Текст книги "Избранное"

Скажите, что мне делать? Я ничего не могу изменить: «Муж Айтен», и все тут! Я пошел к Айтен и стал ее умолять выйти замуж. Тогда бы ее новый муж стал «мужем Айтен». Бедная Айтен залилась слезами:

– Выйти замуж для меня страшнее смерти. Но я знаю, почему ты хочешь, чтобы я вышла замуж. Ради твоего спокойствия я готова перенести и эту пытку.

Вскоре она вышла замуж. Ее новый муж сразу же получил, что ему причиталось: «муж Айтен», но меня не забыли: я теперь стал «первый муж Айтен».

Смерть Айтен была самым тяжелым для меня ударом. Бедная моя, возлюбленная моя жена! Я знаю, что она умерла не своей смертью, она убила себя, чтобы освободить меня. Сейчас я могу признаться, что где-то в глубине души я даже почувствовал облегчение. Прости меня, дорогая Айтен! Ах, беда, но даже ее смерть не освободила меня. Минуло три года после ее кончины, а меня все окликали «бедный первый муж Айтен»… Я бы сказал даже, что смерть еще больше способствовала популярности «бедного бывшего первого мужа Айтен».

Теперь вам понятно, почему я должен покончить жизнь самоубийством? Вы не будете меня об… об… об… обви… нять. Дорогие мои ма-ма… отец, прощайте!.. Простите меня… Прощай, любимый с…с…сынок мой! Прощай, пре-пре-прекрасный м…м…ми…мир…

…Когда я писал письмо, я после каждого слова глотал снотворную пилюлю. Я надеялся, что, подписывая свое имя под последним словом, я погружусь в вечный сон. Рука моя отяжелела, движения замедлились, я с большим трудом выводил буквы. Комната окуталась туманом, затем из тумана выплыла женщина: Айтен предстала передо мной, она улыбалась.

– Дорогой, самоубийство тебя не избавит… – сказала она.

– Как?

– Ты даже не умрешь под собственным именем! Завтра утром газеты напишут: «Бедный первый муж Айтен покончил жизнь самоубийством». Ты зря себя убиваешь…

– Уже поздно, Айтен, я принял много снотворного, я не смогу проснуться от этого смертоносного сна…

– Тебя спасут!.. Подойди ко мне, мой любимый…

С трудом я поднялся, шатаясь, сделал шаг и рухнул на пол. Моя жена Фатма прибежала на шум, увидела, что я при смерти, и отправила в больницу. Мне промыли желудок и вот спасли.

Время все стирает. Теперь никто не называет меня «бедный первый муж Айтен». Но как я сожалею, что «муж Айтен» уже забыт! Мне только и осталось с гордостью подписать эти строки.

Муж Айтен.

Дружественные отношения

Зал заседаний совета министров государства Тораканси.

Премьер-министр Тораканси, министр иностранных дел, начальник генерального штаба, министр по делам религиозных культов и другие.

Министр иностраных дел:

– Мой уважаемый премьер-министр, заканчивая свой доклад, я хочу особенно подчеркнуть следующее: король Хопан-томола продолжает подстрекательскую деятельность против нашей страны. Мы получили сведения, что в прилежащих к нашим границам районах концентрируются войска. Нет никаких сомнений в том, что извечный враг Тораканси – король Хопанто-мола замышляет что-то против нас. Премьер-министр:

– Ах, скотина!.. Я знаю, он зарится на наши земли!..

Министр иностранных дел:

– Да, зарится.

Премьер-министр:

– Чтоб он ослеп!

Министр иностранных дел:

– Чтоб он ослеп!

Премьер-министр:

– Какие принимаются меры? Что думает на этот счет начальник генерального штаба?

Начальник генерального штаба:

– Мы усиливаем укрепления вдоль наших границ.

Премьер-министр:

– Хорошо. Что еще?

Начальник генерального штаба:

– Перебросили к границам войска из центра.

Премьер-министр:

– Хорошо. А еще?

Начальник генерального штаба:

– Призвали под ружье два возраста.

Премьер-министр:

– Хорошо. А какие приняты политические меры?

Министр иностранных дел:

– Мой премьер, с вашего разрешения доложу я. Мы думаем принять в высшей степени серьезные меры. Король Хопанто-мола…

Премьер-министр:

– Чтоб он пропал!..

