Текст книги "Ни любви, ни роботов"

V

В одном из малоосвоенных уголков Марса хранитель космического маяка Джон Смит случайно натыкается на лежащего в песке путника. Путник истощён, судя по калошам скафандра, он много дней шёл пешком.

Джон Смит встревожен. Семейное предание Смитов говорит о том, что однажды придёт незнакомый человек в скафандре земного покроя и принесёт беду.

Начинается пыльная буря. Смит решает перенести путника в дом.

Странник жив, но находится в бреду. Просит сделать какую-то наводку – ничего не разобрать. Смит пытается кормить гостя с ложки белковым бульоном. Марс входит в радиотень.

Смит роется в немногочисленных вещах путника. Находит документы (совершенно незнакомое имя) и файл со своим фото и координатами маяка.

На всякий случай Смит ставит на зарядку у постели старенький бластер.

Смит плохо спит. Ему снится отец, ещё совсем молодой. Они весело играют. Внезапно отец становится серьёзным, он смотрит куда-то за спину Джона. Начинается пыльная буря. Джон с отцом бегут в дом, но на пороге стоит человек в скафандре земного покроя. Отец Джона очень испуган. Джон тянет отца в дом – нужно скорей укрыться от бури. Человек в скафандре медленно поднимает забрало шлема, крупинки летящего песка уже секут шею и руки, отец кричит, чтоб Джон ни в коем случае не смотрел космонавту в лицо…

Джон Смит вскакивает с кровати – незнакомец стоит возле самой койки.

В темноте Смит не может найти выключатель, опрокидывается настольная лампа, стул, с иллюминатора падает шторка, в комнату врывается красноватый марсианский свет. Незнакомец стоит у постели, сжимая в руках бластер.

– Ну и напугал ты меня!.. Фух, рад, что тебе лучше… Давай-ка сюда оружие, а то не ровён час…

– Стой, где стоишь.

– Слушай, это какая-то ошибка…

– Джон Смит?

– Послушай, не знаю, кого ты ищешь, но во вселенной миллионы Джонов Смитов…

– Так же рассуждал твой дед, когда бежал с Земли и выбирал себе новую фамилию. Что, отец ничего не говорил тебе?..

«Боже, это сумасшедший!» Джон Смит только испуганно трясёт головой.

– Эта старая история. Твой дед делал рекламный ролик бренду моего деда. Твой дед думал, что если он выполнил все работы по договору – то может гулять. Мой дед придерживался другого мнения. Мой дед считал, что, раз начав делать ролик, твой дед обязан делать его вечно.

– Но это же…

– Заткнись. Твой дед выдержал сорок лет каментов в рамках первоначального бюджета и после этого решился на подлый поступок. Он бежал, изменив имя на Джон Смит. А у бренда моего деда оставались ещё каменты. В частности, сделать обводку чуть тоньше и прислать на утверждение маленький почтовый мпег.

Мой дед бросился в погоню, но Джонов Смитов было слишком много. Тогда мой дед умер от огорчения, завещав нам, его наследникам, вечно преследовать ваш род.

– Но откуда вы…

– Заткнись. Я твой кровный каментатор, Джон Смит. Мой отец умер в нищете, истратив все средства семьи на поиски твоего отца. Мне повезло больше. Я искал тебя с рожденья, и вот стою у твоей кровати и требую сделать то, что много лет назад твой дед отказался сделать моему деду – обводку чуть толще и прислать на утверждение маленький почтовый мпег.

– Постой, ты же говорил, «обводку чуть тоньше»?..

– Сперва чуть тоньше, потом чуть толще. Потом отключить тень. Потом порендерить всё вверх ногами и вернуться к предыдущему варианту. Впереди у нас вечность, – сжимая бластер, мрачно улыбается незнакомец, – мы вдоволь наиграемся шрифтами.

– Но я даже не знаю, что такое «маленький почтовый мпег»! – Джон в запале приближается к незнакомцу.

