Текст книги "Недра"

– Пока никаких, – последовал невозмутимый ответ.

– Что значит никаких? Мне что, так и висеть здесь?

– Так и висеть.

– Долго я так не провишу.

– Почему?

Алина задумалась, почему, собственно, не провисит: энергия экзоскелета вроде как не лимитируема, воды и еды до следующей телепортации хватает с избытком…

– Но мы не продвинемся ни на сантиметр к нашей цели, – сообщила Алина.

– Если ты попытаешься спрыгнуть, то мы не дойдём до центра планеты вообще, следовательно, благоразумней ждать телепортации.

«Конечно, Создателю миллионы лет – подумала Алина. – При таком раскладе, что для него потеря пары дней? Да ничего! А вот я за это время могу умереть, причем от собственных мыслей. Так уж устроен человек: его организм не приспособлен к полному безделью, – пусть на четвёртый, пятый день, но она всё-таки не выдержит и попытается спрыгнуть. С другой стороны, люди ведь как-то выживают, к примеру, в карцере, хотя там нет выбора, а у неё здесь есть. Может, все-таки рискнуть и спрыгнуть? – Алина посмотрела вниз. – Сколько интересно метров до земли? В этих нереальных ландшафтах и оценить-то ничего не возможно!»

– Даже не думай, – хладнокровно отметил Создатель.

– Ты не понимаешь, – попыталась объяснить Алина, – моя психика не выдержит висеть здесь несколько дней подряд, рано или поздно я всё равно попытаюсь спрыгнуть.

– Но пока же висишь, – создавалось впечатление, что Создатель над ней издевается.

– Пока да, но лучше заранее проработать выходы из сложившейся ситуации. По потолку передвигаться явно не получиться – это я уже поняла.

– А почему ты не выдержишь? – перебил её Создатель.

– Потому что человек не приспособлен к полному безделью.

– Безделью? Так можешь со мной поговорить.

А что, – стала вслух размышлять Алина, – вполне нормальный альтернативный вариант. Такую возможность я учту. Что ещё? Создатель, что ты там про зеркальность говорил, может, она поможет?

– Нет.

– Почему нет?

– Потому что не поможет.

– А что хоть эта зеркальность из себя представляет?

– Это отражение твоего сознания, материализованное в зеркальное отражение твоей сущности.

– Понятно, – с холодным сарказмом в голосе отметила Алина, – значит, будем висеть.

Алина уже подумала обо всём, чём только можно было подумать, внимательно осмотрела каждый уголок пещеры, до которого мог дотянуться её взгляд. Создатель, как и ожидалось, оказался потрясающим собеседником, отвечая на все вопросы, как военный, – да, нет, не знаю. Время постепенно затерялось в мрачных сводах подземелья. Алина представила, что чувствуют йоги и аскеты, сознательно выбирающие добровольное заключение-уединение на несколько дней, а то и недель, но монахам помогает вера в Бога, а йоги посвящают отведенное время медитациям. Вспомнилось, что Тихомир любил медитировать, и Алина на мгновение пожалела, что никогда не спрашивала его, как он это делал и зачем. Девушка почувствовала усталость, веки слипались. Она не спала уже несколько дней. Смешно представить, но она забыла поспать. В круговерти последних событий организм ей попросту не соизволил об этом доложить.

– Создатель, а поспать я могу?

– Спи, – равнодушно ответил Создатель.

– А экзоскелет не отпустит сталактит, пока я буду спать?

– Нет, – Создатель однозначен до безумия.

Главное, чтобы не приснилось чего, а то во сне забарахтаешься и очнёшься уже на земле, если вообще очнёшься.

Проснулась Алина от непонятного свистящего звука. С трудом разлепив веки и всмотревшись вдаль, она увидела, как из темноты вынырнул шарообразный объект. На приличной скорости, промчавшись в нескольких сотнях метров от нее, объект исчез в лабиринтах пещер. Спустя некоторое время из того же места вылетело существо, похожее на огромную манту, затем еще одно. Вероятно, это была погоня. Вторая манта, в отличие от своей предшественницы, притормозила и остановилась, медленно поворачиваясь в сторону Алины. Пальцы девушки начали подрагивать о напряжения, выбивая из сталактита каменную крошку. От существа буквально исходила волна непонятной энергии, заставляя сознание сбиться в комочек от страха. Манта, тем временем, начала медленно приближаться.

