Текст книги "Поймать звездный ветер"

Глава 19

За спиной у нас вспыхнул ослепительный сноп искр – то была планета, впереди – раскаленный диск – Солнце. Мы сделали все так, как нужно – хоть технически и не слишком эффективно. Перед глазами все еще стояла тускло светящаяся линза галактики туманно-желтого цвета в беспросветной ночной темноте. Я ощущал в своей левой руке сильнейшее напряжение, слышал треск ломающейся стойки. Было ли это реальностью или всего лишь сном? И что за мир, к которому мы направляемся: может быть, это Валгалла старинных преданий – рай (или ад) для душ заблудших космонавтов?

Но пока мы делали все правильно – то сворачивали, то расправляли паруса, направляя их под разными углами к световому потоку. Мы достаточно замедлили ход, чтобы посадка была безопасной.

– Пусть так, но кто мне объяснит, что это за мир? – заговорил Ральф. – Что это может быть такое?

Я приблизился к большому бинокулярному телескопу, укрепленному на прежнем месте. «Я играю эту роль, как будто все – реально, – подумал я. – Но оно должно быть таковым. Должно ли?» Я медленно и тщательно навел фокус. То, что всего несколько часов назад было лишь яркой точкой, теперь превратилось в огромную сверкающую сферу. Я тупо уставился на нее. Около трети планетного ландшафта покрывали облака, особенно в области полюсов. Ясно различались моря и континенты – синие, коричневые и зеленые; снежные вершины гор ярко белели. Все эти моря и континенты имели абсолютно незнакомые очертания.

– Что же это за мир? – повторил свой вопрос Ральф, адресуясь на этот раз непосредственно ко мне.

– Не знаю, – пожал я плечами. И добавил с неестественной улыбкой: – Но навигация на таких кораблях – практически забытое искусство…

– Хотя, к несчастью, не на ракетах… – вставила Сандра.

– Молчать! – взревел Ральф. – Молчать! Мы все прошли через испытание и все вернулись, как и было вначале, на «Летящее облако». И теперь нам нужно только совершить посадку.

– Но где, о господин и повелитель? – задала вопрос Сандра. – Где же именно?

– Какая разница? – снова взревел он. – Этот мир выглядит весьма привлекательным. Говоря откровенно, я буду просто счастлив посадить эту посудину в любой тихой заводи. Когда отдохнем, подсчитаем наши потери…

– В пространстве или во времени? – спросила она. – Или и в том, и в другом?

– Какая разница? – он уже просто кричал. – Настало время послушать, что скажет наш придворный телепат.

– Похоже, его усилитель сгорел, – заметил я.

– Надеюсь, он хотя бы на что-то способен, – сказала Сандра. – В противном случае непонятно, зачем он нам вообще нужен. Хотя Питер мог бы сделать из него карри.

– Но я не повар, – холодно проговорил я. – Не на этом временном траке. А ты, моя милая, не капитан.

Ральф окинул нас беглым взглядом, затем повернулся к журналистке:

– Ну хоть ты-то счастлива, Марта?

– Да, – ответила она, поигрывая кнопками на своем приемнике. – Здесь есть люди, потому что радио работает. Их язык – чужой для меня, но музыка вполне человеческая, даже слегка старомодная, на мой вкус. – Она переключила звук на динамик. Раздалось пение, пел мужчина, у него был приятный баритон, в качестве аккомпанемента использовался струнный инструмент. В мелодии слышалось что-то смутно знакомое, хотя слова звучали непонятно. Затем я вдруг стал различать ритмические группы и постепенно до меня дошел смысл песни:

«Прощай, я улетаю навсегда —

Туда,

Где, может быть, найду

Ту самую звезду,

Где ждут меня и любят…»

– Да это же «Марш приграничников»! – воскликнул я.

– Может быть, ты и прав, – с сомнением произнес Ральф. Затем он повторил: – Ты можешь быть прав. Даже в этом случае, музыка этой песни не является эксклюзивной собственностью приграничников. Она очень и очень старая – никто не знает, сколько раз к ней подбирались новые слова. Но раз мы слышим ее, слышим их радио, значит, земные корабли вступали в контакт с этим миром. Видимо, Служба разведки или случайные звездолеты. И я думаю, что мы можем рассчитывать на дружественный прием, даже помощь… – Он слегка успокоился и повеселел. – Хорошо. Мы начинаем посадку. Это место идеально, здесь сейчас солнечная сторона планеты. Вы все знаете правило буравчика. Разворачивайте паруса – черной стороной к солнцу, отражающей – к источнику отраженного света. Включайте помпы, как только начнутся слои атмосферы.

