Текст книги "Быть человеком"

«Политики не смогут решить эти проблемы, – считает Ширрмакер, – вопреки утверждениям ученых, они занижают данные о продолжительности жизни, обеспечивая себе передышку, – и призывает: – Общество будет с успехом двигаться вперед только тогда, когда сможет сделать нашу старость созидательной». И это должны сделать те, кто состарится через 30 лет. Мы столкнемся с проблемами, которые поставят с ног на голову все наши привычные представления, с которыми мы жили много лет. Стариков будет больше, чем юношей. Перед обществом стоят новые задачи, которые важны не только для современности, но и для будущих поколений: больше детей, больше иммигрантов, дольше работать. Для решения этих проблем необходимо искоренить биологические и даже расистские следы нашего отношения к старикам. И необходимо понимание важности «вопросов старости» от каждого члена общества. Не случайно, что решения многих правительств Западной Европы о повышении пенсионного возраста не находят достаточного понимания среди широких масс населения этих государств. Это приводит к социальным конфликтам, забастовкам и беспорядкам, озвучиванию популистских требований, главными проповедниками которых становятся организации, таким образом пытающиеся вернуть себе потерянную популярность. Так было, например, во Франции, когда утратившие былую славу профсоюзы стремятся использовать ситуацию, став во главе недовольных.

Процесс перестройки понятий и представлений начинается уже за 20 лет до вступления в пенсионный возраст. Происходит полное переосмысление как инструментов коммуникации, например, речи и языка, так и информационного потока в виде живописи, фильмов, литературы, рекламы. Все, что раньше было для нас скучным, непонятным, отталкивающим, теперь воспринимается совсем иначе.

Известный демограф Д. Ваупел (J. Vaupel) делает очень интересное предложение: «Молодые люди, которые еще должны вырастить своих детей, должны меньше работать в юности, чем в старости в пересчете на всю жизнь. Важно также ощущение своей независимости, которое позволяет не считать себя стариком».

Исследования показывают: тот, кто считает, что его потенциал мышления ослаб с возрастом, в действительности соображает еще хуже. Многие знают, какие чувства испытывает ребенок, когда его упрекают в том, что он не может чего-то сделать. Но не задумываемся, говоря подобные вещи пожилому человеку. Мы должны по-новому научиться стареть, не потому, что это хорошо, а потому, что все стареют, и старение ведет к новому опыту, навыкам и привычкам всего поколения. Кроме того, нельзя забывать, что медицина не стоит на месте, и мы будем жить значительно дольше, чем прогнозированные 90 лет.

И речь идет не об антагонизме молодежи, которая, благодаря своей энергии и силе, может за себя постоять, не допуская того, чтобы у них что-либо отняли в пользу стариков. В чем же дело? «Прежде всего, в том, чтобы будущему юному поколению не досталось по наследству мнение о стариках, которое квалифицировало бы их как беззащитных, никому не нужных, бесполезных и полоумных. Это может быть опасно для жизни». – Это мнение Ваупела, ведущего журналиста нашей эпохи, обеспокоенного отношением сегодняшнего поколения к своим потомкам.

Упоминая праотца человечества Мафусаила, прожившего, судя по библейской мифологии, 969 лет, вновь открытый сегодня замечательный поэт Саша Черный в 1908 г. выразил в стихотворении «Потомки» свое сатирическое отношение к потомству:

 
Разукрашенные дули,
Мир умыт, причесан, мил…
Лет чрез двести? Черта в стуле!
Разве я Мафусаил?
Я хочу немножко света
Для себя, пока я жив,
От портного до поэта –
Всем понятен мой призыв.
А потомки… Пусть потомки,
Исполняя жребий свой
И кляня свои потёмки,
Лупят в стенку головой!
 

С тех пор прошло более 100 лет, а отношение к старшему поколению не претерпело никаких существенных изменений. Философские, моральные, этические компоненты сегодняшних ценностей уже сейчас создают образ будущего человека нашей планеты. Возьмет ли он себе на вооружение все достояния развития медицины, генетики, клонирования или трансплантационной терапии, будет ли правильно их использовать?

