Текст книги "Мировая юстиция в России: создание, деятельность, историческая миссия. Монография"

Порядок наделения мировых судей полномочиями (сюда можно включить и стадию вступления в должность) мы выделили в отдельный элемент статуса мировых судей, объединив с порядком прекращения полномочий, акцентируя тем самым внимание на временны́е (темпоральные) рамки осуществления мировым судей своих государственных функций.

Содержание прав и обязанностей мирового судьи, как и судьи вообще, может быть дифференцировано в зависимости от тех отношений, в которых он является одним из субъектов. Так, можно выделить права и обязанности мирового судьи при осуществлении правосудия, права и обязанности мирового судьи как члена судейского сообщества, права и обязанности во внеслужебных отношениях и т. д. Помимо прав и обязанностей могут существовать и определенные ограничения, установленные для судей как носителей судебной власти.

Под гарантиями мы понимаем совокупность условий и средств, обеспечивающих реализацию прав и обязанностей субъекта. Через гарантии, права и обязанности в том числе обеспечивается взаимодействие с другими элементами системы: деятельность субъекта осуществляется в форме реализации прав и обязанностей, а судебное управление во многом обеспечивает «гарантийную среду». Гарантии реализации прав и обязанностей мировых судей можно подразделить на правовые (в законодательстве РФ это, например, процедура осуществления правосудия, обязательность для исполнения требований и распоряжений судей, установление ответственности за неуважение к суду и за вмешательство в деятельность суда по осуществлению правосудия), организационные (например, порядок приостановления и прекращения полномочий судьи, система органов судейского сообщества), материальные и социальные (заработная плата, отпуска и т. д.).

Принципами правового статуса мирового судьи являются основополагающие положения, определяющие содержание и реализацию прав и обязанностей мирового судьи. Принципы правового статуса мировых судей можно классифицировать. Так, можно выделить основные принципы (распространяющиеся на всех судей, в том числе и мировых) и дополнительные (относящиеся непосредственно к мировым судьям). Отметим, что формирование и развитие принципов правового статуса судей, их закрепление в нормах права – процесс исторический.

Свою государственную деятельность (основную функцию) мировой суд осуществляет в форме правосудия. Однако нередко в истории и в современной практике различных государств мы можем наблюдать наличие у мировых судов и полномочий административного характера, когда мировой суд является органом управления (это характерно, например, для англосаксонской правовой семьи, когда мировые судьи регистрируют браки, выдают лицензии и т. п.). В этом случае деятельность мирового суда протекает в форме исполнительной (административной), регулируемой соответствующими правовыми нормами.

Через деятельность мировые суды и судьи реализуют свои полномочия и компетенцию, она обеспечивается органами судебного управления. В этом, главным образом, состоят связи данного элемента с другими элементами системы. Важной функциональной характеристикой деятельности является то, что в ее рамках реализуется достижение цели мировой юстиции – обеспечение правопорядка.

Судебное управление как третий элемент понятия мировой юстиции включает органы судебного управления и самоуправления (органы судейского сообщества) и их деятельность. В данном случае имеются в виду органы, которые осуществляют организационное (в том числе, кадровое) обеспечение деятельности мировых судов, предоставляют в их распоряжение необходимые ресурсы (материально-технические, финансовые, информационные и др.), выражают интересы мировых судей как носителей судебной власти. Как элемент мировой юстиции, судебное управление функционально связано и с системой мировых судов (управляя корпусом мировых судей, аппаратом судов, выражая их интересы и т. д.), и с их деятельностью (например, гарантии деятельности осуществляются в том числе и через судебное управление).

Пространственные рамки структурно-функциональных связей в системе мировой юстиции задаются ее территориальной организацией, которая, пронизывая все ее элементы, непосредственно связана с локальным характером мировых судов, пределами полномочий мировых судей и органов судебного управления, подсудностью дел.

