Текст книги "Поймать звездный ветер"

Глава 12

Итак, мы шли на всех парусах, держа курс на восток. По некоторым показателям двигатель Эриксона существенно превосходил по своим качествам Манншеннский. Не было слышно постоянного пронзительного завывания гироскопов, не было странного чувства дежа вю, что является побочным эффектом Манншеннского поля темпоральной прецессии. И еще – мы могли сидеть в рубке управления и видеть ясную картину всего, происходящего во Вселенной.

«Летящее облако» оказалось простым кораблем: раз взяв курс, он летел в фотонном потоке, не требуя постоянной настройки курса. По сравнению с конвенциальными кораблями он был и проще по конструкции, и легче в управлении. Но ведь корабль – это не только металл, пластик и оборудование, входящие в его конструкцию. В конце концов, одна из важнейших составляющих – это команда. И с этой точки зрения «Облако» нельзя было считать счастливым судном.

На нашу беду, на борту «Облака» присутствовала ревность. Сам я прилагал все усилия, чтобы не поддаваться ей, но и я был не без греха. Очевидно, что Сандра – девушка капитана. Очевидно также, что и Марта Уэйн, и Пегги Симмонс претендуют на это звание, и обе страдают от ревности. А док Дженкинс не скрывал, с присущим ему цинизмом, что вовсе не прочь поваляться на сеновале с Мартой. Лишь Сметвик был всем доволен. Однажды во время моего дежурства он неторопливо вплыл в рубку:

– Хорошо у нас на корабле, правда? – промурлыкал он.

– Ты собираешь компромат? – резко спросил я. – Если так, Клод, я лично позабочусь о твоем исключении из команды.

– Вовсе нет, – он выглядел обиженным. – Не говоря уж о последствиях, я и в мыслях не держал шпионить. Но даже тебе приходится держать нос по ветру, а ты ведь не телепат.

– Да, – согласился я. – Я держу нос по ветру. – Я предложил ему сигарету и зажег вторую для себя. – А что нового? Есть что-нибудь?

– Шумиха на Заброшенной, похоже, улеглась. Нас приняли как свершившийся факт. Старик Граймс добрался до Ливицки – он новый офицер псионного радио в порте Обреченный – и попросил того послать нам сообщение: он желает нам всего наилучшего и держит все под контролем.

– Капитана проинформировал? – спросил я.

– Он у себя в каюте, – ответил Клод. – Не думаю, что он будет в восторге, если ему помешают.

– Вроде того, – согласился я.

– Вроде того.

Мы сидели в тишине – ускорение позволяло нам просто сидеть, не пристегиваясь ремнями, и курили. Я смотрел сквозь прозрачный пластик в темноту, где впереди маячило яркое солнце Гроллора. Клод просто смотрел в никуда. Я услышал звук шагов, и в рубку вошла Пегги Симмонс:

– Извините, – заговорила она. – Я думала, ты один, Питер…

– Позвольте мне не нарушать ваше сладостное уединение, – сказал Сметвик, вставая с кресла.

– Что за пошлости у тебя на уме! – вспыхнула девушка.

– Если это пошлости, то они навеяны мыслями других людей, которые я улавливаю, – нашелся он. – Лучше удалюсь и оставлю вас с вашими мыслями.

– Я вообще-то несу вахту, – нашелся я. – А Пегги, в любом случае, должна приходить и отчитываться о работе механизмов: вдруг что неисправно.

– Да, – подтвердила она.

Девушка бросилась в кресло, которое ранее занимал телепат, взяла сигарету из моей пачки. Я подождал, пока выйдет Клод, и спросил:

– Что случилось, Пегги?

– Ничего. С техникой все в порядке. Если не считать торчащего провода в том месте, где осколки обшивки продырявили внутреннюю стенку.

– А почему ты не займешься этим?

– Потому что в первые дни в космосе есть более важные вещи, о которых нужно позаботиться в первую очередь. Заполнение картотеки, необходимые приборы и…

– Уверен, что провод не менее важен, – заметил я.

– Вряд ли. Энергия поступает в дополнительное устройство, и в этом нет нужды, пока мы не приземлимся.

– Не припланетимся, – поправил ее я.

– Ральф называет это приземлением.

