Текст книги "Нечаянное зло"

Глава 9

Тридцатого декабря пришел министерский приказ об увольнении ректора Камского университета. «В связи с достижением предельного возраста», – гласила казенная формулировка. В тот день Кирилл Борисович случайно оказался на факультете – подменял внезапно приболевшего заведующего кафедрой. Эфирова, не таясь, обвинила Хабарова: «Это он по вашей милости заболел», – вперилась она в него немигающим взглядом. Наверное, так перед атакой сова смотрит на полевую мышь. А затем с наигранным сочувствием к завкафу добавила: «И все из-за вашего эгоизма».

– Прекратите нести чепуху, вы мне надоели, – без церемоний ответил Кирилл Борисович.

Не ожидавшая отпора Эфирова на миг оторопела, затем сорвалась с места и с всхлипываниями кинулась в коридор. На кафедре воцарилась тишина. Лаборантка, орудовавшая маникюрной пилкой, от волнения поранила палец. Присутствовавшие коллеги, пряча улыбку, потупили глаза, а сидевший в углу доцент Бояринов, бывший номером три в кафедральном табеле о рангах, незаметно для остальных в знак одобрения поднял вверх большой палец. Хабаров в ответ подмигнул ему. «Я не одинок», – обрадовался он.

Взбудораженный новостью юридический факультет гудел как пчелиный улей. Или как осиное гнездо – оба сравнения точно соответствовали обстановке. До Хабарова доносились обрывки разговоров. Все сошлись во мнении, что увольнение заслуженного человека, руководителя с большим стажем работы накануне праздников по меньшей мере бестактно. «Поздравили, называется», – разносился голос Эфировой по коридору. Ее поддержал дружный хор:

– Это в духе нашего времени.

– Сейчас никого не ценят.

– Отблагодарили человека.

– Какое свинство!

Когда Кирилл Борисович проходил мимо кучки обступивших Эфирову адептов, все притихли.

– Глядите, самовыдвиженец пошел, – прошипела вслед доцент.

Он даже бровью не повел. Только подтянул и без того плоский живот да пошире расправил плечи, демонстрируя уверенность в себе и в завтрашнем дне. Как и подобает перспективному кандидату на выборную должность!

Зачет в группе заочников прошел организованно, а главное быстро – все торопились по своим делам. Кирилл Борисович спешил на встречу с подругой Каретной, студенты – отмечать наступление Нового года. Судя по разговорам, они намеревались пойти в ближайшую от факультета пиццерию.

Это была обычная группа, каких КэБ за время своей преподавательской карьеры повидал сотни.

Заочники отвечали вполне сносно, пока один из них не допустил ляп. Перечисляя основоположников криминалистики, он назвал австрийца Ганса Гросса «первопроходимцем» этой юридической науки.

КэБ подумал, что ослышался.

– Как? Повторите…

– Первопроходимец…

Отсмеявшись, профессор поправил: «Первопроходец».

На лице ничуть не смутившегося студента читалось: «Какая разница?»

Отпустив его с миром, Хабаров поспешил на встречу с Мариной Белоглазовой.

Еще вчера он звонил ей, и они договорились увидеться в обеденное время в кафе торгового центра неподалеку от агентства. Ее пришлось немного поуговаривать: «Это поможет пролить свет на смерть Каретной». Однако сработал, главным образом, другой аргумент.

– Вас порекомендовал Альберт Николаевич… Как ее лучшую подругу.

– Пусть не гонит, – отрезала Белоглазова, – никакая я не подруга…

– Ну вот и расскажете… Это важно, поверьте.

Он торопился прийти первым, нельзя же заставлять даму ждать. Едва Хабаров расположился за столиком в дальнем углу, показалась стройная девушка в приталенном черном пуховике, украшенном ненавязчивым рисунком на груди. Комплект из шапочки, шарфа и перчаток фисташкового цвета, кроссовки Adidas с красными полосками по бокам – все было новым, будто с обложки глянцевого журнала.

«Она», – предположил Хабаров. Как и договаривались, Марина позвонила:

– Чё, вы здеся?

