Текст книги "Связь «разум – тело» в терапии ПТСР. Комплексный подход к лечению психотравм"

Нейрофизиология реабилитации после травмы

Нейропсихологическая коррекция (НПК) – это процесс применения нейробиологических исследований в рамках психотерапии. Прежде считалось, что головной мозг проявляет нейропластичность (или способность к изменениям) только в раннем детстве. Однако теперь специалисты признают, что оптимизация структуры мозга продолжается на протяжении всей жизни (Amen, 2015; Doidge, 2007). Человеческий мозг податлив и даже у взрослых обладает способностью создавать новые нейронные связи. Это означает, что последствия детских травм, которые, как известно, негативно влияют на развивающийся мозг, не являются неизменными. С помощью терапии мозг может перестроить себя и излечиться от эмоциональных травм прошлого (Rousseau et al., 2019).

Наш жизненный опыт формирует нейронные сети в мозге. Нейронная сеть – это группа взаимосвязанных нейронов, которые работают сообща и закладывают основу всех наших воспоминаний. Например, если вы разучиваете новое музыкальное произведение на фортепиано, вы формируете нейронную сеть, которая охватывает мышечную память рук, звучание музыки и ощущения, которые возникают в теле, когда вы нажимаете на клавиши. Каждый раз, когда вы открываете свою партию и репетируете, такая нейронная сеть укрепляется, и со временем играть становится все легче. В конце концов, у вас пропадает необходимость смотреть в ноты – вы можете играть произведение по памяти.

В идеале все ваши воспоминания встроены в общее представление о себе как о личности. Однако память, связанная с травмой, считается искаженной нейронной сетью, поскольку она дистанцирована или изолирована от нейронных сетей, связанных с позитивными и ресурсными воспоминаниями (Bergmann, 2012). Так формируется изолированное самосознание, которое не является составляющей вашей общей идентичности. Искаженные нейронные сети формируют основу многих тревожных симптомов, связанных с травмой, таких как навязчивые мысли, беспокоящие соматические ощущения, флешбэки и другие симптомы повторного переживания. Например, когда активируется нейронная сеть, связанная с травмой, клиенту может казаться, что он заново переживает потрясение, в результате чего возникают тревожные образы, беспокойство и сильный испуг. Более того, часто бывает очень трудно вернуть ощущение безопасности.

В этом состоянии, под воздействием триггерных механизмов, скорее всего, клиенту будет трудно переключить мышление на позитивные ресурсы, которые противостоят страху (Shapiro, 2018). Ему сложнее получить доступ к своей внутренней силе, как, например, ощущение заботы любимого человека или чувство опоры в настоящем моменте. Когда это происходит, искажения нейронной сети укрепляются. Со временем клиенту может становиться все труднее воспринимать себя как конструктивную и эмоционально адаптивную личность с точки зрения когнитивного подхода.

В некий отдельно взятый момент мы можем либо укрепить существующие нейронные связи, либо создать новые. Чтобы облегчить нейропластические изменения в случае сложной травмы, мы должны помочь клиенту построить новые нейронные связи по всей нейронной сети. Терапия способствует достижению этой цели, помогая клиенту говорить о травмирующих воспоминаниях, а также поощряя его сосредотачиваться на безопасности настоящего момента, в котором он чувствует стабильность и социальную связь с терапевтом. Этот процесс помогает перекинуть мостик между тревожным (под действием травматического воспоминания) и ресурсным состоянием здесь и сейчас (когда клиент уверен, что способен справиться со своей ситуацией). Важно отметить, что приглашая клиента говорить о травмирующих воспоминаниях, мы помогаем ему делать эту работу целенаправленно и осмысленно, чтобы оказалась возможной когнитивная переоценка (Ford, 2018). Когнитивная переоценка определяется как процесс переосмысления значения событий с целью уменьшения их тревожащего эмоционального воздействия (Cutuli, 2014).

