Текст книги "Архив Шерлока Холмса. Открытие Рафлза Хоу (сборник)"

– Ну, что вы теперь о нем думаете? – спросил Роберт, когда они, стоя у окна, провожали взглядами его темную фигуру, удаляющуюся на фоне белого снега.

– Я думаю, что деньгами он распоряжается, как несмышленый ребенок, – убежденно произнес старик. – Перемещение холмов, покупка тигра, остальная чепуха – что за вздор! Тут честные люди страдают от того, что им не хватает немного денег, чтобы развернуться и заняться настоящим делом, а он!.. Не по-христиански это, вот что я скажу!

– По-моему, он просто очарователен, Роберт, – сказала Лора. – Помнишь, ты обещал сводить нас к нему? Он, кажется, и сам хочет, чтобы мы пришли. Как думаешь, а прямо сегодня можно?

– Нет, не думаю. Доверь это мне, Лора, я все устрою. Ну все, пока еще светло, мне нужно браться за работу, зимой и так слишком короткие дни.

Вечером, когда Роберт уютно устроился в кровати под теплым одеялом и уже начал засыпать, на его плечо легла рука. Вздрогнув, он проснулся и увидел сестру, стоявшую рядом с ним в лунном свете, в какой-то светлой хламиде и накинутой на плечи шали.

– Роберт, милый, – зашептала она, склонившись над ним, – я хотела тебя кое о чем попросить, но мне все время мешал папа. Ты же сделаешь кое-что ради меня, правда?

– Ну конечно, Лора! Что?

– Понимаешь, я так не люблю, когда обсуждают мои дела. Если мистер Рафлз Хоу заговорит с тобой обо мне или что-нибудь спросит, не говори ему ничего про Гектора, хорошо?

Умоляю, ради своей сестрички! Не скажешь?

– Нет. Только если ты сама об этом попросишь.

– Ты чудесный брат! – она наклонилась еще ниже и нежно поцеловала его.

Для Лоры было крайне необычным проявление чувств, и ее брат сквозь дремоту какое-то время думал об этом, пока прерванный сон не сморил его окончательно.

Глава VI. Необычный гость

На следующее после знакомства с Рафлзом Хоу утро семейство Макинтайров сидело за завтраком и внезапно, к своему удивлению, они услышали шум и гомон множества голосов, доносящихся с деревенской улицы. Возбужденные крики постепенно приближались, и совершенно неожиданно у садовой калитки поднялись на дыбы две обезумевшие от страха лошади. Они гарцевали и порывались броситься вскачь, кося кудато назад полные ужаса глаза и прижимая уши, но на их уздечках повисли с криками двое мужчин, а третий припустил по садовой дорожке к двери дома. Прежде чем Макинтайры поняли, что происходит, в гостиную ворвалась их служанка Сара. Ее круглое веснушчатое лицо побелело от страха.

– Прошу прощения, мисс, – закричала она, – прибыл ваш тигр.

– О Боже! – прошептал Роберт и бросился к двери с чашкой чая в руке. – Ну, знаете!.. Там телега с клеткой на прицепе, а в клетке здоровенный тигр, и вокруг вся деревня с открытыми ртами.

– Совсем чокнутый! – взвизгнул старик. – Я это видел по его глазам. Он на этого зверя потратил больше, чем мне нужно, чтобы начать дело! Нет, ну это ж надо! Скажите, пусть везут это в полицейский участок.

– Ну уж нет, папа, – твердо произнесла Лора, встала и жестом, преисполненным чувства собственного достоинства, накинула на плечи шаль. Глаза ее сияли, щеки раскраснелись, она стала похожа на королеву в минуту триумфа.

Роберт, все еще с чашкой в руке, оторвал взгляд от необычного гостя и посмотрел на прекрасную сестру.

– Мистер Рафлз Хоу сделал это ради меня, – сказала она и устремилась к двери. – Я считаю это большой честью и не могу пренебречь подобным вниманием. Я выйду и посмотрю. – Простите, сэр, – в дверях снова появился кучер, – но мы уже не можем сдерживать лошадей.

