Текст книги "Быть человеком"

На основе многолетнего анализа Селигман составил каталог 24 сильных сторон характера, назвав их «показателями счастья», которые он объединил в 6 групп. Эти черты присущи каждому человеку, но у некоторых они выражены ярче:

– мудрость и знания (любопытство, прилежание, проницательность, изобретательность, социальный интеллект, дальновидность);

– мужество (смелость, выносливость, целостность);

– справедливость (лояльность, порядочность, способность к руководству);

– человечность (дружелюбность, способность любить);

– трансценде́нтность (чувство прекрасного, благодарность, надежда, духовность, способность прощать, чувство юмора, страсть);

– умеренность (самоконтроль, скромность).

Согласно Селигману, эти черты характера можно развивать и тренировать, предварительно проанализировав свои сильные и слабые стороны. На этом принципе построены все современные методики психотерапии, включая тренинги повышения самооценки, к которым нередко добавляют упражнения на расслабление с целью снятия напряжения и стресса, рекомендуя также вести дневники, писать мемуары.

При этом психологи и психотерапевты достигают определенных успехов. Однако нередко непрофессиональные «консультанты и тренеры» используют методы, далекие от науки. Под прикрытием понятия «позитивного мышления» продаются многочисленные самодеятельные услуги, подменяющие профессиональную помощь врача.

Селигман исследовал людей, которых не может сломить никакая жизненная ситуация. Основанное им направление сегодня определяется как «позитивная психология». С тех пор феномен счастья изучается всевозможными дисциплинами – от неврологии до науки о поведении. На основе многочисленных исследований можно определить предпосылки, способствующие удовлетворенности жизнью: наличие работы, социальные связи, партнерство, дети, самоопределение, вера и духовность, жизнь в демократическом обществе с высокой долей среднего класса, минимумом бедных и богатых, не слишком значительной разницей в доходах. Результаты длительных исследований последних лет показали, что ощущение счастья вызывает многие положительные эффекты, например, довольные люди могут похвастаться не только лучшим здоровьем, они быстрее выздоравливают и дольше живут.

Однако «позитивная психология» подвергается массивной критике. Некоторые ученые, сомневающиеся в силе «позитивного мышления», не разделяют выводы этого направления. Неизвестно, что первично: здоровее ли счастливые люди или же счастливее здоровые.

Среди известнейших скептиков – американская журналистка Б. Эренрайх. В ее книге «Улыбайся или умри» критикуется идеология блаженства, способствующая в значительной мере, по мнению автора, возникновению даже финансового кризиса 2008 года. Эренрайх считает, что не существует научных доказательств тому, что оптимисты реже заболевают онкологическими заболеваниями или быстрее выздоравливают, навязывая пациентам убеждение, что они сами виноваты в своей болезни. Но все же результаты длительных исследований показали, что счастливые дети редко становятся больными взрослыми.

Американские исследователи провели опрос 3000 близнецов, чтобы установить, определяют ли гены то, что человек видит стакан или наполовину пустым или наполовину полным, другими словами, передаются ли так называемые «показатели счастья» Селигмана по наследству. Результаты показали, что выросшие в разных условиях однояйцевые близнецы обладали очень схожими чертами характера. Двуяйцевые же близнецы, воспитанные одними родителями, отличались друг от друга. Другие исследования подтвердили эти результаты, на основании чего ученые пришли к заключению, что степень нашей удовлетворенности жизнью наполовину определяют гены. Ученым даже удалось найти «гены счастья», такие, например, как ген SLC6A4, носитель которого, «гормон счастья» серотонин, действует намного активнее.

Итак, согласно исследованиям, наша позитивная установка по отношению к жизни только наполовину определяется наследственностью. От чего же зависят остальные 50 % оптимизма? Что мы можем предпринять, чтобы стать кузнецами своего счастья, и, прежде всего, что делать родителям, чтобы воспитать счастливых детей?

