Текст книги "Архив Шерлока Холмса. Открытие Рафлза Хоу (сборник)"

Дело VI. Приключение с именитым клиентом

{47}47
  Первая публикация – в «Кольерс уикли», ноябрь 1924 г., затем – в «Стрэнд мэгэзин», февраль – март 1925 г.


[Закрыть]

– Ну хорошо, теперь уже вреда от этого не будет, – ответил Шерлок Холмс, когда в десятый раз за десять лет я попросил у него разрешения обнародовать эту историю. Итак, наконец-то мне было позволено рассказать читателю об одном из высших достижений моего друга за всю его карьеру.

Нас с Холмсом объединяла одна слабость – турецкие бани. Лишь в парилке, окутанный облаком пара, в минуты приятной расслабленности мой друг сбрасывал с себя всегдашнюю сдержанность и становился похожим на обычного человека. На Нортумберленд-авеню есть баня, в которой на верхнем этаже имеется отгороженный уголок, где рядом стоят две лежака, на них мы и лежали 3 сентября 1902 года, в тот день, когда началась эта история. Когда я поинтересовался, что у него новенького, Холмс вместо ответа высунул из укутывавших его простыней длинную худую нервную руку и достал письмо из внутреннего кармана висевшего рядом пиджака.

– Это может быть ерундой, озаботившей какого-нибудь надутого бездельника, а может быть настоящим криком о помощи, – лениво произнес он, передавая мне записку. – Кроме того, что сказано в самом послании, мне ничего неизвестно.

Письмо было отправлено из клуба «Карлтон» вчера вечером. Вот что в нем говорилось:

«Сэр Джеймс Дэймри свидетельствует свое почтение мистеру Шерлоку Холмсу и нанесет ему визит завтра в половине пятого. Сэр Джеймс хотел бы особо подчеркнуть, что дело, относительно которого он хочет получить консультацию мистера Холмса, является очень деликатным и очень важным. Поэтому он надеется, что мистер Холмс найдет возможность встретиться с ним и подтвердит это, протелефонировав в клуб “Карлтон”».

– Я думаю, Ватсон, вы догадываетесь, что я позвонил, – сказал Холмс, когда я вернул ему письмо. – Вы что-нибудь знаете об этом Дэймри?

– Только то, что это одна из самых известных фигур в обществе.

– Я знаю не намного больше. Говорят, он человек, улаживающий разные щекотливые дела, которые не должны попасть в газеты. Вы, возможно, вспомните его переговоры с сэром Джорджем Льюисом по делу о завещании Хаммерфорда. Этот великосветский лев – человек бывалый и имеет врожденный дар дипломатии. Поэтому я склоняюсь к мысли, что ему действительно понадобилась наша помощь.

– Наша?

– Конечно, если вы не откажетесь, Ватсон.

– Почту за честь.

– В таком случае, время вы знаете – четыре тридцать.

А до тех пор можно пока выбросить это дело из головы.

В то время я жил в собственной квартире на Куин-Энстрит, но на Бейкер-стрит прибыл даже раньше назначенного времени. Ровно в половине пятого доложили о прибытии сэра Джеймса Дэймри. Описывать его нет нужды, поскольку многие еще помнят этого большого, грубовато-добродушного человека, его широкое открытое лицо и, главное, его приятный бархатный голос. Серые ирландские глаза полковника излучали подкупающую честность, а подвижные губы неизменно были сложены в добродушную улыбку. Его начищенный до блеска цилиндр, темный сюртук, да что там говорить, каждая деталь его туалета, от жемчужной булавки в черном атласном галстуке до сиреневых гетр над лакированными туфлями, все говорило о величайшем внимании к своему внешнему виду, чем он и славился. Когда этот богатырского телосложения аристократ величаво переступил порог нашей небольшой гостиной, в ней сразу сделалось как-то тесно.

– Ну конечно же! Я не сомневался, что увижу здесь и доктора Ватсона, – сказал он, отвешивая чинный поклон. – Его сотрудничество может оказаться весьма полезным, поскольку человек, с которым нам предстоит иметь дело, мистер Холмс, жесток, склонен к насилию и не остановится ни перед чем. Можно сказать, что во всей Европе нет человека опаснее его.

