Текст книги "Архив Шерлока Холмса. Открытие Рафлза Хоу (сборник)"

Комната, в которую он провел нас, была столь же интересна, как и ее обитатель. Просторная, с рядами застеклен ных шкафов и полок вдоль стен, густо уставленных всевоз можными геологическими и анатомическими образцами, она походила на небольшой музей. По обеим сторонам от входа висели ящики с бабочками и мотыльками. Огромный стол посреди комнаты был завален книгами и бумагами, из которых торчал, поблескивая, высокий медный окуляр мощного микроскопа. Осмотревшись повнимательнее, я не мог не подивиться разнообразию интересов хозяина комнаты. В одном углу стояла витрина с древними монетами, в другом – шкафчик с кремневыми инструментами. За столом высился большой стеллаж с окаменелостями, наверху которого выстроились в ряд слепки черепов с подписями: «Неандерталец»{37}37
  …«Неандерталец»… – Неандертальцы (от названия долины Неандерталь в Германии) – ископаемые древние люди, населявшие Европу, Азию и Африку 200—35 тыс. лет назад.


[Закрыть], «Гейдельбергский человек»{38}38
  …«Гейдельбергский человек»… – Гейдельбергский (от названия города Гейдельберг в Германии) человек – ископаемый вид людей, непосредственный предшественник неандертальца; обитал в Европе (от Испании и Британии до Беларуси) 800–345 тыс. лет назад.


[Закрыть], «Кроманьонец»{39}39
  …«Кроманьонец». – Кроманьонцы (от названия грота Кро-Маньон во Франции) – ископаемый вид людей, ранние представители современного человека в Европе и отчасти за ее пределами, жившие 40–10 тыс. лет назад.


[Закрыть]. Было очевидно, что здесь живет ученый, занимающийся не одной, а сразу несколькими отраслями науки. Нас он встретил с кусочком замши в правой руке, которым протирал какую-то древнюю монету.

– Сиракузы…{40}40
  Сиракузы… – Древнегреческий полис на юго-востоке Сицилии, центр морской торговли; основан около 734 г. до н. э.; в V–IV вв. до н. э. подчинил себе почти всю Сицилию; в 211 г. до н. э. завоеван римлянами; сейчас на месте Сиракуз современный итальянский город Сиракуза.


[Закрыть] Период расцвета, – пояснил он, показывая кусочек металла. – Ближе к упадку качество монет сильно ухудшилось, но в период расцвета им не было равных, хотя некоторые специалисты отдают предпочтение александрийской{41}41
  …александрийской… – Александрия – город в Египте, порт на Средиземном море; основан в 332–331 гг. до н. э. Александром Македонским; в 305—30 гг. до н. э. столица Египта и центр эллинистической культуры; один из главных центров раннего христианства; в V в. перешла под власть арабов.


[Закрыть] школе. Присаживайтесь, мистер Холмс, стул вон там, кости я сейчас уберу. А вы, сэр… Ах да, доктор Ватсон… Если вас не затруднит, отодвиньте японскую вазу в сторонку. Как видите, я живу в окружении вещей, которые меня больше всего интересуют. Мой врач все распекает меня за то, что я не бываю на воздухе, но зачем мне куда-то ходить, если здесь у меня столько интересного? Могу вас уверить, составление подробного каталога содержимого одного из таких шкафов занимает не меньше трех месяцев.

Холмс с любопытством осмотрелся вокруг.

– Вы хотите сказать, что действительно никогда не выходите на улицу? – спросил он.

– Нет, время от времени я езжу на «Сотби» и «Кристис»{42}42
  …«Сотби» и «Кристи»… – Старейшие и крупнейшие в мире лондонские аукционы, занимают около 90 % мирового рынка аукционных продаж антиквариата, предметов искусств и т. п. Сотби основан в 1744 г. книготорговцем с. Байкером, Кристи – в 1766 г. антикваром Дж. Кристи.


[Закрыть], но обычно редко покидаю свою комнату. Я не очень здоров, и мои исследования отнимают слишком много времени. Но, можете себе представить, мистер Холмс, каким потрясением… приятным, но все же потрясением стало для меня известие об этом грандиозном наследстве, которое свалилось на меня как снег на голову. Ведь всего-то и нужно что найти еще одного Гарридеба, и я не сомневаюсь, что мы такого отыщем. У меня был брат, но он умер, а женщины родственницы не считаются. Но не может быть, чтобы в мире больше не было Гарридебов. Я слышал, что вы распутывали самые странные дела, поэтому-то и решил к вам обратиться. Этот господин из Америки, конечно же, прав, мне стоило сперва посоветоваться с ним, но я ведь хотел как лучше.

