Текст книги "Луи Вутон"

Армин Кыомяги
Луи Вутон

4 июля

Один! Чертовщина, но факт налицо. Проснувшись сегодня утром на огромной водяной кровати, понял это окончательно. Я один. Больше никого нет. Только я. Открыл глаза и единственное, что уловил слух – было тихое гудение эскалаторов, собственное дыхание и этот едва слышный плеск волн, так приятно покачивающих меня в резиновой кровати. Как потерпевшего кораблекрушение. Все. Ну, хорошо, еще с нижних этажей смутно доносился приглушенный шум работающих холодильников. Но это и впрямь уже все. Музыка, безостановочно звучавшая здесь фоном на протяжении последних дней, смолкла.

Выкарабкался из постели – кстати, не так-то это и просто – и чуть не наступил на бутылку виски и пакет чипсов. Едва на ногах устоял. Башка была чугунной, ее так и тянуло к полу. Тут я случайно наступил на рулу и все-таки рухнул. С громким и каким-то странным грохотом. Моя голова?! Потрогал. Слава Богу, каска. Проспал в ней всю ночь, хотя ценник больно царапал ухо. Выходит, не зря мучился.

Потопал в мужской сортир, уже, было, достал хозяйство из штанов, но остановился. Засунул обратно и пошел в женский. Здесь чище. Помочился в первый же унитаз, затем ополоснул лицо и осмотрел себя в зеркале. Понюхал рубашку, которую вчера взял в магазе Calvin Klein. Ф-фу! Содрал с себя и бросил в урну. Помыл подмышки, пригладил волосы и покинул помещение. На эскалаторе съехал вниз. В Ideal Kosmetika воспользовался новым дезодорантом Burberry, намазался везде, где надо. Свежую футболку взял в Esprit. Пошел в Skechers и уселся перед полками на пол. Снял кроссовки, понюхал. Ф-фу! Теперь я буду каждый день брать отсюда новые. Каждый божий день. Факт.

Так, завтрак. Только не в ресторане. Больше не могу. Уже который день подряд? Надо бы подсчитать. Прошел мимо и вошел в Rimi. До дна высосал клубничный йогурт Danon, сжевал половину банана, остаток кинул через плечо, взял блестящее красное яблоко, отгрыз огромный кусище, изумился его сладости, потом, имитируя бейсболиста, со всей дури бросил огрызок куда-то к кассам. Что-то со звоном упало. Прислушался. Ни черта. Разбежался и с размаху ахнул ногой по пакетам с овсяными хлопьями. Возникло нечто вроде снегопада. И опять тишина.

Наверх ехать было лень, взял новую рулу. Вяло отталкиваясь, поехал длинным и широким коридором. По обе стороны от меня проплывали распахнутые двери магазинов, в полной готовности принять покупателей. Но покупателей не было. Только я. Собирался ли я что-нибудь купить? Смех, да и только. Когда ты один, твои денежки на фиг кому нужны. Хоть это я уяснил для себя за последние дни. Ждите, ждите, лавочки! Может, однажды и повезет. Надеюсь, что нет.

Затормозил возле канцтоваров. Въехал внутрь, еще сам не зная зачем. Нашел толстый фломастер и встал перед зеркалом. Оглядел себя, свою новую чистую футболку без логотипа и написал на груди: ЛУИ ВУТОН. Красота. Экстравагантно. Остроумно. Вызывающе. Короче, очень даже для меня характерно.

Прихватил блокнот и несколько ручек. Нужно будет все здесь происходящее записывать.

2 июля

Попробую восстановить позавчерашние события. У нас с исполнительным директором торгового центра Ülemiste была договоренность о встрече. Вторая, от которой я ожидал при удачном раскладе уже и конкретного предложения. Своим буравящим взглядом и каверзными вопросами начальник Ülemiste оставил впечатление человека с хитрецой. Но мне это, скорее, даже нравилось. Настоящего опыта работы у меня не было, ведь я свежеиспеченный маркетолог, только-только получивший экономическое образование. Понятно, если такому желторотому птенцу обломится работа, то во мне должно быть нечто, чего не нашлось в опытных претендентах. Надеюсь, это мои творческие способности, креативность, так сказать.

