Текст книги "Двойная игра"

ГЛАВА ВТОРАЯ

С большим нежеланием усаживалась Эшлин ему на плечи. Когда Корд поднялся, она с легкостью достала до панели на потолке.

– Видишь винты? – спросил он.

Его тело уже отреагировало на сладостное давление ее ягодиц, прижатых к его плечам. Он обхватил руками бедра Эшлин, чтобы она почувствовала себя устойчивее, и ощутил соблазнительную женскую мягкость и одновременно силу. Автоматически он сильнее сжал руки.

– Поаккуратнее! – раздраженно сказала Эшлин.

Лицо ее горело. Сосредоточиться на откручивании упрямого маленького болта было трудно потому, что она мучительно ощущала близость Корда. Она оседлала его шею и прижималась к нему очень тесно. Его руки, поддерживавшие ее бедра, словно посылали ей разряды молнии.

– Я не хочу, чтобы ты упала.

Руки Корда плотно сжимали ее бедра под юбкой немного выше колен. Его взгляд украдкой скользил по ее ногам, упиравшимся ему в грудь. Его тело напряглось, и он еле сдерживал стон. Какие же у нее длинные и изящные ноги! Точеные лодыжки, упругие икры, округлые бедра – ноги, возбуждающие фантазии, подобные той,

какая у него возникла сейчас. Он представил, что эти сильные длинные ноги страстно обвивают его шею совершенно при других обстоятельствах… Он представил…

– Мне нужна моя пилочка для ногтей, чтобы отвернуть эти болты. – Голос Эшлин заставил его вздрогнуть. – Не могли бы вы достать ее из мой косметички?

Корд пошарил в сумке.

– Это не косметичка, а вещмешок для солдата отряда особого назначения. – Он вытащил кусок сладкой плитки, затем пачку жвачки. – Ага, продукты. Что еще у тебя тут есть? Пакет для оказания первой помощи? – Он держал в руках тесемку. – Может быть, я найду сигнальную ракету, если залезу еще глубже.

– Дайте мне всего лишь пилочку для ногтей.

Он выполнил ее распоряжение, посмеиваясь над своей шуткой и над ее сумкой, где было все на любой случай жизни.

– Так, один есть! – воскликнула Эшлин радостно. Она вручила ему винт.

Потом немного покачала бедрами и поерзала для того, чтобы дотянуться до второго болта. Она чувствовал его мускулы между своими ногами, и это ощущение посылало горячие сигналы всему ее телу.

Эшлин была возбуждена, голова ее кружилась. Импульсивно она посильнее сжала его ногами, удерживая равновесие.

Они оба начали дышать глубоко и часто.

– У меня… у меня проблемы с этим болтом. Он не крутится, – сказала она, усмиряя дыхание.

– Попробуй другой.

Голос Корда был низким и звучал хрипло. Он сжал своими пальцами ее теплые и мягкие бедра и закрыл глаза. Сладкая пытка взбудоражила его. Он не был уверен, что долго сможет вынести ее, но и не хотел, чтобы она кончалась. Если бы у него был выбор – стоять посреди лифта с Эшлин Монро, соблазнительно обхватившей его, или обрести свободу, – Корд предпочел бы оставаться в плену.

Но у него не было этого выбора. Лифт вдруг качнулся, затем со свистом и скрежетом медленно двинулся.

– Ток включили! – воскликнула Эшлин.

До того, как они оба смогли изменить положение, двери лифта резко открылись. Они оказались снова на первом этаже, где входили в лифт. Но коридор уже не был пуст, как в тот раз. Небольшая группа людей стояла прямо перед открытыми дверьми, глядя во все глаза на Корда и взгромоздившуюся ему на плечи Эшлин. Среди зрителей были Камилла Уэй, ее сын Уатт и ее дочь Холли.

Эшлин стала пунцовой с головы до пят.

– Отпустите меня! – прошипела она Корду и подкрепила свою просьбу, вонзив каблуки своих туфель ему в грудь.

Корд покорно опустился на колени, и Эшлин слезла с него, выскочила из кабины лифта и, молча растолкав толпу, убежала не оглядываясь.

