Текст книги "Северные моря в истории средневековой Европы. Эра викингов и эпоха Оттонов. 300–1100 годы"

К началу VIII века контакты умножились, что видно по монетным кладам. Мы не только находим sceatta при уже упомянутых раскопках в Ла-Панне, но большое количество таких sceattas было обнаружено в разных частях Рейнской области до самого Майнца. В Фризии англосаксонские серебряные sceattas были найдены в Домбурге и других местах: одни были англосаксонского происхождения, другие, вероятно скопированные с них, обнаружили севернее у побережья Фризии. Учитывая объем торговли, неудивительно, что Беда называет Лондон VIII века «торговым центром, наполненным множеством людей, прибывающих с моря и суши».

Можно задаться вопросом: в какой степени эта торговля, развивающаяся в Атлантике между Англией, Ирландией и континентом, связана с той, что прибывает в Галлию и Испанию со Средиземноморья? Мы уже отмечали, что восточные товары и купцы в те годы бывали в Париже, Трире, Орлеане и Бордо. Направлялись ли товары, привезенные ими, дальше в Атлантику? Мы знаем, что да. Монастырь в Корби в 709 году получил из Фоса, что рядом с Марселем, специи и другие восточные товары. Производители стекла из Трира и Арраса импортировали с Востока натр, который использовался для изготовления стекла.

А как начет Англии и Ирландии? Доходили или нет такие товары до этих атлантических островов? Что касается Ирландии, археологические свидетельства являются в высшей степени скудными, и мы не можем дать никакого ответа[66]66
  Ни одной монеты Меровингов или англосаксонских sceattas пока не было найдено в Ирландии. В Лагоре, к примеру, были найдены только гончарные изделия.


[Закрыть]. С другой стороны, исторические источники дают существенные свидетельства контактов между этим островом и Средиземноморьем, возможно, через Западную Галлию. История о трех ирландских монахах, которые добрались в VII веке до Карфагена, и о монахе Фиделисе, посетившем Святую землю, указывают именно на это. От Адамнана нам известны подробности путешествия Аркульфа в Палестину и на Ближний Восток около 670 года. Этому рассказу предстояло стать стандартным руководством для паломников Средневековья. Есть традиции, повествующие, как семь монахов из Египта и еще несколько из Армении прибыли в Ирландию. И неудивительно, что в ирландских монашеских кругах знали греческий язык, хотя и есть некоторые сомнения относительно интеллектуального уровня ирландских монахов. Восточное влияние, очевидное в таких произведениях искусства, как «Книга из Дарроу» или Кельтские кресты, в свете изложенных фактов не является удивительным. Было много контактов между Ирландией, коптами и византийским Востоком.

Аналогичное влияние достигало в те годы и Англии, что ясно показывает организация англосаксонской церкви VII века, культурная жизнь и искусство. Здесь следует в первую очередь упомянуть о византийских традициях, которые Феодор из Тарса привез с собой в Кентербери. Но также нельзя исключать постоянные контакты, поддерживаемые монахами и священнослужителями, не дававшими монашеских обетов, с Италией и Римом. Материальные свидетельства таких контактов нередки в Англии. В местах археологических раскопок в Кенте найдены коптские вазы, раковины каури с Красного моря, фрагменты византийского текстиля, датированные концом VI – началом VII века. Монета Константа II обнаружена при раскопках в Ричборо. Беда повествует о византийских золотых монетах. Самыми важными представляются находки восточных товаров в Саттон-Ху. Там в захоронении, датированном 655 годом, была обнаружена коптская чаша, на которой сохранилось клеймо императора Анастасия, девять более мелких серебряных чаш византийского происхождения и две греческие ложки – все это свидетельства связи между англосаксонской Англией и средиземноморско-византийским миром.

