Текст книги "Скриба"

– Это ее надо благодарить, она уговорила забрать тебя оттуда.

Взглянув на Терезу, Хоос помрачнел, и Леонора почувствовала, что тут что-то не так.

– Спасибо, – сухо произнес он, – однако после того как я спас ее, она должна была, по меньшей мере, отплатить мне тем же.

– Конечно, – подтвердил Алтар. – Этой девушке можно доверять, – смеясь, добавил он и ткнул ее в бок.

Хоос предпочел заговорить о другом:– Ваша жена сказала, вы давно тут живете.

– Да, и надо признаться, совсем не скучаем по городским сплетням и пересудам… Нам здесь хорошо, мы одни, делаем и едим, что хотим. – Он глотнул вина. – А как вы себя чувствуете?

– Более-менее ничего, но лежать больше не хочу.

– Вам нужно беречься, по крайней мере пока ребра не срастутся, иначе при любом движении можно повредить легкие.

Хоос кивнул. Он чувствовал, как при каждом глотке в его внутренности словно впиваются шипы. Допив вино, он попрощался и вернулся в постель. Когда женщины убрали посуду, Алтар расстелил шкуру, а медвежьи головы положил на бочонки. Потом он загнал животных в пещеру и с грустью вспомнил, как Сатана всегда помогал ему.

Следующий день выдался пасмурным и ветреным. Для прогулок неподходящий, подумал Алтар, значит, можно заняться трофеями. Он напоил животных и убрал оставшуюся с вечера грязь, а когда вернулся в пещеру, Тереза и Леонора уже встали. Позавтракали молча, чтобы не разбудить Хооса. Потом Алтар взял шкуру и головы и попросил Терезу пойти с ним.

– Мне нужно привести себя в порядок, – смущенно сказала девушка.

Алтар понял, что это связано с менструацией, и не стал настаивать.

– Когда закончишь, приходи в другую пещеру, поможешь мне.

С этими словами он взвалил груз на плечо и ушел, а Тереза с выданными Леонорой чистыми тряпками направилась к речке. Когда она вернулась, Хоос уже проснулся, и Леонора заметила его обращенный к девушке сердитый взгляд.

– Я должна пойти покормить животных, – сказала она. – Если вам что-нибудь понадобится, позовите меня.

Оба кивнули, и женщина вышла. Хоос попытался подняться, но в груди сильно кольнуло, и он снова лег. Тереза села рядом.

– Тебе лучше? – Она чувствовала себя виноватой и не знала, как начать разговор.

Хоос ответил не сразу.

– Когда ты сбежала, я тебя не очень-то интересовал… – наконец произнес он.

Возразить ей было нечего, поэтому она молча достала из своего мешка завернутый в какую-то тряпицу кинжал.

– Даже не знаю, как это получилось, – пробормотала она со слезами на глазах.

Лицо Хооса оставалось бесстрастным. Он взял кинжал, спрятал его под одеяло, потом закрыл глаза и повернулся на другой бок.

Тереза поняла: никакие ее слова или поступки его не переубедят. В конце концов, если бы с ней поступили подобным образом, она бы вела себя точно так же. Тем не менее она вытерла слезы и дрожащим голосом попросила у него прощения, но, не получив ответа, вышла с опущенной головой.

По дороге во вторую пещеру она столкнулась с Леонорой. Та спросила, почему у нее красные глаза, но Тереза прошла мимо, будто не слыша. Вернувшись домой, Леонора задала тот же вопрос Хоосу.

– Это не ваше дело, – сказал он.

Леонора обиделась.

– Послушай-ка меня хорошенько, молокосос. Мне безразлично, откуда ты идешь и какие у тебя титулы, но если бы не эта девушка, которую ты заставляешь плакать, ты был бы мертв, а потому веди себя подобающим образом, не то я переломаю тебе остальные ребра.

Хоос ничего не ответил. Никто не должен знать, почему он отправился искать сбежавшую от него Терезу.

Декабрь

9

Конечно, изготовление чучела не могло совсем отвлечь Терезу от грустных мыслей, но все-таки она ненадолго забыла о злополучном кинжале. Сначала Алтар делал каркас для будущей огромной фигуры. К стволу, служившему основой, он приделал два поменьше, наподобие задних лап, и попросил ее на время убрать шкуру, чтобы проверить равновесие. Затем, немного изменив положение конечностей, окончательно закрепил их гвоздями.

