Текст книги "Как поймать монстра. Круг первый"

– Но-но, малыш! Врать мне не надо, – предупредила она. – Тебе не понравятся последствия.

Снова качание головой. Но, видимо, опасное выражение лица Джеммы ему не понравилось, потому что он снова попытался заговорить:

– Я не… оую ааи. Эо иа… еаи, я ео… не ооиую. – Наступила пауза: Блайт попытался сглотнуть. Зрелище было не для слабонервных.

Норман не выдержал:

– Джемма!

– Ладно. – Она поднялась с корточек, задумчиво глядя на Блайта сверху вниз. – Хорошо. Продолжим утром. Подумай пока над ответами, договорились?

Норман вылетел из ванной первым, а Джемма задержалась, чтобы насыпать с обеих сторон порога порошковые дорожки. Так, на всякий случай. Когда она закрыла за собой дверь, Норман тут же вполголоса возмутился, словно стеснялся, что Блайт их услышит:

– Зачем я тебе там был нужен?!

– Хотела проверить, работает ли его чаровство через круг. – Выпрямившись, Джемма отряхнула пыль с пальцев. – Ты что-нибудь почувствовал?

– Тошнота считается? – Норман поежился. – Нет, нет, я ничего не ощутил. Там, на улице, – да, он был… В общем, мне кажется, было что-то. Сейчас нет.

– Ну и отлично. Я тоже ничего не почувствовала. Может быть, потому, что он ослаб, пока идет регенерация. Но все равно… Доу, – она с мученическим вздохом, потому что сейчас начнется, обратилась к Доу, который, сидя на кухне, рассматривал состояние своих ногтей, – дежуришь ты. Ты единственный, на кого точно не подействуют его фокусы.

Тот вздернул бровь:

– Ты предлагаешь мне всю ночь караулить у вашей ванной комнаты?

Ну вот. Говорила же. Началось.

– «А ты была права, Роген», помнишь этот эпизод в нашем с тобой ромкоме? – Она несколько раз перевела палец с него на себя и обратно. – Моя любимая серия. Так что прекрати со мной пререкаться.

– Да ладно тебе, Сайлас. – Кэл потянулся и хлопнул его по плечу. Судя по тому, как Доу поморщился, хлопком Кэла можно было вбить гвоздь. – Ну мы ж команда. Сегодня ты, завтра мы. Взаимовыручка и компромиссы. Здорово, правда?

– Ого, ты знаком со сложносоставными словами, Махелона?

Джемма устало потерла лоб. Середина ночи определенно не лучшее время для совещаний на остросверхъестественные темы. Достав телефон, она сверила время: в Сан-Франциско четыре часа дня. Можно, конечно, позвонить, но, пока у Джеммы не было четкого плана действий, ей вовсе не хотелось выслушивать еще и занудные нотации от Айка.

– Ладно, малышня. – Убрав телефон в карман, Джемма потянулась. – Давайте по кроватям. Кстати, Доу, у меня для тебя еще одна хорошая новость. – Она ухмыльнулась. – Теперь все мы пользуемся твоей ванной.

Дождь не прекращался.

Мама всегда смотрела неодобрительно, когда Джемма затаскивала чемодан на кровать. Колесики грязные, – говорила она. Ты прокатила его по всему чикагскому автовокзалу, – говорила она. Где он только не стоял, – говорила она.

Потом маме стало безразлично, но ее слова все равно намертво въелись Джемме в голову.

Чемодан лежал на кровати, и его грязные обшарпанные колесики упирались в белое покрывало. Может быть, даже останутся следы. Может быть, Винсент их заметит, когда вернется.

Джемма кидала в чемодан вещи, которые попадались под руку. Белье, майки, вывернутые наизнанку джинсы, носки – сколько же здесь вещей! Слишком много. Их не должно здесь быть, с самого начала этому нельзя было позволять зайти так далеко.

Джемма заполняла чемодан вещами, швыряла и швыряла, но тот не заполнялся, словно его нутро пожирало их, стоило ей отвернуться. Поднимая очередную футболку с пола, Джемма поворачивалась к кровати и раз за разом обнаруживала его пустым.

«Тук-тук-тук, – бился в комнату дождь, словно кто-то нетерпеливо тарабанил по стеклу пальцами. – Тук. Тук. Тук».