– Я даже не собираюсь тебя спрашивать, в чем дело, – сухо сказал Уатт Уэй, оглядев коридор, в котором уже и след Эшлин простыл, и поворачиваясь к своему несколько всклокоченному брату.

– Мы беспокоились о тебе, Корд, – сказала их мать. В ее голосе слышалось осуждение. – Офицеры службы безопасности сказали, что ты застрял тут. Я понять не могу, почему ты ушел из танцевального зала.

– Мне надо было на воздух, – пожал плечами Корд.

Отчасти это было правдой. Он не добавил, что его одолела скука и беспокойство и что ему как воздух была необходима на какое-то время передышка от утомительных речей. А в коридоре он помчался за Эшлин Монро, которая и юркнула от него в этот злополучный лифт.

– Я тоже могла бы передохнуть, – послышался тонкий ворчливый голосок Холли. – В танцевальном зале было действительно очень жарко. Возможно, из-за того, что там собралось так много этих старых пустомель?

– Тебе нужен был свежий воздух, и поэтому ты забрался в грузовой лифт? – прервала Камилла, высоко подняв свои темные брови. Она пристально изучала сына суровым материнским взглядом. – Корд, я не собираюсь рассуждать об этих твоих… гимнастических трюках с этой молодой леди, и не хочу знать, что ты действительно собирался делать до того, как отключили электричество. Но позволь напомнить тебе, что ты не в своем маленьком провинциальном южном городке, а здесь, в Уэйзборо. Люди в городе наблюдают за тобой, Корд.

Корд подавил вздох. Ему как будто снова было четырнадцать юных лет, а не его зрелые тридцать четыре. Та же самая старая лекция, то же самое семейное кредо: «Помни! Наблюдая за Уэями, наблюдают за тобой». Его матери следовало вышить эти слова на одном из полотен, над которыми она работала.

– Теперь, когда торжественный обед завершился, почему бы нам не поесть что-нибудь? – предложил Уатт. Он был в семье дипломатом, всегда старавшимся все уладить. Усердный и спокойный по натуре, он постоянно поддерживал благоприятный климат в доме. – Мне не удалось заставить себя съесть того резинового цыпленка, которого они подали на обед, – добавил Уатт мрачно.

– Взяв двести пятьдесят долларов за блюдо, они могли бы подать каждому из нас ведро улучшенного рациона для космонавтов, – прошептала Холли. – По крайней мере, это было бы вкуснее.

Камилла пожала плечами.

– Я надеюсь, что это последний обед со сборами денег на твою кампанию, Уатт. Вся задумка оскорбляет меня – появляться на публике для того, чтобы поглощать посредственную пищу с единственной целью убедить людей внести ничтожные суммы денег. В этом нет необходимости. Я не думаю, что семья не сможет финансировать кампанию так, как мы всегда это делали для Арчера.

– Компания Кларкстона обвиняет Уэев в покупке места в Конгрессе, мама, – заметил Корд. – Советники Уатта по проведению предвыборной кампании хотят, чтобы он имел поддержку в народе, а это значит сбор пожертвований от избирателей. Стало быть, их надо приглашать в отель на обед с резиновым цыпленком, – добавил он сухо.

– Какими бы ни были причины, это унижает наше достоинство, – сказала Камилла, нахмурившись.

Как обычно, она не заметила нотку юмора в заявлении сына. Камилла Уэй не была любительницей шуток, и ее всегда раздражала склонность Корда к юмористическим замечаниям.

Ее тон и властный взгляд поставили точку в споре. Подав Уатту руку, она позволила сопроводить ее к выходу из отеля. Корд и Холли последовали за ними.

– Твоя маленькая подружка из лифта запросто обогнала тебя, – прошептала Холли своему брату. – А все же, что вы там оба делали?

– Пытались выбраться оттуда. Она не оценила то, что застряла со мной.

Корд понял, что он сказал слишком много. У него не было намерения рассказывать ни о происшедшем, ни об Эшлин Монро своей сестре.

Холли посмотрела на него с любопытством.

– Эта старая страсть? Или ты старался завязать новое знакомство?

– Ни то, ни другое. Она младшая сестра м-м-м… старой знакомой. – Корд шлепнул себя ладонью по лбу. – О нет! Как я мог забыть спросить ее о сестре!