– В конце еще можно будет привязать их, – сказал он, видимо, не совсем уверенный в прочности сооружения.

Терезе он велел тщательно выбрать из шкуры всех блох, очистить ее от остатков жира и вымыть с мылом. Девушке это не составило труда, так как в мастерской Корне она именно этим и занималась. Закончив, она насухо вытерла шкуру и натянула ее на раму проветриваться.

– Головы тоже чистить и мыть? – спросила она.

– Нет, подожди немного. – Старик слез с табурета и положил молоток на пол. – Это особое дело.

Он сел на камень, зажал одну из голов между ног и принялся внимательно ее рассматривать. Удостоверившись, что кровь уже не идет, он вынул нож и сделал вертикальный разрез от макушки до шеи, а горизонтальный – по задней части шеи, так что получилась будто бы перевернутая буква «Т». Затем с силой потянул кожу из двух крайних нижних точек и оголил череп.

– Положи его в чан, – попросил Алтар.

Тереза положила, налила туда горячей воды, известь стала бурлить и разъедать оставшиеся на кости ткани. Алтар тем временем проделывал то же самое с другой головой.

Через несколько часов каркас был готов, и Алтар насадил сверкающий череп на верхушку ствола. Получившаяся фигура была похожа на жуткое огородное пугало, однако старик остался доволен.

– Когда шкура будет готова, закончим, – сказал он.

Возвращаясь в пещеру, они прошли мимо тех странных деревянных сооружений, и Тереза спросила, что это такое.

– Это ульи, – объяснил Алтар. – Деревянные ящики обмазывают глиной, чтобы пчелы зимой не мерзли.

– А где же пчелы?

– Внутри. Весной я открою ульи, и снова будет мед.

– Я люблю мед.

– Кто же его не любит… – рассмеялся Алтар. – Жалятся, конечно, как черти, зато меда на весь год хватает. И не только меда. Видишь эти старые соты? – спросил он, поднимая крышку с пустого улья. – Тут воск, можно делать прекрасные свечи.

– Я не видела в пещере свечей.

– Потому что мы их почти все продаем. Только если болеем или что-то в этом роде, тогда зажигаем. Бог создал ночь, чтобы спать, иначе мы были бы не людьми, а совами.

Тереза попросила немного воска для табличек, лежащих у нее в мешке, чтобы поупражняться в письме, но Алтар наотрез отказался давать.

– Но я ведь верну его в целости и сохранности… – пыталась переубедить его девушка.

– Тогда ты должна его заработать.

Они закрыли улей и пошли дальше.

Леонора встретила их аппетитно приготовленным зайцем. Хоос ужинал вместе со всеми, и они с удовольствием за это выпили. После ужина Алтар с жаром расхваливал новые капканы, а потом предупредил, что собирается заняться чучелом погибшего пса и хочет делать это в одиночку, иначе не сосредоточишься. Перед уходом он пообещал Терезе дать ей немного воска, если та найдет подходящие глаза.

– Глаза? – удивилась девушка.

– Для медведей… – пояснил охотник. – Настоящие уже сгнили, нужно их чем-нибудь заменить. Конечно, лучше всего подошел бы янтарь, но сгодятся и камешки, которые можно найти в реке. – Он вынул из мешка несколько камней и показал ей. – Примерно такие, только более гладкие. Обмазать их смолой, и не отличишь.

Закончив мыть посуду, Тереза сказала Леоноре, что собирается на реку.

– А почему бы Хоосу не сходить с тобой? Немного свежего воздуха ему не повредит.

Хооса такое предложение удивило, однако Терезу еще больше удивило то, что он это предложение принял.

Из пещеры они вышли вместе, но потом до самой речки Тереза шла впереди. Дойдя до места, она принялась искать нужные камни.

– Может, этот подойдет, – вдруг сказал Хоос.

Девушка сравнила его с уже найденными и с огорчением вынуждена была признать, что камень Хооса более гладкий и более подходящей формы.

– Слишком маленький, – с ходу придумала она и отдала камень обратно.

Хоос положил его в свой мешок и почему-то в памяти всплыл тот день, когда она от него убежала.

