Текст книги "История Англии. Как народ создал великую державу"

2. Парламент и Ланкастеры

В течение нескольких лет после восстания 1381 г. управление государством от имени Ричарда осуществлялось советом, то есть правящей кликой знати во главе с Джоном Гонтом. Однако авторитет его сильно ослабили ставшая очевидной во время восстания крайняя непопулярность Гонта среди всех слоев населения и интриги его соперников. Вскоре вокруг короля начала сплачиваться оппозиционная партия, стремившаяся вырвать власть у Гонта. В значительной степени эта группировка основывалась на личных связях сторонников короля и тех, кто был лишен доступа к награбленному войнами богатству и власти. В нее входил ряд представителей молодых аристократов, таких как граф Оксфорд, и недавно получивших дворянство семей, как Майкл де ла Поль, торговец из города Гулль. Произошел также раскол среди лондонских торговцев. Продавцы мануфактуры, то есть те, кто был связан с торговлей шерстью и сукном, поддерживали Джона Гонта, а те, кто имел дело с продуктами питания, поддерживали короля. Возможно, такое разделение обусловливалось тем фактом, что королевская партия выступала против продолжения войны с Францией, в которой торговцы шерстью, естественно, были заинтересованы больше, чем кто бы то ни было.

Продолжавшаяся несколько лет борьба между двумя этими партиями достигла своего апогея в 1386 г., когда королевскому канцлеру графу Суффолку был предъявлен импичмент. Такое обвинение было совершенно новой процедурой в парламенте, в которой палата общин выступала в качестве обвинителей, а палата лордов действовала в качестве судей. По замыслу такая процедура должна была стать способом ограничения королевской власти благодаря нападкам на приближенных короля, а также неким способом установления ответственности министров перед парламентом. За импичментом Суффолку последовало создание контрольной комиссии лордов-наблюдателей (Lords Appellant) по традиционному образцу аналогичных комиссий, собиравшихся баронами в их конфликтах с короной. Отличалась она от более ранних попыток такого рода своей тесной связью с парламентом, перед которым несла прямую ответственность за свои действия.

На короткое время лордам-наблюдателям удавалось удерживать власть, но в 1389 г. Ричард совершил государственный переворот и захватил правление страной в свои руки. Последовавший за этим период стал одним из самых неясных и запутанных в истории Англии, во-первых, потому, что нам совершенно неизвестны побудительные мотивы, по которым действовали партии, а во-вторых – из-за сложных отношений между соперниками, проистекавших из личной вражды и перехода с одной стороны на другую. Однако как во Франции, так и в других странах наступил период роста королевского абсолютизма, и у нас имеются все основания предполагать, что Ричард действовал по преднамеренному плану установления диктаторской власти в стране.

В первые годы после государственного переворота король старался расположить к себе палату общин, и та, в свою очередь, довольно успешно с ним сотрудничала. Этот период имеет важное значение, потому что палата общин впервые начала выступать в роли политической силы, независимой от представителей крупной знати. Союз между королем и палатой общин легко понять. Король захватил власть вопреки стремлениям большинства знати и не мог позволить себе потерять также и поддержку джентри (нетитулованное дворянство). Но в то же время никакое правительство в этот период не могло существовать без финансовой поддержки сильной партии из лондонских торговцев, и Ричард сумел обеспечить своим сторонникам контроль над лондонским Сити.

Ненадежно было также и положение мелких землевладельцев. С одной стороны, им угрожали требования крестьян и наемных работников, с другой – растущая сила и произвол крупных земельных магнатов, которые намеревались их поглотить. На этой основе и возник довольно шаткий союз, каждая из сторон которого прекрасно была осведомлена о степени, в которой другая зависела от нее, и была полна решимости использовать ситуацию с наибольшей для себя выгодой.