Такие восточные товары могли достичь Кента и Восточной Англии по разным маршрутам. Один путь – через Рейн, прямо через альпийские проходы и вниз по долине мимо Майнца. Другой путь из Марселя по Роне, затем по Мозелю до Северного моря и Англии. Путь из Италии и вниз по Рейну использовался с начала VI века, что нам известно по большому количеству остготских серебряных монет, найденных в Южной Германии, особенно в районе Майнца. После завоевания Юстинианом итальянского полуострова серебряные монеты, чеканенные в Равенне, которые были обнаружены в одиннадцати разных местах, показывают, что этот путь активно использовался[67]67
  Среди находок золотые solidi, чеканенные Фокой и Ираклием, и даже одна монета Константа II. Все siliquae и demi-siliquae, однако, относятся скорее к VI, чем к VII в.


[Закрыть]. На это же указывают золотые монеты, найденные во Фризии, которые чеканились в Италии и на Средиземноморье в те годы. Среди них solidi и trientes Анастасия, Юстина, Юстиниана, Юстина II и Маврикия. В VII веке этот путь, судя по находкам монет, использовался не слишком часто. Византийские серебряные монеты больше не попадали в Южную Германию, и только пять золотых монет, две Фоки и три Ираклия, были найдены в Фризии. Но большие находки коптской бронзы, датированной этими годами, в Южной Германии показывают, что контакт с Италией и Средиземноморьем поддерживался. Аналогично, находка в Фризии некоторого количества золотых монет VI века из Нарбонны, Арля и Марселя означает, что определенный объем торговли попадал сюда через Мозель-Рону, правда, нет свидетельств того, что в VII веке было то же самое.

Существует высокая вероятность того, что восточные находки в Англию прибыли через Париж, где, как нам известно, бывали сирийские купцы со своими товарами, а саксонцы приезжали на ярмарку в Сен-Дени. Или они могли быть доставлены через Западную Галлию.

Самой интригующей представляется гипотеза, что по крайней мере некоторые восточные предметы, найденные в Кенте и Саттон-Ху, достигли этих регионов через западное побережье Испании. Одна из причин верить в это – история святого Иоанна, патриарха Константинопольского, который жил в начале VII века. Один отрывок в жизнеописании этого святого повествует о большом судне с зерном, которое отплыло в Британию или Portus Britanniae (Корунья) в Испанию и там обменяло свое зерно на золото и олово[68]68
  Есть несколько причин считать, что судно шло именно в Корунью, а не в Корнуолл. Во-первых, это было ближе к византийской Испании. Во-вторых, в добывающих регионах Галисии нужда в зерне, которое везло судно, была острее. А в-третьих, золото в тот период добывали в Галисии, а не в Корнуолле.


[Закрыть]. Согласно более поздней версии, судно шло из Александрии, а не из Константинополя[69]69
  В более поздней версии речь идет о свинце и меди, а не о золоте и олове. Но эти металлы тоже добывались в этот период в Испании.


[Закрыть]. Узнав, что огромный константинопольский храм Айя-София был построен частично из кельтского мрамора, что было бы идеальным балластом для возвращающегося зернового судна, начинаешь понимать, что, вероятно, легенда основана на реальных фактах.

Правдоподобность этой истории увеличивают и другие факты. Нам известно, что в течение восьмидесяти лет, примерно до середины VII века, Андалузия находилась под византийским контролем и что в Мериде существовала колония византийских купцов. Такие купцы могли проследовать вдоль берега в Галисию и даже дальше. Свидетельства, полученные из монетного клада конца VII века в Бордо, в котором были solidi из Мериды, определенно склоняет читателя к такому мнению[70]70
  Клад 673–677 гг. в Бордо содержит семь монет из Мериды – самое большое число с какого-либо вестготского монетного двора, – где в это время жила колония греческих купцов.