Тогда он уже собрался было прекратить поиски, но вспомнил, что девушка интересовалась дорогой на Аквисгранум и он подробно ее описал. Возможно, именно там беглянку и нужно искать. Он пошел кратчайшим путем, надеясь опередить ее, и совершенно забыл, что заходить на враждебную территорию опасно, а когда вспомнил, было уже поздно – он угодил в засаду, и целых три сакса набросились на него.

И вот теперь он делает вид, будто не замечает ее, хотя она спасла ему жизнь.

Он наблюдал, как внимательно Тереза рассматривает камни, как ее пальцы легко и быстро ощупывают их, как она смачивает их водой, чтобы лучше определить цвет, как взвешивает их на руке, будто сравнивая с одной ей известным образцом. Вдруг она обернулась, и ее глаза янтарно сверкнули.

Хоос так и не понял, что же произошло, но внутри все сжалось, и им овладело беспричинное волнение, хотя он уже познал и зрелых, и молоденьких, и замужних, и девственниц.

Но Тереза была другой. Ее не интересовали ни супружество, ни дети, ни еда, ни тряпки. Она рассуждала о вещах, ему неизвестных: о книгах, путешествиях, иных землях, иной жизни. С одной стороны, его это раздражало, с другой – привлекало.

Когда девушка поправляла волосы, Хоос вдруг увидел, что она по-своему красива.

Конечно, она не походила на тех высоких упитанных блондинок, которых он знал раньше, но ее смуглая кожа, волнистые волосы и искренняя улыбка заставляли сердце биться необычно быстро.

Он пребывал в задумчивости, когда Тереза, пытаясь дотянуться до какого-то камня, поскользнулась и упала в реку. Хоос тут же бросился в воду и вытащил ее, но, выпрямившись, почувствовал в груди сильное жжение. Они взяли собранные камни и отправились назад. На этот раз Тереза шла рядом, и он спросил, довольна ли она своими находками. Девушка ответила, что более-менее, и весь путь до ульев они проделали молча.

– Зимой их обмазывают глиной, чтобы пчелы не погибли, – с важным видом сообщила Тереза.

– Я не знал, – сказал Хоос, умолчав о боли в груди.

– Я тоже, – улыбаясь, призналась девушка. – Это Алтар мне рассказал. Похоже, он неплохой человек, как ты думаешь?

– Мы здесь благодаря ему.

– Видишь тот улей? Алтар обещал дать мне немного воска обмазать табличку. – Она подошла к улью и открыла крышку.

– А что такое табличка? Что-то вроде лампадки?

– Нет. – Тереза даже рассмеялась.– У меня это деревянная дощечка размером с обычный круглый хлеб, но бывают больше или меньше. Если ее покрыть воском, на ней можно писать.

– Ясно, – сказал Хоос, хотя на самом деле не совсем понял, о чем говорит Тереза.

– Смотри-ка, вот эта масса, наверное, и есть воск.

– Лучше закрой крышку, пусть старик сам тебе даст, если обещал.

Тереза нехотя повиновалась. Конечно, хорошо бы иметь табличку как можно скорее, но Хоос прав. Сначала Алтар должен одобрить собранную коллекцию камней.

– Сейчас переоденусь и пойду к нему в другую пещеру. Это удивительное место! Хочешь пойти со мной?

– Я сегодня уже нагулялся, – грустно сказал Хоос. – Иди одна, а я лучше полежу и сменю повязки.

– Хоос…

– Да?

– Я не знаю, почему я его украла… Мне правда жаль.

– Да ладно, не волнуйся. Просто больше никогда так не делай.

Сменив одежду, Тереза отобрала из всех камней четыре самых подходящих по форме и размеру и отправилась в пещеру. Если их раскрасить, думала девушка, они будут как настоящие.

Вход оказался закрыт. Решив, что Алтар внутри, она толкнула дверцу и вошла. И действительно, старик трудился над каркасом, к которому он добавил две передние лапы, тоже из дерева.

– О, ты уже здесь! – удивленно воскликнул он. – Ну, как тебе кажется?

Тереза взглянула на неуклюжую конструкцию.

– Ужасно, – выпалила она.

Алтар принял это за одобрение.