Скоро, однако, в поток оппозиции Ричарду влилось еще одно встречное течение, возникшее из-за безрассудной раздачи земель короны и жестокости, с которой король подавлял малейшее противостояние своей власти. Изгнание Генриха Болингброка, сына Джона Гонта, и захват его поместий после смерти Гонта встревожили даже ту знать, которая оставалась дружественной или нейтральной. Торговцы были отчуждены незаконным налогообложением и неспособностью правительства пресечь пиратство. В этой ситуации Ричард предпринял шаг, который никогда так и не был адекватно истолкован. Он добился подтасовки состава парламента с помощью подкупов голосов на выборах, дабы удвоить гарантию успеха, назначил местом заседания Шрусбери, подальше от Лондона, где могли возникнуть мятежные выступления, и окружил его армией валлийских лучников. Ричард добился от парламента пожизненного права на сбор пошлин и вынудил его передать свои полномочия комитету под его личным контролем. В течение года казалось, что власть короля прочна как никогда, однако она держалась всего лишь на его валлийских наемниках, и, когда в 1399 г. Генрих Болингброк высадился на английский берег и потребовал возвращения своих конфискованных поместий, Ричард обнаружил, что он остался без сторонников.

Во второй раз король был свергнут с престола парламентом путем вооруженного захвата власти. Но в этом случае парламент пошел еще дальше, чем при низложении Эдуарда. Тогда сын Эдуарда наследовал трон без всяких споров: теперь парламент избрал нового короля, который не являлся следующим после Ричарда по праву наследования и который получил свой титул благодаря вооруженному перевороту и парламентскому голосованию.

Таким образом, новый король Генрих IV был привержен политике примирения дворянства и городского среднего класса, и в период его правления парламент достиг апогея своего влияния за все время Средневековья. Для того чтобы заручиться поддержкой палаты общин, необходимо было предпринять попытку покончить с анархией крупных феодалов. Однако своим троном Генрих был в значительной степени обязан их поддержке, и взамен они ожидали получить еще большую свободу действий. В результате в 1403 г. король оказался лицом к лицу с всеобщим восстанием неистовых пограничных северных и западных лордов под руководством графа Нортумберленда и Роджера Мортимера, графа Марча, чье родство с Эдуардом III было еще ближе, чем у самого Генриха. Восставших поддерживали шотландцы и валлийцы, которые поднялись при Оуэне Глендауэре и уже на протяжении целого поколения пользовались независимостью. И только взаимное недоверие этих союзников друг к другу и последовавшие один за другим военные промахи позволили Генриху разгромить их в битве при Шрусбери.

Весь остаток своего правления король проявлял дипломатические способности в уклонении от тех неприятных проблем, которые могли привести к серьезной оппозиции. К землям короны он добавил поместья герцогства Ланкастерского и, таким образом, избежал необходимости в чрезмерных требованиях денег, в которых ему наверняка бы отказали. В его правление вошло в обычай, чтобы парламент резервировал средства для различных налогов, которые он назначал. Доходы с королевских поместий шли на содержание королевского двора, ввозные пошлины тратились на содержание флота и береговых укреплений, которые теперь значительно улучшились. Таможенные пошлины с торговли шерстью использовались для расходов по защите Кале, а другие налоги шли на нужды общих оборонительных мероприятий королевства.

Избрание в парламент стало теперь уже не тягостным бременем, а привилегией, и внутри графств шла борьба за сохранение контроля над выборами в руках джентри. Набиравший силу класс свободных крестьян-фермеров начал принимать активное участие в выборах в суды графств, и в 1429 г. был издан закон, ограничивающий право участия в выборах. В нем с поразительной откровенностью излагались его цели. Принимая во внимание, заявлялось в нем, что выборы «за последнее время проводились большим и даже чрезмерным числом людей, из которых большая часть была людьми с невысоким достатком либо вовсе неимущими, и при этом каждый из них претендовал на право голоса, равное голосу самых достойных рыцарей и эсквайров», впредь право участия в выборах будет предоставляться только «имеющим свободные держания, ценностью не менее чем в сорок шиллингов годового дохода после вычета всех расходов». «Сорокашиллинговые» фригольдеры сохраняли монополию на право участия в выборах графств вплоть до выхода избирательной реформы в 1832 г. В городах не существовало единообразного избирательного права, каждый город проводил выборы согласно местному обычаю. После закона 1429 г. в 1445 г. последовал еще один закон, требовавший, чтобы те, кто избирался в парламент, имели дворянское происхождение.