[Закрыть]. То же можно сказать и о монете Константа II, найденной в Ричборо, и об обнаруженном в Хэмуите во время раскопок клада VII века фрагменте панциря черепахи – хотя черепахи не были известны в это время севернее Канарских островов. Если такой контакт существовал, он объясняет любопытное замечание Исидора Севильского, что стекло хорошего качества есть в Британии, хотя его не знают в Италии и Галлии. Возможно, стекло Рейнской области, привезенное в Западную Испанию британскими торговцами, было источником этой неверной информации. Есть и еще один довод в пользу того, что именно по этому маршруту многие византийские предметы попадали в далекую Англию. После того как арабское завоевание Испании и Южной Галлии в середине VIII века уничтожило процветание и связи этих регионов, мы больше не находим свидетельств того, что византийские предметы попадали на британские берега, хотя рейнско-альпийский маршрут на Средиземноморье оставался открытым. Только в X веке в Англии снова появилось византийское влияние[71]71
  После 700 г. имел место перерыв в византийском влиянии в Англии, причем несмотря на существование других путей, по которым византийские товары вполне могли попасть на английские берега.


[Закрыть].

К перечисленным выше свидетельствам торговли, развивавшейся в Атлантике, Английском канале и Северном море, по путям, соединявшим Испанию, Галлию, Рейнскую область, Англию и Ирландию, следует добавить еще одно, в некотором смысле самое важное. Я имею в виду переход, имевший место в этих регионах, на оборот вместо золотых монет серебряных. Часто ошибочно утверждалось, что эта перемена имела место при Каролингах. Это не так, хотя процесс продолжался и расширялся при Карле Мартелле, Пипине и Капле Великом. Он начался в регионах, выходящих к Атлантике, на берегах Западной и Северной Галлии, Англии, Фризии и части Испании. Он, похоже, не был связан с появлением остготских и византийских siliquae и demi-siliquae в Южной Германии, потому что к концу VII века, когда началось широкое обращение атлантических серебряных монет, таких итальянских монет больше не находили к северу от Альп – судя по известным монетным кладам. Кроме того, по весу и типу эти остготские монеты ничем не напоминают атлантическое серебро.

Нумизматам еще следует уделить внимание проблемам, связанным с появлением новых серебряных монет, особенно тех, которые найдены в Галлии Меровингов, прежде чем делать определенные выводы. Существует целый ряд соглашений, важных для этого исследования. Во-первых, нумизматы, судя по всему, сходятся во мнении, что эти серебряные деньги представляют собой развитие – или вырождение – золотых монет Меровингов. Во-вторых, они согласны, что монеты появились в Северной и Западной Галлии в середине VII века[72]72
  Многие авторы датируют появление серебряных монет серединой VII в. Но некоторые считают, что это произошло немного раньше.


[Закрыть]. Последний пункт согласуется с нашим предположением, что серебряные рудники в Мелле были снова открыты примерно в это время и начали выдавать серебро[73]73
  В современном источнике Vita Elegii упоминается о покрытии крыши свинцом в этот период. Поскольку свинец тогда был побочным продуктом производства серебра, представляется возможным, что серебряные рудники в Галлии, по-видимому, те, что в Мелле, в VII в. действительно работали.


[Закрыть].

Британские авторитеты согласны с тем, что англосаксонские серебряные пенни – sceattas – тоже датируются серединой VII века. Они впервые чеканились в Кенте и в Лондоне. Британцы также согласны с тем, что эти деньги являются развитием довольно редких английских золотых thrymsa. Интересно отметить, что только после того, как англосаксы лишили кельтов тех регионов на острове, где добывалось серебро, – Мендип, Флинтшир, Дербишир, – появились серебряные sceattas. Эти рудники снова работали около 700 года, и Уилфред использовал имеющийся у них свинец для крыши церкви в Йоркшире. Довольно скоро после появления sceattas в Англии, их копии стали чеканить во Фризии.

Большинство специалистов согласны, что есть близкое сходство по стилю и весу между денье Меровингов и англосаксонскими sceattas, а также их более поздними фризскими копиями. Все эти факты – параллельное происхождение от предшествующих золотых монет, общий стиль и вес, параллельное появление этих денег на обоих берегах Канала и вероятность того, что серебряные рудники снова работали в обоих регионах в момент появления серебряных монет, – подтверждают существование тесной связи между Британией и Атлантической Галлией в те годы.