– А я считаю, вы поступили очень разумно, – не согласился Холмс. – Скажите, вам в самом деле так уж не терпится заполучить земельный участок в Америке?

– Конечно же, нет, сэр. Ничто не может заставить меня бросить мою коллекцию. Но этот джентльмен заверил меня, что выкупит мой пай сразу же, как только мы вступим в право владения. Он говорил о пяти миллионах долларов. Сейчас на рынке как раз предлагают с десяток предметов, которые заполнили бы пробелы в моей коллекции и которые я не могу себе позволить купить из-за того, что мне не хватает нескольких сотен фунтов. Вы только представьте, что бы я мог сделать с пятью миллионами долларов! На основе моей коллекции можно было бы организовать национальный музей! Я стану Гансом Слоуном своего времени!{43}43
  …Гансом Слоуном своего времени! – Ганс Слоун (1660–1753) – английский врач, натуралист и коллекционер; собранные им рукописи, картины, книги и пр. легли в основу Британского музея.


[Закрыть]

Глаза за большими линзами очков засверкали. Стало ясно, мистер Гарридеб не пожалеет сил, чтобы разыскать однофамильца.

– Я зашел просто познакомиться, прерывать ваши исследования нет никакой надобности, – сказал Холмс. – Со своими клиентами я предпочитаю личное знакомство. Вопросов у меня не так уж много, поскольку вы в письме все довольно подробно изложили, а то, что мне было непонятно, я выяснил во время разговора с этим американским джентль меном. Насколько я понимаю, до начала этой недели вы не по дозревали о его существовании.

– Верно. Он зашел во вторник.

– Он рассказал вам о нашем сегодняшнем разговоре?

– Да, от вас он прямиком направился ко мне. Он был очень рассержен.

– Отчего бы это?

– По-моему, он решил, что это как-то его оскорбило. Но, вернувшись от вас, он снова повеселел.

– Он предлагал какой-нибудь план действий?

– Нет, сэр, не предлагал.

– Он получал от вас какие-нибудь деньги или, может быть, просил?

– Что вы, сэр, никогда.

– Вам не показалось, что он может преследовать какие-то особенные цели?

– Нет.

– Вы рассказали ему о нашем телефонном разговоре?

– Да, сэр, рассказал.

Холмс задумался. Я заметил, что он озадачен.

– В вашей коллекции есть предметы, имеющие большую ценность?

– Нет, сэр. Я ведь человек небогатый. Коллекция у меня хорошая, но не слишком ценная.

– Вы не опасаетесь кражи?

– Нет.

– А давно вы живете в этой квартире?

– Почти пять лет.

Этот допрос был прерван громким и настойчивым стуком в дверь. Едва наш хозяин успел отодвинуть задвижку, как дверь распахнулась под напором американского адвоката, который ворвался в комнату, размахивая газетой.

– Вот, посмотрите! – взволнованно закричал он. – Я как раз думал, что застану вас здесь. Мистер Натан Гарридеб, примите мои поздравления! Теперь вы богач, сэр! Наше дело завершилось как нельзя лучше. А что касается вас, мистер Холмс, мы можем только извиниться перед вами за напрасное беспокойство.

Он ткнул листок нашему клиенту, который впился взглядом в отмеченное на странице объявление. Мы с Холмсом, вытянув шеи, тоже заглянули в газету. Вот что мы увидели:

«Говард Гарридеб.

Конструктор сельско-хозяйственной техники.

Сноповязалки, жатки, паровые и ручные плуги, сеялки, бороны, фургоны, повозки и прочие приспособления. Произвожу расчеты по артезианским колодцам.

Обращаться в «Гроувенор-билдингс», Астон{44}44
  …Астон… – Район Бирмингема.


[Закрыть]».

– Превосходно! Это третий Гарридеб! – задыхаясь от волнения, воскликнул наш хозяин.

– Я направил поиски в Бирмингем{45}45
  …Бирмингем… – Индустриальный город в центре Англии, в графстве Западный Мидлендс.


[Закрыть], – сказал американец, – и мой агент прислал мне оттуда это объявление из местной газеты. Нужно поспешить и закончить все как можно скорее. Я уже написал этому человеку, что завтра в четыре вы встречаетесь с ним в его конторе.

