивши около орехов, мы возвратились во дворец и обедали великолепно. Потом вздремнули, пили чай, проводили гостей и долго беседовали с Михаилом Васильевичем о жизни сей плачевной.

Суббота, 29 июля

Проходка, чай, обед и в междучасиях перевод Златоустаго. Так шла первая половина дня. Во вторую пришли вначале старцы Голосеевские безбородые… Посидев часа два, все вместе отправились к Голосиеву, но гром близившейся тучи разлучил нас, и я пошел восвояси. Здесь занимался делом, а потом бездельем, т. е. чаем. Сидел по обычаю долго ночью над переводом.

Воскресение, 30 ч<исло>

Чуть встал, немедленно отправился в Голосеев на обедню. Пришел во время Херувимской песни. После службы со старцами, пил чай. Тут же подошел о. Антоний, и мы пошли гулять. Оврагом и чащею выбрались на мою дорогу и распростились. Добравшись до Феофании, я еще пил чай и делал потом то же бесконечное дело. Часа в три тоже неожиданно явился опять о. Иоанникий, но уже с тем, чтобы идти со мною в Киев. Как тут идти, когда сегодня и без того уже пройдено верст 10? Предложил Михаилу Васильевичу на выбор: сегодня или завтра отправляться восвояси, и нашел, что он готов лететь хотя б и сейчас. Нечего делать! Напившись чаю, потянулись домой. Когда достигли заставы, уже смерклось. В сильном изнеможении дотащились до своей хаты. У о. Феофана собрание прощальное, почему я, нисколько не медля, отправился к нему и сидел у него часу до 1-го.

Понедельник, 31 ч<исло>

Пребывал на квартире у о. Иоанникия. Обедал с гостями. Вечером был у всенощной, намереваясь завтра с б<атюшкой> служить раннюю обедню. Заговлялся с гостями. Возвратившись на фатеру{224}224
  'Фатера' – 'квартира'.


[Закрыть] читал молитвы. Конец месяцу, а дела моего нет. Сказали, что достаточно на возврат его из Питера и 25 дней. Вот уж больше месяца прошло!.. Получил от братца посылку.

 
Мой месяц родимый
Друг давний, любимый!
На синюю скатерть морей
Неси, о, неси поскорей!..
 

Вторник, 1 августа.

Спалось после заговенья плохо. К счастию о. Феофан чувствует себя неспособным служить обедню. Мне, ленивому, это и на руку. Получив об этом известие, я перевернулся на другой бок и чудесно спал почти до самой поздней обедни. Служил у нас Преосвященный викарий. После обедни происходило торжественное водосвятие на Днепре. Обедал, по обычаю, с гостями. С аввою Оникою трудились над головоломом. Когда я собрался совсем к вечерне, Данило позвал к батюшке, где я неожиданно встретил напасть. У батюшки открылась кровь горлом, причем он выхаркнул нечто слизисто-мясистое, что я принял за непереваренную пленку арбуза, а батюшка за часть легкого. От этого последнего предположения он совершенно упал духом и потерял голос. Вечерком посетили его Матсон{225}225
  Матсон – врач в Киеве.


[Закрыть] и Цыцурин и не нашли ничего погибельнаго в этом новом обстоятельстве. Однако ж план батюшки ехать вместе с родными на Воронеж и Москву в Петербург, теперь уже не состоится. К счастию, успели воротить с почты рапорт его в Министерство о выезде из Киева. Проводивши родных, мы опять поедем в Феофанию.

Среда, 2 авг<уста>

После ранней ушел к михайловскому калогеру с просьбою об оказании мне вспоможения. С ним же и обратно выехал на свое Подолие{226}226
  Подол – район Киева у берега Днепра, где находился дом, в котором жил о. Антонин (см. запись Дневника 8 августа).


[Закрыть]. Обедал там же, где и вчера. Прочее время живота проводил на квартире, занимаясь многоразличными пустяками, из коих самый важнейший был – составление таинственных письмен.

Четверток, 3 авг<уста>

Едва успели гости собраться в путь часу к 1-му. На провожание их поехали и мы с о. Феофаном. Простившись с ними навеки, у о. наместника куснули того-сего. Я сбегал к о. типографу, у Иова старого ел арбуз и, нимало немедля, вместе и с о. наместником отправились на Подол. После вечерни на квартире преподавал урок обклеивания картиночных рамок. Только что возвратился в свою хату, влетел туда Алексий Михайлович белоцерковский{227}227
  Колосов Алексий Михайлович – см. ранее прим. 190.


[Закрыть]. Потом подъехал о. наместник, и сидели мы часу до 12-го.