– Так и должно быть, – уверенно сказал он. – Чем страшнее, тем дороже… А ты зачем пришла?

– Камни для глаз принесла. – Девушка показала ему свои находки.

Алтар внимательно их рассмотрел и положил в ящик, где хранились ножи, щипцы и скребки.

– Сгодятся, – решил он.

Тереза помогла старику натянуть готовую шкуру на каркас. Затем они зашили ее, заполнили пустые места сеном и тряпками, приладили череп и тоже обшили его шкурой. Получилась огромная унылая кукла.

– На хищного зверя не похоже, – вынужден был признать Алтар.

Они поправляли чучело и так и эдак, но выходило только хуже, ведь Алтар никогда не имел дела с такими большими фигурами. Наконец старик выругался и вышел немного проветриться.

В ожидании его возвращения Тереза размышляла, почему у медведя такой жалкий вид, и поняла, что сено и тряпки опускаются в брюхо, оставляя грудь и плечи полыми, передние лапы бессильно висят, а голова с закрытой пастью все время клонится вниз. Казалось, будто зверя только что вынули из петли.

Она вышла поделиться с Алтаром своими мыслями, а не найдя его, вернулась в пещеру и на свой страх и риск взялась за переделку.

Когда Алтар вернулся, то замер от изумления. Теперь лапы медведя были угрожающе подняты над головой, благодаря чему сено оказалось в нужном месте – около плеч, и уже никуда не смещалось. В задних лапах Тереза заменила сено тряпками из грубой ткани, и они стали гораздо более прочными.

– А если мы набьем сена между шкурой и тряпками, не будет никаких бугров, которые видны сейчас, – пояснила девушка.

Алтар молча созерцал плоды ее трудов. Оказывается, Тереза еще вставила в пасть палку, и зверь приобрел совсем устрашающий вид. Он не мог поверить, что это свирепое и прекрасное животное – то самое пугало, которое он в сердцах бросил чуть более часа назад.

Домой отправились поздно, усталые, но довольные. По дороге остановились около ульев и набрали воска для Терезы. По возвращении Алтар смачно поцеловал Леонору и тут же принялся рассказывать об их успехах.

– У меня новости не такие хорошие, – посетовала женщина. – Боюсь, молодому человеку стало хуже.

Они подошли к лежащему на постели Хоосу. Его бил озноб, он с трудом дышал. Леонора показала им тряпку со следами крови.

– Его рвало, или он кашлял? – уточнил Алтар.

– Не знаю, по-моему, все вместе.

– Если кашлял, это дурной знак. Хоос, ты меня слышишь? – Алтар наклонился прямо к уху юноши.

Тот кивнул.

Охотник положил руку ему на грудь:

– Тут болит?

Хоос снова кивнул.

Алтар поморщился и покачал головой. Кровь в мокроте означала только одно – какое-то ребро проткнуло легкое. Узнав, что Хоос ходил на реку и залезал в воду, он крепко выругался.

– Если причина в этом, мы ничего не сможем сделать, – сказал он, отойдя с женой в сторону. – Только молиться и ждать утра.

Всю ночь Хоос кашлял и стонал. Леонора и Тереза по очереди дежурили возле него, но лучше ему не стало. Лихорадка совсем изнурила юношу. Алтар понял, что, если не показать его врачу, через несколько дней он умрет.

– Собери что-нибудь поесть, мы едем в Фульду, – сказал он жене.

Спустя несколько часов все было готово. Алтар погрузил на повозку чучело медведя, наполовину сделанную вторую голову, тюк со шкурами на продажу и еду. Взял он с собой и найденные Терезой камни. Хооса Ларссона устроили посреди повозки на тюфяке. Наконец охотник распрощался с женой.

– Надеюсь, мы еще увидимся, – сказала Тереза Леоноре, с трудом сдерживая слезы.

– Он поправится, – тоже сквозь слезы ответила та и поцеловала девушку.

Первый день путешествия прошел без приключений. Останавливались только по необходимости – быстро проглотить пирог с олениной да облегчиться. Хоос по-прежнему был в жару и без сознания. Ночь провели возле какого-то ручья, дежуря по очереди. В часы бодрствования Тереза закончила обшивать шкурой вторую медвежью голову, а когда вставила каменные глаза, получилось чудесно; во всяком случае, в темноте ей так показалось. Утром они продолжили путь, и вскоре после полудня вдали показались дымки Фульды.