– Я знаю нескольких особ, к которым применима эта лестная характеристика, – с улыбкой произнес Холмс. – Вы не курите? Тогда, с вашего позволения, я сам закурю трубку. Если ваш господин опаснее, чем покойный профессор Мориарти или ныне здравствующий полковник Себастиан Моран{48}48
  …Ныне здравствующий полковник Себастиан Моран… – А. Конан Дойлу, уже привычно для нас в рассказах о Шерлоке Холмсе, снова изменяет память. Время действия данного рассказа указано как 3 сентября 1902 г., однако из рассказа «Пустой дом» (сборник «Возвращение Шерлока Холмса») мы знаем, что полковника Морана должны были казнить за убийство еще в 1894 г.


[Закрыть], то на него действительно стоит взглянуть.

Могу ли я узнать его имя?

– Имя барон Грюнер вам что-нибудь скажет?

– Вы говорите о том австрийском убийце?

Полковник Дэймри, всплеснув затянутыми в лайковые перчатки руками, рассмеялся.

– Вы просто всезнающи, мистер Холмс! Чудесно! Значит, вы его уже записали в убийцы?

– Я всегда слежу за преступлениями, которые совершаются на материке. Разве могут у того, кто знает подробности пражского происшествия, оставаться сомнения относительно виновности этого человека? Только небольшая техническая лазейка в законе и неожиданная подозрительная смерть одного из свидетелей спасли его! Я уверен, что это он убил свою жену, когда произошел этот так называемый несчастный случай на Шплюгенском{49}49
  …на Шплюгенском… – Шплюген – местность на юге Швейцарии.


[Закрыть] проходе, так, будто присутствовал при этом и видел своими глазами, как он это делал. К тому же я знал, что он приехал в Англию, и было у меня предчувствие, что рано или поздно мы с ним еще столкнемся. Итак, что с этим бароном Грюнером? Я полагаю, это не то старое дело снова всплыло?

– Нет, сейчас дело намного серьезнее. Покарать за преступление – очень важно, но предотвратить новое еще важнее. Вы не представляете, мистер Холмс, насколько ужасно наблюдать, как на твоих глазах готовится что-то страшное, какое-то жуткое злодейство, совершенно четко понимать, к чему это приведет, и не иметь никакой возможности помешать этому. Может ли выпасть на долю человека испытание более суровое?

– Пожалуй, нет.

– В таком случае, вы должны понять клиента, интересы которого я представляю.

– Я не думал, что вы являетесь всего лишь посредником.

Кто же главное действующее лицо?

– Мистер Холмс, я вынужден просить вас не задавать вопросов. Для нас очень важно, чтобы его высокое имя никоим образом не связывали с этим делом. Действует он исключительно из самых благородных и добрых побуждений, но предпочитает оставаться в тени. Разумеется, ваш гонорар будет оплачен полностью, и в издержках вы не ограничены. Да и какое значение, по большому счету, имеет для вас имя клиента?

– Прошу меня извинить, – сказал Холмс, – но я привык видеть загадку перед собой. Если у меня еще и за спиной будет загадка, это приведет к слишком большой путанице.

Боюсь, сэр Джеймс, что я вынужден отказаться.

Наш посетитель встревожился. Его крупное выразительное лицо словно потемнело от охватившего его волнения и досады.

– Мистер Холмс, похоже, вы не понимаете, какие последствия может иметь ваш отказ, – воскликнул он. – Вы ставите меня в очень неловкое положение, ибо я совершенно уверен, что вы почли бы за честь взяться за это дело, если бы я раскрыл перед вами все карты, но в то же время я связан клятвой, которая не позволяет мне этого сделать. Могу я, по крайней мере, рассказать вам, с чем пришел?

– Конечно, если только это меня ни к чему не обяжет.

– Разумеется. Во-первых, вы, конечно же, слышали о генерале де Мервилле?

– Де Мервилль, воевавший у Хайберского перевала?{50}50
  …воевавший у Хайберского перевала? – Хайберский перевал – проход в горном хребте Сафедкох, рядом с границей Афганистана и Пакистана; издревле использовался как важный торговый путь между Южной и Центральной Азией. Имел стратегическое значение во время англо-афганских войн, в том числе и второй, о которой идет речь.


[Закрыть] Да, я слышал о нем.

– У него есть дочь, Виолетта де Мервилль, молодая, богатая, красивая, образованная, в общем, чудо, а не женщина. И эта милая невинная девушка может попасть в лапы негодяя.

