Текст книги "Поймать звездный ветер"

Глава 7

Мы подошли к паре тумб для швартовки, находящихся на некотором расстоянии от причала. Дирижабль лежал на воде спокойно, его бока обдувал легкий ветерок; высокое здание склада у береговой линии защищало от сильного ветра. Зрители стояли вдоль причала сплошной стеной, и мы приближались, сопровождаемые приветствиями. Сметвик, страдавший во время полета от морской болезни, поспешил на берег. Ральф остановил его резким окриком. Затем заговорил, уже более спокойно:

– Всем нам еще предстоит поучиться тому, как обращаться с кораблями легче воздуха. Одна из важнейших вещей – если мы от чего-то избавляемся, необходимо тут же компенсировать вес. – Он повернулся ко мне: – Питер, следи за балластом. Насосом пользоваться не будем.

Я открыл клапан, позволив воде набраться в контейнер. И закрыл его, когда вода достигла порога двери. Сметвик выполз наружу, а корабль накренился и приподнялся. Я вновь открыл клапан; теперь наступил черед Сандры покинуть нас. Потом вышел док Дженкинс. Ральф занял мое место у клапана, и я последовал примеру доктора. Наконец, и Ральф, удостоверившись, что дирижабль не сможет совершить беспилотный взлет, присоединился к нам на причале.

Командор Граймс был уже здесь, укутанный в пальто из синтетического меха, с ним были две женщины в похожей одежде. Старший приветствовал нас и обратился к Ральфу:

– Хорошо приземлились, капитан Листауэл. Надеюсь, вы не хуже управитесь с «Летящим облаком».

– Я тоже на это надеюсь, сэр.

– Уж постарайтесь, – Граймс засмеялся и указал на стройную громаду корабля. – Он стоит немного подороже вашего малютки.

Мы все не отрывали от корабля глаз. Да, выглядит недешево. Наверное, еще и из-за того, что это новый корабль. Мы-то в Приграничье привыкли иметь дело с машинами, сменившими не одного хозяина, в основном, с кораблями класса эпсилон, жалкими развалинами, проданными с молотка Комитетом межзвездного транспорта.

Да, выглядит недешево, вид совсем новый, да к тому же еще и странный. Вообще не похож на космический корабль, – разве что на такой, что потерпел аварию при посадке, опрокинувшись на крыло. Он напомнил мне огромную торговую субмарину, какие используют на Лларсии, в мире морей и штормов.

– Капитан, позвольте представить вам ваших новых коллег для первого вояжа, – продолжал между тем Граймс. – Мисс Уэйн, из «Хроники порта Обреченный». И мисс Симмонс, специалист по паровым машинам…

Я посмотрел на девушек с любопытством и, должен признаться, с надеждой. Возможно, в нашем полете будет больше приятного, чем я ожидал. Да, мне известно, что большинство космолетчиков напичканы дикими идеями о женщинах на корабле, о той роли, которую выполняет офицер по снабжению. Но не будем забывать, что такая женщина-офицер следит за питанием, а, кроме того, может предугадать поведение коллег-мужчин. И на большинстве кораблей, где мне довелось бывать, мужской состав вел себя как хорошо прирученные кастрированные коты. Исключение составляли суда, на которых офицеры по снабжению не забывали о том, что они женщины. Вы можете не помнить скандал на «Герцогине Атолла», но я-то помню! Нескольким ни в чем неповинным людям было предъявлено обвинение в неприятном происшествии, и я был в их числе. Вот по этой причине я оставил службу во Всемирной почте Уэверли и отправился в Приграничье.

Как бы то ни было, я смотрел на двух женщин, думая и надеясь, что в интересах соревнования Сандра постарается разнообразить нашу диету. Марта Уэйн оказалась высокой, стройной, холеной брюнеткой; просто невероятно, как она ухитрялась сохранять стройность в этих бесформенных мехах. Да, стройная и холеная. Мне доводилось читать ее статьи в «Хрониках», обычно в конце полета, в тот период, когда любой клочок печатного материала жадно прочитывается, и порой из-за него устраиваются побоища. Обычно ее статьи посвящались традиционному сентиментальному вздору: красота и уют в доме, практичная кухня, экзотические блюда и тому подобное. Однако она протянула руку Ральфу с таким видом, словно ему надлежало упасть на одно колено и коснуться ее губами. Но Ральф всего лишь пожал ее, и даже не слишком горячо.