– Может быть. Он, должно быть, притащил с собой пару контейнеров с книгами по хождению под парусом, а также фантастики и поэзии. И, знаешь, некоторые вещи недурны. – Я процитировал:

«Я вновь хочу вернуться в тот далекий океан,

Где только грусть и одиночество найду,

Прошу: пусть будет мне корабль высокий дан,

И в небо – путеводную звезду».

Я сделал широкий жест в сторону гролллорского солнца, далекой искорки, бело-голубого гиганта, который, в силу эффекта Допплера, сейчас имел красноватый оттенок. – Вот она, его путеводная звезда! – Я похлопал по подлокотнику кресла: – А это – его высокий корабль.

– Таким образом, у него есть все, что он хочет, – заметила она.

– Все, – я пошел ва-банк. – И высокий корабль, и путеводная звезда, и женщина.

– Но я могла бы дать ему больше.

– Пегги! – взмолился я, – не будь ребенком. – Ты привлекательна и умела, но Сандра много привлекательнее. И еще она хороший повар. Послушай моего совета: забудь свои школьные мечты стать подругой капитана. Вот закончится этот полет – все равно сейчас нет другого выхода, – и дуй отсюда…

– И выходи замуж, и рожай детей, – заключила она. – Но я не хочу, Питер. Не желаю. Не хочу быть женой противного коротышки-клерка или механика и провести остаток дней своих на Заброшенной.

– Ну, хорошо, если ты так считаешь, твое право. Но это приказ, Пегги. Выбрось Ральфа из головы. У нас и так достаточно хлопот, не хватало еще любовных треугольников на наши головы.

Она снова взяла сигарету и зажгла ее. Глядела на кольца дыма:

– Эти стихи, что ты цитировал. Высокие корабли и звезды. Ведь это то, что нужно Ральфу, правда?

– Высокие корабли, звезды и порядок.

– Об этом не беспокойся. Когда придет время наводить порядок, я превзойду в этом Сандру.

– Пегги, но ты не сможешь. Ты ведь… неопытна.

Ее лицо порозовело, а в глазах заиграли лукавые огоньки:

– А кто виноват в этом? – лукаво спросила она. И добавила, уже серьезно: – Но я могу оказать ему настоящую помощь. Любая женщина может раскинуть ноги в нужный момент. Я – та, что сумеет помочь Ральфу и его кораблю войти в историю.

– Так мы уже вошли в историю, когда взлетали.

– Поправь меня, если я ошибаюсь, – начала она. – Двигатель Эриксона, в том виде как он есть, никогда не принесет коммерческого успеха. Слишком долго доставляется груз, даже тот, в котором нет срочной необходимости. А тут еще проблема с личным составом. Когда корабль еще только задумывался, дядя Энди мог собрать компанию неудачников без семей и привязанностей, которые легко согласятся провести пару веков в полете. Но для второго светового парусника не так-то просто набрать похожую команду. Согласен?

– Пожалуй, – согласился я после паузы.

– Я новичок в космосе, но много прочла, – продолжала она. – Не физик, но приблизительно представляю принцип действия различных двигателей на кораблях. И я знаю, что, не существует двигателя, позволяющего двигаться со сверхсветовой скоростью.

–Что?!! – воскликнул я.

–Не существует. Я права, Питер. Базовая идея двигателя Эренхафта состоит в следующем: магнитные частицы пытаются находиться одновременно в двух местах в магнитном поле или потоке электричества, и корабль сам является такой частицей. Но, насколько я понимаю, в космосе все искажается настолько, что это становится возможным. Я не особенно сильна в математике, но основную идею уловила. И еще, разумеется, есть Манншеннский двигатель, и с ним возможны большие скорости из-за игр со временем.

– Хм-м-м, – отозвался я.

– Забудем о машинах, Питер, вернемся к личностям. Ральф любит свой корабль. Я уверена, что, выбирая между Сандрой и кораблем, он остановится на последнем. Но, как ты думаешь, каково будет его отношение к женщине, которая сделает его настоящим капитаном корабля быстрее света?

– Знаешь что, ты лучше зайди к доку, когда будешь возвращаться, – предложил я ей. – Пусть выдаст тебе хорошую дозу успокоительного.

– Ты смеешься надо мной!