Немецкий исследователь деятельности мозга Г. Гютер уверен, что это несложная задача. Многие школьники уже в раннем возрасте усваивают мысль о том, что быть таким, какой ты есть, недостаточно хорошо. Это убеждение не делает их счастливее. Чувство удовлетворения и радости от процесса обучения тем более важно, что выбрасываемые при этом гормоны счастья служат своего рода «нейробиологическим удобрением» для мозга. Подход Гютера к этому вопросу сфокусирован на двух важных пунктах: Первое – и дети, и взрослые нуждаются в чувстве принадлежности к обществу, своего рода социальном якоре, дающем опору психике. Второе, и наиболее важное – осознание возникающих задач, позволяющих детям расти над собой. Взрослые должны прививать детям в раннем возрасте нравственные представления о жизненных ценностях. Школьники могли бы взять на себя общественные задачи: навещать престарелых людей или заботиться о животных.

Некоторые школы прислушались к предложениям Гютера и ввели «уроки счастья», на которых школьники учатся здоровому питанию и движению, анализируют позитивные и негативные ощущения. Театр и пение помогают лучше прислушиваться к своему организму, понимать его сигналы. Преподаватели стремятся развивать у детей чувство эмпатии путем анализа прочитанных литературных произведений, выявления моментов, вызывающих у детей всплеск эмоций или смену настроения. Гютер убежден, что и взрослые могут подобным образом работать над своим ощущением счастья: «Наш мозг гораздо пластичнее, чем мы себе представляли, и формировать его можно до глубокой старости».

Современные исследования показывают, что значительным фактором личного счастья является самоконтроль, способность человека к длительному отказу от удовольствий, умеренности и воздержания, приносящих положительные плоды в будущем.

Уже в 60-е гг. прошлого века венский психолог В. Мишель провел так называемый «маршмеллоу-тест», в котором изучал самообладание четырехлетних детей. Дети были поставлены перед выбором: получат они сладости немедленно или по прошествии 15–20 минут. На время теста экспериментатор покинул помещение. Детям, выдержавшим необходимое время, в награду обещали еще одну сладость. Участники этого эксперимента наблюдались затем в течение многих лет. Дети, которые продержались наиболее длительное время, то есть могли лучше себя контролировать, стали хорошими учениками, позднее – более успешными в профессиональной жизни, лучше зарабатывали, здоровее питались, были менее склонны к различного рода вредным привычкам, реже страдали от депрессий. Таким образом, добродетель и умеренность, как и утверждали древние мыслители, являются доказанными факторами успешной и счастливой жизни.

Современные психотерапевты придерживаются точки зрения, что довольные люди легче воспринимают теневые стороны жизни и лучше справляются с ними. Американский психолог Б. Фредриксон из университета Северной Каролины утверждает, что нашла формулу счастья: одному негативному переживанию должны противостоять в среднем три позитивных. Важно при этом разглядеть позитивность момента, так как многие люди, в особенности пессимисты, склонны во всем видеть только негативное. Исходя из сказанного, перманентное стремление к счастью на самом деле делает несчастным, так как продолжительного счастья просто не существует.

Исторически уже сложилось так, что неврологи, невропатологи, нейропсихологи в основном интересуются изучением экстремальных проявлений человеческого поведения – психопатических, шизофренических, каких-то еще. Однако очень мало внимания уделяется позитивным поведенческим нормам.

Получаем ли мы удовольствие от музыкального произведения или от вкусной еды – независимо от источника раздражения свое начало приятные эмоции берут в специальных, связанных между собой областях мозга, которые в общем называют «центром удовольствия». Отсюда выбрасывается в результате гормонального всплеска ряд химических «посланников», в их числе так называемые «природные наркотики» или «гормоны радости», например, допамин, эндорфин, серотонин, тестостерон, окситоцин, приводящие человека в состояние эйфории. Такой почти артиллерийский залп счастья, полностью завладевая организмом, наносит моментальное поражение всему негативному, что накопилось, и угнетает ломкое трепещущееся сознание. И каждый из гормонов, обладая присущим только ему функциональным воздействием, вносит свой вклад в этот экстаз человеческой души, называемый счастьем.

Например, тестостерон, выделяющийся при половом акте, повышает концентрацию и увеличивает скорость реакции. Ученые заметили, что после секса проходит головная боль. Кроме того, во время секса уровень окситоцина подскакивает примерно на 500 %, что способствует расслаблению и улучшает сон. Мужчины, имеющие три и более оргазма в неделю, живут дольше других. Механизм получения приятных ощущений, которые организм воспринимает как естественный сигнал, склоняющий нас к определенному поведению, способствуя нашему выживанию или передаче генов, закрепился с древних времен.