Многие тенденции, которые просматриваются уже в настоящем, подтверждают наши прогнозы на будущее. Утеря тесных родственных связей, уменьшение состава семьи, фокусировка близких отношений на родственников отдаленных – вот основные изменения, которые будут все интенсивнее наблюдаться в формировании семейных и родственных уз. По причине многочисленных разводов и новых браков система родственных связей расширяется до трудно представляемых масштабов. Круг семьи увеличивается за счет приемных родственников. Данные природой близкородственные отношения заменяются «отношениями по выбору». Из большого количества родственников можно выбирать, с кем поддерживать близкие отношения, а кого оставить на периферии контактов. Эмоциональная нагрузка, направленная на поддержку контактов в семьях с большим количеством родственных ответвлений невероятно возрастает. В особенности для родителей-одиночек ситуация принимает критический характер, обусловленный необходимостью ухода за престарелыми бездетными родственниками.

Нежелание иметь детей находит свое выражение в формировании состава семьи. Еще в недавнем прошлом семьи были преимущественно многодетными. В современной семье воспитываются один или два отпрыска. Такие одиночки, растущие в условиях вседозволенности и эгоцентризма, в большинстве своем уже внешними условиями запрограммированы на развитие в них эгоистических тенденций. Кроме того, они находятся под постоянным давлением родителей-наставников, ожидающих, а иногда и требующих от детей повышенных успехов и результатов. Часто это приводит к семейным катастрофам. В этом обществе эгоистичных одиночек семейная структура становится очень чувствительной и концентрированной. Возрастает степень привязанности между родными, каждый член семьи становится слишком дорогим, чтобы можно было рисковать его жизнью. Таких людей будет трудно подвинуть на какие-либо социальные или общественные конфликты, связанные с потенциальными потерями почти единственных родных людей. С другой стороны, возрастет значимость юных поколений не только в части избирательных технологий, но и в подходах к решению проблем и выдвижению задач, которые у молодых людей связаны с большим риском, радикальностью мышления и зовом времени.

Можно привести много примеров из современной истории, когда молодые лидеры перестают идти в фарватере консерватизма, а занимают новые позиции, свойственные только риску молодости. Увеличение продолжительности жизни разрушает иерархии, основанные по принципу «чем старше – тем мудрее». Остроконечная возрастная пирамида, имеющая сторону треугольника, все больше будет изменяться в сторону фигуры, имеющей форму трапеции, углы которой имеют тенденцию стать прямыми. Для того чтобы идти в ногу со временем, общество разработает, очевидно, специальные правила для старых людей, согласно которым они должны будут постоянно повышать свою квалификацию и профессиональный уровень, постепенно снижая уровень своей социальной мобильности. Представление, что человек на третьем десятке лет овладевает такими способностями и навыками, которые останутся ему полезными в течение 40 последующих лет, совсем не однозначно и вызывает сомнения. А что можно сказать о мнениях и высказываниях, пытающихся нас убедить в полезности такого опыта в последующие 50, 60 или даже 70 лет? Они абсолютно бессмысленны. Речь идет не о простой дисквалификации старых людей, а о предоставлении рабочих мест грядущему поколению. И конечно, возникновение социальных и демографических трений и конфликтов будет зависеть от успехов науки долгожительства.

Должна быть разработана целая программа стратегических решений множества проблем: от планирования городского и сельского транспорта и строительства жилья до доступных систем обслуживания и ухода с широким ассортиментом бытовых услуг. Сильно изменятся системы управления и распределения власти между молодыми и старыми. Не за горами время, когда большинство избирателей будет старше 50 лет, в связи с чем «проталкивание» через законодательные и парламентские структуры интересов молодого поколения будет затруднено. С другой стороны, все более очевидным будет постепенное выталкивание стариков с политической арены и ущемление их прав на рынке занятости, что равноценно утере ими соответствующего социально-материального статуса. Такая ситуация найдет свое отражение и в новом распределении голосов избирателей между политическими партиями. Также можно предположить усиленное наступление на бюджет с целью сокращения его социальных и здравоохранительных компонентов без согласия стариков в пользу юных поколений. Для того чтобы уберечь общество от раскола и социального коллапса, намечаются разные пути, перспективность которых покажет время. Доходы на душу пенсионного населения в той же Австрии не ниже, чем у работающей ее части. Но постоянно растущие расходы по уходу, наряду с другими издержками, связанными со старостью, могут оказаться туго затягиваемой петлей, удушающей потоки бюджетных средств на медицину и социальные структуры.