– Вовсе нет, – уверил я ее. – Но, Пегги, даже я, не являясь физиком, знаю, что невозможно превысить скорость света. Как ты сама заметила, все это будет сплошным надувательством. Мы не можем обогнать свет, как морской парусник не может обогнать ветер, являющийся для него движущей силой. – Я указал на кнопку на панели: – Вот наш лаг. Он работает на эффекте Допплера. В этот момент наша скорость равна 0, 345 Люм, не считая нескольких десятитысячных. Она растет, и довольно быстро. К концу смены достигнет примерно 0, 6 Люм…

– Фантастическое ускорение.

– Не правда ли? По правде, мы уже должны были быть размазаны по палубе, словно клубничный джем. Но, благодаря антигравитации, движение почти безынерционно. Благодаря невесомости можно достичь даже 0, 9 Люм. Но это уже чересчур.

– Понимаю, – ответила она уверенным голосом. – Но… – Тут она содрогнулась: – Ладно, забудем.

Она поднялась и направилась к выходу.

– Спасибо, что заглянула, – сказал я.

– А тебе – за отеческий совет.

– Забудь об этом, – великодушно попросил я.

– Не забуду, – отвечала Пегги, и в ее голосе послышалась некая двусмысленность.

И затем она убежала.

Глава 13

Прошло примерно дня два, если верить корабельному хронометру, когда однажды я, после весьма невкусного завтрака, совершал прогулку по кораблю. Даже странно, как такая неаппетитная трапеза запечатлелась в моей памяти. Сандра стала третьим помощником, и Ральф назначил Марту Уэйн офицером по снабжению. А Марта, как гласит старая поговорка, выливая воду, не может не выплеснуть и младенца. Яичница-болтушка, приготовленная Сандрой, всегда имела восхитительный вкус – пышная, но не жидкая, с кусочками чеснока, посыпанная мелко нарезанной петрушкой, подаваемая на хрустящих тостах, щедро намазанных маслом. А что касается яичницы в приготовлении Марты, – она ничем не напоминала вышеописанное лакомство.

Как бы то ни было, мое настроение нельзя было назвать хорошим, когда я проделывал путь от кают-компании до кормовой части. «Летящее облако» все еще понемногу ускорялось, поэтому корма была «снизу». К моему вящему разочарованию, я не обнаружил ничего, что помогло бы мне найти неполадки на ферме – в отсеке, где содержались гидропонные контейнеры с дрожжами и растениями, поставщиками клетчатки. Я быстро прошел через зал антиматерии – честно говоря, эта громадная сферическая оболочка, окруженная подковообразными магнитами, всегда бросает меня в дрожь. Мне известно, что находится внутри и чему мы все подвергнемся, если оно вступит в контакт с нормальной материей: мы просто сгорим в чудовищной вспышке в результате выхода из-под контроля могучей энергии! Наконец мне удалось найти, к чему можно придраться: Пегги так ничего и не сделала, чтобы убрать продырявленные панели внутренней обшивки и обследовать провода.

Но Пегги нигде не было видно.

Я продолжал движение к корме, через отсек с реактором, вошел в туннель, ведший непосредственно в хвостовую часть. Спускаясь по лестнице, я услышал звон инструментов и чье-то пение. Ага, это док Дженкинс. У него довольно приятный тенор:

Ах, Салли Браун, что за чудная мулатка!

Эй, ноги сами в пляс идут!

Она пьет ром и заедает шоколадкой:

Плати лишь денежки – она уж тут как тут!

Ах, Салли Браун – хозяйка высшей пробы!

Эй, ноги сами в пляс идут!

Пылинку в доме ты найди у ней попробуй:

Плати лишь денежки – она уж тут как тут!

Я преодолел несколько последних футов, отделяющих меня от кормы, спрыгнув с трапа с глухим стуком. Док Дженкинс и Пегги оторвались от своего занятия. На доке были лишь шорты, его волосатый торс блестел от пота и был перепачкан сажей. Пегги облачилась в сомнительного вида комбинезон. В руках она держала сварочную лампу.

– Доброе утро, Питер, – слегка виновато произнесла она.

– Доброе, – автоматически ответил я. – Я знаю, что я всего лишь помощник капитана, но могу я поинтересоваться, чем вы двое тут занимаетесь?

– Пытаемся сделать эту чертову вертушку, – радостно сообщила Пегги.