3. Отрицание возможности определения сущности мировой юстиции (негативистский подход). Отстаивающий данную позицию Л. В. Головко полагает, что единый термин на самом деле скрывает дуализм концепций – английской и французской – который, в свою очередь, реализуется в множестве институтов (или институциональных вариантов) мировой юстиции. Эти варианты можно классифицировать по различным основаниям, а соединение разных классификационных групп образует определенную национально-историческую модель мировой юстиции. Л. В. Головко утверждает, что универсальных позитивных признаков мировой юстиции не существует вовсе, по крайней мере, признаков юридико-технических. Мировая юстиция конструируется не через утверждение, а через отрицание компетенции ординарных судей. В ее основе лежит некая идея (концепция), реализация которой не может быть возложена без ущерба для последней на обыкновенного судью, наделенного общим судейским статусом. В такой ситуации возникает необходимость в низовом единоличном звене судебной системы, обладающем особым статусом и особой компетенцией. При этом указанная концепция должна иметь этимологическое отношение к слову «мир» в его национальном понимании, что и позволяет назвать такого судью «мировым». При чрезмерном сближении статусов мировой и ординарной юстиции ни о какой подлинно мировой юстиции, по мнению Л. В. Головко, говорить не приходится²⁴.

Немалое внимание в научной литературе уделяется типологии мировой юстиции. Являясь методом научного познания, типология играет важную роль для систематизации знаний о мировой юстиции в целом, позволяет лучше ориентироваться в ее национальных моделях, устанавливать связи между различными моделями (типами) мировой юстиции, в том числе в синхронном и диахронном сравнительно-исторических аспектах.

И. Г. Шаркова останавливается на англосаксонской, сформированной под влиянием общего права, и континентальной, сформированной под влиянием римского права и идей Просвещения, моделях (исторических и действующих) и дает им свою трактовку²⁵. Особенность англосаксонской модели состоит в том, что она не выросла на базе судебного прецедента, а сразу создавалась путем издания нормативного (королевского) акта. Континентальная (французская) модель отличается конституционным уровнем закрепления. Российская модель у И. Г. Шарковой выделяется как самостоятельная.

Е. В. Чиснягова (Кузнецова) предлагает термин «исторический тип мировой юстиции», ссылаясь на И. Г. Шаркову и имея в виду хронологически ранние английский и французский как классические типы и более поздний – смешанный как результат формирования своеобразных сочетаний некоторых черт мировой юстиции²⁶. Предлагаются и такие классификации, как мировая юстиция в унитарных и федеративных государствах (по типу ее формирования и функционирования)²⁷; коллегиальная или односоставная (по порядку осуществления полномочий)²⁸ и др. Список этот далеко не полон и может дополняться в зависимости от целей и задач исследования.

С позиций методологии структурно-функционального подхода к теоретико-правовой типологии мировую юстицию можно классифицировать:

1) по типу правового статуса мирового судьи:

– профессиональная и полупрофессиональная модели мировой юстиции (по требованиям служебно-образовательного ценза);

– модели мировой юстиции с выборными мировыми судьями и с назначаемыми мировыми судьями (по порядку наделения полномочиями);

– официальная и неофициальная модели мировой юстиции (состоят ли мировые судьи на государственной службе или их должность считается общественной);

2) по типу государственной деятельности, осуществляемой мировыми судами:

– судебная;

– административно-судебная;

3) по типу судебного управления:

– централизованная и децентрализованная модели мировой юстиции (по типу управления и самоуправления мировыми судами);

– единая и обособленная модели мировой юстиции (включена мировая юстиция в общую систему судебного управления или представляет собой обособленное подразделение).