Далее – мисс Симмонс. «Зовите меня Пегги», – сразу попросила она. Она была невысокой и достаточно неуклюжей в зимней одежде. Сбросив капюшон парки, она явила миру копну взъерошенных волос песочного цвета. Лицо девушки можно было назвать миловидным, это не оставляло сомнений, и даже пятно сажи на правой щеке как будто прибавляло шарма.

– Командор, правильно я вас понял: мисс Симмонс будет нашим паровиком? – медленно проговорил Ральф.

– Да, капитан, – Граймс выглядел немного смущенным. – С институтом случилась небольшая заминка, – загадочно добавил он.

Я, кажется, догадался, что это была за заминка, и мог впоследствии убедиться в правильности своей догадки. Институт пространственной инженерии имел, должно быть, слабое представление о двигателях Эриксона, о такой системе силовых установок, которая может лишить их работников высокого статуса. Они должны были отказаться предоставить даже младших сотрудников для работы в качестве специалиста по паровым машинам. И, без сомнения, они смогли надавить на другие инженерные гильдии и профсоюзы, будучи уверены, что нам не удастся раздобыть квалифицированного инженера.

Но женщина…

– Все в порядке, капитан, – живо уверила его девушка. – Я – он самый и есть. Вместо бутылочки с молоком у меня была жестянка с нефтью, и, когда детишки играли в куклы, я развлекалась с гайками, болтиками и шурупами.

– Мисс Симмонс – дочь моего старого друга, Симмонса из Мастерской по ремонту небесных машин Симмонса в порту Обреченный. Ее отец уверяет меня, что Пегги – лучший механик, с которым он когда-либо имел дело.

– Даже в этом случае… – начал Ральф. И продолжил: – А как же случилось, что мистер Симмонс согласился расстаться с этим сокровищем? Ведь путешествие, с объективной точки зрения, обещает быть долгим…

– Обычное дело, капитан, – сообщил ему Граймс. – Новая мачеха…

– Ненавижу эту суку, – торжественно заявила Пегги. И тихо добавила: – Молодая. Не старше меня. Но когда корабль вернется на Заброшенную, я все еще буду молода , а она…

– Пегги! – укоризненно воскликнул Граймс.

– Но это же правда, дядя Энди!

– Хватит. Не думаю, что капитану Листауэлу интересны твои личные проблемы. Ему нужен только компетентный механик.

Лицо ее мгновенно оттаяло, утратив неприятную резкость черт:

– Я – то, что вам нужно, шкипер! – и состроила рожицу.

– Хорошо, – быстро подытожил наш старший. – Так тому и быть. А теперь, если вы чувствуете, что еще на что-то годны после полета в самодельном аппарате, я полагаю, мы устроим осмотр корабля.

– Даже так… – начал Ральф.

– Даже так, – повторил Граймс. – Я предоставил вам специалиста по паровым машинам, и чертовски хорошего. А мисс Уэйн уполномочена вести хронику первого полета, но вообще-то она хотела бы приносить пользу. Так что будет помощником стюарда.

– Отлично, командор, – холодно сказал Ральф. – Можете показывать корабль.

Глава 8

Обычно осмотр корабля – весьма длительный процесс.