– Тогда выйдем все вместе, – предложил Роберт.

Они прошли через сад и выглянули через забор на улицу. Вся деревня, от маленьких детей до седых стариков из богадельни, собралась у их дома. Все эти люди стояли молча и смотрели на клетку. Тигр, длинное, гибкое, хищное, демонического вида существо со светящимися зелеными глазами, кружил по маленькой клетке, хлеща себя по бокам хвостом и водя мордой по прутьям решетки.

– Какие вам дали указания? – спросил Роберт у кучера.

– Его привезли спецрейсом из Ливерпуля, сэр, и поезд сейчас ждет на запасной ветке, если вы решите отправить его обратно. Ежели б это было какое-нибудь королевское величество, на станции и то не вели бы себя с таким почтением. Нам приказано отвезти его назад, как только вы этого пожелаете. Только мы уж и не рады этой работе, сэр, руки все в кровь посбивали, пока лошадей удерживаем.

– Какое милое создание, – воскликнула Лора. – Такое грациозное! А как шерсть блестит! Не понимаю, как люди могут бояться такого прекрасного животного.

– Прошу прощения, мадам, – сказал кучер и коснулся козырька кожаного картуза, – да только, когда мы стояли на станции на платформе, он просунул лапу промеж прутьев, и ежели б я Билла, приятеля своего, не оттащил, ему б уже с того света тигрой этой любоваться. Задавил бы его, как куренка, уж поверьте.

– Никогда ничего красивее не видела, – продолжала Лора, высокомерно не обратив внимания на замечание кучера. – Я ужасно рада, что увидела его, и надеюсь, ты это передашь мистеру Хоу при встрече, Роберт.

– Лошади очень волнуются, – сказал ее брат. – Лора, может быть, если ты уже достаточно налюбовалась, отпустим их?

Она кивнула с тем царственным достоинством, которое столь неожиданно появилось у нее. Роберт отдал приказание, кучер занял свое место, его товарищи отпустили лоша дей, и телега с прицепом загрохотала по сельской дороге. Половина тэмфилдцев устремились за ней беспорядочной толпой.

– Удивительно, что могут деньги, правда? – заметила Лора, когда они отряхивали с ног снег в прихожей. – Кажется, что нет такого желания, которого мистер Хоу не смог тотчас исполнить.

– Твоего желания, ты хочешь сказать, – вставил ее отец. – Конечно, для старика, который всю жизнь проработал ради своих детей, он так стараться не стал бы. Все ясно как божий день, влюбился он в тебя с первого взгляда.

– Что за вздор, папа! – оскорбилась Лора, но глаза ее вспыхнули, губы чуть дрогнули, словно замечание это для нее было не совсем лишено приятности.

– Прошу тебя, Лора, не натвори беды! – воскликнул Роберт. – Раньше я этого не замечал, но ведь, действительно, похоже, что так оно и есть. Вспомни про Гектора. Рафлз Хоу – не тот человек, с которым можно так играть.

– Малыш, – Лора положила руку ему на плечо, – что ты знаешь о таких вещах? Просто продолжай писать свои картины и не забывай о том обещании, которое дал мне вчера вечером.

– Что еще за обещание? – насторожился старший Макинтайр.

– Тебя это не касается, папа. Но если ты его нарушишь, я этого не прощу тебе до конца жизни.

Глава VII. Сила богатства

Можно не сомневаться, что очень быстро имя и слава загадочного владельца Нового Дома разнеслись по всем окрестным деревням, и вскоре слухи о нем дошли до самых отдаленных уголков Варвикшира и Стаффордшира{121}121
  …Варвикшира и Стаффордшира… – Варвикшир и Стаффордшир – графства в центральной части Англии.


[Закрыть]. В Бирмингеме, с одной стороны, и в Ковентри и Лемингтоне{122}122
  Лемингтон – город в графстве Варвикшир.