Даже с такого расстояния аббатство произвело на Терезу большое впечатление. На обширном холме десятки разномастных построек, казалось, спорили друг с другом за каждую пядь земли, где можно было вбить кол или поставить ограду. Домишки, хижины, склады и амбары теснились вперемешку с мельницами и загонами для скота, и разобраться в этом нагромождении приезжему не стоило и пытаться. Посередине возвышались стены, защищавшие монастырь – гигантское сооружение такого же темного цвета, что и каменные глыбы, на которых оно стояло.

Постепенно узкая тропа превратилась в широкую дорогу, по которой крестьяне и скот в беспорядке двигались туда-сюда. Над полями здесь и там возвышались одинокие строения с плетеными обмазанными глиной крышами, чьи колючие изгороди свидетельствовали о богатстве и силе их хозяев. Наконец они достигли берега реки Фульда – границы между извилистой дорогой и южным входом в город.

Бесконечная вереница крестьян ждала своей очереди, чтобы перейти мост. Алтар надвинул на лицо капюшон и поставил лошадь в самый конец.

За переезд они отдали стражнику горшочек меда, о чем Алтар очень сокрушался, так как двумя милями ниже реку можно было перейти вброд, однако с повозкой, чучелом и раненым Хоосом он на это не решился. Тереза молчала, слегка подавленная сутолокой, криками, запахами еды и скота, который, казалось, чувствовал себя вольготнее, чем люди. На время она забыла о своих несчастьях, засмотревшись на продавцов тканей и съестных припасов, на таверны, устроенные прямо на пивных бочках, и воришек, сновавших среди лотков с яблоками, в изобилии стоявших у больших въездных ворот. Все это было так не похоже на то место, где она последнее время жила, что на мгновение ей показалось, будто она опять очутилась в Константинополе.

Алтар въехал в город по боковой дорожке, дабы избежать толчеи ремесленников, миновал рынок и по широкой улице поднялся к площади, куда сбегались десятки улочек и переулков. Там им пришлось остановиться и подождать, пока пройдет какая-то процессия и скопившиеся повозки смогут продолжить путь к вершине холма.

Тут Алтар сказал Терезе, что одна его знакомая приютит их.

– Только Леоноре не говори, – с хитрой улыбкой попросил он.

Девушка удивилась, но промолчала. Охотник велел присмотреть за повозкой, пока он разузнает, что да как, и направился к группе мужчин, которые чему-то смеялись, стоя вокруг кувшина вина. Поздоровавшись с ними так, будто знает их всю жизнь, и о чем-то поговорив, он вернулся озабоченный. Похоже, его знакомая перебралась в предместье. В этот момент стоявший перед ними возница щелкнул кнутом, и все снова тронулись.

Немного не доезжая до монастыря, Алтар свернул в узкую улочку, пересек ее и поехал в противоположную от города сторону. Чем дальше, тем жилища становились более ветхими и темными, а запахи еды и приправ сменились стойким запахом прокисшего вина. Возле какого-то покосившегося дома Алтар остановил лошадь. Тереза обратила внимание, что дверь раскрашена яркими красками, да и сам дом, хотя и требует починки, развалюхой никак не назовешь. Старик без стука вошел внутрь, а когда вернулся, на лице его сияла улыбка.

– Слезай, нам сейчас приготовят поесть, – сообщил он.

Они сняли чучела и прочую поклажу и перенесли Хооса в дом.

10

Хельга Чернушка оказалась веселой и разбитной проституткой. Едва поздоровавшись с Алтаром, она тут же показала ему язык, задрала юбку, демонстрируя аппетитные колени, запечатлела на его щеке звонкий поцелуй да еще назвала «мое сокровище». Потом спросила, что это за жеманную невесту он с собой привез, и шутила бы дальше, если бы не заметила раненого. В тот же миг она забыла все свои глупости и занялась Хоосом, словно в этом состоял смысл ее жизни.