Но сейчас обстоятельства были несколько необычными. Ллойд из Лондона выдал временный сертификат готовности корабля к полету, но он терял силу при малейшей неисправности, как сообщил нам Граймс. Подавляющее большинство инспекторов Ллойда – инженеры, а «Летящее облако» для этих заносчивых механиков – что кость в горле. Они считают его вчерашним днем, бесплодной попыткой вернуть старые добрые времена, когда мастер, по словам самого Ллойда, «мастер от Бога», мог делать все, что ему заблагорассудится. Скорость хода парусника напрямую зависела от умения мастера. Скорость хода светового корабля также должна от этого зависеть. Специалист по паровым машинам на паруснике обладал незначительным званием и имел в подчинении лишь боцмана, плотника и корабельного мастера. Подобный же специалист на световой яхте должен быть в звании младшего офицера. Поэтому Институт пространственной инженерии не любит световые яхты. Так что они, скрепя сердце, обратились к Ллойду. Поэтому наследники и правопреемники этого процветающего владельца кофейных домиков постараются рано или поздно – и, скорее всего, рано! – отменить действие этого сертификата.

«Летящее облако» было детищем Граймса. Он вынес антиматерию из антиматериальной системы. Он разработал способ ее использования. Ему удалось убедить работодателей в том, что световая яхта – достаточно экономичный вид космического транспорта. И теперь лишь от нас зависело, удастся ли это доказать. Если первый полет закончится успешно, Ллойду ничего не останется, как с извинениями выпустить полный сертификат.

Так что мы приняли корабль, уже удостоенный сертификата пригодности. Пока мы играли с катамараном и дирижаблем, Граймс творил чудеса. «Летящее облако» было полностью оборудовано и снабжено провизией. Водоросли, дрожжи и клетчатка цвели пышным цветом. Гидропонные контейнеры составили бы честь и лайнеру класса императрицы. Последний груз – неромантические слитки цинка для Гроллора – уже загружался на корабль через главный конвейер.

Мы были вынуждены поверить Граймсу на слово, что корабль снабжен всем необходимым. Слово Граймса и слово девчушки Симмонс, уверившей нас, что она сама, лично, проинспектировала каждый механизм корабля. Мы надеялись, так оно и есть, особенно по части оборудования, лонжеронов и парусов, которые невозможно нормально проверить в условиях атмосферы и действия гравитационного поля.

Как бы то ни было, что-то сделать было возможно. Ральф поставил свой автограф в форме, заполненной от руки, а я, его помощник, (правда, временный, зато неоплачиваемый), засвидетельствовал его подпись. А Марта Уэйн, как представитель «Хроник», сделала звуко – и видеозапись исторического момента. Док Дженкинс предположил, что вот он, хороший повод выпить. Ральф нахмурился и сухо сказал, что, раз нам приходится выходить в космос на неаттестированном корабле, лучше сохранять трезвость. Граймс сообщил ему, что он просто болван, ведь до старта не менее двенадцати часов. Так что Сандра отправилась к мини-бару и открыла холодильник, достав оттуда две бутылки шампанского. Граймс лично их откупорил, радостно захохотав, когда пробка ударила в потолок. «На этом корабле двигатели должны выполнять работы не больше, чем эта бутылка, если им управлять подобающим образом», – пробормотал он. Наполнив бокалы, командор провозгласил тост:

– За «Летящее облако»! – серьезно сказал он. – И за всех, кто поведет его в путь!

–За «Летящее облако!» – дружно подхватили мы.

Командор осушил свой стакан и поставил его на стол. В его жестах и взгляде отчего-то сквозила печаль:

– Капитан Листауэл, – тихо сказал он. – Я здесь лишний. Это ваш корабль. Оставляю вас с вашими офицерами, чтобы вы могли освоиться. Если я вам понадоблюсь, вы найдете меня в моем офисе…

И он медленно поднялся.

– Даже в этом случае… – начал Ральф.

– Даже в этом случае, черт побери. Это ваш корабль, Листауэл. Ваш механик знает все обо всех его устройствах, как и я, и даже больше. А раз с управлением проблем не будет, вам следует выработать свои внутренние правила распорядка, – он сделал паузу и затем продолжил: – Но утром перед отправлением я буду здесь, чтобы проводить вас.

И покинул нас.

– Ему надо было самому лететь, быть первым капитаном этого корабля, – задумчиво произнес Ральф.