[Закрыть] – с другой, шептались о его несказанном богатстве, о странных причудах и той удивительной жизни, которую он вел за стенами своего роскошного дома. Имя его было у всех на устах, делались тысячи попыток выяснить, кто этот человек и чем он занимается. Но, несмотря на все старания, даже самые пронырливые собиратели сплетен так и не смогли вспомнить, чтобы когда-нибудь слышали это имя, никто не мог даже предположить, что скрывается за тайной его богатств.

Не удивительно, что дело обрастало все новыми и новыми догадками, поскольку не проходило и дня, чтобы не становилось известно о каком-нибудь новом примере безграничности его власти и бездонности его сердца. С помощью приходского священника, Роберта и других Рафлз Хоу многое узнал о жизни прихода, и не раз случалось какому-нибудь несчастному бедняку, потерявшему веру в жизнь и припертому к стенке, утром находить рядом с собой послание с вложением, которое заставляло его забыть обо всех невзгодах. Однажды в богадельню привезли целый воз плотных шерстяных двубортных курток и крепких ботинок и раздали каждому старику по паре. В другой раз мисс Суайр, разорившейся ревматической дворянке, которой, чтобы хоть как-то сводить концы с концами, приходилось день и ночь заниматься шитьем, привезли новейшую механическую швейную машину взамен ее старой с ножным приводом, вызывавшей у нее страшные боли в больных суставах. Бледный как полотно школьный учитель, который вот уже несколько лет без передышки пытался пересилить неразумие подрастающего поколения тэмфилдцев, получил по почте билет на двухмесячный круиз по южной Европе с оплатой гостиниц и питания. Фермер Джон Хэкетт мужественно выстоял пять лет неурожая, но в конце концов был сломлен шестым. И вот, когда к нему уже явились судебные приставы, чтобы описывать имущество, в дом ворвался священник, размахивающий над головой письмом, из которого следовало, что все долги фер мера возмещены и что на его счет переведена такая сумма, которая позволит ему закупить новую усовершенствованную технику и в дальнейшем крепко стоять на ногах. Почти суеверное чувство охватывало обитателей деревни при виде великолепного дворца, когда солнце ослепительно сверкало на его огромных оранжереях, а когда по ночам из его бесчисленных рядов окон бил холодный электрический свет, чувство это становилось еще сильнее. Им казалось, что в этом роскошном дворце поселилось некое доброе провидение, невидимое, но всевидящее, безгранично могущественное, всегда готовое прийти на помощь и поддержать. В то же время во всех добрых делах сам Рафлз Хоу неизменно оставался в тени, приятная обязанность приносить радостные вести страждущим и нуждающимся была возложена на плечи приходского священника и Роберта.

Лишь однажды он сам появился на людях, и это произошло во время того памятного случая, когда он спас известный бирмингемский банк братьев Гэрревег. Братья Луис и Руперт, честные труженики и щедрые филантропы, организовали свое дело так, что охватили три графства, и в каждой, даже самой отдаленной деревушке появилось отделение их банка. Крах их лондонских агентов стал для них неожиданным и ощутимым ударом. Слухов избежать не удалось, и в результате над банком нависла угроза банкротства. Из всех сорока филиалов посыпались срочные телеграммы с просьбами оказать финансовую поддержку, головную контору осаждали взволнованные клиенты, потрясающие своими чековыми книжками и требующие вернуть их деньги. Сами братья встали за начищенную до блеска стойку рядом со своими служащими и, мужественно улыбаясь, пытались успокоить толпу, в то время как срочные курьеры и телеграммы-молнии уже разлетались во все стороны, чтобы собрать воедино все доступные ресурсы банка. Весь день не прекращался поток клиентов, и, когда в четыре часа двери конторы наконец закрылись, уличное движение перед зданием банка было все еще парализовано толпой дожидавшихся своей очереди, хотя в подвалах в это время золотых слитков оставалось не больше чем на тысячу фунтов.

– Мы только оттягиваем неизбежное, Луис, – сказал брат Руперт, когда последний из служащих покинул контору, и они смогли наконец перестать изображать улыбку и расслабить измученные лица.

– Никогда уже эти ставни не откроются снова, – воскликнул Луис, и братья со слезами на глазах обнялись. Но не жалость к себе заставила их плакать, а мысли о том, какие беды принесут они тем, кто им доверился.