Сумеет ли общество обеспечить своих членов, находящихся, согласно возрастному цензу, уже в дремучей старости, но, тем не менее, и телом, и душой чувствующих себя молодыми, всем необходимым для счастья? Или же общество трансформируется в гигантский мультинациональный дом по уходу за немощными долгожителями?[68]68
  Fukuyama F. Das Ende des Menschen // Deutsche Ausgabe. 2002., S. 100–103.


[Закрыть].

Сдвиг общего демографического баланса в сторону общества, в котором преимущественное большинство людей относится к первой и второй фазе старости, поставит множественные проблемы, связанные с пониманием значения жизни и смерти. На протяжении всей истории человечества, вплоть до сегодняшнего дня, понятия «жизнь» и «человек» были тесно связаны с процессом воспроизводства, то есть с необходимостью основывать семью, рожать детей, зарабатывать средства на их содержание. Семья и работа вовлекают личность в сеть трудно контролируемых социальных обязательств. Эти обязательства, приносящие чувство удовлетворения и востребованности, зачастую являются одновременно причиной борьбы и страданий. Способность их обуздать является основой правильного поведения в сфере традиций и морали общества, придавая характеру необходимую твердость.

Люди, находящиеся в первой и второй стадии старения, имеют более слабые связи по отношению к семье и работе. Они уже давно перешагнули барьер воспроизводства, и поэтому поддерживают связи и отношения преимущественно со своими потомками. Некоторые из них, конечно, сохраняют за собой рабочие места, но это уже совсем другие профессиональные отношения – без страха за существование, без давления извне и каких-либо социальных обязательств. Такая работа придает жизни высокий социальный и духовный статус. При относительно недолгой продолжительности такого возрастного интервала жизнь приобретает значительно бо́льшую ценность, глубоко насыщена духовным содержанием, свободна от внешнего давления, обязательств и забот. Если же эта фаза затягивается на срок более 20–30 лет, то уже невозможно рассматривать ее как вознаграждение за все «труды тяжкие» – отношение к прошлому и настоящему упрощается до бессмыслицы, и трудно себе представить, как в будущем люди во второй фазе старости будут воспринимать свою зависимость от других, являясь только получателями.

Фукуяма предполагает, что «…отношение человека к смерти тоже изменится. Возможно, смерть будет рассматриваться не как естественная и неизбежная часть нашего существования, а как предотвращаемая неприятность, подобная детским болезням – кори или свинке. Наступление смерти не будет считаться нормой, и она больше не будет являться тем, чему можно противостоять с гордостью и достоинством.

Останутся ли еще люди, готовые всегда уступить место другим, зная, что перед ними еще лежит жизненная дорога, уходящая в бесконечность? Будут ли они в отчаянии хвататься за жизнь в том виде, в котором им предлагает биотехнология, или же такое бесконечное и пустое существование станет просто невыносимым?»

С точки зрения врачей, все, что может обеспечить человеку увеличение продолжительности жизни, должно быть применено для этой цели в полной мере и в неограниченных размерах и возможностях. Этого же хотят и сами люди. Причем, в момент открытия достижения современной медицины и связанных с ней дисциплин, например, геронтологии, являются элитарными, вследствие дороговизны, однако, с течением времени и снижением расходов на них, становятся более доступными для широких масс. Именно эти достижения находят свое максимальное применение в первой фазе старости, в полной мере обеспечивая удовольствие от продления жизни. Конечно, оптимальное ведение борьбы со старостью состоит в поиске технических решений и их внедрения в практику, с целью торможения процесса старения на уровне всего организма и замены отдельных вышедших из строя его частей. В будущем воспроизводство запасных частей человеческого организма могут обеспечить стволовые клетки.