– А поконкретнее? – спросил я довольно прохладным тоном.

Я оглядел тесное помещение, увидел два небрежно брошенных скафандра на столе. И еще заметил нечто наподобие казенной части пушки, выступающей из переборки. Среди всего этого ярко полыхала сварка. Я снова перевел взгляд на скафандры:

– Вы выходили наружу?

– Нет, – сказала Пегги.

– Не волнуйся, Питер, – вмешался Дженкинс. – Мы не потеряли кислород. Мы наглухо загерметизировали отсек перед началом работ и установили помпу…

– Дистанционное управление изнутри, – заметила Пегги.

– Вы продырявили обшивку? — спросил я, чувствуя нарастающий гнев.

– Только маленькую дырочку, – сказал доктор.

– Проклятье! – взорвался я. – Это уж слишком. Всего четыре дня, а у вас уже космическое безумие. Продырявить отверстия в обшивке и рисковать нашими жизнями. А я все еще не в курсе всего происходящего. Вот Ральф узнает…

– Он будет доволен, – сказала Пегги.

– Будет доволен, как бы не так. Просто запляшет по палубе в экстазе. Да он из вас кишки выпустит, из обоих! А потом выкинет наружу без скафандров. Да он…

– Сохраняй благоразумие, Питер, – взмолился Дженкинс.

– Благоразумие? Не понимаю, о чем ты. Пегги должна выполнять свою работу, вместо того чтобы устраивать непонятный саботаж вместе с тобой, одним из исполнительных офицеров корабля, который подстрекает ее и помогает в этих странных играх!

– Перестань же, Питер! – воскликнул док. – Я второй помощник на корабле, а еще я подписывал договор, а в одной из статей говорится, что персонал палубы и машинного отсека должны сотрудничать…

– Вот уж не думал, что это забота второго помощника, – удивился я. – Как корабельный врач, ты еще и член персонала палубного отсека, подчиняющийся старшему помощнику. А, насколько мне известно, основная функция сотрудников машинного отсека – выполнять эти чертовы приказы по ремонту оборудования.

– Так почему же ты ничего мне не сказал? – мягким голосом произнесла Пегги.

– Я скажу, – пообещал я. – Обязательно. Но прежде вы скажете мне кое-что. Вы объясните мне, чем вы таким тут заняты.

– Это приказ? – спросила Пегги.

– Похоже на то, – хмуро вставил Дженкинс.

– Ну, ладно, я расскажу. То, что ты видишь… – и она указала на казенную часть пушки с тяжелым основанием, – означает, что мы сможем превысить скорость света.

– Но это же невозможно, – заметил я.

– Откуда это известно? – спросила Пегги.

– Это все знают.

– Давно, в средние века, считалось, что Солнце вращается вокруг Земли…

Но я слушал ее вполуха. Часть моего внимания была обращена к доку Дженкинсу. Он потихонечку двигался в направлении источника тока, к которому была подключена сварочная лампа. Я содрогнулся. Непонятно было, почему он делает это тайком. Если Пегги хотела закончить сваривать что-либо, когда я потревожил их, что случилось?

Да, пожалуй, случилось.

– Надеюсь, этот сварной шов герметичен? – спросил я.

– Конечно, – подтвердила она.

– Тогда вернемся в середину корабля. Тебе еще многое нужно сделать в машинном зале.

– Точно, – согласилась она.

Но любопытство все же взяло верх.

– Так ты все же надеешься когда-либо достичь сверхсветовой скорости?

– Вот это – необходимый снаряд, – она указала на казенную часть орудия. – Он содержит заряд твердого топлива, – док изготовил его для меня, – плюс детонатор. Мы собирались присоединить провод к детонатору, когда ты вошел.

– Это значит, что я прервал вашу работу. Но как он действует?

– Я думала, что это очевидно. Корабль уже почти достиг скорости света. А снаряд лишь придаст дополнительный толчок…

– Пегги, Пегги, как же ты наивна! – я не смог удержаться от смеха. – С топливом домашнего изготовления…

– Твердое топливо имеет свои преимущества, – заметила она.

– В чем же они состоят?

– Например, вот в чем!

Сварочная лампа ярко вспыхнула. Я понял ее намерения, но слишком поздно. Пока я пытался вырвать инструмент из ее рук, металлическая оболочка снаряда раскалилась докрасна.