Она рассказала Терезе, что служила в таверне, пока не поняла, что терпеть пьяных посетителей гораздо выгоднее, чем пьяницу мужа, а потому, овдовев, продала дом и купила собственную таверну, которая ее и кормит. Ее прозвали Чернушка, поскольку и глаза, и волосы у нее были черные, как головешка. Разговаривая, она непрерывно смеялась, отчего на щеках образовывались весьма соблазнительные ямочки. Румяна скрывали слегка постаревшую кожу, но, несмотря на морщины, она все еще была привлекательной женщиной. Меняя Хоосу повязки, Хельга Чернушка расспрашивала Алтара о жене, и девушка поняла, почему тот просил ничего не говорить Леоноре.

Тереза даже не представляла, что у гулящей женщины может быть такое доброе сердце. В Вюрцбурге она ни одной из них не встречала и удивилась, повстречав в Фульде, совсем рядом с аббатством. Хельга спросила Алтара, откуда у Хооса раны, тот высказал свои предположения, и женщина задумалась.

– Единственный врач здесь – один монах из монастыря, – наконец произнесла она, – но он пользует только бенедиктинцев. Остальным приходится отдавать себя на растерзание брадобрею зубодеру.

– Тут рана непростая, – возразил Алтар. – Нужен кто-то, кто понимает.

– Ты мне уже говорил, дорогой… Но я не могу прийти в аббатство с незнакомым мужчиной, а ты – тем более: если тебя узнают, сразу спустят собак.

Алтар в задумчивости стал дергать себя за бороду. Хельга Чернушка права. Многие до сих пор обвиняют его в смерти сына аббата. Значит, придется звать цирюльника.

– Его зовут Маурер. По утрам он навещает больных, но к полудню обычно уже сидит в таверне на рынке, где спускает все до последнего обола.

Алтар попросил Терезу сложить все вещи Хоосу под кровать и пойти с ним. Хельга осталась с больным.

– Мы ведь собираемся на рынок, – вдруг хлопнул он себя по лбу. – Я и забыл, что нам есть что продать.

Им пришлось встать с краю, так как все лучшие места были уже заняты. Люди толпились возле лотков с едой, глиняной посудой, инструментами, семенами, тканями и корзинами, обмениваясь друг с другом самыми разными товарами. Правда, приходили сюда скорее поглазеть и поболтать, потому что продавалось здесь каждую неделю одно и то же. Алтар поставил повозку около стены, чтобы сзади что-нибудь не стащили, водрузил на нее чучело, а рядом, на подставку из палок, положил медвежью голову.

Затем он спросил Терезу, умеет ли та танцевать, и хотя девушка сказала, что нет, все равно велел ей влезть наверх и повертеть задом. Сам он достал охотничий рог и трижды в него дунул. Сначала подбежали только чумазые мальчишки, которые начали передразнивать неловкие движения Терезы, но потом подошли еще люди, и вскоре около повозки образовался целый кружок любопытных.

– Меняю твоего великана на свою жену, – предложил какой-то беззубый крестьянин. – У нее ногти, как когти.

– Прости, но моя жена – тоже зверь… – рассмеялся Алтар.

– Говоришь, эта тварь – медведь? – спросил кто-то издалека. – У него и яйца-то не видны.

Собравшиеся расхохотались.

– Подойди поближе и увидишь, как он твои откусит.

Все снова покатились со смеху.

– Сколько просишь за девушку? – раздался третий голос.

– Девушка-то его и убила, поэтому можешь представить, что она сделает с тобой.!

Снова смех.

Какой-то паренек бросил в них капустой, но Алтар схватил его за волосы и дал такого тычка, что все остальные приутихли. Один из торговцев пивом, вероятно, решил подзаработать и перекатил свою бочку к повозке, за ним потянулись пьянчужки.

– Этот медведь задрал двух саксов, прежде чем мы его убили, – сообщил Алтар. – Их скелеты валялись у него в берлоге. Еще он убил мою собаку и ранил меня, – приврал охотник, указывая на старый шрам на ноге. – А теперь всего за один фунт серебром он может стать вашим.

Услышав цену, некоторые зеваки развернулись и ушли. Лучше уж они за фунт купят шесть коров, или трех кобылиц, или даже двух рабов, чем залатанную шкуру медведя. Оставшихся тоже, видимо, больше интересовал незамысловатый танец Терезы, чем выставленный товар.