– Кто это? – Алина в ужасе позвала Создателя.

– Не знаю, но чувствую, как от этого существа исходит неизвестный мне вид энергии.

Манта подлетела практически вплотную. Неторопливо облетев вокруг Алины, будто рассматривая, она застыла прямо напротив лица девушки.

– Ч-чего ей от меня надо? – Алина от страха начала заикаться.

Манта бесшумно опустилась вниз и подставила Алине спину, видимо, приглашая спуститься, но Алина ещё крепче вцепилась в сталактит. Тогда манта отлетела в сторону, раздался электрический треск, и пространство осветила синяя молния. Огромный сталактит в нескольких сотнях метров от Алины оглушительно взорвался тысячами каменных осколков – чистой воды угроза. Внизу опять показалась чёрная поверхность манты. Алина закрыла глаза, через силу разжала пальцы, и полетела вниз. Она летела несколько минут, но никак не могла достигнуть поверхности. «Что случилось? – лихорадочно соображала девушка. – Если манта отлетела в сторону, то я должна была уже упасть на землю. Надо открыть глаза, – но невообразимый ужас, сковавший мозг, не давал это сделать». Пересилив себя, Алина таки открыла глаза: она стояла на спине манты, бешено планировавшей по коридорам пещер. Руки и колени на несколько сантиметров утопали в чёрной поверхности. Чувствовалось, как их что-то удерживает, однако, попытавшись поднять руку, Алина заметила, что хватка исчезла. Выходит, существо её вовсе не держит, а напротив – старательно оберегает, но куда они летят?

* * *

Тихомир вгляделся в окружающую пустоту. «Интересно, – подумал он, – в этом пространстве не существует никаких элементарных частиц, а я думаю, что вглядываюсь в него. Кстати, а где ива? Тихомир вскинул голову и завыл. Пространство заполнила звуковая волна, в которой сразу же появилось яркое зелёное дерево.

– Привет, – Тихомир не знал, как себя вести. Он догадывался, что перемирие с деревом довольно шаткое и не известно, чем все может закончиться. Ива зашелестела ветками и подлетела ближе.

– Ты? – негромко спросило дерево.

– Я.

– Кто ты?

– Не знаю. Я не знаю, кто я здесь.

– И я, – опустило ветки дерево, – скажи, что мне нужно делать? Где мы?

– Я не знаю, что тебе делать, и не знаю, где мы, но… давай посмотрим вселенную, поражающую своим великолепием.

– Давай.

Вспыхнула яркая звёздочка, потом ещё, и ещё…

– Как красиво, – прошептала ива.

– Ага, – согласился Тихомир.

За спиной чувствовалась пустота, перед глазами… вселенная – необычайная, дикая и свободная, существующая и нет, бесконечная и ограниченная. Миллионы галактик, миллиарды звёзд, невообразимое количество планет, астероидов, комет… Вселенная вливалась в сердце, несясь по артериям, проникая в вены, сосуды, капилляры, наполняя собой каждую клеточку тела, пропитывая его необъятностью, дикостью и свободой.

– Ты это чувствуешь? – спросил Тихомир иву.

– Да.

– Мы часть вселенной, а вселенная часть нас.

– Здесь так хорошо…

Вдалеке показались неясные очертания зверя. Через мгновение стало понятно, что это котёнок, с окровавленной мордочкой.

– Сейчас на его пути появиться шипастый цветок, – прошептал Тихомир иве.

– Знаю, – печально ответила та, – и не хочу на это смотреть. Давай уйдём в ничто.

Они снова поплыли в пространство, где царило небытие.

– Жалко, – прошелестело дерево.

– И мне, – согласился Тихомир, как-то оживляясь. – А давай проникнем во вселенную в том месте, где нет ни котёнка, ни цветка.

– Вот это идея! Они знают, что мы поблизости, но мы потеряемся, и будем наслаждаться этой вселенной… И ещё: волк, мне нужно попасть в одну галактику, на орбиту звезды… В общем, пойдем со мной!