– Барон Грюнер каким-то образом получил над ней власть?

– Величайшую власть, которую можно иметь над женщиной, власть любви. Этот мужчина, как вы, может быть, слышали, очень красив, к тому же чрезвычайно обаятелен, да еще и наделен красивым голосом и тем романтическим и загадочным шармом, который для женщин так много значит. Говорят, нет такой женщины, которая устояла бы перед его очарованием, и он это знает и пользуется этим в своих целях.

– Но как такому человеку удалось познакомиться с леди такого положения, как мисс Виолетта де Мервилль?

– Это произошло во время круиза на яхте по Средиземному морю. Путешествие предназначалось для людей высшего света, но заранее оплачивалось самими участниками. Несомненно, организаторы вовремя не догадались, что за барон захотел участвовать в прогулке, а когда поняли, было уже поздно. Этот мерзавец не отходил от леди с первой же минуты и в результате сумел совершеннейшим образом пленить ее. Даже слово любовь не в достаточной степени передает те чувства, которые она к нему испытывает. Она преклоняется перед ним, буквально помешана на нем. Для нее теперь кроме него ничего не существует на этом свете. Она не желает прислушиваться к тому, что ей о нем говорят. Было сделано все возможное, чтобы избавить ее от этого безумия, но все впустую. Короче говоря, она собирается в следующем месяце выйти за него замуж. Поскольку она совершеннолетняя и имеет несгибаемый характер, непонятно, как ей можно помешать.

– Она знает об австрийском происшествии?

– Этот хитрый дьявол рассказал ей обо всех скандалах, в которых когда-либо участвовал, но, разумеется, представил себя невинным мучеником. Она ему полностью доверяет и никого не хочет слушать.

– М-да, вот так ситуация… Но вы проговорились, назвав имя своего клиента. Вы представляете интересы генерала де Мервилля?

Наш гость беспокойно заерзал на стуле.

– Я мог бы сказать, что это так и ввести вас в заблуждение, мистер Холмс. Но это не генерал. Де Мервилль сломлен и раздавлен. Случившееся настолько потрясло старого вояку, что он полностью утратил волю, которая не отказывала ему на полях сражений, и превратился в слабого немощного старика. Он не в силах тягаться с этим умным, сильным и целеустремленным мошенником. Мой клиент – его старый и близкий друг, знакомый с генералом уже много лет. Он питает к юной леди отцовские чувства еще с тех пор, когда та носила короткое платьице. Он не может равнодушно наблюдать, как развивается эта трагедия, и оставаться в стороне. Скотленд-Ярд здесь не поможет. Он сам предложил обратиться за помощью к вам, однако при том условии, что о его вмешательстве не узнает никто. Я не сомневаюсь, мистер Холмс, что при ваших бесконечных талантах вы и сами легко смогли бы через меня вычислить его имя, но я прошу вас проявить уважение, воздержаться от этого и не нарушать его инкогнито.

Холмс многозначительно улыбнулся.

– Думаю, что легко могу вам это пообещать, – сказал он. – К тому же могу добавить, что ваше дело меня заинтересовало, и я готов взяться за него. Как мы будем поддерживать связь?

– Меня можно найти в клубе «Карлтон». Но в случае крайней необходимости вот вам мой личный телефонный номер: ХХ.31.

Холмс черкнул номер в раскрытую записную книжку на коленях.

– Нынешний адрес барона, пожалуйста, – все так же улыбаясь, сказал он.

– Вернон-лодж. Это большой дом недалеко от Кингстона{51}51
  …от Кингстона. – Кингстон-апон-Темс (Кингстон-на-Темзе) – город в английском графстве Суррей, одно из западных предместий Лондона.


[Закрыть]. Он удачно провернул какие-то сомнительные спекуляции на бирже и разбогател. Естественно, это делает его еще более сильным противником.

– Сейчас он дома?

– Да.

– Кроме всего сказанного, вы можете еще что-нибудь сообщить об этом человеке?

– Он привык жить на широкую ногу. Барон обожает лошадей. Какое-то время, недолго, он играл в поло за «Херлингем», но потом стало известно об этом пражском деле и ему пришлось уйти из клуба. Он собирает книги и картины. Вообще, он очень любит искусство и разбирается в нем. Насколько я знаю, он считается признанным авторитетом по китайскому фарфору и даже написал на эту тему книгу.