Это приводит к следующему вопросу, не имеющему определенного ответа: почему эти годы видели не только появление новых серебряных монет, но и параллельное исчезновение из обращения золотых монет в Англии, Галлии, Фризии и Испании? Этот факт определенно указывает на то, что в те годы все эти атлантические регионы поразила общая экономическая проблема. Но какова ее причина? В общем, обычное объяснение заключалось в том, что причиной был вывод золота на Восток. Такое объяснение представляется неудовлетворительным. VII век видел противоположное явление. Иностранные золотые монеты, найденные в Англии, Фризии и Северной Галлии, показывают, что золото двигалось на север, в регионы, где его не знали в течение нескольких веков. Достаточно вспомнить монетный клад в Бордо с вестготскими solidi.

Что бы ученые ни думали об этом вопросе, новые серебряные деньги вовсе не обязательно были, как это часто утверждают, признаком экономического регресса. Как и серебряные деньги, которые были основной денежной массой атлантических регионов в IV веке при поздней империи, новые монеты являлись признаком активной атлантической торговли и символом отделения этих земель от Средиземноморья с его золотыми стандартами[74]74
  В каком-то смысле даже более легкие серебряные solidi конца VI в., чеканенные в Галлии и скопированные в Британии, отделяли Атлантику от Средиземноморья, где в ходу были золотые solidi.


[Закрыть]. Разница между серебряными и золотыми монетами заключается в том, что серебряные sceattas и денье были полезны для мелких торговых сделок, а для крупных торговых сделок, для торговли предметами роскоши было полезнее золото. То, что в Бордо, Нарбонне и Провансе золотые деньги продержались дольше, чем в других регионах Галлии, отчасти объясняется тем, что они расположены ближе всего к Средиземноморью с его золотым стандартом и поддерживали с ним более тесные связи. Но это может также объясняться тем, что неизменная экономика римских вилл в этих регионах поддерживала роскошные золотые монеты и не желала переходить на более простые серебряные даже для повседневных сделок[75]75
  Возможно, Испания тоже сохраняла более тяжелый средиземноморский вес для своих solidi до середины вестготского периода и продолжала копировать монеты Валентиниана III и Гонория больше века.


[Закрыть]. Таким образом, можно считать появление серебряных монет доказательством более активной обычной, хотя и другой коммерции в Северной Европе в те годы, а не наоборот.

Пока в этой главе мы довольствовали описанием роста и распространения более активной экономики в Атлантической Галлии, Испании и Рейнской области и расширения коммерции из этих регионов в Ирландию и Англию. Но каков был результат этого расширения? Как он повлиял на экономики двух островов между 550 и 750 годами? Какие новые экономические события там произошли?

Давайте сначала рассмотрим Ирландию времен Меровингов. На первый взгляд удивляет то, что, несмотря на коммерческие контакты, Ирландия в те годы оставалась в экономическом отношении на примитивном уровне. При раскопках в Ирландии не было находок монет, датированных тем периодом, и возникает мысль, что их там не было. Несмотря на это вероятное отсутствие денежной экономики, однако, был достигнут некоторый прогресс, который обязан своим появлением восстановлению морских связей острова с Западной Галлией и Западной Британией. Эти контакты помогают объяснить, хотя бы отчасти, развитие ирландского ремесла в таких центрах, как Лагора, где обрабатывали бронзу и железо, изготавливали изделия из кожи и грубую шерстяную ткань. Они же объясняют, тоже отчасти, появление ирландской школы обработчиков камня, давшей миру прекрасные образцы ирландского церковного искусства.

В те годы в Ирландии существовал только один центр, который можно было считать городским – Кашел. Но следует помнить, что ирландские монастыри, такие как Армаг, Клонмакнойс и Глендалох, выполняли многие функции городов. Само название, которое ирландцы им давали, – cathairs или civitates – отражает этот факт. Они часто имели очень большие размеры, вмещали около 3000 монахов и послушников и привлекали светское население, которое селилось поблизости. В дополнение к таким центрам, к VIII веку в Ирландии появилось как минимум две крупные ярмарки. Одна из них, ярмарка Телтон, проводилась неподалеку от места, где сейчас находится Дублин, и привлекала много иностранцев. Другая, ярмарка Кармен, проводилась в районе Уэксфорда. Возможно, на острове уже производилось полотно для продажи и разрабатывались золотые рудники.