И сама Эшлин не сообщила никакой информации о Рейлин. И все же, он должен признать, что не спросить ее было некрасиво.

– Какой недосмотр! – дразняще сказала Холли. – Похоже на то, что младшая сестра знала, какие кнопки надо нажимать. Я говорю не о лифте.

Мысленно Корд вернулся к тем напряженным моментам, когда его тело вибрировало от сексуального напряжения. Нет, предупредил он себя, он не может отдаваться власти своих гормонов, по крайней мере, не на этом этапе своей жизни, и не со второй Монро.

– То, что я застрял в лифте, меня ужасно измотало, – возразил он.

Холли подавила смешок.

– Раз ты так говоришь, значит, так оно и есть, старший брат.

Эшлин преодолела расстояние от отеля до офиса Этана меньше чем за три минуты, вместо обычных пяти. Офис был пуст, и она, обрадовавшись этому, уселась за свой стол и достала пакет с бутербродами из ящика стола. Подождав, пока ее пульс успокоится, она принялась за еду. И хотя она старалась сконцентрироваться исключительно на своем бутерброде с сыром и луком, образ Корда Уэя вставал перед глазами.

Эшлин не могла усидеть на месте и в конце концов стала расхаживать по комнате с бутербродом в руке. Она была взвинчена, ее тело было словно наэлектризовано. Голос Корда до сих пор звучал в ее ушах, его улыбка запечатлелась в ее памяти, бедра хранили тепло его сильных пальцев, а твердую упругость его шеи, казалось, и сейчас ощущала ее кожа.

Этан вернулся через час.

– Я искал вас по всему вестибюлю, но потом вернулся в зал и продолжил обед.

– Я застряла в лифте, когда отключили электрический ток.

– А, было короткое замыкание, – рассмеялся Этан. – Оно обесточило только часть отеля. Сторонники Уэя побежали из зала, точно крысы с тонущего корабля. Похоже, они были рады, что у них появился повод удрать.

– Я думаю, что эти выборы напугали всех Уэев, – проявила инициативу Эшлин, помня признание Корда в том, что вся семья собралась для того, чтобы произвести перегруппировку сил. – Это начало.

– Они уже опоздали. Началом было основание кооперативов, но они не ухватились за это. Следующее – выборы. А затем – проект застройки участков около «Дубовой аллеи». – Губы Торпа скривились в привычное для него подобие улыбки. – Дом Уэев давно ждет своего падения, и я поспособствую этому.

Эшлин попыталась не выдать свое любопытство. Впервые Этан Торп признал, что его действия здесь, в Уэйзборо, были прямо направлены против семьи Уэев. Теперь ее начали волновать причины этой вендетты.

Но она была достаточно благоразумна, чтобы спрашивать. В любом случае, она не могла позволить себе начинать серьезную дискуссию об Уэях со своим боссом, особенно теперь, когда Корд вернулся в город. Темные, почти черные глаза Корда, одного цвета с его волосами, возникли перед ее взором. А затем она подумала о маленькой Дэйзи и о ее огромных, любознательных глазах. Секрет останется секретом до тех пор, пока им владеет один человек, уверила она себя. Именно она и была тем человеком.

Они молчали. Первым тишину нарушил Этан.

– Уже поздно! – заявил он, даже не взглянув на часы, но Эшлин не заметила этой странности. – Мне надо еще сделать несколько звонков, и я знаю, что у вас тоже есть дела. – Он неторопливо прошел через приемную мимо стола Эшлин в свой просторный кабинет и закрыл за собой дверь.

Эшлин гадала, не собирается ли он достать маленькие восковые фигурки и протыкать их булавками подобно колдунам. Если да, то будут ли Уэи вопить при этом от боли? Выражение лица Торпа не предвещало ничего хорошего тому, кто вызвал его злость. Эшлин с облегчением подумала, что это была не она.

– Итак, это Дэн Кларкстон, – тихо сказал Корд Холли.

Они стояли рядом, наблюдая за тем, как молодой кандидат в члены Конгресса пробирался сквозь толпу своих полных энтузиазма сторонников, окруживших его, тянущих к нему руки для приветствия, окликавших и подбадривавших его своими восклицаниями.