Министр по делам религиозных культов:

– Ами-и-инь! Дай бог, чтобы он поскорее сдох… Ами-инь!

Премьер-министр:

– Хорошо. Так что с этим подлецом?

Министр иностранных дел:

– Королю Хопантомола через три дня исполняется восемьдесят четыре года.

Премьер-министр:

– Зажился негодяй на этом свете. Никак не подохнет!

Министр иностранных дел:

– Мы полагаем, что в соответствии с правилами межгосударственного протокола следует направить поздравительную телеграмму. Это будет весьма уместно. Представляю свое предложение на ваше рассмотрение, мой премьер-министр.

Премьер-министр:

– Прекрасно! Уместное мероприятие…

Министр иностранных дел:

– Текст телеграммы подготовлен, сударь мой… (читает). «Его Высочеству Мадрагану Четвертому, королю Хопантомола. В связи с восемьдесят четвертой годовщиной счастливого появления Вашего высочества на свет…»

Премьер-министр:

– «С несчастливым» было бы правильнее…

Министр по делам религиозных культов:

– Воистину…

Министр иностранных дел (читает):

– «…поздравляю от себя лично и от имени государства То-раканси, премьер-министром которого я являюсь, с этим радостным для обеих наших дружественных и братских стран…»

Премьер-министр:

– Добавить «от души». Так будет лучше.

Министр иностранных дел (читает):

– «…поздравляя от души, желаю процветания вашему высочеству и народу Хопантомола…»

Премьер-министр:

– Добавьте: «дружественному народу».

Министр иностранных дел:

– Слушаюсь! (Читает.) «…дружественному народу Хопантомола вечного счастья. Прошу соблаговолить принять по этому поводу мои чувства высочайшего уважения. Премьер-министр Тораканси Фосика».

Премьер-министр:

– Прекрасно! Проверили, нет ли грамматических ошибок?

Министр иностранных дел:

– Сударь мой, я показывал своему сыну, говорит, что нет. Мой сын перешел в следующий класс с отличием по грамматике.

Премьер-министр:

– И точки и запятые на месте?..

Министр иностранных дел:

– Все на месте, не беспокойтесь…

Премьер-министр:

– Ну, тогда я подпишу (подписывает). Вы считаете, этого будет достаточно?

Министр иностранных дел:

– Для того, чтобы уничтожить короля Хопантомола?..

Премьер-министр:

– Добавьте: «поганого!»

Министр иностранных дел:

– Да, для того чтобы уничтожить поганого короля, мы провели необходимую подготовку…

Премьер-министр:

– Рад слышать, рад слышать.

Зал в королевском дворце государства Хопантомола. Король, министр иностранных дел, военный министр, министр по делам религиозных культов и другие.

Министр иностранных дел:

– Как я уже ранее докладывал вашему величеству, государство Тораканси наращивает военные силы. Сведения о враждебной политике премьер-министра Тораканси подтвердились.

Король Хопантомола:

– Ах, предатель, ах, проходимец, вскормленный испорченным молоком ослицы!..

Министр по делам религиозных культов:

– Да, государь наш…

Король:

– Что «да»?

Министр по делам религиозных культов:

– Все так, как вы изволили сказать, ваше величество!

Король:

– Какие приняты меры?

Министр иностранных дел:

– Разрешите доложить, ваше величество. Прежде всего мы подготовили ответ на поздравительную телеграмму премьер-министра Тораканси в связи с вашим восьмидесятичетырехлетием. С вашего высочайшего разрешения, государь, я ее прочитаю…

Король:

– Читайте!

Министр иностранных дел:

– Слушаюсь, государь наш… (Читает.) «Его Превосходительству Фосике, премьер-министру Тораканси. Я весьма тронут посланием, которое вы соизволили направить по случаю моего дня рождения…»

Король:

– Добавьте: «очень любезным»!

Министр иностранных дел (читает):

– «От всего сердца поддерживаю пожелание продолжения братства и общности судеб…»

Король:

– Нужно добавить «исторического».

Министр иностранных дел (читает):

– «…исторического братства и общности наших стран…»

Король:

– Добавьте еще «дружественных».