Но кто осмелится сказать, что надежда умерла, если о его бедах известно людям? В тот же вечер миссис Сперлинг получила письмо от своей старой школьной подруги миссис Гэрревег, жены Луиса, в котором та рассказывала об этой печальной истории и изливала все свои страхи и надежды. Из дома священника тут же была отправлена записка в Новый Дом, и на следующий день рано утром мистер Рафлз Хоу с большой черной дорожной сумкой в руке сумел убедить кассира местного отделения Английского банка оторваться от завтрака и открыть двери значительно раньше обычного времени. В половине десятого у заведения Гэрревегов уже начала собираться толпа, когда худой, бледный неизвестный мужчина с набитой дорожной сумкой по его настоятельной просьбе был пропущен в вестибюль банка.

– Простите, сэр, но мы не сможем вам помочь, – сказал старший из братьев, стараясь сохранять мужественный вид перед лицом неизбежной беды. – Это уже не в наших силах. У нас почти ничего не осталось, и было бы нечестно по отношению к остальным нашим клиентам выплатить вам деньги сейчас. Мы можем лишь надеяться, что, после того как будет распродано наше имущество, свои деньги получат все и в проигрыше останемся только мы с братом.

– Я пришел не для того, чтобы взять, а для того, чтобы дать, – ответил Рафлз Хоу своим обычным извиняющимся тоном. – У меня в сумке пять тысяч ассигнаций в сто фун тов каждая. Если вы согласитесь принять их на мой кредитный счет, я буду вам чрезвычайно обязан.

– Боже мой, сэр! – пролепетал Руперт Гэрревег. – Вы разве ничего не слышали? Не видели, что творится? Мы не можем позволить вам допустить такую ошибку, правда, Луис?

– Конечно же, нет. Сэр, мы не советуем вам пользоваться услугами нашего банка в настоящее время: сейчас мы находимся в крайне затруднительном положении и не знаем, чем это может закончиться.

– Ну-ну! – покачал головой Рафлз Хоу. – Если ваше положение не улучшится, вы просто пошлете мне телеграмму, и я немного пополню свой счет. Кассовый чек пришлете по почте. Всего доброго, джентльмены.

Он с поклоном удалился, прежде чем изумленные братья успели понять, что произошло, и оторвать взгляд от огромной черной сумки и визитной карточки, которая осталась на столе. В тот день в Бирмингеме великого краха не произошло, и банк Гэрревегов до сих пор успешно работает.

Благодаря таким поступкам Рафлз Хоу и стал известен по всей центральной Англии. И все же, несмотря на безграничную щедрость, он не был человеком, которого можно обвести вокруг пальца. Напрасно попрошайки сходились к его воротам, напрасно ловкие сочинители слали ему слезные послания, полные описаний невзгод, якобы выпавших на их долю. Роберта, когда он приходил с рассказом о беде, поражало, как быстро богач-затворник распознавал ложь, как безошибочно он указывал на подозрительные несоответствия или замечал ошибки. Человек, который был в состоянии помочь себе сам или вел такой образ жизни, что помощь все равно ничего не изменила бы, ничего не получал от хозяина Нового Дома. Старший Макинтайр тоже напрасно то и дело как бы случайно попадался на пути миллионера и пытался тысячью намеков и недомолвок привлечь его внимание к тому, как жестоко обошлась с ним судьба и как легко можно восстановить его былое величие. Рафлз Хоу вежливо его выслушивал, кивал, улыбался, но ни разу не выказал ни малейшего намерения восстановить старого вечно ноющего оружейника на его пьедестале.

Впрочем, если богатство анахорета{123}123
  …анахорета… – Анахорет (гр. anachōrētēs – уход) – отшельник.


[Закрыть] привлекало разномастных побирушек, как лампа манит к себе мотыльков, оно также служило приманкой и для другой, намного более опасной категории людей. На деревенских улочках стали появляться неприятные угрюмые лица, по ночам среди молодых елей шастали темные фигуры. От городской полиции и из центрального управления графства стали приходить тревожные сообщения о том, что в Тэмфилд съезжаются опасные гости. Но если, как полагал Рафлз Хоу, большое состояние давало почти безграничную власть, оно давало и возможность обеспечить собственную безопасность, в чем пара-тройка человек убедились на своей шкуре.