Страх перед смертью является самой сильной, глубокой и постоянной составляющей человеческих страданий, поэтому любое развитие и открытие медицины, согласно нашим желаниям, должно быстро становиться доступным для каждого члена общества. Однако, человек все больше и больше беспокоится о том, что с увеличением продолжительности жизни возрастает его зависимость от общества. И, несмотря на радость отсрочки смерти, сам факт возрастания ущербности организма, нарушения важных функций и снижения качества его жизнедеятельности не обещает человеку светлого будущего, вызывая глубокие раздумья и противоречия.

Какова же степень защищенности человека, сломленного болезнями, представляющими симбиоз душевных аномалий, лишенного малейших средств общения с окружающим миром, неспособного самостоятельно реализовать важнейшие функции своей жизнедеятельности? ООН декларирует в области геронтологической защиты следующее: «Пожилым людям должны быть обеспечены уход и защита со стороны семьи и общины, в соответствии с системой культурных ценностей общества… Пожилые люди должны иметь возможность пользоваться правами человека и основными свободами, находясь в любом учреждении, обеспечивающем кров, уход или лечение, включая полное уважение их достоинства, убеждений, нужд и личной жизни, а также права принимать решения в отношении ухода за ними и качества их жизни».

В принципе, каждый хочет жить не бесконечно долго, а так долго, пока можно жить полноценно, получая от жизни удовольствие. Лучше всего, когда смерть приходит сразу, исключая страдания от тяжелой болезни. Невыносимы не только физические страдания, но и душевные, связанные с ощущением собственной беспомощности, зависимости от посторонних.

Смерть сама по себе является результатом постепенных, шаг за шагом аккумулированных повреждений в многочисленных биологических системах. Если не будет разработано никаких революционных терапевтических молекулярных технологий по ее сдвигу на более отдаленные рубежи, то нет никаких оснований предполагать, что в будущем медицинский прогресс сможет изменить картину смерти.

Действительно, сегодняшняя медицина технически в состоянии достаточно долго поддерживать человеческий организм в стадии резко ограниченного качества жизни. Это нередко приводит к таким сопутствующим явлениям, как суицид и эвтаназия. В будущем может случиться, что достижения биотехнологии поставят нас перед выбором между улучшением качества жизни или ее ущемленным продолжением.

Если общество будущего признает такой выбор, то неизбежны драматические социальные последствия. Ведь определение медицинских и социальных условий ухода будет проблематично и повлечет за собой незаслуженную дискриминацию старых людей, постановки им ложных диагнозов, означающих моральную или политическую смерть.

Известным примером такого ложного диагноза является приписывание первому президенту России Б. Ельцину всех признаков БА, что повлекло за собой дискуссию о несоответствии его занимаемой должности. Эти известия обошли первые страницы всех газет мировой прессы и исчезли так же быстро, как и появились, правда, без последствий для президента, который не имел никаких существенных проблем с памятью.

Старые люди в последние 2 года своей жизни расходуют примерно половину всех средств, выделяемых на медицинские нужды в течение всей их жизни. Еще более точная статистика[69]69
  Grosch G. Unbegrenzter Bedarf an medizinischen Leistungen // Suddeutsche Zeitung. 2003. № 164.,S. 38.


[Закрыть] показывает, что средства, которые выделяют страховые кассы в течение последнего года жизни их клиента, составляют 70 % всего объема затрат в течение всей его жизни. Происходит это, как считают многие специалисты, вследствие отсутствия критериев для прерывания бесперспективного лечения. Многие говорят, что в этом скрыт огромный потенциал для экономии. Подобное решение не в состоянии удовлетворить общество по этическим соображениям. И это является фатальной дилеммой, поскольку речь идет не об обычных политических дискуссиях, а о том, что в действительности не существует даже теоретически обоснованных логических рамок, которые бы ограничивали потребности в медицине.

Но кто может позволить себе создать такие условия для больных без надежды на успех и содержать их, не ставя перед собой никаких ограничений во времени, недели за неделями, месяцы за месяцами, годы за годами, десятилетия… Говорят, что надежда умирает последней, но она все же умирает, и в этом ей помогает старость.

Болезнь Альцгеймера – вызов обществу
созидателей будущего

Чем глубже скрыт недуг, тем злей он и опасней.