– Пойдем. Ты мне чем-то нравишься, не знаю чем, но, кажется, нам стоит путешествовать вместе.

– А ведь в начале мы чуть не убили друг друга. Я словно была в другой оболочке, отравляющей все вокруг… Не знаю, но чувствую, как она разрушается… Благодаря тебе, волк.

Глава 8

Ярослава почувствовала обжигающую боль на щеке, рука инстинктивно дёрнулась и ощутила на себе чью-то кисть.

– Ну, наконец, – прервал тишину голос Пришивало.

В глаза ударил яркий свет. Ярослава обнаружила себя сидящей в салоне танка.

– Что за мода терять сознание в самые ответственные моменты… – Пришивало озабоченно ходил из стороны в сторону.

В голову, наконец, нахлынули мысли, принося с собой воспоминания о том, как она здесь очутилась и что необходимо делать дальше.

– Ты говоришь, связь с начальством оборвалась, – Ярослава медленно встала и повернулась к Дмитревичу.

– Да. Как только эта… мочалка нас обволокла.

– Болеслав, ты уже сделал то, о чем мы договаривались?

– Э, – замялся Пришивало, – ситуация за бортом знаешь ли…

– Ситуация как раз благоприятна для задуманного, – перебила его Ярослава.

Пришивало отправился в угол салона и прикладом автомата начал вышибать какую-то металлическую крышечку на стене. Экипаж сразу забеспокоился, а один из солдат, экипированный в одежду из нанотрубок, потянулся к оружию. Ярослава сразу же вышла в центр салона, подняла руку с перчаткой и остерегающе на него посмотрела.

– События развиваются именно в той последовательности, в какой они и должны были развиваться, – ледяным тоном произнесла она. – Я не гарантирую безопасности, но шанс выжить для всех нас значительно возрастёт, если мы сможем действовать независимо от вашего руководства, которое сейчас находится на поверхности и в любой момент может уничтожить танк легким движением руки.

Металлическая крышка отлетела в сторону, звонко ударившись о пол, а Пришивало отбросил в сторону автомат и начал копаться в проводах, скрывавшихся до селе в стене.

– Дмитревич, – Ярослава медленно подошла к его рабочему месту, – что мох может сделать с танком? Точнее, не мох, а эта…

– Мочалка, – подсказал Дмитревич.

– Мочалка, – повторила она, – она как-то воздействует на танк?

– Во-первых, она его обездвижила, – затараторил Дмитревич, – во-вторых, датчики зафиксировали многочисленные микропроникновения в броню. Через пару часов…

– Связь с колонной есть? – перебила его Ярослава.

– Нет.

– Система охлаждения только в колонне?

– Нет. Резервная есть в танке, но азота в нём… минут на десять и то, смотря какая температура за бортом. Её смонтировали только для того… Короче, если вдруг что случится из ряда вон выходящее.

– Как и сейчас. Вот и включай её.

– То есть?

– То и есть! Включай эту резервную систему охлаждения.

– Но температура за бортом не высокая, зачем!?

– Затем что её нужно включить! Дмитревич, твоё дело нажимать на клавиши, – думать буду я и Болеслав Андреевич.

– Всё, готово! – запыхтел в углу Пришивало. – Что там у вас.

– Я так понимаю, резервная система охлаждения танка тоже работает на основе жидкого азота?

– Да, – следователь пытался вникнуть в ситуацию, – а что?

– Как я до этого сам не додумался!? – воскликнул Дмитревич. – Азот заливает корпус танка, и всё в сантиметрах двадцати от него замерзает, включая мочалку.

– Дмитревич, ты главное на клавиши жми.

Почувствовался небольшой толчок. Танк медленно двинулся.

– Да не цацкайся ты с ней, – скривилась Ярослава.

– Не понял, – Дмитревич не отрывался от мониторов.

– За нами ещё должна пройти колонна, если они, конечно, до сих пор живы. С имеющимися успехами мы только «прорубаем» тоннель внутри самой мочалки. Давай избавимся от неё полностью. Металлической рукой ты управлять можешь?