– Никто не знает, что такое «маленький почтовый мпег».

– И на моём маяке нет ни одной обводки, которую я мог бы сделать тоньше! – Джон делает ещё шаг.

– Наверное, ты не понял, Джон Смит. – Незнакомец тоже идет навстречу Смиту, так что дуло бластера упирается в живот пижамы. – Кровные каменты – это не про то, как что-то сделать. Кровные каменты – это про то, что я буду ебать тебе мозг до самой твоей смерти, а когда ты умрёшь, я буду ебать мозг твоему сыну и сыну твоего сына, а когда я умру, моё место займет мой сын и сын моего сына, и мой внук будет ебать мозги твоему внуку и так…

Трещит электрический разряд, незнакомец роняет оружие и сползает на пол.

– Отец ничего не рассказывал мне про каменты, но он научил меня этому. – Джон бросает на пол искрящийся шнур, вырванный из электролампы, и берёт в руки свой бластер.

– Ты убьёшь меня?

– Ты оставишь меня в покое?

– Нет.

– Значит, да.

Незнакомец понимающе кивает.

– Одна просьба.

– Да?

– Можешь выстрелить сюда?

– Сюда?

– Немного левее.

– Так?

– Ещё.

– Так?

– Нет, сейчас много.

– Сюда?

– Чуть назад… Ещё… Нет, так много, чуть назад… Слушай, а давай вернёмся к самому первому варианту? Ты помнишь, с чего мы нача?..

Джон Смит в ярости высаживает в незнакомца всю обойму. Переборка пробита, буря врывается в комнату – в условиях отдалённости маяка это означает неминуемую смерть хранителя. Бескровное лицо незнакомца искажается гримасой улыбки. Джон склоняется, чтоб расслышать последние слова:

– А всё-таки… я закаментил тебя до смерти… Маленький… почтовый… мпег…

Вы пробовали сказать «нет»?

– Как вы попали в комиссию?

– Добровольно-принудительно.

– Некоторые учителя говорят, что смогли отказаться.

– Это очень сложно. Тебя вызывает директор и говорит: надо.

– Вы пробовали сказать «нет»?

– Пробовала. Я сказала «нет».

– А он?

– Он сдвинул брови.

– И вы согласились?

– Ну конечно, а что мне было делать?

– Как вы себя чувствовали?

– Очень плохо. Стыдно.

– Что вам велел директор?

– Сперва мы ждали в коридоре. А потом нас вызвали в кабинет…

– Членов комиссии?

– Да. Нам раздали лопаты и велели убивать детей.

– Каких?

– Любых. Сказали – каждый должен до вечера набить четыре тонны детомассы.

– И вы согласились?

– А что нам было делать?

– Кто-нибудь из ваших коллег пытался отказаться убивать детей?

– Одна учительница младших классов бросила лопату и сказала, что не будет убивать детей.

– И что с ней стало?

– Директор опять сдвинул брови, она заплакала и подняла лопату. Вы поймите, я не пытаюсь оправдаться, я хочу остановить травлю учителей. Мы все были на крючке этих бровей. У нас не было другого выхода.

– Вы много убили детей?

– (плачет)

– И всё же?

– Оказалось, это очень сложно… (плачет) Мы никого не могли догнать…

– Как отреагировали родители?

– Они просто взбесились! Столько негатива я не получала за все двадцать лет работы в школе! Хотелось крикнуть: люди, что с вами?! Откуда эта жестокость?!

– Как отреагировал директор?

– Он велел нам писать заявление.

– А если бы вы отказались?

– Он дал понять, что нахмурится ещё сильней.

– Теперь вы без работы?

– Да-а (плачет). Учителя бесправные, нас превратили в рабов. У многих из нас не было никакого выбора.

– Вы хотели бы что-то изменить?

– Очень! (плачет)

– Что именно?

