Текст книги "Данте. Демистификация. Долгая дорога домой. Том IV"

Из академической статьи:

Карл III; (20 января 1716 (17160120) – 14 декабря 1788) – король Испании с 1759 года, герцог Пармский (под именем Карл I) в 1731—1734 годах, король Неаполя и Сицилии (под именем Карл VII) в 1734—1759 годах, из династии Бурбонов, сын Филиппа V и его 2-й жены, Елизаветы Фарнезе, двоюродный брат Людовика XV. Представитель просвещенного абсолютизма, провёл эффективные реформы государственного управления и экономики.

Карл благодаря усилиям своей деятельной матери (последней в доме Фарнезе) был признан герцогом Пармы, а также наследником её бездетных родственников – правителей Пьяченцы и Тосканы. Бабушка Карла, Доротея София Нойбургская, стала регентом в этих владениях.

В 1734 году Карл овладел Неаполем и Сицилией и, признанный по Венскому трактату 1735 года их королём, принужден был отказаться от остальных итальянских владений в пользу своего брата Филиппа, а также Франца Стефана Лотарингского. От первого из них происходят Пармские Бурбоны.

Находясь под влиянием идей просветителей и своего министра Тануччи, Карл провёл в Неаполе целый ряд благодетельных реформ, доставивших ему большую популярность.

Карл перевёз с собой из Пармы в Неаполь картинную галерею своих предков Фарнезе (ныне музей Каподимонте). Монархи того времени предпочитали жить со своими дворами в удалении от суеты столиц, в загородных резиденциях наподобие французского Версаля. Все неаполитанские короли с XV века жили в Испании, поэтому близ Неаполя ничего подобного не было.

Поначалу Карл велел построить новый королевский дворец в Портичи, а вдоль ведущей к нему «золотой мили» стали строить свои виллы его придворные. Довольно скоро выяснилось, что нахождение дворца на морском побережье делает его удобной мишенью для неприятельского флота. Пришлось заложить новую королевскую резиденцию в глубине полуострова – грандиозный Казертский дворец.

Либерального направления придерживался Карл и в Испании, королем которой стал по смерти своего брата, Фердинанда VI 10 августа 1759 года. Согласно действовавшим в то время международным договорённостям, при вступлении на испанский престол Карл отрёкся от неаполитанского в пользу своего третьего сына, малолетнего Фердинанда (Фердинанда IV Неаполитанского, впоследствии Фердинанда I, короля Обеих Сицилий).

В царствование Карла (1759—1788 годы) Испания продолжила оправляться от того материального и нравственного упадка, в который приведена была в XVII веке. Возрождению её много способствовали талантливые и просвещенные министры Аранда, Флоридабланка и Кампоманес. В области администрации, народного хозяйства и просвещения произведены были многие важные преобразования. Наиболее обременительные налоги были отменены, установлена свобода хлебной торговли, улучшены пути сообщения, восстановлен флот, в пустынной местности Сьерры-Морены основаны поселения немецких колонистов. Запрещено было ношение оружия в городах; изданы законы против нищенства и бродяжничества; улицы городов предписано мостить и освещать фонарями; устраивались водопроводы, воздвигались грандиозные здания и т. д. Основано много элементарных училищ, коллегий, военных школ, семинарий; в университетском преподавании произведён ряд важных реформ; учреждены экономические общества и различные академии. Наука в Испании служила руководством для жизни; учёные делались государственными людьми (Кампоманес, Ховельянос и др.), была основана Мадридская астрономическая обсерватория. Народонаселение Испании возросло на 4 млн., доходы государства увеличились втрое.

Но реформы Карла, особенно касавшиеся свободы хлебной торговли, вызывали народные восстания, поддерживаемые невежественным духовенством и иезуитами. Так, 23 марта 1766 года вспыхнул бунт в Мадриде, заставивший Карла удалиться в Аранхуэс; затем происходили беспорядки в Сарагосе, Барселоне, Андалусии, Гипускоа и др. местностях. Король отзывался о народных волнениях так: «Мой народ как ребенок – он плачет, когда его моют». Вредное влияние иезуитов послужило причиной изгнания их из Испании в 1767 году.