– Э… манипулятором?

– Манипулятором.

– Могу.

– Ну, так развороши ёмкость с азотом – ещё лучше будет, если она взорвётся.

Мониторы засветились. В тусклом свете стали видны волокна, составляющие мочалку. Дмитревич вопросительно посмотрел на Пришивало.

– Делай, что говорят, – одобрительно кивнул тот.

Дмитревич засунул руку в перчатку, отвечающую за управление манипулятором. На экране одного из компьютеров появился баллон, прикреплённый к броне танка железными скобами, а секундой позже и сам манипулятор. Железная кисть обхватила ёмкость и начала её сжимать. Струйка газа вытекла на волокна мочалки, и те моментально обледенели.

– А теперь из пулемёта в те места, где мочалка замёрзла разрывными, – встрял Пришивало.

Как только большая часть мочалки была уничтожена, оставшиеся волокна начали съёживаться и превращаться в тёмную жидкость, стекавшую по бортам машины. Экипаж танка восхищённо смотрел на Ярославу, понимая, что она спасла их жизни.

– Чего уставились? – нарушила молчание Ярослава. – Дмитревич, жертвы?

Дмитревич застучал по клавиатуре.

– Нет!

– Полный вперёд!

Танк двигался несколько дней, но мох, толщина которого уменьшалась с каждым километром, агрессивности не проявлял.

– Похоже, мочалка была его последним оружием, – произнёс Пришивало, когда они ехали по одной из проплешин, всё чаще попадающихся в последнее время на пути.

– До теплового барьера – да, – уверенно сказала Ярослава.

– А после?

– После? – Ярослава задумалась. – Внутри.

– Внутри?

– Внутри барьера. Я чувствую, что произойдёт нечто ужасное внутри теплового барьера.

– Снова мох?

– Не знаю…

Температура в течение последующих дней ощутимо поднималась. Солдаты молчали, но в их взглядах всё чаще прочитывалось желание снять бронежилеты.

– Болеслав Андреевич, – прошептал Дмитревич, – я тут сказать хотел кое-что… Ну, с глазу на глаз.

– Так говори! Не думаю, что от Ярославы стоит что-то скрывать.

– Э…

– Мне повторить!? Мы теперь одна команда. Всё! Начальство нас уже никак не реабилитирует, поскольку бунтари подлежат немедленному уничтожению – обратного пути нет. А вот туда, куда мы едем… вполне возможно, но без Ярославы нам не добраться.

– Я понимаю, – зрачки Дмитревича не находили себе места, – в общем я много раз участвовал в учениях с танком и знаю в нём каждый болтик…

– И?

– Отсек «Z», мы открыли его, но последний раз, когда я его видел… он казался больше по объёму.

– Элементарно, – Ярослава подошла к закрытому отсеку, – ваше начальство перестраховалось на случай непредвиденных обстоятельств, типа подобного бунта. Они разбили отсек на две части. И во второй, думаю, лежит нечто важное, нечто такое, без чего мы не сможем пройти тепловой барьер.

– Интересно, что? – Пришивало помрачнел. – Необходимое оборудование, взрывное устройство или… блин, да это может быть всё, что угодно!

– Проще открыть, а не гадать, – подсказала Ярослава.

Пришивало открыл отсек, присел на корточки и начал придирчиво его осматривать.

– А может, и не взорвётся…

Чтобы снять перегородку, разделявшую части отсека, достаточно оказалось выкрутить четыре блестящих болтика. Внутри все было забито коробками. Пришивало взял в руки одну из них и попытался открыть.

– Атака! – заорал Дмитревич

На экране мониторов зелёные точки, обозначающие положение людей, одна за другой превращались в красные.

– Что за херня? – к монитору подбежал следователь.

– Не знаю, – руки у Дмитревича дрожали, – мы теряем людей.

– Мох предпринял последнюю попытку, собрав все свои силы, – безучастно произнесла Ярослава. – Боюсь, мы ничего не сможем сделать.

– Ты же говорила, что до теплового барьера атак не будет! – заорал Пришивало.

– На нас, – уточнила Ярослава, – чувствовала, что не будет атак на нас. Внутри танка мы в безопасности, но те, кто снаружи… их я не чувствую.