Пятница, 4 авг<уста>

Все утро занимался письмами в Батурину, Екатеринбург и Посад. С старейшим Иовом обедали в покоях аввы Иоанникия. После обеда вдавались в балагурствие над чашкою кофе, пока не распростились с допотопным Дедом. После вечерни продолжал преподавать уроки о картинном деле. Потом дома с батюшкой изобрели великолепное средство убивать время – игру в шашки. Петра моего доселе нет… Это выводит меня из терпения. Сколько я наказывал ему не медлить и спешить возвращением – даже прежде 1-го числа августа. Нет! таки сделать по-своему! Не пришло-ли сегодня дело его?

Суббота, 5 авг<уста>

Порешили не ехать сегодня в Ф<еофанию>, а лучше завтра отправиться после ранней обедни. День прошел в ожидании, частию – дела, частию – парня. Не случилось ни того, ни другого. Вечером был у всенощной и может быть в последний раз выходил на литию и величание.

Воскресение, 6 ч<исло>

Служил раннюю обедню. После чаю и приготовлений немалых, отправились на хутор, которого и достигли часа через два. Сейчас старик соорудил мне кровать при дверях церкви. Я взглянул на Златоуста и лег спать. После обеда, кажется, опять спал, сколько позволял бушующий старик, который потом пропал без вести. Едва мы дождались его уже в сумерках. Самовар, шашки, перевод и так далее…

Понедельник, 7 авг<уста>

Встали поздно. Прошлись немножко по лесу. О. Феофан во сне сегодня был в Риме, или, лучше, хотел быть там, но ему сказали, что в Рим назначен другой уже кто-то, а он, если хочет, может ехать в Испанию. Я во сне слышал нехорошие рассказы о П<етре>, напоминавшие собою минувшее пакостное время. Так, например, кто-то держал его при себе с тем, чтобы он сосал ему грудь.

Старик, еле двигаясь, поставил нам самовар, после чего принялся за устроение нам обеда, а мы обратились сердцами к своим любезным книжкам. Но что касается до меня, не нашел для себя пригодным для книжного занятия. Отсутствие парня наводит на меня скуку великую. Пошатался по лесу за орехами и лег спать. Во сне памятными сделались слова: «от 11-го по 13-е число», не знаю какого месяца, как будто ноября…. Отобедавши, сыграли раза два-три в шашки и лишь только хотели разойтись по постелям, близящийся стук экипажа остановил нас. Прибыл Данило с письмами к батюшке и мне. Мне пришло из Батурины благословение на путь. Батюшка же получил письмо из Петербурга, от казанского архиепископа Григория{228}228
  Григорий (в миру Георгий Петрович Постников; 1784–1860) – митрополит Новгородский, Санкт-Петербургский, Эстляндский и Финляндский (1856–1860), первоприсутствующий член Святейшего Синода. Проповедник, доктор богословия, основоположник церковной периодической печати в России. Родился в семье диакона. Окончил Троицкую семинарию и Петербургскую духовную академию (1814), где числился любимым учеником епископа Филарета (Дроздова). 25 августа 1814 г. пострижен в монашество. Инспектор (1816), экстраординарный профессор (1817), ректор Петербургской духовной академии (1819). Вице-президент Российского библейского общества (1816). Участвовал в переводе Священного Писания на русский язык. Первым начал преподавать богословие на русском языке. Архимандрит, настоятель Иосифо-Волоцкого монастыря (1817). Член Российской академии наук (1820). Один из основателей журналов «Христианское чтение» (1821) и «Православный собеседник» (1855). Епископ Ревельский, викарий Санкт-Петербургской епархии, настоятель Сергиевой пустыни (1822). Епископ Калужский и Боровский (1826), архиепископ Рязанский и Зарайский (1828), Тверской и Кашинский, член Св. Синода (1829), Казанский и Свияжский (1848). Во время пребывания на Казанской кафедре большую часть времени проводил в Петербурге, в Синоде. Митрополит Санкт-Петербургский, Эстляндский и Финляндский (1858). Погребен в Александро-Невской Лавре в церкви Святого Духа, под алтарем.


[Закрыть] с советом поскорее ехать в Петербург. Ну, вот тебе, бабушка и Юрьев день! Крепко мы призадумались. Я было с горя хотел вздремнуть, да не удалось. Чуя близкое расставание с Феофаниею, я приневолил себя и сел за рисование. Новый стук телеги заставил меня выглянуть в окошко и, к утешению моему, то был давно жданный Петро, здоровый и благополучный. Кончив рисование с батюшкой прошлись в последний раз около лесу и побаяли о том-сем. Возвратившись, пили чай и проч. Я поправлял перевод, а батюшка читал в церкви молитвы. Так кончился сей немало тревожный день.

