Текст книги "Быть человеком"

Стараниями ученых установлено, что в течение последних 100 тысяч лет мы почти не изменились анатомически, но наше поведение и психология изменяются постоянно. И прогнозом на будущее является тезис: чтобы выжить, люди должны укрепить свою психологическую и духовную основу. Естественно, что изменения происходили и будут происходить и на генетическом уровне, однако невидимые изменения души и нашего сознания важнее. Будущее начинается уже сейчас, оно пришло к нам вместе с экологическими и техногенными катастрофами, новыми агрессивными болезнями, которые дала нам эволюция. Сможем ли мы их победить без душевной, психической и интеллектуальной подготовленности, при отсутствии которых невозможно привести в действие моральные и социальные резервы, способные сделать общество более устойчивым, предсказуемым, способным адекватно реагировать на вызовы будущего?

Интеллект – инструмент защиты
и нападения

Благо тому, кто тверд по натуре и гибок по здравому рассуждению.

Люк де Клапье Вовенарг

Уровень интеллекта характеризуется реакцией на поступающие раздражения в разных ситуациях, скоростью переработки информации, ее аналитической оценкой и быстротой принятия наиболее оптимального решения жизненных задач.

Последние исследования показали, что мышление неразрывно связано с деятельностью мозга, которая, с точки зрения эффективности, может быть оценена посредством характеристик, являющихся базовыми для определения уровня интеллекта. Следовательно, интеллект также связан с работой мозга – сложной функциональной нейробиологической системой, реализующей многофакторные процессы, направленные на прием, переработку информации и принятие соответствующих решений. На поведение и характеристики человеческой личности оказывают воздействие не только обособленные функции различных областей мозга. Их сложные взаимные влияния и создают тот уникальный образ человека, который мы воспринимаем. Особенно очевидно эти взаимосвязанные явления проявляются при развитии болезни Альцгеймера, когда не только изменяется интеллектуальный потенциал – сама личность и ее поведение претерпевают неудержимую деградацию. Ткань мозга, состоящая из различных генетических структур, также оказывает влияние на его функциональную работоспособность, определяя интеллектуальный потенциал личности.

Человек обладает возможностями самостоятельно познавать и оценивать свои границы и ресурсы, свою индивидуальность, развивать те характерные особенности интеллекта, которые выгодно отличают его от конкурентов. Правильная оценка своих возможностей не позволяет человеку раствориться в волнах мечтаний и нереальных утопических иллюзий, порой незаметно перетекающих в мистику или метафизику.

Уже 90 лет назад немецко-американский ученый-психолог В. Штерн (W. Stern) пробовал качественно и количественно определить интеллект человеческой личности и обозначил степень интеллектуальности через аббревиатуру IQ. В течение прошедшего столетия это понятие обретало столько значений, сколько ученых пыталось найти ему объяснение. Однако большинство из них все же сходилось в одном: наличие у человека качеств, соответствующих слову intellegere (лат. «понимать, осознавать, узнавать»), означает способность находить оптимальный выход в неожиданных ситуациях. С одной стороны, она основана на непосредственном ментальном или психофизиологическом восприятии и определении явлений и взаимосвязей между ними без длительного предварительного изучения и анализа. С другой стороны, эта способность может быть основана на использовании ранее приобретенных знаний, методов, навыков. Между обеими этими способностями существует разница, впервые установленная англо-американским психологом Р. Каттеллом (R. Cattell), который понимал и определял мышление как подвижность души и перенастраивание себя с одного состояния на другое, назвав его “fluide” – генетически унаследованный интеллект. Базисные знания он называл “kristalline” – интеллект, приобретенный в виде знаний и навыков.

Так является ли интеллект самостоятельным, целостным явлением? Или же он включает в себя целый ряд не связанных между собой специфических способностей, ничего общего друг с другом не имеющих, однако в большей или меньшей степени случайно попадающих под одно и то же определение? Можно ли множество людей с необычными талантами мешать как «яблоки и груши» в общую кучу интеллекта, да еще и мерить по единой шкале IQ?