Корд и Холли проникли на пикник, устроенный Дэном Кларкстоном в честь его выборов и проходивший на пасторальной поляне для пикника в Уэй-парке. После короткой, но экспрессивной речи Кларкстон исчез в толпе поклонников, которые, похоже, все без исключения были очарованы своим кандидатом. Корду подумалось о холодноватом приеме, оказанном избирателями его брату Уатту вчера в отеле «Уэйзборо». Замеченная разница обеспокоила его.

– Молодого парнишку Дэнни, как всегда, сопровождает его жизнерадостная жена Синди, – сказала ядовито Холли. – Именно так о ней всегда пишут, и она действительно такова, не правда ли? Жизнерадостная и вообще хоть куда. Как это у нее получается? Замечательная широкая улыбка, блеск в глазах придают ей отменный вид.

Корд всмотрелся в самоуверенную кареглазую Синди Кларкстон, которая, бесспорно, была довольна и толпой вокруг и своим высоким, темноволосым, красивым мужем.

– Может быть, она и в действительности такова, Холли? Похоже, что они получают удовольствие от жизни. Можно ли сыграть такой энтузиазм?

– Уатт, конечно же, не сможет, – заметила Холли мрачно. – Когда он находится в толпе, то словно испытывает боль: он чувствует себя неуютно и зажато, и это видно. Бедный Уатт. Он всегда был самым спокойным в семье, для него были проблемой даже пустые светские разговоры. Я вспоминаю, как он записывал темы для разговоров, которые можно вести во время свиданий.

– А сейчас от него ждут, чтобы он радушно приветствовал каждого незнакомца в округе и обращался с ним, как со старым знакомым. – Корд покачал головой. – Я все еще не понимаю, почему дедушка, дядя Арчер и Стаффорд выбрали Уатта в качестве кандидата на место в Конгрессе? Почему не одного из двоюродных братьев? Похоже, что любой из них был бы лучшим вариантом.

– Потому что никто из братьев не задумывался об этом. – Холли вздохнула. – Но ты знаешь Уатта, он такой умиротворенный и добрый. Семья выдвинула его, и он с готовностью согласился принести себя в жертву.

– Уатт говорил, что ему наскучила его работа в управлении делами компании, и он был не прочь поменять ее, – сказал Корд.

Он надеялся, что это была правда, а не просто оправдание уступчивости, выдуманное тактичным Уаттом, пытавшимся выпутаться из накинутой на него охотничьей сетки.

Замечание о том, что его брат был вынужден занять ту должность, которая не подходила ему, серьезно беспокоило Корда. Именно этому он сопротивлялся в юности – той роли, которая заранее была ему отведена, шаблонной клеточке, где он должен был вести жизнь, которая ему не подходила. Он выбрался, а его любимый брат попался в ловушку?

В этот момент Дэн Кларкстон со своей жизнерадостной женой Синди сделали вираж влево и направились прямехонько к Корду и Холли. Толпа с шумом следовала за парой, сжимая ее со всех сторон. Кларкстоны энергично отзывались на приветствия, задерживаясь для того, чтобы пожать руки, поцеловать детишек, одарить улыбкой и комплиментами своих благожелателей.

Корд критически наблюдал за ними. Спору не было: Дэн и Синди Кларкстон были хороши в этой игре. Даже если им по-настоящему не доставляло удовольствия участие в этом действе, они выступали безупречно.

Через какое-то мгновение кандидат и его жена оказались напротив Холли и Корда. Не узнав в них представителей Уэев, Дэн посмотрел на них с ослепительной улыбкой и поблагодарил за то, что они пришли. Синди порекомендовала им «получить удовольствие от пикника», добавив:

– Булочки с горячими сосисками изумительны! Я сожалею, но мы с Дэном не можем тут больше оставаться: нам надо возвращаться домой к нашим маленьким Скотти и Тиффани.

Ни Корд, ни Холли не успели ответить, и пара поспешила к ожидавшей их машине, а толпа последовала за ними.

– Они здорово сыграли роль любящих родителей, – проворчала Холли. – Может, взять напрокат парочку прелестных детишек в той же кинокомпании, где Кларкстоны раздобыли своих?

