Текст книги "Лес повешенных лисиц"

Ойва Юнтунен откатил несколько крупных валунов в сторону и спрятал три слитка в образовавшемся углублении. Но прежде он наклонился к золоту и горячо поцеловал прохладный металл.

Устало вздохнув, он закурил сигарету и подумал, что заблудился. Тем лучше. Он не знал, где находится, и никто этого не знал. Золото было спрятано как никогда надежно. Его добыли где-то на севере Австралии, а теперь оно здесь. Ойва Юнтунен сел на камень, под которым лежали слитки, и, счастливый, продолжил курить.

Глава 4

Майор Суло Армас Ремес, красный как рак, сидел в служебном кабинете командира батальона. Его большое сердце устало билось в груди. Голова подрагивала, в животе бушевал желчно-кислотный бульон. Но голова не болела, потому что у майора Ремеса она вообще никогда не болела, хоть кол на ней теши. Майор не пользовался каской, даже когда стреляли боевыми патронами – такая крепкая у него была башка.

У майора Ремеса было тяжелейшее похмелье. Впрочем, в это время суток, а именно утром, у него оно было всегда. Майор – сорокалетний, крупного телосложения кадровый офицер – был грубиян и пьяница. Настоящее животное.

В рабочем столе, в самом верхнем ящике, у него лежал заряженный пистолет. Там же скрывалась бутылка померанцевой настойки. В остальных ящиках находились планы учений пехотного батальона и пожелтевшие инвентарные описи.

Майор Ремес открыл ящик и взял пистолет. Покрасневшими глазами он осмотрел отливающее темной синью оружие, пощупал огрубевшими пальцами холодный металл, снял с предохранителя и дослал патрон в патронник. Майор погладил спусковой крючок, закрыл глаза и засунул ствол пистолета в рот. Мгновенье он сосал его, как соску.

Однако стреляться майор не стал, хотя и был на волосок от этого. Прекратив игру со смертью, он поставил пистолет на предохранитель и, убрав обратно в ящик, достал бутылку померанцевой.

Майор посмотрел на часы. Начало одиннадцатого. Рановато, конечно, но, может, хлебнуть маленько?

Пробка, как всегда, чуть скрипнула – майор открыл бутылку.

«А чего бы и правда не глотнуть…» – раздумывал Ремес. Он сунул горлышко в рот, нёбо открылось. Кадык пару раз дернулся, скверное пойло стекло вниз по гортани, в желудок, где кислота желудочного сока моментально вступила в яростную борьбу с померанцевой.

Майор закрыл глаза. Ох, и тяжело же. Ладони вспотели, сердце в груди забилось сильнее, на лбу выступил пот. В животе заурчало, майору пришлось вскочить со стула и бегом кинуться в туалет. Его вырвало всем, чем только можно. Затем он почистил зубы, прополоскал рот водой, потрогал под ложечкой, вытер водянистые глаза, горевшие кровавыми шарами на лице страждущего бедолаги. Короткая разминка, руки вверх, вниз, легкий наклон и… назад к померанцевой.

Следующий глоток уже не рвался наружу. Тяжелое сердцебиение сразу стихло. Пот больше не лился вонючим потоком, как мгновение назад. Майор Ремес причесал жесткие темные волосы, еще раз глотнул померанцевой и убрал бутылку.

– Ну вот и делов-то.

Майор взял в руки кипу бумаг, карт и списков. Он был командиром батальона, какая тут особая работа? Штаб командировал его вести подготовку к военным учениям в Лапландии. Скука страшная. В учениях должны принять участие его бригада и части из других подразделений их же военного округа.

Вообще Майор Ремес был старшим офицером инженерных войск, а сейчас сидел в занюханном гарнизоне командиром разведбатальона, хотя вполне мог бы быть в спецподразделении саперного батальона, а еще лучше – в Генштабе. Как случилось, что его карьера завершилась тут, за этим убогим столом?