Мониторы на мгновение погасли и вновь засветились. На экранах виднелся удаляющийся гигантский ком мха.

– Он настиг нас сзади, – объяснила Ярослава, – пройдя через всю колонну.

– И уже не вернётся? – Пришивало вытер пот с лица.

– Нет, докатится до теплового барьера и сгорит там вместе с людьми, которых забрал с собой. К счастью, они уже мертвы.

– Дмитревич, – очнулся следователь, – они что, действительно мертвы?

– Да. Мох достал всех, кто был снаружи.

На экранах мелькнул тягач с разбитыми стёклами.

– Как же я не почувствовала? – Ярослава опустилась на колени. Странно, но ей почему-то стало невыносимо жалко погибших людей. А еще… ведь она же могла их спасти, предвидеть обстоятельства, но… не справилась. Из глубин души неожиданно вырвались чувства, похороненные ею сотни лет назад. Осознание собственной человечности ошеломляло. Она вспомнила, какой была когда-то: влюбленной женщиной, с улыбкой мечтающей о будущем, глядя теплыми летними вечерами на серебристые блики луны, отраженные в морской воде. В кого превратило ее время, отравленное ненавистью к давно усопшим врагам? Чувства перемешались, и очнулась Ярослава на полу.

– Что с тобой? – над ней стоял следователь.

– Не знаю, – она с трудом встала. – У меня бывает, как ты успел заметить, но на этот раз ничего серьёзного.

Пришивало внимательно посмотрел на Ярославу и подошёл к Дмитревичу.

– Открывай люк. Внимание, экипаж! Последняя стадия монтажа системы охлаждения. Зарядка орудий танка до отказа. К выполнению.

– Что значит, последняя стадия? – поинтересовалась Ярослава.

– Бочки с азотом цепляются непосредственно к танку, тягач и прицеп со снарядами оставляем здесь.

– Ясно. Кстати, снаряды еще не раз понадобятся – поверь мне. Может, часть их сложить в салон танка.

– Нет, во время инструктажа меня предупредили, что в салоне возможна слишком высокая температура для них.

– Высокая? А мы? Неужели эти железяки не выдержат той температуры, которую предстоит выдержать нам?

– Действительно, – задумался Пришивало, – что-то здесь не сходится…

– То же, что и не досказали про потайной отсек, – подсказала Ярослава.

Пришивало снова схватил коробку, брошенную на пол из-за неожиданной атаки мха, и оторвал скотч, скрепляющий её края. Внутри лежал непонятный мешок. Пришивало внимательно его осмотрел и, наконец, всплеснул руками.

– Всё ясно! Это термокостюм. Начальство перестраховалось и на всякий случай подготовило и сложило в потайной отсек термокостюмы.

– Кстати, сколько их?

Пришивало покопался в ящиках.

– На всех членов экипажа, включая тебя и меня.

Не сговариваясь, Ярослава и Пришивало обернулись в сторону Алика. Тот попытался вскочить но, видимо, осознав бессмысленность любых действий со своей стороны при данных обстоятельствах, обречённо сел на место.

– Вылезай в люк, – следователь мотнул головой в сторону люка.

– Постой, – Ярослава положила руку на ствол автомата, направленного Пришивало на Алика, – я не хочу, чтобы он погибал.

– Чего!? – удивился Пришивало. – А тебе не всё равно, будет он жить или нет!?

– Нет, не всё равно, – последовал твёрдый ответ. – Я устала от смертей. Просто устала.

– Ну, хорошо, – следователь недоверчиво взглянул на Ярославу, – и что ты предлагаешь? В любом случае придется кого-нибудь убить. Все, кроме него, опытные специалисты…

– Я вообще не хочу, чтобы кто-то умер.

– Да ну? – подколол следователь. – Я тоже! Вот только выбора у нас нет…

– Почему же… пусть он будет в термомешке, или как там его, вместе со мной.

– Ладно, – вздохнул Пришивало, – только с тобой я его не пущу. Малинин у нас метр в шапке, так что с ним в термокостюм пусть и садится.