– Разносторонняя натура, – сказал Холмс. – Это отличительная черта всех великих преступников. Мой старый друг Чарли Пис виртуозно играл на скрипке. Уэйнрайт был неплохим художником. Список можно продолжить. Ну что ж, сэр Джеймс, можете сообщить своему клиенту, что я берусь за этого барона Грюнера. Больше мне пока сказать нечего. У меня имеются свои источники информации, и я надеюсь, что нам удастся добиться успеха.

Когда наш посетитель ушел, Холмс погрузился в такое длительное раздумье, что мне показалось, будто он забыл о моем присутствии. Однако через какое-то время он вновь вернулся на землю.

– Что скажете, Ватсон? Есть идеи? – неожиданно спросил он.

– Мне кажется, вам стоит повидаться с молодой леди.

– Милый Ватсон, если эту женщину не удалось переубедить ее бедному сломленному отцу, разве это под силу мне, незнакомому человеку? Хотя, если больше ничто не поможет, придется воспользоваться вашим советом. Впрочем, я считаю, что мы должны подойти к делу с другой стороны. Думаю, стоит обратиться к Шинвелу Джонсону.

До сих пор я не имел возможности упомянуть Шинвела Джонсона в своих воспоминаниях, поскольку нечасто описывал дела, которые расследовал мой друг под конец своей карьеры. В течение первых лет нового века этот человек сделался незаменимым помощником Холмса. Как ни печально, но сначала Джонсон был известен как очень опасный преступник. Он отсидел два срока в Паркхерсте{52}52
  …в Паркхерсте… – Паркхёрст – тюрьма строгого режима для осужденных на длительные сроки; находится на острове Уайт.


[Закрыть], однако потом раскаялся и примкнул к Холмсу, сделавшись его верным агентом в огромном преступном мире Лондона. Очень часто он добывал сведения, которые оказывались бесценными. Если бы Джонсон был обычным полицейским осведомителем, его бы давным-давно раскрыли, однако, поскольку его участие ограничивалось делами, которые никогда не попадали в суд напрямую, дружки его не догадывались, чем он занимается. Для человека, имеющего за плечами две судимости, были открыты двери каждого ночного клуба, любой ночлежки, всякого игорного притона в городе. Наметанный глаз и сообразительность сделали Джонсона идеальным агентом для сбора информации. Именно к этому человеку предложил обратиться Шерлок Холмс.

Я, занятый своими неотложными профессиональными делами, не имел возможности проследить за первыми шагами, предпринятыми Холмсом, но вечером мы с ним встретились в заранее договоренное время в ресторане «Симпсонс», где, сидя за маленьким столиком у окна и наблюдая за кипящей на Стрэнде жизнью, мой друг поведал мне, что произошло в течение дня.

– Джонсон роет землю, – сказал он. – Очень может быть, ему и удастся накопать какой-нибудь мусор в самых темных закоулках преступного мира, потому что именно там, на самом дне, нужно искать ключи к тайнам этого человека.

– Но если леди не переубедило то, что уже о нем известно, почему, вы полагаете, какая-то свежая находка сможет заставить ее отказаться от своих планов?

– Кто знает, Ватсон? Женское сердце и разум для мужчин – неразрешимая загадка. Убийство она может простить и понять, но какая-нибудь мелочь может разрушить все.

Барон Грюнер сказал мне, что… – Сказал вам?!

– Ах да, я ведь не посвятил вас в свои планы. Что ж, Ватсон, я предпочитаю близкое знакомство с противником. Я люблю встретиться с ним, присмотреться, понять, из какого теста слеплен человек. Дав указания Джонсону, я взял кеб и отправился в Кингстон. Барон был очень приветлив и любезен.

– И что, он узнал вас?

– Ну, это было не сложно, ведь я просто послал ему свою визитную карточку. Это отличный противник, спокойный и рассудительный, голос шелковый, умиротворяющий, как у консультанта по вопросам моды, и в то же время он ядовит, как кобра. В нем чувствуется порода… Это настоящий аристократ преступного мира, чаепитие в четыре часа дня для него священный ритуал, но душа у него черная, как ночь. Да, я рад, что мое внимание привлекли к барону Аделберту Грюнеру.

– Вы сказали, что он был приветлив.