Министр иностранных дел (читает):

– «…дружественных стран, преисполнен удовлетворения моими усилиями, направленными на укрепление добрососедских отношений между нашими народами, и, воспользовавшись счастливым поводом, имею честь выразить вам и в вашем лице народу Тораканси, самым выдающимся представителем которого вы являетесь, чувства благодарности».

Король:

– «Глубокой, глубокой!» Добавьте… Чувства благодарности всегда бывают глубокими!

Министр иностранных дел:

– Слушаюсь, ваше величество. (Читает.) «…чувства глубокой благодарности. Король Хопантомола Мадраган Четвертый».

Король:

– Дайте, подпишу. Вы считаете это мероприятие достаточным?

Министр иностранных дел:

– Через две недели двадцатилетие освобождения Тораканси.

Король:

– Лучше, если бы они никогда не освобождались.

Министр иностранных дел:

– В связи с этим мы подготовили поздравительное послание, государь наш.

Король:

– Прекрасно. В послании, конечно, говорится о моих «искренних» чувствах, о «неоценимом вкладе в дело мира» этих подлецов из Тораканси?

Министр иностранных дел:

– Конечно, государь наш…

Король:

– Прочитайте только конец!

Министр иностранных дел (читает):

– «Его Превосходительству Фосика. В связи с годовщиной освобождения братской Тораканси примите от моего имени и от имени моего народа заверения в искренних чувствах».

Король:

– Хватит, ясно… Если этот Фосика попадет в мои руки, живьем изрежу подлеца!

Министр по делам религиозных культов:

– С благосклонной помощью Аллаха он попадется в руки вашего величества, и вы достигнете своих целей, государь наш… Мы все будем молить об этом Аллаха…

Король:

– Прекрасно, прекрасно! Теперь… Вы, военный министр, что вы сделали?

Военный министр:

– Винтовки и пушки начищены и смазаны, государь наш. Отменены все отпуска. Солдаты восемь месяцев находятся в полной боевой готовности и ждут сигнала, государь наш.

Король:

– Чего они ждут?

Военный министр:

– Вашей королевской воли, ваше величество…

Король:

– Прекрасно!.. Пусть ждут.

***

Зал заседаний совета министров государства Тораканси. Премьер-министр, министр иностранных дел, министр внутренних дел, начальник генерального штаба и другие.

Премьер-министр:

– Есть ли новые сведения о нашем враге?

Начальник генерального штаба:

– К сожалению, пока ничего утешительного нет. Король Хопантомола издал указ о мобилизации трех возрастов.

Премьер-министр:

– Ах, негодяй!.. Пусть только попадет он в мои руки, я выпью его кровь каплю за каплей!..

Министр по делам религиозных культов:

– Да будет так… А-а-а-а-ми-и-инь.

Премьер-министр:

– Хорошо, а какие меры вы приняли?

Начальник генерального штаба:

– Мы кое-что предприняли, затем…

Премьер-министр:

– Я не спрашиваю о военных мероприятиях, специалисты, конечно, сделают все, что необходимо. Меня интересуют политические меры.

Министр иностранных дел:

– Наши отношения носят исключительно дружественный характер. Как вам известно, в прошлом месяце мы обменялись девятью дружественными посланиями.

Премьер-министр:

– Очень хорошо.

Министр иностранных дел:

– Мы направили поздравительное послание и пожелание счастья в связи с женитьбой сына короля Хопантомола. Премьер-министр:

– Очень хорошо. А еще?

Министр иностранных дел:

– Направлено поздравительное послание в связи с годовщиной вступления короля Хопантомола на трон.

Премьер-министр:

– Хорошо. Дай бог, чтоб трон рухнул и проломил череп этой старой собаке…

Министр по делам религиозных культов:

– Ами-и-инь…

Премьер-министр:

– Хорошо, а какие другие политические меры вы намерены провести?

Министр иностранных дел:

– Мы думаем, мой премьер, но пока еще не нашли нового повода.

Премьер-министр:

– Должны найти. Главная задача министерства иностранных дел – всегда находить новые поводы.

Министр иностранных дел:

– Само собой разумеется, мой премьер. Поверьте, до настоящего момента было найдено немало различных поводов.