Текущее социальное окружение имеет определенное влияние на наши воспоминания, а также они подвержены искажениям в ответ на наводящие вопросы и сигналы, инициирующие обдумывание эпизодов (Siegel, 2001). Травматические воспоминания особенно чувствительны к таким воздействиям. Следовательно, мы должны воздерживаться от углубленной интерпретации симптомов клиента, особенно когда он испытывает их физически и без установленной причины. Например, клиент задается вопросом, подвергался ли он сексуальному насилию, потому что ему снятся тревожные сны или он чувствует дискомфорт в теле. В данном случае можно рассматривать терапию как процесс раскрытия подавленных воспоминаний. Поскольку мы хотим избежать создания ложных воспоминаний, важно, чтобы и клиент, и психотерапевт сопротивлялись желанию «вписать в контекст» беспокоящие симптомы. Работая с клиентами, которые испытывают физический дискомфорт без привязки к явным воспоминаниям, мы просим их описать свои переживания в настоящий момент, одновременно притупляя наше или их стремление адаптировать эти смутные ощущения под представления о той или иной ситуации. Мы должны заверить клиентов (и самих себя), что мы можем эффективно работать с телесным дискомфортом и уважать его, даже если мы не знаем точной причины его появления.

Искаженные нейронные сети формируют основу многих тревожных симптомов, связанных с травмой: таких как навязчивые мысли, беспокоящие соматические ощущения, флешбэки и другие симптомы повторного переживания.

Исходя из того, что нам известно о связи нейропластичности и коррекции психотравм, мы можем предложить клиентам снова обратиться к трудным воспоминаниям из прошлого, одновременно сосредотачиваясь на новых позитивных ресурсах, доступных в настоящий момент. Например, мы активно побуждаем клиентов ощутить безопасность настоящего момента, прочувствовать теплоту наших отношений или вспомнить те моменты, когда они чувствовали себя любимыми или понятыми другим человеком. Когда мы предлагаем вспомнить тревожное событие из прошлого, у них активизируется старая нейронная связь, и в то же время они получают возможность построить новую, которая интегрирует доступные позитивные ресурсы. Этот процесс также способствует привнесению нового смысла в болезненные события, имевшие место ранее.

Человеческому мозгу свойственна предвзятость негативного опыта, которая заставляет нас уделять больше внимания сигналам угрозы, чем сигналам безопасности (Vaish, Grossmann, & Woodward, 2008). Если клиент в настоящее время действительно живет в небезопасной среде или находится в угрожающих отношениях, мы должны обратить внимание на чувство страха, которое он испытывает, и придать первостепенное значение его физической и эмоциональной безопасности. Однако когда предвзятость негативного опыта произрастает из давней травмы, она может привести к формированию ложноположительного сигнала; в этом случае клиент воспринимает ситуацию или человека как угрожающие, в то время как на самом деле находится в безопасности. Значит, необходимо предложить клиенту направить внимание на позитивные ресурсы, чтобы уменьшить склонность к негативным суждениям. В ходе этого процесса вы вовлекаете его в управление вниманием (Bardeen & Orcutt, 2011). Даже если клиент испытывает постоянный стресс, связанный с отсутствием постоянного места жительства или с бедностью, вы можете предложить ему обратить внимание на то, как безопасная обстановка кабинета, где проходит терапевтическая встреча, обеспечивает краткую передышку и резко контрастирует с угрозами, с которыми клиент сталкивается во внешнем мире.

Сосредоточенность на ресурсах обеспечивает временное облегчение стрессового состояния, однако только этого недостаточно, чтобы устранить основную причину нарушения регуляции эмоций у клиента. Поэтому в моменты стресса симптомы нередко проявляются вновь. К разрешению симптомов комплексного посттравматического стрессового расстройства мы приходим окончательно, когда помогаем клиентам справиться с тревожными мыслями, эмоциями и ощущениями, связанными с травмирующими воспоминаниями. Вы учите клиентов не игнорировать физические проявления стресса, а целенаправленно обращаться к своему дискомфорту и постепенно корректировать его, фокусируясь на небольших объемах неприятных ощущений, которые поддаются управлению, и возвращать внимание к ресурсу по мере необходимости. Такое попеременное направление внимания позволяет клиентам развить навык двойной фокусировки (одновременное осознание прошлого и настоящего), при котором они учатся поворачиваться лицом к страданиям, вызванным травматическими воспоминаниями, и в то же время сохранять связь с чувством безопасности здесь и сейчас (Rothschild, 2010; Shapiro, 2018). Двойная фокусировка относится к ключевым элементам методов лечения психотравм, о которых мы поговорим в главах 7 и 8.