Еще задолго до этого проводились махинации при выборах и заполнении парламента людьми, угодными правящим кругам, но теперь, когда сокращено было число избирателей, а анархия XV в. продолжала усугубляться, манипуляции парламентом стали обычным явлением. Крупные землевладельцы заявлялись в Вестминстер с бандами своих приспешников, и парламент выродился в орудие для достижения целей правящей в данный момент кучки знати. Палата общин лишилась поддержки широких масс, которые одни только и могли бы дать отпор такому давлению.

Эти перемены отмечены были принятием специального билля о государственной измене (Bill of Attainder) взамен более старой процедуры обвинения (Impeachment). Согласно этому биллю, группа, контролирующая парламент, могла предъявить своим противникам обвинение и вынести им приговор на законном основании без какого-либо суда. На протяжении Войны роз любая перемена фортуны сопровождалась полным уничтожением побежденных.

В этой борьбе парламент превратился в ничто и утратил почти всякое практическое значение. И тем не менее тот факт, что он сохранился, что им манипулировали и использовали как орудие для достижения своих целей, свидетельствовал о том важном месте, какое парламент завоевал в жизни страны. Повсюду в Европе подобные учреждения приходили в упадок, поскольку там не было достаточно сильного среднего класса, способного поддерживать их жизнеспособность. В Англии среднее сословие, джентри и торговцы, обладали достаточной силой, чтобы их ценили в качестве союзников с обеих сторон. Уже сам факт гибкости парламента служил веским аргументом против сокращения его полномочий, и к концу XV в. полномочия эти, по крайней мере теоретически, были велики, как никогда. В результате буржуазия сохранила парламент как оружие, готовое оказать ей услугу в тот момент, когда она будет готова его использовать.

3. Столетняя война – II

Нельзя указать на какие-либо четкие экономические причины, вызвавшие в 1415 г. вспышку Столетней войны при Генрихе V. Возобновление войны с Францией, как и многие другие моменты в истории XV в., оставляет у нас чувство сожаления об умирающем классе, слепо следующем по течению событий по той лишь причине, что так уже было прежде. Создается впечатление, будто корона и знать действовали по некоему внутреннему принуждению, толкавшему их на роковой и неизбежный для них путь, ибо другого, более близкого и обнадеживающего выбора у них не было. Это было положение, типичное для века, стоящего на краю великих социальных перемен, которое можно сравнить с одинаково слепым и суицидальным импульсом, который мы наблюдаем сегодня и который толкает реакционные силы к войне и фашизму.

В защиту этого импульса всегда можно привести благовидные политические соображения, и нашлось множество убедительных политических причин для того, чтобы возобновить попытку завоевать Францию в 1415 г. Положение Генриха в Англии оставалось все еще неустойчивым, и поход на Францию был наиболее очевидным способом примирения с самыми влиятельными представителями знати и поиском для них подобающего занятия. Такая война означала неограниченные возможности поживиться награбленным, и в их глазах мирная политика Ричарда являлась одним из его главных проступков. Претензии же на французскую корону, пусть и безосновательные, означали незамедлительное усиление положения Генриха как короля Англии, ибо они отвлекали внимание от изъянов в его правах на титул.

В стране в то же время росло народное недовольство, на что указало восстание лоллардов, вспыхнувшее под руководством сэра Джона Олдкасла в 1414 г.

В самой Франции гражданская война между герцогами Бургундским и Орлеанским дала англичанам союзника, без которого ни одна попытка покорить эту страну не могла бы увенчаться успехом. Орлеанская фракция подчинила своей власти слабоумного короля Карла VI. Летом 1415 г. Генрих, заключив союз с бургундцами, высадился со своей армией на берег Нормандии.

