Текст книги "Как стать контрабандистом 3. Транзит"

– Excrement, stool, сaca, poop, doo-doo, – я напрягся, вспоминая все доступные мне названия фекалий, всё больше ёрзая от нетерпения. И так еле дожил утра, а тут такое изменение распорядка. Может ему парашу на руке взвесить или продемонстрировать судорожно сжатую задницу, отгоняя туалетной бумагой упорно прорывающиеся желудочные газы?

– Не понимаю.

– У меня в камере нет WC, а palju переполнилась. Слишком маленькая вместимость, чтобы хватило одному даже до обеда.

Баландёр, который продолжал торчать у моей камеры и прислушиваться к нашему разговору, откровенно заржал и очень громко стал что-то втолковывать вертухаю.

По этажу моментально стал нарастать злорадный гогот с циничными комментариями, несущимися из открытых кормушек. Лицо вертухая приобрело нездоровый оттенок. Он выхватил рацию и исчез из моего поля зрения.

– Эй, русский, может ещё одну порцию каши? – весело проорал баландёр, явно играя на развлекающуюся публику.

– Мне и эту девать некуда, – отрезал я, прикидывая, какую ёмкость могу безболезненно пожертвовать под ликвидацию после переполнения параши. Жаль, что такая сочная русская рифма как каша-параша не имеет аналогов в моём несовершенном английском.

Однако, некоторых и так зацепило. Судя по раздающимся выкрикам, у народа в идеях и предложениях недостатка совсем не ощущалось. Слишком больной вопрос для всех канализационных лишенцев.

Прямо на глазах стала объединяться очередная республика советов, за избавление параш от тяжёлого гнёта и честный доступ к свободным унитазам²⁴.

Вертухай вернулся в сопровождении парочки встревоженных коллег. Те рассредоточились по коридору, перекрывая выход на лестницу и проход к будке. После этого раздался долгожданный скрип ключа двери.

Я подхватил парашу и враскарячку, но весьма целеустремлённо потрусил по привычному маршруту между пунктами утилизации. И если опорожнение параши и её обработка заняли всего несколько секунд, то с унитаза меня сумели согнать только после третьего предупреждения. Из туалета я вышел, покачиваясь, полностью умиротворённый и с блуждающей на губах улыбкой. Даже захотелось сделать что-нибудь приятное всем этим напрасно нервничающим вертухаям:

– Большое спасибо. Это был лучший подарок, который я получил на это Рождество. Euphoria! (Эйфория!)

Вертухаи переглянулись, но никто не снизошёл до ответа. Тогда я воспользовался ситуацией и быстро спросил:

– А лекарства выдавать будут или на них тоже наложен запрет?

Вот это их зацепило. Видно они совершенно упустили такую мелочь при организации своих карательных мер. Меня отправили в камеру. Два привлечённых вертухая остались наблюдать за процессом двойного опорожнения остальных страдающих, а наш коридорный занялся лекарствами.

Свою дозу я получил последним. Опять подтверждается правило, что любая инициатива наказуема. Даже если она проявляется из самых лучших побуждений.

– А что случилось? – как бы ненароком спросил я, получая свои таблетки.

– Troubles (беспорядок). Failure to comply (нарушение режима), – неохотно озвучил вертухай официальную версию.

– I see! That noisy scuffle at nighttime… prisoner vs guards… correct? Who's keeping score? (Врубился! Та шумная ночная возня.. заключённый против охранников… правильно? Кто победил?)

– Нет. За драку с охранниками полагается карцер на длительный срок.

– А что тогда?

– Home brew (домашнее самогоноварение), точнее cell brew (самогоноварение в камере).

– Понял, самопальное бухло.

– Виновный посажен в карцер, но теперь весь этаж наказан.

– Debauchery… он и в России дебошир по пьяне.

Вертухай махнул в сторону камеры. Я закинул в рот таблетки и неторопливо направился в свою нору. Просто любопытно, а как они здесь выдерживают брагу? Сам-то рецепт очень простой. Нужны только вода, сахар и дрожжи… точнее любой заменитель. Остальное зависит от человеческой извращённости и доступности разных вкусовых наполнителей. Но вот запах! Да тут вся тюрьма почти сразу должна была сделать стойку и свернуть носы от зависти. Надо будет потом узнать секрет столь действенной вытяжки. Может пригодиться при ужесточении борьбы с курением.