Во внешней политике Карл придерживался союза с Францией; 25 августа 1761 года он заключил с версальским правительством «семейный договор», вёл неудачную войну с Великобританией и с Португалией (в рамках Семилетней войны) и по Парижскому миру 1763 года уступил Великобритании Флориду и земли на восток и юго-восток от Миссисипи в Северной Америке. Во время войны Великобритании с североамериканскими колониями Испания с Францией поддерживали американцев, и по Версальскому миру (3 сентября 1783 года) Испания получила обратно Флориду и остров Менорку.

 
Io non so se più disse o s’ei si tacque,
tant» era già di là da noi trascorso;
ma questo intesi, e ritener mi piacque. [129]
 
 
E quei che m’era ad ogne uopo soccorso
disse: «Volgiti qua: vedine due
venir dando a l’accidïa di morso». [132]
 
 
Di retro a tutti dicean: «Prima fue
morta la gente a cui il mar s’aperse,
che vedesse Iordan le rede sue. [135]
 
 
Толпа настолько пробежать успела,
Что я не знаю, смолк он или нет;
Но эту речь душа запечатлела. [129]
 
 
И тот, кто был мне помощь и совет,
Сказал: «Смотри, как двое там, зубами
Вцепясь в унынье, мчатся им вослед». [132]
 
 
«Не раньше, – крик их слышался за нами, —
Чем истребились те, что пó дну шли,
Открылся Иордан пред их сынами. [135]
 

Данте ещё слышит слова аббата, когда Вергилий обращает его внимание на другую сцену, открывающуюся перед ними: двое, вцепясь зубами в уныние, мчатся вслед остальным.

Благовещенская служба продолжается. Певчие поют про исход евреев, ведомых Моисеем из Египта, перед которыми встали воды Иордана и они перешли по дну моря. По библейской легенде, евреи, вышедшие из Египта по дну Чермного моря, побоялись вступить в обетованную землю. За это все совершеннолетние осуждены были умереть в пустыне, только дети и внуки их, сорок лет спустя, наконец, увидели Иордан.

 
E quella che l’affanno non sofferse
fino a la fine col figlio d’Anchise,
sé stessa a vita sanza gloria offerse». [138]
 
 
Poi quando fuor da noi tanto divise
quell» ombre, che veder più non potiersi,
novo pensiero dentro a me si mise, [141]
 
 
del qual più altri nacquero e diversi;
e tanto d’uno in altro vaneggiai,
che li occhi per vaghezza ricopersi,
e «l pensamento in sogno trasmutai. [145]
 
 
И те, кто утомленья не снесли,
Когда Эней на подвиг ополчился,
Себя бесславной жизни обрекли». [138]
 
 
Когда их сонм настолько удалился,
Что видеть я его уже не мог,
Во мне какой-то помысел родился, [141]
 
 
Который много всяких новых влёк,
И я, клонясь от одного к другому,
Закрыв глаза, вливался в их поток,
И размышленье претворилось в дрему. [145]
 

Речь идёт о малодушных спутниках Энея, оставшихся в Сицилии (Энеида, V, 700—778).

После того, как Данте выслушал эту мешанину гимнов и канонов, в нём стали рождаться помыслы, которые влекли за собой всё новые и новые. Вливаясь в их поток и размышляя над ними, он не заметил, как сон свалил его.

В службе Православного канона, наряду с Канонами Благовещения и Исхода евреев по дну Чёрмного моря, присутствуют упоминания о войне Цезаря и Помпея, да ещё и сюжет из трагедии Вергилия, что требует объяснений. Но это уже тема другой книги.

Ч. XVIII.1. Звёздное Небо 30 апреля 1743 года.

Луна в полночь «плывёт» в водном созвездии Рака в виде яркого котла.

Ч. XVIII.2. «Терраферма» Венеции – материковые территории.

В сферу владений Венеции входили города Бергамо, Брешиа, Баньоло, Лоди, Кремона, Тревизо, Виченца, Верона, Падуя, Ровиго, Чиоггия, Градо, Пула с провинциями Фриули и Истрия. Милан в территорию Террафермы не входил, но страдал от правителя Террафермы. По свидетельству Данте этими территориями в XVI веке правил Хайдреддин Барбаросса (1468 – 1547 годы), подданный Османской империи, воевавший, в том числе и с Миланом.

