Текст книги "Двойная игра"

Уатт улыбнулся.

– Крыша едет.

Улыбка Кендры погасла. Она молча смотрела на толпу родственников больных в приемном покое. Люди сидели, ходили, тихо переговаривались между собой.

– Вы должны ехать домой. Сейчас приедет тетя Дэбби, будет плакать, кричать, проклинать персонал больницы… Представляете, как здесь на это отреагируют?

Уатт вообразил себе эту пугающую сцену.

– Я… останусь, – сказал он с сомнением в голосе. Это было сказано так, как будто он согласился, чтобы ему пломбировали зуб без новокаина. Кендра словно ощетинилась.

– Думаете, у вас хватит мужества справиться с этим? – Она одарила его страстным взглядом, подошла к стулу и села, грациозно положив ногу на ногу.

Уатт не на шутку встревожился. В ней и следа не осталось от жалкого обиженного ребенка, пробудившего в нем инстинкт защитника. Теперь она была опытной соблазнительницей, которая постоянно являлась ему в снах. От этих снов он просыпался каждую ночь, как от толчка, весь в поту.

Что она такое, чего она хочет? Маленькая девочка-сиротка, имевшая несчастье родиться умной и красивой и все же считаться отребьем в Уэйзборо? Или расчетливая юная соблазнительница, прекрасная, умная и безнравственная, пытающаяся вовлечь его в историю, о чем он, может быть, всю жизнь будет жалеть?

Кем или чем бы ни была Кендра Монро, она околдовала его. Никогда раньше он не встречал женщины, которой не мог бы сопротивляться. Он никогда никого так не желал. Он уже давно причислил себя к убежденным и несгибаемым старым холостякам, которые всему на свете предпочитали одиночество. Мужчины с подавленной сексуальностью. Не те, что теряют голову от одного взгляда на женщину. Не те, что видят опасность, но не могут уйти от нее.

И все же он вернулся, чтобы поддержать Кендру, чтобы быть рядом с ней.

– Я решил дождаться тети Дэбби.

Кендра удивленно уставилась на него.

– Зачем? Она сведет вас с ума. Она всех с ума сводит.

Уатт пожал плечами.

– Может, у меня Месячник опасной жизни.

– Больше похоже на Месячник глупой жизни, – откликнулась Кендра.

А может, просто Месячник жизни, а не существования. Уатт взял ее за руку. Рука была маленькой, мягкой и холодной. Она тонула в его большой теплой ладони.

– Не надо было ждать меня, Эшлин, – проговорила, задыхаясь, Кендра, входя в квартиру.

Эшлин встала и положила книгу, которую она читала, страницами вниз на диван.

– Как чувствует себя Бен?

– Между жизнью и смертью. Говорят, так будет еще сорок восемь часов, но я почему-то думаю, что он выкарабкается.

– Кендра, прости, что я отчитала тебя по телефону. – Эшлин стояла позади сестры, положив руку ей на плечо. – Я знаю, что ты должна была помочь мальчикам. У тебя просто не было выбора. Они сами, конечно, не смогли бы позаботиться о себе. Меня просто взбесило то, что тебе пришлось с ними связаться. Мы пытаемся жить достойно, и тут появляются они и снова тянут нас в эту грязь. Это никогда не кончится. – Эшлин быстро и виновато сжала руку сестры. – Я говорю с тем же осуждением, что и все люди в этом городе. – Она зло рассмеялась. – Наверное, так же Уэи говорят о Монро.

– Странно, что ты заговорила об Уэях, – небрежно бросила Кендра, искоса поглядывая на сестру. – Сегодня в больнице был Уатт Уэй. Он дождался приезда тети Дэбби и вмешался, когда она уже собиралась закатить истерику. Успокоил ее, а затем переговорил с персоналом больницы. Он сказал, что когда Бен придет в себя, он отправит его в больницу штата лечиться от алкоголизма. Доктор сказал, что если за Бена хлопочет Уэй, то волноваться не о чем.

– Господи Боже мой! – Эшлин возвела глаза к небесам. – Как я рада, что не присутствовала на этом спектакле!