Отвратительный звук.

– Черт. – Джемма поморщилась, бросая взгляд за окно. Снаружи к стенам дома лип белый, пугающий туман. Ничего не разглядеть. – Придется вызывать такси.

Когда она повернулась к кровати, чемодан снова был пуст.

«Да прекрати, – разозлилась она. – Хватит! Мне нужно уходить!»

Тук. Тук! Тук! Тук!

Это ведь не дождь? Послушай. Это в дверь кто-то стучит! Да хоть обстучись, – раздраженно решила Джемма, сорвала со спинки стула свою куртку и со всей злости запустила ее в чемодан. У Перейры дорогущий дверной домофон, пусть, черт возьми, звонят в него!

Ключи. Ключи тоже нужно оставить.

Она забросила охапку вещей с кресла – кажется, она это уже делала? – и принялась неаккуратно их запихивать. Сколько же здесь вещей! Слишком много. Их не должно было здесь быть, с самого начала этому… Она остановилась, упираясь руками в чемодан. Она ведь уже думала об этом? Разве нет?

Тук! Тук! Тук!

Джемма устало потерла лоб, отворачиваясь от кровати.

Куртка снова висела на спинке стула.

– Джемма! – позвал откуда-то глухой голос. – Открой дверь!

Она растерянно оглядела спальню. Вещи снова разбросаны. Обернулась. Чемодан был пуст.

Только вот это оказалась не комната Винсента.

Просторная, светлая, с голубыми панелями. Письменный стол – широкий, настоящее рабочее место, из светлого дерева. Стопки книг, которых у Винсента никогда не было. Картины, которые у Винсента никогда не висели. Карты дорог, на которых Винсент никогда не бывал. Люди на фотографиях, среди которых его не было.

Стояла жуткая, давящая тишина – только капли дождя стучали тяжело и громко, так, будто не по стеклу, а прямо внутри ее головы. Джемма глубоко втянула воздух.

Пахло – откуда? – гарью.

Тук! Тук! Тук! Тук!

– Джемма, да черт возьми! Открывай!

Я не хочу.

Ну же!

Джемма раздраженно дернула головой, прогоняя мысли, засевшие внутри черепной коробки. Ей захотелось постучать по уху, как если бы она пыталась избавиться от воды, – так мама учила их делать в детстве. Однажды, в другом дне, в другое время, после дела на Шерман-Лейк, Винсент увидел, как она прыгала на одной ноге, мучая свое ухо, и расхохотался. Он сидел там, на берегу, в своем модном костюмчике, мокрый до нитки, – на плече пиджака ошметки тины, все брюки облеплены песком, ссадина вдоль губы, кровь на щеке, – и смеялся. Джемма помнила этот смех. Джемма помнила его – смеющегося и красивого – в вечернем свете калифорнийского солнца. Джемма помнила.

На секунду ей показалось, что голубая комната вот-вот превратится в заросший вереском берег, но этого так и не случилось. Что-то не позволило ей сбежать туда, где не было этого дождя, этого стука в дверь, этих вещей, разбросанных по комнате, этого чертового дня.

Нет, она все еще была здесь.

Чья это комната?

Тук! Тук! Тук! Открой дверь!

– Да проваливай! – проорала Джемма, разворачиваясь лицом к коридору. – Проваливай отсюда!

Она отвернулась, пытаясь сосредоточиться на сборе вещей, и снова посмотрела на чемодан. Но на этот раз он пуст не был.

На обитом подкладкой дне лежала открытая тетрадь.

Внутри были рисунки: неряшливые, рваные, нарисованные неаккуратной рукой сразу после пробуждения, когда глаза еще слипаются. Видения из снов, образы, остающиеся под веками, когда темнота растворяется. Игнорируя стук, Джемма провела пальцами по линиям, складывающимся во что-то похожее на лицо.

Их было здесь много: десятки. Джемма остановилась и перелистнула страницу. Сотни. Еще страницу. Еще одну. Тысячи. Закручивающиеся внутрь, движущиеся в бесконечность, уводящие в…

Впусти меня.

Джемма вздрогнула, оборачиваясь.

Стучали не во входную дверь. Стук раздавался справа. Из ванной комнаты.

Она заледенела.

– Так не бывает, – сказала она двери. – Тебя там нет. Ты не можешь там быть. Я… Я в Калифорнии.