– Вы хотите, чтобы я поехал к нему?

– А как вы считаете, мистер Холмс? Вы не находите, что так будет разумнее? Что он подумает, если к нему явлюсь я, какой-то американец с безумной историей? Разве он поверит мне? Но вы-то англичанин, за вас есть кому поручиться, вас он, несомненно, выслушает. Да я бы поехал с вами, но завтра очень занят. Хотя, если возникнут какие-нибудь затруднения, я, конечно же, вырвусь к вам.

– Но я уже много лет никуда не езжу.

– Ничего, мистер Гарридеб, я уже просчитал, как это удобнее всего сделать. Вы уезжаете в двенадцать и на месте будете в начале третьего. Тем же вечером вы вернетесь домой. От вас требуется всего лишь повидаться с этим человеком, объяснить ему, что к чему, и привезти письменное подтверждение его существования. Да что тут говорить! – с большим чувством воскликнул он. – По сравнению с той дорогой, которую я проделал из самого сердца Америки, эти сто миль, которые вам предстоит проехать, чтобы закончить дело, – сущие пустяки.

– Конечно, – поддержал его Холмс. – Я думаю, что этот джентльмен рассуждает очень здраво.

Мистер Натан Гарридеб со страдальческим видом пожал плечами.

– Хорошо, если вы настаиваете, я поеду, – сказал он. – Мне трудно вам в чем-либо отказать, ведь вы дали мне такую надежду.

– Значит, решено, – сказал Холмс. – Мне бы очень хотелось, чтобы вы как можно скорее сообщили мне, как все прошло.

– Конечно, можете на меня рассчитывать! – заверил его американец. – Ну что ж, – добавил он, взглянув на часы. – Мне пора идти. Завтра я еще зайду к вам, мистер Натан, провожу вас на вокзал. Вам со мной не по пути, мистер Холмс? В таком случае до свидания. Завтра вечером ждите от нас хороших новостей.

Я обратил внимание, что после ухода американца лицо моего друга прояснилось, выражение задумчивого недоумения исчезло.

– Мне бы очень хотелось осмотреть вашу коллекцию, мистер Гарридеб, – сказал он. – В моей профессии могут пригодиться самые неожиданные знания, а у вас здесь, похоже, настоящий кладезь.

Наш клиент просиял, глаза вспыхнули за большими стеклами очков.

– Сэр, я много раз слышал, что вы умнейший человек, – сказал он. – Я могу прямо сейчас устроить вам небольшую экскурсию. Вы располагаете временем?

– Увы, нет. Но экспонаты ваши так прекрасно классифицированы и подписаны, что, мне кажется, ваши личные пояснения и не требуются. Если мне завтра удастся к вам выбраться, вы не будете возражать, если я осмотрю здесь все? – Разумеется, нет! Приходите в любое удобное для вас время. Квартира будет, конечно же, закрыта, но миссис Сандерс вас пустит, у нее свой ключ. До четырех часов она будет внизу.

– Прекрасно, как раз завтра днем у меня есть свободное время. Будет очень хорошо, если вы предупредите миссис Сандерс. Кстати, а какому агентству принадлежит этот дом?

Нашего клиента удивил этот неожиданный вопрос.

– «Холлоуэй энд Стил» на Эджвер-роуд. А почему вы спрашиваете?

– Видите ли, меня ведь тоже интересует старина, – рассмеялся Холмс. – Главным образом, старые здания. Я просто задумался, когда был построен этот дом, при королеве Анне или при Георгах{46}46
  …при королеве Анне или при Георгах… – Английская королева Анна Стюарт (1665–1714) правила страной в 1702–1714 гг. После ее смерти началась георгианская эпоха (до 1811 г.).


[Закрыть].

– Конечно же, при Георгах.

– Вы полагаете? А мне показалось, что немного раньше. Ну да это очень легко выяснить. Что ж, всего доброго, мистер Гарридеб, и удачно вам съездить в Бирмингем.

Контора агентства находилось рядом, но оказалось, что в это время она уже закрылась, поэтому мы вернулись на Бейкер-стрит. Лишь после ужина Холмс снова заговорил о деле.

– Эта небольшая история близится к концу, – сказал он. – Наверное, вы и сами уже примерно представляете, как обстоит дело.

– Признаться, я не знаю, что и думать. Для меня то, что задумал этот американец и чем это все закончится, такая же загадка, как и раньше.

