Текст книги "Поймать звездный ветер"

Глава 10

На следующее утро Сандра пребывала в самом что ни на есть хозяйственном настроении: такое уже случалось сплошь и рядом на «Драконе Приграничья» и выглядело очень комично. Она принесла для каждого из нас персонально чай с тостами. Теперь, когда мне стали известны причины этих приступов домовитости, я более не ощущаю от них никакой радости.

– Доброе утро, Питер, – оживленно, даже чересчур, сказала она мне, включая свет в моей каюте. —

И будет новый закат,

И будет новый рассвет.

Для нас никаких преград

На межзвездных линиях нет!

– Она служила в компании «Межзвездные линии» до того, как попала в Приграничье. – Надеюсь, ты хорошо поспал.

– Нет, – угрюмо отозвался я и бросил на нее неприветливый взгляд из-под действительно свинцовых век. – А вот ты, наверное, хорошо спала?

– Я-то – конечно, – приветливо отозвалась она, оставляя меня наедине с моим чаем.

К тому времени, когда раздался гонг на завтрак, я принял душ, побрился, оделся соответственно поставленным на этот день задачам и уже чувствовал себя получше. Это была наша первая трапеза на корабле, и она носила поэтому прямо-таки церемониальный характер. Ральф восседал во главе стола, в полном сознании торжественности момента, сияя новенькими погонами. Я – справа от него, а Сандра, когда не суетилась и не бегала к буфету, сидела напротив меня. Остальные заняли свои места, а Пегги Симмонс, будучи младшим членом экипажа, уселась в конце стола. Когда я пожелал ей доброго утра, девушка зарделась. Надеюсь, никто этого не заметил, правда, док Дженкинс, который вечно в курсе всего, кинул на меня многозначительный взгляд.

– Наступает торжественный момент, – провозгласил Ральф перед тем, как мы накинулись на яичницу с беконом.

– Для начала нам нужно поднять это чудовище с земли, – кинул Дженкинс.

– Ты хотел сказать, с воды, – поправил я его.

– Пусть даже так… – сурово начал Ральф.

– Доброе утро всем, – раздался знакомый голос. Мы повернулись и увидели, что в кают-компанию входит Граймс.

Все вскочили.

– Продолжайте, – произнес он. – Не обращайте на меня внимания.

– Будете завтракать, сэр? – спросил Ральф.

– Нет, спасибо. Разве что кофе, если можно, капитан.

Он выдвинул кресло, сел, и Сандра удовлетворила его просьбу.

– Прошу простить меня за лишние разговоры, но вижу, что вы подготовились должным образом, – сказал он.

– Верно, сэр, – отвечал Ральф.

– Хорошо. Ну ладно, я не хотел бы вмешиваться в ваши планы, но, похоже, не стоит медлить со стартом.

– Можем отправляться хоть сейчас, сэр, если хотите, – проговорил Ральф, отодвигая тарелку с недоеденной яичницей.

– Во имя всех божеств старой доброй Галактики, закончите завтрак, – взмолился Граймс. – Хотелось бы мне получить еще чашечку этого божественного напитка. Но, пока вы едите, я сделаю фото. – Он промокнул рот салфеткой, поданной Сандрой. – На протяжении всей моей карьеры я никогда не отличался склонностью к чувствительности, стараясь избегать чересчур романтических моментов. Но сейчас как раз такой момент. Мои осведомители сообщили мне, что сегодня утром в «Метрополитан стандарт тайм» была помещена статья о «Летящем облаке», чтобы ознакомить с этой темой сенат. Почетный член Цинковой империи потребует расследования, дабы выяснить, на что пошли государственные средства: ведь построен такой непрактичный космический корабль. А его закадычный друг, почетный член железодобывающей империи, поддерживает его и заявляет, что нельзя выпускать корабль до окончания расследования…

– «Объединенные ракеты», – подсказала Марта Уэйн. – И «Межзвездные двигатели, инкорпорейтед».