За Ирландским морем, в Западной Британии, мало что осталось от сильной кельтской цивилизации, о которой так уверенно говорил Гильда. В Корнуолле продолжали добывать олово, однако экономика региона Северна, по-видимому, не пережила завоевание территории Кевлином из Уэссекса или англами, королями Мерсии. Возможно, это произошло потому, что за англосаксонскими победами здесь последовал исход кельтов из этого региона в Бретань и Ирландию, событие, которое могло лечь в основу истории о заселении полуострова Бретань беженцами от саксов. Нам известно, к примеру, что некоторые кельтские жители были изгнаны из Северного Уэльса в начале VII века королем Нортумбрии Эдвином, после чего они обосновались в Ирландии. Этот исход может объяснить то, что у нас нет свидетельств сохранившейся городской энергии в таких ранних центрах, как Каеруент и Каерлеон, и лишь легкий намек на нее возле саксонского городка Ньюпорт. Нам неизвестно, продолжали или нет в те годы добывать железную руду в Форест-оф-Дин и медь в Энглеси и Северном Уэльсе. Вполне возможно, все эти рудники работали. Также нам точно не известно, как обстояли дела в регионе Честера. Между тем тот факт, что ни одного монетного клада кельтской Британии того периода не было найдено, предполагает простую локальную экономику.

Иная картина сложилась в англосаксонской Англии, которая в 500 году была в экономическом отношении на равных с кельтским западом. Мы находим много свидетельств уверенного роста и развития после 550 года экономической жизни – как в Галлии. В середине VI века прогрессивная экономика Восточной Англии сосредоточилась вокруг Лондона и в Кенте. Хотя во времена Меровингов эти регионы оставались самыми развитыми, в течение этих двух веков наблюдалось распространение цивилизации вдоль южного побережья к Корнуоллу и вдоль восточного побережья к Нортумбрии. Находки в Саттон-Ху указывают на существование к середине VII века такой же важной цивилизации, как Кентская, а спустя несколько десятилетий то же самое можно было сказать о Нортумбрии и Уэссексе. Вместе с цивилизацией вдоль этого побережья Англии распространялось судоходство. Святой Ив мог отплыть в Бретань из Нортумбрии в 700 году, а принц королевского дома Нортумбрии бежал морем в Кент. Мы знаем, что в 680 году аббат Джарроу ввозил стекольщиков из Галлии, а Беда в первые годы VIII века был в контакте со всем западным христианским миром. В конце VII века на южном побережье Британии появилось важное поселение Хэмуит, которое в VIII веке стало известно как emporium, а Дорчестер, расположенный западнее, несколькими годами позже стал называться городским центром. Законы VII века короля Уэссекса Ине демонстрируют некоторую заботу о коммерции и купцах.

Даже политическая история Британии указывает на существование продвинутой цивилизации и экономики вдоль англосаксонских берегов. Еще в конце VI века Кент под властью короля Этельберта считался политическим и экономическим центром Англии, и этот монарх главенствовал над своими соседями. К началу VII века это лидерство перешло вверх по восточному берегу к Восточной Англии. В конце века оно двинулось дальше на север и достигло Нортумбрии. В VIII веке, когда прогрессивная экономика двинулась вглубь территории, мантия лидера была передана в Мерсию, а Уэссекс стал ее главным соперником на юго-западе.

История англосаксонских монет раскрывает ту же модель развития в те годы, тот же рост вдоль побережья и вглубь территории от региона Кента – Лондона. Около 550 года единственными монетами, которые чеканились в англосаксонской Англии, были варварские radiates, обнаруженные в Ричборо. Мы располагаем свидетельствами того, что веком позже в Гэмпшире, Кенте, Восточной Англии и вокруг Лондона были в обращении местные золотые монеты thrymsa и некоторое количество золотых монет Меровингов. Затем появились серебряные sceattas, которые, судя по находкам археологов, распространились намного шире, чем thrymsas. Их находили на западе в Дорчестере и на севере в Уитби. Сфера распространения sceattas может служить показателем интенсивности экономической жизни Англии того периода. В этой связи интересно отметить, что sceattas были найдены в больших количествах в северной части Кента, в Эссексе и вокруг Лондона. В то же время они редки в Западном Уэссексе, Нортумбрии и на внутренних территориях острова, можно также добавить, что распространение англосаксонских брошей, тщательно изученных Лидсом, почти точно повторяет модель распространения серебряных sceattas.