– А по возвращении, будучи еще достаточно молодым, обнаружить свою жену старухой, а сына – старше себя по возрасту, – вмешался Дженкинс. – Мне понятно, почему выбор пал на нас. Нас ничто не держит здесь.

– Даже в этом случае… – снова завел свое Ральф.

– Да будет тебе, шкипер. О нас уж точно некому будет скучать, если эта посудина пойдет ко дну. Мы такое же пушечное мясо, как и любой в Приграничье, если не в большей степени. И этим все сказано.

Ральф слабо усмехнулся и жестом попросил Сандру наполнить стаканы.

– Я тоже думаю, что ты прав, док, – согласился он. – Я действительно так думаю. – Но затем его расслабленность как ветром сдуло. Голос стал жестче и решительнее: – Ну, хорошо, ребята. Заканчивайте с выпивкой и займемся делом. Хотелось бы, чтобы ты, док, вместе с Сандрой проверили наличие и состояние продуктов. Могу ошибаться, но, сдается мне, у дрожжей не слишком здоровый вид. А ты мой помощник, Питер, так что балласт и груз – на твоем попечении. Просто удостоверься, что все идет, как надо.

– Есть, сэр! – бодро отвечал я, стараясь во всем подражать настоящим морякам.

Он нахмурился было, но затем повернулся к механику:

– А вы, мисс Симмонс, можете сделать еще один обзор техники на корабле.

– А мне чем заняться, капитан? – поинтересовалась журналистка.

– Просто не стойте на дороге, мисс Уэйн, – отозвался он, впрочем, совершенно беззлобно.

Она увязалась за мной. Не то чтобы я возражал – вряд ли какого-либо офицера на корабле любого класса может раздражать привлекательная женщина. Она следовала за мной, когда я шел в офис суперкарго. Там уже было занято; Трантор, один из суперинтендантов, находился в помещении, сидя в вертящемся кресле, взгромоздив ноги на стол, наблюдая, как раздевается шикарная блондинка на экране его портативного ТВ, подвешенного на стену.

Он медленно начал убирать ноги со стола, увидев меня, и еще более неловко, заметив, что со мной – Марта Уэйн. Потом догадался выключить ТВ.

– Не беспокойтесь, – сказала ему Марта. – Мне всегда хотелось выяснить, кто же смотрит эти программы. Они же никому не нравятся.

Тем не менее, он все-таки выключил. Он вышел из неловкой ситуации, презрительно усмехнувшись новой лычке на моих погонах:

– Ах, здесь господин старший офицер – собственной персоной, – проговорил он со значением. – Из мальчиков на побегушках в помощники капитана – лихо! За один урок!

– Уроков было куда больше, Трантор, – откликнулся я. – И они не отличались легкостью.

Совсем не отличались, насколько я помнил. В этом безумном катамаране постоянно что-то случалось, а в еще более безумном дирижабле – и того хлеще. А долгие ночи учебы, а тренинги, проходившие в экспериментальных моделях, имитирующих ту или иную часть корабля! Модель офиса суперкарго, как я успел понять, была очень точной. Не обращая внимания на Трантора, я обследовал приборы. Контейнеры с балластом номер 1 и 7 были пустыми, остальные – от 2 до 6 – еще оставались полными. Сравнив указанный в документах вес груза с цифрами на приборах, я понял, что, если не принять мер как можно скорее, «Летящее облако» гораздо больше станет напоминать субмарину, чем космический корабль.

Я подошел к панели управления, открыл выхлопные трубы для контейнеров номер 2 и 6 и нажал кнопку, включающую насос. Послышался пульсирующий звук, когда система пришла в движение, и я увидел, что столбики цифр поползли вниз.

– Какого черта вы все это делаете? – потребовал ответа Трантор.

– Я же старший помощник, – напомнил я ему. – Вы сами сказали об этом. Забыли?

– Вы превышаете свои полномочия, – вспыхнул он. – Я так могу и сойти на берег.