Приехал я на велике, ехал спокойно, чтобы не вспотеть. Встреча была назначена на десять. Я прибыл немного раньше. Заперев велосипедный замок, направился в Центр дожидаться точного времени. Посетителей еще не было, но все магазины уже сияли и сверкали, как разукрашенные ловушки. Я прогуливался без каких-либо мыслей или намерений, даже к плакатам лень было присматриваться, хотя исполнительный директор в прошлый раз постоянно обращал на них мое внимание.

Через несколько минут после назначенного срока (по-моему, чересчур педантичный управляющий маркетингом особого доверия не вызывает) я миновал пустой секретарский стол и постучался в дверь начальника. Поскольку никто не отозвался, осторожно приоткрыл дверь. В пустом кабинете с распахнутым окном колыхалась занавеска. Присев на стул, явно предназначенный для гостей, я посмотрел в окно. На крыше безликого жестяного здания гудели кондиционеры. Рядом с изогнутой трубой большого диаметра села чайка и принялась старательно чистить перышки. Летнее небо грозило очередным знойным днем.

Прошло четверть часа. Я встал, сделал пару несмелых шагов по чужому кабинету, рассмотрел какой-то кубок на шкафу и несколько грамот на стенке. Снова взглянул на часы и решил позвонить директору на мобильник. Номер он сам мне дал в конце предыдущей встречи. Я решил, что это добрый знак. После первого же сигнала вызова на столе, где-то под ворохом бумаг запел Отт Лепланд[1]1
  Отт Лепланд (Ott Lepland), 1987 – эстонский певец, представлявший Эстонию на конкурсе песни Евровидение 2012. – Прим. перев.


[Закрыть]. Подойдя поближе, я отыскал оставленный на столе телефон и изучил сенсорный экран. Под моим номером вместо имени абонента значилось – «юный клоун». Кто, я? Юный – куда ни шло, но клоун? В каком это смысле? Телефоны продолжали вызывать и петь, я же боролся с задетым самолюбием. Слушай, о чем говорит горизонт, слушай, куда он зовет, слушай, что хочет поведать ветер. Внезапно, порвав на клочки эту пикантную ситуацию, раздался бодрый голос автоответчика. Я нерешительно настучал в почтовый ящик сообщение и вновь опустился на стул.

Просидел каменным изваянием минут десять. Под прекрасную мелодию мое хорошее настроение улетучилось, словно вылетело в окно – я жду тебя здесь, на полпути, услышь, это взывает мой голос. Подойдя к окну, я все выплюнул. Обиду, жалось к самому себе и изрядный сгусток клейких соплей.

Покинул кабинет. Да, в работе я очень нуждался, но чувствовал, что имею полное право уйти. Более получаса бесплодного ожидания, сообщение в почтовый ящик, что еще, как человек вежливый, я мог сделать? Секретаря на месте не было. Спускаясь с лестницы, я понял, что хочу есть. Ноги насильно привели в McDonald’s. Торговый центр был по-прежнему пуст. Да это и понятно, середина недели, утро. В ресторанчике – ни души. Смотрел на рекламные плакаты сочных бургеров, которых в реальности не существует. Во рту скопилась слюна, в пузе словно кто-то попискивал жалобным голосом. До чего же невероятна эта связь рассудка и зрения. Любой мало-мальски нормальный человек понимает, что все это чушь, что за каждой аппетитной картинкой стоит не действительность, а срежиссированная в фотостудии западня, ан видишь, слюнки текут, слюнные железы анализировать отказываются напрочь, скепсис и недоверие куда-то подевались. Желудочный сок празднует победу. Если надо, то и над мозгами.