Интеллект включает в себя множество характеристик человеческих способностей: нахождение словесных аналогов, определение значения слов, запоминание, устный счет, продолжение числовых рядов и т. д. Поэтому наряду с IQ появляется еще и «общий интеллектуальный профиль», который подразумевает способности в разных областях человеческой деятельности: понимание речи, наличие математического мышления, пространственное восприятие и способность одновременно выполнять несколько различных действий, то есть классических показателей, определяющих интеллект.

Однако и это понятие можно расширить и углубить. Например, добавить способность мгновенно находить выход из сложной ситуации, умение быстро оценить и адекватно отреагировать на нее, а также специфическое владение телом. Наличие различных типов интеллекта было спорным еще в прошлом столетии. Представителям «мультиинтеллекта» резко противостояли сторонники так называемого общего или g-интеллекта (general intelligence = algemeine intelligenz). Это направление было открыто английским психологом Ч. Спирменом (C. Spearman). Аргументом для введения понятия g-интеллекта является то, что статистически различные интеллектуальные наклонности не являются полностью независимыми друг от друга: кто проявляет способности в разговорной речи или в языках, тот в большинстве случаев неплох и в других областях, например, в математике. Так называемые idiots savants – люди с уровнем интеллекта ниже среднего, обладающие, тем не менее, какими-либо специфическими талантами, являются скорее исключением из правил.

В действительности же g-интеллект, выдержав все испытания критикой, остается одним из основных критериев оценки. Сегодня на вопрос структуры интеллекта психологи отвечают не «или-или», а «и то, и другое», рассматривая интеллект как иерархию в виде пирамиды.

На вершине этой пирамиды находится общий интеллект. Ниже – специальные способности, а в основании – еще более специфические таланты. Специалисты еще не сошлись в едином мнении о количественной и качественной оценке характеристик, лежащих на нижних уровнях пирамиды. Однако результаты ее построения были подтверждены в 1993 г. Д. Карроллом (J. Carroll) из Университета Нижней Каролины в США, который совершил в научном смысле почти героический подвиг. Им были проанализированы и сравнены между собой 460 результатов тестов со 130 тыс. участниками в период с 1927 по 1987 гг.

Впрочем, многие ученые предпочитают этой пирамидальной теории альтернативные, например, BIS (Berliner Intelligenz – Strukturmodell), автором которой является А. Йегер (A. Jäger). В соответствии с моделью BIS, составные компоненты интеллектуальных способностей комбинируются с одной из общих, например, речевые, математические, зрительные с одной из оперативных способностей – скорости переработки информации, памяти, богатства воображения и емкостью информации. Для оценки каждой такой составной части ученые разработали специальные тесты. Однако и в этой альтернативной модели присутствует g-фактор общего интеллекта, стоящего над всеми составными способностями человеческой личности.

Обе эти модели основаны на классических тестах. Однако именно к ним ученые часто предъявляют претензии, поскольку они имеют мало общего с решением реальных проблем. В повседневной жизни выбор правильных решений для определенных, ограниченных рамками проблем, не является приоритетом. Наоборот, для реализации поставленной цели нужно уметь решать задачи во всем комплексе их сложностей.

Существуют разнообразные игры, стимулирующие постановку задач, оптимизации путей их реализации и требующие от игроков достижения цели. По итогам соревнований на основании оценок, заложенных предварительно в игру тестов IQ, определяется уровень интеллекта участников. Некоторые критики считают результаты подобных тестов не характерными для определения уровня интеллекта, так как демонстрируют сиюминутные оценки без учета потенциала развития личности. Люди, находящиеся на нижних ступенях благосостояния, без достаточного образования, при проведении классических тестов на IQ будут дискриминированы, так как они не имеют возможности получить необходимые навыки и знания.

Проблем «интеллектуального неравенства» можно избежать, если прибегнуть к тестам обучения, которые могут нам дать больше представления об интеллектуальном потенциале личности. Такие тесты состоят из трех частей. Первая – классическая, обычный тест, определяющий состояние вещей на данный момент. Вторая состоит из упражнений, во время которых испытуемый учится по определенным правилам находить решения заданий; третья подводит его к тем же заданиям первой части теста, но с учетом упражнений второй части. При этом психологи определяют, как повысились навыки и скорость решения задач по сравнению с первыми тестами.

