Текст книги "Спекулянт. Подлинные и занимательные истории продавца антиквариата"

В начале девяностых архивы Института марксизма-ленинизма были основательно разворованы, что резко снизило стоимость автографов Ленина на мировых аукционах.

А Саша Дынников в этой уютной отдельной квартире и нашел свою смерть. Его зарезал какой-то приятель, польстившийся на бесценные книги. Убийцу вскоре нашли, а книги исчезли.

У книг, как и у людей, тоже свои судьбы, порой очень непростые.

Глава 3
Вилен Харитонович Апакидзе

У моего «крестного отца» Марка Львовича Бромберга была родная сестра Рахиль Львовна Липодаева, вдова генерала Липодаева. В сентябре 1979 года случилось страшное событие, которое потрясло всю Москву. Вдову Липодаева убили и ограбили. А грабить было что. Иван Алексеевич Липодаев (1904–1968), генерал-лейтенант, после окончания войны в 1945 году в течение шести лет был комендантом города Дрездена! В течение этих шести лет генерал Липодаев, как, впрочем, и многие другие офицеры Советской армии, отправлял домой трофеи. Вагонами. Кто победил – того и трофеи. Как пел Владимир Высоцкий, «у тети Зины кофточка с драконами да змеями – то у Попова Вовчика отец пришел с трофеями. Трофейная Япония, трофейная Германия… Пришла страна Лимония, сплошная Чемодания!» Но у генералов не «Чемодания», а сплошная «Вагония» шла. И у вдовы генерала Липодаева хранились несметные сокровища в виде ювелирных изделий и драгоценных камней.

Генерал Липодаев был к тому же другом и однополчанином Леонида Ильича Брежнева – тогдашнего руководителя СССР, наделенного всей полнотой власти. А Леонид Ильич трепетно относился к своим фронтовым друзьям и к их семьям. Не забывал он поддерживать и вдов своих однополчан.

У невинно убиенной вдовы генерала Липодаева была дочь Лиза, соответственно племянница Марка Львовича. И так уж исторически сложились обстоятельства, что лучшей подружкой Лизы Липодаевой была Галя Брежнева – дочь Леонида Ильича. Эти девушки были первыми светскими львицами в Союзе, а это не только совместные гулянки и любовники, но и возможность решения любых проблем и вопросов на самом высоком уровне. Лиза поплакалась Гале, Галя – папе, папа вызвал министра МВД Щелокова, а Николай Анисимович Щелоков приказал одному из лучших оперативников страны расследовать дело об убийстве старухи Липодаевой. Этим оперативником оказался Вилен Харитонович Апакидзе.

Я, как человек близкий к семье убитой, тоже попал в круг подозреваемых лиц. Мы подружились с Виленом на почве искренней любви к книге. Этот человек оказал огромное влияние на всю мою последующую жизнь. Я доставал редкие книги по интересующим его темам. И не только ему, а и его высокопоставленным начальникам.

Возможно, в то время я достиг вершины моей «карьеры» спекулянта антиквариатом. Признаюсь, что нередко моим заработком была лишь возможность прочитать уникальную книгу.

Вилен Харитонович Апакидзе родился 11 марта 1936 года. Назвали его Виленом, модным тогда именем, сокращенным от «В. И. Ленин». Но это не помогло отцу Вилена – Харитон Ушангович был репрессирован и расстрелян в 1937 году. Мать сослали в Красноярск. Вилен попал в детский дом под Красноярском. Директором там был Лаптев, и дети, не помнившие свою фамилию по малолетству, автоматически становились Лаптевыми. В голодные военные годы при входе в детский дом стояли две бочки: одна с квашеной капустой, другая с солеными огурцами. В любое время можно было набить брюхо, однако все мгновенно проскакивало в обоих смыслах этого слова. Вилен свою фамилию помнил, что впоследствии помогло ему найти родственников.