Управление вниманием, выбор и сдерживание как составляющие терапии

Комплексное посттравматическое стрессовое расстройство вызывает у клиентов ощущение, что они потеряли власть над механикой памяти. Например, таких клиентов могут неожиданно поражать травматические воспоминания во время ухода за своими детьми. В данном случае мы должны помочь клиентам вернуть себе право свободно выбирать, когда и где они готовы обдумывать травмирующие события. Для этого мы можем научить клиентов навыку сдерживания, который определяется как временное откладывание мыслей о травме на потом и перенаправление внимания к ресурсам (Shapiro, 2018). Например, клиенты представляют, как помещают свои тревожные воспоминания в «контейнер» и хранят их там до поры до времени. Или они записывают тревожные мысли в дневник и откладывают его. Если у клиентов проявляются такие симптомы, как навязчивые воспоминания, непроизвольные повторные переживания (флешбэки) или ночные кошмары, это красноречиво говорит о том, что пришло время сосредоточиться на навыке сдерживания.

Для успешного освоения навыка сдерживания требуется, чтобы клиенту было отведено специальное время, в течение которого он может начать работать со своими беспокоящими эмоциями, мыслями и ощущениями. И на терапевтической сессии часто отводится время для этого процесса. Иногда клиенты приходят на прием в состоянии паники, беспокойства, подавленности или замкнутости. Когда это происходит, мы должны помочь им обратиться к навыку сдерживания, перенаправляя внимание на сигналы среды в настоящий момент. Эти сигналы помогают им осознать, что они находятся в безопасности здесь и сейчас. Кроме того, чтобы еще сильнее укрепить чувство безопасности, можно прибегнуть к ресурсам сложившегося терапевтического альянса. Предложите клиентам прислушаться к звуку вашего голоса и одновременно спокойно напомните им, что вы здесь ради поддержки. Как только клиент успешно переключит свое внимание на позитивный ресурс, вы можете мягко указать ему на снижение защитной реакции на уровне тела.

Следующие два терапевтических упражнения обучат клиента практикам сдерживания и управления вниманием. Необходимо отметить, что разумнее будет попросить у клиента разрешения отвлечь его от тяжких переживаний, иначе он может испугаться, что мы не будем уделять должного внимания его боли. Предоставление возможности выбирать самостоятельно укрепляет уважение к процессу, через который проходит клиент. Мы можем заверить его в том, что у него будет еще достаточно времени для работы с болезненными переживаниями, вернувшись к утверждениям, предложенным в терапевтическом упражнении из первой главы (направленным на создание непринужденной атмосферы в отношениях). Как и в прочих терапевтических практиках, предложенных в этой книге, допускается исследовать только одно из утверждений за раз. Я предлагаю выбрать темп работы и адаптировать практику так, чтобы она соответствовала опыту вашего клиента. Для первого упражнения я рекомендую держать в кабинете несколько предметов для манипуляций, например, корзину с элементами различной текстуры (камнями, ракушками, сосновыми шишками), а также небольшой запас эфирных масел.

Терапевтическое упражнение

Развиваем управление вниманием

• Я замечаю, что вы ощущаете… [например, тревогу, беспокойство, прилив сильных эмоций, отстраненность, нетерпение, раздражительность]. Я хотел бы предложить несколько рекомендаций, которые помогут вам чувствовать себя в безопасности прямо сейчас. Вы не против меня выслушать?

• Не могли бы вы сообщить мне, если почувствуете, что сильно расстраиваетесь или теряете способность справляться с эмоциями во время нашей совместной практики? Я бы хотел помочь вам ощутить, что терапия создает для вас безопасное пространство.