– В тех листовках о Кларкстонах, которые я видел, сказано, что малыш Скотти в такой же степени их ребенок, как и прелестное дитя Тиффани, – сказал Корд сухо. – Дэн и Синди живут счастливо и посвящают себя друг другу и детям. Она полностью хозяйка дома, а он достойный общественный защитник Экстона, настоящий человек из народа. Они обладают шармом. В общем, нет вопросов.

– Ну, я так не думаю, – возразила Холли сварливо. – Их улыбки были так ослепительны, что просто обожгли меня. Я не верю, что люди воспринимают это плутовство серьезно. Понимаешь, Корд, я не знаю, будет счастлив Уатт в качестве конгрессмена или нет, но, поскольку он согласился участвовать в выборах, я не хочу, чтобы он проигрывал!

– Я тоже. И он не проиграет, Холли. Уатт победит, даже если сейчас это кажется сомнительным.

– Ты все еще во власти заблуждения, что Уэи неизбежно одерживают победу. Но положение совсем иное, Корд. Но только Дэн Кларкстон обладает определенным опытом, но и тот, что его поддерживает – если хочешь, кукловод за кулисами. Он – очень влиятельный человек.

Корд откровенно рассмеялся.

– Послушай, Холли, кто более влиятельный в районе Уэйзборо, чем Уэй?

– От этого человека с беспечностью не отмахнуться, Корд. Он почти доказал, что обладает силой, с которой надо считаться. – Холли смотрела вниз в землю. – Его имя Этан Торп. Именно он отвечает за развитие кооперативов у Поляны Уэй, и я уж не говорю о бросающемся в глаза его офисе на площади. Только Бог знает, что еще у него за пазухой, или, скорее всего, только дьявол это знает, потому что я не думаю, что Бог и Этан Торп хоть понаслышке знакомы друг с другом.

Раздались крики, и оба – Холли и Корд – повернулись и увидели огромную связку воздушных шаров, поднимающихся в небо. На каждом жирными черными буквами, чтобы можно было увидеть издалека, было написано: «Дэн Кларкстон: время перемен». Зрелищный спектакль вызвал возбужденные восклицания детей, которые были в толпе.

– Хороший трюк, – признал Корд завистливо. – Это делает начало кампании Кларкстона запоминающимся.

– Воздушные шары могут причинить вред птицам и животным. Вдруг те проглотят их, – сказала Холли. – Выпускать сотни шаров в атмосферу – значит давать пощечину защитникам природы. Но тогда ни Этан Торп, ни его добровольный помощник Кларкстон даже не стараются показать, что они заинтересованы в защите планеты. Они готовы застроить каждый квадратный дюйм нашей страны зданиями и дорогами. Я не удивлюсь, если в их дальнейших планах окажется строительство атомной электростанции или какой-нибудь ядовитой свалки, которую они захотят расположить прямо посредине городской площади!

Корд скрыл улыбку. Холли всегда была склонна к гиперболам. И все же, он разделял ее озабоченность этой угрозой кампании Уатта и планами Кларкстона относительно застройки территории. Верность семье была не единственной причиной, вынудившей его вернуться, чтобы помочь своему брату выиграть. После того, как Корд переехал в Монтану, он стал твердым сторонником защиты окружающей среды и сохранения ее ресурсов.

– Этан Торп подчиняется своим законам, – произнесла Холли еле слышно. Ее голос прозвучал глухо, а на лице отразилась мука.

Корд смотрел на нее со все возрастающим любопытством.

На обратном пути в «Дубовую аллею», где они оба остановились по приезде, уютно устроившись в своих детских комнатах, Корд попытался разговорить Холли с тем, чтобы выудить из нее побольше информации о Торне и Кларкстоне, но она резко поменяла тему беседы.

– Стаффорд и Прентис пригласили нас к себе на ужин завтра вечером. По сути дела, это представление с участием Его Величества, а не просто ужин, поэтому даже не пытайся улизнуть, Корд.