– Как кот, который знает наверняка, что его мышь от него не убежит. Любезность некоторых людей может быть пострашнее ненависти иных душегубов. То, какими словами он меня встретил, говорит о многом. «Я не сомневался, что рано или поздно мы с вами встретимся, мистер Холмс, – сказал он. – Вас, конечно, нанял генерал де Мервилль, чтобы вы попытались предотвратить мой брак с его дочерью, Виолеттой. Не так ли?» Я не стал возражать. «Друг мой, вы только разрушите свою прекрасную и в высшей степени заслуженную репутацию. Поверьте, это дело вам не по зубам. Вы лишь зря потратите силы, не говоря уже о том, что навлечете на себя опасность. Я вам очень советую отказаться от этого дела как можно скорее». – «Забавно, – сказал я ему, – это как раз то, что я хотел посоветовать вам. Я уважаю ваш ум, барон, и то, что я успел о вас узнать за время нашей встречи, нисколько не изменило моего мнения. Позвольте, я скажу вам как мужчина мужчине. Никто не собирается ворошить прошлое и вытаскивать на свет ваши прежние грехи. Что было, то было, сейчас вы можете жить спокойно, но, если вы будете настаивать на этом браке, вы наживете себе очень сильных врагов, которые сделают вашу жизнь в Англии невыносимой. Подумайте, стоит ли игра свеч. Вам было бы куда благоразумнее оставить леди в покое. Ручаюсь, вам не будет приятно, если кое-какие факты вашего прошлого станут ей известны».

Тонкие вощеные пучки волос под носом барона, похожие на усы насекомого, подрагивали, когда я говорил. Наконец он не выдержал и рассмеялся. «Простите меня, мистер Холмс, – сказал он, – но довольно смешно наблюдать, как вы пытаетесь играть, не имея в руках карт. Думаю, что никто другой не сделал бы этого лучше вас, но все равно, это выглядит довольно жалко. У вас нет ни одного козыря, мистер Холмс, сплошная мелочь». – «Это вы так думаете». – «Я не думаю, я знаю. С вашего позволения, я вам кое-что объясню. У меня в руках такие сильные карты, что я могу играть в открытую. Мне посчастливилось завоевать расположение этой леди. Ее чувство не поколебалось даже после того, как я во всех подробностях рассказал ей обо всех несчастьях, которые случились в моей жизни. Кроме того, я предупредил ее, что некоторые мои коварные недоброжелатели (надеюсь, вы понимаете, что теперь и вы входите в их число) могут попытаться очернить меня в ее глазах, и научил, как нужно вести себя с ними. Я уверен, вы слышали о постгипнотическом внушении{53}53
  …о постгипнотическом внушении… – Постгипнотическое внушение – поведение, когда заданная находящемуся в состоянии гипноза человеку задача затем беспрекословно исполняется им в нормальном состоянии, причем сам факт наличия такой задачи им не осознается.


[Закрыть], мистер Холмс. Теперь вам предоставляется шанс увидеть, как это действует на практике, поскольку человек сильной воли может использовать гипноз безо всяких там глупых пассов руками и прочей ерунды. Леди Виолетта готова к встрече с вами. Не сомневаюсь, она не откажется принять вас, поскольку слово отца для нее – закон… Во всем, кроме одного маленького пустяка».

На это мне нечего было возразить, Ватсон, поэтому я холодно поклонился и с полным достоинства видом направился к выходу, но, как только я взялся за ручку двери, он остановил меня. «К слову, мистер Холмс, – сказал он. – Вы не были знакомы с ле Бруном, агентом, работавшим во Франции?» – «Был». – «А вы знаете, что с ним случилось?» – «Я слышал, его избили какие-то апаши{54}54
  …апаши… – Апаш (фр. apache, по названию индейского племени апачи) – хулиган, вор.


[Закрыть] на Монмартре{55}55
  …на Монмартре… – Монмартр – район Парижа, бывший пригород; с конца XIX в. приобрел известность как место обитания артистической богемы.


[Закрыть], после чего он на всю жизнь остался калекой». – «Совершенно верно, мистер Холмс. И странное совпадение, как раз за неделю до этого прискорбного случая он попытался сунуть нос в мои дела. Не повторяйте его ошибок, мистер Холмс. Тем, кто это делает, обычно не везет. В этом убедились уже несколько человек. Напоследок я хочу вам сказать: идите своей дорогой и не мешайте мне идти своей. Прощайте!» Вот, Ватсон. Теперь вам все известно. – Похоже, этот человек весьма опасен.