Тук-тук-тук-тук!

Кто-то повернул дверную ручку, но дверь не поддалась.

– Я в Калифорнии, – упрямо сказала Джемма. – Это должна быть… Тебя тут нет, а я, я должна быть у Винсента…

Разве ты у него? Разве это его спальня?

Тук-тук-тук-тук-тук-туктуктуктуктуктуктуктук…

Дверная ручка затряслась. Кто-то с той стороны хотел, чтобы она открыла дверь.

Тебе нужно посмотреть, верно?

Верно. Она потянулась к остановившейся ручке. Она должна удостовериться.

Просто открой, и увидишь.

– Нет, Джемма.

Резкий мужской голос сбил ее: он раздался позади, словно кто-то произнес ее имя прямо над ухом. Джемма порывисто обернулась – и комнаты перед ней больше не было. Ставший сильнее запах гари болезненно ударил в нос – и Джемма закашлялась.

– Эй! – сквозь кашель крикнула она. Большое, пустое помещение отозвалось гулким эхом: эй, эй, эй…

Старинный холл утопал углами в густых тенях, и даже свечная люстра не могла их разогнать: казалось, что вдоль стен, за мебелью в толстых чехлах, кто-то притаился. Джемма медленно вышла в центр холла. Длинные, крепкие половицы скрипели под ногами. Лестница перед ней была добротной, из темного дерева. Ее широкая ступенчатая пасть сужалась к первой площадке – там, где она делала поворот и уходила наверх, на второй этаж.

Джемме показалось, что откуда-то из темноты по полу начал ползти дым. Она торопливо сделала несколько шагов вперед и резко остановилась: в галерее наверху темнота зашевелилась, выдавая чье-то присутствие. Джемма запрокинула голову.

На втором этаже кто-то стоял.

Джемма попыталась выхватить его смазанные темнотой черты, но только уловила, как что-то блеснуло у него на груди. Тень сделала крохотный шажок назад, будто нарочно спряталась от ее взгляда в глубине галереи. Но это не был отказ – это было… Да. Это было приглашение.

– Куда ты меня зовешь? – спросила Джемма, боясь царящей вокруг тишины. – Что я должна сделать?

– Поднимайся, – ответила тень.

И Джемма поднялась.

Когда она открыла глаза, в комнате было еще темно.

В горле першило, будто там хорошенько поскоблили, даже слюной не смочить. «Как после пьянки», – мучительно подумала Джемма, опуская ноги на холодный линолеум. Голубая комната, стук в дверь, капли дождя, темнота… После пробуждения все смешалось и было трудно что-то вычленить. Сон растворялся быстро, забирая с собой детали, но оставляя назойливое ощущение чего-то, что не получается вспомнить.

Все, кроме Доу, лениво листавшего какую-то книгу на кухне, спали: Кэл раскинулся на кровати во все стороны, Норман дрых лицом в подушку. За дверью в ванную стояла непроницаемая тишина: ни звука, ни шороха. Ветер тревожно завывал на улице, звеня стеклами в деревянных рамах. Джемма посмотрела на часы: четыре утра.

– Я тебя сменю, – хрипло сказала она, протирая глаза рукой. – Иди спать.

На удивление, Доу не стал спорить. Даже ничего не сказал: молча поднялся и бесшумно прошел мимо. Через пару мгновений еле слышно щелкнула дверь.

«Сладкие сновидения сделаны из этого, – рассеянно пропела про себя Джемма, босыми ногами шлепая по полу в сторону кухни. – Кто я такой, чтобы не соглашаться?..»

Вода из холодильника обожгла горло и ледяной волной ринулась в грудь. Это принесло облегчение: Джемма как будто наконец проглотила какой-то отвратительный привкус, застрявший в вязкой слюне, что-то ужасно… горелое, поняла Джемма.

Стакан дернулся в руке. Джемма отставила его, опершись на столешницу, и сделала вид, что сверлит взглядом квадратный шахматный рисунок на поверхности ламинированного ДСП. На самом деле перед глазами была расплывчатая комната, выкрашенная в светло-голубой, – кажется, в ней она… Собирала вещи? Кто-то там стучал? Какие-то невнятные образы, только вот с плохим послевкусием. Осадочек, как после дерьмового сна. И было там что-то еще… Кто-то еще?