Хабарову хотелось ответить: «Тута», но он не стал экспериментировать, опасаясь вспугнуть девицу. Вместо этого сказал: «Это я» – встал и помахал рукой.

Она подошла и представилась:

– Марина…

Кирилл Борисович помог ей снять пуховик, который аккуратно повесил на вешалку. Все это время он разглядывал ее.

– Мне показалось или вы действительно похожи на Каретную? Я видел ее фото – между вами есть сходство. Едва уловимое, мимолетное…

– Вы не один приметили. Были случаи, когда нас принимали за сестер. Но я куда симпатичнее, не находите?

– Определенно… Спасибо, что пришли. Тем более вы плохо себя чувствовали.

– Траванулась чем-то! На больничном неделю провела…

– А я как раз хотел предложить вам пообедать. Не против?

Марина придирчиво оглядела его и как будто осталась довольна.

– Ну а чё, можно… – Она отказалась от меню, предложенного официанткой. – Я знаю вашу кухню, – сообщила Марина и без запинки продиктовала заказ из зеленого салата с авокадо и креветками, супа-пюре со шпинатом и филе лосося с запеченными на гриле овощами. Изысканный выбор резко контрастировал с напитком – большой кружкой нефильтрованного пива. – Пиво вперед, – нетерпеливо бросила она официантке.

Кирилл Борисович внутренне напрягся: «Только бы хватило денег заплатить по счету». Сам он поскромничал – ограничился тарелкой мексиканской кесадильи.

– С Каретой… Ой, с Каретной мы не были подругами, – Белоглазова решила взять инициативу разговора на себя, – одно время общались, потом прекратили. Кстати, в это кафе заходили вместе. Раза два, может быть…

– Извините за любопытство, чем вы занимаетесь в агентстве? – приступил он к расспросам.

– Администратор… Отвечаю за все… Закупки, организация мероприятий, работа техперсонала, – заученно перечисляла Белоглазова. – Все на мне…

КэБ не разобрал, досадовала ли она или подчеркивала свою значимость. На общие вопросы о личной жизни журналистки, ее интересах и круге знакомых Марина отвечала неохотно и односложно.

– Личной жизни никакой… Если бы у Светки кто-то был, она точно бы сказала. Женщины любят этим прихвастнуть. – Девица с удовольствием отхлебнула пива.

Кирилл Борисович вежливо поддакнул:

– Обычно так и есть.

– Об интересах сказать ничего не могу. По-моему, у нее одна работа была на уме. Все строчила… В редакции стопудово ни с кем не дружила. На журфаке – не знаю. Кажется, нет. Она больше о Бродвее своем пеклась…

– О ком?

– О лабрадоре… Бродвеем звала. Редкая кличка, правда?

– Я таких не слышал.

На вопрос о здоровье Каретной, который КэБ задавал всем, кто ее знал, Марина ответила неожиданно грубо:

– Здоровая была как лошадь…

С появлением на столе еды девушка заметно повеселела.

– О чем вы обычно говорили? – спросил Хабаров.

– Больше кости перемывали нашим утыркам…

– Кому, простите?

– Утыркам. Так мы с Каретой называли наших журналюг. Она их презирала, хотя виду, надо сказать, не подавала. Ох, вы бы слышали, как она их чморила… Всем придумала смешные погоняла. Сашка Иванов из отдела политики был у нее Ванька-дурак, Ксюша Точилина из культуры – Точилка, Андрей Уколов из спорта – Шприц…

– Рассказову тоже доставалось?

Она громко рассмеялась:

– Ему больше всех. Боров, бегемотина, Бэримор… Как только не называла, всего не помню, – администратор с аппетитом уплетала салат. – Креветки вкусные, – похвасталась она. – Обожаю…

– А в чем причина такой нелюбви к коллегам?

– Да мерзотные они… Вы же были в редакции, видели. Неопрятные, вонючие, не к столу сказано, – она брезгливо поморщилась.

Кирилл Борисович не стал возражать.

– Светлана с кем-то конфликтовала?