Все сказанное помогает объяснить, почему к 750 году в англосаксонской Англии, как и в Галлии и Рейнской области за Каналом, получила развитие серия портов, которые можно назвать городскими центрами. К этому времени Хэмуит и Дорчестер в Уэссексе, Рочестер и Кентербери в Кенте, Лондон на Темзе, Тетфорд в Восточной Англии, Линкольн в Мидлендсе и Йорк на севере достигли статуса городов. Большинство их, как в Галлии, были возрожденными римскими civitates, но некоторые являлись новыми. Как отметил Беда, Лондон уже начал занимать особое положение в Англии. Жители Кента в 686 году продавали туда скот, чтобы удовлетворять потребности городского населения. В начале VIII века жители Лондона, Танета и Фордуича платили дань, и денежная экономика распространилась достаточно далеко вглубь острова, чтобы аббат Медешамстеде в Линкольншире мог принять от графа Мерсии денежный платеж в размере 1000 шиллингов и годовую плату наличными за поместье.

Возрожденная экономическая жизнь англосаксонской Англии отчасти стала результатом стимулирующего действия внутренней и внешней торговли. Но она также была результатом определенного промышленного роста. Активно велась добыча полезных ископаемых. В Корнуолле добывали и выплавляли олово и, вероятно, в Уэльсе – медь. О добыче других полезных ископаемых нам мало что известно, хотя Беда называл Англию землей рудников. В VII веке серебряные рудники Флинтшира и Дербишира снова давали свинец и серебро, которое шло на чеканку sceattas. Также представляется вероятным, что заработали рудники в Мендипе. К этим минеральным ресурсам следует добавить железную руду Уилда в Кенте, которая активно добывалась в римские времена и продолжала добываться при англосаксах рассматриваемого периода, хотя, определенно, украшенные франкские клинки на остров ввозились. Возможно, добыча шла и в Форест-оф-Дин, но для полной уверенности в этом необходима дополнительная информация.

Нам известно и о других отраслях промышленности, в первую очередь о ткачестве. В римские времена тонкие ткани, которые ткали на сельских виллах и государственных фабриках, были особенностью Британии. Возможно, опыт сумел пережить англосаксонские завоевания. В любом случае фрагменты текстиля, найденные в захоронениях Кента, указывают на существование там в VII веке соответствующей местной промышленности. В Восточной Англии тоже, как показывают находки в Саттон-Ху, производили особый тип ткани, совершенно не похожий на те, что ткали на континенте. Может ли она считаться предком тонкой английской шерсти, которую вывозили на континент во времена Оффы и Карла Великого? Ткачество имело не только местное значение, на что указывают находки фрагментов такой ткани далеко на севере при раскопках в Уитби. Мы точно не знаем, где она производилась – в Англии или в Галлии. Самая лучшая ткань являлась продуктом gynecée, в первую очередь тех, что были расположены в монастырях.