Наказание, постигшее наш этаж, сподвигло меня на ежедневное и весьма подробное написание писем. Изложение мыслей на бумаге неожиданно оказалось весьма полезным. Хоть какой-то порядок в голове выстроился из постоянного брожения мыслей и мельтешения образов.

Первым делом я постарался как можно убедительнее объяснить своим родным причину моего отказа от их дальнейших посещений. Тут действительно масса причин. Но самая главная причина, о которой я умолчал в своих письмах, это то, что после каждой встречи у меня начинается чёрная меланхолия. А вот это состояние совершенно не для тюрьмы. Тут и так каждый как может, давит своих тараканов в голове. А любые срывы могут слишком далеко завести и неизвестно чем могут закончиться. Я уж лучше побольше времени буду проводить с семьёй по выходу из заключения.

Посещение тюремной лавки принесло новую проблему. Денег на моём счёту не прибавилось.

– У нас не банк, – радостно сообщила продавщица, – Ваши деньги поступили в Турку. Оттуда они будут направлены в Миккели. А только потом к нам в тюрьму поступит подтверждение о них из местного управления. Это даже в обычные дни требует от десяти дней до двух недель. А сейчас праздники. Лучше попросите, чтобы ваши родные привозили и просто передавали наличные охране. Тогда они сразу будут зачислены на ваш счёт.

Мне с трудом хватило остатка денег на табак, чай и кофе. Без сахара.

Вернувшись в камеру, я сел и стал делать наброски своего выступления на суде. Настроение накатилось больно подходящее. Да и осталось уже недолго ждать. Раньше, если брать в среднем, суд, точнее слушания, проходили раз в две недели. Из-за праздников график явно сдвинется, но в пределах разумного. Мой адвокат не даст этим крючкотворам отложить суд первой инстанции на неопределённый срок, как того нагло требовали следователи.

Исчеркав и разорвав несколько страниц, я слегка умерил свой первоначальный порыв, да и пыл почти угас. Из-под пера выползал поток такой злобы, что на суде мне с этим лучше вообще не высовываться. Ничего кроме нападок на странное поведение следователей и постоянного тыканья в очевидную предвзятость суда на данный момент я выдавить из себя не смог. Я не злопамятный, это просто сейчас очень злой и на память не жалуюсь.

Следствие до сих пор не представило ни одного реального факта, который можно опровергать. Остаётся только словесная эквилибристика в отражении каждый раз быстро меняющихся домыслов. Да ещё на чужом поле и другом языке.

А если использовать KISS²⁵, то есть кратко и по делу, то, как ни крути, имеется только одно-единственное новаторское предложение²⁶. Тогда я бы от всего сердца простил каждого своего недоброжелателя, усаживая его поудобнее на смазанный жиром острый кончик здоровенного кола. Остальные многоэтапные идеи я сразу отмёл как чрезмерно жестокие и унижающие местное человеческое достоинство. Надо иногда и меру знать.

Значит, из-за отсутствия революционной ситуации, объявим день суда просто большим рыбным днем, и проведём его с плотно закрытым ртом. Хотя лапёрнутый судья совершенно спокойно сможет потом в своём решении утверждать, что я молчал как истинный русский контрабандист, а усмехался исключительно криминально²⁷.

Пусть лучше мой адвокат на суде распинается, как может. А я, если что, кивну или иные позитивные телодвижения сделаю при подходящем случае. Может тогда и настанет момент get out of jail free – на свободу с чистой совестью, но с пожизненным уголовным прошлым.

Вертухай открыл кормушку и негромко спросил:

– Адвокату звонить будете?

– What's up? А что случилось?

– Не знаю. Он звонил и просил ему перезвонить.

– Тогда конечно. А можно прямо сейчас?

– Да.

Я схватил визитную карточку Тони и босиком прошлёпал к телефону. Встал у аппарата, обернулся к будке и стал ждать отмашки вертухая. Тот, чертыхаясь, листал толстую папку, иногда поднося её поближе к глазам. Видно опять моя заковыристая фамилия вызывает проблемы.

Всухую сплюнув от досады и переполнявшего нетерпения, я подошёл к будке и легонько постучал пальцем по стеклу. Вертухай приоткрыл дверь и обиженно сообщил:

– Опять карточки не в алфавитном порядке разложили. Не могу найти.