Purgatorio – Canto XIX. Чистилище – Песня XIX
Круг четвертый (окончание) – Круг пятый – Скупцы и расточители

 
Ne l’ora che non può `l calor dïurno
intepidar più `l freddo de la luna,
vinto da terra, e talor da Saturno [3]
 
 
– quando i geomanti lor Maggior Fortuna
veggiono in orïente, innanzi a l’alba
surger per via che poco le sta bruna —, [6]
 
 
Когда разлитый в воздухе безбурном
Зной дня слабей, чем хладная луна,
Осиленный землей или Сатурном, [3]
 
 
А геомантам, пред зарей, видна
Major Fortuna там, где торопливо
Восточная светлеет сторона, [6]
 

Данте продолжает отсчитывать время с помощью астрономии. В предрассветный час, когда нагревшийся за день воздух уже не может бороться с холодными лучами Луны, «зной дня» успел ослабеть под влиянием холода, исходящего от Земли или от Сатурна. На небосводе в ночь с 1 на 2 мая 1743 года, склонились к закату ослабевшая Луна и Сатурн, в сопровождении Юпитера и Марса, выстроившихся с Луной и Сатурном в прямую линию [Рис. Ч. XIX.1]. На Востоке, где ещё не засветилась утренняя заря, ярко и чётко светит W созвездия Кассиопеи, за которой просматривается линия звёзд созвездия Андромеда. На севере ярко сияет Капелла, к югу от созвездия Андромеда видно созвездие Пегас и рядом с ним созвездие Водолей. Геоманты гадали по фигурам на основе случайно набросанных точек. Фигура «Fortuna major» походила на крайние звезды созвездия Водолей вместе с ближайшими звездами созвездия Рыбы. Поэт показывает, что на Востоке уже взошло созвездие Водолей и частично созвездие Рыбы; до восхода Солнца остаётся около трех часов.

 
mi venne in sogno una femmina balba,
ne li occhi guercia, e sovra i piè distorta,
con le man monche, e di colore scialba. [9]
 
 
Io la mirava; e come «l sol conforta
le fredde membra che la notte aggrava,
così lo sguardo mio le facea scorta [12]
 
 
la lingua, e poscia tutta la drizzava
in poco d’ora, e lo smarrito volto,
com» amor vuol, così le colorava. [15]
 
 
Poi ch’ell“ avea „l parlar così disciolto,
cominciava a cantar sì, che con pena
da lei avrei mio intento rivolto. [18]
 
 
«Io son», cantava, «io son dolce serena,
che ' marinari in mezzo mar dismago;
tanto son di piacere a sentir piena! [21]
 
 
Io volsi Ulisse del suo cammin vago
al canto mio; e qual meco s’ausa,
rado sen parte; sì tutto l’appago!». [24]
 
 
В мой сон вступила женщина: гугнива,
С культями вместо рук, лицом желта,
Она хромала и глядела криво. [9]
 
 
Я на нее смотрел; как теплота
Живит издрогнувшее за ночь тело,
Так и мой взгляд ей развязал уста, [12]
 
 
Помог ей тотчас выпрямиться смело
И гиблое лицо свое облечь
В такие краски, как любовь велела. [15]
 
 
Как только у нее явилась речь,
Она запела так, что я от плена
С трудом бы мог вниманье уберечь. [18]
 
 
«Я, – призрак пел, – я нежная сирена,
Мутящая рассудок моряков,
И голос мой для них всему замена. [21]
 
 
Улисса совратил мой сладкий зов
С его пути; и тот, кто мной пленится,
Уходит редко из моих оков». [24]
 

Женщина, приснившаяся поэту, олицетворяет три греха, которые искупаются в трех верхних кругах Чистилища: корыстолюбие, чревоугодие и сладострастие. Когда он посмотрел на неё, она похорошела и заговорила: – «Только наши глаза придают очарование низменным благам, которые сами по себе мерзки».

Улисс (Одиссей) был совращен с пути сиренами – отвратительными птицами с человеческим лицом и нежным голосом. Такой вид и голос имеют для человека вышеуказанные три греха.