– Не хотите зайти в гости? – спросил однажды утром Рафлз Хоу, заглянув в гостиную «Элмдина». – Я могу показать вам кое-что интересное.

К этому времени он уже довольно близко сошелся с Макинтайрами, и редкими были те дни, когда они не встречались хотя бы раз.

Все трое Макинтайров с радостью согласились, поскольку такие приглашения, как правило, заканчивались чем-то приятным и совершенно неожиданным.

– Я уже показывал вам тигра, – сказал он Лоре, когда они вошли в обеденный зал. – Сейчас я хочу показать вам существо столь же опасное, но несравненно менее привлекательное. – В дальнем конце зала стояла конструкция из нескольких зеркал, над ними под острым углом висело еще одно, круглое. – Посмотрите в верхнее зеркало, – сказал Рафлз Хоу.

– Брр! До чего жуткие типы! – воскликнула Лора. – Их там двое, и я даже не знаю, кто из них страшнее.

– А что они там делают? – спросил Роберт. – Как будто сидят на полу в каком-то подвале.

– Очень подозрительные личности, – сказал старший Ма кинтайр. – Очень советую вам побыстрее вызвать полицию.

– Я это уже сделал. Но сажать их в тюрьму мне кажется излишним, поскольку они и так уже находятся в надежном заключении. Впрочем, пусть власть разбирается с ними.

– Но кто это? Как они попали сюда? Прошу вас, расскажите, мистер Хоу.

Лора Макинтайр умоляюще сложила руки, что при ее царственной манере держать себя выглядело очаровательно.

– Я знаю не больше вас. Вчера вечером их не было, сегодня утром они оказались там. Думаю, мы не ошибемся, если сделаем вывод, что они пробрались туда ночью, тем более что мои слуги, спустившись, обнаружили раскрытое окно. Ну, а что касается их характера и намерений, мне кажется, об этом можно судить по их лицам. Милашки, не правда ли?

– Но что-то я не возьму в толк, а где они находятся? – спросил Роберт, всматриваясь в зеркало. – Смотрите, один, кажется, начал биться головой о стену. Нет-нет, он всего лишь хочет, чтобы второй встал ему на плечи… Поднялись… На его лицо падает солнечный свет. Какая удивленная и одновременно отвратительная физиономия! Интересно было бы набросать ее. Пригодилось бы для новой картины, которую я задумал. «Царство ужаса».

– Эта ловушка на воров – мое изобретение, – сказал Хоу. – Они – мой первый улов, но я не сомневаюсь, что не последний. Я покажу вам, как это работает. Такого вы еще не видели. Сейчас пол вполне прочный, но каждую ночь я его разъединяю. Это делается одновременно во всех помещениях на первом этаже. Когда пол разъединен, и от двери, и от окон можно сделать лишь три-четыре шага, после чего весь этот сегмент пола поворачивается на петлях, и человек проваливается в оббитую мягким материалом запертую комнату внизу, где ему остается лишь дожидаться, пока его оттуда не выпустят. Посередине каждой комнаты остается устойчивый островок, на который на ночь сдвигается мебель. Освободившись от веса нарушителя, поворотная панель снова возвращается на свое место. Я же всегда могу увидеть, что творится внизу, при помощи этой несложной оптической системы. Я подумал, вам будет любопытно взглянуть на моих узников, прежде чем я передам их старшему констеблю, который, как я вижу, уже приближается по аллее к дому.

– Бедные воры! – с сочувствием в голосе произнесла Лора. – Понятно, почему они кажутся такими удивленными: они же, наверное, не понимают, ни где находятся, ни как попали туда. Но я рада, что вы так хорошо защитили себя, мистер Хоу. Мне, признаться, очень часто становилось не по себе, когда я думала, что вам угрожает опасность.