Решил в пользу чизбургера и коки. Довольно долго проторчал перед пустой кассой. Наконец, позвал кассиршу. В ответ тишина. Только шкварчение картошки во фритюрнице. И тут я совершил немыслимое. Вторгся в обход кассы на территорию глобального биржевого предприятия и самовольно взял с полки упакованную в бумажный пакет продукцию. Она была горячая, только что приготовленная. Из автомата налил напиток, а сам все поглядывал, не появится ли откуда заспанная фигура в красной бейсболке. Но, нет. Посмотрел, что картофель уже стал коричневым. Вытащил из масла сито и вышел из зоны. Отсчитал деньги без сдачи и, оставив их на прилавке, побрел прочь.

Тащился по коридору и жевал. Проверил телефон. Все в порядке, включен, звук на пределе. Чуть, было, не позвонил директору еще раз, но раздумал. Открыл велосипедный замок и поехал домой, удивляясь безлюдью и, по сути, полному отсутствию движения на дорогах. Оставшийся день до вечера проторчал дома, время от времени заглядывая в телефон. Мама уехала на пару дней за город к подруге.

3 июля

Утро было странным, каким-то не таким как обычно. Живу я вблизи Тартуского шоссе, к городским шумам давно привык. Проезжающие трамваи вызывают легкое вибрирование нашего дома. Никто из нас этого уже не чувствует, но приходящие в гости друзья и знакомые всегда обращают внимание. В это утро меня, можно сказать, разбудило как раз отсутствие вибрации и невероятная тишина, если не считать того, что пару раз каркнула ворона. Из моего окна виден только внутренний двор с мусорными контейнерами, возле которых к вечеру набивается тесная группа четырехколесных тарантасов. Так что, взгляд в окно ничего не прояснил.

Накануне я заснул поздно, то читал, то гулял по сети, а потому продрал глаза только около десяти. Проверил телефон, ни одной эсмээски или непринятого звонка. Набрал номер директора торгового центра. Ждал, представляя себе душещипательного Лепланда, но в итоге услышал приветствие вчерашнего жизнерадостного автоответчика. Прервался, не оставив сообщения. Сварганил на кухне бутерброд и включил радио. Полилась легкая музыка, эдакие мелодичные фоновые обои, в которых чувствуешь себя приятно защищенным или не чувствуешь. Ровно в десять раздались всем знакомые сигналы точного времени и снова музыка. Новостей почему-то не передали. А может, новостей и нет никаких, пришло мне в голову. Ну, в том смысле, что все спокойно, ничего не происходит, сплошная и раскаленная стабильность опустилась на землю с удушливого неба и… И так далее. Что-то заставило позвонить маме. Но и она не ответила.

На этот раз, взбираясь вверх по горке Сосси, давил на педали не жалея сил. Рубаха уже прилипла к телу, но сегодня меня это не заботило. Улица вымерла. Светофоры с достоинством меняли цвета, будто было что регулировать. Дождавшись, когда погаснет красный (всегда можно ожидать какого-нибудь психа, на полной скорости вынырнувшего из-за угла), я продолжил путь. На парковке центра Ülemiste меня настигло дежавю – все это уже было. Вчера утром эти же немногочисленные машины точно так же стояли на тех же местах. Запер замок и вошел в центр. Магазины сверкали огнями, мягко звучала музыка. Зашел в ресторанчик быстрого питания. Вынутое мною из масла сито с картошкой лежало на месте. Пощупал завернутые в бумагу бургеры – холодные и жестковатые. Нацедил себе одну коку, оставив монету рядом с кассой.

Секретаря не было. Постучался и, не дожидаясь ответа, вошел в кабинет. Занавеска колыхалась, словно не прошло целых суток. Настенный календарь показывал вчерашнее число. Схватив телефон директора, я заглянул в журнал звонков. Два непринятых вызова от юного клоуна. Невзирая на жару, по телу пробежали мурашки.