Точно так же, как и сама война была всего лишь банальным подражанием старой политики, стратегия, реализованная в первой кампании, рабски следовала приемам Эдуарда III при Креси. После осады, во время которой болезни унесли едва ли не половину осаждавших, был захвачен Арфлер у устья Сены. Затем Генрих опрометчиво устремился вглубь страны, чтобы оказаться загнанным в угол у Азенкура армией противника, превосходившей его силы едва ли не в шесть раз.

Но теперь, в свою очередь, французы повторили свои прежние ошибки и потерпели еще более сокрушительное поражение, чем при Креси. Но Генрих был слишком слаб, чтобы преследовать неприятеля, и возвратился в Англию.

Через два года он повел более систематическое наступление, намереваясь завоевать Нормандию по частям. Осуществлялось это путем методического захвата одной области за другой, и каждый новый успех стремились закрепить, а население вновь покоренной территории привлечь на сторону англичан, так чтобы сформировать базу для дальнейшего продвижения.

Благодаря столь трезвой стратегии и значительным успехам союзников-бургундцев при заключении в 1420 г. мира в Труа Генриху удалось добиться признания своих прав на французский престол, который он должен был занять после смерти Карла VI. Ко времени смерти Генриха в 1422 г. половина Франции находилась под его непосредственной властью. Брат Генриха, герцог Бедфорд, продолжал вести войну, следуя той же стратегии, и к 1428 г. у французов осталась лишь последняя цитадель Орлеан, которую они защищали с отчаянным упорством.

Именно в этот момент появляется невероятная фигура Жанны д’Арк, бросающая свет на один из самых скрытых и неясных моментов средневековой истории. Скудные сведения о ее жизненном пути сами по себе достаточно примечательны. Крестьянская девушка из Лотарингии, она сумела убедить французские власти предоставить ей командный пост в армии, которая пыталась освободить Орлеан от осады, армии, уже переставшей верить даже в саму возможность победы. Появление Жанны внесло такое сильное смятение в ряды англичан и так глубоко воодушевило французов, что осада Орлеана вскоре была снята. Затем последовала череда побед, и в 1430 г. в Реймсе королем Франции был коронован дофин, сын Карла VI. Менее чем через год после нескольких неудачных кампаний, которые, по всем имеющимся у нас основаниям, были намеренно сорваны французскими военачальниками, Жанна была захвачена в плен англичанами и сожжена на рыночной площади в Руане как колдунья.

То, что французские власти допустили Жанну д’Арк к руководству армией, явилось, видимо, результатом придворной интриги, но это не объясняет того невероятного влияния, которое она оказывала на простых солдат как французской, так и английской армий. Она подействовала как спусковой крючок, высвободивший ранее скрытую энергию французов, и придала войне с Англией, до тех пор считавшейся лишь делом знати, общенародный характер. Перед этим народным сопротивлением профессиональные армии англичан были столь же бессильны, как и во времена дю Геклена.

Невозможно с уверенностью определить характер тех сил, что исходили от Жанны, однако все доказательства указывают на их связь с колдовским культом, существовавшим в Средние века в виде некой тайной религии угнетаемых масс. Социальная история этого культа была утеряна, ибо это была религия в основном людей неграмотных, которая жестоко преследовалась и загонялась в подполье. Отчасти это являлось пережитком дохристианского поклонения природе, отчасти – прямым отрицанием христианства. Люди, которые считали, что церковь и государство сплотились против них, обратились за помощью к старому врагу христианской мифологии – дьяволу. Французский историк Мишле заявляет, что «средневековый крестьянин лопнул бы от своих тягот, если бы не его надежда на дьявола».

Этот культ был сильнее всего там, где крестьянство прозябало в бедности и убожестве – очень сильным, например, во Франции и Германии и более сильным в Шотландии, чем в процветающей Англии. Отрывочные свидетельства указывают на то, что он зачастую был связан с политическими волнениями и заговорами. Такая местная культовая организация или сборище странным образом напоминали нелегальную партию.