– Правда? – он широко улыбнулся. – Я полагаю, мой дом надежно защищен от воров. У меня есть лишь одно окно, через которое можно проникнуть внутрь или выбраться, – среднее из трех окон лаборатории. Я специально его таким сделал, поскольку, по правде говоря, я и сам большой любитель ночных прогулок, и когда мне хочется побродить под звездами, я предпочитаю выходить и возвращаться незаметно, без церемоний. Но вор должен обладать удивительным везением, чтобы среди сотен выбрать единственный безопасный ход, да и даже там его ожидают кое-какие ловушки. Вот и констебль, но вам не обязательно уходить. Я бы хотел, чтобы мисс Макинтайр взглянула еще кое на что. Проходите в бильярдную, я присоединюсь к вам через пару минут.

Глава VIII. Планы миллиардера

То утро, как и многие другие до и после него, Лора провела в Новом Доме, исследуя сокровища музея, играя с тысячью драгоценных безделушек, собранных Рафлзом Хоу, или путешествуя в хрустальном кубе по казавшимся бесконечными роскошным оранжереям. Пока она, как бабочка между цветками, порхала от одной диковинки к другой, Хоу обычно скромно держался где-то рядом, украдкой наблюдая за ней и радуясь ее счастью. Единственное удовольствие, которое давали ему его сокровища, заключалось в возможности делать приятное другим.

К этому времени его внимание к Лоре Макинтайр сделалось таким очевидным, что трудно было его не заметить или неверно истолковать. В ее присутствии он заметно оживлялся и не уставал придумывать все новые и новые способы удивить и порадовать ее. В начале каждого дня, как только Макинтайры просыпались, посыльный из Нового Дома приносил им великолепный букет из необычных и восхитительно красивых цветов, чтобы украсить их утреннее застолье. Малейшие ее желания, даже самые фантастические, исполнялись тотчас, если этого можно было добиться деньгами или изобретательностью. Пока стоял мороз, одна из рек была перегорожена и перенаправлена так, чтобы затопить два луга исключительно для того, чтобы ей было где покататься на коньках. Когда потеплело, днем к «Элмдину» слуга приводил прекрасную, с лоснящейся шерстью лошадь на тот случай, если мисс Макинтайр захочется поездить верхом. Все указывало на то, что она завоевала сердце нелюдимого хозяина Нового Дома.

Надо сказать, что и Лора справлялась со своей ролью превосходно. Она с женской непосредственностью очень быстро подстроилась под его взгляды и теперь смотрела на жизнь его глазами. Ее любимыми темами для разговоров стали приюты для инвалидов и бесплатные библиотеки, благотворительность и преобразования. К любому его замыслу она добавляла что-то свое, отчего тот принимал более завершенную форму и приносил еще больше результатов. Хоу казалось, что ему наконец посчастливилось повстречать родственную душу, которая способна не только идти следом, но и вести его по той дороге, которую он для себя избрал.

И Роберт, и ее отец не могли не понимать, что за этим может последовать, но для старика не было ничего желаннее, чем семейные узы, которые могли бы связать его, хоть и опосредованно, с обладателем огромного состояния. Блеск золота не оставил равнодушным и Роберта, и никаких увещаний от него Лора не слышала. Управление таким колоссальным богатством, пусть даже всего лишь в качестве агента, он находил приятным. Зачем говорить или делать что-то такое, что может поколебать нынешние прекрасные отношения? Это было дело его сестры, а не его. А что касается Гектора Сперлинга, пусть он сам о себе заботится. Очевидно, что в этом вопросе лучше всего было не делать движений ни в одну, ни в другую сторону.