• Не могли бы вы осмотреть комнату? Не торопитесь. Обращайте внимание на любые детали, которые помогут вам понять, что вы в безопасности. Возможно, вас заинтересовала картина или растение, и они помогают вам чувствовать себя более расслабленно и непринужденно. Обратите внимание, как именно вы двигаете головой и глазами, чтобы осмотреть пространство. Постарайтесь заметить, на чем ваши взгляд хотел бы задержаться подольше.

• Можете ли вы уделить минутку внимания и почувствовать контакт между вашим телом и креслом (или диваном)? Замечаете ли вы, как ваша спина и ноги контактируют с поверхностью? Понаблюдайте, помогает ли сосредоточенность на этих ощущениях почувствовать связь с самим собой и присутствие в настоящем моменте.

• Понаблюдайте за своими ощущениями, пока вы делаете несколько глубоких вдохов и выдохов, сосредоточившись на движениях грудной клетки вверх и вниз. Или попробуйте обратить внимание, как воздух движется через ноздри либо попадает внутрь тела и покидает его через рот.

• Может быть, вы не откажетесь сделать глоток воды или согревающего чая? Обратите внимание на свои ощущения от движения языка внутри рта. Ощутите вкус и температуру. Попробуйте нащупать языком внутреннюю поверхность зубов или верхнее нёбо.

• Какие звуки вы слышите, сидя в этой комнате? Что вы ощущаете, когда слышите звук моего голоса или замечаете… [например, гудение кондиционера, шум уличного движения, тишину в комнате]?

• Если хочется, выберите предмет, который можно подержать в руках, например, камешек, сосновую шишку, подушку или мягкую игрушку. Оцените текстуру, температуру и вес этого предмета, когда будете держать его в руках. Что вы замечаете, когда переключаете внимание на предмет в своих руках?

• Если хочется, выберите эфирное масло и капните несколько капель на кусочек ваты. Что вы замечаете, когда переключаете внимание на приятный аромат?

• Обратите внимание, что вы чувствуете, когда я произношу: «Теперь вы в безопасности». Как реагирует ваш ум? Какие эмоции вы испытываете?

• Дайте знать, когда ощутите безопасность и почувствуете связь с самим собой. Когда мы снова переведем внимание на болезненный опыт, о котором вы рассказываете, сразу поставьте меня в известность, если вы опять почувствуете беспокойство или отстраненность. Мы можем возвращаться к этим полезным практикам по мере необходимости.

Терапевтическое упражнение

Предоставляем себе выбор и развиваем сдерживание

Следующие стратегии направлены на осознание выбора, – когда именно вы готовы обдумывать травмирующие события из своего прошлого.

• Договоритесь с самим собой, что будете концентрироваться на травматических воспоминаниях, только когда у вас будет поддержка и внутренние силы на это. Помните, что на терапии вы можете чувствовать себя в безопасности. Кроме того, можно специально выделить время для ведения дневника, записи размышлений.

• Сделайте несколько глубоких вдохов и напомните себе, что вы вправе самостоятельно определять, подходит ли настоящее время для обдумывания каких-либо неприятных воспоминаний из прошлого.

• Если вы решите самостоятельно записывать в дневник воспоминания о травмирующих событиях, попробуйте для начала установить таймер на 10–15 минут. Когда таймер сработает, проверьте свои ощущения, чтобы убедиться, что за это время вы сохранили ощущение безопасности. Помните, что можете в любой момент закрыть дневник и быть уверенными, что записи о травмирующих событиях будут надежно храниться внутри до тех пор, пока вы не почувствуете готовность вернуться к процессу. Возможно, вы захотите обращаться к этим событиям не раньше, чем вернетесь в терапию.

• Если в какой-то момент вы почувствуете нервное возбуждение или подавленность, позвольте себе дистанцироваться от любых беспокоящих мыслей, эмоций или образов.