Премьер-министр:

– Враги наши не сидят сложа руки. Вот недавно в связи со смертью моей тещи король Хопантомола прислал послание с выражением соболезнования и подтвердил свою дружбу. Подлец, даже мою тещу, будь она неладна, использует в своих целях!

Начальник генерального штаба:

– В тот день, когда они прислали эту телеграмму, три самолета Хопантомола нарушили наше воздушное пространство.

Министр иностранных дел:

– А в тот день, когда мы направили королю Хопантомола поздравительную телеграмму по случаю рождения его внука, они схватили целую группу наших разведчиков.

Премьер-министр:

– Когда мы последний раз направляли королю Хопантомола послание о дружбе?

Министр иностранных дел:

– Недели еще не прошло. Премьер-министр:

– Так нельзя… Столько времени не проявлять дружественных чувств – бестактно. Это может вызвать подозрение. Почему зевает наше министерство иностранных дел? Необходимо найти повод и направить послание. Давайте думать все вместе. Например, хотя бы…

Начальник генерального штаба (прохаживаясь):

– Например, например, например…

Министр по делам религиозных культов (приложив руку к виску, думает):

– Например, например, например…

Министр иностранных дел (похлопывая в ладоши):

– Например, например, например…

Все вместе:

– Например, например, например, рапнимер… нипер…

Премьер-министр:

– Вот, нашел! В связи с годовщиной подписания торгового соглашения с королевством Хопантомола…

Министр торговли:

– Еще и года не прошло, мой премьер-министр, веего восемь месяцев…

Премьер-министр:

– Неважно… Направим послание в связи с восьмым месяцем подписания торгового соглашения, заверим в наших дружественных чувствах…

Начальник генерального штаба:

– А тем временем необходимо перебросить танковую бригаду к границам.

Премьер-министр:

– Конечно, отошлем послание и танковую бригаду к границам. Ах, только бы мне схватить короля Хопантомола, я бы на кусочки изрезал подлеца. Хорошо, но вслед мы должны направить еще одно послание. Найдите повод. Повод, повод, повод…

Все вместе (прохаживаясь):

– Повод, повод, вопод, довоп, водоп…

Министр земледелия:

– Повод?.. В Хопантомола засуха, давно дождей не выпадало. Но на прошлой неделе мы получили сведения, что выпали дожди.

Премьер-министр:

– Дай бог, чтоб их залило, и ни один житель не спасся, и этот паршивый король утонул вместе с ними.

Министр земледелия:

– Пошлем поздравительную телеграмму в связи с выпадением благодатных дождей. Премьер-министр:

– Хорошо… Пишите: «Его величеству Мадрагану Четвертому, королю Хопантомола. Выражаю бесконечную радость вашему величеству в связи с благодатными дождями, выпавшими на земле дружеского и братского королевства Хопантомола, страдавшего от засухи. Прошу принять по этому поводу…»

***

Зал в королевском дворце государства Хопантомола. Король, министр иностранных дел, министр земледелия, военный министр и другие.

Военный министр:

– Ваше величество, сведения, о которых я докладывал вам раньше, подтверждаются. Они совпадают с данными наших агентов из Тораканси. Совершенно очевидно, премьер-министр Тораканси вынашивает коварные планы.

Король:

– Вай, вот сукин сын, вай!.. Ох, уж если я схвачу этого мерзавца, честное слово, я!.. Не называйте меня королем Хопантомола Мадраганом Четвертым, если я не заставлю его мать лить слезы. Итак, что же думаете делать?

Военный министр:

– Ваше ваш-ваш-ваш… величество. Самая лучшая оборона – нападение. Поэтому ваш-ваш-ваш… величество, мы должны заранее быть готовыми напасть первыми.

Король:

– Меня интересуют политические мероприятия.

Министр иностранных дел:

– Мы думаем, государь наш.

Король:

– Думаете?.. Все сразу:

– Думаем, думаем. Ну, ну, ну подумаем…

Министр иностранных дел:

– Общая часть послания готова, государь наш.

Король:

– Читайте!

Министр иностранных дел:

– Слушаюсь ваш-ваш-ваш величество! (Читает наизусть.) «Его Превосходительству Фосика, премьер-министру Тораканси. В связи с тем-то и тем-то от моего имени и от имени моего народа еще раз выражаю самые глубокие чувства благодарности дружественному и братскому народу Тораканси за проявленную любезность и по этому поводу…»

Король:

– Хорошо, ну, а по поводу чего это? Мы должны найти повод.