– Посмотрите на «ди» или «си», – звучит, конечно, по-идиотски, но тут никуда не денешься²⁸. Хотя можно заявить, что это мой запасной почтовый адрес²⁹.

– Смотрел уже, – он повернул папку ко мне. В ней как в визитнице были вложены пластиковые листы с кармашками, в которых были вставлены телефонные карточки. В верхнем углу каждого листа были коряво написаны буквы алфавита.

– Может, мы вместе их быстро и все подряд проверим? – меня совершенно не устраивает потеря моей кровной карточки из-за местного разгильдяйства. Особенно в свете совершенно пустого счёта и туманных сроков поступления денег.

– Я потом это сам сделаю. Ладно, идите звонить, – он слегка задумался, – Вам же разрешён бесплатный звонок адвокату.

С этими словами он достал немаркированную карточку из ящика стола и вставил в свой подлый агрегат. Тот не только фиксирует, кто и куда звонит, но также записывает весь разговор. Симбиоз регистратора и узаконенной прослушки. Наседка писучая.

Я подождал, пока на блоке, вынесенном над будкой, зелёный огонёк сменит красный и поднял трубку. До адвоката я дозвонился только с пятой попытки, уже проскочив точку кипения.

– Тони, добрый день. Что случилось?

– Хочу сообщить грустную новость. Сегодня отклонена наша жалоба от 23 декабря о признании незаконным решение суда, который состоялся 16 декабря.

– А как они это мотивировали? – на всякий случай спросил я, слегка запутавшись в датах.

– Все допущенные судом нарушения были признаны формальными и несущественными.

– Когда состоится очередной суд?

– Во второй половине января, никак не раньше. 16 января наступает крайний срок выдвижения обвинений от таможни. Вот тогда мы уже точно будем знать, что они конкретно против вас имеют. Это должно помочь.

– Будем надеяться на это. Всех благ, – я вздохнул, повесил трубку, помахал вертухаю рукой и побрёл к своей камере.

Завтра наступит Новый год. Кто бы мне пожелал all the best (всего наилучшего). Хотя, ну их к дьяволу со всеми этими пожеланиями. Недаром же всегда предупреждают, что не надо слишком мечтать³⁰.

Может для поднятия настроения написать и отправить финскому Joulupukki и бабе его Muori на их домашний адрес в Korvatunturi, 99999 Finlandia вежливую просьбу, типа «письма счастья»³¹?

Я тряхнул головой, отгоняя очередную дурь из башки, и захлопнул за собой дверь камеры.

Новый год и последующие дни я просто вульгарно проспал. Видно сказалось накопившееся нервное напряжение. Сознание включалось только на подъём-туалет-завтрак. Я бездумно заталкивал в себя всю приносимую пищу, курил и снова забирался под одеяло. Потом меня вырывали из дремотного состояния только навязчивые обед-ужин-туалет-лекарства. Основной заботой стало наполнение и опорожнение желудка. Боль в спине легко и быстро гасилась непомерными дозами таблеток.

Осталось только прикинуться трухлявым пнём и обрасти мхом. Даже наличие зубов уже никак этому не помешает. Весь окружающий мир стал умещаться в миске с едой и фокусироваться на параше. Обрыдлость бытия. И стряхнуть её сможет только отдохнувший доктор. Надеюсь, он меня на ноги поставит.

Но вывел меня из сумеречного состояния, как ни странно, очередной неопознанный вертухай. Ранним утром он самолично приволок мне телевизор и установил на этажерке. Некоторое время ворчал, подключая телевизор к декодеру. Затем пощёлкал кнопками пульта, но без результата. Сходил, принёс новые батарейки. Заменил. Удовлетворённо хмыкнул, глядя на засветившийся экран.

– Может вам сегодня в сауну сходить? – парень, казалось, действительно был озабочен моим состоянием, – На прогулки вы вообще не ходите. А вот постоянно лежать в камере очень опасно для вашего здоровья.

– А когда будет доктор?

– Не знаю. Как он появится, вас сразу вызовут. Я проверял список. Вы в нём есть.

– Спасибо. А когда сауна?

– Через полчаса.

– Обязательно схожу.

– Попрошу, чтобы вас сопроводили, – вертухай кивнул головой и удалился. Дверь только неплотно прикрыл, даже не запирая.