Майор рассеянно размечал на карте район предстоящих учений. Место сбора, направления наступления, заградительные линии, сосредоточение войск, пункты техобслуживания… Рутинная работа, с которой справится любой капитан или лейтенант. Эти нудные обязанности возложил на него полковник. Унизительная канцелярщина, если подумать. Как же ему иногда хотелось заехать полковнику Ханнинену кулаком по физиономии.

Майор внимательно посмотрел на сжатую в кулак руку. Этот молот всегда был легок на подъем. Многим от него досталось. Комок костей, который автоматически сжимался, стоило только Ремесу выпить.

Майор вызвал в кабинет срочника-писаря. Младший сержант лениво встал по стойке «смирно». Ремесу захотелось дать нахалу по носу, но в армии это запрещено. Он протянул парню смятую купюру и приказал:

– Сбегай-ка, младший сержант, в чипок и принеси мне газировки. Что-то изжога замучила.

– Так точно, господин майор, у вас всегда изжога, – ответил писарь и рванул с места.

«Вот поросенок, – подумал майор Ремес. – Черт дернул меня перед ним отчитываться! Имеет же командир право попить лимонада в рабочее время, это ж не запрещено!»

Скоро писарь принес газировку. Майор рявкнул на него и выгнал из кабинета. В кружку, из которой чистил зубы, он налил померанцевой и разбавил газировкой. Льда не хватало, ну и так пойдет.

– Не ахти, но пить можно. Зато сразу забирает.

Зазвонил телефон. Жена, черт бы ее побрал.

– Послушай, Суло. Нам нужно поговорить. Наш брак уже не имеет никакого смысла.

– Не звони сюда, я работаю!

– Я не могу это больше терпеть. Правда, Суло. Я не истеричка, это ты чудовище, и однажды мое терпение лопнет.

Вот так всегда. Одни претензии и требования. Сам майор считал себя довольно понимающим супругом, да, бывало дело, иногда он поколачивал благоверную. Медведь и тот держит в строгости свое семейство, а чем майор хуже? К тому же Ремес был не против – пусть подает на развод. Дети, двое, к счастью, уже взрослые. Молодые женщины, одна замужем, другая на выданье. Вертихвостки обе, но это жена их избаловала.

– Вечером поговорим. У меня работа, пойми, Ирмели. Пока.

Майор положил трубку. Ирмели… Много воды утекло с того дня, как он женился на девушке с этим именем. Это случилось на втором курсе военного училища. Ирмели была красавицей – впрочем, у всех офицеров были красивые жены. Все благодаря синим кадетским мундирам. Стройные и бойкие курсанты напоминали синиц. Красивые девушки при встрече с такими моментально теряли голову. Так произошло и с Ремесом. Потом девушки становились офицерскими женами: сначала женами младших лейтенантов, затем старших, затем капитаншами и, наконец, майоршами. С годами мужья делались злее, пропорционально росла истеричность их жен. Если мужья вовремя не получали повышение, жены просто умирали от стыда. Иерархия финской армии держится на женских амбициях. Жены полковников завидуют генеральшам, капитанши таят обиду на майорш.

Ремес знал, что он никогда не получит даже звания подполковника, не говоря уж о том, чтобы у него появились три полковничьи звездочки. Для жены это было ужасно. Когда-то в молодости Ремес мечтал дослужиться до генерал-майора – тогда это казалось вполне реальным. Больше так не кажется. Сейчас стоял вопрос о том, сможет ли он вообще удержаться в армии. Сумеет ли вообще с честью выйти в отставку. Командир недавно вынес Ремесу личное предупреждение. Устно.

– Послушайте-ка, майор. Ваше агрессивное поведение противоречит принципам воспитательной работы в вооруженных силах. Предупреждаю вас по-отечески. Вы понимаете, о чем я?

Вот что сказал полковник. Тут недалеко и до увольнения, и майор Ремес это прекрасно знал.

Зазвонил телефон. Полковник Ханнинен спрашивал о плане военных учений. Как это до сих пор не готов?!