– Нет, говорю же, презирала только. Считала неудачниками, неучами… Тут она не врала. Я сама слышала от Изольды Владимировны – это наша корректорша, – как та ныла про безграмотность и невнимательность писак. Все переврут, вплоть до фамилий… И пофиг им…

– Соглашусь с вами, уровень журналистики упал… А Света не делилась с вами, почему она выбрала криминальную тематику? – КэБ подсадил на вилку кусочек пряной кесадильи.

Марина, громко стучавшая ложкой по дну суповой тарелки, откликнулась:

– Были такие тёрки. Говорила, что любит вывернуть человеческое нутро наружу, покопаться в психологии преступлений… В общем, несла пургу… По-моему, она просто рыла под людей, вынюхивала да выспрашивала.

– Не понимаю выгоды из историй забытых преступлений! Что полезного можно извлечь для себя? Написать еще один очерк, укрепить популярность, наконец, конвертировать ее в хороший гонорар – и только!

– А чё этого мало, по-вашему? – горячо возразила Марина. – Мне бы так! А потом, Светка не только старьем интересовалась.

– Что вы имеете в виду? – насторожился Хабаров.

Расправившись с рыбным филе, девушка промокнула пухлые губы салфеткой и звучно прихлебнула пенный напиток.

– Кайф… Однажды она проболталась, что собирает… вот я лохушка, слово позабыла… В общем, сведения…

– Досье? – подсказал профессор.

– Точно. Собираю, говорит, досье на бизнесменов, чиновников и других «жирных котиков». Сказала, среди них есть «перспективные экземпляры»…

– С какой целью?

– Богатенького мужичка искала, для чего же еще? Мечта любой нормальной женщины. – Марина с интересом вгляделась в Хабарова.

«Я не из таких, не надейся», – чуть не вырвалось у него под оценивающим взглядом.

– Мне хотелось разговорить ее, но она не раскололась. Ушла в сторону… Кофе выпить, что ли? Как вы?

– Прекрасная идея, – выдавил из себя КэБ, мысленно прикидывавший сумму счета.

За чашкой капучино и приличной порцией тирамису Марину вдруг понесло на откровенность.

– А рассорились мы знаете как? Я сдуру брякнула, что познакомилась с мужчиной… Он помоложе вас будет, с положением… Показала Карете его фото на телефоне.

– Похвастались?

– Ну да. А Светка, как на грех, была знакома с ним… Представляете? Она сначала расхохоталась мне в лицо, а потом говорит: «Ты кем себя возомнила? Ты техничками командуешь, а он знаешь кто?» Ну и пошло-поехало… У вас, говорит, ничего общего, не по зубам он тебе… А я ему не зубы вовсе показывала… В общем, унизила меня. Подумаешь, администратор! Я не дура какая-нибудь! Между прочим, колледж окончила по специальности «Государственное и муниципальное управление» и легкой атлетикой занималась…

«Ах вот оно что, – мелькнуло у Кирилла Борисовича, – Марина – спортсменка. Это объясняет ее зверский аппетит». Он развел руками, как же, мол, знаю такую специальность. В Камском университете был одноименный факультет, куда брали всех подряд. Гремучая смесь из управления персоналом, права и чего-то еще маловразумительного – всего понемногу, но в итоге ничего путного.

– Вскоре после того разговора с Каретой бойфренд бросил меня. Понимаете, эта стерва все рассказала его жене! Вот какой была ваша Светочка! Дрянь такая! – разнервничалась Марина.

Они стали прощаться.

– Кстати, вы не знаете, что может значить аббревиатура КДЛ? Нашел в записях Светланы…

– Чё?

– Буквенное сокращение…

– КДЛ? Хрень какая-то. Понятия не имею.

Кирилл Борисович помог Марине надеть пуховик. Она поблагодарила:

– Вы мне звоните, если чё… В любое время…

Провожая ее взглядом, Хабаров задумался.

Поведав свою «драму», Белоглазова автоматически попала в подозреваемые. Администратор даже не пыталась скрыть свою неприязнь к покойной… Очевидно, у Марины был мотив. Какой? Такой же старый, как мир! Ее Величество – месть! Но способна ли она на возмездие? Скорее, нет. Для мести нужны мозги, которых у этой любительницы креветок, кажется, недостает.