– Спектакле? – повторила Кендра, смешавшись.

– А ты думала? Это шито белыми нитками! Дэн Кларкстон сегодня устроил представление со сдачей крови, и Уатт Уэй решил тоже показать свою гуманность. Он, наверное, весь день просидел в больнице, ожидая, не подвернется ли такая возможность! Он использовал тетю Дэбби и Бена, чтобы выставить себя в качестве друга бедноты, и разыграл эту сцену перед потенциальными избирателями, чтобы они всем рассказали, какой он добрый!

Кендра побагровела. Неужели она ошиблась и приняла политические игры за доброту и личный интерес к ней? Эта мысль потрясла ее. Она всегда думала, что сама слишком хитра и проницательна, чтобы кто-либо мог ее обмануть.

– Ты долго ждала автобуса? – спросила Эшлин, обходя комнату и отключая лампы одну за другой. – Ночью они никогда не ходят по расписанию.

Кендра молча смотрела в тьму за окном.

– Мне не пришлось ждать.

Она не добавила, что приехала домой не на автобусе. Уатт сам привез ее. Они всю дорогу проговорили. Это было так легко и естественно. Она ни над одной фразой не думала.

Когда они подъехали к дому, Кендра втайне порадовалась, что он выглядит прилично, совсем не так, как старая развалюха на Нижних песчаных холмах. Окрыленная вниманием Уатта и непривычно уважительным отношением к ней в больнице после его вмешательства, она наклонилась и поцеловала «го в щеку. Ее плечи все еще чувствовали теплое прикосновение его рук. Несколько мгновений он удерживал ее около себя. Их лица почти соприкасались. Он хотел ее поцеловать. Она не могла ошибиться.

Но не поцеловал. И без единого слова отпустил ее. Она подумала, что он так ошеломлен их почти-поцелуем, что не может говорить. Но теперь в ней пробудились сомнения. Может быть, он вовсе и не был потрясен произошедшей между ними сценой, а просто старался побыстрее от нее отделаться. И единственной причиной его присутствия в больнице было то, что он пытался нажить политический капитал, облагодетельствовав Монро.

Кендра пошла вслед за сестрой в маленькую общую спальню. Кендра напомнила себе, что Эшлин очень умна. Только Эшлин надо было благодарить за то, что они жили в приличном доме с приличными соседями, а не болтались около «Прибрежного». За то, что они не были окружены бандой незаконнорожденных детей, за то, что они не жили в какой-нибудь дыре, кишащей тараканами. Она всю жизнь прислушивалась к мнению старшей сестры. Эшлин еще ни разу не оказывалась не права.

Кендра размышляла, лежа в постели. Уатт Уэй ее переиграл! Он обвел ее вокруг пальца. Неприятно, но факт!

– Эшлин, говорят, что месть сладка, это правда?

– Не знаю. – Эшлин со смехом скользнула под одеяло. Ее двуспальная кровать всего на фут отстояла от кровати Кендры. – Но я слышала, что лучшая месть – добродетельная жизнь. Мы так и будем жить, когда уедем из этого города. Нас ждут счастье и успех. Так будет, Кендра! Я обещаю.

Кендра закрыла глаза.

– Я не могу дождаться этого дня, Эшлин.

– Я тоже, я тоже, Кендра.

ГЛАВА ШЕСТАЯ

Гроза, разразившаяся в середине дня, прогнала с городской площади покупателей, придав улицам пустынный и жуткий вид. Дождь стеной падал на землю. Темные небеса, пустые магазины и тротуары делали день похожим на ночь. Эшлин стояла на автобусной остановке, вцепившись в зонтик, и после каждой вспышки молнии подсчитывала, сколько секунд пройдет до раската грома. После очередной вспышки она не успела даже начать счет. Гром грянул тут же.

Она испуганно посмотрела на небо, а потом на зонтики, под которыми укрылись Макси и Дэйзи. Спрятаться было некуда. Всякий уважающий себя человек в Уэйзборо имел собственный автомобиль. Только некоторые пользовались общественным транспортом, который и в хорошую погоду появлялся нерегулярно. Что уж говорить о плохой?