– Можете, – согласился я. – Но, прежде всего, я хочу, чтобы вы вместе со мной убедились, что груз должным образом размещен и не представляет опасности.

– Нервничаем? – ядовито прошипел он.

– За это мне и платят.

– А что там такое с размещением? – поинтересовалась Марта Уэйн.

– Нам нужно проверить его, – ответил я. – Более тщательно, нежели на конвенционных кораблях. На нормальных кораблях низ означает хвостовую часть судна. А здесь низ означает вертикаль, проведенную под правильным углом к длинной оси. Лишь когда мы поднимаемся и движемся наружу от поверхности планеты, ускоряясь, низ означает хвост.

– Понятно, – сказала она таким тоном, что теперь уже мне стало ничего не понятно.

– Полагаю, вам известно, что ваш насос все еще работает, – напомнил Трантор.

– Да, известно. Так и нужно. Он будет работать, пока контейнеры не опустеют, тогда он сам выключится.

– Ладно. Тогда это на вашей совести.

– На моей, – согласился я. – А теперь займемся проверкой комплектации.

Во главе с Трантором мы продолжили путь в хранилище грузов. Прошли через герметичные двери, затем – вдоль туннеля, мимо бункеров с грузами. Беспокоиться было не о чем, но все это – благодаря предусмотрительности Граймса, а не в результате стараний Трантора. Так как каждый бункер был заполнен, то замки – металлические задвижки со вставками из эластичного пластика —уже находились на местах.

Когда мы проходили между бункерами, в моем сознании снова ожили строки древней поэмы:

…где жизнь кипит, суда на парусах волшебных,

где кормчие зари пурпурной летели вниз с поклажей драгоценной….

Но здесь не обнаруживалось никакой драгоценной поклажи. Обыкновенные, прозаические слитки свинца, цинка и кадмия, в которых нуждались, но совершенно не срочно. О да, у нас ведь есть волшебные паруса!

Бригадир грузчиков, закрывая очередной замок, приветливо сказал мне:

– Корабль в полном порядке, мистер.

– Я очень на это надеюсь.

– Вот еще двадцать тонн цинка, – продолжал он. – И все. Можете лететь. Доброго пути! Я загружал разные странные корабли в своей жизни, но этот – самый странный изо всех…

– Он в полном порядке, – я повторил его слова.

– Это уже ваша забота, мистер, – сказал он. – Не сказал бы, что мне очень хочется улетать на добрых двадцать лет. – Он внимательно посмотрел на Марту Уэйн. – Хотя, как знать, может, в этом есть и свои преимущества.

– Или трудности, – добавил я.

Марта Уэйн вытащила переносной диктофон. Она сказала бригадиру:

– Правильно я понимаю, вы загружали этот корабль, мистер…

– Килмер моя фамилия, мисс.

– Мистер Килмер. Могу ли я поинтересоваться, каковы ваши впечатления от корабля?

– После окончания загрузки, мисс Уэйн, – сказал я ей.

– Из кухонных мальчиков в старшие помощники за один простой шаг, – проговорил Трантор, ухмыляясь.

Глава 9

Мы наконец-то добрались до своих коек в ту ночь, разойдясь по каютам после на скорую руку приготовленного кофе с сандвичами. Ральф просто вымотал нас, да и сам вымотался. Он настоял на тестировании всего, что можно было протестировать, лично проверил все, что возможно. Контейнеры для балласта заполнили, а затем опустошили. Были проверены хитроумные приспособления, которые разворачивают все предметы на корабле, когда осуществляется переход от атмосферного полета к пространственному, ориентируя их соответственно новому «низу». Моторы, приводящие в действие пропеллеры, прошли полное испытание.