– Точно, – согласился Граймс. – Ну ладно, я не думаю, чтобы они смогли воспрепятствовать вашему вылету, капитан. Но, случись вам вернуться на поверхность по любому поводу, либо если вы зависнете на орбите, вы смертельно рискуете. Лучше бы не было каких-либо проволочек.

– Их и не будет, – сквозь зубы процедил Ральф.

– Отлично. И когда планируете двигаться?

– В заявленное время, сэр, в девять ноль-ноль.

– Довольны ли вы всем происходящим?

– Да, сэр. Даже несмотря на…

– Каждый космонавт всегда чувствует это «даже несмотря на…» – в противном случае грош ему цена как космонавту. (Пожалуйста, еще кофе, будьте так добры. Отлично.) Надеюсь, что я все еще буду на плаву, когда вы вернетесь. И рассчитываю получать ваши отчеты о путешествии по псионному радио…

– Я удивляюсь, сэр, что на корабле нет даже оборудования Карлотти… – начала Марта Уэйн.

– Оно бы не работало, – ответил ей командор. – Оно действуют только в комплекте с Манншеннскими двигателями. – Он повернулся к телепату: – Так что вы здесь – ключевое действующее лицо, мистер Сметвик.

– До тех пор, пока ключ не сломается, сэр, – слабо улыбнулся Клод.

Все засмеялись. Его безрассудство было известным фактом.

Граймс неохотно поднялся:

– Не буду больше вам мешать. У вас всех достаточно работы. – Пожимая руку Ральфу, он заметил: – У вас отменный корабль, Листауэл. И команда – что надо. Берегите и то, и другое.

– Обязательно, – обещал Ральф.

– Не хочется говорить «прощайте», пусть будет лучше au revoir!

Он быстро собрался и вышел из кают-компании. Я поспешил за ним, чтобы проводить к выходу.

В шлюзовой камере мы пожали друг другу руки.

– Завидую я вам, мистер Малькольм, – сказал он. – Просто завидую. Сложись все иначе, я бы сам повел корабль. Но…

– Бывают времена, когда я завидую тем, кто связан семейными узами, – откликнулся я.

– У вас здесь уже есть нечто вроде этого, молодой человек, – он позволил себе усмехнуться. – Кроме того, одному человеку невозможно объять необъятное. У меня есть жена и сын, а вам выдалось участвовать в первом полете космического парусника. Полагаю, что каждый из нас должен сделать все возможное в своей области. Как бы то ни было, берегите себя.

Я заверил его, что буду беречь, и, как только он сошел на площадку, вернулся на корабль.

Наш старт оказался на удивление легкой и приятной процедурой.

Когда был дан сигнал на старт, все мы заняли свои места, а провожающие покинули корабль. Все механизмы функционировали безотказно, послушные командам из рубки управления. На экранах внешнего обзора было видно, как корабль отдал швартовы и начал свой далекий путь. Даже ветер благоприятствовал нам, мягко относя корабль от причала.

– Балласт, – скомандовал Ральф. – Помпы 3 и 5.

– Помпы 3 и 5, – повторил я, открывая клапаны и нажимая кнопки стартеров.

Я услышал пульсирующий звук помп, увидел, как падают значения в колонках индикатора, одинакового с тем, что в офисе суперкарго. Корабль все еще был тяжелее воздуха, хотя мы и поднимались над поверхностью с легкостью мыльного пузыря. Появилось какое-то новое чувство, озабоченность и ожидание чего-то, в то время как корабль, неторопливо покачиваясь, плыл по поверхности залива, как невесомая пушинка. А цифры на индикаторе все уменьшались, пока пульсация помп внезапно не прекратилась.

– Номер 4 и 5, сэр? – спросил я.

– Нет, Питер. Еще не сейчас. Выпускай атмосферные рулевые поверхности.

На экране можно было видеть, как атмосферные крылья телескопически выдвинулись из сверкающей обшивки.