Корд уже подумывал об этом. Он хорошо помнил то сомнительное удовольствие, которое получил от обеда со своим старшим братом, напыщенным и самодовольным Стаффордом, и такой же его женой Прентис, молодым подобием Камиллы. У них было два сына-подростка – Дейланд Третий «Попрыгунчик» и Стаффорд-младший «Скакунок».

Хотя он еще не видал своих племянников после возвращения, Корд помнил, что они были милыми детишками, несмотря на их школьные клички. Он задумался над тем, как отразилось на детях то, что они носили фамилию Уэев в Уэйзборо. Определенно, это обстоятельство сыграло против него, мешало развитию его характера, должен был признать Корд. Отъезд из города был лучшим его поступком.

– Я полагаю, мама и дедушка будут там вечером тоже, – мрачно догадался Корд. – И дядюшка Арчер, и дядюшка Монтгомери, и тетушка Битей.

– Несомненно. И не забудь о тетушке Элле и Рем. Вечер будет очень длинным, – жалобно сказала Холли. – И все они захотят знать, почему ты, Уатт и я до сих пор не обзавелись семьями. Я не удивлюсь, если они составили список тех, кого подобрали в пару для каждого из нас.

– А если мы скажем им, что у нас гомосексуальная направленность? Это охладит их пыл.

– Если не считать того, что маму хватит сердечный удар, а дедушка достанет свой дуэльный пистолет времен Гражданской войны и пристрелит нас на месте.

Корда передернуло.

– С меня хватит. Надо заехать куда-нибудь и выпить. В итоге я уже начинаю думать, что для того, чтобы выжить в тюрьме семьи Уэйев, надо напиваться. Теперь, вернувшись, я вспоминаю, как чувствовал это уже тогда, до отъезда.

– Не вздумай нанести визит на свои старые танцевальные площадки или в бар «Прибрежный», – предупредила его Холли.

– Я так полагаю, старый бар все еще стоит.

Он хотел было широко улыбнуться, но чистый голос Эшлин, с волнением и горечью описывающий жизнь Монро в Уэйзборо, неожиданно зазвучал в его голове. Он не смог улыбнуться.

– И там по-прежнему правят бал Монро. Они почти такие же старожилы в этом городе, как и Уэи, мне кажется. – Холли пожала плечами. – Но я бы рекомендовала тебе не возобновлять отношения с той девушкой по фамилии Монро, с которой ты гулял последнее время перед тем, как навсегда уехал из города.

Корд сдавленно застонал.

– Поосторожней, Холли, ты ужасающе начинаешь походить на маму. Но не волнуйся, эта глава моей жизни закончилась.

– Я давала себе подобную клятву в отношении определенных глав моей жизни, – сказала Холл скептически. – Но каким-то образом они продолжались снова.

– Ну, меня не собьешь. Спустя столько лет я уже не такой безумец.

И он доказал это себе, выбросив из головы мысли о баре «Прибрежный» и о своих прошедших неблагоразумных поступках и искушениях. Он вел себя корректно – и даже обаятельно – по отношению к своим родственникам и увенчал вечер, присоединившись к Уатту для участия в стратегической встрече с сотрудниками, организовавшими его предвыборную кампанию. Тут всплыло имя Этана Торпа.

– Дэн Кларкстон – всего лишь марионетка Торпа, – пренебрежительно заявил менеджер кампании. – Если он победит, то командовать парадом будет Этан Торп, можете на этот счет не заблуждаться.

– Но почему Торп сам не выдвинул свою кандидатуру? – спросил Корд. – Зачем он связывается с таким подставным лицом, как Кларкстон?

– Торпа не устраивают ограничения, которые регламентируют деятельность выборных лиц, – заявил авторитетно Уатт. – Его махинации и секретные сделки станут достоянием гласности и будут обсуждаться прессой. Лучше поддерживать какую-нибудь марионетку, подобную Кларкстону, и руководить игрой из-за кулис.

– Руководить игрой из-за кулис? – повторил Корд. – Это звучит так мелодраматично, почти в духе средневековья. Не переоцениваешь ли ты этого малого? Я думаю, он простой строитель, который осваивает новые территории, а вовсе не привидение. И он дьявол, – добавил он, вспоминая характеристику, данную Холли Этану.