– Очень опасен. Угрозы какого-нибудь бахвала меня не пугают, но этот человек из разряда тех, кто, наоборот, высказывает далеко не все, что у него на уме.

– Неужели вам действительно необходимо вмешиваться? В самом деле, разве так уж важно, женится он на этой девушке или нет?

– Учитывая, что он убил свою предыдущую жену, я бы сказал, что это довольно-таки важно. И, кроме того, я ведь действую не сам по себе, а представляю интересы клиента! Тут нечего обсуждать. Допивайте кофе и пойдем ко мне. Как раз должен прийти с отчетом весельчак Шинвел.

Когда мы пришли на Бейкер-стрит, он уже ждал нас. Рослый, грубоватый, обрюзгший мужчина с красным лицом. Только пара живых черных глаз выдавала его необычайно хитрый ум. Судя по всему, он только что вышел из своей родной стихии, о чем свидетельствовала его спутница, сидевшая рядом с ним на кушетке, – худенькая огненно-рыжая молодая женщина с бледным, напряженным лицом, юным и истасканным одновременно. Только годы, проведенные в грехе и горе, оставляют подобные страшные знаки.

– Это мисс Китти Винтер, – сказал Шинвел Джонсон, небрежно махнув массивной рукой в сторону девушки. – Если уж она чего-то не знает… Но лучше пусть сама расскажет. Я как только указания ваши получил, мистер Холмс, прямиком к ней и направился.

– А меня долго искать не надо, – подхватила его спутница. – Адрес старый: Ад, Лондон. Пишите, приходите, милости просим. С Боровом Шинвелом мы давно там обретаемся. Мы с тобой старые друзья, Боров, но, ей-богу, если в мире существует справедливость, то еще глубже в аду должен сидеть кто-то другой! Я о том человеке, который вам нужен, мистер Холмс.

Холмс улыбнулся.

– Похоже, мы можем рассчитывать на вашу помощь, мисс Винтер.

– Если я смогу помочь отправить его туда, где ему самое место, я ваша со всеми потрохами, – горячо воскликнула наша посетительница. Ее бледное решительное лицо исказилось от злости, глаза вспыхнули таким страшным огнем, какой редко увидишь во взгляде женщины, а во взгляде мужчины – и вовсе никогда. – Не стоит копаться в моем прошлом, мистер Холмс. Все равно уже ничего не исправишь, но такой, какая я есть, меня сделал Аделберт Грюнер. О, если бы я могла его самого заставить жить такой жизнью! – Она яростно взмахнула сжатыми в кулаки руками. – О, если бы я только могла бросить его в тот ад, куда он отправил столько невинных жертв!

– Вы знаете, зачем мне нужен этот человек?

– Боров Шинвел рассказал мне. Он охотится на какую-то очередную несчастную дурочку и на этот раз собирается жениться на ней. Вы хотите его остановить. Но вы-то наверняка достаточно знаете об этом дьяволе, чтобы отговорить любую разумную девушку иметь с ним дело, если она не хочет стать такой, как я.

– Она не в себе. Она обезумела от любви. Ей о нем рассказали все, но она не верит.

– Об убийстве рассказывали?

– Да.

– Боже, неужто ей на это наплевать?

– Она считает, что на него наговаривают.

– Неужели вы не можете этой дурехе привести доказательства?

– Вы нам поможете?

– Разве сама я не доказательство? Если я встречусь с ней да расскажу о том, что он сделал со мной… – А вы готовы на это?

– Готова ли я? А что меня остановит?

– Ну что ж, можно попробовать. Хотя он уже посвятил ее почти во все свои грехи и за все получил от нее прощение, так что вряд ли она согласится снова обсуждать его прошлое. – Могу поспорить, что он не все ей рассказал, – мрачно произнесла мисс Винтер. – Я случайно узнала еще о паре убийств помимо того, которое наделало столько шума. Он как-то говорил мне своим бархатным голосом о каком-то человеке, а потом посмотрел на меня прямо и сказал: «Через месяц он умер». И это не были пустые слова. Только не задумалась я тогда, потому что любила его. Мне не было дела до его прошлой жизни, точно так же, как и этой несчастной дурехе. Меня только одно проняло. Да, черт возьми, если бы не его ядовитый, лживый язык, которым он так ловко все объясняет, я бы ушла от него в тот же вечер. Я говорю о его книге… Книге в коричневой кожаной обложке с застежкой и его фамильным гербом, нарисованным золотом. По-моему, он тогда немного напился, иначе не стал бы мне ее показывать.