Личности с высоким интеллектом не смогут значительно повысить свои показатели, так как уже в предварительной части они показали характеристики выше средних. И, наоборот, у людей с низким интеллектом упражнения могут способствовать его повышению. Однако еще неясно, как этот тип тестов с применением подобных упражнений, может предопределить успех в школе, в образовании, в профессии.

Современные исследования интеллекта

Интеллектуалы делятся на две категории: одни поклоняются интеллекту, другие им пользуются.

Гилберт Честертон

Психологи У. Чейс (W. Chase) и Г. Симон (H. Simon) в 1973 г., устанавливая зависимость между интеллектом и проявлением способностей в разных областях, пытались ответить на вопрос, чем объяснить высокие достижения в математике или игре в шахматы – высоким интеллектом или специальными знаниями.

Как и следовало ожидать, личности с высоким интеллектом решают поставленные задачи значительно лучше, чем те, кто имеет ограниченные знания и опыт в этих областях. Однако иногда наличие низкого интеллекта может быть компенсировано наличием большого опыта. Люди с большим специальным опытом, например, эксперты, могут достигать одинаковых результатов с одаренными новичками.

Но и для практиков необходима высокая интеллектуальность, ибо она позволяет успешно соединять опыт и интеллект. Последний, может быть, и не участвует напрямую в достижении успеха, но способствует ему, помогая в усвоении учебного материала и навыков. Однако если человек обладает фундаментальными знаниями в определенной области, то его достижения будут такими же, как у человека с высоким интеллектом. Ученый А. Нойбауер (A. Neubauer) считает, что эти данные свидетельствуют о том, что исследования интеллекта вступили в новую фазу[52]52
  Neubauer A.C. Die Kunst, das Unbekannte zu begreifen // Gehirn & Geist. 2002. № 2. S. 36–43.


[Закрыть]. Сегодня ученые определяют и оценивают интеллект иначе, чем в совсем недавнем прошлом, распространяя это понятие на сферы, имеющие мало общего с обычными познавательными областями мышления, усвоения знаний и решения проблем. В последнее время стало популярным понятие EQ – «эмоционального» или «социального» интеллекта, согласно которому представляется возможным распознать и оценить в себе и окружающих эмоциональный фактор. Обладая эмоциональным интеллектом, можно оценить его наличие не только у себя, но и у других. При этом возможно проявлять свои чувства, регулируя, контролируя их и не ограничивая себя при решении проблем.

Тем не менее, предсказать поведение человека, опираясь на основные характеристики его личности, практически не представляется возможным. Ибо поведение зависит как от сиюминутной ситуации, так и от непредсказуемых явлений, причем для успехов в профессиональной и личной жизни очень важны и социальные условия. Однако идет ли речь в этом случае об интеллекте в традиционном понимании этого слова? Или это просто приемы и навыки, которым каждый может научиться посредством тренировок? Для этого необходимо разработать соответствующие методики и проверить их на множестве людей. Вводя в обиход EQ наряду с IQ, ученые пытаются обеспечить требования рынка на всеобъемлющие тесты человеческой личности. Путем исследований и тестов психологи желают получить дополнительные критерии оценки будущих кандидатов на рабочие места, устанавливая не только наличие необходимых качеств, но и оценивая умение использовать их на практике.

Такие новые критерии оценки интеллекта многообещающие. В соответствии с мнением их сторонников классическое значение коэффициента интеллектуальности (IQ) как глобальное выражение интеллекта объясняет лишь 20 % успеха человека в обучении или в профессии. Исследователи ищут систему измерения, посредством которой можно было бы выявить, оценить и объяснить оставшиеся 80 % успеха. Свои надежды они связывают с упомянутыми социальным и эмоциональным интеллектом (EQ), привлекающим к себе все больше внимания ученых и практиков.