– Если бы он был дьяволом, это как раз бы объяснило, какую черную магию он использовал для того, чтобы районная комиссия позволила ему строить эти кооперативы, – предположил один из сотрудников.

И доля шутки в его словах была небольшая.

Именно смесь озабоченности и любопытства привела Корда на следующий день в возмутительно модерновый офис Этана Торпа на городской площади, бросавший вызов оригинальному провинциальному обаянию Уэйзборо. Если Торп был силой, с которой надо считаться, то Корд шел как раз навстречу этой силе, чтобы посчитаться с ней.

Большую приемную Торпа украшали низкие кожаные диваны и блестящие хромированные столы. На полу лежал грубый ворсистый палас кроваво-красного цвета, а картины на стене казались импровизациями психических больных на тему пятен Роршаха. Корд оглядел приемную критическим взором. Модернистский интерьер выглядел просто ужасно, и он про себя поставил оформителю офиса «двойку».

В глубине приемной была маленькая ниша, где стоял лакированный стол, черный с золотом, безвкусный, как все остальное. Женщина – видимо, секретарша Торпа – набирала текст на компьютере и была настолько погружена в свое занятие, что не услышала, когда Корд вошел в офис. Когда он наклонился над ее столом, она неожиданно взглянула на него и сильно вздрогнула.

– Что вам угодно? – Ее голос прозвучал резко, и в нем слышалась явная паника.

– Так обычно приветствуют посетителей Этана Торпа? – спросил Корд испуганную и широко открывшую глаза Эшлин Монро. – Не стоит удивляться слухам о том, что в вашем боссе есть нечто зловещее.

Эшлин поднялась, сжав руками края стола, словно щит, который мог заслонить ее.

– Вы работаете здесь? – недоверчиво спросил Корд. – На Этана Торпа?

Какое неожиданное развитие событий! Увидеть Эшли снова именно здесь, в этом месте. Разве кто-либо из Монро работал где-нибудь, кроме бара «Прибрежный»?

Эшлин смотрела на него таким пронизывающим взглядом, словно читала его мысли.

– Нет, я здесь не работаю. Я просто ворвалась в офис, связала настоящую секретаршу, и как только все сгребу тут, она снова займет свое место.

– Юмор оценил, – сказал Корд, окидывая ее взглядом. Ее серо-голубое вязаное платье было такое же скромное и простое, как ее вчерашний неинтересный наряд. И тем не менее, это скучное платье облегало ее, повторяя малейшие изгибы ее тела, делая ее изящной и женственной, и даже сексуальной. Корд невольно сделал глотательное движение. – Я пришел сюда, чтобы повидаться с вашим шефом.

Не отводя от него взгляда, Эшлин нажала кнопку внутреннего переговорного устройства.

– Мистер Торп, Корд Уэй хочет повидаться с вами.

– Я занят. – Голос Этана Торпа прозвучал ровно. – Если мистер Уэй хочет увидеть меня, то ему придется очень, очень, очень долго ждать.

– Ну вот, вы слышали, – сказала Эшлин облегченно.

Она откинулась на стул, полностью переключив свое внимание на экран монитора.

– А как долго ждать? – спросил Корд. Эшлин не повернула головы.

– Понятия не имею. Но я никогда не слышала, чтобы он повторил слово «очень» три раза.

– Почему у меня такое ощущение, будто Торп сидит там и играет в оловянные солдатики? Или листает комиксы? Или раскрашивает картинки? Все что угодно, лишь бы не встречаться со мной.

– Если Этан не хочет видеться с вами, то и не станет этого делать.

– Этан? – Корд ухватился за слово. – Вот что это все значит. И вы вовлечены в один из его страстных служебных романов, Эшлин? – Он вздрогнул от отвращения.

Эшлин моментально обиделась.

– И вы могли так подумать? По вашему мнению, Монро пригодны только для удовлетворения сексуальных потребностей, а после этого их немедленно увольняют. Вы представить себе не можете, чтобы кто-нибудь нанимал одного из нас потому, что мы действительно можем хорошо работать или…

– Эй, полегче. Я просто пошутил.