– Что же это за книга?

– Говорю вам, мистер Холмс, этот негодяй коллекционирует женщин, как другие коллекционируют бабочек или жуков. И своей коллекцией он страшно гордится. Она вся у него в той книге. Фотографии, имена, подробности, все-все о каждой его жертве. Это просто дьявольская книга… Такую книгу не составил бы ни один нормальный мужчина, даже тот, кто живет в сточной канаве, и все-таки это была книга Аделберта Грюнера. «Души, которые я погубил» – вот что он мог бы написать на обложке, если бы захотел. Да только вам от этого никакого проку, потому что книга эта не поможет. А если бы и помогла, вы до нее не доберетесь.

– Где же она находится?

– Откуда мне знать, где она теперь у него находится? Я не видела его уже больше года. Я знаю, где он тогда ее держал. Хотя этот мерзавец жутко аккуратен, и вполне возможно, что она и сейчас в потайном выдвижном ящике его бюро в маленьком кабинете. Вы знаете его дом?

– Я был у него в кабинете, – сказал Холмс.

– В самом деле? А вы не теряли времени зря, если взялись за работу уже сегодня утром. Может, милый Аделберт наконец-то встретил достойного врага. Большой кабинет – это тот, в котором полно китайских ваз, там еще большой стеклянный сервант между окнами. За письменным столом находится дверь, ведущая в маленький кабинет. Это небольшая комната, в которой хранятся бумаги и его личные вещи.

– Он не боится воров?

– Аделберт – не трус. Даже злейшие его враги не назовут его таким. Он может за себя постоять. На ночь там ставится охранная сигнализация. К тому же, что ворам там брать?

Эту старую посуду?

– Точно, никому она не нужна, – голосом эксперта подтвердил Шинвел Джонсон. – Ни один перекупщик не возьмет товар, который нельзя ни переплавить, ни перепродать.

– Это верно, – сказал Холмс. – Итак, мисс Винтер, вам удобно зайти сюда завтра вечером в пять? А я тем временем выясню, не удастся ли устроить вашу личную встречу с леди. Я очень благодарен вам за помощь. Разумеется, мой клиент щедро…

– Нет, мистер Холмс! – с чувством воскликнула девушка. – Я это делаю не ради денег. Лучшей наградой для меня будет та минута, когда я увижу этого человека на помойке и смогу вытереть ноги о его проклятое лицо. Вот моя цена. Раз вы идете по его следу, я с вами и завтра, и в любой другой день. Боров расскажет вам, где меня найти.

Холмса я не видел до следующего вечера, когда мы снова встретились в нашем любимом ресторане на Стрэнде. На мой вопрос, удалось ли ему договориться о встрече, он пожал плечами и рассказал историю, которую я сейчас изложу с небольшими изменениями, поскольку его сухой, деловитый стиль требует определенной редакторской правки для удобства чтения.

– Договориться о встрече было вовсе несложно, – сказал он, – поскольку эта девушка сейчас из кожи вон лезет, показывая полное дочернее смирение и покорность воле отца, чтобы скрасить их полное отсутствие в принятии решения о браке. Генерал позвонил и сообщил, что все готово. Наша несдержанная мисс В. явилась точно в назначенное время, и в половине шестого мы с ней вышли из кеба у дома номер 104 на Баркли-сквер, где проживает старый солдат… Это один из тех ужасных серых лондонских замков, по сравнению с которыми и церковь покажется нескромно-крикливой. Лакей проводил нас в огромный зал с желтыми шторами, леди уже ждала. Спокойное, бледное, сдержанное создание, такое же недоступное и далекое, как снег на вершине горы.