– Чтобы детей гнали на нас молодые физруки, а нам вместо неудобных лопат раздали бы тяпки.

Но

– Всё понравилось, но.

– Как но?!

– Но.

– Опять но?!

– Это последнее но.

– Последнее уже было!

– На этот раз, честно, последнее.

– Я ничего делать не буду.

– Они клялись мне, они ели землю – реально, самое последнее но.

– Но они ведь уже ели сегодня землю?

– Это был песок.

– Нет, после песка была земля.

– После песка был ковролин.

– Да, точно. Песок, ковролин, потом, кажется, алоэ?

– Не важно. Они едят землю, рвут тельняшку, кровь течёт из носа, и на этой крови они клянутся, что это реально последнее на сегодня но.

– И какое же?

– <бред>

– что?

– <бред>

– Вы понимаете, что это бред?

– <эмоциональное давление>

– <сопротивление>

– <манипулятивная телега про студию «Рать», которая вносит любые каменты>

– Боже, дай мне сил!.. Хорошо!.. Что там у вас?!.

– <бред>

– Может, хотя бы <меньший бред>?

– Нет, они хотят именно <бред>.

– Ок. <бред> так <бред>. Полчаса.

*** спустя час ***

– Всё понравилось, но.

– Но?!

– Это последнее но.

– Последнее уже было!

– На этот раз, честно, последнее.

– Я ничего делать не буду.

– Они клянутся. Они умоляют. Они писают на могилу матери и ложками едят с неё землю – на этот раз, реально, последнее но.

– <истерика>

– <манипулятивная телега про студию «Рать», которая никогда не устраивает истерик>

– <истерика, требование сверхурочных >

– <манипулятивная телега про студию «Рать», которая никогда не требует сверхурочных>

– <безобразная истерика>

– <манипулятивная телега про конкуренцию, возвышение студии «Рать», банкротство и голодную смерть детей>

***спустя полчаса***

– Ладно… Что там?

– Главное, это реально последнее но.

– Я понял уже, что там?..

– Ничего сложного. Первое: они согласны, что <бред> – это бред…

– Ну слава богу!..

– …да, просят отключить, и второе – они хотят ткнуть пенисом тебе в булку, и на сегодня это всё.

– Что, прости?

– Первое: отключить <бред>…

– Это я понял.

– А второе – подъехать сейчас к тебе и ткнуть тебя в булку пенисом.

– В булку, в смысле, в ягодицу?

– Нет, блин, в батон бородинского.

– Один раз тыкнуть мне в жопу пенисом?

– Два-три раза.

– И всё?

– И ещё отключить <бред>.

– Ага. Во-первых, отключить <бред>, блядь, а во-вторых, блядь, группово трахнуть меня в задницу?!

– Да кто сказал «трахнуть»?! Почему ты всё так болезненно воспринимаешь?! Чёрным по белому в брифе: «динамично скользить, избегая проникновения, в крайнем случае быстро вытащить обратно…» Где тут хоть слово «трахнуть»?! Как я от тебя устала!!! Вот в студии «Рать»…

– Блядь, если я ещё раз услышу про студию «Рать»!..

– …в студии «Рать» клиента не стали бы хватать за пенис: «Стой! что там у тебя в брифе написано?!» Сказали бы вежливо – пожалуйста, добрый человек, проникай сколько душе угодно и ещё друзей своих приводи!..

– Вот иди в свою «Рать» и проникайте там… Главное, я в упор не понимаю, нахрена в смысле производства ролика им вообще понадобилось в кого-то проникать?!

– А все остальные их каменты тебе офигенно логичными показались?

– Блядь, вообще нелогичными!

– Но это не мешало тебе их вносить?