На основании наибольшего числа сходных или различных признаков единичные типы (модели) мировой юстиции можно сгруппировать в обобщенные типы (модели): классическую (английскую), континентальную (французскую) и смешанную (профессиональную). Для классической (английской) модели характерен полупрофессиональный кадровый состав и выполнение мировым судом административно-судебных функций (Австралия, Бразилия, Великобритания, Канада, США). Континентальная (французская) модель также отличается полупрофессиональным кадровым составом, но мировой суд выполняет только судебные функции (действовала во Франции в 1790–1958 гг., в России в 1864–1917 гг., современные Испания, Италия). Смешанная (профессиональная) модель обладает постоянным признаком – профессиональным составом, а функции, осуществляемые мировым судом, могут быть административно-судебными или судебными (Израиль, Ирландия, Россия с 1998 г.).

К настоящему времени в отечественной науке сложилось несколько вариантов периодизации истории мировой юстиции в России. И. Г. Шарковой была предложена следующая периодизация:

а) исторические предшественники мировой юстиции в период феодальной раздробленности Руси, отраженные в историко-правовых памятниках (Псковская судная грамота 1467 г., Судебник 1497 г., Судебник 1550 г., Соборное уложение 1649 г.);

б) российская мировая юстиция в период абсолютной монархии (Уложение о наказаниях уголовных и исправительных 1845 г.);

в) российская мировая юстиция в пореформенный период (с 1864 г. по 1917 г.);

г) современная российская мировая юстиция (начало воссоздания правовой базы мировой юстиции в России)²⁹.

Такую периодизацию следует признать не вполне удачной по следующим соображениям. Во-первых, она привязана не к узловым моментам развития самой мировой юстиции, а к традиционным периодам истории государства и права России (феодальной раздробленности, абсолютной монархии и т. д.). Это не позволяет со всей полнотой выявить качественно новые изменения в истории мировой юстиции, которые не всегда совпадают с рамками указанных исторических периодов. Во-вторых, из периода абсолютизма пореформенное время (1864–1917 гг.) выделено в отдельный период. Такой подход разрушает логическое единство периодизации: ведь указанный промежуток также находится большей частью в рамках периода абсолютной монархии (оставим в стороне дискуссионные вопросы о начале и окончании периода абсолютизма в России, решение которых может прямо повлиять на рассматриваемую периодизацию). В-третьих, можно согласиться с И. Г. Шарковой, что история мировой юстиции в первую очередь отражена в памятниках права и качественные изменения оформлены именно там. Однако, на наш взгляд, акцентирование внимания только на правовых актах делает описание истории несколько неполным. Практика, повседневная жизнь не менее информативны и значимы. Более того, правовой акт может быть как источником практики, так и результатом ее. Не всегда, на наш взгляд, можно связывать начало или окончание исторического периода с принятием или отменой правового акта. Кроме того, можно заметить и некоторую историко-правовую нелогичность в периодизации: вряд ли Соборное уложение 1649 г. может быть отнесено к периоду феодальной раздробленности, как, впрочем, и судебники Московского государства.

Е. И. Холодова (Вакарь) выделяет три основные периода развития института мировых судебных учреждений в России:

а) зарождение мировых учреждений в Древнерусском государстве, связанное с формированием правовой традиции упрощенного судопроизводства в судах общин (земский или княжеский период – IX–XIII вв.);

б) становление мировых учреждений (губных изб и земских судов), которое характеризовалось активностью и усилением роли местной администрации (наместников, волостелей, воевод) в судебном процессе (московский период – XIV–XVII вв.);

в) законодательное оформление института мировых учреждений в Российской империи и последующее введение мировых судей в ходе судебной реформы 1864 г. (имперский период – XVIII – начало XX вв.)³⁰.