Глава 10

Кирилл Борисович не жаловал Новый год точно так же, как Каретная не любила дни рождения. Как она там говорила, припомнил он рассказ главреда: «Чему радоваться, когда на год становишься старше». И в самом деле, чему?

С возрастом в нем исчезло, без остатка выветрилось и куда-то испарилось предвкушение новогоднего волшебства, всегда охватывавшее его в детстве с приходом декабря. Сколько лет прошло, а он прекрасно помнил, что, будучи ребенком, ценил каждый декабрьский день, привносивший что-то приятное в ожидании 31-го числа – апогея праздника – с торжественным боем кремлевских курантов, извещающих о наступлении Нового года, вкусным праздничным застольем, телевизионным «Голубым огоньком» и поздними посиделками. Во взрослом возрасте декабрь стал совсем иным, чем в детстве, – бесконечно суматошным, бестолковым и нервным. В университет съезжались толпы заочников, с появлением которых существенно вырастала нагрузка преподавателей, бегавших из одной аудитории в другую от студентов-дневников к студентам-заочникам. Занятия, зачеты и экзамены сливались в один нескончаемый поток. Все были в запарке и на нерве. Так суетливо заканчивался очередной год, так же спешно проходила жизнь.

Кирилл Борисович, выпросивший у заведующего кафедрой облегченную учебную нагрузку, чувствовал себя в такой ситуации «легкотрудником». Его рабочий график был относительно размеренным, и, если бы не задувавший из столицы «ветер перемен», волноваться вообще было бы не о чем.

Сейчас его занимало лишь расследование причин непонятной смерти Светланы Каретной – без сомнения, талантливой журналистки, но, как выяснилось, довольно загадочной личности. Ее поведение, заинтриговавшее профессора, было под стать написанным ею детективным историям, державшим в напряжении читателей. Кирилл Борисович решил для себя, что от исхода этого дела, возможно, будет зависеть продолжение его педагогической карьеры. На фоне головоломки, устроенной Каретной, университет с его рутиной показался ему скучным, а в преддверии бестолковых реформ еще и неуютным.

Утро 31 декабря Хабаров начал с традиционной зарядки. За поздним завтраком зазвонил телефон, который он не сразу расслышал.

– Это твой, – сказала жена. На ее мобильнике была другая мелодия – такая же меланхоличная, как она сама.

Он побежал в кабинет за трубкой. Звонил старший следователь Дымов.

– С наступающим, Кирилл Борисович, – пробасил он в трубку.

– И вас, Вячеслав Владимирович… Желаю новых должностей и званий.

– Это вряд ли, и все из-за вас. Вы меня подставили своим интересом к этой Каретной.

Хабаров недоуменно пожал плечами. Что он натворил? «Все из-за вас». Вчера этим его попрекала Эфирова, сегодня – Дымов.

– Не понимаю. Каким образом? Если вы о моем походе в редакцию, то я предупредил…

– Верно. А я на свою голову согласился, за что получил нагоняй от начальника управления. Он потребовал представить дело Каретной на проверку.

– И как это связано с моим посещением Рассказова? – В голове завертелась версия об обнаруженном похищении ежедневника. Ох уж этот Максим, будь он неладен!

– Откройте свежую «Вечерку». Вам передают привет. Больше говорить не могу, пошел выполнять поручение генерала, – холодно произнес Дымов.

Кирилл Борисович отложил телефон. Чуть помедлив, набросил куртку и спустился на первый этаж. В его почтовом ящике нашлось место самиздатовской газетенке «Народный целитель», напечатанной на папиросной бумаге, и нескольким рекламным листкам и буклетам. Газета сообщала о приезде в Камск очередного псевдоиндийского гуру, реклама предлагала услуги «мужей на час». Словом, в ящике было все, кроме «Вечернего Камска».