Вторник, 8 ч<исло>

Последнюю ночь провел без сновидений. Прошелся по лесу в абсолютном довольстве. После чаю мы, безкнижные, не находили, чем заняться. Впрочем, я вскоре вспомнил, что нужно докончить картинку, чем и занялся, а батюшка пошел в лес. Часу в 11-м прогремела коляска и мы узрели пред собою вожделеннейшее зрелище: широкую, как море, густую, как млечный путь, и черную, как сажу, бороду михайловскую. Ставили по сему случаю в другой раз самовар. Потом обедали по-царски. Затем собирались в дорогу и вскоре отправились. Перенесли громы и дожди и добрались до златоверхого, откуда той же минутой спустились к себе на Подол, ходили в баню торговую, сидели у меня в хате. В сумерках расстались.

Среда, 9 авг<уста> 1850 г.

Утро шло обыкновенным образом. Григорий Никифорович{229}229
  Крамарев Григорий Никифорович – см. ранее прим. 17.


[Закрыть] принес мне первое письменное требование моей книги из Орла и, кроме того, отношение конторы Москвитянина{230}230
  «Москвитянин» – нучно-литературный журнал, издававшийся в Москве М. П. Погодиным в 1841–1856 гг. В 1850 г. Погодин передал руководство журналом «молодой редакции», в которую входили А. Н. Островский, Е. Н. Эдельсон, Т. Филиппов, А. Григорьев и др.


[Закрыть] о высылке в нее на комиссию 5 экземпляров «Круга». Нет, плохо идет мое творение! Продано 3 книжки, а раздарено 300!.. После вечерни с домочадцем отправились в Лавру. Водворились там у о. наместника. После чаю долго сидели и беседовали о всячине с завтрашним именинником. Распростившись, я читал молитвы и в 12-ть лег спать.

Четверток, 10 ч<исло>

Ходил на утреню. Часа полтора вздремнул и служил обедню в пещерах вместе с именинником. Обошел потом те и другие пещеры с о. Феофаном. Пили чай, были у о. типографа, и к обеду поспешили домой. После вечерни навестил о. Феофана Юзефович{231}231
  Юзефович Даниил Яковлевич – студент XI курса Киевской духовной академии, выпускник 1843 г., сокурсник о. Антоина.


[Закрыть]. Кстати, попался о. Нектарий, с которым мы и отправились к имениннику на вечер. Сидели часу до 11. В 10001-й раз мне напевается песня о неизреченных достоинствах моего «Круга». Сам Преосвященный Арсений благодарит меня за оный и жалеет, что я оставляю академию.

Пяток, 11 ч<исло>

После ранней обедни правили молебен на путь о. Феофану. Едва смогли мы часу в первом расстаться с академией. Достигши Лавры, водворились тут на час места. Кое-чего немножко закусили, кое о чем прежнем поговорили и в ожидании подводы заблагорассудили соснуть. Нонашед себя не способным к сему, я пошел в садик и постигнут был здесь отцами Иоанникием и Дорофеем. В вечернее время заглянули в церковь. По прибытии экипажа приготовились к простинам, присели к столу с вином и арбузом и только что хотели разговориться, вдруг у батюшки опять открылась кровь горлом. Экая неприятность! Однако ж, несмотря ни на что, надобно было ехать, и мы поехали. Все прихвостье отпустили домой и уселись – батюшка с о. наместником в лаврский, а я с Данилою в дорожный экипаж. Проехали крепость и мост. Далее в песке экипаж наш утонул и прекрасная четверка лошадей не могла вытащить его. После немалого отдыха понушением и криком успели кое-как урезонить лошадей, пока после сильного напряжения они опять не остановились на пригорочке. Здесь открылось, что две постромки от натуги лопнули. Не смутившись никакими предзнаменованиями, мы по секрету прошипели путнику многолетие и горько распростились в надежде радостного свидания в Афинах или в Риме. Возвратились в Лавру в 8 часов. Посидели время немалозначительное, беседуя о мире сем подлунном…

Суббота, 12 авг<уста> 1850

Торжество величайшее! 33 года назад тому в сей пресветлый день последовало рождение мое на белый свет. Ходил на покои к обедне, после чего, по совету благосердного Агафоника Павловича{232}232
  Агафоник Павлович – личность не установлена.


[Закрыть], я остался в Лавре дожидать Владыку с тем, чтобы получить от него оный давно реченный крест. Сидел за чаем у Амвросия, виделся с Макаром и о. типографом. Оказалось, что Владыка не будет сегодня в Лавру и что следовательно я должен еще подождать своей награды… Занимательно! Обедал у о. наместника с о. Ромаскевичем{233}233
  Иван Ромаскевич – священник, законоучитель в Белоцерковской гимназии.


[Закрыть], прибывшим по делу о законоучительстве в Белоцерковской гимназии{234}234
  Гимназия в городе Белая Церковь основана в 1843 г. по инициативе графа Владимира Браницкого, который стал ее попечителем. Гимназический комплекс состоял из трех корпусов: главного трехэтажного, в котором были классы на 159 учеников (выпускной – седьмой класс), библиотека, физический кабинет и квартира инспектора, и двух двухэтажных филиалов, где размещались закрытые заведения.