Рассвет Джемма встретила за столом, обложившись записями Суини, распечатками Нормана и закладками в браузере: эзотерические порталы с адресной строкой вроде «двадцатьмифическихсуществокоторыхвынезнали. ко. юкей» и «библиотеканастоящейведьмы. ком» выдали ей кишащую небылицами информацию о кельтах и леннан-ши, среди которой нужно было отыскать правдивое зернышко. Главная заповедь: разложи все на составляющие. Люди – мастаки выдумывать такие дикие вещи (и писать о них с самым серьезным видом), что к шести часам утра у Джеммы голова шла кругом. И как с этим справляется Норман?

– Не захожу на сайты, в названии которых есть словосочетания «Клуб настоящих колдунов», – раздалось из-за плеча. Неужели она думала вслух? – Вот тебе и главный секрет. Что ты собираешься найти в местечке с таким названием?

– Когда ты успел проснуться?

Джемма обернулась. Норман, почесывая живот через футболку с «Риком и Морти», сонно зевнул, прежде чем ответить:

– Так была погружена в изыскания, что не услышала? Чего ты вообще вскочила в такую рань?

– Не спится, – пробормотала Джемма, возвращаясь взглядом к мерцающему в утренних сумерках экрану ноутбука, и, когда Норман отвернулся, чтобы залезть в холодильник, быстро закрыла вкладки с сонниками. – Листаю бесполезную информацию. Ты знал, что древние скифы, заключая важные договоры, наносили себе раны мечами, сцеживали кровь в ритуальные чаши, которую затем выпивали? Понятия не имею, как забрела на этот сайт.

Норман понимающе хмыкнул.

– Посидишь еще немножко – узнаешь, что Кеннеди убили иллюминаты. Какие у нас планы на сегодня? – Он достал бутылку молока и, подтянувшись, залез задницей в спортивных штанах на кухонную тумбу. Веселые шерстяные носки в крупных золотых снитчах попались Джемме на глаза, и она хмыкнула. – И… ты проверяла… Киарана?

– Давай ты не будешь называть его «Киаран», – поморщилась Джемма, – договорились? И я зашла к нему, – она покосилась на дверь в ванную, – он не подал признаков жизни. Скрючился на полу и лежит.

Норман еще некоторое время смотрел на дверь ванной, тарабаня пальцами по бутылке. Потом наконец вздохнул и вернулся взглядом к ней:

– Как успехи с Клубом настоящих колдунов? Тебя аккредитовали?

– Судя по шрифту с блестками, последний раз его обновляли в две тысячи седьмом. – Джемма с досадой щелкнула языком. – Уж лучше бы тред на «Реддите» почитала… Я тут пытаюсь найти информацию об энергетических вампирах-долгожителях. Судя по данным Суини, люди здесь начали пропадать еще… э-э… – Она заглянула в файлы. – Тысяча восемьсот семидесятый – это первый зафиксированный случай. До этого – слухи. Но вот в чем проблема…

– Сто пятьдесят лет слишком много? – с пониманием кивнул Норман. – Леннан-ши ведь не умертвия.

Умница. Энергетические вампиры, несмотря на то что их было принято называть «вампирами», не являлись живыми мертвецами – они рождались, росли, старели и умирали. А большинство живых видов имели весьма ограниченный срок жизни: так работала госпожа биология.

– Именно, профессор. – Джемма со вздохом взлохматила волосы. – Схожая с нами витальная структура, схожий метаболизм. И срок их жизни должен быть примерно равен нашему.

– Когда ты начинаешь произносить умные слова, я пугаюсь.

– О, да пошел ты. – Джемма раскатисто засмеялась. – Я знаю много умных слов. И самое умное словосочетание в моем арсенале такое: несоответствие биологического профиля. – Она развела руками. – Или у них тут династия, или картинка у нас не бьется.

Выслеживание монстров имело много общего с выслеживанием преступников. Конечно, они не давали своим субъектам прикольные клички типа Чикагский Душитель, Лунный Фантом Тексарканы или Сын Сэма – жаль, потому что Джемма была хороша в креативном нейминге, – но в остальном… Уникальная работа, тривиальные методы. Найди улики, проведи экспертизу, пойми виктимологию, вычисли ареал обитания, составь биологический профиль – работа УНР была похожа на работу обычных федералов с поправкой на специфику.