Закончив разговор, майор от души налил себе померанцевой. Вот и вторая бутылка газировки закончилась. Какая все-таки унылая у него жизнь. Даже в отпуск не хотелось, без денег какой отпуск?

И думал майор Ремес о том, что, будь его воля, он бы хоть сейчас развязал третью мировую. Война решила бы все его проблемы. С воем носились бы меж материков ракеты, а потом началось бы смертоубийство мирового масштаба. Это все было бы майору очень кстати. С началом войны его направили бы во главе инженерного батальона на фронт… Его люди делали бы засеки, заграждения, напичкали бы дороги и леса минами, построили бы линии обороны и мосты. Весь мир был бы объят огнем. И никто бы не спрашивал, пьет ли еще этот майор Ремес. Война дотла сожгла бы все унижения мирного времени. Майор Ремес знал: он солдат, бесстрашный и жестокий мужчина. Это мирная жизнь его сгубила.

Однако, как ни прискорбно, третья мировая в то утро не началась. Ремес заставил себя взяться за план военных учений. Рука у него дрожала, и линии наступления получались шире обычного. Ну ладно, в Лапландии есть место, пусть бегают, салаги!

Майор Ремес раздумывал, не взять ли ему отпуск за свой счет. Удрать бы на годик из этой дыры, из этого захудалого батальона. Освоить какой-нибудь курс в техническом колледже. Читать-то он пока не разучился, а вот писать уже было чертовски тяжело. Даже по клавишам печатной машинки не мог толком бить – указательные пальцы проваливались от силы удара. Майор стукнул кулаком по машинке. В двери появилась испуганная рожа писаря.

Глава 5

Майор Суло Армас Ремес допил померанцевую и принял по-военному твердое решение:

– Ухожу!

Он позвонил командующему и попросил отпуск. На год. Для продолжения учебы в техническом колледже. Мол, саперам во времена стремительного прогресса науки необходимы новые знания. Речь шла о безопасности Финляндии. Если инженерное дело будет отставать в развитии, что ожидает страну в будущей войне?

Полковник Ханнинен обрадовался. Неужели старый пьяница наконец одумался и хочет исправиться?

– Я поддерживаю. Но сначала проведи учения, а потом можешь идти.

– Слушаюсь, спасибо, товарищ полковник.

– Но отпуск с содержанием дать не могу.

– А я и не просил, – ответил майор и положил трубку. Он ощутил прилив сил. Он знал, что в его жизни грядут перемены, так пусть этот мерзкий батальон горит синем пламенем.

Ремес принялся энергично действовать. Он быстро составил план военных учений и отдал писарю, чтобы тот отпечатал набело, затем принялся за семейные дела. Жене Ирмели, у которой была привычка бренчать на доставшемся в наследство рояле, он сказал:

– Рояль продаем. Можешь ехать хоть в Испанию. Часть денег – девчонкам. После учений поговорим об остальном.

За рояль они выручили 14 000 марок. Госпожа Ремес сразу же улетела в Испанию, а майор сосредоточился на завершении плана учений и основательном пьянстве.

Наступил июль, боевой и жаркий. Батальон погрузили в поезд. К составу присоединили пассажирский вагон для офицеров и, постукивая колесами, тронулись на север. В поезде Ремес пил и пел.

– «Это есть наш последний и решительный бой…» – громыхал он. В ту ночь никто в вагоне не сомкнул глаз.

Утром в Рованиеми батальон пересадили на машины. Майор Ремес уселся в полноприводный вездеход, который вел младший сержант Сянтяля. Перво-наперво водителю было приказано ехать в Рованиеми, в винный магазин. Там закупили полкузова померанцевой и только после этого развернули нос колымаги на север.