Я сел и задумался. Еще раз позвонил маме, затем паре друзей. Оставил в голосовой почте беззаботные просьбы перезвонить при первой возможности. Потом поднялся и основательно прошелся по торговому центру, заглядывал в каждый магазин, то и дело звал кого-нибудь, сграбастал в Klick’е самый дорогой лэптоп и гуляющим шагом вышел с ним через противокражную рамку. Изнемогая от оглушительного воя, я поджидал охранников. Ждал десять минут, потом положил лэптоп на место. Вскоре заткнулась и сигнализация, словно осознав, что тревога оказалась ложной.

Где все? Что за день сегодня? Может, где-то что-то происходит, о чем я не знаю или не помню? Прикинул варианты. Певческий праздник? Певческий праздник! Ну, конечно же! Как я мог забыть. Вскочив в седло, помчался в сторону Певческого поля. Спешил. Пот струйками стекал с боков. Задыхаясь, бурчал под нос патриотические песенки. Чересчур быстро, спотыкаясь и повторяясь, как виниловая пластинка на неверно поставленной скорости. Моя отчизна, любовь моя и северная земля, мой край родной. Две части адреналина и три – пафоса, Red Bull и деревенская ласточка. Вот-вот я увижу сотни и тысячи припаркованных у Кадриорга автомобилей, людей в национальных одеждах, прыгающих с воздушными шариками девчушек, и мы дружно возьмемся за руки, вдохнем полной грудью пьянящий воздух отчизны, поднимемся высоко-высоко над этой любимой северной землей и вместе полетим к улью!

Но над пустой и заброшенной лужайкой не порхала с цветка на цветок трудолюбивая и усердная пчелка, а вовсе перекатывалась скомканная обертка от шоколадки Snickers.

Окончательно затосковав, я поехал назад в торговый центр. Перед глазами маячила утешительная картина – полки алкогольного отдела гипермаркета Rimi.

5 июля

Проснувшись наутро дома, первым делом ощутил пустоту. Не хватало жратвы, друзей, чистого белья. Невероятно, как быстро может опустеть холодильник, когда дома нет мамы. Схватив мобильник, начал названивать: Арон, Айку, Аде, Брунн, Букашка, Дэн, Дилдо, Осел, мама, и т. п., с самого начала. Телефон выключен или вне сети, у всех. Продолжил нажимать на контакты, не пропуская ни единого – Женя, Зорро, Фродо, Юлемисте. Результат тот же. Да пошли вы… Полный пипец. Не то, чтобы они позарез мне понадобились, но все-таки, куда все подевались? Включил телик. На каналах в основном серо-бело-черная рябь. По одному нашел какой-то затрапезный вестерн, как раз в этот момент ковбой с пропыленным лицом и победным блеском в глазах револьвером сдвинул шляпу на затылок и презрительно сплюнул. Еще на одном канале четыре виолончелиста сидели за пультами и чего-то ждали. Проверил радио. Те же обои, что и раньше. Зашел в Фейсбук и Твиттер – последние записи датировались вторым июля. Зарубежные в том числе. Щелкнул на Дельфи. Рядом с позапозавчерашними новостями мигали вечно свежие баннеры. Интересно, долго они будут так мигать? И для кого?

Глядя в окно, постарался собраться с мыслями. Людей нет, кошек, собак тоже нет. Есть птицы. Прихлопнул одну муху. Значит, насекомые остались. И я. Птицы, букашки и я. Абсурд. Анализ ситуации и вывод не давали повода для гордости. На миг возникло желание выпрыгнуть из окна, чтобы испытать себя. Кто же я – птица или насекомое.

Что-то тут не так. Если исчезли все, то и я должен был исчезнуть. Какой-то смертоносный вирус? Нейтронная бомба? Вряд ли, трупов-то нет. А вдруг депортация? Но кто депортировал? Куда? Черт возьми, это невозможно, ведь мы входим в НАТО и Европейский Союз. НЛО? Ладно, осади и расслабься.