Публий Вергилий

Все устремления медицины, направленные на продление жизни и отсрочку смерти, приводят к стремительно прогрессирующей зависимости стареющего поколения от посторонней помощи. Больные, страдающие болезнью Альцгеймера (БА), являются наглядным примером такой постоянной и все более расширяющейся зависимости. Но именно эта зависимость пораженных БА, вопреки милосердию и другим показателям высокой моральной устойчивости современного общества, является причиной того, что в соответствии с опросами большинство населения относится до отвращения отрицательно к ее носителям. И только когда эта жуткая болезнь полыхнет пожаром со страниц газет, а цифры упрямо будут бить в глаза и души наши, каждый из нас начинает чувствовать себя сопричастным к великой трагедии современности, последствия которой должны быть ясны обществу уже сейчас. Поиск возможностей лечения болезни Альцгеймера – это вызов сегодняшней науке, так как все увеличивающееся количество пожилых людей и рост продолжительности жизни влечет за собой и рост числа пациентов с болезнью Альцгеймера.

Прогрессирующее разрушение интеллекта является самым частым заболеванием мозга. Еще не существует терапии, которая могла бы вернуть утерянные интеллектуальные способности или остановить образование амилоидных отложений в мозге. Этот процесс эксперты называют «деменцией». Пока врачам с помощью медикаментов удается только растянуть распад личности во времени.

В 2006 г. болезнью Альцгеймера в мире страдали 26,6 млн человек, а к 2050 г. ожидается, что число больных вырастет вчетверо. Ежегодно БА заболевают около 4,5 млн человек, то есть каждые 7 секунд фиксируется новый случай. В Германии, где проблему ухода за больными только с БА приравнивают к чрезвычайной ситуации, каждый год умственный распад начинается у 250 000 человек. Если число людей с болезнью БА в 1998 г. насчитывало около миллиона, то в настоящее время в этой стране уже 1,2 млн больны деменцией и до 2030 г. ожидается удвоение этого числа. В России в 2004 г. проживало неполных 2 млн человек с деменцией. В следующие 20 лет ожидается удвоение их количества. В Австрии, где в настоящее время насчитывается 100 тыс. больных, к 2050 г. их станет уже 230 тыс. Статистика показывает, что если в 65-летнем возрасте опасность заболеть БА составляет 1:100, то в возрасте 85 лет из 6 человек заболевает один. В индустриально развитых странах каждый 30-й в возрасте 70–75 лет рискует заболеть БА. Скандинавские ученые опубликовали в 1996 г. данные развития частоты БА и других видов деменции в зависимости от возраста и пришли к выводу, что в возрасте 100 лет все люди должны иметь одну из форм старческого психического расстройства и в первую очередь памяти. Именно поэтому БА называется «болезнью старости». Поскольку непрерывно и стремительно растет количество людей второй фазы старости (60–85 лет), мы будем присутствовать при «закладке фундамента» всемирного, гигантского по масштабу дома по уходу за престарелыми, если не будет разработана терапия БА.

Работники социальных структур бьют тревогу. В Германии, примерно как и в Австрии, порядка 80 % больных деменцией находятся дома. Общество, имеющее в своем развитии тенденции к «семьям-одиночкам», требует новых форм организации ухода, а социальная политика еще не осознала всю глубину и трудность проблемы. И если сегодня общество не в состоянии обеспечить заботой 35,5 млн больных БА по всему миру, к которым следует добавить, по меньшей мере, еще в 3 раза больше непосредственно вовлеченных в сферу ухода, то понятно, с каким коллапсом социальных проблем нам придется встретиться в самом ближайшем будущем. Но понятия морали и права вряд ли изменятся, а о создании правовой базы для больных не может быть и речи. Общество, закрывая на них глаза, ограничивается подачками гуманизма, выталкивая несчастных за свои границы.

Больные БА существенно отличаются от пожилых здоровых людей тем, что они не могут реализовать права на защиту самого себя и своего человеческого достоинства. Они просто не могут сказать, не могут выразить и передать свое состояние, свои желания, свои чувства, не могут пожаловаться на уход, потребовать врача или медсестру, сообщить, голодны или нет.