[Закрыть]. Отдохнул и во время вечерни ушел домой, где нашел все благополучным. Был у всенощной и с аввою Иоанникием пил чай. Завел дело о пошитье шубы. Сидел долго.

Воскресение, 13 авг<уста>

Служил раннюю обедню (не я, а о. наместник новый, т. е. наш экс-эконом Иннокентий). После чаю отправился на ревизию оставшихся вещей о. Феофана. Там принял и визит N. Дмитриевича Мизко{235}235
  Мизко Николай Дмитриевич (1818–1881) – писатель, историк литературы, сын директора екатеринославской гимназии Дмитрия Тимофеевича Мизко; недолго был редактором «Екатеринославских губернских ведомостей». В 1843 г. напечатал в «Отечественных Записках» статью «Голос из провинции о поэме „Мертвые Души“», обратившую на себя всеобщее внимание. в 1849 г. вышла его книга «Столетие русской литературы. 1739–1839» (Одесса, 1849). Собирал материалы для Словаря русских писателей, который ему не удалось издать при жизни.


[Закрыть]. Обедал с магарычем в честь и славу, здравие и спасение нынешнего именинника, скворченского диакона, достопочтеннейшего о. Максима Руднева{236}236
  Максим Руднев (отец иеромонаха Иоанникия).


[Закрыть]. Подоспевший к нам голосиевский отшельник передал мне приказание Владыки явиться завтра перед обедней в Лавру за крестом. Был у всенощной, потом купался. Остальное время жизни посвятил небесам.

Понедельник, 14 ч<исло>

Какая-то именитая и богатая женщина{237}237
  На полях рукописи рукой о. Антонина сделана помета карандашом «Греция?».


[Закрыть] отдавала мне себя (ночью) в духовные дочери, от чего я не отказывался. О. наместник сказал, что ей уже 80 лет и что ее зовут Пелагией{238}238
  На полях рукописи рукой о. Антонина сделана помета карандашом «Архипелаг?».


[Закрыть]. Встав от одра и сна, ушел в Лавру и узнал, что Преосвященный митрополит уже осведомлялся обо мне. С полчаса я ждал его в зале, пока он кончил правило. Уже на пути в церковь он вышел ко мне и со словами «Вот вам на дорогу!» надел на меня крест. Прости, Господи, негодного носителя Твоего знамения! Был на поздней обедне. Когда брал благословение на молебен, Владыка сказал: «Ну вот тебе пришлось надеть крест в день Преподобного Феодосия»{239}239
  14 августа по старому стилю празднуется Перенесение мощей преподобного Феодосия Печерского.


[Закрыть]. После службы у Владыки пили чай и закусывали. Потом еще приглашены были и к обеду. Сотрапезниками мне были о. Амвросий, о. Рафаил (Полтавский семин<арский> инспектор){240}240
  Рафаил – иеромонах, инспектор Полтавской духовной семинарии.


[Закрыть], о. Моисей (Ставропольской семинарии профессор){241}241
  Моисей – иеромонах, профессор Ставропольской духовной семинарии.


[Закрыть], бывший Иеремиин питомец Онисим Рыбальский{242}242
  Онисим Рыбальский – личность не установлена.


[Закрыть] и о. Илиодор (духовник покойной графини-матушки){243}243
  Илиодор – иеромонах Юрьева монастыря, духовник графини А. А. Орловой-Чесменской.


[Закрыть]. За обедом Владыка сказал: «Как бы тебя, о. Антонин, не сделали там архиереем греки-то. Вези им побольше денег…»{244}244
  Коннотацией данного высказывания митрополита Филарета могла служить история возведения Константинопольским Патриархом в сан Великого, или Патриаршего, архидиакона в 1847 г. служащего при российском посольстве в Константинопле иеродиакона Григория (Апостолова), грека по национальности, племянника митрополита Ниссонисавского Даниила. В 1850 г. архидиакон Григорий после 16 лет службы в российском посольстве был уволен в отставку с пенсией в 300 руб. сер. См.: Кудрявцева Е. П. Русские на Босфоре: российское посольство в Константинополе в первой половине XIX века. М., 2010. С. 133–134.


[Закрыть] На языке моем сидели две колкости, но я проглотил их и сказал только: да!.. шестьдесят первым, имея в виду только что сказанное о. Амвросием, что в одном Константинополе живет заштатных архиереев 60 человек… У о. наместника спочил мало, у Иова выпил чаю стакан. Читал список всех духовных лиц, награжденных ныне Св. Синодом, орденами, крестами, камилавками, скуфьями. Мое имя красуется в начале всех наперсников{245}245
  Т. е. награжденных наперсным крестом.