Я сполз на пол, слегка размялся. Потерпеть вполне можно ради такого дела, а то точно скорлупой покроюсь. Достал шампунь, расчёску, чистую смену белья. Слегка скривился, оглядев гору грязной одежды.

Тут раздался стук в дверь, и сразу же в проём просунулась улыбающаяся физиономия разбитного мужичка лет так хорошо за сорок:

– Страст вуй, – он слишком старательно выговаривал слова, разбивая их на удобные ему составляющие, – Меня со вут Микко. Не мно го говор ю русски. Мы в сауна, – он облегчённо выдохнул и поманил меня рукой.

– Вот и страст тебе вуй, – растягивая губы в улыбке, также раздельно ответил я, – Может ты по-английски гово ришь?

– Да.

– Так явно будет проще. Не знаешь, сегодня можно сдать бельё в стирку?

– Можно. Только нужен пакет. Я сейчас принесу, – он исчез за дверью и буквально через минуту просунул в дверь свежий мусорный мешок, а затем просочился сам, – А у тебя кофе нет? А то я только сегодня в камеру попал. А где твой cellmate (сокамерник)?

– Кофе есть. Только растворимый. Горячей воды нет. Лишнего стакана нет. Точнее есть, но грязный. Сижу один, – терпеливо ответил я на все его вопросы.

– Твой термос можно использовать? – деловито осведомился он, оглядывая стол.

– Можно.

Микко моментально развил бурную деятельность. Пока я аккуратно складывал в пакет всю свою грязную одежду, он успел принести кипяток, сбегать за своим табаком, кружкой и даже ополовиненной пачкой печенья.

– Не могу пить кофе без сигареты, – извиняюще проинформировал он, – Иначе вкус совсем не тот.

– Да кури. Без проблем. А мы в сауну не опоздаем?

– Нет, ещё есть десять минут, – он вбухал в свою чашку четыре ложки «с горкой» растворимого кофе и, сделав виноватый вид, сообщил, – Понимаешь, люблю очень-очень крепкий кофе. Правда, настоящий, а не эту синтетику. Super strong black coffee.

– А зачем тебе вода? Жуй так.

Вопрос поставил его в тупик. Он почесал ухо и задумчиво произнёс:

– Может порошок глотать трудно? Или зубы потом почернеют? Считаешь, надо попробовать?

– Только не сейчас и не мой. Лучше после сауны. Иначе может сердце остановиться. Ты здесь не в первый раз?

– В пятый.

– Сам из Миккели?

– Из России.

– Что? – я подумал, что ослышался.

– У меня русская жена. У нас дом в Белоострове. А дом моих родителей недалеко отсюда. У меня и у моей жены финские паспорта. Здесь зарабатываю деньги, а в России живу. Мне там нравится, – он мечтательно произнёс, – А знаешь, какую я делаю настойку из гашиша?

– Настойку? Постой, а разве его не курят?

– Сам хоть раз пробовал?

– Нет.

– Гашиш можно заваривать как кофе, – он поцокал языком и начал выдавать на смеси двух языков, – Но это не то. Если хочешь провести хороший вечер с девушкой. Показать невероятную sexual activity (сексуальную активность), а утром проснуться cheerful… энергичным, то… – он потыкал пальцем себе в пах, – … делай как я! Это же pure sex steroid. Надо взять spirit, совсем немного сорта khaki hashish, можно добавить henbane и datura. Дать неделю настояться. И получится божественный зелёный напиток. Perpetuum mobile. Понял?

– Про вечный двигатель я уловил, но вот названий добавок я совершенно не знаю, но, поверю, что помогает здорово, – про себя я добавил: «особо таким многобабным однолюбам», но перевести такого я бы всё равно не смог, – Что-то вроде spiritus vini medicinus? А дети у тебя есть?

– Нет. Мне пока рано.

– А сколько тебе лет?

– Тридцать.

– Тогда без комментариев. Пошли в сауну, гашишист.

Спуск по лестнице дался мне тяжело. Зато появилось неудержимое желание стукнуть Миккко по голове, когда он то вприпрыжку спускался, то снова забегал наверх, поторапливая меня.

– Спина болит. Не могу быстрее, – пытался я его вразумить.

– Попроси помощи у доктора.