Для маневров были выбраны необжитые лесные участки на восточном склоне сопки Палластунтури. Первоначальный план майора Ремеса был пересмотрен, но основная диспозиция осталась неизменной. Сражающихся сторон было три, а не две, как в обычной войне: «синие», «желтые», а к ним еще добавились «зеленые». «Синие» – финны, «желтые» – русские, «зеленые» – западные союзники. Пехотный батальон майора Ремеса представлял «синих», то есть финнов. Отличительным признаком «зеленых» служила каска, «желтых» – пилотка, а у «синих», или финнов, – фуражка типа «кровавый котелок».

По плану Ремеса, исходная дислокация была такова: на территории Финляндии войска стран Варшавского договора и НАТО начинали боевые действия с применением обычного вооружения, затем в конфликт вступала финская армия с целью спровадить обоих агрессоров восвояси. Такая своеобразная война всех против всех. Целью учений было выяснить, как на практике осуществить трехсторонние военные действия в Лапландии. Участников было много, и для учений требовались обширные территории, а таежные массивы восточного склона Палласа прекрасно для этого подходили.

Майор Ремес поехал на джипе в Пулью, что в двухстах пятидесяти километрах от Рованиеми. Там были сосредоточены войска, а также оборудован штаб для управления учениями. Майору Ремесу в Пулью было как-то не по себе – туда должны были прибыть толпа подполковников, несколько полковников и два генерала. Перед этими стукачами в пьяном виде появляться не следовало. А среди младшего состава вполне можно было пропустить рюмку-другую. Главное – не отключиться, отдавая приказ.

Вот почему майор Ремес приказал младшему сержанту Сянтяле отъехать от Пулью на восемь километров к западу по лесовозной дороге, идущей вдоль хребта Сиеттелеселькя, там и разбили штаб. На склоне песчаной гряды установили палатку для подразделения, двое солдат срочной службы получили приказ перебить в палатке всех комаров, пол застелили пенопластом под спальные места. Перед кроватью майора поставили полевой телефон и столик с картами. Вечером майор приложился к померанцевой и довольно рано отключился. В восьмом часу утра ротный, капитан Оллинкюре, попытался разбудить командира:

– Господин майор, от Пульюнтунтури, по данным разведки, пытается продвинуться группировка «желтых» в количестве примерно дивизии. Одновременно с запада через Рааттама продвигаются группы «зеленых» с целью встретить «желтых» в Поккувара, в Витсиккокаски. Ожидается жестокое сражение – обе стороны имеют большое количество хорошо ориентирующихся в этих местах подразделений.

– И что? – буркнул майор.

– Задача нашего подразделения – наблюдать за ходом сражения и предупредить отход терпящей поражение стороны так, чтобы победитель мог спокойно уничтожить врага. Затем наш батальон ударит по ослабленному сражением победителю. Согласно плану, это произойдет послезавтра. Думаю, что решающий бой продлится несколько суток. В треугольнике, ограниченном на юге Поккувара в Витсиккокаски, на западе Вуосисселькя и на востоке – Куопсувара. Возможно, наш противник на востоке попытается отойти в направлении сопки Пульюнтунтури и даже за нее, а второй противник на западе отойдет через Саланкиселькя на Рааттама и там по дорогам в Муонио.

Майор Ремес думал, что к концу недели военные учения можно будет переместить в Паллас. В отеле «Палластунтури» он закажет поджарку из оленины и пропустит стопку-другую водки «Коскенкорва». Только все так чертовски дорого… Была бы это настоящая война, о деньгах вообще думать бы не пришлось. Прошагали бы прямиком в отель, поели, выпили, от души попарились в бане и рассчитались по счету автоматной очередью.

Парочка истребителей с воем пролетела над командирской палаткой. Штабные разбежались по окопам. Майор Ремес, воспользовавшись случаем, вытащил из-под матраца бутылку померанцевой и принял утреннюю порцию. Когда воздушная тревога закончилась, он чувствовал себя намного лучше.

– Батальон перегруппируется для атаки в течение сегодняшнего и завтрашнего дня, – распорядился Ремес. – Инженерный взвод пусть наводит мосты через обе речки Сиеттелейоки. Основная часть батальона дислоцируется в окрестностях Киматиева, в Пулью, окапывается и готовится к сражению. Батальон пусть проводит активную разведку в северо-восточном и западном направлениях и ночью тоже.