В сентябре 1983 г. в музее П. Гетти (P. Getty) в Лос-Анджелесе появился торговец антиквариатом Д. Беччина (G. Becchina) с мраморной статуей, изображающей фигуру юноши, изготовленной в 600-м году до Рождества Христова. Статуя была предложена торговцем для покупки музею. Таких статуй, именуемых «Курос» (Kouros), по всему миру насчитывается всего 200 штук, большинство из которых по большей части повреждены, а другие сохранились только в виде фрагментов, найденных в результате раскопок. В отличие от них, двухметровый Курос, предложенный музею торговцем, был самим совершенством. И цена в 10 млн долларов была столь же внушительна, как и находка.

Однако музей не спешил с приобретением статуи. Как обычно в таких случаях, была проведена экспертиза с привлечением высококвалифицированных специалистов. Результаты показали, что будущий объект приобретения имеет очень большое сходство с уже известными статуями, в частности, с экспонатом Национального археологического музея в Афинах. Все говорило о том, что скульптура была выполнена примерно в то же время и в тех же местах. От торговца потребовали предъявить историю появления статуи. Предоставленные им документы свидетельствовали о том, что скульптура переходила от одного владельца к другому, и, уже начиная с 30-х гг. ХХ столетия, находилась в руках швейцарского врача, который приобрел ее у известного греческого торговца антиквариатом. Привлеченные специалисты посредством стереомикроскопов и других средств исследований установили, что поверхность статуи была покрыта тонким слоем кальцита, в который переходит мрамор в течение сотен или тысяч лет, что очень важно для определения времени изготовления древней находки.

Музей Гетти с удовлетворением воспринял результаты исследования и через 14 месяцев проб и контроля выставил статую на всеобщее обозрение. Публикации в “New York Times” и “Burlington Magazine” свидетельствовали о ликовании в культурных кругах по поводу приобретения и обогащения новым историческим достоянием. И все же смутные подозрения не давали возможности работникам музея обрести спокойствие и удовлетворение покупкой.

Первым, кто высказал сомнения и недоверие по поводу приобретения статуи, был итальянский искусствовед Ф. Цери (F. Zeri), входящий в консультационный совет музея Гетти. Е. Харрисон (E. Harrison), одна из ведущих экспертов по греческой скульптуре, посетившая музей за несколько дней до завершения сделки, была следующей, кто выразил сомнение в достоверности статуи. Какое-то инстинктивное чувство недоверия, непонятное ей, возникшее при первом взгляде на статую, диктовало, что с ней что-то не так. Она не могла передать окружающим свои чувства, но на фразу, что статуя скоро станет достоянием музея, она воскликнула: «Мне очень жаль слышать это!» Спустя несколько месяцев статую посетил бывший директор музея искусств «Метрополитен» в Нью-Йорке Т. Ховинг (T. Hoving), который всегда уделял большое внимание тому, какое первое слово мелькало в его голове при первом взгляде на объект. Удивительно, но в этот раз таким словом было «свежая», что может придти не каждому в голову при первом взгляде на работу, выполненную более 2 тыс. лет тому назад. Следующей фразой, которую Ховинг произнес вслух, была: «Вы уже заплатили?»

Ховинг вспоминает, что директор музея Гетти, которому был адресован вопрос, застыл от недоумения. «Если да, то постарайтесь вернуть ваши деньги, если нет, то руки прочь от этого». Нескончаемые комиссии и эксперты исследовали и анализировали будущую покупку, чтобы принять однозначное решение. Ситуация была неясной длительное время до тех пор, пока многочисленные адвокаты не взяли под лупу всю корреспонденцию, предшествующую сделке. Выяснилось, что материалы, документирующие акты перепродажи статуи частными лицами, фальсифицированы, а, например, технология получения соответствующей поверхности мрамора осуществлялась за счет процесса тления картофеля.

Итак, эксперты, которые с первого взгляда установили фальшивку посредством «интуитивного отторжения», были правы и с первых секунд знали уже больше, чем эксперты музея после многомесячных исследований. Этот случай упомянут в книге Гладуэлла (M. Gladwell) «Власть момента» («Die Macht des Moments»), вышедшей в 2005 г.