Однако самого Роберта его работа и быт удовлетворяли все меньше и меньше. После знакомства с Рафлзом Хоу он уже не находил прежнего удовольствия в искусстве. Лезть из кожи вон и пресмыкаться ради ничтожных заработков казалось крайне неблагодарным занятием, если деньги можно просто попросить. Да, он еще ни разу ничего не попросил, но через его руки проходили достаточно большие суммы, предназначенные нуждающимся, и, если бы он сам нуждался, несомненно, его друг не отказал бы ему в помощи. И римские галеры по-прежнему оставались в виде наброска на огромном холсте, а Роберт либо проводил дни в библиотеке, либо гулял по улицам деревни, собирая рассказы о всевозможных бедах и несчастьях, после чего возвращался к несчастным, как одетый в твидовый костюм добрый ангел, с помощью от Рафлза Хоу. Конечно, это не та жизнь, о которой можно мечтать, но он не любил суеты и предпочитал спокойствие и расслабленность, поэтому подобное занятие очень подходило для его характера.

Роберт заметил, что миллионера часто стали охватывать приступы уныния, ему не раз приходило в голову, что те огромные суммы, которые он тратил, возможно, в значительной степени истощили капиталы филантропа, и теперь его беспокоит будущее. Рассеянность, нахмуренные брови, склоненная голова – его душа явно была отягощена какими-то заботами, и лишь в присутствии Лоры он сбрасывал бремя невысказанных тревог. Каждый день он на четыре часа закрывался в своей лаборатории и предавался любимому делу. По его странной прихоти никто, ни слуги, ни даже Лора или Роберт, не имели права переступать порог этого здания. День изо дня он заходил туда, чтобы выйти через несколько часов бледным и обессилевшим. Приглушенное гудение машин и дым, валивший из высокой трубы, свидетельствовали о том, какую значительную работу он выполнял собственноручно.

– Могу ли я хоть как-то помочь вам? – поинтересовался однажды Роберт, когда они после обеда зашли в курительную комнату. – Я уверен, что вы слишком утомляете себя. Так ведь можно подорвать силы. Я бы с удовольствием помогал вам, да и в химии я немного смыслю.

– В самом деле? – удивился Рафлз Хоу. – Я этого не знал. Очень редко бывает, чтобы в одном человеке сочетались художественные и научные способности.

– Не стану утверждать, что хоть одна из них у меня как-то особенно развита, но я прослушал курс лекций и два года проработал в лаборатории института сэра Джосайи Мейсона.

– О, я очень рад это слышать! – заинтересовался Хоу. – Для нас это может иметь большое значение. Вполне возможно, даже почти наверняка, я воспользуюсь вашим предложением. Обучу вас своим химическим методам, которые, к слову сказать, сильно отличаются от общепринятых. Однако для этого сейчас не самое подходящее время. Что у вас, Джоунс?

– Письмо, сэр.

– Дворецкий подал на серебряном подносе конверт, Хоу взломал печать и быстро пробежал глазами короткую записку.

– Это от леди Морсли. Лорд-наместник устраивает бал, и я приглашен. Не пойду я никуда. С их стороны это, конечно, очень мило, но у меня нет ни малейшего желания с ними связываться. Спасибо, Джоунс, я пошлю ответ. Знаете, Роберт, мне часто бывает очень грустно.

Он нередко обращался к молодому художнику по имени, особенно в минуты откровенности.

– Иной раз я это замечаю, и, признаться, меня это очень волнует, – с сочувствием в голосе ответил его друг. – Но как странно, вы молоды, здоровы, вам бы жить и радоваться. Вы – миллионер!

– Эх, Роберт, – воскликнул Хоу, откидываясь на спинку кресла и пуская густые сизые клубы дыма из трубки. – Вы затронули мое больное место. Если бы я был миллионером, возможно, я был бы счастлив, но, увы, я не миллионер!

– Боже! – вырвалось у Роберта.

Холодная рука как будто сжала его сердце, когда в голове у него пронеслась мысль, что за этими словами последует признание о приближающемся банкротстве, что вся эта райская жизнь, весь восторг, цвет, перемены, все вдруг закончится.

– Не миллионер… – пролепетал он.

– Нет, Роберт. Я – миллиардер. Возможно, единственный в мире. Вот что меня беспокоит, и вот почему я иногда грущу. Я понимаю, что должен тратить эти деньги… Что они не должны лежать мертвым грузом… Но как же это тяжело! Как тяжело это делать так, чтобы приносить лишь добро, чтобы поступки мои ни для кого не обернулись злом. Я чувствую огромную ответственность. Она давит на меня. Имею ли я право на эту спокойную жизнь, если в мире есть миллионы людей, которых я мог бы спасти или как-то помочь, просто сделав их немного богаче?