– Я думала, что ты уже выпустил весь балласт, и мы отправились прямо вверх, – сказала Марта Уэйн.

– Мы могли бы, но, как я понимаю, секрет управления этими кораблями в том, чтобы всегда держать руку на пульсе. Кроме того, мы должны будем сделать посадку на Гроллоре, и я намерен увидеть, смогу ли поднять корабль на аэродинамической тяге. – Капитан повернулся ко мне: – Не думаю, что есть необходимость для Сандры и дока оставаться на складе и на ферме. Кроме того, мы не взлетаем на ракетных двигателях, а они, вроде бы, обучены управлению кораблем. Позови их сюда, ладно?

– А Клода с Пегги?

– Нет. Клод безнадежен во всем, что не касается его работы, а мисс Симонс лучше не сводить глаз с приборов.

Я отдал необходимые указания по интеркому, и, пока я этим занимался, в динамике радиопередатчика проснулась жизнь:

– Центр управления полетами вызывает «Летящее облако», – услышали мы. – Центр управления полетами вызывает «Летящее облако». Что за задержка? Повторяю: что за задержка?

Голос оказался знакомым: командор Граймс. Это-то и беспокоило.

– Передай мне микрофон, – сказал Ральф. Он тихо заговорил: – «Летящее облако» вызывает Центр управления полетами. Никакой задержки. Просим разрешения на вылет.

– Быстро сматывайтесь, пока эти ослы не продырявили вам брюхо! – взорвался Граймс.

Ральф усмехнулся и вернул Марте микрофон. Он подождал, пока Сандра и док, только что вошедшие в рубку управления, пристегнулись к креслам, затем он опустил обе руки на штурвал.

– Полный ход! – скомандовал он. Я нажал кнопку старта, перевел рукоятку в верхнее положение, а Ральф повернул штурвал. – Полный вперед направо! – скомандовал он.

Корабль легко развернулся, устремляясь в открытое море. Сквозь прозрачные стены рубки управления, напоминающей мыльный пузырь, мы видели только серую воду и серое же небо, а также темную линию горизонта, к которой стремились. На экранах же можно было наблюдать громаду зданий космопорта и причал, у которого все еще виднелся маленький дирижабль.

Левой рукой Ральф удерживал «Облако» на нужном курсе, а правая двигалась по различным кнопкам. Характер движения изменился. Корабль не крутился и не вращался, он с ритмичными шлепками о волны двигался вперед. А потом все прошло, и остались лишь щелчки нашего компаса, а также почти неслышный шум пропеллеров.

– Счастливого плавания, «Летящее облако»! – послышался голос Граймса из радиопередатчика. – Счастливого плавания!

– Скажи ему «спасибо», – велел Ральф Марте. – И, несмотря ни на что, мы ведь еще не вышли в настоящее плавание!

Глава 11

Нам следовало провести больше времени в атмосфере, чем мы провели, чтобы привыкнуть к кораблю. Но Марта поймала один канал на радиопередатчике, дневную трансляцию слушаний Сената. Почетный член Свинцовой империи был в хорошей форме. Мы слушали, как он описывает «Летящее облако» как футуристический кошмар, а в другой речи – как анахронистическую версию морского судна стародавних времен. А затем, видимо, чтобы заставить кровь слушателей застыть в жилах, подробно, в деталях расписал, как будет происходить крушение корабля и падение на головы населения. Оболочка вокруг анти-железа разрушится, антиматерия войдет в контакт с материей обычной, и все просто-напросто обратится в ад. После этого, продолжал он, вероятнее всего, произойдет цепная реакция, и вся планета будет уничтожена.

Все это было бы смешно, но со скамей, где заседали правящая и оппозиционная партии, то и дело слышались одобряющие и поддерживающие крики, особенно, когда Почетный член, описав все эти художества, вошел в раж и заявил: правительство, мол, уже принимает меры.