Автор приводит и другой пример, показывающий, как ученые смогли найти научное обоснование интуиции. Был проведен эксперимент группой ученых из Университета штата Айовы с четырьмя колодами карт, две из которых красные и две – голубые. С каждой картой можно было или выиграть, или потерять определенную сумму денег. Задача состояла в том, чтобы, переворачивая карты, набрать как можно бо́льшую сумму, хотя было неизвестно, что красные карты приносят проигрыш. Можно было выиграть только тогда, когда игроки брали карты только из голубой колоды, в отдельности приносящие малые деньги, но в итоге – значительную сумму, превосходящую проигрыш. Смысл этого эксперимента – установить, сколько времени потребуется, чтобы игрок это понял. Было отмечено, что многие участники начинали понимать закономерности игры уже после 50 карт. К этому времени еще непонятно, почему преимуществом обладают голубые карты, хотя создается убеждение, что именно ими надо пользоваться для выигрыша. После 80 карт они уже знали все, и могли объяснить, почему для увеличения выигрыша не стоит брать красные карты. Итак, опыт уже накоплен, и можно дать теоретические обоснования происшедшему, собственно. Так или примерно так проходит любой процесс обучения.

Но ученые университета не остановились на этом и начали усложнять эксперимент. Они подсоединили участников игры к приборам, с помощью которых можно было определить потоотделение на ладони. Как большинство потовых желез, железы ладони реагируют не только на внешние температуры, но и на стресс, и на психические нагрузки. С помощью замеров удалось установить, что уже на 10-й карте у испытуемых появляются симптомы стресса, а на 40-й карте можно уже по этому стрессу определить, что с красными картами что-то не в порядке. Но еще важнее было установить, что в этот момент меняется поведение игроков, они начинают отдавать преимущество голубым картам, используя все меньше красных. Участники уже интуитивно разгадали суть игры до того, как им стало ясно это на сознательном уровне. На бессознательном уровне посыл был гораздо раньше, чем осознанное действие. Итак, этот эксперимент показал, что наш мозг работает таким образом, что на основании получаемой информации он прорабатывает две различные стратегии, как лучше овладеть ситуацией. Первая – это сознательное стратегическое мышление, которое мы получаем на основании опыта, логики и целеустремленности, для чего требуется 80 карт. Но существует вторая стратегия, которая интеллектуальнее первой и позволяет быстрее оценивать ситуацию. С ее помощью почти моментально, с первого взгляда, можно установить, что обладатель красных карт сталкивается с проблемой, о чем говорят уже первые 10 карт. Недостаток этой стратегии в том, что она изначально возникает в области подсознания, которое посылает сигналы через невидимые каналы, действуя косвенно, например, на потовые железы. Таким образом, мозг принимает самостоятельные решения, не информируя нас об этом напрямую.

Именно этой стратегией руководствовались специалисты, приглашенные музеем для экспертизы статуи, усомнившись в уже проведенных исследованиях. Эта первая реакция встречи со статуей, связанная с выделением пота на ладонях, и есть то, о чем говорит Г. Гигеренцер (G. Gigerenzer), руководитель института М. Планка, как о «быстрой и простой». У эксперта Ховинга это нашло свое выражение в слове «свежая», у других экспертов выразилось в интуитивном неприятии статуи, хотя многие из них не знали, почему.

Одна из областей нашего мозга отвечает за быстрое и простое принятие решений, обычно называемых «бессознательной адаптацией». Исследования процессов ее возникновения являются решающими в одной из важнейших областей современной психологии. Она не имеет ничего общего с фрейдовской бессознательностью или подсознанием. Ее можно представить скорее чем-то вроде компьютера, быстро обрабатывающего поступающие данные, необходимые для выживания.