Во второй половине дня мосты через речки Сиеттелейоки были построены. Майор велел отвезти его в Куопсувара, куда он передислоцировал пулеметную роту и саперный взвод, чтобы подготовить коридоры для наступления. Технику временно оставили в Киматиева, в Пулью.

Над расположением периодически пролетали истребители или одиночные вертолеты. С востока доносился грохот учебной артиллерийской стрельбы. В остальном же было утомительно спокойно, даже клонило в сон. Майор Ремес валялся в палатке, посасывая померанцевую. «Кто ж выдержит войну на трезвую голову?» – философствовал он.

На командный пункт батальона поступило телефонное сообщение, что из Пулью прибудут генерал, несколько военспецов и какие-то полковники – будут проверять работу находящегося в авангарде батальона «синих».

Ремес скрылся от проверки за Куопсувара. Вестовому он наказал, чтобы сразу сообщил, когда «шишки» отбудут восвояси.

На северном склоне Куопсувара стояла старая избушка лесорубов. Майор осмотрел постройку. Вот где можно было приятно провести остаток лета, поплевывая в потолок. Он даже подумал, не перенести ли туда штаб, но из стратегических соображений все-таки лучше было располагаться на другой стороне сопки.

Вестовой прибыл с известием, что начальство приезжало и уже отбыло. Майор мог опять вернуться в штаб. Достали! Он выпил еще померанцевой. Ходят тут всякие, вынюхивают, чем занимается профессиональный вояка. Майор решил наступать немедленно. Неважно куда. Хватит бездельничать!

Ремес отдал приказы офицерам. Каждой роте и отдельному взводу была поставлена четкая задача. Основные силы батальона должны были немедленно начать открытое наступление в направлении Вуосисселькя. Там они ударят в спину «зеленым» с севера. «Желтых» вытеснят позднее.

– Приготовиться к наступлению!

Капитан Оллинкюре попытался было сопротивляться: мол, приказ выступать будет только через сутки.

– Кто здесь командует батальоном, вы или я?! – рявкнул майор – Да я вас под трибунал отдам, капитан! Выполнять немедленно, а то расстреляю на месте!

Капитан Оллинкюре подумал, что, если он подаст рапорт на пьяного майора Ремеса, тому влетит по первое число. Но прежде этот громила успеет расплющить стукачу голову. Оллинкюре был наслышан о славе Ремеса. Посему капитан решил, что правильнее будет подчиниться начальству, как в Вооруженных силах Финляндии всегда делалось и будет делаться.

Тысяча человек готовились к сражению. Собрали палатки, отправили технику, на плечи солдат водрузили тяжелую ношу. Мириады комаров следовали за группировавшимся для наступления батальоном.

Вечером в районе Вуосисселькя произошла первая стычка с «зелеными» – каскоголовыми солдатами НАТО.

– Бей их! – орал майор Ремес. Войска НАТО были застигнуты врасплох, закипела жестокая битва, в которой их разгромили наголову. «Зеленым» сказали, что наступление «синих» будет только на следующий день. И вот в разгар полуденной дремы война жестоко вторглась на их территорию. Палатки были растоптаны, холостыми палили не жалея, пятьсот солдат сразу же полегли, а остальные врассыпную разбежались по лесам, выискивая свои подразделения.

Обалдевший от неожиданного успеха, Ремес решил развить наступление в восточном направлении, в тыл «желтых». За ночь проникли через Потсурайсвара в Юха-Вайнан Маа, где на своих позициях торчали «русские». Тяжелый переход по топким болотам подорвал их силы, особенно когда обозные лошади отказались лезть в самую глубокую трясину, и их пришлось на себе тащить через грязь, сражаясь с тучами комаров и двигаясь в направлении поджидавших в Юха-Вайнан Маа «русаков».