Когда ему исполнилось пятнадцать лет, он получил несколько рублей как выходное пособие и вышел из детдома свободным человеком, но без вещей. Лаптев грустно напутствовал его словами: «Практически все наши выпускники попадают в тюрьмы и пополняют ряды воров и бандитов. Выбери себе другое будущее. Ты сможешь, ты не такой, как все».

Вилен вышел на брег Енисея и задумался. Он точно знал, что ему надо. Знал, что необходимо учиться. И тут он увидел буксир, который приставал к пристани. Что первым увидел, туда и пошел. На этом буксире он проплавал юнгой два года, пока учился в вечерней школе. Буксир, капитан и кок – жена капитана стали на это время домом и семьей Вилена.

Потом он легко поступил в Красноярский текстильный институт на заочное отделение, переехал в общежитие. Работал, сменил много профессий.

Призвали в армию. Тогда служили три года. Попал в Венгрию в 1956 году.

В октябре-ноябре 1956 года произошло вооруженное народное восстание против просоветского режима в Венгрии. Рано утром 4 ноября 1956 года начался ввод в Венгрию советских воинских частей под общим командованием маршала Г. К. Жукова. Началась операция «Вихрь». Официально советские войска вторглись в Венгрию по приглашению правительства, в спешном порядке созданного Яношем Кадаром. Премьер-министр Имре Надь и члены его правительства 22 ноября 1956 года были обманным путем выманены из посольства Югославии, где они укрывались, и заключены под стражу на территории Румынии. Затем они были возвращены в Венгрию, и над ними состоялся суд. Имре Надь был повешен. Всего было казнено, по отдельным оценкам, около трехсот пятидесяти человек.

После подавления восстания в Венгрии начались массовые репрессии. За все время репрессий было арестовано более пятнадцати тысяч человек. Около двухсот тысяч человек покинули свою родину, что составляло пять процентов от общей численности населения.

В Будапеште в 1956 году произошла первая встреча посла СССР в Венгрии Юрия Андропова с командиром танка Виленом Апакидзе. Позже Андропов сыграет роковую роль в его жизни. Вилен не любил рассказывать о своем участии в подавлении венгерского восстания. Венгры выставляли перед танками женщин и детей. Остался у Вилена только шрам на лбу: пришлось направить танк с крутого обрыва, спасая свою жизнь.

Вилен Апакидзе был не только одним из лучших водителей танка в дивизии, он был еще личным адъютантом генерала Драгунского. Давида Абрамовича Драгунского он вспоминал с дрожью: издевался генерал над своими подчиненными затейливо и жестоко.

Давид Абрамович Драгунский (1910–1992) – военачальник, генерал-полковник, дважды Герой Советского Союза, участник Великой Отечественной и Парада Победы. Правда, евреем он был не совсем типичным. В годы правления Андропова именно Драгунского поставили во главе организации, о которой потом несколько десятилетий последующие правители почему-то предпочитали не вспоминать, будто и не было ее. Это был Антисионистский комитет советской общественности, сокращенно АКСО. Андропов умер, за Черненко пришел Горбачев, затем Ельцин, а Драгунский и не собирался распускать возглавляемый им комитет. Только с его смертью прекратила работать эта организация.

После армии Вилен трудился на текстильном комбинате в Красноярске. Сделал много рацпредложений. Замечен был самим премьером А. А. Косыгиным и награжден. Женился.

Продолжал искать родственников. Нашел в итоге своего родного дядю – Апакидзе. Тот занимал какую-то высокую должность в руководстве Грузинской ССР. С помощью дяди переехал в Тбилиси, получил там квартиру, что было величайшим достижением для любого советского человека. Стал работать в каком-то оборонном закрытом институте, «почтовом ящике», как их называли. Впереди была спокойная, размеренная, стандартная карьера и судьба. Но у необычных людей обычно необычные судьбы.