Если, например, выходя из дома, приводит пример Гладуэлл, мы неожиданно встречаем взглядом несущийся на нас автомобиль, то у нас нет времени выбирать вариант для оптимального реагирования. Именно в этом и есть причина такого долгого выживания человека на Земле, поскольку наш аппарат принятия решений в процессе эволюции развился так, что мы с его помощью можем в короткие мгновения на основе минимальной информации принять быстрые решения, играющие для нас, в том числе, и жизненно важное значение. Психолог Т. Вильсон (T. Wilson) пишет в своей книге “Strawers to Ourselves”: «Мозг работает очень рационально в том плане, что большую часть сложного мышления он перекладывает на бессознательность, точно так же, как современный пассажирский самолет посредством автопилота в состоянии без помощи или с минимальной помощью человека прокладывать свой путь к цели».

Бессознательная адаптация наглядно демонстрирует, как учитывая информацию из окружающей среды, человек может предохранять себя посредством выбора оптимальных действий. Каждый раз такие решения принимаются различными областями нашего мозга, и каждый раз они зависят от индивидуальных характеристик личности.

Сколько времени необходимо студенту для того, чтобы определить, хорош или плох профессор или преподаватель? Одно занятие, семестр? Психолог из Университета Гарварда Н. Амбади (N. Ambady) провела эксперимент со студентами, в котором они просматривали видеоклип с записью выступлений трех профессоров в течение 10 секунд. И без звука. Студенты без труда определили за это время способность к преподаванию и характер профессоров. Тогда Амбади сократила показ до 5 секунд – результаты оказались такими же. И даже при сеансе в 2 секунды результаты не изменились. Тогда Амбади сравнила эти данные с результатами опроса, проведенного среди студентов по окончании семестра, по выявлению квалификации этих же профессоров, и вновь оказалось, что они совпадают. Это означает, что аудитория, созерцая профессора в течение 2 секунд, приходит к тому же выводу, что и после окончания первого семестра. Таковы возможности бессознательной адаптации.

Конечно, если врач должен принять очень важное решение для постановки сложного диагноза, ему необходимы дополнительные анализы, мало того, мы хотим получить мнение другого врача или целого консилиума. Даже нашим детям мы говорим: «Сперва думай, а затем действуй», и тогда мы доверяем только нашим сознательным решениям. Выходит, что чем больше времени мы уделяем проблеме и чем больше получаем информации, тем правильнее будет принятое решение. Но бывают такие стечения обстоятельств, когда из-за недостатка времени, находясь в стрессе и тяжелых условиях, нам приносит больше пользы спонтанное принятие решений под первым впечатлением без долгих раздумий. Конечно, можно и нужно говорить не только об эффективности первого взгляда, но и о том, что наша интуиция может ошибаться. Почему в течение 14 месяцев команда музея Гетти не смогла раскрыть подделку? Возможно, просто потому, что она подавила в себе желание найти отклонения, поддавшись гораздо большему искушению иметь эту статую у себя. Это говорит о том, что, обладая очень большим и властным авторитетом, наше бессознательное может ошибаться и может быть подавлено другими чувствами, интересами и желаниями. Наш внутренний компьютер не может автоматически распознать правду.

Так когда же мы должны следовать нашему инстинкту, а когда проявлять осторожность, прежде чем довериться ему? Если мы принимаем решения, согласно инстинкту, которые всегда ведут к неправильным решениям, это значит, что мы постоянно совершаем ошибку по возвращающимся и повторяющимся причинам, которые мы должны суметь определить и осознать.

Это доказывает другой эксперимент, проведенный в Университете Вашингтона в лаборатории психологии Дж. Готтмана (J. Gottman), в котором приняла участие супружеская пара в возрасте около 30 лет. Супруги создавали впечатление интеллигентных, красивых, смекалистых и самоироничных людей. Муж, назовем его Билл, обладал выигрышным, слегка игривым шармом, его жена Сюзанна – острым и бойким язычком. Пару привели в небольшую комнату и усадили на маленькой сцене на стулья на расстоянии 2 метров друг от друга, подведя к пальцам и мочкам ушей электроды, чтобы замерять частоту сердечных сокращений, потоотделение и температуру кожи. Две камеры, по одной на каждого, записывали все, что происходило и говорилось. Супругов оставили на 15 минут одних под работающими камерами и дали указание вести дискуссию на тему, которая, возможно, вызовет ссору. Для Билла и Сюзанны это была собака, о которой мечтала Сюзанна, но которую не хотел Билл, о чем они и дискутировали все 15 минут. На первый взгляд этот разговор почти не отличался от бесконечных ежедневных бесед между супругами. Ни один из них не был особенно раздражен, между ними не возникало «сцен» и яростных вспышек. Были даже моменты, когда казалось, что оба просто забыли о том, что должны поругаться. Например, когда они обсуждали запах псины, разговор принял комический оборот.