– Да и ни одного тела не нашли, иначе были бы слухи. Жертвы энергетических вампиров обезвожены, в мягких тканях и органах почти не остается воды. – Джемма несколько раз щелкнула по тачпаду и вывела на экран базу данных УНР, а затем развернула фотографии. – Вот, смотри. Глаза сильно впадают, волосы седеют, ногти… Вот, видишь? Костная структура разрушается. Эта девочка весила при жизни сто пятьдесят фунтов, а при взвешивании трупа – сто десять. Кожа стянута и морщиниста. В свидетельстве о смерти написано, что она умерла от экстремального истощения. – Джемма покачала головой. – Не похоже на нашего господина покойника.

– Ненавижу трупы… – пробормотал Норман, но тем не менее слез с тумбы и наклонился к экрану. Потом спросил: – Это твое дело? Ты уже работала с энергетическими паразитами?

– Не-а, это дело Винса. – Джемма поскребла ручкой щеку, задумчиво рассматривая фото. – Айдахо, год назад. Тварь досуха выпивала студенток местного колледжа в Льюистоне. На поимку ушло два дня, взяли живым. Передали на руки черным костюмчикам из Главного офиса.

– Может, позвоним ему? – предложил Норман. – Пусть приедет, проконсультирует.

Джемма возмущенно повернулась к нему:

– Знаешь, кто должен нас консультировать? Чертово ирландское Управление, вот кто.

– Оно здесь называется Службой надзора и патрулирования, – поправил ее Норман.

– Да мне насрать, как оно называется, – отрезала Джемма. – У Винса своя работа, у них – своя. Я не потащу его через полпланеты только потому, что кто-то здесь вздумал халтурить.

– Очень заботливо…

– Я сама заботливость, – подтвердила Джемма, сворачивая фотографии. На экране снова высветился «Клуб настоящих колдунов» с мерцающим блестками шрифтом. – Я, блин, мать Тереза.

Норман только вздохнул, отвернувшись к полкам. Он немного повозился, но, когда начал закипать чайник, снова заговорил:

– Я удивился, когда услышал, что вы расстались, – признался он, стоя к ней спиной. – Вы были… – Судя по всему, Норман явно попытался подобрать наиболее корректное слово. – Очень… яркой парой.

– Яркой? – переспросила Джемма, самодовольно закидывая локоть на спинку стула и разворачиваясь к нему. – Норман, детка. Да мы были самым бомбезным дуэтом на западном побережье. Про нас надо было снимать «Джемсент лайв шоу», зрителей было бы больше, чем у Кардашьян.

Она не преувеличивала, не-а. Джемма становилась центром внимания, когда заходила в комнату, Винсент становился центром внимания, когда заходил в комнату, – что еще могло получиться в сумме при таких слагаемых? У них было гравитационное поле как у Бетельгейзе. Под конец от них весь офис уже на стенку лез.

– Да, – тепло улыбнулся Норман, обернувшись через плечо. – Именно об этом я и говорю.

– Пусть пьет свои коктейли в Тихуане дальше. – Джемма вздохнула, возвращаясь взглядом к ноутбуку. – Нечего ему здесь делать.

Она не стала говорить Норману, что предпочитала не работать с Винсентом – и тогда, и сейчас. Она вообще не любила работать с младшими агентами и нести за них ответственность. ЭГИС – идеальная цель: в спецотряде не было тех, кто мог легко умереть у нее на руках.

– Но может…

Кэл встревоженно пошевелился, а потом широко зевнул и потянулся за телефоном.

– Доброе утро, солнышко, – пропела Джемма, но, по несчастливой случайности, это совпало с тем, как открылась дверь и в номер вошел Доу. Он уставился на Джемму. Она поправилась: – Ну, бывают и сумрачные дни.

Кэл и Норман рассмеялись, а Доу закатил глаза и прошел на кухню. Вид у него был невыспавшийся. Он презрительно морщил орлиный, с горбинкой, нос, и это делало его лицо еще мрачнее, чем обычно.

– Я не буду разговаривать ни с кем в этом номере. – «Вот это праздник!» – обрадовалась Джемма, но ее перебили: – Пока не выпью первую чашку кофе.