 
Ancor non era sua bocca richiusa,
quand» una donna apparve santa e presta
lunghesso me per far colei confusa. [27]
 
 
«O Virgilio, Virgilio, chi è questa?»,
fieramente dicea; ed el venìa
con li occhi fitti pur in quella onesta. [30]
 
 
L’altra prendea, e dinanzi l’apria
fendendo i drappi, e mostravami «l ventre;
quel mi svegliò col puzzo che n’uscia. [33]
 
 
Io mossi li occhi, e «l buon maestro: «Almen tre
voci t’ho messe!“, dicea, „Surgi e vieni;
troviam l’aperta per la qual tu entre». [36]
 
 
Sù mi levai, e tutti eran già pieni
de l’alto dì i giron del sacro monte,
e andavam col sol novo a le reni. [39]
 
 
Seguendo lui, portava la mia fronte
come colui che l’ha di pensier carca
che fa di sé un mezzo arco di ponte; [42]
 
 
Скорей, чем рот ее успел закрыться,
Святая и усердная жена
Возникла возле, чтобы той смутиться. [27]
 
 
«Вергилий, о Вергилий, кто она?» —
Ее был возглас; он же, стоя рядом,
Взирал, как эта чистая гневна. [30]
 
 
Она ее схватила с грозным взглядом
И, ткань порвав, открыла ей живот;
Меня он разбудил несносным смрадом. [33]
 
 
«Я трижды звал, потом оставил счет, —
Сказал мой вождь, чуть я повел очами. —
Вставай, пора идти! Отыщем вход». [36]
 
 
Я встал; уже наполнились лучами
По всей горе священные круги;
Мы шли с недавним солнцем за плечами. [39]
 
 
Я следом направлял мои шаги,
Изогнутый под грузом размышлений,
Как половина мостовой дуги. [42]
 

Святая и усердная Жена – Разум, разоблачающий лживость низменных благ – восходящее созвездие Дева. Жена обращается к Вергилию; он, молча стоя рядом, наблюдает, как Святая Жена борется и побеждает смрадную женщину.

«Я трижды звал тебя, а ты всё не просыпаешься» – укоризненно говорил Вергилий, расталкивая спящего Данте. Пора идти и искать вход в следующий круг Чистилища, Солнце уже поднялось.

Поэт поплёлся за ним, протирая глаза, ещё не в силах выпрямиться со сна. Утреннее Солнце светит в спину, путешествие продолжается на Запад.

 
quand» io udi» «Venite; qui si varca»
parlare in modo soave e benigno,
qual non si sente in questa mortal marca. [45]
 
 
Con l’ali aperte, che parean di cigno,
volseci in sù colui che sì parlonne
tra due pareti del duro macigno. [48]
 
 
Mosse le penne poi e ventilonne,
`Qui lugent» affermando esser beati,
ch’avran di consolar l’anime donne. [51]
 
 
Вдруг раздалось: «Придите, здесь ступени», —
И ласка в этом голосе была,
Какой не слышно в нашей смертной сени. [45]
 
 
Раскрыв, подобно лебедю, крыла,
Так говоривший нас наверх направил,
Туда, где в камне лестница вела. [48]
 
 
Он, обмахнув нас перьями, прибавил,
Что те, «qui lugent», счастье обрели,
И утешенье, ждущее их, славил. [51]
 

Впереди раздался голос: – «Осторожно, здесь ступеньки». Священник в белой пасхальной рясе, ласково встретил Данте и Вергилия и произнёс:

«Блаженны плачущие, ибо утешатся» – стих из Нагорной проповеди, окропив их святой водой. «Qui lugent» (лат.) – «плачущие» (Мф. 5. 4).

 
«Che hai che pur inver» la terra guati?»,
la guida mia incominciò a dirmi,
poco amendue da l’angel sormontati. [54]
 
 
E io: «Con tanta sospeccion fa irmi
novella visïon ch’a sé mi piega,
sì ch’io non posso dal pensar partirmi». [57]
 
 
«Ты что склонился чуть не до земли?» —
Так начал говорить мне мой вожатый,
Когда мы выше ангела взошли. [54]
 
 
И я: «Иду, сомненьями объятый;
Я видел сон и жаждал бы ясней
Понять язык его замысловатый». [57]
 

«Ты что сгорбился, не проснулся ещё?» – участливо спросил Вергилий у Данте. Тот, погруженный ещё в раздумья, навеянные сном, просит пояснить смысл увиденного.