– Я вся промокла, – пожаловалась Макси и поежилась в своем плаще. – Такой грохот, а я даже не могу заткнуть уши, потому что должна держать этот глупый зонтик.

– Твой зонтик вовсе не глупый, – попыталась убедить ее Дэйзи.

– Нет, глупый! – возразила Макси. – Я хотела розовый зонтик, а мне купили этот дурацкий зеленый. – Она помахала над головой ярко-зеленым зонтиком и пропела:

– Я ненавижу зеленый цвет, я ненавижу зеленый цвет! Чтоб он провалился!

Дурацкий зеленый зонтик казался Эшлин громоотводом. Он будто сам приглашал пролетающую мимо молнию ударить в него.

– Макси, прекрати! – потребовала она.

– Где же этот автобус? Он опаздывает уже на полчаса.

– Зеленый цвет очень симпатичный, – с сомнением сказала Дэйзи, взглянув на свой собственный зеленый зонтик. – Но сиреневый лучше… – вздохнула она.

Эшлин поклялась себе, что в следующий раз она переплатит несколько долларов, но купит детям вещи тех цветов, которые им нравятся, а не будет копаться в лотках с уцененными товарами. Ее печалило то, что все вещи она покупала по сниженным ценам.

– Дэйзи, давай порепетируем новое движение, – предложила Макси, переключившись с разговора об уродливых зонтиках.

Она попыталась потанцевать прямо на тротуаре, не обращая внимания на зонтик, сумку с книгами, кроссовки на толстой подошве и лужи.

Дэйзи ей подыграла. Они обе вернулись в свое обычное состояние. Дэйзи смеялась, Макси сосредоточилась.

Эшлин видела, что они улыбаются, несмотря на пугающее светозвуковое шоу с участием молнии и грома. Макси в настоящее время разрывалась, не в силах сделать выбор из двух профессий: она хотела стать массовиком-затейником и балериной, поэтому очень серьезно относилась к своим урокам гимнастики и танцев. У Дэйзи не было сомнений. Она хотела стать врачом, но еще не решила, кого будет лечить – собак, кошек или детей.

Оглушительный раскат грома заставил Макси прервать танец.

– Я хочу домой, мамочка! – взвыла она. Эшли обняла ее и прижала к себе.

– Хочу, чтобы пришел автобус, хочу, чтобы пришел автобус, – тихо шептала Дэйзи.

– Хорошо встретиться со старыми друзьями, правда, Корд? – Ли Харрисон немного придвинулась к нему. Корд вел машину, взятую напрокат, навстречу грозе. – А поскольку там был ты, встреча стала еще более интересной.

– Если ты помнишь, я никогда не входил в вашу компанию, – заметил он.

– Зато ты всегда интриговал нас, Корд, – выдала Ли. – В те далекие дни ты был не по зубам нам, маленьким девочкам.

Корд припомнил «те далекие дни». Сегодняшний ленч, растянувшийся на весь день, проходил в загородном клубе. Организаторами были выпускники Академии Уэйзборо. Этот нескончаемый день, проведенный среди элиты Уэйзборо, заставил его вспомнить свое бурное прошлое. Он всегда недолюбливал однокашников, но сегодня рассматривал свое присутствие на ленче как неприятную неизбежность. Грядущие выборы вынуждали его со всеми поддерживать хорошие отношения. Своих сокурсников Корд любил теперь еще меньше, но все, что могло помочь компании Уатта, было необходимо сделать.

Появление Ли Харрисон было неожиданностью. Она развелась с мужем и искала, нового. Как только Корд появился, она тут же прилипла к нему, ясно давая понять, что готова отпраздновать их встречу в более тесном кругу.

К собственному удивлению, Корд и сам уже начал об этом подумывать. Иначе вечер грозил тянуться бесконечно. Он уже позвонил сегодня Мери Бет и узнал, что все в порядке, что Джек Таунсенд еще на кухне, хотя и не оставил мечту об удаче, которая ждет его во Франции. Открытие кемпинга прошло хорошо, но разместилось там сейчас только семь семей. Ничего, в пик сезона свободных мест не останется. Инспектор все еще не появился.