– Ну, что он задумал, понятно, а чем все закончится, мы узнаем завтра. Вы не заметили ничего необычного в том объявлении?

– Заметил, что слово «сельскохозяйственной» там написано неправильно.

– Значит, заметили? Ватсон, да вы растете! Действительно, так это слово написал бы только американец. В газете текст объявления набрали в том виде, в каком он был по лучен. К тому же «фургоны» – тоже американизм, англичанин написал бы «телеги», да и артезианские колодцы куда чаще встречаются в Америке, чем у нас. Это типично американское объявление, которое хотели выдать за объявление от английской фирмы. Как вы это объясните?

– Могу только предположить, что наш знакомый американец сам дал его. Но с какой целью? Ума не приложу.

– Этому может быть несколько объяснений. Ясно одно, ему зачем-то нужно отправить это старое ископаемое в Бирмингем. Это сомнений не вызывает. Конечно, можно было напрямик сказать старику, что бесплатным сыр бывает только в мышеловке, но я подумал, лучше его отпустить, чтобы завтра нам никто не мешал. А завтра, Ватсон… Что будет завтра, узнаем завтра.

На следующее утро, хоть я и встал рано, Холмса уже не было. Вернулся он только к обеду и был мрачен.

– Это дело серьезнее, чем я ожидал, Ватсон, – сказал он. – Я не могу вам об этом не сказать, хотя знаю, что для вас это будет лишний повод пойти на риск. Я уже достаточно хорошо изучил вас, мой друг. Но это дело может оказаться опасным, и вы должны это знать.

– Что ж, это будет не первая опасность, которую мы разделим с вами, Холмс. И, надеюсь, не последняя. Что же нам угрожает на этот раз?

– Мы столкнулись с очень опасным противником. Я установил личность этого мистера Джона Гарридеба, адвоката из Топики. Это не кто иной, как Убийца Эванс, закоренелый преступник.

– Боюсь, мне это ни о чем не говорит.

– Эх, вам по профессии не приходится держать в голове «Справочник Ньюгейтской тюрьмы»[5]5
  Печатный список преступников с перечнем их преступлений, впервые вышедший в 1773 г.


[Закрыть]. Я навестил нашего друга Лестрейда в Скотленд-Ярде. У них там, возможно, порой и не хватает воображения и интуиции, зато по части скрупулезности и методичности равных им нет в мире. Мне пришло в голову, что в их архивах может сыскаться след нашего американского знакомого. Так оно и вышло, его милое улыбающееся личико я увидел среди фотографий преступников. Подписано оно было: «Джеймс Винтер, он же Моркрофт. Кличка – Убийца Эванс». – Холмс достал из кармана конверт. – Я переписал себе кое-какие факты из его досье. Возраст – сорок четыре года. Уроженец Чикаго. Он застрелил трех человек в Америке. Влиятельные знакомые помогли ему освободиться из тюрьмы. В 1893-м приехал в Лондон. В январе 1895 года в ночном клубе на Ватерлоо-роуд стрелял в человека, с которым не поделил карточный выигрыш. Этот человек умер, но во время судебного разбирательства было решено, что это он был зачинщиком стычки. Убитым оказался Роджер Прескотт, известный в Чикаго фальшивомонетчик и подделыватель документов. Убийца Эванс был выпущен на свободу в 1901 году, с тех пор находится под надзором полиции, но, насколько известно, ведет честную жизнь. Это очень опасный человек. Он не расстается с оружием и может пустить его в ход не задумываясь. Вот что это за птица, Ватсон… Нужно признать, очень непростая.

– Так что он задумал?

– Ну, это тоже постепенно начинает обрисовываться. Я побывал в агентстве по недвижимости. Наш клиент, как он и говорил, живет там пять лет. До этого квартира примерно год пустовала. Предыдущим владельцем был некий Уолдрон, человек без определенных занятий. Этого Уолдрона очень хорошо помнят в конторе агентства. Однажды он неожиданно исчез, и с тех пор о нем не было ни слуху, ни духу. Его описали как высокого бородатого мужчину с очень смуглым лицом. Прескотт, которого застрелил Убийца Эванс, был, согласно описанию из досье в Скотленд-Ярде, высоким, смуглым, бородатым мужчиной. Мне кажется, в качестве рабочей версии мы можем предположить, что Прескотт, преступник из Америки, одно время жил в той же квартире, в которой сейчас наш невинный друг устроил свой маленький музей. Как видите, наконец-то у нас появилась какая-то зацепка.