В этом почтовом ящике, разумеется, был, как и в любой организации Советского Союза, секретарь партийной организации, или парторг. Еще на заре человечества, еще в первобытных племенах власть делилась на духовную и светскую, что порождало вечный конфликт с перманентной борьбой за эту самую власть. Так оно и продолжается до сих пор. Вождь племени и шаман, царь и жрец, король и первосвященник, император и патриарх. Фараон мудро совмещал обе должности, как, впрочем, и Сталин, сосредоточивший всю власть в своих руках.

Каждая советская организация имела как директора, так и секретаря партийной организации, выполняющего функцию ловца человеческих душ с последующим контролем над ними. Но антагонизм духовной и светской власти никуда не исчезал, борьба между директором и парторгом была нормальным явлением советской жизни. Этот антагонизм обычно делил тружеников организации на партии: за директора обычно были те, кто хотел новых трудовых успехов, а за парторга чаще всего были бездельники и карьеристы. Последние, как правило, побеждали, что тоже послужило одним из факторов развала СССР.

Другим из важнейших факторов, способствовавших распаду Союза, были постоянно проводившиеся собрания. Пустая болтовня разрушает империи. Работа многих советских организаций была практически парализована бесконечными собраниями: открытыми и закрытыми, отчетными и перевыборными. Кроме партсобраний, постоянно проводились собрания, на которых брались новые обязательства и подводились итоги старых, собрания, где осуждали и превозносили, собрания, где обсуждали несуществующие проблемы и ловко обходили насущные. Собрания имитировали бурную деятельность и давали возможность паразитам-парторгам реализовывать свои амбиции.

Запорожец парторга

Парторг института, где работал Вилен, в конце 60-х и начале 70-х годов был стандартным представителем племени парторгов. Он был тупым инициативным мерзавцем.

Однажды парторг купил автомобиль! Запорожец. Любой автомобиль был тогда недосягаемой мечтой. На три тысячи советских инженеров и служащих приходился один личный автомобиль. Стоил запорожец три тысячи пятьсот рублей, что при средней месячной зарплате сто рублей составляло совокупную зарплату за три года.

Тем не менее в очередях на покупку автомобиля стояли годами. Одной из серьезных проблем становилась заправка автомобиля топливом. Бензин можно было приобрести по талонам, продававшимся в керосиновых лавках.

Сегодня трудно поверить, но в 1963 году в Ленинграде работали всего лишь четыре заправки, с отпуском бензина зачастую по норме пять литров в бак. Про Тбилиси не знаю, но думаю, что там с бензином было не лучше.

Одно из зданий института, где размещалось руководство, представляло собой старинный особняк с огромными парадными дверями, за которыми начиналась широкая мраморная лестница. Однажды Вилен предложил друзьям-сослуживцам сыграть над парторгом веселую шутку: затащить запорожец в парадную дверь и поставить под лестницей. Послали человека к парторгу отвлечь его вопросами о международном положении. Ввосьмером подняли машину (килограммов семьсот), перенесли и поставили ее под лестницу. Стали ждать. Парторг, конечно, после приобретения машины ходил гордый и важный и каждые полчаса поглядывал в окно на свое счастье.

Наконец с криком и визгом мчится по лестнице вниз парторг:

– Караул! Украли!

Народ стоит, курит:

– Кого украли? Где? Что? – ухмыляются, переглядываясь.

– Милиция, – кричит парторг, – милицию вызывайте!

Милиция, понятно, никому не нужна, потому быстро находится запорожец под лестницей. Парторг долго ругается, потом слезно молит мужиков помочь ему вытащить машину на улицу. Помогли.

И началось. Почти каждый день самоорганизовавшиеся почитатели парторга затаскивали запорожец под лестницу. Действовали по обычной схеме: «отвлекала» шел к парторгу, а бригада работала с автомобилем. Вскоре возникло соцсоревнование: сколько мужиков сможет поднять и унести машину. Говорят, удалось четверым самым здоровым! А что парторг? Парторг практически перестал ходить в туалет и проводить политинформации, он сидел у окна и следил за своим запорожцем. Это только подогревало охотников за автомобилем, придавало их благородному делу особую остроту и риск.