Ральф, слушая все это, выглядел обеспокоенным:

– Мисс Уэйн, я думаю, что наш приемник не в порядке, не так ли?

– Да, – она сделала гримасу. – Мне вытащить предохранитель?

– Не беспокойтесь, – сказал он. – Если мы получим прямой приказ от командора вернуться в порт, я подчинюсь. Однако…

Он передал пульт управления доку Дженкинсу и мне. Я рулил, а док нажимал на кнопки, и не так уж неэффективно. Мы поднимались по тугой спирали, а под нами простиралось снежное, почти гладкое поле – кучевые облака. Над нами было небо – чистое и темное, и везде виднелись линзы других галактик, хотя солнце еще не село. Так что все шло гладко и успешно, хотя и было очевидно, что нам нужно выпустить больше балласта, дабы вырваться за пределы атмосферы.

Вдруг Сандра вскрикнула, указывая на что-то внизу.

Мы все приникли к прозрачному экрану в рубке управления и увидели, как нечто маленькое и черное прорезает толщу облаков. То был небольшой треугольник, темный, с вырывающимся из него синим огнем, ярким даже на фоне белого облака. Ральф достал большой бинокль, чтобы разглядеть предмет.

– Эмблемы воздушных сил, – пробормотал он. – Одна из ракет-истербителей.

– Эти проклятые крылатые ублюдки! – тихо выругался кто-то.

– Давайте лучше настроим передатчик, – предложил Ральф.

Заглушая его слова, раздался голос по радиосвязи:

– Офицер, командующий «Крыльями защиты-7» вызывает «Летящее облако». Вернитесь в порт. Немедленно возвращайтесь в порт.

– Капитан «Летящего облака» вызывает судно без опознавательных знаков, – холодно отозвался Ральф. – Ваше сообщение принято.

Истребитель был уже близко, он стремительно летел на нас. Я наблюдал за ним, пока Ральф резким тоном не вернул мое внимание к штурвалу. Но голос раздался вновь:

– Вернитесь в порт. Это приказ.

–А если я откажусь?

–Тогда мне приказано сбить вас, – слова эти сопровождались пренеприятным смешком. – Кроме того, капитан, не забывайте: вы крупная цель – и достаточно медленная.

– А если вы нас подстрелите, что тогда? – спросил Ральф. – Мы можем свалиться где угодно. А вы знаете о свойствах анти-железа и о том, какие он принесет разрушения, ведь это будет взрыв почище любой бомбы, известной человечеству. – Он прикрыл микрофон рукой, комментируя: – Это заставит его задуматься. И он не сможет нас подстрелить. Если он продырявит контейнеры с балластом или отобьет куски обшивки, мы потеряем отрицательную тягу, а если он пробьет оболочку анти-железа…

– Что тогда? – спросила Марта Уэйн.

– Это будет последним для него действием в жизни – и последним, что мы увидим.

– Он чертовски близко подлетел, – проворчал док. – Я уже вижу снаряды на его крыльях и парочку орудий…

– Выполнять мои приказы! – рявкнул голос из передатчика.

– Сандра, следи за балластом, – велел Ральф тихо.

– Даю вам десять секунд, – услышали мы. – У меня есть все последние отчеты и прогнозы. Если я подстрелю вас здесь, вы упадете где-нибудь над ледником. Так что нет никакой опасности для планеты. Десять… девять… восемь…

– Сбрасываем балласт, – тихо сказал Ральф.

– Клапаны открыты, – сообщила Сандра.

Взглянув вниз, я увидел хлынувшую из отверстий воду – мощный и густой поток, с фонтаном брызг. А еще я увидел черный смертоносный предмет, летевший прямо в наше брюхо. А потом – сноп пламени из дула орудия, трассирующий снаряд, лениво летящий в нашу сторону по параболической траектории. Значит, он не использует снаряды воздух-воздух, что ж, и за это спасибо. Пока не использует.