Его сильные, умелые руки играли с кнопками на панели управления. Я наблюдал за контрольным табло. Далеко впереди был виден корабль, огибающий солнце. Его окружало множество турбин и лонжеронов – одни ослепительно белые, другие – черные. Я наблюдал, но в их расположении ничего не менялось. Я услышал, как Ральф тихо ругается и обернулся к нему. Панель управления ожила и загорелась красным.

Интерком затрещал, и мы услышали голос Пегги:

– Провод поврежден. Энергия поступает прямо к моторам тримминга. Все горит.

– Ручной тримминг, – резко приказал Ральф. – Все в отсек триммингового механизма. Быстрее.

Я покинул рубку управления первым. Сандра поспевала за мной. Док Дженкинс и Марта бежали позади. Мы на всех парах миновали соединяющий коридор, сохраняя контакт магнитных сандалий с полом, понимая, что в невесомости это самый быстрый способ передвижения. Похоже, авария разрасталась с ужасной быстротой. Когда мы миновали отсек псионного радио, то встретились с Клодом Сметвиком, вышедшим нам навстречу. Я схватил его за руку и потащил за собой, отказываясь слушать то, что он пытается сообщить.

Отсек тримминговых моторов был наполнен запахом горящей изоляции, разогретого и плавящегося металла и озона. Пегги уже была там, быстро отрывая панели от перегородок, оставляя поврежденный провод открытым.

– Если бы вы сделали это первым делом, мисс Симмонс, – ядовито заметила Сандра, – вместо изготовления самодельных хлопушек…

– Заткнись! – заорал я. И, обращаясь к Пегги: – Включай ручное управление!

– Питер, – забормотал Клод Сметвик. – Я вышел на контакт. Этот мир…

– Позже, – оборвал его я. – Расскажешь позже. Нам нужно разобраться с кораблем.

– Но…

– Все взялись за колесо, слышите, все! А теперь… теперь… повернули! – Механизм ручного управления был слишком громоздким, а наши усилия – неловкими и нескоординированными. – Все вместе! – снова закричал я.

Хуже всего было то, что работать приходилось в условиях невесомости. Нас удерживали лишь подошвы сандалий. Оттолкнуться было не от чего. Наконец нам удалось повернуть гигантское колесо – очень, очень медленно. Интересно, сколько времени нам еще осталось, прежде чем мы, раскаленным метеоритом, пролетим сквозь атмосферу планеты.

– Довольно, слышите. Довольно! – я бросил быстрый взгляд на индикатор.

Все налаживалось. Главные двигатели обезврежены. Основные турбины все еще отражали солнце в большей степени, чем главные паруса отражают свет планеты, но все уже под контролем и кошмар позади.

– Свернуть паруса 1 и 2. Потом – остановка, – прозвучал голос Ральфа из интеркома.

– Поворачиваем назад! – завопил Клод Сметвик. – Мы должны повернуть!

– Почему, мистер Сметвик? – спросил изумленный Ральф.

– Я пытаюсь объяснить вам, но никто не хочет слушать. Я вошел в контакт с телепатами этой планеты. Это Лланит, один из антиматериальных миров. Они велят нам поворачивать назад!

– Мистер Малькольм! – заворчал Ральф. – Сворачивайте все паруса!

И снова мы трудились в поте лица, подгоняемые ужасом. Первая пара треугольных парусов была свернута, затем вместе со второй парой основных турбин, повернутых относительно лонжеронов, был остановлен механизм ручного управления. Пегги ничего не говорила, только повернулась и отправилась к хранилищу скафандров.

– Куда ты идешь? – спросил я довольно резко.

– Мне нужно выйти наружу.

– Разве сейчас время для этого? – пробормотала Сандра. – Почему бы тебе не сделать парочку ракет, крошка?

– Почему задерживаемся? – раздался голос Ральфа. Затем его голос смягчился: – Прощайте все. Нам было неплохо вместе. Прощай, Сандра…

– Я могла бы вовремя успеть сделать все необходимое, – резко отозвалась она.