«Желтые» решили, что на них нападают «зеленые», как было прописано в плане. Когда же выяснилось, что наступали «синие», «желтые» совершенно потеряли контроль над ситуацией. Ремес и его воинство с истошным воем промчались по позициям врага, бригада была фактически полностью уничтожена. Случись такое в настоящем сражении, потери измерялись бы тысячами. Воронье Лапландии впервые за сто лет попировало бы на славу, а павших оплакивали бы родные до самого Владивостока.

Двое суток вел майор Ремес операцию среди лесов, создав тем самым ужасную неразбериху. Участвовавшие в маневрах подразделения перемешались, по округе бродили орды воинов, в одну роту собирались «синие», «зеленые» и «желтые». Голодные и усталые, «убитые», «раненые», «пленные» и просто оказавшиеся на пути. Телефонная связь не работала, из полевых раций не давали внятных объяснений, большей частью оттуда доносилась площадная брань – это командующие из Пулью пытались оценить постоянно меняющуюся обстановку. Лишь лошади проявляли какую-то логику, пытаясь вытащить волокуши из топких болот, чтобы вся воюющая армия разом не умерла с голоду.

Сокрушительным было победное шествие майора Ремеса. «Синие» захватили все позиции обоих противников, наголову разбили и уничтожили врага. Захватчики на собственной шкуре прочувствовали, что значит вламываться на исконно финские земли. Лесное воинство подобного не прощает и беспощадно мстит за любую попытку агрессии, нисколько не робея перед противником, многократно превосходящим числом.

Лишь один человек не хотел сдаваться пехотному батальону майора Ремеса. И тот был гражданским, которого видели в окрестностях Потсурайсвара, в верховьях ручья Куопсуоя недалеко от озера Потсурайсъярви.

Вестовой сообщил, что это парень лет тридцати, похожий на туриста, и он разбил лагерь на вершине одной песчаной гряды. На том месте находилось «чертово поле» площадью в пару гектаров. Эту позицию собирался занять взвод тяжелых минометов, и человека попросили убраться. Но тот внезапно взбеленился и наотрез отказался уйти. Когда командир взвода попытался силой занять «чертово поле», мужик выхватил нож и пообещал уложить всех, кто осмелится к нему прикоснуться. Потом он стал бросаться в минометчиков камнями размером с кулак. Командир минометного взвода решил, что перед ним сумасшедший, и приказал взводу отойти подальше и там занять новую позицию.

Майор Ремес отметил на карте место, где засел отважный незнакомец. Он решил сходить и поговорить с путешественником сразу, как только учения закончатся и начнется долгожданный отпуск.

Маневры продлились на двое суток дольше, чем планировалось, так как тысячи человек были раскиданы на участках сражений и собрать их воедино оказалось нелегко. При разборе полетов слов не жалели, однако, когда иностранные военные эксперты начали бурно превозносить блистательные подвиги «синих», то есть финнов, дело решили замять и оставить в памяти в качестве поучительного урока. Руководивший учениями генерал-майор Сууласвуо[1]1
  Обыгрывается имя реального персонажа, полковника Сииласвуо, который одержал победу в битве на Раатской дороге во время советско-финской (Зимней) войны. См. ниже. – Здесь и далее примеч. пер.


[Закрыть] позднее был приглашен выступить с докладом в военной академии Франции. Его просили подробно объяснить, как финским лесным воинам удалось одержать в Лапландии победу над превосходящим их в живой силе противником. Финский батальон сумел за двое суток уничтожить как подразделения Варшавского договора, так и силы НАТО. Такого высокого военного пилотажа в Европе не видали со времен битвы при Суомуссалми[2]2
  Битва длилась с 7 декабря 1939 г. по 8 января 1940 г. Результат – крупное поражение Красной армии, мало повлиявшее на исход войны, но значительно укрепившее боевой дух оборонявшихся финнов. С 4 по 8 января полковник Сииласвуо провел победное сражение на Раатской дороге.


[Закрыть] в зимнюю кампанию 1939–1940 годов.