«Опять стырили!» – скрипнул зубами профессор. Что делать? Он воровато оглянулся и резким движением выхватил «Вечерку» из соседского ящика. «Прочитаю и верну», – успокаивал он себя. Озираясь по сторонам, Кирилл Борисович спрятал газету под куртку и почти бегом припустил на свой этаж. «Стыд-позор, – думал он. – Только что отчитывал Максима, а сам… Однако как мы спелись»…

Хабаров судорожно перечитывал заголовки, пока в рубрике «Происшествия» не наткнулся на короткий текст:

«Непредвиденная смерть популярной журналистки Светланы Каретной привлекла внимание ученого-криминалиста Кирилла Хабарова – профессора Камского университета. По словам информированного источника, Хабаров, известный как „камский Шерлок Холмс“, неоднократно выступавший консультантом в громких делах девяностых, побывал на днях в редакции информационного агентства „Говорит Камск“. Его интересовал круг общения Каретной. По непроверенным слухам, журналистка владела неплохим капиталом и новой недвижимостью в центре города, на которую наверняка уже выстроилась очередь из претендентов. Хабаров свое участие в деле прокомментировать отказался, однако есть мнение, что оно связано с отработкой заказа одного из интересантов наследства».

«Вот проныры, – взвился КэБ. – Какой к дьяволу Шерлок Холмс?! Какие комментарии? И как они пронюхали о встрече с главредом? Понятно как, – тут же одернул он себя, – информацию слили. Но кто?»

Максима он исключил сразу. Нет, это была бы непростительная вольность с его стороны. Он, может быть, и авантюрист, но не глупец, это точно. Кто тогда? Икона стиля – Рассказов? Или девочка-попевочка Марина, объевшаяся за его счет креветок?

Недолго думая, Хабаров позвонил редактору.

– Добрый день, Кирилл Борисович, – ответил тот без промедления.

«Завел мой номер в телефонную память, потому-то сразу отреагировал», – решил КэБ.

Рассказов рассыпался в поздравлениях и выразил уверенность, что профессор, будучи маститым криминалистом, непременно добьется правды.

– Вы наша единственная надежда, – закончил он свой спич.

Кириллу Борисовичу едва хватило терпения дослушать до конца льстивую похвальбу.

– Вы «Вечерний Камск» читаете? Или мелковато для вас? Все больше «Форбс»?

– Вынужден читать, к сожалению. – Рассказов пропустил шпильку мимо ушей. – Хотя это не журналистика, а самодеятельность. Любая заводская многотиражка посолиднее будет. Позавчерашний день, дремучий совок, – поставил он газете неутешительный диагноз.

– Обо мне читали в сегодняшнем номере?

– Не попадалось. А что пишут-то?

– Откройте третью страницу, внизу.

В трубке раздалось шуршание. КэБ слышал, как Рассказов, глухо бормоча, читал вслух. «Ученого-криминалиста Хабарова», «камский Шерлок Холмс», «владела капиталом и недвижимостью», – доносились до него обрывки фраз.

– Кирилл Борисович, слушайте, это не я, – главред сразу схватил суть вопроса. – Зачем это мне?

– Значит, у вас в агентстве завелся крот… Своего помощника я перепроверил, это не Максим, – на ходу врал КэБ. – Вам я склонен верить, – продолжал врать профессор, – остается кто-то из ваших сотрудников. Может, Белоглазова? Я с ней встречался, у нее был зуб на Каретную… Поговорите с ней, напугайте как следует…

– Вот мерзавка! Я подозревал, что наша инсайдерская информация утекает к чужакам. Кирилл Борисович, сделаю как надо, выведу на чистую воду эту шмындю…

Вторая половина дня прошла в умиротворении. Кирилл Борисович не стал показывать газету жене, которая и не подозревала, что живет с Шерлоком Холмсом! Что ж, пусть пока остается в неведении… Хабаров не терпел семейные распри, выяснение отношений тяготило его, тем более в праздник. Неизвестно, как супруга отнесется к его участию в расследовании, поскольку в прошлом не одобряла его «криминалистические опыты».

Вечером, прихватив приготовленные дома салаты и бутылку шампанского, они пошли к маме Кирилла Борисовича встречать Новый год. В соответствии с подсказками жены, изучившей все гороскопы, Хабаров надел подаренную ею рубашку бирюзовой гаммы, в которой больше походил на артиста цыганского театра «Ромэн», чем на университетского профессора. Проходя мимо почтовых ящиков, он незаметно от жены сунул газету соседям. Одна проблема, из-за страха быть пойманным с поличным, Хабаров не запомнил номер нужной квартиры и потому не был уверен, что газета попала по назначению.