Одним из важнейших гормонов-коммуникаторов, участвующего в процессе получения каскада счастья, является уже упоминаемый окситоцин. Окситоцин является нейрогипофизным гормоном, свойственным млекопитающим, который, в первую очередь играет роль нейромодулятора (регулятора нервных импульсов) мозга. Он выделяется организмом в больших количествах при растяжении шейки матки во время родов, облегчая рождение ребенка. Окситоцин усиливает связь между матерью и ребенком во время кормления грудью, стимулируя соски. И роды, и последующее кормление ребенка молоком способствуют взаимной привязанности матери и ребенка.

Окситоцин был открыт в 1911 г., синтезирован в 1953 г. и в последнее время все больше привлекает внимание ученых, Называемый «гормоном любви», он изучался в различных поведенческих ситуациях. Исследовалась его связь с оргазмом, влияние на взаимоотношения партнеров, на состояние тревоги, на различные формы поведения матери по отношению к ребенку, на фактор общественного признания.

В результате было доказано, что окситоцин способствует этноцентрическим формам поведения, то есть высокой степени доверия и сопереживания в закрытых обособленных общественных группах и одновременно – подозрительности и недоверия по отношению к посторонним. Кроме того, различия в гене рецептора окситоцина (ОХТR) ассоциируются с неадекватными социальными проявлениями, например, агрессивным поведением.

Исследования показали, что действие окситоцина имеет огромное значение при формировании личности и влияет на её поведение. Рождаются люди добрыми или злыми? Могут ли деньги или религия влиять на мораль? Почему мы доверяем наши жизни незнакомцам? Изначально ли заложен в нас моральный импульс, и естественна ли склонность к сопереживанию и заботе друг о друге? Если да, то почему столько психопатов? Является ли мораль универсальной? Почему мужчины изменяют больше, чем женщины? Почему нас влечет к плохому? Как мы можем стать счастливее? На эти вопросы мы пытаемся ответить с того момента, когда нас заинтересовало наше существование. Эти вопросы взволновали и главу Центра нейроэкономических исследований при Клермонтском университете П. Зака, который в течение 10 лет проводил исследования в поисках химического регулятора нашего поведения. Результаты были им опубликованы в книге «Молекула морали» (“The Moral Molecule”).

Зак утверждает, что окситоцин, гормон, по большей части ассоциируемый с репродукцией, представляет собой молекулу внутри нас, ответственную за мораль, своего рода «наркотик доверия», вырабатываемый при ощущении симпатии, сопереживания, потребности в кооперации и коммуникациях. Одновременно ученый рассматривает биологическую предрасположенность к употреблению власти и наказания. Его удивительные эксперименты показывают, что окситоцин можно даже измерить, что им можно манипулировать, какие проблемы возникают при его дефиците. Изучив свойства окситоцина, легче объяснить, что нами движет на спортивных стадионах и полях боя, почему одни компании едва существуют, а другие успешны, почему одни страны процветают, а другие агрессивны и живут в бедности, и главное, как моральная молекула может сделать каждого из нас счастливее. В поисках молекулы морали Зак вынужден был стать участником необычной свадебной церемонии, побывать в джунглях Папуа – Новой Гвинеи, изучать любовные ритуалы омаров и прыгать с парашютом.

Один из экспериментов, проведенных Заком, демонстрирует тесную связь нашего поведения с окситоцином. Участники эксперимента в течение полутора часов должны были принять решения по поводу распределения денег, не видя друг друга и не разговаривая между собой. Каждый из них получал по 10 долларов, часть из которых предлагалось передать неизвестному человеку. Деньги могли переводиться через компьютер, причем к получателю приходила сумма втрое больше переведенной. Например, участник мог оставить себе 2 доллара, перевести неизвестному 8 долларов, который получал 24 доллара вместе с сообщением, что некто перевел ему эти 24 доллара. У получателя общая сумма составляла уже 34 доллара. Пожелает ли он ответить участникам любезностью и тоже в свою очередь выслать какую-то сумму? Подобные исследования Зак проводил в течение очень долгого времени, варьируя суммами до тысячи долларов, замеряя таким образом уровень доверия.