[Закрыть]. К умирению отдаленного и глубочайшого волнения души, Григорий Иванович Тарасов{246}246
  Тарасов Григорий Иванович – личность не установлена.


[Закрыть] сообщил мне, что Черниговский Преосвященный Павел{247}247
  Павел (в миру Петр Иванович Подлипский, 1788–1861) – архиепископ Черниговский и Нежинский. Окончил Троицкую семинарию (1809) и Санкт-Петербургскую духовную академию (1814). Профессор церковной истории и греческого языка Владимирской семинарии (1814). 17 января 1817 г. пострижен в монашество. Инспектор Владимирской семинарии, архимандрит (1817). Исполняющий обязанности ректора (1819) и ректор (1820) семинарии. Настоятель Переславского Троицкого Данилова монастыря (1820–1830). Епископ Костромской и Галицкий (1830), Черниговский и Нежинский (1836). Почетный член Императорского московского Общества истории и древностей российских (1832), архиепископ (1839). Уволен на покой по собственному прошению (1859). Погребен в Троицком соборе Переславского Троицкого Данилова монастыря.


[Закрыть] восхищается моею книжкою, говоря: «Вот бы кому писать-то богословие-то». И может сделать распоряжение о выписке моей книги для своей епархии в значительном количестве экземпляров. Если тут и половина правды – все же очень лестно!

Был на всенощной, которая правилась с 6-ти часов вечера до половины первого часа ночи{248}248
  Имеется в виду праздничная служба накануне праздника Успения Божией Матери.


[Закрыть]. Устал очень. Спать лег во втором часу.

Вторник, 15 авг<уста>

Встал в 6 с половиною, в 7-мь был уже в церкви, участвовал в крестном ходу и служил обедню. Ради креста моего нового старцы поставили меня в служении выше себя, – визави с греком. Бедный праздник! 5 архимандритов и 9 иеромонахов. А помню: бывало по 10 архимандритов и 14 иеромонахов! После службы закусывали у Владыки, обедали в трапезе с великим благочинием и благосердием. Десертировали, по обычаю, у о. наместника и у ветхого Иова. Домой отправился с аввою Дорофеем и по дороге в магазине a prix fi xe набрал своему афинянину{249}249
  Т. е. Петру Нищинскому.


[Закрыть] сукна на сюртук и брюки. Дома ходил на всенощную и вечеровал до завтрашнего дня с будущим хозяином своей хаты. На дворе дым. Петро чуть было не наделал пожара.

Среда, 16 августа.

Был на ранней обедне, писал сии заметки. После обеда сидел у о. Оникея, пока не пришло известие, что меня ожидает о. Макарий. Сидели с ним и проводили его до его хаты. Возвратившись, до 2-го часа зевал в трубы на небеса. Во сне давеча Данила, поссорившись с моим парнем, и разодрал его две бумажки очень нужные, вдруг схватился за голову, застонал и упал замертво…{250}250
  На полях рукописи рукой о. Антонина сделана помета карандашом: «Ужасно! Данило накануне сгорел в Могилеве со всем имуществом и экипажем о. Феофана! См. 6 окт<ября> 1848 года».


[Закрыть] А старик видел во сне, что о. Феофан сошел с ума… Всели у них благополучно?..

Четверток, 17 августа

Академия правила обедню и молебен в редакционной церкви, о чем еще вчера обвещены были все наставники. Я ходил на свою раннюю. От того времени доселе занят был сим делом. Теперь же призываюсь к обеду, который устроил дед, в первый раз почувствовавший себя в силе и духе после рокового выбытия о. Феофана. В 4 часа, по приказанию аввы Дорофея, мы явились к нему и, прождав его часа три, кое-как собрались за Днепр. Переплывши оный, искупались, развели огонь и при свете его занялись самоваром. Было очень весело. Приятное воспоминание! Особенно занимали меня горящие на воде пучки сена, коими мы освещали обратный путь. У аввы еще посидели за ужином и уплелись домой. Компаньоном нашим был экс-профессор Петр Григорьевич Постников{251}251
  Постников Петр Григорьевич – окончил Санкт-Петербургскую духовную академию (1825), профессор Киевской духовной академии.


[Закрыть].

19 августа{252}252
  Постников Петр Григорьевич – окончил Санкт-Петербургскую духовную академию (1825), профессор Киевской духовной академии.


[Закрыть]

Осень

 
Много много обещает
Эта осень, но что даст?
Бог один про это знает,
Или купит, иль продаст
 

Суббота, 2 сентября

Братство. Старый Киев. Феофания. Большая дорога. 5 минут плача. Дремота. Ночь. Прощай Киев!{254}254
  В рукописи слово «Киев!» написано киноварью.