Я даже не могу подобрать слов, чтобы описать ее. Может быть, пока мы занимаемся этим делом, вам самому доведется с ней встретиться, и вы пустите в ход свой писательский дар. Она красива, но красота ее трудноуловима, призрачна и возвышенна, как у человека, охваченного высокими помыслами. Такие лица я видел на картинах средневековых мастеров. Как столь неземное существо могло угодить в отвратительные когтистые лапы к такому чудовищу – не укладывается в голове. Вы, возможно, замечали, как притягиваются друг к другу полные противоположности. Духовное стремится к животному, пещерный человек тянется к ангелу. Более вопиющего примера, чем тот, с которым имеем дело мы, не сыскать.

Конечно, она знала, зачем мы пришли… Этот мерзавец успел настроить ее против нас. Мне показалось, что появление мисс Винтер несколько удивило ее, но она жестом пригласила нас сесть в кресла, с видом какой-нибудь преподобной настоятельницы монастыря, принимающей прокаженных нищих. Если вы имеете склонность к зазнайству, милый Ватсон, повидайтесь с мисс Виолеттой де Мервилль.

– Итак, сэр, – произнесла она голосом холодным, как лед айсберга, – ваше имя мне знакомо. Вы, насколько я понимаю, пришли, чтобы опорочить моего жениха, барона Грюнера. Я согласилась встретиться с вами только лишь потому, что меня попросил об этом папенька, и заранее предупреждаю вас: что бы вы ни говорили, ваши слова не окажут на меня ни малейшего воздействия.

Мне было ее жаль, Ватсон. Я на какой-то миг представил ее своей дочерью. Я редко говорю красноречиво. Больше доверяю разуму, чем сердцу. Но, поверьте, я действительно старался убедить ее, используя самые теплые слова, которые мог найти у себя в запасе. Я описывал, в какое ужасное положение попадает женщина, которая узнает истинный характер мужчины только после того, как становится его женой, женщина, которой приходится мириться с ласками запятнанных в крови рук и прикосновением распутных губ. Я не сдерживал себя, говорил о стыде, страхе, агонии, безнадежности, к которым приводит такое положение. Но ни одно мое горячее слово не было услышано. Ее мраморные щеки даже не порозовели, в холодных отстраненных глазах не отразилось никаких чувств. Я вспомнил о том, что говорил этот прохвост о постгипнотическом внушении. И действительно, можно было подумать, что она находится в состоянии транса и в мыслях парит в каких-то заоблачных высях. И в то же время ответы ее были вполне обдуманными.

– Я терпеливо выслушала вас, мистер Холмс, – сказала она. – И ваши слова произвели на меня именно то воздействие, о котором я говорила. Я знаю, что Аделберт жил бурной жизнью и не раз навлекал на себя яростную ненависть, а также становился мишенью для совершенно беспочвенных нападок клеветников. Вы уже далеко не первый, кто пытается очернить моего жениха. Возможно, вы делаете это из лучших побуждений, хотя мне стало известно, что вы – всего лишь наемный агент, который за деньги стал бы работать на барона с тем же усердием, что и против него. Как бы то ни было, я хочу, чтобы вы уяснили раз и навсегда: я люблю его, а он любит меня, и мнение всего остального мира значит для меня не больше щебетания птичек за окном. Если этот благородный человек когда-нибудь и оступался, то я специально послана судьбой, чтобы поднять его на подобающую высоту. Я не совсем понимаю, – тут она перевела взгляд на мою спутницу, – кто эта юная леди.

Я только хотел ответить, как девушку словно прорвало. Если вы когда-нибудь видели рядом огонь и лед, вам будет проще представить, как проходил разговор женщин.

– Я скажу вам, кто я, – вскричала она, вскакивая с кресла с лицом, искаженным от переполнявших ее чувств. – Я – его последняя любовница. Я одна из сотни тех, кого он соблазнил, использовал и выбросил на помойку, как он поступит и с вами. Только в вашем случае помойка окажется вашей могилой и, может быть, так оно и лучше. Вот что я скажу вам, неразумная вы женщина, если вы выйдете замуж за этого человека, вы погибнете. Может быть, все закончится разбитым сердцем, а может быть, свернутой шеей, но так или иначе он погубит вас. И я это говорю не из-за любви к вам, мне наплевать, как вы будете жить дальше и будете ли вообще жить. Я это делаю, потому что ненавижу его и хочу отомстить за то, что он сделал со мной. Но вам это безразлично, и не надо на меня так смотреть, благородная моя леди, очень скоро вы сами можете оказаться в положении еще худшем, чем мое.