Я скорее почувствовал, чем услышал глухой звук взрыва…

Часть 3
Ветра вероятности

Глава 14

Все изменилось, оставаясь при этом тем же самым.

– Даже при таких условиях еда на этом корабле оставляет желать много лучшего, – заметил Ральф.

Я раздраженно оторвал взгляд от тушившегося на плите ягненка с карри, а затем, повинуясь странному импульсу, вновь опустил глаза, уставившись на пряное варево из мяса, овощей и острых специй, на свою руку, помешивающую ложкой в кастрюле.

«Что я здесь делаю?» – спросил я себя.

– У тебя есть около трех любимых блюд, – продолжал Ральф. – Я согласен, их ты готовишь хорошо. Но это единственное, что ты делаешь хорошо.

Тут я снова посмотрел на него. «А он почему в гражданских шортах и майке? » А затем, продолжая эту мысль: «А зачем, собственно, наблюдателю Правительства Федерации, пусть он является главнокомандующим Службы разведки, носить униформу?»

– Сандра уже устала от однообразия, – сказал Ральф.

– Миссис Малькольм, – ты хочешь сказать, – холодно поправил я его.

– Капитан Малькольм, если ты настаиваешь, – поправил он меня, усмехнувшись.

– Хорошо, – я вздрогнул. – Я всего лишь офицер по снабжению, а она капитан. В то же время я офицер по снабжению, а она – моя жена.

– Такой порядок дел никогда не прошел бы на корабле Федерации, – заметил Ральф. – Если быть откровенным, я отправился в Приграничье главным образом чтобы посмотреть, как феминисткам удалось развить возможности этих твоих новых двигателей. А этот корабль, отрезанный от всей Вселенной множеством объективных лет, – идеальный микрокосм.

– Мы отсюда летим в Приграничье, – холодно напомнил ему я.

– Пусть так, – согласился он, – но ты ведь сам не приграничник. Никто из вас не из Приграничья, вы не выросли и не воспитывались там, кроме инженера и этого странного телепата. Я понимаю, почему женщины бегут туда, но не понимаю мужчин. Ведь, должно быть, чертовски мучительно отправляться в космос лишь в качестве лакеев.

– Наш босс, командор Граймс – мужчина, – возразил я. – И большинство кораблей Приграничного флота управляются мужчинами. Кроме того, нет ничего обидного в работе повара. Гораздо лучше, чем когда я был экономом во «Всемирной почте Уэверли». И вот еще что: все лучшие повара всегда мужчины.

Ральф вытер брызги карри со своей майки. (Я только что сделал драматический жест, взмахнув ложкой.)

– Но отсюда вовсе не следует, – заметил он, – что все мужчины – лучшие повара.

– Мое карри нравится всем.

– Но не каждый день. Не на завтрак, обед и ужин. Ладно, Малькольм, оставляю тебя тут. Раз уж мы вынуждены есть твое карри, пусть рис сегодня будет не такой водянистый.

«Назойливый ублюдок, » – подумал я, поднес ложку к губам и попробовал. Неплохое карри, решил я. Плохого я вообще не готовлю. Сервированное с ломтиками огурца, тертым кокосом, кружочками бананов, приправленное импортированным с Каррибии манговым чатни, оно будет очень даже ничего. И, конечно, утка по-бомбейски. Интересно, можно ли превратить рыбу, которая выращивается в наших серебряных садках, в этот благоухающий деликатес?

И снова меня прервали:

– Опять карри? – недовольно затянул Клод Сметвик.

– Оно хорошее, – уверил я его и протянул ему ложку. – Вкусное.

– Неплохо, – согласился он. – Для тех, кто любит карри. Не нужно быть телепатом, чтобы понять, что ты – любишь. – Он вернул мне ложку. – Но я пришел не для знакомства с меню.

– А для чего?

– Питер, с этим кораблем что-то не так. Ты единственный, с кем я могу поговорить об этом. Командующий Листауэл здесь чужой, док погрузился в свои вирши и коктейли с водкой, а другие просто… женщины.

– Они не виноваты в этом, – заметил я.

– Знаю, что не виноваты – но они совершенно иначе смотрят на вещи. Да к тому же все они гоняются за командующим Службы разведки…

– Все? – холодно спросил я.