Неожиданно открылась и другая сторона этого противостояния: ребята стали требовать награду за вынос автомобиля на улицу. Они же не нанялись машины таскать для парторга? Обычно, когда парторг обреченно находил свою машину под все той же лестницей, рядом никого не было. Ему приходилось бегать по институту и искать сердобольных помощников. Бескорыстные быстро перевелись, что немудрено, и парторгу пришлось оплачивать услуги добровольцев. Вином, небольшими деньгами и пр. Возник неплохой бизнес, говоря современным языком.

Парторг пробовал парковать машину далеко от входа в институт, но реальные грузинские воры быстро отучили его рисковать. Разбили стекло, что-то украли, короче, дешевле было вытаскивать запорожец из-под лестницы. Нанимал сторожей, но это тоже расходы. Человек перестал получать радость от владения автомобилем. Почти забросил свою комиссарскую работу, весь ушел в охоту за похитителями запорожца. И однажды это случилось: он их поймал на месте преступления!

– Ага! Попались, голубчики! Всех посажу, всех уволю, всех…

– Как вам не стыдно, батоно, мы увидели ваш запор под лестницей, решили помочь вам и бескорыстно вынесли его на улицу (ответ на случай провала был давно заготовлен).

– Впрочем, если вы недовольны, а еще и ругаетесь… – Они бросили машину на пол и ушли, как гордые сыны Кавказа, а у автомобиля от удара вывернулось наружу переднее колесо.

Несчастный парторг с ужасом понял, что его охота за похитителями была не только бессмысленной, но и беспощадной. И он сдался. Больше парторговский запорожец у дверей института никто не видел.

Пятидесятирублевка парторга

Пятьдесят рублей одной бумажкой – это огромные деньги – почти половина месячной зарплаты рядового советского инженера. Вилен Харитонович придумал очередную шутку, не подозревая, что она не только положит конец его карьере в научно-исследовательском институте, но и резко изменит его жизнь.

В день зарплаты наш хорошо знакомый парторг, зайдя в свой кабинет, замер от неожиданности: на полу, в центре казенного ковра, лежала зеленая бумажка достоинством пятьдесят рублей. Парторг поднял ее и остолбенел: вместо портрета Ленина он увидел на купюре свой собственный, до боли знакомый профиль. В модной огромной кепке модели «аэродром». Тут же подоспели специально обученные люди. Они дежурили за парторговской дверью. Были опасения, что парторг не заметит зелененькой бумажки на полу. Сомнения были напрасны – как может парторг не заметить денежную купюру?

Специально подосланные тут же заголосили заготовленный текст:

– Ваш портрет на пятидесятирублевке? Почему в кепке? Ленин же без кепки! Это невозможно! Это скандал! Мы должны немедленно идти к начальнику первого отдела. Это старый и опытный полковник КГБ, вы сами в курсе, пусть он займется этой неслыханной провокацией. Этого нельзя так оставить…

Они хватают парторга и тащат его в кабинет начальника первого отдела.

Первый отдел в советских организациях – это отдел, который контролировал режим секретности и отвечал за сохранность секретных документов. Начальник первого отдела был, как правило, офицером КГБ в отставке и очень серьезным мужчиной, абсолютно не склонным к дурацким шуткам.

Парторг с сопровождающими заходят в кабинет начальника первого отдела и сумбурно, перебивая друг друга, докладывают о происшествии. Начальник первого отдела внимательно слушает, долго вертит в руках зеленый полтинник с портретом парторга и наконец важно изрекает:

– Так и я сегодня получил зарплату. Помню, что в полученных деньгах точно была пятидесятирублевая купюра. Сейчас гляну. – Он медленно достал объемное портмоне, не торопясь раскрыл его, порывшись, как при замедленной съемке, достал зеленый полтинник и, выкатив глаза от изумления, показал всем собравшимся пятидесятирублевую купюру с портретом… парторга в кепке «аэродром»! Все ахнули. Парторг застыл на месте, схватившись за сердце.