Попробуйте проявить творческий подход к этому процессу. Например, в своем воображении вы можете представить коробку, папку с документами или комнату, которая достаточно велика, чтобы вместить ваше страдание. Затем мысленно уберите тревожные образы или умозаключения в это хранилище до времени, пока не вернетесь в терапию. Или попробуйте представить, что травмирующее событие отодвигается все дальше и дальше, становясь в вашем сознании совсем маленьким. Помните, что вы можете открыть свой «контейнер» и вызвать эти образы или мысли снова на передний план, когда придете на следующий прием.

3. Нейрофизиология комплексной травмы

Тело человека с точки зрения физиологии снабжено встроенными защитными механизмами, которые помогают нашему виду выживать в ситуациях, угрожающих жизни и безопасности. Эти механизмы приводят внутренние резервы в полную готовность или отключают сознание от болезненных переживаний. Когда мы сталкиваемся с угрозой, СНС помогает перейти к самозащите за счет выброса в кровь адреналина, кортизола и норадреналина. Как и животные, которые должны убежать или сразиться с хищником, мы полагаемся на точно такие же защитные механизмы с целью выживания. Однако на борьбу и бегство не всегда можно рассчитывать в долгосрочной перспективе: когда нет возможности избежать события, угрожающего жизни, мы переходим к реакции иммобилизации, при которой замираем, чувствуем себя отрешенными и начисто лишенными сил. На примере животных можно пронаблюдать, как они притворяются мертвыми, перестают двигаться или буквально падают «замертво» в последней отчаянной попытке выжить. Люди, у которых в анамнезе фигурирует хронический, повторяющийся травматический стресс, хорошо знакомы с ловушкой иммобилизации, находясь в состоянии дезориентации, изолированности и искажения телесности.

Современные специалисты сходятся во мнении, что тело «несет бремя» травмирующих событий и «ничего не забывает» (Scaer, 2014; van der Kolk, 2014). Психотерапевты, которые делают упор на разговорную терапию, концентрируются на роли разума как основного фактора, влияющего на физическое благополучие. Однако в настоящее время научное сообщество признает, что для успешного восстановления после травмы необходим системный подход «ум-тело». Дело в том, что с помощью одних только размышлений невозможно скорректировать врожденные физиологические реакции на стресс и травмирующие события. А интегративная модель работы с разумом и телом, представленная в этой книге, подчеркивает обоюдную связь между психическим и физическим аспектами. Такая модель создает баланс между традиционным нисходящим подходом разговорной терапии и восходящими методами вмешательства при проработке ощущений и эмоций, необходимой для локализации физических проявлений психотравмы.

В этой главе рассматриваются нейрофизиологические эффекты сложной травмы на нервную систему через призму поливагальной теории (Porges, 2011). Учитывая роль нарушения регуляции ВНС (вегетативной нервной системы) при комплексном ПТСР, я предлагаю здесь терапевтические практики, сосредоточенные на выявлении симптомов гипер– и гиповозбуждения. Кроме того, они направлены на укрепление системы социальной вовлеченности клиентов, которая усиливает ощущение безопасности и сопричастности здесь и сейчас. С помощью небольших экспериментов мы приглашаем клиентов понаблюдать, как незначительные изменения в положении тела, дыхании, движениях и контроле телесности помогают существенно развить чувство доверия, сопричастности, безопасности и стабильности.

Поливагальная теория в лечении психотравмы

Первоначально концептуализация ВНС предполагала, что у нее есть две ветви: симпатическая (СНС) и парасимпатическая нервные системы (ПНС). Считалось, что эти ветви функционируют попеременно, то есть пока одна активна, другая находится в состоянии покоя. В рамках этой модели СНС определялась как система «реагирования на стресс», тогда как ПНС связывали со способностью восстанавливаться после угрозы посредством рефлекса релаксации, во время которого организм был занят переработкой пищи и отдыхом. Однако совсем недавно работа доктора Стивена Порджеса (Stephen Porges, 2011) детализировала понимание ВНС и ее связи с травмой и ПТСР. Согласно выдвинутому им предположению, ВНС на самом деле имеет три ветви. И эти ветви не просто взаимно дополняют друг друга, скорее, их связывает внутренняя иерархия. То есть ПНС проявляет себя двумя способами: в период безопасности периферическая часть дает дорогу классическим реакциям релаксации и регенерации, но во время угрозы переходит в защитный режим, при котором мы резко теряем силы, чувствуем себя беспомощными или неподвижно замираем, имитируя смерть или обморок.