Под конец док и Сметвик были на грани мятежа. Сандра изыскивала возможность остаться на камбузе в одиночестве. Марта Уэйн выглядела так, словно она ужасно сожалеет о том, что согласилась участвовать в этом полете. Одна Пегги Симмонс, казалось, всем наслаждалась. Будучи совершенно очевидно влюбленной в свои приборы, она, похоже, не на шутку увлеклась Ральфом. Я подслушал, как док шепчет Сметвику:

– Таскается за ним, как течная сучка…

Как бы то ни было, мы с Ральфом, более или менее довольные всем происходящим, сжевали сандвичи и проглотили кофе, а затем отправились на отдых. Я едва успел выключить свет и улечься, как услышал легкий стук в дверь. Моей первой мыслью было, что это Ральф – капитан вполне мог найти неотложные вопросы к своему помощнику в этот час. Но Ральф постучал бы более резко и настойчиво.

«Сандра?» – с надеждой подумал я, вслух же произнес:

– Войдите!

Это оказалась Пегги Симмонс. На ней был мешковатый, довольно непрезентабельный наряд. Выглядела она как маленькая девочка – я не имею в виду соблазнительную нимфетку. Нет, скорее Пегги напомнила мне пухлого ребенка, хотя я был склонен считать это влиянием одежды.

– Я надеялась, что ты не спишь, Питер, – произнесла она.

– Я и не спал. Не совсем еще спал.

– Мне так важно с кем-нибудь поговорить, – продолжала она, усевшись в кресло возле моей койки и вытаскивая сигарету из пачки на столе. – Все это так странно. А завтра, когда мы отправимся в путь, будет еще более странно…

– Что странно? – не понял я. – То, что все здесь кажется тебе странным – это нормально, хотя нормальному человеку такая ситуация показалась бы странной.

– Ты слишком глубоко мыслишь, – печально рассмеялась она. – Но я пришла поговорить с тобой, потому что ты не умен…

– Спасибо, – холодно поблагодарил я.

– Нет, я не это имела в виду, Питер. Ты умен – ведь иначе ты бы не стал старшим офицером на таком корабле. Я тоже соображаю хорошо – но лишь по части машин. Но другие – Сандра, и Марта Уэйн, и док – они настолько… настолько…

– Утонченные, – услужливо подсказал я.

– Да. Точное слово. Утонченные. А бедный Клод Сметвик – наоборот. Нечто бессловесное. Подчиняющееся судьбе…

– А Ральф? – задал я провокационный вопрос.

Ее лицо вдруг словно озарилось, а потом потемнело, хотя и с некоторой задержкой:

– Ах, он… исключительный? Да, исключительный. Но могу ли я надеяться, что такой мужчина заговорит с такой девушкой, как я. Могу ли?

«А почему бы и нет, черт побери? – думал я. – Немного косметики, долой этот уродливый мешок, надеть вместо него что-нибудь соблазнительно прозрачное, и ты кое-чего достигнешь. Но не сегодня и не со мной, о Джозефина…»

– Я знакома с немногими космонавтами, – продолжала она. – По правде говоря, только с командором, а он для меня – словно член семьи. Но с вами всеми все иначе. Думаю, я знаю, что это. У вас есть прошлое…

«Еще какое!» – подумал я.

– Например, у Ральфа. Как у капитана, я имею в виду. Вы все летали вместе долгое время, разве не так? Но не могу понять, почему такой способный человек мог попасть в Приграничье…

«А еще он тебе в отцы годится!» – подумал я. Потом вспомнил историю жизни Пегги Симмонс. Все сходится. Ральф представляет собой идеальный образ отца. «Паршиво, – подумал я. – Просто никуда не годится».

– Женщины, – сказал я.

– Женщины?

– Ну да. Обычная причина, по которой мы попадаем в Приграничье.

– Мужчины, даже самые выдающиеся, такие ослы, когда дело касается женщин определенного типа.

«Например, твой папаша», – подумал я.

– Ведь с правильной женщиной они могли бы далеко пойти… – тянула она свое.

«Даже слишком правильной, черт возьми. Полным ходом до следующей Галактики, на всех парусах, а правильная женщина следит за помпами и всем остальным, что полагается контролировать механику…»

– Хотела бы я… – начала она голосом, полным истомы.

– Чего бы ты хотела, Пегги?