Вот тут бы им и остановиться, внимательно посмотреть на несчастного парторга, но было заготовлено еще и третье действие этой жестокой пьесы. Остановиться было уже решительно невозможно.

Маленькое отступление: в 1961 году компания Haloid Xerox Inc представила первую полностью автоматическую модель офисного копира, использующего обыкновенную бумагу. Так как технология была запатентована, а других хороших способов копирования текста на бумаге не существовало, компания стала монополистом. Копиры довольно скоро были признаны «самым прибыльным товаром в истории коммерции» и «величайшим изобретением человечества после колеса», и это притом, что были чудовищно дороги и занимали целую комнату.

В 1968 году в СССР состоялась первая выставка копировальных аппаратов. Компания Xerox стала единственным поставщиком копировальной техники для нужд ЦК КПСС, КГБ и Минобороны.

Вот такой Xerox размером с комнату появился в институте, где работал Вилен. С полного одобрения начальника первого отдела и заместителя директора института (результат извечного конфликта властей) были напечатаны три зеленых пятидесятирублевки с портретом парторга в кепке.

Разумеется, оба начальника согласились участвовать в розыгрыше. Тем более над горячо любимым парторгом. Грузины – веселый народ, всегда готовые к веселой шутке и застолью.

– Необходимо идти к заместителю директора, – важно произнес начальник первого отдела. – Возможно, такие купюры с портретом нашего уважаемого парторга наводнили город. Допускаю, что их напечатали в большом количестве. Необходимо срочно принять надлежащие меры.

И вся толпа тащит парторга к замдиректора. Там сцена повторяется. Замдиректора вытаскивает свое портмоне, вынимает из него пятидесятирублевку и показывает с наигранным изумлением портрет парторга в кепке.

– Видимо, эти купюры имеют широкое хождение в Тбилиси, – задумчиво заключает он. Парторг с ужасом смотрит на зеленую бумажку и валится на пол. Его увозят на скорой. А это уже не веселые шутки. Довели человека до инфаркта. Уголовное дело!

Через пару дней в институте появился следователь, который вел дело по статье за неумышленное причинение тяжкого вреда здоровью человека. Следователем этим был Шота Варламович Горгодзе, будущий замминистра МВД Грузии с 1978 года, а затем предпоследний министр МВД Грузинской ССР с 1986 по 1990 год. При допросе Вилена Апакидзе, который и не скрывал, что являлся вдохновителем и организатором жестокой шутки, Горгодзе сразу обвинил его в изготовлении фальшивых денежных знаков. Вилен спокойно объяснил, что деньги с портретом парторга в кепке вместо Ленина никак не могут быть признаны фальшивыми деньгами. Такие купюры не могут никого ввести в заблуждение, и сбыт их невозможен. Это скорее не деньги, а фантики. Разговорились.

Произошло то, что впоследствии я наблюдал не раз: любой собеседник Вилена Харитоновича через пять минут становился его внимательнейшим слушателем. Люди с любопытством и интересом начинали задавать ему вопросы, слушали его как оракула. Самые чванливые и самоуверенные типы подсознательно чувствовали его интеллектуальное превосходство. Этому способствовал и обволакивающий баритон Вилена, его спокойная манера вести беседу, его богатая русская речь.

Напомню об обстановке в Грузии в начале семидесятых: в 1972 году первым секретарем ЦК КП Грузинской ССР стал Эдуард Шеварднадзе. Он начал кампанию по борьбе с коррупцией и теневой экономикой. За первые полтора года чистки кадров он уволил двадцать министров, сорок четыре секретаря райкомов, трех секретарей горкомов, десять председателей райисполкомов, назначив на их места сотрудников КГБ и МВД. За пять первых лет работы Шеварднадзе было арестовано более тридцати тысяч человек, и сорок тысяч уволены без выходного пособия.