– Спасибо за совет, – желание жахнуть его по затылку только усилилось.

Сауна была устроена в подвале, прямо дверь в дверь от вертухайских комнат для обыска. А в торце между ними сулевская каптёрка. Оригинальное соседство. Лучше бы с другого конца начинали приём новобранцев. Сауна-каптёрка-шмон. Всем было бы значительно лучше. Да и вертухаи вполне себе гигиенично так ковырялись в чистой заднице и свежевыстиранных шмотках.

Сулев сидел в глубине своей каптёрки и невозмутимо листал толстую газету. Я, привлекая его внимание, тихонько постучал по доске:

– Разрешите сдать использованное исподнее, господин-товарищ Сулев?

– А, это ты, – он откинул газету и забрал у меня пакет, – Через три дня будет готово, – тут он увидел Микко и присвистнул, – Опять ты здесь, руссико туристо.

Микко виновато сжался и быстро залопотал по-фински. Я пожал плечами и открыл дверь в сауну. Только мне ещё не хватало в чужие финно-угорские разборки встревать.

Сауна была сделана с любовью и типичной финской обстоятельностью. Просторный предбанник с большим зеркалом. По периметру расставлены широкие лавки. Пол покрыт ребристой резиновой сеткой. Всё в светлых тонах и очень чисто. Святыня, как ни крути. Тут за любые художества свои же руки поотрывают.

Я быстро разделся, захватил шампунь и поспешил в душевую. Там было человек семь народу, которые громко горланили. Одни охлаждались после парилки, другие активно мылись. Ну, а если не обращать внимания на чрезвычайное скопление наколок, то просто общественная баня будним днём. Один я тут как альбинос со своей белой кожей. При этом меня все старательно не замечают. Человек-невидимка из недемократической страны.

Почти сразу за мной влетел Микко. Вот он был сразу встречен жизнерадостным хохотом. Да и татуировки на нём какие-то несерьёзные. Птички-рыбки. А уж иероглифы явно списаны из китайского меню. Handwritten man (рукописный баклан). Живой оселок для оттачивания старых подколов.

Я старательно помылся, захватил одноразовый подпопник и пошёл в парилку. По пути мне все вроде невзначай, но уступали дорогу, а в парилке сразу освободили место на верхней полке и даже постарались отодвинуться подальше. Просто явление прокажённого в разгар великосветского party. Зато не возникнет вечных немецких проблем с Lebensraum – жизненным пространством.

Хотя любопытно же. Тюрьмы это тот же социум, только ужатый по конфликтным и половым признакам. Явно здесь выработаны свои гласные и негласные правила. Надо будет у Сулева спросить.

Я с удовольствием ещё пару раз попарился и решил, что с меня достаточно. Слишком хорошо – это уже не хорошо. И всегда чревато последствиями. А мне надо успеть разобраться в окружающей обстановке, а то опять под замок загонят воевать со своими мыслями. Лучше пообщаться, а заодно и Микко подожду в прохладном коридоре.

Сулев продолжал лениво перелистывать газету, изредка отхлёбывая почти чёрный дымящийся чай из металлической кружки.

– Не отвлекаю?

– А? – он отложил газету и зевнул, – От скуки что ли? От неё только на воле можно отвлечься.

– Слушай, а чего это все от меня шарахаются?

– А хочешь, чтобы грязно приставали? – он хихикнул, – Могу устроить.

– Да нет, странно всё-таки. Меня замечают, если только вертухай попросит.

– Сам подумай. Тебя привозят на пару с городским сумасшедшим, хотя обычно эта скотовозка всегда полна под завязку. На следующий день пару приличных мужиков без предупреждения переводят из двухместной камеры в общую. Но тебя туда поселяют одного. Хотя тюрьма тут постоянно переполнена, а на втором этаже есть специальная камера для русских. Ещё через день прибывшего с тобой придурка-грабителя высылают дальше по этапу. Вертухаи кормят тебя таблетками как на убой, хотя больше пары штук у них никогда не допросишься. И никто не может понять, за что тебя замели. Ты из камеры не выходишь. Вокруг ходят мутные слухи, что дело очень крупное, следаки разрабатывают большую русскую банду, а тебя вообще засадят надолго… если не насовсем.

– Утешил, блин. Но прокурор вроде требует не менее одного года.