Глава 11

Новогодние каникулы не прошли даром, и все потому, что Кирилл Борисович тщательно спланировал их. Набросал тезисы новой статьи, много гулял, редактировал присланную аспирантом рукопись, наконец, встретился с ним для обсуждения диссертации и ежедневника Каретной, подвергнутого Максимом скрупулезному анализу. Хабарову не хватило духу признаться себе и ученику, что записи журналистки волновали его в этот момент куда больше науки.

Когда они добрались до них, Максим произнес:

– Шеф, ваше задание выполнено! Вот результаты! – угли его черных глаз сверкнули.

Он извлек торчавший из рюкзака свиток, похожий на длинную подзорную трубу. Аккуратно развернул большой лист ватмана с вычерченными на нем столбцами: слева – «события и встречи», в середине – «даты», справа – «имена». Занесенные в них сведения соединялись множеством разноцветных линий. Со стороны могло показаться, что на листе изображен план стратегически важного наступления.

– Солидно смотрится, – подал голос профессор.

– Исследование проводилось с помощью методики рационального анализа личных и дневниковых записей, – обстоятельно докладывал Максим. – Ее задача – увязать даты, события и имена между собой для определения частотности совпадений. Указанные данные, как видите, соединяются линиями определенного цвета. Самая частотная здесь – зеленая.

– И что она означает?

– Тренировки по каникроссу.

Изучающий зеленую линию КэБ, оторвался от листа, взглянул поверх очков и переспросил:

– Какой кросс? Давай по-русски…

– Я тоже о таком не слышал, да вот пришлось… Это вид спорта, когда собака и человек бегут в одной связке. Каретная занималась пробежками строго два раза в неделю: с 4 января и по 30 ноября включительно. Затем записи о тренировках обрываются…

– Может, забросила беготню? Не очень-то, знаешь, носиться в одной упряжке со здоровенным псом… Людей пугать только…

– Шеф, я не договорил… В декабре дважды присутствует запись о посещении ветеринара. Но вот почему она к нему ходила – прояснить не смог.

– Опять собака… Надо все же найти ветеринарную клинику, куда обращалась Каретная. Скорее всего, она где-то поблизости от ее дома. А что означает красная линия?

– Красная – самая интересная! Это поздравления с днем рождения, которые она сопровождала записью «не забыть поздравить». Всего в списке тридцать два человека, в том числе коллеги. Видимо, памяти не доверяла. Из них тридцать – журналисты, чиновники, бизнесмены… К вашему сведению, есть и полицейские чины… Двое оставшихся, наверное, какие-то личные контакты, может, родственники? Я их выписал, надо бы отработать.

– Дальше. – Профессор задумчиво снял очки и прикусил их за душку.

– Записи о посещении салона красоты отмечены как стрижка или покраска. Несколько дат с интервью… Да, вот еще любопытное… Регулярно встречается пометка, которую я объяснить никак не могу. С самого начала года, раз или два в месяц значится запись «КДЛ». Как правило, это будние дни, но встречались и выходные. И почти всегда в обеденное время. Обозначил ее линией синего цвета.

– Кадээл… Эта аббревиатура мне попадалась в «Справочнике следователя» – того самого, что из кабинета Каретной. В нем находился листок календаря с таким же сочетанием букв «Ка-дэ-эл»! – Последнюю фразу Хабаров выкрикнул подобно Архимеду с его «Эврикой».

Овладев собой, он спокойно произнес:

– А листочек-то был за декабрь позапрошлого года. Припоминаю, на нем было написано также «Марина» и «Что дальше?». Предположим, Марина – это Белоглазова? Но что тогда «КДЛ», и как понимать «Что дальше?». Если эти записи не случайность, значит, намек, может быть, даже знак?

– Допустим, но на что или кого он указывает? Надо скорее забрать справочник из редакции!