– И это все? А дальше?

– Что будет дальше, нам предстоит узнать уже очень скоро.

Он достал из ящика стола револьвер и вручил мне.

– Я тоже не с пустыми карманами пойду. Мы должны быть готовы к тому, что наш друг с Дикого Запада попытается делом подтвердить свою кличку. На сиесту я вам дам час, Ватсон, а потом нас ждет приключение на Райдер-стрит.

В необычную квартиру Натана Гарридеба мы вошли ровно в четыре часа. Миссис Сандерс, домработница, сперва не хотела уходить, но в конце концов решилась оставить нас одних, поскольку дверь комнаты закрывалась на автоматический замок и Холмс клятвенно заверил ее, что перед уходом все проверит. Вскоре хлопнула входная дверь, за эркером проплыла шляпка, и мы поняли, что остались одни на всем первом этаже. Холмс торопливо осмотрел помещение. В самом темном углу комнаты один из шкафов был немного отодвинут от стены. За ним мы и спрятались. Холмс шепотом поведал мне о своих планах.

– Он хотел спровадить нашего дружелюбного знакомого из этой квартиры… Это сомнений не вызывает. Но, поскольку коллекционер почти никогда не выходит из дому, ему пришлось поломать голову и придумать план, как этого добиться. Вся эта затея с поиском Гарридебов нужна была для этого. Надо признать, Ватсон, его расчет поистине дьявольски гениален, даже если странная фамилия жильца и подсказала ему возможность, которой он не мог ожидать. Все придумано очень хитро.

– Но чего он хочет?

– Мы здесь для того, чтобы это узнать. Насколько я понимаю ситуацию, к нашему клиенту отношения это не имеет. Это каким-то образом касается того человека, которого он убил… Человека, который, возможно, был его сообщником. С этой комнатой связана какая-то их тайна, что-то из их общего преступного прошлого. Я себе это так представляю. Сначала я подумал, что в коллекции нашего друга находится какая-то вещь, об истинной стоимости которой он не догадывается… Нечто, представляющее интерес для преступника высокого полета. Однако то обстоятельство, что покойный Роджер Прескотт жил в этой квартире, указывает на какую-то более глубинную причину. Впрочем, Ватсон, нам остается только набраться терпения и ждать.

Ждать пришлось недолго. Мы глубже забились в тень, когда услышали, как открылась и быстро захлопнулась наружная дверь. Потом замок издал резкий металлический щелчок, и в комнату вошел американец. Он мягко прикрыл за собой дверь, настороженно осмотрелся, все ли тихо, после чего снял пальто и уверенной походкой человека, точно знающего, что ему предстоит делать и как это сделать, подошел к столу в центре комнаты. Он отодвинул стол, отодрал одну сторону прибитого к полу маленького квадратного коврика, на котором тот стоял, свернул его в рулон, после чего достал из внутреннего кармана воровской ломик, опустился на колени и принялся энергично раскурочивать пол. Мы услышали, как стукнули доски, и в полу вдруг открылась небольшая квадратная ниша. Убийца Эванс чиркнул спичкой, зажег огарок свечи и исчез из нашего поля зрения.

Настало время действовать. Холмс, прикоснувшись к моему запястью, подал знак, и мы вдвоем бесшумно двинулись к открытому лазу. Хоть мы и старались ступать как можно тише, какая-то старая половица, должно быть, все-таки скрипнула у нас под ногами, потому что неожиданно из подпола высунулась голова американца, который встревожено осмотрелся. Когда он увидел нас, лицо его на миг сделалось недоуменным, но тут же исказилось от невероятной злобы, которая, впрочем, постепенно сменилась робкой улыбкой – он заметил, что на его голову нацелены два пистолета.

– Надо же! – спокойным голосом сказал он, выбравшись на поверхность. – Похоже, вы обставили меня, мистер Холмс. Наверное, догадались обо всем в самом начале и поиграли со мной как кошка с мышью. Снимаю перед вами шляпу, мистер Холмс, ваша взяла, так что…

Молниеносным движением он выхватил из кармана револьвер и сделал два выстрела. Меня тут же обожгло, как будто к бедру прижали раскаленное железо, но в ту же секунду я услышал глухой удар – это Холмс опустил рукоятку своего револьвера на голову американца. Тот повалился на пол, по застывшему лицу его потекла кровь. Холмс обыскал его карманы в поисках оружия, затем обхватил меня своими жилистыми руками и повел к креслу.