– Учти, не менее. А это срок, устремлённый в бесконечность, пока его судья не ограничит.

– Да ты прямо как Лобачевский.

– Газеты надо читать. Сейчас много пишут о том, как обуздать преступность в стране. Узнаешь много нового и интересного.

– Я и от тебя о себе уже много чего нового узнал.

Сулев благосклонно кивнул и снова взялся за газету. Из сауны вывалился взлохмаченный Микко и кивнул в сторону лестницы.

– Мы пошли, – я махнул Сулеву и приготовился к героическому преодолению лестницы под надзором суетливого бегунка.

Пользуясь тем, что двери камер открыты, я сходил и быстро наполнил термос и графин горячей водой. Сделал себе кофе и включил телевизор. Сидеть было неудобно. Я пододвинул табуретку к кровати, перенёс туда кофе и пепельницу. Рядом положил управлялку. Полуприлёг, подложив себе обе подушки под спину. Они моментально смялись до неощутимости. Я немного подумал. Встал, вытащил из шкафа куртку, свернул и сунул под подушки. Вот теперь комфортно и удобно. Отхлебнул кофе и стал перещёлкивать каналы в поисках внятно говорящих.

Буквально тут же раздался стук в дверь, и просунулась голова шебутного Микко.

– Заходи, – со вздохом сообщил я без всякой тени гостеприимства.

– А я сразу с кружкой, – радостно сообщил он, – И горячей воды уже набрал.

– Ложку с собой взял?

– Я могу и так насыпать.

– Сыпь, – я вздохнул и понял, что светлое настроение стремительно улетучивается. А глагол spill (разливать, насыпать) для меня теперь всегда будет ускользающего коричневого цвета.

– Крепкий кофе придаёт бодрость, – продекламировал Микко, колдуя над своим стаканом, – А я с просьбой. Мне твоя помощь нужна.

– Какая? – я слегка насторожился. С таким заходом кофе явно до закрытия дверей не доживёт. А ждать магазина ещё долго. Даже если деньги объявятся.

– Помоги мне с Russian filthy language.

– С чем?

– Мату шинну, – старательно выговорил он, – Russian insulting words… obscene words.

– Ты имеешь в виду обсценную лексику? Ругательства что ли? – меня стал разбирать смех, – А зачем? У тебя русская жена есть. И соседи в Белоострове. Они всему научат. Русскому человеку только дай волю – первым делом всякому похабству научит.

– Я просто смысла не улавливаю. Слова всё время одинаковые, а смысл всегда разный.

– Когда вернёшься, то сделай всем своим русским соседям проверку. Маленький такой тест. Вот смотри, я пишу. Попроси вставить пропущенные буквы в слове:

_У_НЯ.

– Внимательно следи за своей женой.

– И что будет?

– Если у неё получится КУХНЯ, то она сделала правильный выбор на пути к твоему сердцу.

– А если нет?

– То, твоё природное несчастье.

– А-а-а, – он задумался, явно так ничего не поняв, но упорство взяло своё. Он кивнул на стол, где лежало моё, начатое вчера вечером письмо, – Ты много пишешь.

– Ага, камерный писатель, блин, «про ЗаеК», – я стал откровенно развлекаться, – Ладно, бери лист бумаги. Будешь записывать великие английские изречения.

– Мне русские нужны.

– В России без них никогда не обходятся. Давай начнём. Пиши. Твой кролик сочинил.

– Что сочинил?

– Ничего. Просто запиши в прошедшем времени. Your bunny wrote.

– Записал.

– Сделай себе remark. Употребляется как определённый артикль в любых трудных ситуациях, но только когда рядом нет женщин.

– Понял. Это легко запомнить.

– А вот если рядом окажется pretty woman, то сразу игриво говори: «Я меньше-быть-нить» – Ja less-be-yarn. Только не рыкай на американский манер. Нежно так произноси. Это понятно³²?

– Да, – Микко был слегка озадачен, но что-то себе записал.

– Рад. Давай дальше. Если рядом bad guy и он тебе не нравится, то прямо говоришь ему: «Эй, мирный герцог!» – Hei, peace duke! – Можешь сразу записать и более сложную конструкцию: «спокойствие-дорога-яйцо» или «мир-дверь-мяч». Они пишутся одинаково: peace-door-ball. Есть и мягкая форма: «дребезжащий как день» – raspy-as-day. Видишь, ты уже совсем без ошибок пишешь по-русски, хоть и латинскими буквами.