– Кроме Сандры, конечно, – поспешно поправился он, чересчур поспешно, на мой взгляд. – Но на Сандре все заботы о корабле – ведь она капитан первого межгалактического светового парусника. А Марта и Пегги из кожи вон лезут, чтобы стать любимчиками у Листауэла – и залезть к нему в койку – так что остаешься только ты.

– Я польщен, – проговорил я, помешивая карри.

– У нас что-то не так.

– Ты уже говорил это.

– И скажу снова.

– Ну, хорошо, что не так? – спросил я.

–Ты знаком с эффектом дежа вю, который случается во время старта кораблей с Манншеннским двигателем? Так вот, здесь нечто подобное. Но не совсем… Это что-то большее.

– Думаю, мне понятно, о чем ты, – медленно выговорил я.

– Ты думаешь, я спятил, – продолжал он, – я знаю. Но это неважно. Вы, все так называемые нормальные, считаете, что пси-люди вроде меня хотя бы отчасти сошли с катушек. Но у меня есть теория: а не может ли быть так, что здесь, в Приграничье, на самом краю Галактики, существует тенденция возникновения альтернативных временных трасс? Например, представь, что феминистские корабли никогда не появлялись здесь…

– Но они появлялись.

– Но их могло и не быть. Кроме того, давно, во времена двигателей Эренхафта, существовали парусники Гаусса. А ты читал книжки по истории и знаешь, как много этих медленных машин погибло из-за магнитных бурь.

– Поэтому в твоей альтернативной Вселенной миры Приграничья никогда не были колонизованы.

– Я этого не говорил. Просто взгляни на персонал этого корабля – все чужаки, кроме Пегги и меня, а ведь ни я, ни Пегги не происходим от семей первопоселенцев. Мои предки покинули Землю после разгула феминистского движения, то же касается Пегги…

Я задумчиво мешал карри.

– Так что на другой трассе времени есть другой «Ариэль», первый в своем роде в космосе, и другой Питер Малькольм готовит первоклассное карри для своих привередливых коллег.

– Может быть, – согласился он. – А может, у корабля – другое имя, а мы все занимаем другие должности. Кроме меня, разумеется.

Я тут же не преминул затянуть песню:

«Я и повар, я и плотник,

и на камбузе работник,

я помощник капитана

и властитель океана!»

– А вот и нет, – поправили меня. – Инженер!

Я повернулся на голос:

– Пегги, это ты?

– Кто же еще? – она забрала у меня ложку и поднесла ее ко рту, подула. Затем положила в рот немного карри. – Неплохо, неплохо! – Несколько капель соуса упало ей на грудь под белоснежным накрахмаленным костюмом, но она не обратила на это внимания. Неплохой будет контраст рядом с копотью и сажей, подумал я.

– Используй меня для подсобных работ, Питер, – предложила она.

– Спасибо.

Она с отсутствующим видом опустила ложку в боковой кармашек, где обычно содержались клещи и молоток. Я выловил ее обратно, вытер и вернул в кастрюлю.

– Ты видел Ральфа? – спросила она, на удивление буднично.

– Думаю, он отправился в рубку управления.

– Он обещал вместе со мной осмотреть приборный отсек в течение последних трех дней, – мрачно изрекла она.

– Вообще-то, он не инженерами командует, – напомнил я ей.

– Но…

– Снова карри? – услышал я свежий голос.

Я возобновил процесс помешивания с усиленным рвением.

– Если мой камбуз грозит превратиться в клуб общения корабля, ничего не получится. Но разве вы не должны быть на вахте, мисс Уэйн?

– Старушка отпустила меня, – сообщила она. – Она показывает Ральфу возможности управления парусником. – Марта перегнулась через спинку скамьи, стройная и элегантная в приталенной рубашке и шортах, и бросила на разделочную доску сорванный по пути пучок сельдерея. – Если Служба разведки Федерации не построит флот из кораблей с улучшенным двигателем Эриксона, в этом не будет вины Сандры.

– Любишь меня, люби и мой корабль, – пробормотала Пегги.

– Что такое? – резко спросил я.

– Ничего.

Обе женщины смотрели на меня в молчании, а я внезапно испугался, что в их глазах могу прочесть жалость.