Я вышел из дома. Сосало под ложечкой. Лишь теперь соизволил пристальнее вглядеться в Тартуское шоссе. Трамваи стояли, где попало, как и машины. Некоторые из них влепились в стоящие перед ними, но, судя по всему, не на скорости. Скорее, это похоже на дружескую встречу заднего с передним. Один Опель с финскими номерами уткнулся в дорожный знак. Заглянул в салон. На переднем сидении раскрытая карта Таллинна, сзади пустые детские сидения, между ними две потрепанные куклы Angry Birds. Прошел мимо младенческой коляски. Вернулся. Осторожно отстегнул полог. Пусто. Одна лишь погремушка с обсосанным кончиком. Взял ее, потряс и вздрогнул. Какой громкий звук! Огляделся. Нереальная тишина, словно находишься в вакууме. Прислушался. Хотел прикрыть глаза, но почему-то не хватило духа. Обуял смертный ужас. Город есть, дома есть, трамваи и машины есть, а звуков нет. Снова взял погремушку и тихонько пошевелил ею, так, что смог различить даже перемещение отдельных горошин. Постепенно наращивал темп, крутясь при этом на все 360 градусов. Треск нарастал, где-то в недрах глотки родился низкий звук «Аааааааааа…». Я поднял пластмассовую игрушку над головой, все интенсивнее размахивая ею. «АААААААА…». Голос набирал силу и больно распирал грудь, словно вешние воды, стремящиеся снести плотину. «АААААНА-А-ПОООМОЩЬ!».

И вновь тишина. Нонсенс. В таком безмолвии запросто можно чокнуться. Сунув погремушку в карман, я затопал дальше. Хоть какой-то звук.

Для разнообразия шагал по проезжей части дороги, но все же изредка поглядывал назад. Упорный оптимизм светофоров казался только что не смешным. Если во всем мире вдруг прекратится жизнь, где-то обязательно найдется какой-нибудь бравый и самоотверженный светофор. Порядок должен быть, черт его побери.

Это навело меня на мысль об электричестве. Может, стоило бы позвонить на Нарвскую электростанцию? Наверняка там перед главным пультом управления клюет носом какой-нибудь сонный техник, которого, как и меня, несправедливо обошло стороной тотальное исчезновение. Отыскал в интернете номер энергетической фирмы, но, позвонив туда, вновь вынужден был выслушивать эту механическую музыку, примитивная и бесконечно повторяющаяся мелодия которой уже через минуту-другую лишается всей своей фальшивой бравурности, погружая тебя в липкую черную меланхолию. Почему музыка? Почему бы не литература? Я готов выслушать полное собрание сочинений Таммсааре, раз вы не желаете обслуживать меня. Но прошу, только не надо измываться надо мной при помощи этого романтичного саксофона.

6 июля

Взвесив сложившееся положение, я решил временно переселиться в торговый центр Ülemiste. Переселение – это, пожалуй, сильно сказано, но, во всяком случае, сегодня я прибыл сюда с лэптопом, мобильником и велосипедом. Понятия не имею, как долго это продлится. Наверняка скоро они все же вернутся. Надеюсь, что очень скоро.

В центре видимых изменений не было. Гостеприимно распахнувшись, входные двери продемонстрировали свою широченную улыбку. Я не стал упираться, прошел, и двери закрылись у меня за спиной. Я очутился в брюхе кита.

Свет был повсюду, галопировали эскалаторы, как сбросившие наездников кони, два этажа, под завязку набитые товарами со всей планеты, терпеливо ждали осуществления сделок купли-продажи, как ждут женихов юные девственницы. Я обнаружил, что забыл дома кошелек. Так что здесь эта свадьба для меня отменяется, к сожалению.