– Так это легко. А меня русские, правда, поймут?

– Поймут. Догонят и ещё раз поймут. Кстати, если возникает любая проблема, то сразу громко кричи: «мир-смерть» – Peace-death!

– Извини, а что, эти сложные ругательства пришли к вам из Англии?

– Не все. Из финского тоже немного есть. Запиши себе ваш выдающийся перл: «поцелуй + люблю» – suukko rakastan. Только если рядом lady-love (дама сердца) или fag (гомосек), то не употребляй, а то реакция может быть непредсказуемой. Это тебе не британское вялое: «You are a fat fucking fuck». Уснуть можно, а не рваться морду травмировать.

– А мне жена говорила, что все ругательства к вам пришли от Tartar (татаро-монгол).

– Никогда не слушай женщин. Все наши ругательства только наши. Чисто славянские. Просто наша померанская императрица Екатерина II, стерва Великая, became Russified (обрусела) и за это основательно подчистила русский язык.

– Она была немкой?

– Можно и так назвать. Хотя Померанию после WW2 наш Uncle Joe³³ под давлением англичан любезно подарил Польше.

– Она запретила русским ругаться?

– Да, хотя в том же польском языке всё так и осталось. Всегда везло нашим окраинам. Вот смотри, – я взял чистый лист бумаги, – Основное наше ругательство сhuj со славянского на английский означает просто sprout (побег, росток, отросток). От него у нас в разговорном языке только и осталось слово хвоя (needles) – отростки на ёлке.

– Но это не ругательство?

– Нет. У поляков вполне спокойно используют слова chujnia, chujoza, pizda. А jebanje вообще означает cheating (обман). Я однажды столкнулся с таким заковыристым польским выражением, что сразу от зависти скис³⁴.

– Я тоже знаю польское ругательство, – Микко аж подпрыгнул, – Psia krew! Но совершенно не знаю, что оно обозначает.

– Dog's blood (пёсья кровь). В смысле son of a bitch (сукин сын)³⁵.

Дверь распахнулась, и появился вертухай:

– Время, – он указал пальцем на Микко, – Камеры закрываются.

Микко бросил тоскливый взгляд на упаковку кофе, но сдержался и лишь обронил:

– Listen, mate (послушай, дружбан)! Я завтра обязательно зайду. Нужно использовать такую возможность серьёзно изучить русский язык. Спасибо за помощь. Приду с подарком.

– You are welcome, mate. Только без пудинга. Этот ваш vanukas не для русского брюха.

Дверь захлопнулась. Я опять развалился на своём импровизированном кресле. Вот ведь занятие мне подфартило, прости Господи. Ментор с лингвистическим уклоном в маразм. Shit!

Я отхлебнул остывший кофе и тупо уставился в зазывно мерцавший зомбоящик. Сущность начинает заполняться свежачком.

На следующее утро заскочил Сулев. Он сразу отказался от кофе и прислонился к стене. Медленно оглядел камеру и одобрительно констатировал:

– Молодец, отчистил. До тебя тут была просто свинячья конура при скотобазе.

– Я заметил. Парни тут отрывались по полной. Устроили двухярусный сексодром на точность попадания. Задроты-баллистики.

– Что ты хочешь. Два метра сухостоя. Вот и пели соло по нотам, Паганини прыщавые. Даже местная пища их не сломила.

Я покивал, хотя уловил только общий смысл. Видно у парней было что-то вроде затянувшейся программы британского телеканала под лирическим названием Wank Week – Неделя мастурбации. При этом, наверное, дуэтом исполняли «Mary-Anne with the Shaky Hands»³⁶. Для придания процедуре дополнительного спортивного азарта.

– Да, меня вертухай просил передать тебе тюремные правила на русском, – он бросил на стол красную брошюрку, – Они старые, но других у них нет. И ещё. Наша продавщица взяла праздничные отгулы, и магазин теперь откроется только 8 января.

– Ну, это к лучшему. Может, мои деньги дойдут.

– Кому как. Ладно, пойду в свои владения. Праздники-праздниками, а дерьма от всех только прибавляется, – он величаво кивнул и удалился.

Я взял брошюрку и решил поближе ознакомиться с официозной точкой зрения.