Кроме ткачества в Англии того периода существовали и другие ремесла – активно работали ювелиры и золотых дел мастера. Мы знаем по меньшей мере два центра таких ремесел: Кент, где производились лучшие ювелирные украшения в Европе в раннем Средневековье, и Восточная Англия, судя по находкам в Саттон-Ху не отстававшая от Кента. Хотя стиль каждого региона подвергся иностранному влиянию (Кент – Рейнской области и Германии, а Восточная Англия – вендельской Швеции), в каждом присутствует романо-британский элемент, уходящий корнями во времена поздней империи. Так же как и в Галлии, что-то старое сохранилось в новой металлургии. Следует отметить, что уже в VIII веке в Тетфорде, что возле римского Кайстора, быстро развивалось гончарное ремесло. В дизайне изделий было что-то общее с продукцией Рейнской области, а в технике покрытия глазурью – с регионом Шаранты в Западной Галлии. В Хэмуите производилась грубая черепица, смоделированная по образцу римской. Однако стекло в Англии в те годы не производилось, и его ввозили с континента. С другой стороны, каменные кресты Нортумбрии указывают на существование местных резчиков по камню, а франкский ларец – на умение местных умельцев работать с китовым усом. В металлургии, ткачестве, гончарном ремесле, изготовлении ювелирных украшений, а также прочих отраслях промышленности англосаксонская Англия тех лет заложила основы производств, которые активно развивались в следующих веках.

На предыдущих страницах мы узнали, как ускорилась в этот период экономическая жизнь Ирландии и Англии. По мере этого процесса торговля и навигация продвигались в северном направлении от Англии и Ирландии вдоль берегов Шотландии и далее. В одном направлении они достигли Шетландских, Оркнейских и Фарерских островов и Исландии, а в другом – побережья Норвегии. Ирландская сторона этой экспансии цивилизации на север часто изображалась имеющей религиозный характер, как движение, основанное на желании нести христианство язычникам-пиктам и поселить религиозных отшельников на острова Северной Атлантики. Несомненно, отчасти это правда. Но это движение также имело торговые и морские аспекты.

Оно началось, когда святой Колумба, следуя примеру святого Ниниана, в конце VI века отплыл из Ирландии, основал монастырь на острове Иона и начал обращать в христианство пиктов. Отсюда христианство впоследствии распространилось по всему кельтскому северу. Со времен Колумбы на всем протяжении следующего века ирландские мореплаватели и святые упорно двигались на север, селились на Северных Гебридах и Оркнейских островах, на что указывает наличие там камней с огамским письмом, и даже добрались до Шетландских островов. Дикуил, к примеру, утверждает, что к 700 году ирландские отшельники уже обитали на Оркнейских островах и в Исландии. Раскопки на этом далеком арктическом острове недавно подтвердили информацию Дикуила, поскольку были обнаружены ирландские предметы, датированные VII и VIII веками, – бронзовые шары и кельтские булавки – в разных частях Исландии. Появление на Исландии ирландцев до скандинавов подтверждается названиями некоторых местностей, сохранившихся до прихода викингов.

Другие кельтские мореплаватели добрались до норвежских берегов, где несколько островов, называемых Папей (норвежское слово, обозначающее ирландских священнослужителей), прямо указывает на ирландские связи с этими берегами. Этот контакт подтверждают археологические свидетельства. В норвежских захоронениях VII и VIII веков присутствуют предметы, явно имевшие ирландское происхождение. По-видимому, как раз посредством этого контакта с Западной Норвегией мечи и другое оружие из Галлии Меровингов попало в эту часть Скандинавии. Причем торговля ни в коем случае не была односторонней. Захоронения Шетландских островов, Гебрид и Северной Ирландии показывают, что около 600 года и определенно не позднее 700 года в этих регионах кельтской Европы стали появляться предметы из Норвегии. Некоторое представление о степени развития этой морской торговли дает интересный факт: в 729 году, согласно Анналам Тигернаха, 150 пиктских судов потерпели крушение у мыса Росс Куизини.

Если верить нашим источникам, большинство контактов морем по этим путям были мирными. Только дважды за этот период мы встречаем сообщения о морских набегах в этих водах. Первый имел место в 617 году на остров Эгг. Вероятно, его осуществили пиктские пираты – язычники. Второй был южнее, когда Эгфирт из Нортумбрии, достигший западного побережья Британии, покорив в начале VII века Стратклайд, продолжил завоевания островов Ман и Энглеси и вытеснил жителей Северного Уэльса в Ирландию. Затем он совершил набег на саму Ирландию. За исключением этих двух эпизодов, на западных кельтских морских путях в те годы царил мир.