– А счастье было так близко. – Джемма траурно вздохнула. На лице наблюдающего за ними Нормана читалось: «Почему ты не можешь просто не комментировать каждую его реплику?» – но Джемма с достоинством проигнорировала намек. Тем более что Доу отмахнулся:

– Белый шум. Твоя болтовня не имеет никакого смысла. – Правда, подумав, следом он выдал почти философскую мысль:

– Без кофе весь этот гребаный мир не имеет никакого смысла.

И то ли в лесу кто-то сдох, то ли конец света был не за горами, но произошло невероятное: впервые в жизни Джемма была полностью с ним согласна.

– Ну, что я могу сказать? – заметил Доу, уже выпивший первую чашку к тому моменту, когда Джемма вернулась из ванной вместе с едва переставляющим ноги Блайтом. – А он быстро превращается обратно в топ-модель по-ирландски.

Тот даже ничего не ответил, но как-то медленно, жутковато повернул голову в его сторону и несколько секунд неотрывно смотрел, прежде чем отвернуться. Доу же только пожал плечами и уставился обратно в ноутбук Суини, отпивая уже из второй чашки.

Кэл выставил стул посреди кухни, и Блайт медленно на него опустился; голова свесилась, будто тяжелый бутон на тонком стебле не выдержал собственного веса. Непослушные темные волосы падали на лицо, почти полностью прикрывая поврежденный глаз. Джемма вернулась к своей исходной точке у стола.

– Ну что, как делишки? – спросила она. – Сегодня ты в состоянии поболтать?

Блайт обратил к ней лицо:

– Да. Я могу.

Джемма цыкнула.

Сверхъестественные существа, за редкими исключениями, регенерировали намного быстрее человека. У команды Джеммы не было никакой информации по регенеративным способностям леннан-ши, но обычно статистика не подводила – не подвела и сейчас. Даже с едва восстановившейся формой носа, с дырой в щеке, которая только-только затянулась свежей кожей, с бугрящимися от ожогов губами… Даже так лицо Блайта снова постепенно становилось чарующим. С этим следовало что-то сделать. Нужно подумать над оберегом, может быть, соорудить что-то по типу тех, что используют против ламий или гламов. Не держать же все время его в ванной?

– Тогда давай к делу. – Джемма уперлась ладонями в край столешницы, облокотилась на нее и скрестила лодыжки. – Кэл, покажи ему фотку. Освежим нашему приятелю память.

Насвистывая что-то из Кэти Перри, Кэл порылся в материалах на столе и, найдя нужные фото, протянул их вампиренышу под нос. Руки Блайту связали за спиной, и сидеть ему было неудобно – особенно если учесть, что на крохотной кухне вокруг него собралось трое плечистых мужчин и одна чуть менее плечистая женщина, что лишало его возможности даже ноги вытянуть, – и он замер в неудобной позе, прежде чем начал говорить:

– Я уже сказал вам. – Горло подвело его, и он закашлялся. – Там… В пекарне. Одного я видел, другого нет.

– Поподробнее, поподробнее, – подстегнула его Джемма. – Мы никуда не торопимся.

Она, конечно, врала. По субботам пекарня не работала, и, может быть, его и не хватятся сразу, но городок маленький. Сутки, двое. Не больше. Потом начнутся проблемы.

– Первый раз я услышал о нем от миз Джорджии Финнеган с Третьей улицы. – Блайт уставился себе в колени. Сделал паузу, будто восстанавливая в голове события недельной давности. Голос у него был по-юношески красивым. – Она говорила моей хозяйке, Морин Эйбери, что в «Айланд Вью» снял комнату дружелюбный американец…

– Очень длинная экспозиция, – со скучающим вздохом прервал его Доу, и Джемме пришлось согласиться с ним второй раз за утро. Неприятная тенденция. – Так где и когда ты его видел?

– Один раз, во вторник. Я хорошо запомнил… В тот день, с утра, нашли человека в реке, весь город был на ушах. – Джемма переглянулась с Кэлом. – У нас было собрание книжного клуба допоздна – каждый вторник мистер Киппл собирает его у себя в гостиной, это на пересечении Жемчужной аллеи и Четвертой улицы, можете проверить.

Джемма кивнула Норману, чтобы тот записал. А в следующий момент вздрогнула: по окну начали глухо бить капли дождя.