 
«Vedesti», disse, «quell’antica strega
che sola sovr» a noi omai si piagne;
vedesti come l’uom da lei si slega. [60]
 
 
Bastiti, e batti a terra le calcagne;
li occhi rivolgi al logoro che gira
lo rege etterno con le rote magne». [63]
 
 
Quale «l falcon, che prima a» pié si mira,
indi si volge al grido e si protende
per lo disio del pasto che là il tira, [66]
 
 
tal mi fec» io; e tal, quanto si fende
la roccia per dar via a chi va suso,
n’andai infin dove «l cerchiar si prende. [69]
 
 
Com» io nel quinto giro fui dischiuso,
vidi gente per esso che piangea,
giacendo a terra tutta volta in giuso. [72]
 
 
И он: «Ты видел ведьму древних дней,
Ту самую, о ком скорбят над нами;
Ты видел, как разделываться с ней. [60]
 
 
С тебя довольно; землю бей стопами!
Взор обрати к вабилу, что кружит
Предвечный царь огромными кругами!» [63]
 
 
Как сокол долго под ноги глядит,
Потом, услышав оклик, встрепенется
И тянется туда, где будет сыт, [66]
 
 
Так сделал я; и так, пока сечется
Ведущей вверх тропой громада скал,
Всходил к уступу, где дорога вьется. [69]
 
 
Вступая в пятый круг, я увидал
Народ, который, двинуться не смея,
Лицом к земле поверженный, рыдал. [72]
 

Ты видел ведьму, говорит Вергилий, олицетворяющую три греха; о них скорбят в трёх кругах Чистилища, лежащих выше. А сон и Святая Жена показала, как с ней разделаться. Вабило – связанные вместе два утиных крыла, наподобие пропеллера, которые вращают над головой, чтобы привлекать улетевших ловчих птиц обратно на руку охотника. Входя в пятый круг Чистилища, поэт увидел толпу людей, лежащих на земле лицом вниз и плачущих.

 
`Adhaesit pavimento anima mea»
sentia dir lor con sì alti sospiri,
che la parola a pena s’intendea. [75]
 
 
«Adhaesit pavimento anima mea!» —
Услышал я повсюду скорбный звук,
Едва слова сквозь вздохи разумея. [75]
 

«Adhaesit pavimento anima meal» (лат.) – «Прилипла к праху душа моя» – слова покаянной молитвы (118 псалма), доносящиеся со всех сторон.

 
«O eletti di Dio, li cui soffriri
e giustizia e speranza fa men duri,
drizzate noi verso li alti saliri». [78]
 
 
«Se voi venite dal giacer sicuri,
e volete trovar la via più tosto,
le vostre destre sien sempre di fori». [81]
 
 
Così pregò «l poeta, e sì risposto
poco dinanzi a noi ne fu; per ch’io
nel parlare avvisai l’altro nascosto, [84]
 
 
«Избранники, чье облегченье мук —
И в правде, и в надежде, укажите,
Как нам подняться в следующий круг!» [78]
 
 
«Когда вы здесь меж нами не лежите,
То, чтобы путь туда найти верней,
Кнаруже правое плечо держите». [81]
 
 
Так молвил вождь, и так среди теней
Ему ответили; а кто ответил,
Мой слух мне указал всего точней. [84]
 

Вергилий спрашивает у лежащих: – «В какую сторону идти в следующий круг?» Одна из теней, не поднимая головы, говорит, что нужно повернуть влево по реке, сделав поворот: – «Правое плечо вперёд»; русло реки Березайки идёт влево, справа расположено русло притока. Данте при этом по слуху угадал, кто из лежащих ответил Вергилию.

 
e volsi li occhi a li occhi al segnor mio:
ond» elli m’assentì con lieto cenno
ciò che chiedea la vista del disio. [87]
 
 
Poi ch’io potei di me fare a mio senno,
trassimi sovra quella creatura
le cui parole pria notar mi fenno, [90]
 
 
dicendo: «Spirto in cui pianger matura
quel sanza «l quale a Dio tornar non pòssi,
sosta un poco per me tua maggior cura. [93]
 
 
Chi fosti e perché vòlti avete i dossi
al sù, mi dì, e se vuo» ch’io t’impetri
cosa di là ond» io vivendo mossi». [96]
 