Роберт облегченно вздохнул.

– По-моему, вы уж слишком серьезно относитесь к этой ответственности, – сказал он. – Все знают, что добро, которое вы делаете, просто безгранично. Что вам еще нужно? Хотите еще больше помогать людям – есть множество благотворительных обществ, которые будут счастливы, если вы станете оказывать им помощь.

– У меня есть названия двухсот семидесяти таких обществ, – ответил Хоу. – Вам как-нибудь стоит просмотреть их, может быть, найдете какие-нибудь не вошедшие в список. В каждое из них я ежегодно вношу свою скромную долю. В этом направлении роста я не вижу.

– Право же, все, что могли, вы сделали, и даже больше, чем могли. Я бы на вашем месте перестал терзаться и стал спокойно жить дальше, больше не думая об этом.

– Не могу! – с чувством произнес Хоу. – Судьба не для того наделила меня такой властью, чтобы я жил спокойно, не задумываясь. Ничто не сможет убедить меня в этом. Попробуйте включить воображение, Роберт, и придумать, как человек с… скажем так, безграничным богатством может принести пользу человечеству, не лишив никого независимости и не причинив никому вреда.

– Гм, действительно, если подумать, это и в самом деле не такая уж простая задача, – сказал Роберт.

– Давайте я предложу вам несколько вариантов, а вы выскажете свое мнение. Допустим, такой человек решит купить здесь в Стаффордшире десять квадратных миль земли и выстроить на них идеальный город, состоящий исключительно из чистых, удобных, скромных четырехкомнатных домов, без всякого блеска, с магазинами и всем остальным, но без общественных мест. Допустим также, что он предложит всем бездомным, бродягам, разорившимся и безработным Великобритании бесплатно занять эти дома. Затем, собрав их вместе, он займет их, под должным надзором, какой-то работой громадного объема, на выполнение которой требуется много лет и которая, возможно, будет иметь непреходящее значение для всего человечества. Дать всем хорошую зарплату, предоставить удобные часы работы, обеспечить условия отдыха. Удастся ли таким образом одним махом облагодетельствовать и их, и человечество?

– Но какой работой можно занять такое количество людей на такое большое время и при этом не вступить в конкуренцию с какой-нибудь из уже существующих отраслей промышленности? Иначе вы просто-напросто перекладываете тяготы одного класса на другой.

– Вот именно. Нельзя никому мешать. Я подумал о скважине через кору земли для быстрого сообщения с антиподами. Когда опускаешься вниз на определенное расстояние (интересно будет подсчитать, на какое именно), центр гравитации оказывается прямо под тобой, если, конечно, не бурить скважину прямиком к центру, а там можно проложить рельсы и дальше прокладывать туннель, как на поверхности.

И тут в голове Роберта Макинтайра впервые мелькнула мысль, что случайно оброненные его отцом слова были правдой: этот человек – не в себе. Огромное богатство повредило его рассудок, превратило в маньяка.

Он снисходительно покивал, как будто перед ребенком, с которым не хочется спорить.

– Да, хорошая идея, – сказал он. – Только я слышал, центр земли раскален, так что вашим рабочим придется на время превратиться в саламандр{124}124
  …центр земли раскален, так что вашим рабочим придется на время превратиться в саламандр. – Саламандра, как и другие земноводные, – холоднокровное животное. В средневековой магии и алхимии считалось, что это качество позволяет ей находиться в огне, не сгорая, и даже тушить любое пламя.


[Закрыть].

– Последние научные данные не подтверждают, что в центре Земли настолько горячо, – возразил Рафлз Хоу. – Достоверно известно, что в угольных шахтах повышение температуры связано с барометрическим давлением. На глубине могут быть раскаленные газы и горючие вещества (вспомните вулканы), но если что-нибудь подобное встретится в нашей скважине, можно будет спустить туда пару речек, и дело с концом.