Похоже, что именно сила такой природы была направлена Жанной или кем бы то ни было, кто руководил ее действиями, против англичан. Глядя на нее, измученное французское крестьянство уверовало в то, что изгнание англичан послужило первым шагом к облегчению их страданий. Связь Жанны с этой силой объясняет стремление французских властей избавиться от нее как можно скорее после того, как она сыграла свою роль, их отказ предпринять какие-либо попытки спасти ее от англичан, а также ее тесная связь с Жилем де Рэ и герцогом Аланским, которые оба, как выяснилось, были связаны с культом.

Продолжавшиеся и после смерти Жанны успехи французов обусловливались не только энтузиазмом, который она пробудила в их сердцах, но и другими факторами. Раздор между англичанами и бургундцами объединил против захватчиков обе враждующие группы и послужил главной причиной их поражения. Французы, кроме всего прочего, стали применять в своих армиях важное техническое усовершенствование: артиллерию, как при осаде, так и в бою. В битве при Шатильоне в 1454 г. выявились все слабые стороны традиционных методов англичан, которыми они пользовались при атаке на приготовившиеся к отпору укрепления неприятеля, защищенные даже примитивными пушками того времени.

Однако еще задолго до битвы при Шатильоне война была фактически проиграна. Неудачи английской армии во Франции усугублялись еще и неурядицами в самой Англии, которые начались после смерти в 1435 г. герцога Бедфорда, единственного по-настоящему талантливого командира и политика.

Коррупция и бесхозяйственность знати, правящей страной от имени Генриха VI, вступившего на престол еще ребенком и оказавшегося впоследствии слабоумным, привели к тому, что армия страдала из-за недостатка провианта и пополнений. После битвы при Шатильоне война была наконец заброшена и в руках англичан остался один только город Кале.

4. Война Белой и Алой розы

Едва минуло два года после окончания войны с Францией, как непрекращавшиеся анархия и беззакония знати вылились в открытую гражданскую войну. Война роз, которая продолжалась в течение тридцати лет, с 1455 по 1485 г., привела к кровавому концу и завершила самоуничтожение феодальной аристократии как правящего класса Англии. После поражения во Франции наиболее воинственно настроенные феодалы, еще сильнее, чем когда-либо, испытывавшие неудовлетворенность и жажду возместить потерянное, вернулись в Англию с отрядами своих наемников, непригодных для работы в мирных условиях. При таком положении в стране неминуемо должна была разразиться гражданская война.

По форме, однако, эта война была династической борьбой между потомками Эдуарда III, оспаривавшими право на трон. В этом смысле война явилась результатом политики Эдуарда III, который пожелал, чтобы дети его вступили в брак с наследниками наиболее могущественных знатных семей, в надежде укрепить свой род. Таким образом, колоссальные земельные владения и богатства сосредоточились в руках небольшой группы людей, которые все были связаны с королевским домом кровными узами и все питали непомерные политические амбиции. В конечном счете, вместо того чтобы усилить власть короны, это привело к сплочению оппозиции и сделало ее вдвое опаснее, чем прежде.

Ранний период правления Генриха VI изобилует непрекращающейся борьбой между этими группами, которая велась путем интриг, убийств и судебного террора.

К 1445 г. король попал под влияние группы, возглавляемой графом Суффолком, тогда как оппозицией руководил Ричард Мортимер, герцог Йоркский, наиболее близкий претендент на престол. В течение этого длительного периода коррупция министров короля достигла наивысших размеров. В 1433 г. доходы с королевских поместий равнялись приблизительно 9 тысячам фунтов стерлингов в год, что было лишь жалкой частицей того, что утекало в карманы правящей клики. Таким образом, бремя государственных расходов упало на плечи налогоплательщиков с небывалой тяжестью.

Еще до окончания Столетней войны общее недовольство, вызванное злоупотреблениями властью, привело к мятежу в графстве Кент, во главе которого стал Джек Кейд. Мятеж этот носил двоякий характер. Отчасти это был воздушный змей, запущенный герцогом Йоркским, с целью испытать настроение народа и силу правительства. В этом смысле восстание можно рассматривать как первую фазу Войны роз. Однако это было также и настоящее народное восстание среднего класса – торговцев, сельских джентри и йоменов, направленное против недобросовестного правления могущественных вельмож.