 
Я взор наставника глазами встретил;
И он позволил, сделав бодрый знак,
То, что в просящем облике заметил. [87]
 
 
Тогда, во всем свободный, я мой шаг
Направил ближе к месту, где скорбело
Созданье это, и промолвил так: [90]
 
 
«Дух, льющий слезы, чтобы в них созрело
То, без чего возврата к богу нет,
Скажи, прервав твое святое дело: [93]
 
 
Кем был ты; почему у вас хребет
Вверх обращен; и чем могу хоть мало
Тебе помочь, живым покинув свет?» [96]
 

Поэт, испросив у Вергилия разрешения поговорить с ответившим, задал вопрос: – «Кем ты был, почему лежишь вниз лицом, чем я могу тебе помочь?»

 
Ed elli a me: «Perché i nostri diretri
rivolga il cielo a sé, saprai; ma prima
scias quod ego fui successor Petri. [99]
 
 
Intra Sïestri e Chiaveri s’adima
una fiumana bella, e del suo nome
lo titol del mio sangue fa sua cima. [102]
 
 
Un mese e poco più prova» io come
pesa il gran manto a chi dal fango il guarda,
che piuma sembran tutte l’altre some. [105]
 
 
La mia conversïone, omè!, fu tarda;
ma, come fatto fui roman pastore,
così scopersi la vita bugiarda. [108]
 
 
Vidi che lì non s’acquetava il core,
né più salir potiesi in quella vita;
per che di questa in me s’accese amore. [111]
 
 
Fino a quel punto misera e partita
da Dio anima fui, del tutto avara;
or, come vedi, qui ne son punita. [114]
 
 
«Зачем нас небо так ничком прижало,
Ты будешь знать; но раньше scias quod
Fui successor Petri, – тень сказала. – [99]
 
 
Меж Кьявери и Сьестри воды льет
Большой поток, и с ним одноимённый
Высокий титул отличил мой род. [102]
 
 
Я свыше месяца влачил, согбенный,
Блюдя от грязи, мантию Петра;
Пред ней – как пух все тяжести вселенной. [105]
 
 
Увы, я поздно стал на путь добра!
Но я познал, уже как пастырь Рима,
Что жизнь земная – лживая мара. [108]
 
 
Душа, я видел, как и встарь томима,
А выше стать в той жизни я не мог, —
И этой восхотел неудержимо. [111]
 
 
До той поры я жалок и далёк
От бога был, неизмеримо жадный,
И казнь, как видишь, на себя навлёк. [114]
 

«Scias guod fui successor Petri» (лат.) – «Знай, что я был преемником Петра» – понтификом. Тень представляется папой из рода, владевшего землями у большого потока меж Кьявери и Сьестри.

Из академической статьи:

Вар (поток) – река на юго-востоке Франции. Длина 120 км, средний расход воды – до 100 м³/с.

Вар берет начало у деревушки Антрон в департаменте Приморские Альпы, на высоте около 1800 метров. Впадает в Средиземное море между городами Ницца и Сен-Лоран-дю-Вар.

Из академической статьи:

Иннокентий IX (Джованни Антонио Факкинетти де Нуче, 20 июля 1519 года – 30 декабря 1591 года) – понтифик с 29 октября по 30 декабря 1591 года.

Джан Антонио Факкинетти родился 20 июля 1519 года. С 1572 по 1585 год был Патриархом Иерусалима. Стал кардиналом 12 декабря 1583 года, в один день с Джамбаттистой Кастанья и Никколо Сфрондрати, будущими папами Урбаном VII и Григорием XIV, его предшественниками на папском престоле, а также Алессандро Оттавиано Медичи, который стал папой Львом XI в следующем столетии. По стечению обстоятельств, никто из кардиналов, рукоположенных в этот день, не пробыл папой больше года. Был одним из самых престарелых кардиналов на конклаве, избравшем его папой. Происходил из Болоньи и был известен своими симпатиями к испанской политике. Умер спустя два месяца и два дня после избрания его папой.