Оторвав руки от бесполезного теперь штурвала, мы смотрели, как она выходит из отсека.

– Весьма трогательно, – прошептал Дженкинс. – Весьма… – При этом он очень крепко прижимал к себе Марту Уэйн.

– Значит, так тому и быть, – сказал я Пегги. – Жаль, ведь все так неплохо складывалось.

Она вернула скафандр в шкаф и подошла ко мне. Протянула мне руку:

– Но это не может быть концом всего, дорогой. Даже если загробной жизни не существует, мы знаем, что можно жить в альтернативных Вселенных…

– Или умирать… – неудачно пошутил Дженкинс.

А потом – вот ведь как странно работает человеческий мозг во время кризиса – я припомнил строчки стихов, которые учил еще в школе:

«Сквозь тьму ночную, сквозь вечный страх,

Где нет, кроме бурь, ничего.

Корабль несется на всех парусах

К рифу Нормана Во…»

Но команда шхуны «Гесперус» погибла от холода, – а мы умрем в пламени. Надеюсь, это случится мгновенно.

Корабль трещал и содрогался, как будто и вправду налетел на риф. Раздался громкий звук– это лонжероны и паруса, видимо, вошли в контакт с атмосферой планеты, и наше падение замедлилось. Послышался высокий свист воздуха, ударяющего в нашу обшивку. Температура резко повысилась. Я крепко обнимал Пегги и думал: «Вот оно!»

Свист перешел в писк, а затем сменился новым звуком, шумом воздушных компрессоров.

Голос Ральфа в динамике был слабым и неуверенным, но вселяющим надежду:

– Всем явиться для рапорта в рубку управления. Будем сращивать главные тросы. А потом начнем готовиться к посадке.

Глава 20

Он оказался не худшим из миров, этот Лланит, и я склонен думать, что нам с Пегги лучше остаться здесь, даже несмотря на то, что Ральф и местные ученые уверены в своей способности понять, каким образом «Летящее облако» совершило скачок из нормального мира в антиматериальный. Командор не получит подтверждения своих мечтаний относительно нового экономичного способа межзвездных путешествий, но мы порадуем его кое-чем получше, и гораздо получше. Сомнительно, что между Консорциумом Лланита и Федерацией Приграничья смогут установиться культурные и торговые связи. По крайней мере, это случится нескоро. И мы с Пегги сможем быть среди тех, кто, в не столь отдаленном будущем, будет эти связи устанавливать.

Тем временем Ральф попросил каждого из нас рассказать свою версию произошедшего. Это, как он считал, окажет неоценимую услугу ученым, как на Лланите, так и на Заброшенной. Похоже, что в игру вмешались некие силы нефизической природы, и разобраться в этом можно только при помощи психологии и псионики. И здесь становится очевидным – во всяком случае, нам с Пегги, – что попытка превысить скорость света явилась первопричиной всех произошедших с нами невероятных событий.

Но это больше не наша забота.

Мы просто наслаждаемся жизнью, мы вдвоем. Мой ресторан – лучший в своем роде; несмотря на то, что на Лланите народ не привык к такой острой пище, как мое карри, они быстро полюбили его вкус. А велосипеды – еще одно новшество, которое Пегги успешно внедрила в жизнь: она штампует их на своем маленьком заводике, и они идут нарасхват.

Док и Марта тоже осели здесь. Существует устойчивый спрос на музыку и стихи, которые они пишут легко, не напрягаясь. А когда устают от этого, то хватают кисти, краски и учат местное население неоабстракционизму. А Клод? Он тоже неплохо устроился. Телепат везде чувствует себя как дома – ведь он всегда может установить контакт со своими. Даже будь население Лланита разумными осьминогами – а это далеко не так – он и то чувствовал бы себя отлично.

Только Ральф и Сандра не смогли здесь прижиться. Они оба обладают сверхразвитым чувством долга. И еще я не перестаю удивляться, отчего это Сандра не пытается отыскать путь назад, в то измерение, где в Приграничье царил матриархат, а она была капитаном собственного корабля.

Если ей это удастся, я уже никогда не стану ее мужем и поваром на ее корабле.

Эта Вселенная вполне меня устраивает.