Два мешка отличались от остальных: они были оборудованы клавиатурами и гибкими мониторами. Один из них Пришивало отдал Дмитревичу, а во второй решил залезть сам. Монтаж системы охлаждения и перезарядка орудий заняла около получаса, и следователь скомандовал незамедлительно двигаться дальше.

Через некоторое время мох исчез полностью. Температура за бортом поднялась до ста градусов и продолжала увеличиваться. Когда она достигла ста тридцати градусов, Дмитревич включил систему охлаждения. В салоне сразу ощутимо похолодало, но не на долго. По прошествии ещё пары часов Пришивало отдал приказ одеть термокостюмы. Но имея представления, как перенесут высокую температуру боеприпасы, он, поразмыслив, решил снять бронежилеты, мотивируя это тем, что, возможно, люди, находящиеся в термокостюмах во время прохождения наивысшей тоски температуры будут находиться на грани жизни и смерти. А вот боеприпасы и оружие лучше иметь при себе: мало ли, на сколько градусов поднимется температура внутри салона, – в любом случае в термокостюмах она будет ниже. Кроме того, Пришивало отдал приказ Дмитревичу задать танку автоматический режим передвижения – тоже на всякий случай.

Принцип действия термокостюмов Пришивало известен не был, и, залезая внутрь, следователь отметил, что разработчики об удобстве в использовании явно не заботились, не говоря уже о способе управления танком, который оставлял желать лучшего. Видеть одновременно и клавиатуру, и монитор было практически невозможно. Пожалуй, оставалось лишь наблюдать за происходящим по экрану, разделенному на десяток окошек, отображавших ситуацию в разных местах снаружи танка и внутри.

Танк мчался на предельной скорости, температура стремительно росла. На стенах пещеры начали попадаться куски породы, светящиеся тусклым красным светом. С каждым километром свет становился ярче. Пришивало заметил, что порода представляет собой не что иное, как переливающуюся магму.

Раздался еле слышный шлепок (микрофоны были установлены и на внешней стороне танка), на броне машины зашипела небольшая алая капля. Спустя секунду она погасла, оставив миллиметровое углубление.

– Дмитревич, – лёгкие обжигал горячий воздух, – пусть танк стреляет по кускам магмы разрывными. В автоматическом режиме.

Заработали орудия и дорога впереди осветилась фейерверком разлетающихся во все стороны огненных искр. Пришивало покосился на окошко, демонстрирующее обстановку в салоне. Шариковая ручка, лежавшая на одном из столиков, растекалась по металлической поверхности. «Хоть бы не воспламенилась, – подумал Пришивало, и в этот момент раздался взрыв».

– Болеслав Андреевич, вы живы? – перед глазами, не моргая, висело лицо Дмитревича.

– Дмитревич, обстановка! – Пришивало ещё не успел прийти в себя, как фраза сама вырвалась из горла.

– Тепловой барьер пройден, – отрапортовал Дмитревич, протягивая следователю флягу с тёплой водой, – во время прохождения в салоне был зафиксирован взрыв неизвестного происхождения.

Пришивало приложился к фляге и осмотрелся. В углу, около отсека «Z» лежали тела людей.

– Кто остался в живых? – спокойно спросил следователь, понимая, что жертв много.

– Я, вы, – Дмитревич перешёл на неофициальный тон, – Ярослава, Обуховский и Коромысло.

Пришивало с трудом встал и прошёлся по салону. В глаза бросился исковерканный кусок металла, лежащий возле разбитого монитора.

– Газовый пистолет, – задумчиво произнёс он, поднимая осколок, – черт, как я мог забыть? Дмитревич, покажи запись.

На экране одного из мониторов появилась картинка с лежащими на полу термокостюмами, напоминавшими обыкновенные светло-серые мешки. Пришивало поискал глазами газовый пистолет, который еще в начале путешествия закинул на одну из полок.

– Увеличь вон то место, – следователь тыкнул пальцем в монитор.

Огня не было. Пистолет просто исчез с экрана монитора. В этот же момент один из термокостюмов отлетел в сторону – видимо его зацепил сам пистолет или его осколок. Не известно из чего были сделаны термокостюмы и как они работали, но повреждённый мешок на экране не лежал на месте – как будто его толкала струя газа. Он начал носиться по салону расталкивая других.