Это, конечно, натянутый эксперимент. Да, люди знают, что сумма, которую они переводят, вырастет втрое. Передавая деньги другому человеку, тем самым оказывая ему доверие, участник рассчитывает на то, что получатель тоже понимает правила игры и ничего не потеряет, вернув часть денег. Но, с другой стороны осознает, если он не ответит любезностью на любезность, отправитель денег будете в чистом убытке. Выяснилось, что 90 % участников деньги переводили и 95 % получивших деньги часть денег возвращали.

Во время эксперимента у участников при каждом изменении их денежного состояния брали кровь с целью определения уровня окситоцина. При этом было установлено, что чем больше денег поступало на счет, тем больше в мозге получателя производилось окситоцина и, соответственно, повышалась вероятность того, что получатель отошлет в свою очередь назад значительную сумму. Это поразительно. Получается, что на биологическом уровне мы запрограммированы на реципрокное поведение, то есть поведение по принципу эквивалентного обмена, баш на баш. Фактически это основы любого социального взаимодействия. И эти основы заложены в биохимические процессы нашего мозга. Уровень эмпатии находится в прямой корреляции с количеством окситоцина. Одновременно делались замеры и других девяти гормонов, чтобы исключить их влияние на эксперимент, которые, как оказалось, существенно не изменялись.

В другом эксперименте на одной конференции юристов участникам был показан ролик, героями которого были 3-летний мальчик с неизлечимым раком мозга и его отец, который рассказывал о том, что он испытывает, осознавая, что через несколько месяцев его сына не станет. Многие из участников конференции, привыкшие ко всему, плакали. Беспристрастные врачи замеряли уровень окситоцина до показа ролика и после, заодно опрашивая людей, что они чувствуют, какие эмоции испытывают. Выяснилось, что уровень сострадания, склонности к эмпатии находится в прямой корреляции с тем количеством окситоцина, который вбрасывается в кровь. Было показано, что чем больше в крови человека окситоцина, тем выше его готовность доверять и помогать незнакомым людям. Таким образом, был найден простой способ генерирования окситоцина. Получается, что главным связующим звеном между нами и другими людьми являются наше сострадание, сочувствие, эмпатия. Выходит, что эмпатия и ее носитель окситоцин и есть фундамент нашей человеческой морали, стимулирующий людей к хорошему поведению.

Итак, была найдена молекула, которая, по мнению Зака, отвечает за возникновения моральных качеств человеческой личности. Распознав механизм возникновения этой молекулы, можно посредством подбора ингибиторов или стимуляторов регулировать и формировать человеческую мораль. Зак даже предлагает эту маложивущую молекулу впрыскивать непосредственно в мозг в виде специальных аэрозолей, ибо окситоцин – очень юркая молекула, появляясь, она быстро исчезает – цикл ее полураспада три минуты.

Лекарства, содержащие окситоцин, иногда выписываются людям с серьезными невротическими психическими расстройствами (невротизм, шизофрения и др.). Открытие окситоцина дает нам не только медикамент для лечения различных заболеваний, но и вносит свою значительную лепту в процесс понимания тех биохимических процессов, которые, с одной стороны, стимулируют выработку окситоцина, с другой стороны препятствует ей, тем самым предоставляя нам возможность лучше контролировать свое поведение.

Подобно специалисту по артиллерии, исследуя гормональный залп счастья, Зак пытался определить калибр орудий, в данном случае гормонов, их назначение, взаимосвязь и влияние на мощь удара, ссылаясь на работы Д. Дисити (J. Decety), нейролога из университета в Чикаго, который помог расшифровать один из аспектов сопереживания при помощи экспериментов, основывающихся на восприятии боли. Новатором в подобных исследованиях был также и М. Зборовский, ученый российского происхождения, впоследствии обвиненный А. Орловым в шпионаже против США и в убийстве сына Троцкого Л. Седова… Он был арестован, провел несколько лет в американской тюрьме, затем продолжил работу.