Искомый папа должен отвечать следующим характеристикам: был папой больше месяца, жил на побережье Лигурийского моря, где в него впадает поток и имел родовое имя из этой местности. Такой папа, ближайший к Данте всего один. Он с берегов Вара (потока), из Ниццы, о чём говорит его титулатура – де Нуче, что хорошо отождествляет его с характеристикой. Но ещё больше отождествляет его тронное имя – Иннокентий (чистый, невинный); папа говорит, что он тяжёлую мантию Петра влачил, блюдя от грязи – сохраняя её в чистоте.

 
Quel ch’avarizia fa, qui si dichiara
in purgazion de l’anime converse;
e nulla pena il monte ha più amara. [117]
 
 
Sì come l’occhio nostro non s’aderse
in alto, fisso a le cose terrene
così giustizia qui a terra il merse. [120]
 
 
Come avarizia spense a ciascun bene
lo nostro amore, onde operar perdési,
così giustizia qui stretti ne tene, [123]
 
 
ne» piedi e ne le man legati e presi;
e quanto fia piacer del giusto Sire,
tanto staremo immobili e distesi». [126]
 
 
Здесь явлен образ жадности наглядный
Вот в этих душах, что окрест лежат;
На всей горе нет муки столь нещадной. [117]
 
 
Как там подняться не хотел наш взгляд
К высотам, устремляемый к земному,
Так здесь возмездьем он к земле прижат. [120]
 
 
Как жадность там порыв любви к благому
Гасила в нас и не влекла к делам,
Так здесь возмездье, хоть и по-иному, [123]
 
 
Стопы и руки связывает нам,
И мы простерты будем без движенья,
Пока угодно правым небесам». [126]
 

Папа говорит, что здесь очищается грех корыстолюбия – жадности, которым грешил и он. Этот грех велик; он не даёт подняться нашему взгляду к высотам, постоянно устремляя его к земному.

 
Io m’era inginocchiato e volea dire;
ma com» io cominciai ed el s’accorse,
solo ascoltando, del mio reverire, [129]
 
 
«Qual cagion», disse, «in giù così ti torse?».
E io a lui: «Per vostra dignitate
mia coscïenza dritto mi rimorse». [132]
 
 
«Drizza le gambe, lèvati sù, frate!»,
rispuose; «non errar: conservo sono
teco e con li altri ad una podestate. [135]
 
 
Se mai quel santo evangelico suono
che dice `Neque nubent» intendesti,
ben puoi veder perch» io così ragiono. [138]
 
 
Vattene omai: non vo» che più t’arresti;
ché la tua stanza mio pianger disagia,
col qual maturo ciò che tu dicesti. [141]
 
 
Nepote ho io di là c’ha nome Alagia,
buona da sé, pur che la nostra casa
non faccia lei per essempro malvagia;
e questa sola di là m»è rimasa». [145]
 
 
Став на колени из благоговенья,
Я начал речь, но и по слуху он
Заметил этот признак уваженья [129]
 
 
И молвил: «Почему ты так склонён?»
И я в ответ: «Таков ваш сан великий,
Что совестью я, стоя, уязвлён». [132]
 
 
«Брат, встань! – ответил этот дух безликий. —
Ошибся ты: со всеми и с тобой
Я сослужитель одного владыки. [135]
 
 
Тому, кто звук Евангелья святой,
Гласящий «Neque nubent», разумеет,
Понятно будет сказанное мной. [138]
 
 
Теперь иди; мне скорбь моя довлеет;
Ты мне мешаешь слезы лить, стеня,
В которых то, что говорил ты, зреет. [141]
 
 
Есть добрая Аладжа у меня,
Племянница, – и только бы дурного
В ней не посеяла моя родня!
Там у меня нет никого другого». [145]
 

Данте, воздавая дань уважения папе, встал на колени, желая говорить дальше, но тот остановил его, сказав, что он такой же, как и все, сослужитель одного Владыки – Господа, каким будет и поэт. «Neque nubent» (лат.) – «ни женятся». Иннокентий сожалеет о том, что дал обет безбрачия и не женился; теперь у него на Земле осталась только одна племянница – Аладжа, больше за него помолиться некому.

Не женившись на Земле, по воскресении из мертвых «ни женятся, ни выходят замуж, но пребывают, как Ангелы Божии на небесах» (Мф. 22. 30).

Ч. XIX.1 Звёздное Небо 2 мая 1743 года.

Тесное соединение Луны в созвездии Льва с Марсом, Сатурном и Юпитером.