– Всё, – Пришивало закрыл рукой монитор, – дальше можешь не показывать. И так ясно.

Тела погибших оставили на горячем каменном полу. Не было времени хоронить, да и боеприпасы, при помощи которых можно сделать углубление в скальной породе, могли в будущем оказаться жизненно необходимыми. Мох больше не появлялся, а температура через некоторое время снизилась до тридцати градусов. Экипаж танка, а точнее то, что от него осталось, наконец, смогли выспаться и привести себя в порядок. Машина получила незначительные повреждения, хоть броня и была усыпана многочисленными миллиметровыми углублениями – результатом атаки магматических образований. Основная нагрузка пришлась на систему охлаждения, которую за ненадобностью поспешно демонтировали.

Через двое суток пещера закончилась, точнее, приняла другой вид. Танк выехал в огромную каменную полость.

– Куда теперь? – Пришивало повернулся к Ярославе.

– Если ты внимательно посмотришь на каменный пол, то увидишь две борозды. Помнишь, они помогали передвигаться существу, напавшему на нас. Вы его мочалкой назвали. Думаю, что борозды – своеобразная дорога, по ней мы и должны двигаться.

– Ты всё так туманно объясняешь. Хотел бы я знать, что нас ждёт в конце путешествия. Начальство ещё до твоего появления фиксировало нечто очень важное глубоко под землёй, иначе они бы не организовали экспедицию.

– Я знаю одно – в конце путешествия нас ожидает разумное высокоразвитое существо.

– Существо? Почему ты раньше молчала?

– Сколько можно повторять: память ко мне приходит урывками.

– Оно агрессивное?

– Оно ждёт нас, а значит, мы ему нужны.

– Надеюсь, не в качестве источника пищи.

– Вижу живые объекты, – Дмитревич, как всегда, сидел за мониторами.

Около одного из многочисленных валунов лежало растерзанное мешкообразное тело с многочисленными лопастями. Над ним возвышался пятиметровый гигант на двух ногах с тремя длинными отростками, заканчивающимися круглыми отверстиями с венчиками многочисленных зубов. Отростки периодически вгрызались в неподвижное тело на каменном полу и видимо прожёвывали оторванные куски.

– Кушает… – заметила Ярослава.

– Пожирает, – поправил Дмитревич, брюзгливо глядя на этот процесс.

– Знать бы, опасен ли этот Змей Горыныч для нас… – включился в разговор Пришивало.

– По-моему, он решил как раз это проверить.

Горыныч на экране повернул один из жующих отростков в сторону танка. Похоже, на них располагались и органы зрения, так как минутой позже два оставшихся отростка оторвались от жертвы и уставились в ту же сторону. В следующее мгновение Горыныч уже бился о броню танка, одним прыжком преодолев разделявшие их сто метров.

– Однако, – хмыкнул Пришивало, покачав головой в знак ни то удивления, ни о уважения.

– Давайте его расстреляем, – воодушевленно предложил Дмитревич.

– Да ну его, сам видишь, броня танка для него непреодолима.

– Погнёт ещё чего.

– А, – махнул рукой Пришивало, – делай с ним, что хочешь, только с патронами поэкономней.

Дмитревич прицелился и сделал один единственный выстрел, угодив в пасть на одном из извивающихся отростков. Горыныч издал жалобный вопль, прыгнул в сторону и исчез среди валунов.

– Негуманно получилось, надо было его сразу насмерть, – пробормотал себе под нос Дмитревич, – но фиг его знает, где слабое место.

– Не огорчайся, через неделю у него отрастёт новая пасть, ни чуть не хуже старой, – иронично прокомментировала Ярослава.

– Ты раньше встречалась с такими существами? – оживленно поинтересовался Пришивало.

– С похожими, и… зря вы экономили патроны.

– Почему?

– Чувствую, он вернётся.

– Ну и на здоровье! Здесь мы в безопасности.

– Да, когда сам танк в безопасности.

– Ярослава, – нахмурился следователь, – не разводи упаднические настроения – без твоих прогнозов обстановка мрачная.