Анализируя работы своих предшественников, в том числе и Дисити, Зак обратил внимание, что они рассматривали только психологическую сторону процесса, оставляя без внимания его биохимию с производством жизненно важного элемента, запускающего всю дальнейшую цепь, а именно, окситоцина с нейронами и рецепторами, участвующих в его образовании. Именно окситоцин в комбинации с двумя другими нейрохимическими гормонами, вызывающими положительные эмоции, появлению которых он способствует, а именно, серотонин и допомин, запускает цикл НОМЕ – сокращенное название от Human Oyitocin Medicated Emphathy, что по-русски означает «Человеческое Сострадание, вызванное окситоцином». Допамин помогает вызвать ответную улыбку в благодарность за то, что мы хорошо относимся к другим, вызывая позитивные эмоции в мозге, а серотонин повышает наше настроение, снижая тревогу. Именно этот НОМЕ-эффект/цикл способствует моральности нашего поведения, по крайней мере, в большинстве случаев (см. Рис. 1).

Рис. 1

Однако тестостерон, травмы, врожденные аномалии и даже психические отклонения могут редуцировать этот эффект. Но до тех пор, пока мы имеем возможность контролировать эти негативные процессы, позитивный эффект самовосстанавливается.

Что же можно считать ингибитором нашего морального поведения? В первую очередь таким ингибитором является высокий уровень стресса. При среднем уровне стресса уровень окситоцина увеличивается, но при высоком, наоборот, уменьшается, ибо высокий уровень стресса загоняет человека в режим выживания. В этом режиме у нас резко сужается горизонт планирования, а самое главное – происходит максимизация собственной выгоды, в ближайшие двадцать минут нам плевать на всех остальных. Классический пример тому – озлобленность после тяжелого рабочего дня, желание увидеть в каждом дополнительного нарушителя собственного спокойствия. А утро следующего дня начинается с извинений и признания своей неправоты.

Еще один важный ингибитор окситоцина – это гормон тестостерон. Были проведены эксперименты, в которых мужчинам вводился тестостерон, что приводило к повышению эгоизма. Самыми эгоистичными являются мальчики-подростки. При высоком уровне тестостерона наступает пора абсолютного эгоизма. Человек думает только о себе, считает себя лучше всех по всем показателям. У тестостерона есть еще одна необычная функция. Люди с высоким уровнем тестостерона (это обычно мужчины, хотя иногда и женщины) готовы тратить собственные ресурсы, в том числе и финансовые, для того чтобы наказать других людей за асоциальное поведение.

Вероятно, А. Дюма, перевоплотив Дантеса в вечно мстящего графа Монте-Кристо с огромными финансовыми ресурсами, вложил в своего героя неуемную страсть к справедливости, неосознанно повысив у него уровень тестостерона.

Итак, окситоцин и тестостерон являются регуляторами противоречивого механизма нашей биохимической морали. И мы все время поддерживаем внутри себя некий баланс окситоцина и тестостерона, морального и аморального поведения.

Окситоцин отвечает за реципрокное поведение, в то время как тестостерон, наоборот, подталкивает мужчин (в первую очередь мужчин!) к эгоистичному поведению. При этом нужно помнить, что человек чрезвычайно социальное животное. Ни одна другая биологическая особь не проводит так много времени в обществе незнакомцев, сохраняя спокойствие и достоинство. Трудно представить такую идиллию среди окружающего нас животного мира. Только человеку свойственна способность к обширному количеству социальных контактов с незнакомыми людьми. Наши отношения с ними могут быть экономическими, социальными, любовными, дружескими, и важную роль при этом играет окситоцин.

Его содержание в крови значительно повышается у людей во время коллективных действий, обеспечивая более тесную социальную связь между участниками. Это удалось установить благодаря замерам окситоцина на различных массовых мероприятиях – у прихожан на церковных службах, у солдат во время марша, на танцах.

Пытаясь показать универсальность молекулы окситоцина, свои эксперименты Зак проводил не только в Западной Европе и США с их иудео-христианской культурой, но и в Новой Гвинее, изучая племя, живущее в тропическом лесу. И опять же замерялся уровень окситоцина у местных жителей до и после ритуальных танцев. Картина повторялась: у большинства отмечалось повышение уровня окситоцина вместе с появлением приятного чувства принадлежности к своей социальной группе. Тем самым Зак утверждает, что независимо от культур, религий, общественного и государственного устройства, коллективные действия увеличивают чувство консолидации членов общества в своей социальной структуре.