Нужны были новые кадры – молодая кровь. Горгодзе предложил Вилену работу в МВД. Но Вилен был по-настоящему увлечен наукой и категорически отказался. Тогда Горгодзе поставил ультиматум: или сядешь в тюрьму за причинение тяжкого вреда здоровью человека, а парторги тоже люди, или… идешь работать офицером МВД и впереди тебя ждет блестящая перспектива. Это было предложение, от которого нельзя было отказаться. Вилен был вынужден согласиться.

Из газеты «Московский комсомолец» от 25 января 2010 года. Рассказывает Сергей Бутенин (начинал в МУРе, в отделе по раскрытию убийств… Закончил службу в генеральском звании): «Познакомился я с Виленом Апакидзе в 1979 году, будучи сотрудником МУРа. Мы тогда занимались раскрытием убийства вдовы генерала Л. на Гончарной улице в Москве. В какой-то момент нашу бригаду возглавил Вилен Апакидзе, как сказали кураторы из ГУУР – по личному распоряжению Щелокова. Позже мы много о нем узнали. Вилен – сын грузинского князя, репрессированного в 1930-е, рос он в Красноярске, куда была сослана его мать. Апакидзе – широко одаренный человек, технарь, юрист, философ. В МВД Грузии он поднялся до заместителя начальника управления БХСС. К моменту нашего знакомства Вилен имел за плечами пять-шесть громких дел, по одному из которых докладывал премьеру Косыгину. Порекомендовал его Щелокову Эдуард Шеварднадзе, в то время министр внутренних дел Грузии».

А теперь я поведаю совершенно фантастическую историю о расследовании убийства генеральши Рахили Львовны Липодаевой, которую мне лично рассказал Вилен Харитонович, или Харитон, как все его обычно называли, за чаем на его кухне. Вилен тогда увлекался экстрасенсорными практиками. В то время слово «экстрасенс» никто еще не слышал, а он умудрился найти целую группу товарищей, занимающихся оккультизмом. Эта группа, по его словам, собралась вместе и создала особое совместное энергетическое поле – эгрегор. Этот эгрегор, или энергоинформационное поле, возникает из совместно направленных эмоций и мыслей группы людей, объединенной общей идеей. С помощью этого поля Харитон (напоминаю – по его словам) вышел из своего тела, а затем перенесся в пространстве и времени в место и время совершения убийства.

Группа экстрасенсов во время отсутствия Вилена в своем теле напряженно охраняла его оболочку от вселения в нее лярв. Оккультисты утверждают, что лярва является неким бесплотным духом-паразитом, якобы паразитирующим на биополе человека и питающаяся его биоэнергией. Если человек покидает свое тело, то лярвы немедленно стараются заселиться в это тело, такая у них программа. А человек, возвращаясь в свое тело, уже не может его полностью заполнить и контролировать. Там уже лярвы сидят, понятное дело. А результатом заселения лярв в тело будет серьезное умственное и психическое расстройство человека, который будет выглядеть рядовым сумасшедшим. Но с Виленом все кончилось хорошо. Он благополучно вернулся в свое тело, запомнив обстоятельства убийства, лица убийц и, самое невероятное, номер автомобиля, на котором они уехали с награбленными ценностями.

Слушая эту невероятную историю, я хохотал так, как будто в мое тело вселились лярвы. Я был уверен, что эта фантастическая история придумана Вилей для того, чтобы скрыть очевидную истину – наличие ментовского агента, который и дал информацию. Забегая вперед, скажу, что с периодичностью в несколько лет я постоянно просил Вилена признаться, что вся эта история с эгрегором была шуткой. Однако он до самой своей смерти уверял меня, что это чистая правда: выходил из своего родного тела и видел номер автомобиля убийц.