Пришивало, тем не менее, о чём-то задумался, дав Дмитревичу команду держать скорость на максимуме. Через час езды вдалеке заполыхало красное зарево. Выяснилось, что это выходы на поверхность кроваво-алой раскалённой магмы. Вскоре появилась растительность: валуны оплетали красноватые растения, напоминавшие морские водоросли. Попадались и пугливые мешкообразные существа, одним из которых не так давно лакомился Горыныч. Существа соскребали с валунов водоросли, что давало основание утверждать об их принадлежности к травоядным.

– Не хватает ещё червяков, – шепотом произнесла Ярослава, всматриваясь в экраны мониторов.

– Кого не хватает? – переспросил Пришивало.

– Тихомир называл их железнодорожниками, поскольку они, так сказать, обслуживают дорогу, по которой мы едем.

– Железнодорожники? – Пришивало задумался. – Помню, помню, что-то Тихомир такое рассказывал, но… в смысле не хватает?

– Этот мир исключительно похож на тот, в котором жила я.

– Болеслав Андреевич, впереди Горыныч, – прервал их беседу Дмитревич.

– Какой Горыныч? – не понял следователь.

– Тот самый, с простреленной э… пастью.

– Ну так прострели ему вторую, – Пришивало посмотрел на экран монитора. В свете фар на дороге стоял Горыныч.

– У него такой вид, будто он пытается бросить нам вызов.

– Пушкин тоже Дантесу вызов бросал – известно, чем дело закончилось. Давай его разрывными!

Дмитревич навёл прицел на Горыныча, но тот исчез из поля видимости.

– Хм, думаю, он среагировал на дуло пулемёта, – предположил Дмитревич.

– Вряд ли он такой сообразительный, ну да ладно, из-за него еще волноваться. Увидел нас, испугался и свалил.

Танк резко сбавил скорость.

– Дмитревич, что случилось? – следователь сразу почувствовал неприятности.

– Горыныч, – Дмитревич защёлкал клавиатурой, – и не один… вот сволочь, братву привел на разборки!

– Так перестреляй их всех к чертям собачьим!

– Не могу: они вне поля досягаемости пулемётов.

Танк остановился окончательно.

– И что теперь? – Пришивало нервно ходил по салону, поглядывая на мониторы. Горынычей было много: штук десять удерживали танк, остальные (не менее сотни) прятались за валунами. Внезапно танк дёрнулся и медленно пополз на обочину.

– Куда это они нас? – Пришивало почесал подбородок.

– Может туда, – Дмитревич указал пальцем на двадцатиметровый выход магмы на поверхность.

– Твою мать, – у следователя округлились глаза, – Коромысло, Обуховский, готовность к выходу. Дмитревич, люки!

Зашипели затворки, в салон ворвался горячий воздух. Пришивало первый выскочил из танка и открыл стрельбу по Горынычам, но их было слишком много – места погибших тут же занимали доселе прятавшиеся сородичи. Пришивало расстрелял две обоймы, но количество врагов, казалось, не уменьшилось. Хуже того – Горынычи не безуспешно начали нападать на людей. Меняя в очередной раз обойму, Пришивало почувствовал резкий толчок в спину и полетел прямо в открытый люк.

– У нас гости, – следователь не успел оторвать от пола голову, как Дмитревич уже что-то показывал ему на экране. К танку бежало несколько десятков метровых полусфер с белесыми нитями вместо ног.

– Железнодорожники, – объяснила Ярослава.

– Коромысло, Обуховский – в салон!

Люки закрылись, и Пришивало уставился в монитор. Железнодорожники, не добегая до танка полусотни метров, остановились и натужно задребезжали. Спустя мгновение о броню танка застучали многочисленные металлические шипы. За считанные секунды большая часть Горынычей была нашпигована ими до отказа, но хищники оказались очень живучими. Железнодорожники сгруппировались в высоченную пирамиду и выстрелами старались держать Горынычей на расстоянии. Некоторое время это удавалось, но один из Горынычей, полуживой, прострелянный десятками шипов, все же умудрился добраться до пирамиды и одним движением могучего тела разрушил её. Началось настоящее побоище.