Корабль вздрогнул, и я понял, что в нас попали. Раздался вой тревожной сирены, затем высокий, леденящий душу звук выходящего воздуха. Звук захлопывающихся герметичных дверей, и, пока не отключилась вентиляционная система, повсюду разносилось отвратительное зловоние горящей изоляции. Затем, с невероятной быстротой, ракета помчалась вниз, удаляясь от нас и исчезая за облаками. Напоследок она выпустила снаряды, но теперь они уже не могли нас достать. Мы были высоко в чистом небе, уносясь в межзвездную пустоту под влиянием нашей антигравитации. Мы были высоко, и вся Заброшенная теперь для нас представляла всего лишь шарик, перламутровую сферу, сверкающую в черном космосе. Мы устремлялись вперед и все дальше – но пока нам не удастся отремонтировать корабль, ни о каком путешествии думать нельзя.

Все могло обернуться куда хуже.

Никого не ранило, хотя Пегги Симмонс пришлось бегом запрыгивать в скафандр. В обшивке обнаружилось несколько пробоин, но их вполне можно залатать. Среди нашего груза присутствовало несколько листов стали, и их можно было использовать в случае острой необходимости. Дефицит воздуха можно восполнить из резервного фонда. Жаль, что теперь мы в положении положительной плавучести, а не нейтральной, как планировал Ральф, но он уверял нас, что уже выработал для корабля новую методику приземления. (Насколько она практична, покажет время.)

Так что, облаченные в скафандры и вооруженные сварочными горелками, Пегги и я занялись возвращением герметичности кораблю. Будучи главным помощником, я официально отвечал за ремонтные работы, но вскоре понял, что на самом деле являюсь главным держателем горелки. Именно Пегги Симмонс проделала большую часть работы. Инструмент в ее руках был просто продолжением тела – или, скорее, выражением ее индивидуальности. Она сшивала куски с аккуратной точностью, подобно тому, как ее предки ловко орудовали иглой и нитью, изготавливая одежду.

Я наблюдал за ней не без зависти – и завидовал, признаться, не только умелости рук Пегги. У нее есть дело, занимающее все ее существо. У меня – нет. Как ни глупо это выглядело, я то и дело снимал маску сварщика и оглядывался по сторонам. Не чувствовал я себя счастливым, и все тут. Я уже не в первый раз в открытом космосе, но впервые вышел в открытый космос, будучи в Приграничье. Пустота — вот что пугало меня. Вот наше солнце, вот Обреченная, но они словно бы на глазах удаляются и уменьшаются в размерах… по небу разбросаны далекие сверкающие линзы галактик. А еще там ничто. Мы дрейфуем на границе темноты в поврежденном корабле и никогда, как я думал, не вернемся в тепло, комфорт и безопасность.

Я услышал в наушниках, как Пегги удовлетворенно хмыкнула, и насилу оторвал взгляд от завораживающего зрелища пустоты. Она закончила последний участок и выпрямилась с громким вздохом. Так она и стояла, удерживаемая на месте магнитными подошвами ботинок, ужасно неженственная в своем мешковатом скафандре. Вот она приблизилась ко мне и схватила металлической перчаткой мое плечо. Она притянула меня к себе, приблизила шлем к моему.

– Отбой! – прошептала она.

Вначале я не понял, что она имела в виду, но после третьего повторения отключил рацию нажатием подбородка.

– Как думаешь, это поможет? – спросила она.

– Конечно, – уверил я ее. – Мы можем вернуть нормальное давление на всем корабле.

– Я не это имела в виду! – раздраженно воскликнула Пегги.

– Так что же, черт побери, ты имела в виду?

– Как ты думаешь, это поможет Ральфу – капитану – изменить свое отношение ко мне? Ведь от остальных двух женщин гораздо меньше толку, разве не так?

– Как и от меня, – грустно согласился я.