Однако какой-то женщине в одежде из дорогих шкур зверь, похоже, понравился. Ее элегантный спутник тут же послал слугу справиться насчет цены.

– Скажи своему хозяину то, что уже слышал, – фунт за чучело, – заявил Алтар и снова подул в рог.

Слуга побледнел, но хозяина известие ничуть не огорчило, и он снова послал слугу предложить половину стоимости.

– Передай, что за такие деньги я не продам даже лисицу. Если хочет произвести впечатление на даму, пусть раскошеливается или сам идет на охоту, а меня нечего за нос водить.

Услышав такой ответ, парочка отошла и смешалась с толпой, однако Алтар заметил, что через несколько шагов женщина обернулась и опять взглянула на чучело. Старик усмехнулся и стал собирать пожитки.

– Пора пропустить стаканчик, – пояснил он Терезе.

Но, прежде чем уйти, он успел провернуть пару дел: одну шкуру бобра продал торговцу шелком за золотой, а другую обменял у пекаря на три модия пшеницы. Затем нанял двух пареньков следить за чучелом, пригрозив, что им несдобровать, если по возвращении обнаружится какая-нибудь пропажа. В таверне они сели у окна, откуда была видна повозка. Алтар спросил два стакана вина и хлеба с сосисками, а пока они ели и пили, Тереза поинтересовалась, почему он не хочет снизить цену.

– К таким делам нужно подходить с умом, – ответил Алтар, одним махом проглотив свою порцию. – Первым делом надо знать, кто твой покупатель, и тут мне повезло. Человек, заинтересовавшийся медведем, – один из самых богатых в Фульде: он может купить сто таких чучел, и у него еще останутся деньги на покупку тысячи рабов. А она… не представляю, что там у нее между ног, но она всегда получает то, что ей приглянется.

– Может, вы и подходите с умом, но медведь по-прежнему не продан, а если бы цену снизили, мы сейчас уже праздновали бы.

– Чем мы и займемся. – Алтар рассмеялся и подмигнул, указывая на дверь, куда как раз входил человек, о котором они только что говорили.

Он подошел и придвинул к столу табурет. Его спутница осталась снаружи восхищаться огромной тушей медведя.

– Вы позволите? – спросил вновь пришедший.

Алтар, почти не глядя, кивнул, и тот осторожно уселся. Тут же подлетел хозяин таверны. Пока важному гостю подавали сыр и вино, Тереза искоса его разглядывала. Пальцы унизаны кольцами, прилизанные усики, одежда, хотя и пышная, в пятнах от еды. Мужчина налил себе вина и долил Алтару, так что выплеснулось через край.

– Тебе не нравятся мои деньги? – прямо спросил он.

– Так же, как тебе – мой медведь, – ответил Алтар, не поднимая взгляда от стакана.

Мужчина вытащил кошель и положил на стол. Алтар взвесил его на руке и положил обратно.

– Мои поденщики зарабатывают по полфунта в год, – сказал мужчина, презрительно скривившись.

– Потому я и не работаю поденщиком, – парировал Алтар.

Мужчина в ярости схватил кошель и вышел поговорить со своей спутницей. Через несколько минут он вернулся и с силой ударил ногой по столу, за которым еще ели Тереза и Алтар. Затем вытащил два кошеля и бросил их прямо в остатки еды.

– Здесь фунт серебром. Надеюсь, ты и твоя девка сумеете им распорядиться, – сказал он, обращаясь к Терезе.

– Не беспокойтесь, господин, спасибо, – с достоинством ответил Алтар и не торопясь допил остатки вина.

Мужчина вышел. Женщина поцеловала его и вкрадчиво рассмеялась, а двое слуг тем временем перетаскивали чучело на другую повозку. Один из нанятых Алтаром пареньков пытался помешать им и тут же схлопотал оплеуху. Выйдя из таверны, старик дал ему обол за храбрость.

– Слушай, парень, не знаешь, где найти Маурера, цирюльника?

Прежде чем ответить, мальчишка попробовал обол на зуб и, очень довольный, спрятал его. Затем по узким улочкам он проводил их до другой таверны, в паре кварталов от рынка. Там паренек нырнул внутрь, и вскоре появился пузатый человек с изрытым оспой лицом, который и оказался тем, кого они искали. Алтар слез с повозки, рассказал, в чем дело, и договорился о цене за осмотр раненого. Маурер вернулся в таверну и вышел оттуда с какой-то сумкой. Оба влезли на повозку, и все отправились к Хельге Чернушке.