– Очень мешало… Но каждый раз… они обещали… что этот будет последним… (рыдает)

– Господи, а мне-то это всё за что?.. Бывает, голову сломаешь – чего этим клиентам нужно? А эти, зайки, сами пишут – дайте в булку потыкать!.. Уж давно бы дома была… (рыдает)

***спустя час***

– Ладно. Давай так. Я сейчас привожу их к тебе…

– <истер…>

– Цыц! Привожу их к тебе, они тебя пару раз трахают вшестнадцатером сколько хотят, после этого мы говорим, что смета исчерпана, и все следующие каменты за доп-бюджет. Денег у них нет, и ты с чистой совестью отправляешься домой.

Второй вариант – я им сообщаю, что в булку тыкать им сегодня отказано, они грустнеют, возвращаются к утренним комментариям, начиная с <утренний бред № 1>, <утренний бред № 2> и <утренний бред № 8а_финальный>, и мы до упора играем вариантами, но уже без всяких но.

– Ладно…

– Что ладно?

– Понятно, что…

– То-то же. Будем через полчаса.

– Ноги брить?

– Задам вопрос. Чтоб времени не терять, подготовь пока варианты?

– Хорошо. Но это точно последнее на сегодня?

– Да, да, всё. Они клянутся. Едят кресты. Целуют рельсы. Групповое изнасилование с конём и – домой!

– Как с конём?

– Алё? плохо тебя слышу…

– Как с конём?! Мне нельзя с конём! У меня аллергия на коня!..

– Кстати, а вот в студии «Рать» очень любят животных…

– <истерика>, <сделка>, <депрессия>, <принятие>

– <но>

Бесплатное приложение

– Алё, вы кто?

– А вы кто?

– Я Маша Иванова. Я по очень важному делу.

– М-м. А по какому?

– Я не знаю, я думала, это вы мне скажете.

– Вы не так давно работаете и всё такое?..

– Ну да.

– Щас, скажу… – Я тыкнул пальцем в ярлык приложения. – Вы кем работаете?

– Не знаю. Я не так давно работаю, чтоб выучить кем.

– Понятно. А где работаете?

– В офисе, понятное дело.

– А офис как называется?

– Не понимаю вопроса.

– Ну вот представьте. Вы идёте на работу…

– В уггах?

– Да. В уггах. Вы идете в уггах на работу, подходите к офису. На двери что написано?

– Ничего.

– Ничего?

– Да там и места нет, чтоб писать.

– Почему нет места?

– Там репка нарисована.

– Репка?

– Репка. Это Вера нарисовала, чтоб мы знали, где работаем. А то всё время путались, не в те двери заходили и там работали, а когда репка – мы знаем, мы вот тут работаем, где репка…

– А кто такая Вера?

– Девочка напротив. Чёрная чёлка, каре на пробор.

– Спросите девочку напротив, чёрную чёлку, каре на пробор, чем вы занимаетесь.

– Она у нас больше не работает.

– Кого-нибудь из коллег спросите.

– Не думаю, что они знают. Мы все здесь не очень давно работаем.

– Начальника спросите, обычно начальник знает… Начальник – это тот, кто ругается, когда вы на работу опаздываете.

– Тогда получается, что у нас кошка начальник.

– Хорошо. Зайдём с другой стороны, Маша. Кто вам дал мой телефон?

– Девочка. Шатенка коротко стриженая.

– В уггах?

– Да. Откуда вы знаете?

– Она не очень давно у вас работала и не знала кем?

– Да. Откуда вы знаете?

– Больше не работает?

– Да. Откуда вы знаете?

– Так. Репка, угги, текучка кадров, Москва, чёрная челка, все идиоты, предположительный начальник кошка. – Я промотал пальцем страницу приложения. – Последний вопрос. Мандельштам или Пастернак? Варианты ответов: 1) Мандельштам, 2) Пастернак, 3) Что вы сказали?

– Что вы сказали?

– Значит, три…

Я вбил последний ответ в приложение «Яндекс. Кто_я? – эвристические методы определения корпоративной принадлежности офисного сотрудника». Телефон задумался, покручивая незамкнутым колечком ожидания.