[Закрыть]

Четверток, 21 сент<ября>{255}255
  Записи с 1 по 20 сентября сделаны шифром.


[Закрыть]

От сильной качки не мог встать, даже опасался ворочаться с боку на бок от сильной тошноты. Около полудня, может быть, имел мужество вылезть из каюты и пошел взглянуть на «кругом море!». Давно я желал видеть эту видимую бесконечность. Погода была сырая и дождливая. Неловкость груди и желудка воспрепятствовала мне погрузиться в чувство бесконечного. Чуть-чуть не сорвало при первом взгляде за борт. Поскорее убрался вниз. Вечером, впрочем, уже смело и очень долго сидел на палубе. Есть, однако ж, побоялся.

Пятница, 22 сент<ября>

Прекрасная погода приветствовала нас утром. Впереди нас, в отдаленном тумане виделись очерки гор… Что за радость! что за восхищение! Около полудня мы въехали в Босфор. На малое время останавливались против Буюк-дере{256}256
  Буюк-дере – местность на Босфоре, недалеко от Константинополя с пристанью, где в XIX в. находились летние резидеции послов иностранных держав в Османской империи, в том числе и дача российского посланника.


[Закрыть] и часу в 12-м бросили якорь под Константинополем. Вот он, заветный, таинственный, с раннего детства врезавшийся мне в душу, Царьград! Приветствую тебя, любимец души моей! Стало немножко грустно, когда пришлось сойти с парохода. Вещи мы оставили на пароходе. С чувством страха и замешательства ступили мы на турецкую землю. Нам сказали, что улица прямо приведет нас ко дворцу{257}257
  Имеется в виду здание Российского посольсва в Константинополе, построенное в 1838–1844 гг. в европейском районе Константинополя Пере в стиле классицизма архитектором Г. Фоссати.


[Закрыть]. Между тем очень скоро она распалась на несколько других улиц, и мы пошли наугад. Думали, что уже совершенно потерялись, как вдруг, к величайшему удовольствию, встретили на одном дому надпись: Канцелярия{258}258
  Коммерческая канцелярия при российском посольстве в Константинополе. Судя по контексту, о. Антонин и его спутники подходили к зданию посольства снизу от набережной Босфора и вышли на улицу Топханы, где стоял так называемый дом Франкини, арендованный Россией. В нем, вероятно, и располагалась Коммерческая канцелярия – административный и финансовый орган посольства. Здание российского посольства было обращено к улице Топханы торцом. Подробнее о функциях Коммерческой канцелярии см.: Кудрявцева Е. П. Русские на Босфоре: российское посольство в Константинополе в первой половине XIX века. М., 2010. С. 64–75.


[Закрыть]. Оттуда уже легко добрались и до дворца. Посланника{259}259
  Российским посланником в Константинополе в 1843–1853 гг. был Владимир Павлович Титов (1807–1891).


[Закрыть], кажется, не было дома. Нас провели в комнаты архимандрита, бывшие на то время пустыми. Тут мы отвели дух. Вскоре увиделись с о. архимандритом Софонией{260}260
  Софония (в миру Стефан Васильевич Сокольский; 1799–1877) – писатель, проповедник и дипломат, первый архиепископ Туркестанский и Ташкентский. Окончил Тверскую семинарию (1823) и Санкт-Петербургскую духовную академию (1827). 6 сентября 1827 г. пострижен в монашество. Инспектор и профессор философии Вологодской семинарии (1829). Инспектор Архангельской семинарии (1831). Ректор и профессор богословия Орловской семинарии (1835). Архимандрит, наместник Мценского Петропавловского монастыря (1835). 28 августа 1835 г. назначен присутствующим в Орловской Консистории. Ректор и профессор богословия Каменец-Подольской семинарии, настоятель Каменецкого Свято-Троицкого монастыря (1839). Ректор и профессор богословия Ярославской семинарии, настоятель Ростовского Авраамиева монастыря (1844). Ректор и профессор богословия Тверской семинарии (1845). Ректор и профессор богословия Могилевской семинарии, настоятель Братского монастыря в Могилеве. Тут в октябре 1847 г. его посетил направлявшийся в Иерусалим во главе Духовной Миссии архимандрит Порфирий (Успенский), уговоривший своего товарища по академии Софонию ходатайствовать Синод о переводе его на должность настоятеля русской посольской церкви в Кон стантинополе. 11 февраля 1848 г. архимандрит Софония, был назначен в Константинополь. Совершил паломничество в Иерусалим (1850). Перед Крымской войной вернулся в Россию по делам службы, где вынужден был остаться до конца войны. Жил в Петербурге в Александро-Невской лавре, где получил квартиру вернувшийся с Востока архимандрит Порфрий (Успенский). Настоятель русской посольской церкви в Риме (1855–1860). Командирован Синодом в Ереван для присоединения к Православию местных несториан (1861–1862). Епископ Новомиргородский (1863). Викарий Херсонской епархии (1863–1871). Епископ Туркестанский и Ташкентский (1871), архиепископ (1877).