Все сразу:

– Повод, повод, повод… Вопод, вопод, довоп… водоп…

Король:

– Ну хорошо. Пусть наш министр иностранных дел найдет. В связи с чем направить послание? Может быть, в связи с Новым годом?

Министр иностранных дел:

– Уже направили поздравление, государь наш. И в связи с тем, что у младшего сына премьер-министра прорезались зубы, и в связи с национальным праздником… Мы все случаи использовали, ваш-ваш-ваш величество…

Король:

– Ах, ах! Когда я схвачу этого негодяя… Почему не удаются наши попытки покушения? Хорошо, а по какому поводу было последнее послание? Что это за министр иностранных дел?!. Найдите повод, быстро найдите, а то я вас сейчас же смещу…

Министр земледелия:

– Я нашел…

Король:

– Что?

Министр земледелия:

– Повод найден, государь наш! По сведениям, которые получило мое министерство, в Тораканси созрел урожай первых в этом году огурцов. По этому поводу премьер-министр Тораканси выступил с речью. Раз так, мы можем направить поздравительное послание премьер-министру.

Министр иностранных дел:

– Можем направить послание.

Король:

– Ладно… Валяй, читай послание…

Министр иностранных дел:

– «Его Превосходительству Фосика, премьер-министру Тораканси. В связи с тем, что в дружественном и братском Тораканси, с которым нас связывает историческая общность судеб, созрели первые огурцы, имею честь передать самые сердечные и самые искренние поздравления и выразить наилучшие пожелания вашему Превосходительству лично и в вашем лице народу Тораканси, самым достойным представителем которого вы являетесь…»

Король:

– Как только отправим послание, нашим войскам надо начать наступление!

Военный министр:

– Да, да! Имеется опасение, что они раньше нападут на нас, ваше величество!

(Слышен сильный грохот: Гюрр… Гюрр! Пат, пат, пат… Гюрр!..)

Король:

– Да что же это? Что происходит? Откуда этот грохот?

Военный министр:

– Кажется, мы опоздали… Они раньше нас начали наступление. Они идут. Огонь орудий…

Король:

– Послание.

Министр иностранных дел:

– Сообщаю, что в связи с переходом в наступление ваших войск я очень тронут и прошу по этому поводу принять мою глубокую бла… бла… благодарность… ваш-ваш величество!..

Письма с того света

Письмо первое[27]27
  Предлагаемые сатирические памфлеты – продолжение книги «Письма с того света» (М., 1960). В письмах к другу герой произведения делится впечатлениями о «потустороннем мире», находя его столь же дурно устроенным, как и мир, в котором он прежде жил на положении вьючного животного, где был бесправен, задавлен непосильной работой. Три эти новеллы повествуют о дальнейших похождениях героя «Писем с того света»


[Закрыть]

Любезный брат мой Слепень!

Мне даже мертвому не дают покоя. Хочется закричать: «Хватит, хороните же меня скорей!..»

Но я не могу закричать, и никто меня не может поэтому услышать, я безмолвствую.

В морге много таких, как я. Одни ждут, когда за ними придут и похоронят, другие – когда их поднимут в анатомический театр, третьи – когда опознают. Среди прочих мертвецов меня особо заинтересовали трое. Первый не переставая смеется, второй все время плачет, а третий находится в глубоком раздумье.

Я подошел к тому, который смеется:

– Прошу прощения, уважаемый господин усопший. Скажите, почему вы все время смеетесь?

Любезный братец Слепень, правда, ведь страшно, когда мертвый смеется? Можешь ли ты себе представить, чтобы покойник – ну, скажем, твой родственник или товарищ – надрывался от смеха?

Мертвец, обхватив живот руками и задыхаясь, хохотал, как заведенная машина, и не мог даже говорить. Из глаз его катились слезы, и лишь иногда он вскрикивал: «Ой, не могу!.. Боже мой, сейчас лишусь чувств!..»

Каково – мертвец в обмороке!