– Я поворачивал на перекрестке, когда увидел их – американца и Дэйва Гриффина. Они уже прошли через Жемчужную и направлялись вниз, к реке.

Тук. Тук. Тук.

– Кто такой Дэйв Гриффин?

Тук. Тук.

– Один из местных жителей. И это был последний раз, когда я их встретил. Но мне кажется, что ваш… друг уехал. Больше я его не видел.

Джемма попыталась скинуть наваждение и сосредоточиться. Если судить по дате, то все сходилось: последняя запись была вечером в понедельник. Во вторник утром в реке вылавливают труп, а следом Суини уезжает куда-то с одним из местных. Но Норман нахмурился и недоумевающим голосом внес в допрос свою лепту:

– Нам не говорили, что из местных кто-то пропал.

– Он не пропал. Для Дэйва не бывать по несколько недель в Кэрсиноре – это нормально, – ответил Блайт. – Иногда его не видят месяцами. Он егерь, следит за частью национального парка Килларни к северо-востоку отсюда, и у него есть хижина там, на территории. В ней он практически живет, а сюда приезжает в основном, – он повел плечами, – развлечься? И закупиться всем необходимым.

Труп – егерь – исчезновение. И все-таки лес. Возможно, Суини и не исчез? А уехал? Но зачем? Единственное, что ему могло понадобиться от здешних жителей, – помощь на местности. Лесник должен знать территорию вокруг как свои пять пальцев, в отличие от только что прибывшего иностранца.

– Они шли так, будто куда-то спешили, – добавил Блайт. – Очень быстрым шагом. Вели оживленный разговор, но я был слишком далеко, чтобы слышать.

– Во сколько это было?

– Около половины двенадцатого ночи.

«Что парень узнал такого важного, – прочла Джемма во взгляде повернувшегося к ней Кэла, – что отправился за пределы города после захода солнца?»

– Доу, будь пупсиком, – задумчиво сказала она, разглядывая пустоту. – Отведи нашего гостя обратно в его номер.

– Оставь «пупсика» для Махелоны, – скривился тот, но поднялся с места. – Отвратительно.

Конечно, отвратительно. Именно поэтому она так его и назвала.

Дальше все произошло слишком быстро: Доу сделал шаг к стулу, но Блайт уже оказался на ногах. Нужно было сказать твари, чтобы та не делала резких движений, но кто знал, что она настолько склонна к суициду? Кроме Нормана, все отреагировали мгновенно. Только что они расслабленно пили кофе, а в следующую секунду комната превратилась в клуб фанатов кольта, сэвейджа и колюще-режущих предметов: дула пистолетов в вытянутых руках Джеммы и Кэла уставились точно Блайту в лоб, Доу прижал острие серебряного складного ножа прямо ему под подбородок.

Блайт стоял на месте спокойно, словно и не испуганный вовсе. Не сводил глаз с Доу.

– Вы не человек, – размеренно и монотонно проговорил он, будто и не заметив, что одно неверное движение теперь могло оборвать ему жизнь. – Люди так не пахнут. – Он глубоко втянул воздух со страшным свистом. – Кто вы такой?

– Конь, – медленно ответил Доу, – в пальто.

И со всей дури швырнул его обратно на стул.

Блайт сильно сморщился от боли и накренился, едва не свалившись, но удержался в вертикальном положении. Кэл не спеша убрал оружие, Норман опустил чайник, за который схватился, а Джемма демонстративно положила пистолет рядом с собой.

– Еще один такой фокус, – предупредил Доу, глядя на него сверху вниз, – и я тебе что-нибудь выколю. Например, еще один глаз. От неожиданности.

Доу коротко, но неприятно улыбнулся. Нож, который он достал буквально из ниоткуда, так же неожиданно исчез в том же нигде. Руки его опустели, и Джемма делала ставку на одежду – он был завернут в сто слоев.

– Тебя предупредили. – Джемма вздохнула, почесывая шею. Блайт выглядел невпечатленным, но это, кажется, было его обычным состоянием. – Сиди тихо, не устраивай проблем – и, может быть, мы повременим с тем, чтобы тебя прикончить. Ладушки?

– Я не…

– Ладушки?

Кажется, Блайт уловил невысказанный смысл ладушек и выдохнул. Доу рывком поднял его со стула и поволок в сторону ванной.