Убийцами оказались боевики из группы «Тяп Ляп». Это была одна из первых организованных преступных группировок в России с базой в столице Татарии Казани. Потом благодаря банде «Тяп Ляп» появилось название, ставшее нарицательным: «Казанский феномен». Возможно, во времена банды «Тяп Ляп» и появилось устойчивое понятие «криминальный авторитет». Именно криминальный авторитет, а не уголовный.

«Тяп Ляп» появилась в Казани в середине 1970-х годов. Образовалась банда в окрестностях завода «Теплоконтроль», откуда и произошло название «Тяп Ляп». Банда состояла из нескольких сотен молодых парней примерно до двадцати лет. Возглавляли банду трое главарей: русский Антипов (Антип) – организатор и вдохновитель, татарин Хантимиров (Джавда) – властный, жестокий, мстительный и еврей Скрябин (Скряба) – мозговой центр банды и ее идеолог. Вот такая дружба народов: три главаря трех разных национальностей. Все свободное время члены группировки проводили в подвалах-качалках, где наращивали мышцы и учились боевым искусствам.

Тяпляповцы стали выполнять одними из первых в криминальной истории страны заказные убийства. По наводке близкой подруги Лизы Липодаевой была убита и ограблена ее мать-генеральша. Неразборчивость в дружеских (и не только) связях лишила Лизу огромного состояния.

Брали тяпляповцев, по рассказу Вилена, весьма своеобразной методой. При первых арестах милиционеры столкнулись с невиданными доселе приемами карате и прочими японскими фокусами. Бандиты бились как заправские ниндзя, зачастую пуская в ход ножи. Появились пострадавшие стражи порядка. Надо было срочно разрабатывать новые способы захвата сверхопасных преступников.

И вот что придумали наши доблестные менты: выследив члена банды «Тяп Ляп», проезжая мимо него на служебном автомобиле «Волга», цепляли бандита крюком для подвешивания туш крупного рогатого скота. Этим занимались специально натренированные «цеплятели». Крюк высовывали в окно и ждали подходящего момента. Другой конец крюка был с помощью цепи прикреплен к кузову автомобиля внутри салона. Цепляли за что попало: за одежду или за живую плоть, особым мастерством было зацепить за ребро. Машина двигалась и подцепленного крюком человека волокла по асфальту следом. Через несколько минут, когда человек приходил в «безопасное» состояние, «Волга» останавливалась. Сзади следовала машина скорой помощи, из нее выскакивали «санитары» и голубчика брали тепленьким. По дороге в тюремную больницу пострадавшему, прикованному к носилкам, оказывалась медицинская помощь. Гуманно… по отношению к милиционерам, а подозреваемых в России особенно не жалели никогда. Некоторые задержанные таким макаром оставались калеками, некоторые вообще не выживали.

Антипова (Антипа) брали в Москве тоже оригинальным способом. Выследили квартиру, где он скрывался, позвонили и, когда глазок в двери потемнел, выбили дверь. Однако он умудрился подняться и начал так ловко обороняться, что к нему невозможно было подойти. Двух человек отправил в больницу ударами ног. Тогда четверо ментов, взяв дверь как щит, бросились на него. Они сбили бандита с ног, затем прихлопнули его дверью и долго прыгали на ней, пока Антипов с многочисленными переломами окончательно не затих.

Некоторых тяпляповцев убили при аресте, о чем власти позже умалчивали. Вилен рассказывал, как они брали одного очень опасного убийцу средь бела дня, летом. Бандит стоял и пил газированную воду из автомата. Вилен шел к нему первым. Как бандит почувствовал опасность – загадка, но вдруг, встретившись глазами с Виленом, преступник стал вытаскивать из кармана пистолет. Вилен застрелил его, не вынимая руку из кармана, прямо через карман.

Так закончилась деятельность банды «Тяп Ляп». Липодаевских драгоценностей так и не нашли. Может, до сих пор лежат где-то, а может, касты (оправы) давно переплавлены и камни сверкают в других изделиях. Камни, если они не уникальны, нельзя идентифицировать – это не отпечатки пальцев.