Сквозь смех, однако, он отрывисто рассказал мне свою историю:

– Как будто ничего смешного и нет. Вечером накануне своей смерти я пошел с женой в театр. Она давно просила: «Пойдем в театр! На комедию! Развлечемся!» И я купил два билета на комедию.

Мы отправились в городской театр. Мы начали смеяться, как только поднялся занавес. Занятная была пьеса. Так было смешно, что мы чуть не умерли от смеха. Но странно: никто, кроме нас, в зале не смеялся. Наоборот, многие плакали. До середины третьего действия мы смеялись, остальные лили слезы.

И вот один зритель говорит мне:

«Господин, прошу вас, угомонитесь».

Тут выскочила моя жена:

«А почему бы нам и не посмеяться за свои деньги? Ведь мы же заплатили».

«Для того и пришли на комедию», – поддержал я свою супругу.

«Какая комедия!.. Ведь это драма!»

Мы твердили: «Комедия», они – «Драма».

Нам кричат: «Тупицы!..» Мы отвечаем: «Тупицы! Сидите на комедии – и ревете!»

Чтобы удостовериться, обратились к афише. Там стояло – драма!..

По ошибке я купил билеты на драму. А мы-то с женой считали, что обязаны смеяться.

Тут в наш спор вмешался театральный критик.

«Вы оба правы, – сказал он. – Вы заплатили деньги и хотите повеселиться – оправдать свою трату. Вы решили это в тот момент, когда отдавали деньги за билеты. Но и те зрители, что пришли на спектакль и проливают слезы, тоже заплатили деньги и тоже оправдывают свою трату. Они заранее решили поплакать и плачут вволю. И вы смеетесь, и они плачут не из-за того, что происходит на сцене. Если бы даже ничего не показывали, если бы даже занавес был опущен и лишь слегка колыхался от ветра, то и тогда одни из вас заливались бы смехом, а другие вытирали слезы. В чем же дело? Почему, побывав на комедиях наших авторов, говорят: „Что я за дурень, три часа просидел в душном помещении», – а в битком набитом зале, где дают душещипательную драму, надрываются от смеха? Хотел бы я знать, засмеялся бы кто-нибудь на спектакле нашего комедиографа, если бы нужно было платить за билет не до начала представления, а после него!»

– Понимаешь теперь, почему я смеюсь? – закончил свой рассказ мертвец, давясь от смеха и восклицая: – Ох, умру!.. Ну и чудаки эти люди! До сих пор смеюсь после той потешной комедии. Ха-ха! Хи-хи! Хо-хо!

Затем я разговорился с мертвецом, который все время плакал.

– Мне понятно, почему вы плачете! – начал я. – Наверное, перед смертью вы попали на комедию, а хотели побывать на драме…

– Вы не угадали, – ответил он, глубоко вздыхая, утирая глаза и шмыгая носом. – При жизни я был читателем газеты «Верный путь». Однажды в ней поместили статью под названием «Великая утрата» – по поводу кончины какого-то очень важного, очень уважаемого человека. Ничего более печального я не читал в своей жизни. Каждое слово вызывало потоки слез, «Ты вечен», «Человечество тебя не забудет, твои заслуги перед пами…» – в таких выражениях говорилось о покойном. Наконец, дочитав статью, я бросился в редакцию газеты, разыскал журналиста и сказал ему:

– Если б я знал, что мне после смерти посвятят подобную эпитафию, я согласился бы тут же умереть.

«Об этом не беспокойтесь. Любое можно сочинить, все зависит от того, как заплатят!»

Я дал ему столько, сколько он запросил.

Глаза мертвеца распухли от слез, были красны. Я пытался утешить его.

– Как же мне не плакать, – говорил он, – ведь вот я умер, но обо мне этот журналист и двух строчек не написал. Обидно…

– А тот покойный кем был?

– Не знаю, – ответил мертвец, глотая слезы, – я с ним не был знаком… Но некролог написали так трогательно…

– Что же вы плачете теперь, вы же умерли!

– А как мне не плакать? Деньги заплатил, а обо мне в газете и слова не было. И до сих пор из головы не выходит та статья из «Верного пути». Чуть вспомню – и опять в слезы.

Наконец, я подошел к третьему мертвецу, который был погружен в раздумье.