Это свидетельствует о большой социальной значимости окситоцина, в частности, в установлении коммуникационных связей. Практически любой социальный положительный, дружелюбный, открытый контакт приводит к выбросу окситоцина. Сюда можно добавить медитацию, молитву, совместные занятия спортом, хоровое пение. Даже общение в Twitter и Facebook позволяет вырабатывать окситоцин. В том числе и менее интеллектуальные, но по чувствам соизмеримые, отношения с домашними животными генерируют окситоцин.

Практически всегда любовь к другому человеку вызывает выброс окситоцина и, соответственно, если не ответные чувства, то ответные проявления каких-то социальных реакций. Конечно, нельзя каждый день переживать «волнения в крови», однако, по утверждению Зака, «оскудение» чувств можно компенсировать, обнимая как минимум восемь человек в день. Причем, согласно статистике, 95 % из них ответят взаимностью, вызывая цепную реакцию взаимных влечений, повышая общий уровень окситоцина, преобразуя общество, делая его лучше и добрее, а снижающееся чувство тревожности, стабилизирует нервную систему и сердечную деятельность, продлевая долголетие. Тем самым доброта продлевает жизнь.

Зак и его коллеги пришли к выводу, что существует некий положительный цикл изменения морали, вызываемый окситоцином. Человек подвергается различным влияниям, как хорошим, так и плохим, при этом в стабильных и благоприятных обстоятельствах окситоцин способствует тому, чтобы мы оставались хорошими. Окситоцин вызывает эмпатию (сопереживание), способствующую моральному, социально одобряемому поведению, что вызывает в свою очередь доверие, которое опять же обеспечивает производство еще большего количества окситоцина, вызывая как следствие новое сопереживание. Этот процесс получил название «добродетельный цикл окситоцина» (см. Рис. 2).

Ученые попытались выяснить, чем отличаются люди, способные к большому выбросу окситоцина, от тех, кто мало его выбрасывает. Выяснилось, что у тех, у кого больше выпрыскивается в кровь окситоцина, шире круг близких друзей и более тесные отношения с близкими людьми, они счастливее в браке, более доброжелательны к незнакомым людям.

Рис. 2

Тем самым мы стоим у биохимического решения, как сделать жизнь более цивилизованной и счастливой. Конечно, можно повсеместно распылять окситоцин, но, оказывается, существует и более упрощенный способ получения этого химического продукта – соприкосновение. Таким образом, непосредственный личный контакт (рукопожатие, объятие) является зажиганием в механизме человеческих социальных взаимоотношений.

Зак еще в конце 90-х показал, основываясь на многочисленных исследованиях, что можно очень четко увязать уровень доверия с уровнем благосостояния государства. Страны, характеризующиеся низким уровнем доверия, обычно имеют гораздо меньший ВВП на душу населения. На рис. 3, 4, 5 показаны уровни национальной толерантности и доверия, в том числе США.

Результаты этих графиков можно по-разному объяснить. Но в общем можно сказать, что доверие является своеобразной экономической «смазкой» для общества, без которого трудно выстраивать экономические и социальные отношения, сложно реализовывать большие проекты на долгосрочную перспективу.

Ученый высказывает неожиданно противоположный общепринятому мнению вывод о том, что рынок, а в более широком смысле слова – бизнес делают людей не менее, а как раз более моральными. Торговля не только поддерживает добродетельный круг, основанный на окситоцине, но и значительно расширяет его. Моральное поведение на самом деле увеличивает эффективность и прибыльность торговли, привнося еще один дополнительный элемент в цикл добродетели. Большой экономический пирог, также известный как благосостояние, значительно справедливей распределенный, уменьшает стресс и увеличивает доверие, которое, в свою очередь, вызывает дальнейшее выделение окситоцина. Почти как у Маркса о прибавочной стоимости, только в данном случае речь идет о прибавочном счастье.

Автор проанализировал опросы, в результате которых участники, например, заявляли о своем желании обучать своих детей толерантности, высказывали мнение о степени доверия другим людям, отвечали на подобные вопросы личного характера, и затем сравнил их с показателями дохода в различных странах мира.

Как видно из приведенных таблиц, толерантность и доверие возрастают по мере роста доходов. Дальнейшие исследования также показали, что толерантным странам присущ больший инновационный потенциал, который вместе с технологическими достижениями способствует росту благосостояния, создавая моральные стимулы для так называемого цикла процветания во главе с окситоцином, со следующими стадиями последовательных превращений: Окситоцин – Сопереживание – Моральность – Доверие – Благосостояние – Окситоцин. (См. Рис. 6.)