Эта периодизация в силу конкретных исследовательских задач является неполной: современный период в ней не отражен. Кроме того, спорным представляется тезис о зарождении мировых учреждений еще в IX в. О существовании упрощенных форм судопроизводства в древний период говорить рано: даже процедуры общего судопроизводства пока находятся в стадии формирования. Кроме того, в Древней Руси не удается найти примеры аналогов мировых судов – совместных княжеско-общинных (княжеско-земских) органов, осуществляющих судебную и полицейскую власть. Здесь, с одной стороны, действует суд князя и его агентов (посадника, тиуна), с другой – земля (община) осуществляет широкое самоуправление и поддерживает внутренний порядок самостоятельно (но это не мировой суд, имеющий государственную природу). Полагаем, что в Древней Руси мы можем наблюдать лишь фрагменты отдельных элементов мировой юстиции, но зарождения этого института как некой целостности еще нет. Предпосылки, ведущие к возникновению мировой юстиции, обнаруживаются в средневековых Новгороде и Пскове. Хотя упоминания об аналогах мировых судов мы встречаем там лишь в памятниках права XIV–XV вв. (Новгородской и Псковской судной грамотах), можно с уверенностью предположить, что появились они много раньше, по крайней мере, собственная организация местной судебно-административной власти осуществляется в этих землях в XII в.

С. В. Каширский делит историю российской мировой юстиции на четыре этапа:

1) период становления классической мировой юстиции – ноябрь 1864 г. – март 1881 г.;

2) этап подготовки и целенаправленной и основательной переработки законодательства о мировой юстиции – период контрреформ – март 1881 г. – июль 1889 г.;

3) попытка возрождения института мирового суда – 1906–1917 гг.;

4) реставрация института мировой юстиции – с 1996 г. по настоящее время³¹.

К сожалению, термины «этап» и «период» автором смешаны; по нашему мнению, их все же следует различать. Период – это сравнительно краткий промежуток времени в развитии объекта, характеризующийся логическим единством его признаков и свойств, а этап – продолжительный промежуток времени в развитии объекта, характеризующийся его качественно новым содержанием. Также автор полагает, что мировая юстиция с 1889 г. законодательно прекратила свое существование, с чем мы не можем согласиться.

Наш вариант периодизации исходит из того, что этапы охватывают однородную совокупность исторических (политических, социальных, правовых) условий, в которых развивалась мировая юстиция, а также концептуально однородную структурно-функциональную модель мировой юстиции, а периоды характеризуют исторически обусловленную динамику развития признаков и свойств модели в рамках конкретного этапа.

I этап (XII в. – 1864 г.) – аналоги классической модели мировой юстиции;

II этап (1864–1917 гг.) – мировая юстиция дореволюционной России:

– первый период (1864 г. – конец 1870-х гг.) – становление мировой юстиции;

– второй период (конец 1870-х гг. – 1889 г.) – ревизия Судебных уставов 1864 г.;

– третий период (1889–1912 гг.) – разрушение единства системы мировой юстиции;

– четвертый период (1912–1917 гг.) – восстановление и реформа единой системы мировой юстиции;

III этап (1917–1938 гг.) – советские аналоги мировой юстиции;

IV этап (с 1991 г. – по настоящее время) – восстановление мировой юстиции в России.

Первый этап связан с ранними упоминаниями учреждений, аналогичных мировым судам, в исторических источниках, в том числе и в памятниках права, охватывает мировых посредников крестьянской реформы 1861 г., которые имели специальные функции и так и не были включены в дальнейшем в единую систему мировой юстиции. На этом этапе формируются идеи о мировой юстиции, разрабатываются концепции, проекты реформ судебной власти, в том числе предполагающих учреждение мировых судей. Несмотря на наибольшую продолжительность данного этапа, выделить периоды внутри него, по нашему мнению, не представляется возможным. Это объясняется тем, что как единая концепция (идея) и система мировая юстиция на этом этапе еще не сформировалась; аналоги мировых судов составляли достаточно пеструю, эклектичную картину, возникали и действовали нередко параллельно друг другу.