[Закрыть], к удивлению моему, совершенно поседевшим, даже пожелтевшим. «Вот умный человек, – сказал старец, увидев меня, – не то, что мы, дураки, знал, когда ехать за границу». Его замечание относилось к моим летам{261}261
  Антонину только недавно исполнилось 33 года.


[Закрыть]. Через час, может быть, я представился к посланнику, который предложил мне на выбор, завтра ли отправиться с французским пароходом или, прогостивши у него неделю, ехать на австрийском пароходе. Я просил на это его совета. Он посоветовал не медлить. Поэтому я и решился ехать завтра же. К сожалению, и посланник, и архимандрит немедленно отправились в Буюк-дере, и мы остались на дворе… К счастию, нас давно уже подсматривал афонский монах Иоиль{262}262
  Иоиль – афонский монах в Константинополе.


[Закрыть] и, увидав, что мы остались без приюта, пригласил идти вместе с ним в дом одного русского купца Новикова, жившего в то время на даче. Здесь-то мы и водворились на время. Услужливый авва вскоре устроил нам кое-как и обед. Глядь – и вечер настал. Какой-то посетил нас офицер, с которым мы и чай пили. Ночевали, благодаря усердию того же отца, великолепно, на хозяйских постелях.

Суббота, 23 сентября

Ночью подождило. После чаю мы отправились в город. Провожатым нашим был тот же самый – второй экземпляр киевскаго о. Даниила. Разными извилинами, переулками и закоулками мы добрались до «Высокой Порты», бегло взглянули на Св. Софию, прошли через двор Ахметовой мечети, пробежали через ипподром и крытым базаром опустились к Золотому Рогу. Спешили в полицию для прописания наших паспортов. Потерши здесь бока в толпе народа и сделав, что нужно было, возвратились в свою квартиру. Кое-что закусили и часу в третьем отправились на Херсонес{263}263
  Пароход «Херсонес» в ходил в состав Черноморского флота. Во время обороны Севастополя был затопленно находясь под защитой российских береговых батарей не был сожжен. После окончания Крымской войны был поднят, отремонтирован и вошел в состав созданного в 1856 г. Русского Общества Пароходства и Торговли. Свой первый не срочный рейс пароход «Херсонес» выполнил в июле 1857 г. посетив Афон и Палестину. На Борту Херсонеса находился Б. П. Мансуров, который в том же 1857 г., посетил Афины и познакомился с о. Антонином.


[Закрыть]. Тотчас забрали свои вещи и перебрались на французский пароход Скамандр. На первый раз чувствовали себя в весьма стесненном положении. Долго дожидались снимки с якоря и зевали на досуге на Царьград. Часов в 6-ть, уже в сумерках, зашумели колеса и мы понеслись. Прощай и Русь, и Византия! После ужина походил по палубе, почудился всему, что видел и заснул.

Воскресение, 24 сент<ября>

Весь день стояла прекрасная погода. Проснувшись, мы нашли себя уже в Геллеспонте. Ночью переплыли Мраморное море. Останавливались на малое время перед городами: Каллиполи и Дарданеллы и часов в 12-ть выехали в открытое море. К удовольствию нашему, на пароходе был один грек Хараламбос, знавший по-русски, с которым мы и разделяли время. Ночь застала нас в проливе между берегом Азии и островом Митилиною.

Понедельник, 25 сент<ября>

Ранним утром гром якорной цепи разбудил нас. Мы остановились перед Смирною. Немедленно отправились в город вместе с вожатым Хараламбом. Заходили в церковь, где нашли обедню уже на окончании, хотя был только 7-й час. Я заходил в алтарь, где священник дал мне антидору и показал знак нетерпения, когда я хотел при этом поцеловать ему руку. Прошлись еще потом по базару, ели пирожное где-то на прилавке, пили кофе и проч. Не теряя времени, однако ж возвратились на пароход часов в 9-ть. Но пароход снялся только в половине 11-го. Ехали прекрасно потом целый день по открытому морю безостановочно. Я уже имел смелость сказать несколько слов по-гречески…

Вторник, 26 сентября

Погода испортилась. Вышед на палубу, нашли себя кругом между островами. Вправо, на мысу, нам Хараламбос указал развалины древнего храма и назвал его вместе с мысом, Капоколонна. Но я узнал в нем известный уже мне по изданию Лакроа Суниум{264}264
  Сунион, или Кавоколонес (Σούνιον, Κάβο Κολώνες, Καβοκολώνες), – мыс на южной оконечности Аттики. Упоминается у многих древнереческих авторов (Гомера, Еврипида, Софокла, Фукидида). На мысу находятся развалины храма Посейдона 490 г. до н. э. Антонин упоминает пятитомное издание: Lacroix P., Séré F. Le moyen âge et la Renaissance (Paris, 1848–1861) Vol. 1–5. Два первых тома появились в 1848 и 1849 гг.