С точки зрения Зака, чем ниже благосостояние, переходящее в бедность, тем более узок «доброжелательный круг», который, наоборот, спиралевидно расширяется по мере роста благосостояния, окситоцина и доверия.

Разрушительные последствия утраты доверия становятся особенно заметными при анализе его состояния в США, которое безостановочно опускалось, начиная с 60-х гг., когда 58 % американцев заявили, что они обладают доверием к другим. Сейчас эта цифра опустилась до 34 %. В 2009 году 60 % служащих сообщили, что для того, чтобы поверить своему менеджеру, они должны услышать от него информацию три, а то и пять раз. В то же время, согласно опросам по стране, сделанных агентством «Ассошиэйтед пресс», 50 % американцев «мало или вовсе не доверяют» крупным корпорациям или Конгрессу США.

Рис. 3

Представления, изложенные Заком, смахивают на детективную, приключенческую историю, хотя основаны на кропотливых научных исследованиях, проведенных с окситоцином, которые, объединив философию, экономику и биологию, позволили перевернуть традиционное представление о поведении человека и создали новое руководство по изменению его жизни.

И все же, можно ли сравнить по каким-либо параметрам выброс окситоцина, оставляя за скобками его уровень, при коллективном исполнении прихожанами церковных литургий и ритуальных ярмарочных оргий торговцев живым товаром. Испытывают ли участники массовых сцен, по своей сути относящихся к разным эпохам и находящихся на разных ступеньках социального статуса, при одинаковом уровне окситоцина соизмеримое количество счастья? У композитора Мокроусова в одной из его популярных песен звучали слова: «Счастье для всякого неодинаково, надо понимать». Могут ли «дикие люди», живущие не только среди стай волков или обезьян, находящихся по другую сторону общества, отторгнутые или замкнутые в себе, своими примерами «одичания» являющиеся не чем другим, кроме как доказательством того, что вне общества личность деформируется, обнимаясь восемь раз в сутки преодолеть нравственный, социальный и культурный разрыв между веками, перейдя от каннибализма раннего периода развития человечества к нашим дням?

Рис. 4

Рис. 5

Рис. 6.

В Африке за столичными фасадами – первобытная дикость и одна из самых мрачных тайн черного континента – каннибализм.

Вера в чудодейственную силу человеческой плоти и крови свойственна многим африканским племенам. Гражданские войны и свирепые столкновения на почве межплеменной вражды требовали стимулирующих силу и отвагу снадобий. На языке африканских аборигенов такие снадобья носят название «диретло» или «дитло» и готовятся из сердца или печени врага. Не только вражеские пленники или рабы являются «поставщиками» таких «лекарств» – ими могут стать и соплеменники. Масштаб таких ритуальных убийств неизвестен. Для многих африканских племен принесенное на заклание человеческое мясо не только дает желанные привилегии представителям высшей африканской знати, но и обеспечивает «милость» богов.

Антрополог и этнограф Г. Уорд так описывает невольничьи рынки на притоках реки Луанабы: «Любой визит на такой склад “живого товара” поражает воображение. На земле в ожидании своей участи лежат сотни рабов обоих полов и всех возрастов, в том числе и младенцы на руках матерей. Их тела измождены от долгого голодания. Сидя отрешенно, потупив взор, они отлично понимают свою участь. Значительно больше мужчин, нежели женщин, становятся жертвами каннибалов, поскольку женщины, особенно молодые, могут пригодиться в хозяйстве. Самой бесчеловечной практикой среди туземных племен следует считать отрывание кусков плоти у живой жертвы. Каннибалы становятся похожими на ястребов, выклевывающих мясо своей добычи. Каким бы невероятным это ни казалось, но пленников обычно водят с одного места на другое перед жаждущими мяса покупателями, метящими глиной лакомые куски, которые хотели бы купить». Нет смысла продолжать цитировать дотошного ученого с его натуралистической публикацией, тем более, что газеты всего мира достаточно подробно расписывали людоедство диктатора Иди Амина – бывшего руководителя Уганды. Трудно описать и передать подобное ощущение счастья одного, основанного на несчастье другого быть съеденным первым.