– Только не говори, что хочешь стащить его! Я все еще под впечатлением от вероломства, с которым ты позаимствовал ежедневник. – Как он сам прихватил чужую газету, Кирилл Борисович от ученика скрыл.

– Вот именно, позаимствовал. К тому же на время. Здесь нет состава преступления, все продумано.

– Гипотетически справочник с вложенной запиской – улика, поэтому попросим его у Рассказова. Уверен, он не откажет. Что касается «КДЛ», то это может быть зашифрованным именем или чем-то другим. Что ж, поздравляю… Это похоже на какую-никакую зацепку. К тому же ты предложил интересную методику, привнес в ее создание творческое начало. Как ты сказал, рациональная? Действительно, все логично и наглядно.

Прохаживаясь перед аспирантом, Кирилл Борисович предложил подвести итог.

– Итак, что мы имеем? Регулярные, к тому же интенсивные тренировки Каретной – свидетельство ее крепкого здоровья. Серьезных проблем она, очевидно, не испытывала. Это же подтвердила Белоглазова, которая с присущей ей грубоватостью назвала Каретную «лошадью». Только вот эта аббревиатура – «КДЛ». Что это? Раз она многократно встречалась, значит, что-то регулярное, повторяющееся…

– Может, это заведение общепита, раз она ходила в обеденное время?

– Допускаю, но я не знаю ни одного ресторана в Камске под такой невразумительной вывеской. Кстати, как Каретная передвигалась? Был у нее автомобиль?

– На карете, – прыснул Максим.

– Между прочим, подружка-администраторша называла Светлану «Каретой». Звучало зло и неуместно по отношению к покойной. А насчет машины поинтересуюсь у Дымова, мы упустили этот момент. Далее второе. Ищем ветеринарную клинику. Кто – ты или я?

– Я возьмусь, – вызвался Максим.

– Хорошо. Что еще?

– Надо отработать тех, кого она поздравляла помимо известных нам из ежедневника людей. Их, к счастью, всего двое. Вот выписал. Первая – Мария Аверина, родилась 17 июля 1991 года. Второй – Виктор Коршунов, дата рождения – 19 августа 1982 года.

– Есть идеи, как их искать?

– Сначала поищу одноклассников, а потом посмотрим. Какой смысл ей поздравлять Марию, которой 20 лет? Непонятно…

– Итак, Макс, у тебя два задания. Приступай…

– А вы чем займетесь?

– Наберусь смелости позвонить старшему следователю…

Все эти дни Хабарову хотелось пообщаться с майором, но раздражение, с которым тот говорил в последний раз, останавливало Кирилла Борисовича. Дымова, конечно, можно понять. Ему создали проблему, да еще перед праздниками. За такое спасибо не скажут. Общественная огласка и начальственный нагоняй явно заставили старшего следователя нервничать. Хабарову даже было жаль майора. Он вспомнил хвастливый рассказ одного отставного генерала о том, как совещание под его началом закончилось инфарктом подчиненного.

Взвесив по привычке все за и против, Хабаров взялся за телефон. Его расчет оправдался. Следователь на этот раз был приветлив, сам проявил инициативу и предложил встретиться… в квартире Каретной.

– Записывайте адрес: улица Красногвардейская, дом 8. Квартира 12. Жду вас завтра в 15 часов.

Красногвардейская находилась в центральной части Камска. Зажатая со всех сторон крупными транспортными магистралями, она тем не менее сумела остаться такой же тихой, какой всегда и была. Года три назад мэрия на паях с крупной инвестиционно-строительной компанией застроила ее комфортным жильем премиум-класса. Нестандартная архитектура богатых домов с расположенными на первых этажах дорогими ресторанами и магазинами, престижным фитнес-центром с бассейном изменили Красногвардейскую до неузнаваемости. Ранее она представляла собой два ряда бревенчатых домишек, очень точно подходящих ее названию. Сейчас радикально обновленную улицу, обставленную помпезными зданиями, впору было переименовать в «Белогвардейскую».

Впрочем, нынешние «красногвардейцы» из элитных домов большей частью предпочитали загородные особняки, а дорогие квартиры использовали как апартаменты, в которые изредка заскакивали по надобности.