– О, я… я не знаю, Питер…

«А вот я хочу, чтобы ты убиралась отсюда ко всем чертям! – подумал я. – Мне еще надо поспать хоть немного!»

– Выпьем по капле? – спросила она. – На сон грядущий, чтобы я могла уснуть.

– В том шкафчике, – показал я. – Там бутылка бренди. Медицинского. Достань два стакана, и я выпью с тобой. Мне тоже нужно уснуть.

Она щедро плеснула бренди в стаканы и протянула один мне.

– За удачный старт!

– За удачный старт! – поддержала она меня. Потом внезапно спросила: – Что со мной не так, Питер?

Я понял, что она имеет в виду:

– Насколько я могу судить, у тебя есть все необходимое. Насколько я могу судить.

– Она сейчас с ним. В его каюте, – отрывисто бросила Пегги.

– Кто? – я почувствовал укол ревности.

– Сандра.

«Так, значит, им удалось держать это в секрете на „Драконе Приграничья“, – подумал я. – Хотя в этом не было никакой необходимости. Нигде в правилах не содержится запрета для офицеров спать с кем им заблагорассудится, если это только не препятствует их основным обязанностям…»

– Они знакомы много лет, – сказал я вслух.

– А я – всего лишь маленькая девочка. Новичок. Лишний человек на корабле.

– Мисс Симмонс, – жестко произнес я. – Когда люди подписывают контракт, они обязаны выполнить только одно: доставить корабль из пункта А в пункт Б, как того от них требует хозяин. Кому с кем спать – или не спать – не входит в юрисдикцию Акта о Торговом флоте.

Ее мешковатое одеяние вдруг расстегнулось, и я смог увидеть, что в ее телосложении нет ничего, не соответствующего норме. Она знала, что я смотрю на нее, но не делала попытки прикрыться. Вместо этого она встала и какое-то время стояла, всей своей позой выражая застенчивость и неловкость, прежде чем отправиться к шкафчику за бутылкой бренди. Она вновь наполнила стаканы, и ее розовый сосок почти коснулся моей груди во время этой процедуры. Я едва удержался, чтобы не повалить ее на койку.

– Еще одну на посошок, – резко сказал я.

– На посошок? – повторила она.

– Да, на посошок, Пегги. Мы оба устали, а завтра нас ждет тяжелый день.

– Но… – в этот момент ее комбинезон не скрывал практически ничего.

– Черт тебя побери, девчонка! – взорвался я. – Пусть я только помощник капитана и вообще – бывший стюард, но у меня тоже есть гордость. Ты целый день всячески давала понять, что умираешь от желания преподнести себя Ральфу на серебряном блюде, посыпанной петрушкой. Сандра опередила тебя в кровати Ральфа, так ты перекинулась на меня. Или ты думаешь уязвить его, если дашь мне то, что могло достаться ему? В любом случае, я в эти игры не играю. Так что допивай, будь хорошей девочкой и ложись спать. Одна.

– Если тебе это угодно, – холодно сказала она.

– Мне это угодно, – не менее холодно ответил я.

– Спокойной ночи.

– Спокойной ночи.

Она осторожно поставила пустой стакан на стол. Лицо девушки было бледным, на левой щеке напрягся желвак. Снова надев и застегнув комбинезон, она вновь стала походить на маленькую девочку – да еще на такую, которую только что отшлепали.

– Извини, что доставила тебе беспокойство, – проговорила она.

– Это ты извини, что… ладно, не бери в голову.

– Спокойной ночи, – повторила она.

– Спокойной ночи.

Затем Пегги вышла, тихо затворив за собой дверь. Я допил бренди и выключил свет. Но долгое время не мог уснуть. А спать нужно было, иначе не избежать мне нервной перегрузки. Мой дурацкий пуританизм (следствие той грязной истории на «Герцогине Атолла»?) никому не принес ничего хорошего, включая и меня самого.

И все это должно было иметь далеко идущие последствия (хотя предугадать такое просто невозможно).