– Но ты – мужчина, – она сделала паузу. – Серьезно, Питер, как ты считаешь, поможет ли этот ремонт? Я имела в виду, с Ральфом…

– Серьезно, Пегги, – передразнил я ее, – нам уже пора возвращаться. Все остальные глазеют на нас в изумлении: чем это они там занимаются. – И добавил: – Истории не известно еще ни одного случая обольщения в абсолютном вакууме. Но все когда-то бывает в первый раз…

– Нечего шутить! – вспыхнула она. Затем голос ее смягчился: – Есть старая поговорка: «Путь к сердцу мужчины лежит через его желудок». Может быть, путь к сердцу космического капитана лежит через его корабль?

– Может быть, – согласился я. – Вполне. Но Ральфу не по вкусу придется, если мы будем здесь прохлаждаться, пока он воюет с парусами. Пойдем скорее, отчитаемся о завершении задания. – Я снова включил рацию.

Перед тем, как заговорить, я услышал голос Ральфа. От его яростного рыка, казалось, плавились наушники:

– Какого дьявола вы двое там делаете? Стоите, держась за ручки, и любуетесь видами? Мистер Малькольм, завершена ли починка? Если так, рапортуйте и возвращайтесь на корабль.

– Починка завершена, сэр, – ответил я.

– Тогда не тратьте больше времени, – холодно предложил Ральф.

Мы и не стали. Осторожно ставя ноги, скользившие по металлу, мы потихонечку продвигались к открытому люку. Пегги вошла первой, я нес инструменты и остатки неиспользованного материала. Мы вошли в отсек, и дверь, к моей вящей радости, захлопнулась, отсекая нас от черной пустоты.

Задрожал столбик освещенного барометра, а затем щелкнул, сообщая, что давление в отсеке достигло нормы.

Мы все находились в рубке управления – все, за исключением Пегги, которой было приказано, довольно бесцеремонно, следить за механизмами. От узкого носа корабля отходил длинный металлический телескопический лонжерон с вмонтированной телекамерой. И мы видели на большом экране изображение «Летящего облака». Жаль, что нет других камер, чтобы видеть корабль в профиль, дабы насладиться зрелищем его красоты.

– Первая проблема заключается в следующем: как развернуть корабль, – начал Ральф. – Как вам известно, гироскопов у нас нет. При всем при том это не столь важно. У рулевого на морском паруснике нет гироскопов, однако, он справляется без них…

– Но у него есть штурвал, действующий под влиянием жидкой среды, в которой находится корабль, – предположил я.

– Настоящий мастер плавания под парусом никогда не полагается только на штурвал, – Ральф бросил на меня взгляд. – Имей в виду, что корабль – это не субмарина, следовательно, имеет дело уже с двумя средами: с воздухом и водой. Его штурвал, как ты столь любезно нам сообщил, действует под влиянием воды, в которую погружен. Но паруса-то – под влиянием ветра! – Он сделал паузу, чтобы вдохнуть, – Для нас свет – это тоже текучая субстанция. А теперь, если вы будете внимательны…

Мы наблюдали. Видели, как умелые пальцы Ральфа бегают по панели управления. И смотрели на экран. Вот из корпуса выдвинулись лонжероны, так что корабль стал напоминать ощетинившегося дикобраза. А затем некое крутящееся устройство пришло в движение, и раскрылись паруса – белые с одной и черные с другой стороны. Мы ощущали легкую дрожь, с которой корабль поворачивался вокруг своей короткой оси, оставляя солнце Заброшенной далеко позади.

Затем лонжероны повернулись, и, как показала камера, вмонтированная в мачту, паруса стали невидимыми. Их белая сторона была обращена к солнцу Лорна, к постоянному фотонному потоку. Мы неслись на свободе, подхваченные звездным ветром.

Я понял, что Ральф негромко напевает:

«Эй, веселей, скорее в путь,

Эй, веселей, скорее в путь,

Эй, веселей, скорее в путь —

Взлетаем на рассвете!»