По мере развития БА учащаются галлюцинации или состояния раздвоения личности, которые в совокупности с паническими атаками страха могут быть приняты за шизофрению. Например, больным с БА в первых ее стадиях свойственно непрерывное, продолжающееся часами, вплоть до изнеможения, беспричинное хождение из одной комнаты в другую, причем движение проходит по определенному, известному только пострадавшему, неизменно повторяемому маршруту. В более поздних стадиях развития болезни бесконтрольная моторика движений проявляется в направленном движении головы в сторону воображаемой ложки, сопровождаемом открыванием рта, хотя процесс кормления уже закончен. Постепенно, в силу агрессивности болезни человеческая личность деградирует, и, теряя свою исключительность, переходит в замкнутый мир неизвестности и забвения. Можно лишь удивляться регрессивным законам природы – здоровому человеку требуется ¼ доля секунды, чтобы, взглянув на человека, суметь оценить его, в то время как больной БА не может отличить родных от посторонних. Набор моторики – своего рода язык человеческого тела, насчитывающий 104 движения, сокращается до минимума. В конечной стадии болезни исчезает мускульная стабилизация и владение телом. Последняя фаза БА длится до 15 лет, напоминая по многим признакам состояние коматозных больных, у которых так же полностью расстроен двигательный аппарат и нарушен обмен информацией с внешним миром.

Пластичность работы мозга, его способность к созданию новых контактов между нервными синапсовыми окончаниями, передающими раздражения из внешнего мира, обеспечивает огромный коммуникационный потенциал. Тесное взаимодействие отдельных частей мозга, ответственных за реализацию тех или иных функций нашего организма, позволяет говорить о его способности перенимать функции поврежденных участков и реализовывать новые связи и контакты. Однако без раздражений коммуникационных очагов синапсов и нейронных взаимодействий человек перестает мыслить, а значит – быть личностью.

Конечно, мозг взрослого человека отличается от мозга двухлетнего ребенка по своей способности к обучению, да и степень информационного потока в зрелом возрасте неизмеримо выше. Но уровень пластичности у взрослого ниже, и особенно у больного БА.

Отсутствие информационных раздражений и импульсов, стимулирующих установление новых связей между нервными окончаниями, даже у детей с высокой пластичностью мозга ведет к необратимым умственным потерям. А что говорить о мозге больного человека, пораженном бляшками и другими амилоидными отложениями! Нельзя не сказать и о другой крайности. Здоровый человек, получая огромное количество информации от разнообразных источников, не может выдержать лавины раздражителей и впадает в состояние стресса, в депрессию, которая может перейти в общее безразличие и даже в так называемую псевдодеменцию. Очевидно, ресурсы нашей нервной системы с ее синапсово-нейронной способностью передавать сигналы очень индивидуальны и заложены в генах. Возможность компенсировать утерянные или поврежденные нервные связи – процесс не линейный, а зависящий от предыстории личности. Активность разных полушарий и даже отдельных областей в общей системе пластичности мозга также неодинакова, прохождение сигналов даже по здоровым нейронным ансамблям различно. И исключение больного деменцией из общего информационного поля порождает так называемый элемент «разучивания» передачи стимулирующих сигналов, а это в свою очередь ведет к общему ослаблению способности принимать, фильтровать и передавать информацию соответствующим участкам мозга. Исходя уже только из этих моментов, можно представить, какие хаотические перебои наступают в связи с тем, что личность перестает участвовать в приеме и переработке информационных раздражителей.

Вероятно, именно здесь лежит тот колоссальный потенциал ресурсов, который зависит, прежде всего, от обслуживающего персонала, его целенаправленной индивидуальной работы с больным, оставляя в стороне проблему совместимости такой степени ухода с финансовыми возможностями общества. Главным приоритетом следует считать отношение к больному как к личности, обеспечивая состояние его здоровья на уровне нормального человека, не ослабляя своего внимания к стандартному уровню жизнедеятельности всего организма.

При возникающих нарушениях следует лечить больного таким образом, чтобы его физические проблемы решались в комплексе с психическими нарушениями, вызванными основным заболеванием.