– Простите, – обратился я к нему, – с тех пор, как я здесь, вы все время о чем-то думаете. Очень интересно знать, что вас так занимает?

– Я не могу решить, кто я – человек или не человек!

– Как можно сомневаться!.. Конечно, человек!

– Я тоже так полагал. Однако никому не смог доказать. Вот послушайте. Сколько бы мы здесь ни кричали, ни орали, люди там, на земле, не услышат наших воплей и не поймут, потому что у нас мертвые голоса, мертвые слова! Живые не понимают языка мертвых. Бывает, что не понимают и живые живых на земле. Одни кричат, надрываются, плачут, но голоса их не доходят! Неизвестно, живут эти люди или не живут, они от нас ничем не отличаются. В этой проклятой жизни в обычные дни их не считают за людей. Ими начинают интересоваться лишь тогда, когда нужно, чтобы они исполнили свой гражданский долг, а это бывает при переписи населения, в выборную кампанию, при обложении налогами, при очередном призыве в армию. Много ли на свете людей, которые с гордостью могут заявить: «Да, я человек?..» Все в нашей жизни обусловлено. Быть человеком – значит жить по-человечески и чувствовать себя человеком. Где бы я ни был, мне презрительно задавали вопрос: «Разве ты человек?» Так я и не смог ответить на этот вопрос, потому что при жизни много работал, старался обеспечить себе существование и не имел времени обдумать, человек я или нет. Слава Аллаху, умер, и теперь у меня сколько угодно времени, чтобы подумать, был ли я при жизни человеком.

– Ну, нашли вы ответ после столь долгих раздумий?

– Нет, пока я еще продолжаю обдумывать этот вопрос. Ведь если бы я был человеком, жил по-человечески, окружающие услыхали бы мой голос. А вместе с тем, если бы я не был человеком, то от меня не требовали бы выполнения всевозможных повинностей, уплаты налогов, исполнения различных обязанностей, не охотились бы за моим голосом.

Выслушав мертвеца, я тоже задумался. Мы принадлежим к тем существам, которые при жизни не сумели заставить других услышать свой голос. Наши песни безмолвны.

Вот так-то, любезный брат мой Слепень! Мне кажется, ты тоже задумаешься, прочитав это письмо. Может быть, и ты, купив билет, смеешься на драме, так как потратился и оправдываешь свои расходы. Может быть, и ты проливаешь слезы над трогательным некрологом, написанным по поводу смерти человека, которого совсем не знаешь. Сообщи тем, кто поносил меня при жизни, что я умер, пусть они наконец порадуются. Желаю счастья и здоровья.

Твой брат

Мертвый Осел.

Письмо второе

Любезный мой Слепень!

Ты знаешь, когда мы ходили по земле, я был неприхотлив. Я мог лечь и заснуть где попало. Пренебрегать тем, что тебе на сегодня отпущено, – преимущество немногих, привилегированных.

Помнишь, любезный Слепень, нам и в голову не приходило там, на земле, что можно от чего-то отказываться!

Я засыпал, где бы ни приткнулся: дома и в гостинице, в постели и на досках, на равнине и на холме. И в тюрьме. Я мог писать, где бы ни пришлось: в кофейне и дома, за столом в конторе и на коленях…

Есть люди с необъяснимыми причудами. Знал я одну мужеподобную девицу из бара. Как-то сильно выпив, она со слезами на глазах призналась мне: «Я всю жизнь мечтала только об одном – о том, чтобы кто-нибудь из мужчин преподнес мне цветы! Я получала много подарков, деньги, но никто никогда не прислал мне и одной гвоздички!»

И еще я знал одного человека, который, проспав ночь на пуховой перине в самой роскошной гостинице, мог сказать, что не выспался из-за того, что у него была неудобная постель. Я же мог заснуть даже на доске, утыканной гвоздями, подобно индийскому факиру.

У меня вызывали удивление люди – рабы своих привычек. Как-то вечером мы с приятелем были в театре. Вдруг посреди действия он мне говорит:

– Пошли скорей!

– В чем дело? – испугался я.

Оказывается, у него расстроился желудок. Ему необходимо было попасть к себе домой, потому что он не терпел чужих уборных. И вот в полночь мы мчимся на такси, потому что непременно подай ему то, к чему он привык!..