Несмотря на исходивший от него запах вина, брадобрей действовал на удивление ловко. Он побрил Хоосу торс, протер его какими-то маслами, тщательно ощупал на уровне сосков, обратив особое внимание на температуру тела и образовавшуюся опухоль. Фиолетовый оттенок кожи заставил его горестно покачать головой. Приложив к ране костяную трубочку, он послушал легкие, а затем, склонившись прямо к лицу больного, проверил его дыхание, которое нашел неровным и частым. Маурер прописал припарки, а кровопускание счел бесполезным.

– Больше всего меня беспокоит лихорадка, – заявил он, складывая ножи и разноцветные точильные камни. – У него сломаны три ребра. Два, похоже, срастаются, но третье проткнуло легкое. Правда, к счастью, оно вошло и вышло. Рана заживает хорошо, хрипы слабые. Но вот лихорадка… это плохой признак.

– Он умрет? – спросил Алтар и тут же получил от Чернушки подзатыльник. – Я хотел сказать… Он выживет?

– Если опухоль не спадет, лихорадка усилится. Есть всякие растения, помогающие в подобных случаях, но, к сожалению, тут я вам не советчик.

– Если дело в деньгах…

– Нет-нет, вы мне хорошо заплатили, и я сделал все, что в моих силах, – сказал он, покончив со скромным угощением, которым обычно родственники больных потчуют врачей.

– А эти растения, о которых вы говорили… – решила уточнить Чернушка.

– Не надо было мне о них упоминать. Кроме укропа от запоров и крапивы от кровотечений, я больше ничего не знаю.

– А кто знает? – вмешалась Тереза. – Монастырский врач? Давайте пойдем туда вместе, возможно, вам удастся убедить его поговорить с нами.

Брадобрей почесал плешь и с грустью посмотрел на девушку.

– Вряд ли врач, которого вы имеете в виду, вам поможет – он умер в прошлом месяце.

У Хельги от неожиданности посуда вывалилась из рук, Алтар тоже удивился, а Тереза была просто сражена. Все трое почему-то верили, что врач из монастыря займется Хоосом Ларссоном, хотя никогда не произносили это вслух.

– Попробуйте поговорить с аптекарем, – предложил Маурер. – Его еще называют брат травник. Он упрям, как мул, но если добавить к своим просьбам немного провизии, он, возможно, и снизойдет. Скажите, вы от меня. Мы с ним приятели, и он меня уважает.

– А вы сами не могли бы?.. – продолжала настаивать Тереза.

– Сейчас неподходящий момент. В начале месяца в Фульду прибыла посланная Карлом Великим духовная миссия. Ее возглавляет один британский монах, которому король поручил провести церковные реформы, и, как говорят, он явился с кнутом. – Маурер отхлебнул вина. – Стоит кому-нибудь шепнуть, что я иногда зарабатываю изгнанием злых духов, и меня сразу обвинят в ереси и повесят на первой же сосне. Этот британец поставил вверх дном весь монастырь, поэтому будьте осторожны.

Маурер покончил с припарками и накрыл Хооса одеялом. На прощание он объяснил, как найти аптекаря, а Хельге Чернушке – как делать растирания, чтобы не повредить рану. Затем пожал Алтару руку и благопристойно удалился.

После его ухода все погрузились в молчание.

Хельга попудрила лицо и начала убирать помещение, куда скоро должны были прийти посетители. Алтар решил, что сейчас самое время отправиться в кузницу починить колесо.

Тереза осталась с Хоосом, то и дело вытирая ему пот. Что-то нашептывая, она мягко водила тряпкой по лицу, изогнутым бровям и закрытым векам; молилась, чтобы озноб не разбудил его. Вдруг девушка почувствовала, как влага, которую она стирала, наполнила и ее глаза, словно они оба испытывали одинаковые страдания. В этот миг она поклялась, что, если это будет зависеть от нее, Хоос Ларссон никогда не умрет. Она сама отнесет его в монастырь и умолит аптекаря вылечить его своими травами.