– Нет, вы не шутили, – возразила Эшлин раздраженно. – Но для того, чтобы предотвратить возможность не правильного истолкования фактов, я должна заявить, что ни сейчас, ни раньше я не была вовлечена в служебный роман с Этаном Торпом.

Корд вздохнул. Он никогда еще не встречал такую нервную и чопорную женщину, как Эшлин, но он понять не мог, почему почувствовал бесконечное облегчение, узнав, что у нее не было близких отношений с Этаном Торпом.

Эшлин даже не старалась скрыть свое нетерпение.

– Вы можете уходить.

Корд помедлил. В общем-то, он пришел поговорить с Этаном Торпом, оценить его и понаблюдать за этим искусным манипулятором, который развил в себе такую мистическую силу, что внушал ужас Уатту и Холли. Но Торп отказался увидеться с ним, а Эшлин Монро была не более дружелюбна, чем маньяк-людоед.

– Вы сами уйдете, или я попрошу мистера Торпа выпроводить вас? – потребовала ответа Эшлин, надеясь, что он не выберет второе. Корд Уэй был примерно на два фута выше и гораздо мускулистее Этана Торпа. – Он владеет карате, – добавила она, пытаясь уравнять данные противников.

– Я напуган, – с манерной медлительностью произнес Корд. – Но прежде чем вы натравите своего босса на меня, я хотел бы спросить о вашей сестре Рейлин. Как она? Что она делала эти последние шесть лет?

Вопрос был задан настолько неожиданно, что он поразил Эшлин, словно удар кулаком. Она попыталась сдержать слезы, навернувшиеся на глаза.

– Рейлин ничего не делала. Она умерла немногим более пяти лет назад.

– Она – что? – Корд искренне ужаснулся, услышав эту новость. Образ Рейлин, пылкой и смеющейся, мелькнул перед его мысленным взором. – Она мертва? – повторил он, не веря. – Я даже не знаю, что сказать. Я потрясен, Эшлин. И мне искренне жаль.

Эшлин презрительно воскликнула:

– Пожалуйста! Не надо только фальшивых сочувствий. Вы нисколько не ценили Рейлин.

– Это не правда, – возразил Корд. – Она мне очень нравилась. И… и у меня очень нежные воспоминания о ней.

– Хорошее словечко «нежные», – взглянула на него Эшлин. Раздумывая над теми отношениями, которые были у ее сестры с Кордом Уэем, она не могла себе представить, какого рода воспоминания он хранил о ней. – В любом случае, вы доказали, как нежны были с Рейлин, когда ушли из ее жизни шесть лет назад и даже не побеспокоились связаться с ней снова.

– Рейлин не возражала против того, чтобы я уехал из города. Мы обговорили это до моего отъезда, и она пожелала мне доброго пути. Почему вы так… Минуточку! Я помню, что был какой-то разговор, который мы вели с Рейлин о вас. – Корд смотрел пристально на Эшлин, прищурив глаза и пытаясь вспомнить фрагменты того разговора. – Рейлин сказала мне, что вы думали будто я и она влюблены друг в. друга. – Он также вспомнил, как посмеялся тогда вместе с Рейлин над наивностью девушки. – Мы никогда не были влюблены, Эшлин, – уверил он ее. – Ни Рейлин, ни я. Даже не делали вида, что это так. Мы всегда были честны по отношению друг к другу.

Он отдавал себе отчет в том, что пытаться объяснять, в чем заключается приятное-ни-к-чему-не-обязывавшее-времяпрепровождение, мрачной, глядевшей недоверчиво, поджавшей губы Эшлин было совершенно безнадежным делом.

– Вы привыкли друг к другу. – Голос Эшлин звучал холодно и осуждающе. – Я знаю, что было между вами.

Рейлин была простодушной во всем, что касалось мужчин и секса, считая взгляды Эшлин по-детски романтическими и безнадежно нереалистичными. «Вовсе не надо быть влюбленной в парня для того, чтобы заниматься с ним любовью, Эшлин». – Она так и слышала голос своей сестры, и ее смех отдавался эхом у нее в ушах. Кроме того, Рейлин, как ей и подобало, не сказала «заниматься любовью». Она употребила крепкое уличное слово, которое заставило Эшлин передернуться. А Рейлин заливалась пуще прежнего.