Потопал в Rimi. Пиццы уже не выглядели товаром первой свежести. Хлеб и булки утратили обычную угодливую мягкость, показывая для разнообразия более твердые грани своего характера. Я прошел в подсобные помещения, где наткнулся на гигантскую кухню. Отыскал самую маленькую кастрюлю, которая все равно оказалась слишком большой, и поставил ее на плиту. Принес из торгового зала сметану и пачку пельменей. Их я хотя бы варить умею. Наелся. Взяв парочку банок Red Bull, поехал наверх в мебельный салон. Нашел кровать с подходящим для себя матрасом, растянулся на нем, открыл лэптоп и вздремнул.

Интересно, сколько мне придется вот так, в одиночестве жить здесь? Неделю? Дольше? К телефону я больше не прикасался. От этого количества звонков без ответов может съехать крыша. Послонялся по магазинам. Сменил рубашку, белье и носки. Позавчерашние кроссовки были еще вполне свежими. Грязное белье кинул в мусорник. Опробовал все рулы, но, положа руку на сердце, ни одна по– настоящему не воодушевила. Зашел в Euronics, где прихватил DVD-проигрыватель и самый большой LED-экран, затем набрал в Jysk’е охапку подушек, в Rimi загрузил тележку экзотическим пивом и двумя десятками пачек чипсов, а также приволок за собой ближайшую стойку на колесах с кассетами. Осмотрел футляры фильмов со скидками. Главным образом древняя бодяга, о которой я и слыхом не слыхивал. Открыл банку пива Corona и вставил одну из кассет с Томом Хенксом в главной роли. Оказалось, что герой фильма, работавший в одной курьерской фирме, выжил в авиакатастрофе и очутился на необитаемом острове, где ему пришлось начать жить практически без ничего. Единственным его товарищем был волейбольный мяч, которого герой назвал Вильсоном. Прошло четыре года, прежде чем Хенкс смог вернуться к людям.

Четыре гребаных года…

7 июля

Надо что-то делать. Как поступает нормальный молодой человек, в один прекрасный летний день обнаруживший, что находится в пустом городе? Отправляется на поиски живых существ. И уже не важно – ему подобных или совсем других. Полное одиночество человеку чуждо. Он просто не может быть один, вот не может и все тут.

Запихал в рюкзак (Sportland) двухлитровый Sprite (Rimi), четыре Snickers’а (R-Kiosk) и бинокль (какая-то лавочка охотничьих принадлежностей с затейливым названием) и прыгнул в седло. Спустился по Тартускому шоссе к центру. То и дело тормозил и прислушивался. Все звуки, похоже, исходили только от меня. На перекрестке с улицей Лийвалайя встал посреди дороги, бросил взгляд налево, затем направо, взглянул вверх и заорал во всю глотку: «СТО-ОКМАНН!!!». Не знаю, на что я надеялся. Что из-за какого-нибудь угла выползет рассерженный бомж и, прижав палец к губам, потребует замолчать, расшумелся, мол, кретин, не видишь что ли, все спят?

Поехал мимо Kaubamaja. Створки стеклянных дверей похотливо распахивались, словно челюсти плотоядного растения. Заглянул внутрь. Работал эскалатор, из динамиков бархатный женский голос зазывал на третий этаж, где можно познакомиться с новыми тефлоновыми сковородками. Но это было совсем не тем знакомством, в котором я сейчас нуждался.

Автоматически открылись двери и в Swissotel’е. Слез с велосипеда и зашел в просторный лобби-бар, крикнул с надеждой в голосе: «В здании заложена бомба!». На стойке бара стоял недопитый стакан с пивом, в нем плавала дохлая муха.

Поехал дальше. В одном из троллейбусов увидел открытые двери. Вошел, заглянул за каждое сидение, в кабине водителя долго жал на скрипучий сигнал – ничего.