По другую сторону Шотландии другой кельтский регион под властью пиктов испытал морское возрождение. Этот регион, характерной чертой которого были любопытные круглые башни пиктов, построенные при поздней империи, но теперь снова занятые, был не таким мирным, как вблизи Ирландии. Наоборот, ему были свойственны постоянные конфликты на море. В 580 или 581 году в Анналах Ольстера упоминается морская экспедиция, посланная королем пиктов Бруйдом на Оркнейские острова. На самом деле, когда святой Колумба посетил двор пиктсктого короля, что недалеко от современного Инвернесса, он встретил там вассального короля островов. Веком позже, в 681 году, и еще раз в 694 году имели место набеги оркнейских мародеров на шотландскую территорию. В Анналах Тигернаха говорится об ответной – карательной – экспедиции пиктов. Мы не слишком хорошо знаем кельтскую цивилизацию, и нам точно не известно, какие отношения у нее были с кельтскими и англосаксонскими соседями. Но на основании камней с огамским письмом, которых много в этой части Шотландии, ясно, что сильный пиктский элемент был не только на восточном побережье Шотландии, но и на Оркнейских, Шетландских и Гебридских островах, и пикты к VII веку снова приобрели морские традиции, такие же важные, как ирландцы[76]76
  Интересное и важное собрание камней с огамским письмом в музее Эдинбурга и других городов требует долгого и внимательного изучения, которое поможет нам понять историю этих мест.


[Закрыть].

Возможно, пикты, как и ирландские мореплаватели, плавали к берегам Норвегии, ведь, когда Беда писал об Исландии и полуночном солнце, он уточнил, что узнал об этом от «людей нашего собственного века, которые прибыли из тех мест», он имел в виду пиктских, а не ирландских мореплавателей. Существование прямого контакта с Норвегией во времена Беды подтверждается нумизматическими свидетельствами, обнаружением в кладе Руголанна, что на западном побережье Норвегии, sceatta, чеканенной йоркским епископом Эгфиртом между 734 и 766 годами. Не исключено, что через пиктов определенное англосаксонские влияние, которое Шетелиг увидел в норвежских brachteates, крестообразных брошах и некоторых формах искусств, достигло норвежских берегов. Не можем мы быть уверены и в том, что по крайней мере часть франкского оружия, изделий из стекла и бронзы, которые были найдены в норвежских захоронениях, не попали туда на кораблях пиктских мореплавателей. Хотя многие контакты в VII и VIII веках могут быть случайными, а не постоянными, нет сомнений в том, что пиктские и ирландские мореплаватели уже прошли по новым атлантическим путям, забытым со времен поздней империи. По этим путям в VIII веке плыли норвежские рыбаки и фермеры, чтобы обосноваться на Шетландских, Оркнейских и Гебридских островах, и викинги, которые несколькими десятилетиями позже начали грабить побережья Нортумбрии и Ирландии.

Каким было влияние на Скандинавию и Балтику роста морской торговли вдоль берегов Северной Галлии, Англии, Шотландии и атлантических островов? И какую роль сыграла развивающаяся экономическая жизнь этих регионов на отдаленные острова в Северном море? Раньше мы уже отмечали, что Скандинавия в середине VI века был изолирована от ее прежних контактов по суше с югом, продвижением славян и аваров по Центральной Европе. Оказавшись в изоляции, она начала развивать собственную цивилизацию, названную вендельской по захоронениям этого периода в Венделе, шведской области Уппсала и на балтийских островах, таких как Готланд в Дании, а также вдоль берегов Южной Норвегии. Эта культура была изолирована от юга и центра Европы, но в значительно меньшей степени от Северного моря, поскольку была связана с ним морским путем, проходившим вдоль фризского побережья к Рейну, и через Северное море к Кенту и Восточной Англии. Этот путь оставался открытым, и по нему англы со своими шведскими контингентами в начале VI века добрались до востока Англии. По нему проплыл Хигелак, король гаутов, в 518 году, чтобы разграбить Рейнскую область. Хотя великая английская миграция завершилась около 550 года, уже в 574 году смешанная группа саксов и фризов, которая еще двигалась по нему на юг, была разбита во Фризии франками.