Чтобы лучше понять эти проявления ПНС, мы обратимся к поливагальной теории Порджеса, глубоко изучившего феномен блуждающего нерва (Х пара черепных нервов), который также называют вагальным или же вагусным (n.vagus). Это нерв смешанной активности, он тесно связан с V, VII, IX и XI парами черепных нервов.

Термин «блуждающий» весьма точно описывает специфику этого нерва, который отходит от головного мозга, питая ветвями мышцы глаз, рта и внутреннего уха. Затем вагусный нерв спускается ниже, иннервируя гортань и глотку, а следом за ними – сердце и легкие. Далее он пролегает через диафрагму к органам пищеварения: желудку, селезенке, печени, почкам, тонкому и толстому кишечнику. Блуждающий нерв можно рассматривать как переменную иннервацию, которая участвует в поддержании связи между сознанием и телесностью.

Блуждающий нерв управляет парасимпатической частью нервной системы и включает в себя два вагальных комплекса. При этом первая ветвь – вентральная («умный вагус») – эволюционно развилась позже. Порджес называет вентральную ветвь «системой социальной вовлеченности», соотнося этот комплекс блуждающего нерва с социальным поведением, поскольку она участвует в иннервации мышц и органов над диафрагмой, которые, в первую очередь, помогают ощущать социальную связь и безопасность в окружающем мире. Вентральный комплекс играет важную роль в социализации и проявлении заботы, поскольку отвечает за выразительность мимики, которая помогает нам понимать эмоции или сообщать их другим. Кроме того, такие социальные функции отвечают и за выражение, и за восприятие различных аспектов вербального общения. Работа вентрального комплекса сказывается на ритме и интонации речи, что помогает добавить смыслов нашему общению. Кроме того, «умный вагус» и система социальной вовлеченности повышают способность слушать других и позволяют нам улавливать эмоциональные нюансы в общении. Мы сообщаем другим, что относимся к ним с заботой и добротой, когда дарим мягкую улыбку, озаряющую лицо и глаза, или придаем голосу располагающую окраску, которую затем воспринимает слушатель. Учитывая связи между блуждающим нервом, сердцем и мышцами лица, мы также с большей готовностью демонстрируем эмпатический отклик.

Второй – дорсальный вагальный комплекс – с точки зрения эволюции считается более древней составляющей ПНС. Эта ветвь блуждающего нерва пролегает ниже диафрагмы, чтобы иннервировать органы пищеварения. Когда мы чувствуем себя в безопасности, вентральный и дорсальный вагальные комплексы координируют наполняющую поддержку реакций ПНС, которые ингибируют воздействие на СНС. Работа обоих комплексов позволяет нам погрузиться в состояние полезной релаксации наполнения и расслабления. Однако работа дорсального вагального комплекса как более древнего и имеющего эволюционные преимущества может стать доминирующей в ситуациях постоянной угрозы, от которой невозможно спастись. Это вызывает состояние двигательного коллапса, связанное с низким мышечным тонусом, замедленным сердцебиением, тошнотой, головокружением и снижением чувствительности.

С точки зрения эволюции реакция «притвориться мертвым», к которой инстинктивно прибегают животные, приносит пользу. Животные падают как будто «замертво», поэтому хищники быстро теряют к ним интерес – ведь в отличие от падальщиков, звери-охотники обычно не едят уже мертвых. Такая реакция иммобилизации сопровождается высвобождением эндогенных (то есть вырабатываемых естественным путем) эндорфинов, которые оказывают обезболивающее действие. В небольших объемах эндорфины могут обеспечить временное облегчение. Когда люди, пережившие сложную травму, «застревают» в этой реакции иммобилизации, велика вероятность, что они в итоге придут к диссоциации, депрессии и хроническим проблемам с физическим здоровьем.