Можно ли сделать какие-либо выводы из этой 15-минутной беседы супругов о собаке, чтобы решить, насколько счастлив или несчастлив их брак? В браке имеется и множество более важных вещей, таких как деньги, секс, дети, родственники или работа. Есть дни, в которые пары живут в гармонии между собой, в другие ссорятся, как и времена, когда они действуют друг другу на нервы, а вскоре планируют совместный отпуск и чувствуют себя как в медовый месяц. Сторонний наблюдатель займет скорее всего точку зрения, что для распознания отношений между супругами необходимо провести с ними недели или месяцы, переживая различные ситуации, при которых они счастливые, усталые, рассерженные, возбужденные, радостные, напряженные, а не всего 15 минут, когда Билл и Сюзанна болтают о собаке.

Готтман имеет на этот счет иное мнение, которое он подтвердил своими экспериментами: чтобы оценить будущее отношений между супругами, совсем не нужно проводить с ними много времени. Еще в 80-е гг. он начал свои исследования в «лаборатории любви», опросив с тех пор более трех тысяч пар, подобно Биллу и Сюзанне, каждую из которых снял на видео и проанализировал по собственной методике, называемой Gottman SPAFF (специфический аффект). Это система кодирования, разбитая на 20 различных категорий, соответствующих каждому из возможных настроений супружеской пары. Готтман обучил своих сотрудников распознавать любое малейшее проявление чувств в жестах и мимике испытуемых и точно интерпретировать их многозначительный словарный запас. Анализируя видео, сотрудники давали каждой из персон за каждую секунду определенную цифру, и в конце 15-минутного видео набиралось 1800 цифр – 900 для мужчины и 900 для женщины. К примеру, ряд «7, 7,14, 10, 11, 11» говорит о том, что один из них в период из 6 секунд сначала сердился, потом чувствовал себя нейтрально, переходил к защите и, в конце концов, начинал жаловаться. Дополняя картину исследования, к видео присоединяли данные электродов и сенсоров, показывающие, когда учащался пульс мужа, а когда жена ерзала на стуле.

Готтман анализировал видеосъемки секунда за секундой, пытаясь понять структуру быстрого принятия решений, называемую “thin-slicing”, «рассечение на тонкие ломтики», что означает способность нашего подсознания на основе тонких временных сечений событий обнаруживать определенные характеристики исследуемых объектов в различных ситуациях и отражение их в поведении человека. Когда Э. Харрисон при первом взгляде на статую воскликнула: «Мне очень жаль услышать это», она подсознательно разрезает свой опыт на тонкие ломтики, точно так же, как тестируемые из Университета Айовы, у которых при взгляде на красные карты потели ладони.

Невероятно, но наше подсознание в состоянии воспроизводить мельчайшие моменты нашего опыта. Но способность принимать спонтанные решения мы часто воспринимаем как недостаток. Как за столь короткое время возможно собрать достаточно информации, чтобы сделать выводы? На это существует простой ответ: подсознание разрезает наши впечатления на тоненькие ломтики, и при этом происходит то же, что и при видеосъемках в лаборатории Готтмана, но автоматически, быстрее и бессознательно. Можем ли мы действительно после 15-минутного разговора оценить партнерские отношения? Да, можем, и не только отношения, но и множество на первый взгляд сложных ситуаций. И это было доказано Готтманом на основании собственных 40-летних научных изысканий посредством внесения в туманный калейдоскоп человеческих чувств психологии их точную математическую интерпретацию.