– Алё, Маша?.. Вы ещё здесь? Я узнал, кто вы и чем занимаетесь.

– А вы по какому вопросу?

– Это Маша?

– Это Даша. Даша Петрова.

– А где Маша Иванова?

– Это такая, гладко зачёсанная, с хвостиками?

– Предположим.

– Она уволилась. Она не так давно у нас работала. Что вы хотели?

– Нет, ничего. Спасибо.

Я повесил трубку.

Даша ещё не так давно работает, чтоб вот так сразу ошарашить её названием и родом деятельности её фирмы.

Но вам я скажу. Даша работает в нотариальной конторе. Мне звонили, потому что подошла очередь и завтра я иду к ним оформлять специальную доверенность на ведение дел от имени юридического лица.

НИИ ВЕНОМ – миссия выполнима

– Ну, как говорится, присядем на дорожку?

Два десятка стриженых парней в одинаковых синих куртках синхронно опускаются на рюкзаки…

Традиция каждый год ездить в Англию травить Скрипаля восходит к началу 90-х.

– Сейчас смешно вспоминать… Первый раз послали какого-то сержанта, он и на самолёте-то раньше не летал. В качестве яда выдали ему просроченный творог. Денег на спецтранспорт у нас тогда не было, до Шереметьева агента провожали на рейсовом автобусе. Помню, идёт он по залу отлёта в своей шинельке армейской и ушанке со сжёванными завязками – лопух лопухом, да ещё с творогом этим в ведре, а нам казалось – Джеймс Бонд!..

Сержант тогда не справился, ещё в московском дьюти-фри у агента сдали нервы. В следующем году травить Скрипаля и неумеху-сержанта отправили уже прапорщика…

За прапорщиком отправился старший прапорщик, за старшим прапорщиком два лейтенанта, бабка за дедку, дедка за репку…

В наши дни травить Скрипаля ездит уже целая команда профессионалов под руководством офицера не ниже полковника.

Если полковник не справится – в следующий раз генерала пошлём. Настойчивость – одна из главных армейских добродетелей.

Кроме того, чего-чего, а людей у нас хватает!..

В начале нулевых к проблеме отравления Скрипаля решили подойти системно – в подмосковном посёлке N открылось профильное училище агентов-отравителей Скрипалей – НИИ ВЕНОМ.

Спрос на наших ребят стабильно растёт. Работы море – ведь на сегодняшний день нужно отравить не только самого Скрипаля, но и всех его прошлых не справившихся отравителей, а также не справившихся отравителей его не справившихся отравителей и так далее по нисходящей.

Прибавьте сюда односельчан, родню, сослуживцев, случайных попутчиков, не в меру любопытных журналистов, ехидных блогеров, служек солсберецкого собора, британское правительство, лично Терезу Мэй – о-го-го, на наш век задач хватит!..

Не будет преувеличением сказать, что за годы работы НИИ ВЕНОМ превратился в градообразующее предприятие.

Ожил заброшенный с советских времен N-ский химзавод – теперь на нём в три смены варят яд.

Открылось собственное отделение ОВИРа, распахнули двери предприятие спортивного питания и комбинат по пошиву тёмно-синих спортивных курток. На постоянной основе в посёлке прописался корреспондентский пункт «Раши Тудей».

Поднимался даже вопрос о строительстве аэропорта и регулярных рейсах «Аэрофлота» из N до Солсбери – что ни говори, а государственный заказ на ликвидацию Скрипаля вдохнул в некогда депрессивный регион новую жизнь.

Не отстаёт и наш филиал в Англии. Дешёвые отели, проститутки, ознакомительные туры по шпилям достопримечательностей – везде трудятся наши люди. Скажу без преувеличения, по обе стороны границы мы создаём рабочие места.

Почему так важно отравить именно Скрипаля? Знаете, за все эти годы я ни разу не задавал себе этот вопрос.