При угрозе обычно задействуется три пути ВНС, поочередно подбираясь к ситуации согласно их иерархии. Каждый из них нацелен на выживание. Если ситуация позволяет, сначала мы пытаемся активировать систему дружественного социального поведения, чтобы восстановить контакт и чувство безопасности. Например, маленький ребенок, столкнувшийся с предстоящей разлукой с матерью, может сначала попытаться улыбнуться или взять ее за руку, чтобы утешиться или предотвратить уход. Если малыш не в состоянии установить безопасную межличностную связь, он начнет плакать и виснуть на матери, что может перерасти в чувство страха или гнева. Это, в свою очередь, специфически проявится и в поведении: ребенок попытается убежать или примется бить свою мать. Такое поведение указывает на то, что малыш уже полностью готов среагировать на ситуацию либо борьбой, либо бегством посредством активации СНС, которая представляет собой вторую ступень иерархии. И снова целью такого защитного поведения будет восстановление безопасности. Однако эта реакция часто бывает невозможна в ситуациях повторяющейся угрозы, например, когда ребенок подвергается жестокому обращению или когда человек находится в плену. Скажем, если мы представим, что этого малыша неоднократно бросали в одиночестве и пренебрегали им, то будет задействована третья ступень иерархии, на которой он чувствует свое поражение и беспомощно сникает под действием более древней, эволюционно оправданной составляющей ПНС.

Работу ветвей ПНС можно сравнить с торможением авто: дорсальный вагальный комплекс – это резкое торможение в чрезвычайной ситуации, вызывающее ступор, а вентральный – контролируемое плавное торможение.

Согласно модели Порджеса, обе ветви ПНС служат, если говорить образно, неким «вагальным тормозом» для СНС, хотя они реализуют это торможение уникальными способами (Porges, 2011). Можно сравнить этот процесс с торможением при вождении автомобиля: мы можем либо сбавить скорость, плавно нажимая на тормоза, либо резко ударить по педали и так же резко остановиться. Дорсальный вагальный комплекс функционирует подобно резкому торможению, приводя тело в «обморочное», обездвиженное состояние. В отличие от него, вентральный (социальный) комплекс функционирует как усовершенствованный тормозящий механизм, способствующий укреплению физического здоровья и эмоционального благополучия. Хотя работа «вагального тормоза» направлена на снижение активации СНС, при травме его функции иногда проявляются в виде быстрого чередования или одновременной активации как гипервозбуждения, так и гиповозбуждения (Kain & Terrell, 2018). В этом случае мы можем представить, продолжая метафору с автомобилем, что сидящий за рулем машины человек нажимает одной ногой на газ, а другой – на тормоз. Когда нервная система разбалансирована, зачастую бывает трудно добиться полноценного расслабления или хорошо высыпаться, но не менее сложно в этих обстоятельствах испытывать радость, удовольствие или приятное волнение. Так, мы видим классическое сочетание нервозности и усталости, в котором пребывают клиенты, описывая состояние как перепады между паникой и полным истощением.

Но две ветви блуждающего нерва существуют не только изолированно. Мы также можем объединить вентральный «социальный» комплекс как с СНС, так и с дорсальным вагальным комплексом, и получить «гибридные» состояния нервной системы. Дружественное социальное поведение само по себе ассоциируется с ощущением спокойствия, душевного контакта, проявлением любопытства, ясностью ума, уверенностью и способностью выбирать, как реагировать на широчайший спектр ощущений и переживаний. Когда мы чувствуем себя в безопасности, мы можем объединить вентральный «социальный» комплекс с СНС, что поддержит игровой момент, смех и сексуальную активность. Из этого описания понятно, что данное сочетание позволяет нам расширить диапазон базовых функций СНС, чтобы поддерживать адаптивные и творческие способности. Ощущая себя в безопасности, мы также можем объединить социальную направленность вентрального комплекса с дорсальным, чтобы задействовать восстанавливающую компоненту ПНС и погрузиться в опыт расслабления, интимной близости или возвышенных духовных переживаний, часто возникающих во время медитации.