– Ватсон, вы не ранены? Черт возьми, скажите, что вы не ранены!

Это стоило того, чтобы быть раненым… Это стоило многих ран – знать, какая преданность и любовь скрывается за его холодной маской. На какой-то миг чистые пронзительные глаза словно затуманились, тонкие, крепкие губы задрожали. Это был единственный раз, когда проявился не только великий ум, но и огромное сердце моего давнего друга. Тот миг откровения стал наивысшей точкой моего многолетнего скромного, но искреннего служения ему.

– Пустяки, Холмс. Всего лишь царапина.

Он разрезал мне брюки карманным ножом.

– Действительно! – воскликнул он с огромным облегчением. – Только немного оцарапало кожу. – Лицо его сделалось непроницаемым, как камень, когда он взглянул на американца, который уже пришел в себя, сел и недоуменно осматривался вокруг. – Вам очень повезло. Если бы вы убили Ватсона, вы бы не вышли из этой комнаты живым. Итак, сэр. Что вы можете сказать в свое оправдание?

Сказать ему было нечего. Он только нахмурился. Опираясь на руку Холмса, я поднялся с кресла, мы вместе подошли к отверстию в полу и заглянули в маленький подвальчик, вход в который закрывался потайным люком. Внутри все еще горела свечка, оставленная там американцем. Мы увидели какой-то старый и ржавый механизм, толстые рулоны бумаги, целую батарею бутылок и тесно уложенные на небольшом столике аккуратные маленькие пачки.

– Печатный пресс… Для печатания фальшивых купюр, – сказал Холмс.

– Да, сэр, – подал голос наш задержанный. Он медленно поднялся на ноги и сел в кресло. – Он принадлежит величайшему фальшивомонетчику, которого когда-либо знал Лондон. Это машина Прескотта, а те пачки на столике – две тысячи его ассигнаций, которые ничем не отличаются от настоящих. Они ваши, джентльмены, и будем считать, что мы договорились.

Холмс рассмеялся.

– У нас такие вещи не проходят, мистер Эванс. В этой стране вам придется отвечать за свои действия. Вы ведь застрелили этого Прескотта, верно?

– Да, сэр, и получил за это пять лет, хотя это он затеял ту ссору. Пять лет… А за это мне полагалась бы медаль размером с суповую тарелку. Ни один человек не отличит бумажки, изготовленные Прескоттом, от купюр, выпущенных Банком Англии, и, если бы я не покончил с ним, он бы наводнил ими Лондон. Я был единственным человеком в мире, который знал, где он их печатал. Неужели вас удивляет, что я захотел попасть в это место? И когда я узнал, что этот старый олух, этот сумасшедший охотник на букашек с дурацкой фамилией поселился здесь да к тому ж еще и никогда не выходит из своей комнаты, мне же нужно было его как-то выпихнуть отсюда. Это можно было решить и намного проще, да только добрый я слишком, не могу отправить на тот свет человека, который не держит в руках оружие. А вот скажите мне, мистер Холмс, в чем вы меня обвиняете? Машинкой этой я не воспользовался, старикашку пальцем не тронул. Что вы можете мне предъявить?

– Пока я вижу всего лишь покушение на убийство, – сказал Холмс. – Но это уже не наша забота. Этим займутся другие. Нам нужны были вы. Ватсон, пожалуйста, позвоните в Скотленд-Ярд. Я думаю, они будут рады вас слышать.

На этом закончилась история Убийцы Эванса и его хитроумной выдумки про Гарридебов. Позже мы узнали, что наш несчастный друг не перенес крушения надежд. Когда воздушный замок, который он успел выстроить в ожидании громадного наследства, рассыпался, он похоронил его под своими обломками. Последнее, что я о нем слышал, это место его пребывания – брикстонская частная лечебница для престарелых. Для Скотленд-Ярда день, когда был найден печатный станок Прескотта, стал настоящим праздником, поскольку, хоть они и знали о его существовании, из-за смерти самого Прескотта найти его не могли. Эванс действительно оказал неоценимую помощь полиции. Благодаря ему к некоторым большим людям из отдела уголовного розыска вновь вернулся спокойный сон, ведь подделка банковских билетов считается особой угрозой для общества. Они охотно скинулись бы на ту «медаль размером с суповую тарелку», о которой говорил американец, однако судьи оказались людьми не такими благодарными, и Убийца вернулся в тюрьму, откуда лишь недавно вышел.