Видимо, важно, если нам приказали.

Могу предположить, что Скрипаль сам в своё время ездил кого-то травить – он ведь из наших? Видимо, не справился, накосячил, и вот теперь за это мы травим его самого…

К сожалению, частая история в нашем деле, на профессиональном жаргоне она называется «матрёшка». Хочется, конечно, стать самой верхней куколкой «матрёшки», которая прихлопнет всех остальных…

Только не подумайте, что я это ради славы – секретным агентам она при жизни не положена. Но мне сорок три, через два года на заслуженный отдых… Не сочтите за сентиментальность, но, каждый месяц получая от государства пенсию, я хочу быть уверен, что эти деньги я заслужил. Что-то полезное для людей в своей жизни сделал…

Серьёзные и сосредоточенные, стриженые ребята в синих куртках грузятся в автобус.

Я машу им на удачу рукой, а сам думаю – что ждёт их в чужой земле? Удастся ли им отравить Скрипаля, или через положенный срок отсюда в Лондон отправится новая команда таких же стриженых ребят?

– Смотрите-ка, духи кто-то выронил… – нагибается за блеснувшим в траве флакончиком мой собеседник. – С виду взрослые, а всё равно мальчишки… Вот шалопаи!..

На обратном пути прямо перед КПП дорогу моей машине перекрывает колонна новобранцев. Лопоухие пацаны в гражданской одежде маршируют в сторону своего нового дома, старательно отбивая шаг.

Я невольно смотрю им вслед – над крышами НИИ, над зданием фабрики синих курток, над тарелками «Раши Тудей» лёгкий дымок из труб N-ского химзавода поднимается в вышину, стелется над посёлком, без следа растворяется в гаснущем осеннем небе.

* * *

Все знают, что Чехов «по капле выдавливал из себя раба».

На самом деле писал он не про себя, а про персонажа, но неважно. Я думаю о том, что слова «по капле» и «выдавливал» указывают на то, что Чехов представлял себе исходный объём раба в человеке как незначительный. Сравните, например: «выдавливал по капле»/ «сливал галлонами».

Мне кажется, раба в человеке больше.

Перекладывая чеховскую метафору на себя, я вижу дачный домик, в котором потёк септик и первый этаж залило по окна. «Каждый вечер перед сном я мучительно откачивал из своего подвала по три цистерны раба…»

Кстати, те капли, которые Антон Палыч выдавливал, он куда девал?

Яд змеи, например, собирают и продают за большие деньги. Что одному смерть, то другому лекарство.

«У вас пониженное содержание раба в крови, отсюда карьерная дисфункция. Вам бы, голубчик, не выдавливать, вам каждый день по капле ВДАВЛИВАТЬ, иначе допрыгаетесь до увольнения…»

Как работать без раба?

РАБотать без РАБа – это как сверлить без сверла.

Конечно, если у кого раб повышенный, как у Чехова, – надо сцеживаться. Тут всё по ощущениям.

На специальной ферме титанов духа доят в баночки и собранного раба развозят в бидонах по аптекам.

Нет ничего лучше, чем стакан парного раба натощак перед работой!

Саданул, усы вытер, и вот уже пожёванные ягодицы старшего по званию воспринимаются организмом как восхитительный мятный леденец.

Что такое рабство? Фактически природный анестетик. Благодаря рабу в крови невыносимое превращается в желаемое.

Если бы мы все каждый день выдавливали раба в специальный трубопровод, мы могли бы экспортировать раба в Европу вместо нефти. Россия очень богата природным рабством.

Говорят, китайцы вывозят наше рабство из Сибири эшелонами, оставляя коренное население выжатым как лимон.

Если вы станете выдавливать из себя раба, поступайте как Чехов – не лихачьте, давите по чуть-чуть, по капельке.

Говорят, это очень тяжело и грустно, неожиданно оказаться свободным человеком.