Это движение было совсем иного рода, чем в 1381 г. Крепостничество уже почти исчезло, тем более в Кенте. Требования восставших, изложенные в «Манифесте жалоб и требований общин Кента», целиком носили политический характер, а состав армии Кейда, в которую наряду с крестьянами и наемными рабочими входило и большое число сквайров и зажиточных людей, был гораздо шире и разнообразнее, чем при прежнем восстании.

Основными из перечисленных поводов для недовольства были включение «лиц низшего происхождения» в состав королевского совета, из рук вон плохое ведение войны во Франции, что являлось особенно наболевшим вопросом в Кенте, который находился прямо на жизненно важных путях и обычно процветал во время войн, а также подтасовка голосов во время выборов. Восставшие требовали, чтобы в совет были призваны герцог Йоркский и его партия, а Суффолк и его приспешники были отстранены от управления страной и понесли наказание.

В начале 1450 г. собрался парламент, состоящий в значительной степени из сторонников Йорков, которые обвинили Суффолка в измене и изгнали из Лондона. На пути в Кале он был захвачен на корабле матросами и обезглавлен, а тело его было выброшено на берег в Дувре. Это убийство послужило сигналом к восстанию, и 1 июня армия в 50 тысяч человек со всех концов Кента двинулась к Блэкхиту, чтобы изложить свои требования перед советом.

Совет отказался их выслушать, и королевская армия направилась к Гринвичу навстречу им. Армия повстанцев дружно отступила к лесистой местности около Севенокса. Вскоре правительство, чья армия таяла, охватила паника, а восставшие во главе с Кейдом вступили 2 июля в Лондон, где у них имелось немало сторонников. Лорд Сей, один из самых ненавистных народу королевских советников, и Кромер, шериф Кента, были схвачены и преданы казни. Мятежники придерживались порядка, стараясь не допускать грабежей и разбоя, однако такое благоразумное поведение скоро создало серьезную проблему. Дабы прокормить большую армию, требовались немалые средства, и Кейд предложил обложить для этой цели налогом богатых лондонских торговцев. Торговцы, которые прежде поддерживали восставших и разделяли общую ненависть к правительству, теперь стали задумываться над тем, что же эта народная армия предпримет дальше.

Неожиданно 5 июля они захватили лондонский мост, отрезав тем самым от Сити отряды Кейда, расположившиеся в Саутварке. Весь следующий день не прекращалась битва за мост, но под конец повстанцы были оттеснены. А 6 июля к мятежникам, павшим духом после вчерашнего отступления, явились представители от правительства, которые предложили им всеобщее помилование и рассмотрение их требований. Большинство повстанцев разошлись, и только Кейд и несколько его товарищей не бросили оружия. Кейда выследили и убили, а во время карательной экспедиции, печально известной как «жатва голов», многие из наиболее активных участников мятежа были преданы казни.

Восстание выявило слабость правительства, и в 1455 г. Война роз началась с победы герцога Йоркского над королевской партией в битве при Сент-Олбансе. Разразившаяся война по своему характеру не была феодальной в обычном смысле, так как она велась не баронами, жаждущими расширить свои владения и получить независимость от центральной власти, а соперничающими группировками могущественной знати, стремящимися подчинить себе государственный аппарат. Этим и обусловливалась ее небывалая жестокость. При феодальной войне одной из главных целей было захватить противников в плен с тем, чтобы потребовать за них выкуп, и только тех, кто был слишком беден и не мог откупиться, предавали казни. Война роз была войной на истребление, и за каждой победой следовала «жатва голов» и присоединение земель побежденных лордов к владениям короны. Потому-то эти войны и стали столь губительными для ее участников, хотя они почти не повлияли на страну в целом. Число участвовавшего в них населения было столь невелико, что на экономическую жизнь страны они оказали незначительное влияние, и широкие слои населения, по всей видимости, оставались равнодушными к их исходу.