Да, любезный Слепень, так-то устроен наш мир, чего только не бывает!

Ну, а мы? Нам было все нипочем, мы не разбирались ни в костюмах, ни в комнатах, ни в квартирах, ни в женщинах, которых ниспосылал нам Аллах. Поэтому-то я не стал противиться, когда меня уложили в эту могилу. Она показалась мне мягким, прохладным ложем. От всякого одиночества веет прохладой…

Мое место оказалось совсем неплохим, только снизу что-то твердое впивалось мне пониже спины: камень или корень дерева.

Я хотел передвинуться, но вдруг голос снизу:

– Не шевелись!

Я повернулся и увидел, что подо мной лежит еще один покойник.

– А ты откуда взялся? – спросил я.

– Тебе что за дело? Здесь моя могила! – пробурчал он.

– Как же это так, голубчик? Ведь меня тут похоронили.

– Ну, а меня двумя часами раньше. Значит, право за мной.

– Если так, почему же ты не протестовал, когда меня клали на тебя?

– Как мог я кричать, когда я мертвый! Меня все равно не услышали бы. Посмотрим, как будешь ты орать, когда на тебя положат кого-нибудь.

– На меня тоже будут кого-нибудь класть?!

– Кто знает, может, двоих! Подо мной тоже лежит.

– Не может быть! Почему же нас всех загнали в одну могилу?

– Очень просто, сейчас место на кладбище можно купить только на черном рынке!

Есть дельцы, которые спекулируют могилами, продают одну на несколько мертвецов. Поэтому мы и лежим здесь друг на друге. Даже пожаловаться не можем. А наши близкие не знают, в каком мы положении. Но вместе с тем оно и понятно, кладбище, того и гляди, займет весь город. Места для живых не хватает, где уж тут заботиться о мертвых!

Злой рок преследовал меня. На следующий день на меня положили мужчину – старца восьмидесяти четырех лет!

– Это наша семейная могила, убирайтесь вон! – вопил он.

На земле нас выгоняют домовладельцы, а под землей – обитатели семейных могил. Аллах, Аллах!

Мне очень хочется тебя увидеть, дорогой Слепень. А ты соскучился по мне? Передай привет зелено-голубым водам Золотого Рога, омывающим понтоны под Галатским мостом… И еще вспомни меня, когда будешь проходить под аркой Ениджами, что выходит на площадь Эминеню. Под ней всегда легкий ветерок. Я только там и чувствовал себя свободным. Я подставлял грудь освежающей прохладе и стоял недвижно.

Когда мы были живы, мы не знали, что такое свобода, о ней мы читали только в книгах. Но когда мою грудь ласкал ветер под аркой Ениджами, я думал, свобода, наверное, что-то вроде этой прохлады. Там часто плачут… Но ветер быстро высушивает слезы, и никто не замечает, что ты плакал!

Я целую твое ядовитое жало, которое впивается в мерзавцев.

Твой брат

Мертвый Осел

Письмо третье

Мой единственный друг Слепень!

Когда мы учились в школе, нас заставляли всем классом петь молитвы. Сейчас у меня в памяти остались только отдельные строки: «Текут реки в раю, Аллах изрекает волю свою». Но я еще не побывал в раю и поэтому не внял, что изрек Аллах.

В памяти моей осталась еще одна строка из этой молитвы: «Подо мной земля, надо мной листья…»

Эти слова, по Корану, принадлежали одному усопшему, который лежал в земле, а покрывали его опавшие осенние листья. Нас, шести-семилетних ребят, заставляли распевать эти молитвы. Вот с каких лет начинается подготовка к загробной жизни!..

Когда я подрос, слова молитвы перепутались у меня со словами песенки, услышанной на улице. Там пелось: «Руки мои – тебе подушка, волосы – покрывало».

Но мне так и не пришлось встретить на земле рук, которые были бы мне подушкой, и волос, укрывавших от холода, а после смерти земля не стала мне ложем и листья – покрывалом. Подо мною мертвец, надо мною мертвец, а я посредине. Мертвец, лежащий подо мною, рассказывал:

– Я промышлял торговлей белыми женщинами. Мертвые всегда говорят правду, Слепень. Поэтому он не скрывал, что торговал женщинами.

– Я подлец, – откровенно признавался он.