Ну, что уж поделать. Не нравилось Доу, когда поднимали эту тему.

Джемма втянула студеный уличный воздух: за ночь похолодало, и теперь в Кэрсиноре вовсю ощущалась подступающая зима. Для местных это не было проблемой: они расхаживали в легких пальто и домашних куртках, но для Джеммы, сбежавшей от зимы на западное побережье, это был еще один повод не любить Ирландию. Она потерла ладони, сунула их в карманы кожаной куртки и двинулась вслед за Кэлом по улице.

Вампир мог врать. Он мог выдавать то, что они хотели услышать, чтобы отвести подозрения. Запросто. Так они, нелюди, обычно и делали.

Сверхъестественные существа высшего порядка – ругару, вампиры на любой цвет и вкус, оборотни, много других развитых видов – выглядели как люди и имели свою, индивидуальную личность. Они жили среди людей, убивали людей, питались людьми. Много чего можно провернуть, когда твое существование считается детской сказкой. Кто же поверит в то, что симпатичная престарелая супружеская пара Бабблтонов в конце улицы на самом деле так называемые альпы, перевертыши-каннибалы, задорно кушающие детишек?

(И не только детишек, если вдруг подвернулась возможность. В свое время миссис Бабблтон – чудная сухонькая старушка с зачесом-помпадур – чуть не подала Джемму к столу вместо индейки.)

(Не то чтобы Джемма не оценила ее кулинарных навыков, но вместо вкусного обеда миссис Бабблтон получила серебряный штык в горло.)

(Старая сука.)

И, если говорить об индивидуальности у сверхъестественной живности, то индивидуальность Блайта тревожила Джемму. Не нравилась ей эта стылая, глухая сдержанность – как неподвижная вода на глубине, под давлением в сотни тысяч тонн.

Что-то скрывалось в Киаране Блайте – какая-то странная, ускользающая эмоция плескалась в глубине зрачков, ощущение, которое Джемма никак не могла уловить. Что-то, что не давало картинке ее мнения насчет Блайта сложиться полностью.

И это «что-то» начинало ее бесить.

– И мы, похоже, пришли. – Кэл задрал голову, пытаясь рассмотреть номер дома на иссохшей, аккуратной деревянной табличке. – Ага, оно самое. Выбирай любого соседа, который приглянется! Я угощаю.

После допроса Блайта Джемма решила проверить ту информацию, которую им так подозрительно любезно преподнесли на блюдечке, и опросить соседей Дэйва Гриффина, лесника. Начали они с миссис Уолш: не слишком приятной, обрюзгшей женщины неопределенного возраста за сорок, с цепким взглядом и елейным голоском – тот самый тип соседей, который Джемма просто обожала. Такие всегда знали абсолютно все, а что не знали, могли предположить, додумать и построить заковыристую причинно-следственную связь. И главное – рассказать об этом всем, кто захочет слушать. Дар божий!

Миссис Уолш пригласила их в дом, налила слабо заваренный чай и показала фотографию Дэйва Гриффина в газетенке Кэрсинора за прошлый месяц – более стереотипного лесника было бы трудно придумать, даже если бы Джемма подключила всю свою необъятную фантазию. Большой, плечистый, бородатый, с кустистыми бровями и в высоких сапогах-грязнодавах – для завершения образа не хватало только ружья и подстреленного зайца.

– Я не спала, смотрела ночную передачу, – охотно поделилась миссис Уолш, рассматривая обоих пытливыми глазами, – когда ему в дверь начал стучать ваш друг. Включился свет, Дэйв вышел, они поговорили на пороге. Дэйв обычно уезжает в это время, чтобы к рассвету добраться до своей хижины. – Она отпила чай и продолжила с таким наслаждением, будто только и ждала случая кому-то рассказать. – И… если я правильно рассмотрела, – «все правильно ты рассмотрела, старая сплетница», – расслабленно подумала Джемма, поднося чашку к губам, – то ваш друг… Я, конечно, ничего не говорю… Но, судя по всему, он дал ему денег. А Дэйв любит деньги! Это его страсть. После пива в пабе Лэнгдона, ха-ха. Деньги и пиво, да, он у нас такой, если позволите… После этого они ушли в дом, а вышли – еще реклама по телевизору не успела пройти. И быстро, очень быстро ушли.