Этим достигается сохранность как личности и души, к которым мы имеем особое отношение, так и всего человеческого организма. Декарт утверждал, что материя и дух – две различные субстанции. Но мы будем исходить из постулата известного английского социолога Китвуда, что существует одна-единственная, необычайно сложная, комплексная реальность, которую можно называть «материалом», если не рассматривать его как материю, состоящую только из мельчайших твердых частиц, за которые когда-то принимали атомы. Достигнув многого в понимании материи нашим разумом, мы должны четко отдавать себе отчет в том, что достижения разума это еще не сам разум.

Вследствие ограниченности нашей нервной системы мы никогда не сможем осознать эту реальность в полной мере. Мы знаем о существовании феномена, но не можем с полной определенностью разделить его на составляющие, ибо не знаем, что их объединяет. Далее Т. Китвуд пишет: «Основная предпосылка состоит в том, что каждое психическое явление, как, например, решение выйти на прогулку или ощущение голода, являются состоянием мозга. Неверно считать, что психический опыт (Ψ) вызывает активность мозга (b) или, наоборот – на самом деле, проявление истинной реальности может быть описано двояко. Согласно этому, у каждого индивидуума

Ψ = b.

Знак равенства подчеркивает ту предпосылку, что психология и нейрология в действительности неразделимы. Неизвестно, насколько параллельно протекают соответствующие реакции в мозге двух различных индивидуумов, одинаково описывающих свои ощущения. Возможно, это зависит от различной способности каждой структуры мозга выучивать и заучивать информацию и реагировать на нее»[70]70
  Kitwood T. Demenz. Verlag Hans Huber, p. 38. Место и год?


[Закрыть].

Кандель и Хокинг в 1992 г. пришли к заключению, что, существуют, по меньшей мере, две формы обучения (explizites и implizites). Первая охватывает, например, воспоминания о лицах, местах, фактах, различные теории. Вторая сохраняет навыки для различных форм деятельности с сильной физической компонентой, таких как хождение, плавание или, например, игра на рояле. В обоих случаях предполагается, что обучение продвигается вперед ступенчато. Вначале, в течение минут или часов, модифицируются уже существующие синаптические соединения, посредством нейронных переключений, усиливая или ослабляя уже существующие связи. В заключение создаются новые синаптические контакты, причем значительно медленнее, в течение дней или недель.

А. Дамасио (A. Damasio) писал в 1995 г. в своей работе «Ошибка Декарта»: «Создание сети переключения в структурах мозга непрерывно меняется. Эти сети не только находятся в состоянии готовности для первых впечатлений и опытов, но и могут модифицироваться посредством непрерывно накапливаемого опыта. Некоторые такие сети переключения многократно изменяются в течение жизни, приобретая новые и новые формы, в соответствии с теми изменениями, которые претерпевает организм».

«Фактор непрерывного развития структур мозга может быть характеризован посредством B^d (B – brain – мозг, d – development – развитие). При БА происходит потеря нейронов и синапсовых связей, что делает невозможным полностью использовать арсенал пластичности мозга. Симптомы заболевания проявляются медленно, поэтому деменцию можно считать неотъемлемым спутником старости. Естественно, чем длиннее жизнь, тем больше вероятность возникновения аномалий в воспроизводстве биологических структур мозга. Деструктивные процессы разрушения, приводящие к патологическим изменениям, и как следствие, к дегенерации и болезни мозга, можно обозначить через В_р (brain pathology – патология мозга). Состояние мозга отдельного индивидуума может быть, с большой степенью приближенности, выражено следующим образом:

Ψ = b

B^d, В_р

Любое психосоциальное явление в одинаковой степени представляется явлением или состоянием мозга, то есть, в полном смысле «вынашивается» в мозге, структура которого определяется факторами развития и патологии»[71]71
  Kitwood Т. Op. cit.


[Закрыть].

Если этот вывод или предположение верны, тогда все, что связано с личностью, касается в одинаковой мере и мозга, и всего человеческого организма.

Следовательно, ситуации и события, происходящие еще на стадии новорожденного или даже зародыша, имеют также огромное значение. В стадии развития структур мозга они влияют впоследствии на потенциал позитивного развития или вероятность появления аномальных процессов (нежеланный ребенок, стрессовые ситуации, депрессии родителей и др.)