Как раз здесь и приобрела себе квартиру журналистка Каретная. Дом, где она жила, отличался от своих собратьев фасадом цвета беж и темно-бордовой черепичной крышей. В остальном он был копией соседних домов с панорамными окнами, подземным паркингом и закрытой территорией. Шестой этаж, широкая мраморная лестница, дверь из мореного дуба недвусмысленно указывали на то, что Каретная не бедствовала.

Но на какие средства она купила дорогостоящую недвижимость? Неужели на зарплату сотрудницы агентства? Или гонорары от криминальной журналистики? Кирилл Борисович не привык считать чужие деньги, но эти вопросы напрашивались сами собой. Именно в этот момент в нем зародилось подозрение, что Светлана Каретная жила двойной жизнью. А что, если журналистика была всего лишь прикрытием другой ее деятельности? Какой? С этим еще предстояло разобраться…

– Кстати, Вячеслав Владимирович, я здесь в каком статусе? – поинтересовался он у ожидавшего его на лестничной площадке следователя.

– Да хотя бы специалиста… Никто не придерется, вы ведь известный ученый-криминалист.

– А как квалифицировать наши действия с процессуальной точки зрения? – продолжал допытывать профессор, хитро прищурившись.

– Поскольку осмотр места происшествия мы провели, когда обнаружили труп, значит, сейчас проводим осмотр жилища.

Старший следователь просительно посмотрел на Хабарова.

– Кирилл Борисович, дорогой, оставьте эти формальности, лучше помогите мне. Говорю вам открытым текстом – моя репутация под угрозой… Генерал рвет и мечет. Я должен в короткий срок доложить, что криминала в смерти Каретной нет. А если все-таки есть? У вас, профессор, нестандартный взгляд на вещи… Вот и оцените обстановку, вдруг мы что-то упустили, хотя, если честно, ума не приложу, что здесь можно найти… В квартире ничего не трогали.

– А почему вы решили, что в квартире ничего не поменялось? Прошло больше двух недель.

– Когда вскрывали дверь, техники сняли замок, а на его место поставили новый. Ключ есть только у меня. К тому же я лично все опломбировал.

Тяжелая дверь легко подалась. Впрочем, она тут же едва не захлопнулась у них перед носом из-за порыва сквозняка.

– Видимо, окна приоткрыты, – решил Дымов и прямиком направился в комнаты. – Мы убавили радиаторы и устроили проветривание, тогда дышать было нечем, – пояснил он.

Ощутивший свежесть холодного воздуха, Кирилл Борисович решил не снимать куртку. Пока майор возился с окнами, он походил по комнатам. Планировка его не особо впечатлила, зато поразили размеры и обстановка жилища. Просторный холл, огромная гостиная, чуть поменьше спальня. Кухня… Она скорее напоминала столовую в господском доме. Хабарову подумалось, что ее внушительный метраж вызвал бы зависть его супруги. А еще она охала и ахала бы от высоты комнатных потолков.

– Да, – многозначительно произнес профессор, – у Каретной губа не дура. Жила с размахом… Думаю, общая площадь метров сто пятьдесят, не меньше.

– Это не все, – откликнулся Дымов, – я после вам покажу. Квартирка-то не простая, с секретом…

Смешанное впечатление оставляла обстановка в стиле хай-тек – стекло, металл и дерево при минимуме мебели. Темноватые на вкус Хабарова стены цвета мокрого асфальта украшали увеличенные под формат постеров черно-белые фотографии с видами европейских городов. Кирилл Борисович узнал Рим, Прагу, Барселону… Никаких признаков мещанской жизни, подумал он, ни гладильной доски за дверью, ни пылящегося в углу пылесоса, ни разбросанных вещей. Вот это да!

В центре гостиной находился элегантный гарнитур из углового дивана, стеклянного журнального столика и двух приземистых пуфов. На стене напротив висела телевизионная плазма, задекорированная легкими панелями. Все здесь было ультрасовременное и высокотехнологичное. В сравнении с квартирой Каретной его скромная обитель тянула на монашескую келью.