[Закрыть]. Вскоре мы проехали мимо него и пошли вдоль берега Аттики. Дождь и ветер мешали нам наслаждаться первыми впечатлениями классического мира. «Видите, вон белеется здание? Это королевский дворец – сказал Хараламбос, – а это Астроскопия{265}265
  Греч. 'обсерватория'. Афинская обсерватория была построена на Холме нимф в 1842 г.


[Закрыть], а то, на горе – Св. Георгий». Серый Акрополь{266}266
  Акрополь – символ не только Греции, но и вообще античной цивилизации. Именно так воспринимал его Антонин «Обратившийся уже весь в идеалы классический мир неотразимо влечет меня к себе напрашивающимися и дружески помавающими, не в меру, конечно, преувеличенными представлениями всего юного, живого, легкого, светлого, цветущего и радующего. А тут еще самый облик его, сияющий, реющий, утопающий в синеве моря и лазури неба». Антонин (Капустин). Из Румелии. СПб., 1886. С. 453.


[Закрыть] я уже давно высмотрел в трубу. Около полудня мы вошли в пристань Пирейскую{267}267
  Пирей город-порт, морские ворота Афин, крупнейший порт Средиземноморья. Во времена Османского владычества был практические заброшен. В городе находился лишь монастырь Святого Спиридона и несколько частных домов. Возрождение Пирея началось после создания независимого греческого королевства.


[Закрыть] и вскоре нас переправили с парохода в карантин. Еще на пароходе мы имели удовольствие встретить почтенного старичка-грека. С ним и с Хараламбом, вчетвером мы помещены были в угловой комнате карантинного здания, где и прожили в ожидании, и скуке, и чтении греческих газет три с половиною дня, т. е. вторник, среду, четверток и пятницу. Не раз в это время нас навещал русский чиновник Табелларий{268}268
  Табелларий (Тавуларий) – российский консул в Пирее, личность не установлена.


[Закрыть], передававший мне почтение и поклоны от посланника{269}269
  «Посланник» не совсем точное определение. С 1843 по 1857 г. российским дипломатическим представителем в Афинах был Иван Эммануилович Персиани в ранге поверенного в делах.


[Закрыть] и от консула из Афин, намекнувший между прочим, на то, что меня давно уже ждут, с того времени, как получили бумагу с «крестом» моим… Это что за новость, подумал я. Навестили также из клира моего в первый же день – псаломщик, изумивший меня своим: благословите – монашеским, соответствующим греческому…. На другой день приезжали о. диакон и двое певчих. На третий – лукавый Никифор Митилинский свел меня на очную ставку с хозяином квартиры моей, седым стариком архимандритом. В пятницу нас осмотрел… а потом один карантинный или таможенный чиновник проревизовал наши чемоданы и мы заснули в сладкой мысли, что завтра чуть свет нас выпустят и мы полетим домой.

Суббота, 30 сент<ября>

Действительно, часов в 7 отверзлись врата карантина. Вещи наши давно уже уложены были в кары. Карет сколько угодно стояло к нашим услугам. Перекрестившись, мы сели в одну из них и покатились с трепетом радости в Афины. На дороге повстречали о. диакона, ехавшаго за мною. Пересевши к нему, я не чувствовал себя от удовольствия. Прелестная погода, ароматический воздух, свежая повсюду зелень, горы и долины, золотые образы древности – все это кружило голову. Вот Акрополь, вот храм Тезея, вот и весь город…

Слава и благодарение Господу Богу! Квартира моя – прелесть. Как дитя бегал из одной комнаты в другую. Часа через два с о. диаконом мы отправились к г. посланнику. Добрый и любезный и препочтенный старичок! После двух-трех слов, он вынес мне и подарок моего нового всемилостивого начальства{270}270
  После зачисления на дипломатическую службу о. Антонин оказался в двойном подчинении: Синоду и МИД. В последнем ведомтстве он получал свое содержание и впоследствии там же ему была предоставлена пенсия, которой он так и не воспользовался, поскольку оставался на службе до последнего дня своей жизни.


[Закрыть] – золотый Кабинетный крест. Боже мой! прости мою неблагодарность. В Киеве, получив Синодальный крест, я изъявил недовольство, думая, что он пришел мне в замену Кабинетного. «Вперед не буду» искушать Бога. Возвратившись домой, обедал у о. диакона. Потом немедленно приступил к украшению своей залы киевскими картинками. Вечером ходил в турецкую баню, после которой, вероятно, пил чай у о. диакона. Так прошел первый день моего новоселья.