Ворвался в контору Swedbank’а, ударом ноги опрокинул аппарат электронной очереди, прыгнул с ногами на кресло, чтобы отовсюду было видно, и угрожающе проорал: «Это ограбление!». Но никто не отреагировал. Перескочив через ближайший стол теллера, попытался открыть ящик с деньгами. Проклятье, заперт,! Поковырялся ножницами, попробовал открыть дыроколом. Какого черта, для кого вы держите эти сраные деньги? Совершенно бессмысленное скопидомство. В конце концов, схватил стул и лупил им по ящику до тех пор, пока тот не вывалился, и на пол в большом количестве посыпались разноцветные бумажки. Подобрав, сколько смог, посмотрел прямо в камеру видеонаблюдения и повторил: «Ограбление!». Тишина. Почувствовал, что на моем лице, да и во всем облике, невольно появляется умоляющее выражение. «Ну, правда же, ограбление!». Глазок объектива безучастно следил за мной. Как деньги, так и налетчик оставили его совершенно равнодушным. Я шмыгнул носом и в отчаянии признался прямо в камеру, что живу в торговом центре Ülemiste, и если они захотят меня арестовать, то днем я, скорее всего, брожу по дому, зато ночью меня всегда можно найти на втором этаже в водяной постели мебельного салона. На всякий случай продиктовал им номер своего мобильника. Идя к выходу, чуть было не выбросил деньги, но, к счастью, в последний момент сообразил, что роль грабителя надо сыграть до конца. Налет должен оставаться настоящим налетом. Просто так, по пустяковому поводу полиция и ног со стола не спустит.

Въехал в Solaris через южную сторону и выехал с другой стороны. Ничего не скажешь, эти двери с фотоэлементом весьма удобны, даже с велосипеда слезать не обязательно. Здесь все то же: пустые эскалаторы, экраны с рекламой Sony, откуда-то сверху – видимо, из кинозала – автоматные очереди, взрыв и героический смех главного действующего лица. Звезда категории «А», 20 лямов за ленту. Когда раскурочу все ящики во всех банковских конторах, стану таким же богатеем.

Притормозил в парке Таммсааре. Прислонив велик к памятнику, присел рядом с Антоном Хансеном. Сидели там с мэтром на скамейке как два несчастных кавалера, явившихся на свидание вслепую. Смотрели в разные стороны – я в будущее, он, очевидно, в прошлое. Я сжевал батончик шоколада и выпил лимонад. Вторую шоколадку оставил ему и двинул дальше. Сперва по трамвайным путям, когда они закончились, по проезжей части, попеременно – то в правильном ряду, то по встречной полосе.

Около Русалки остановился как вкопанный. Любой бы остановился. Прямо за спиной ангела, вжавшись боком в берег и немного накренившись, стоял гигантский круизный лайнер. То еще зрелище! Судно казалось совершенно целым, просто стояло в очень неподходящем месте в несколько неправильной позиции. Обшарил его в бинокль, но никаких признаков жизни не обнаружил. Роскошный бассейн на верхней палубе из-за крена наполовину вытек, шезлонги в беспорядке валялись вдоль релинга. Там-сям виднелись стаканчики (из некоторых торчали соломинки), косынки, книжки, журналы, сумочки, шлепанцы, игрушечные ведерки. На корме вяло шевелился флаг какого-то незнакомого мне государства. Оранжевые спасательные плоты нетронутыми висели по бортам. Вопреки общей тревожной атмосфере, от океанского исполина веяло вечным покоем и полным безразличием. Белый лайнер назывался «Princess Liberty». Ну, вот, теперь ты, принцесса, свободна от постоянной круговерти. Сошла с тяжкого круга жизни. Не придется больше ходить из порта в порт, возя на своем горбу и развлекая толпы все новых и новых курортников в шлепках.

Поехал вдоль моря дальше. В пиритаском Selver’е взял два яблока, сходил на пляж, поплавал, немного позагорал, пока внезапно не почувствовал, что еще немного – и сдохну от голода. Прямо невмоготу стало. Перед глазами маячили холодное пиво и пожаренные с луком котлеты. Домой, хочу домой. Вскочил в седло и направился в сторону торгового центра Ülemiste.