Второй этап – наиболее длительный. Он включает учреждение и деятельность мировых судов в рамках судебной реформы 1864 г., формирование мировой юстиции как системы, ее развитие в условиях меняющегося законодательства и иных исторических обстоятельств. В этом этапе мы выделяем ряд периодов, когда в развитии мировой юстиции прослеживаются вполне определенные фазы, меняющие ее форму и содержание, условия, в которых она действует.

Третий этап характеризуется тем, что деятельность мировых судов после Октября 1917 г. приостанавливается, а затем мировые суды и вовсе упраздняются. Но все это происходит постепенно. Некоторые элементы системы мировой юстиции сохраняются и в период Советской власти. Местные суды, образованные Декретом № 1 «О суде», испытывают существенное влияние старой системы мировых судей и их съездов. В дальнейшем аналогом мирового суда можно признать единоличный состав народного суда, действовавшего на территории уездного или городского района. Однако уже вскоре расширение внесудебной подведомственности, административного порядка разрешения дел в принципе сняло вопрос о возможности деления дел в судах на малозначительные и более сложные. В Законе о судоустройстве СССР 1938 г.³² предусматривается только коллегиальное рассмотрение всех категорий дел, без каких-либо упрощений. С этого момента историю аналогов мировой юстиции в Советской России можно считать законченной.

Наконец, длящийся четвертый этап – это возврат, после значительного перерыва, к идее мировой юстиции, а затем и учреждение мировых судей, самой системы мировой юстиции в Российской Федерации. Началом этого этапа можно считать принятие Концепции судебной реформы в РСФСР в 1991 г., где впервые была сформулирована идея о восстановлении мировой юстиции³³.

Возвращаясь к концептуальным подходам (парадигмам) мировой юстиции, отметим одну важную тенденцию в эволюции мировой юстиции в России. Патриархальный и прагматический подходы сложились в политико-правовой мысли в России примерно к первой половине XIX в. Судебные уставы 1864 г. (точнее, их составители) сделали выбор в пользу патриархального подхода, в целом – в пользу французской модели мировой юстиции.

В Судебных уставах мировая юстиция оказалась обособленной ветвью судебной системы, мировые судьи получили специальный статус. Однако оторвать технико-юридически мировую юстицию от общей, в силу ее якобы особого предназначения примирения, не удалось. Комиссия Министерства юстиции для пересмотра законоположений по судебной части (Комиссия Муравьева) 1894–1899 гг. сделала однозначный вывод о провале патриархальной концепции. Эта цитата достойна того, чтобы привести ее полностью: «Задача примирителя сторон, защитника местных польз и охранителя общественного порядка не получила в деятельности мировых судей желательного осуществления. В действительности они явились низшими органами суда, исполняющими те же обязанности по отправлению правосудия, как и прочие лица, облеченные судейским званием, и выделение их в особую судебную организацию оказалось лишенным достаточного основания»³⁴. Переход от патриархальной к прагматической модели начал, хоть и поздно, Закон о местном суде 1912 г.³⁵, однако этот эволюционный процесс был прерван революцией.

Подобная тенденция имеет место и сегодня, на рубеже XX–XXI столетий. Концепция судебной реформы в РСФСР 1991 г. отдает пальму первенства патриархальному подходу. О примирительной функции мирового суда там пишется с особым пиететом и проводится параллель с общиной-миром (что, вообще-то, в корне неверно). Но современный российский законодатель с самого начала взял линию на прагматизм, по этой дороге пошла и судебная практика: в 2012 г. в России мировым соглашением были завершены (прекращены) лишь около 2 % дел, рассматривавшихся мировыми судьями³⁶.

Таким образом, на протяжении II–IV этапов истории мировой юстиции в России два концептуальных подхода конкурируют друг с другом. В конечном счете побеждают прагматики. Объясняется ли это тем, что прагматический подход более адаптирован к российской исторической и социально-политической действительности или же просто он являет собой подлинную сущность мировой юстиции, к которой она все время возвращается, несмотря на иные ожидания, – это проблема, которая требует осмысления.