Война роз по форме была борьбой между соперничающими феодальными кликами, но в основе этой борьбы лежала другая реальная, хотя и неочевидная, проблема. За Ланкастеров стояла воинственная знать с шотландской и уэльской границ, то есть наиболее отсталые феодальные элементы, еще сохранявшиеся в стране. Йорки же получили поддержку главным образом от более развитого юга, Восточной Англии и Лондона, хотя эту поддержку нельзя было назвать особенно деятельной. Окончательная победа Йорков, таким образом, стала победой наиболее экономически развитых областей, и она подготовила почву для монархии Тюдоров следующего столетия с ее опорой на буржуазию.

Битва при Таутоне, единственная великая битва, выделяющаяся среди множества мелких стычек, лишь подчеркивает этот факт. С крупной армией феодалов севера сторонники Ланкастеров продвинулись к югу, занимаясь по пути грабежами и разбоем. Они дошли до Сент-Олбанса, но Лондон закрыл перед ними ворота и приготовился к осаде. Эдуард, сын Ричарда, герцога Йоркского, убитого в 1460 г., быстро двинулся от Глостера и вошел в Лондон. Сторонники Ланкастеров отступили и 29 марта 1461 г. попали в сильную метель у Таутона. Поражение их стало не только победой юга над опытными в войне северными баронами, но и победой сторонников Йорка над Ланкастерами и завершило первую фазу войны.

Эдуард IV, вступивший на престол тотчас же после этой битвы, во многом уже предвосхитил черты абсолютизма Тюдоров. Он поддерживал дружественные отношения и тесные связи с торговцами Лондона, Бристоля и других крупных торговых городов. С самого начала сторонники Йорков высоко оценили поддержку городов Ганзейского союза, которая обеспечила им владычество на море и дала возможность высаживаться в любой точке побережья. В то же время, поскольку притязания Эдуарда на престол осуществились вопреки парламенту, признававшему право на титул короля за представителем Ланкастеров, он практически полностью игнорировал парламент и, как позже Генрих VII, предпочитал собирать нужные ему деньги путем прямых переговоров со своими сторонниками из числа торговцев. Эдуард не только установил тесные связи с ними, но и сам занялся крупной торговлей. Благодаря конфискации поместий его противников он сделался богаче любого из предшествующих ему английских королей. Он построил целые флотилии кораблей, на которых шерсть, олово и сукно отправляли за границу до самого Средиземного моря. Он предвосхитил Тюдоров также и тем, что ввел новые и своевольные виды обложения.

Он также старался уменьшить, насколько возможно, влияние крупной знати, создавая в качестве противовеса им новую аристократию, напрямую зависящую от него. Однако он оказался не в силах полностью положить конец анархии и междоусобицам. Его попытки подчинить себе знать, в том числе и тех ее представителей, которые оказали ему поддержку, привели к опасному мятежу, во главе которого встал граф Уорик. Мятеж был подавлен, но после смерти Эдуарда в 1483 г. старая знать во главе с его братом Ричардом без особых усилий вытеснила тех, кого он оставил после себя для правления государством ввиду малолетства своего сына. Ричард наследовал престол после того, как велел убить сыновей Эдуарда, однако и он, в свою очередь, оказался втянутым в борьбу со знатью, которая помогала ему сесть на трон. Эта неизбежная борьба втягивала всех королей данного периода в антагонизм, который оставался неразрешимым до тех пор, пока не вымерли почти все крупнейшие аристократические семьи Англии.

Когда в Милдорфе высадился Генрих Тюдор, имевший весьма сомнительные династические права на престол, измена и дезертирство, столь типичные для этого века, вновь заявили о себе, и Ричард оказался практически без поддержки. Битва при Босворте 22 августа 1485 г., в которой с обеих сторон принимала участие только горстка людей, стала завершением Войны Роз, а с нею и целой исторической эпохи в Англии. Новая монархия, основанная Генрихом VII, была уже монархией совершенно нового типа, опиравшейся на новое соотношении классовых сил.