Действительно, могли бы и поновее найти. Может, за десять лет здесь гуманность стала зашкаливать? Что там под обложкой?

ИНФОРМАЦИЯ ДЛЯ ЗАКЛЮЧЕННЫХ

Январь 1997

МИНИСТЕРСТВО ЮСТИЦИИ

ДЕПАРТАМЕНТ ПО ДЕЛАМ ЗАКЛЮЧЕННЫХ

П.Б. 62 00811 ХЕЛЬСИНКИ 81

ТЕЛ. (09) – 759 081

ФАКС (09) – 759 08554

Я открыл оглавление и присвистнул. Много, но хоть по делу и без слезливых нравоучений с упором на демократию. Сразу видно, что столичные циники руку приложили.

СОДЕРЖАНИЕ

ИНФОРМАЦИЯ ДЛЯ ЗАКЛЮЧЕННЫХ      1

ПРЕБЫВАНИЕ В ТЮРЬМЕ      3

ОДЕЖДА      3

ОБРАЩЕНИЕ С ТЮРЕМНЫМ ИМУЩЕСТВОМ      4

ХРАНЕНИЕ ИМУЩЕСТВА ЗАКЛЮЧЕННЫХ      4

ТРУД И РАБОЧЕЕ ВРЕМЯ      4

ЗАРАБОТНАЯ ПЛАТА И ДЕНЕЖНЫЕ ПОСОБИЯ      5

ТРУД ВНЕ ТЮРЬМЫ      6

УЧЕБА      6

ПИТАНИЕ      7

ЗДРАВООХРАНЕНИЕ      7

ПОКУПКИ В ТЮРЕМНОМ МАГАЗИНЕ И

В ГОРОДЕ НА ЗАКАЗ      8

СВОБОДНОЕ ВРЕМЯ      9

ВЕРОИСПОВЕДАНИЕ      9

КОНТАКТЫ С ВНЕШНИМ МИРОМ      10

Письма и посылки      10

Пользование телефоном      11

Визиты      12

Отпуска (увольнительные записки)      13

ДИСЦИПЛИНАРНЫЕ ВЗЫСКАНИЯ      16

Дисциплинарные взыскания      16

1. Предупреждение      16

2. Потеря или урезание прав      16

3. Одиночное заключение      16

4. Потеря уже отбытого срока      17

5. Условное дисциплинарное взыскание      17

УСЛОВНО—ДОСРОЧНОЕ ОСВОБОЖДЕНИЕ      18

Быстро проскочил вступление, отметив для себя только, что «… условия содержания в тюрьмах отличаются друг от друга, что касается, в частности, внутреннего режима тюрьмы и права заключенных иметь собственные вещи. Наибольшие различия наблюдаются между закрытыми и открытыми тюрьмами».

Но тут же обнаружил обидное «…перевод в открытую тюрьму обычно возможен лишь в конце срока наказания». Значит, будем и дальше сидеть в этой каменной кишке.

А вот что от нас ждут:

«В заведении, где большое количество людей в силу обстоятельств живут, работают и проводят свое свободное время вместе, от каждого, для сохранения дисциплины, требуется, кроме способности приспособиться к тюремным условиям, соблюдения правил поведения.

Во время пребывания в месте изоляции вам следует:

вести себя должным образом по отношению к другим заключенным и персоналу тюрьмы;

после подъема стелить постель и мыться;

проветривать свою камеру и содержать её в чистоте;

хранить личные вещи в отведенных для этого местах, содержать в чистоте шкафы и столы;

следить за чистотой и состоянием одежды;

проветривать постельное белье в указанное время;

прилежно трудиться на рабочем месте, а также соблюдать указания персонала и правила на данном рабочем месте;

курить только в отведенных для курения местах;

выполнять указания персонала.

Если, по вашему мнению, с вами обращались плохо в тюрьме, или если решение, принятое надзирателем, кажется вам несправедливым и неправильным, вы можете подать жалобу директору тюрьмы. Обычно просьбы и жалобы рассматриваются прямо в тюрьме. Однако, если это оказывается безрезультатным, вы можете подать жалобу Отделу пенитенциарных учреждений Министерства юстиции или Министру юстиции. Если принятое решение, на ваш взгляд, является противозаконным или ошибочным, вы можете подать жалобу также юридическому поверенному Парламента.