Закончив свои дела, Корд нанес краткий визит деду и еще более краткий – своей матери. Он надеялся провести вечер с Уаттом или с Холли, но у них были свои планы. Даже Стаффорд, Прентис и мальчики были заняты.

Корд хмурился. Предстояло коротать вечер в одиночестве или принять предложение Ли Харрисон, какой бы сюрприз она ни припасла для него. Корд взглянул на нее. Она была привлекательна, и, очевидно, к нему неравнодушна. Не будучи телепатом, можно было понять, что она сделает все, о чем бы он ее ни попросил.

Его взгляд неожиданно упал на три фигуры на автобусной остановке посреди площади. Они мокли под дождем, несмотря на зонтики. Ни минуты не размышляя, он резко свернул к остановке и остановился перед Эшлин и девочками.

– Корд, что ты делаешь? Почему ты остановился? – спросила Ли резким неодобрительным тоном.

Корд не обратил на нее внимания. Он нажал кнопку, опустил стекло и высунул голову в окно.

– Вас подвезти? – обратился он к стоявшим на остановке.

От неожиданности у Эшлин чуть сердце не выпрыгнуло. Он морщился, когда в лицо ударяли тяжелые капли дождя. Одна капля попала прямо на нос, и он улыбнулся. От его улыбки у нее по телу разлилось тепло. Эшлин знала, что ей нужно отказаться. Спокойнее было остаться на остановке, чем оказаться в машине Корда.

Дети не колебались.

– Дядя Корд! – закричала Макси. – Автобус все не едет и не едет.

– Нас надо подвезти, – подтвердила Дэйзи и бросила вопросительный взгляд на Эшлин. – Правда, мама?

– Да, – уверенно сказала Эшлин.

Что она еще могла сделать? Заставлять маленьких девочек мокнуть под дождем, когда можно сесть в машину, было не только глупо. Это было просто жестоко и эгоистично.

– Залезайте, – сказал Корд.

Эшлин открыла заднюю дверцу, и девочки запрыгнули внутрь, разбрызгивая по всей машине капельки воды со своих мокрых плащей, обуви и сумок. Ли даже не пыталась скрыть свое недовольство. Она задохнулась от возмущения.

Эшлин села на заднее сиденье рядом с детьми и захлопнула дверцу. Через несколько секунд они тронулись.

– Вы выглядите гораздо лучше, чем тогда, когда я видел вас в последний раз, – сердечно сказал Корд.

В больнице она была белая как мел от потери крови, вспомнила Эшлин и поморщилась. Как неблагородно напоминать ей об этом!

– Вот как?

Ли Харрисон бросила холодный снисходительный взгляд на Эшлин. Выражение ее лица и тон, которым это было сказано, ясно давали понять, что, если Эшлин раньше выглядела еще хуже, чем теперь, вид у нее был чудовищным.

Эшлин тщетно пыталась пригладить волосы. Она казалась себе мокрой курицей, и пугающе элегантно и дорого одетая женщина на переднем сиденье подтвердила ее мысли. Их вторжение пришлось ей не по нраву, и она даже не потрудилась скрыть свою враждебность.

Корд усугубил положение, сказав:

– Ли, познакомься с Эшлин, Макси и Дэйзи. Девочки, это Ли Харрисон. – Он даже не назвал их фамилию, мрачно отметила Эшлин. Он не хотел, чтобы его подруга из высшего общества знала, что он посадил к себе в машину Монро. – Такой дождь… – заметил Корд.

Ни одна из женщин не поддержала разговор, и он тоже замолчал.

Макси нажала на кнопку, при помощи которой можно было открывать и закрывать окна. Она нажимала на нее снова и снова, опуская стекло и снова поднимая его. Она смеялась от радости, потом высунула из окна зонтик и попыталась втянуть его обратно, пока стекло не поднялось.

Вдруг она вскрикнула от боли. Окно плотно закрылось и прижало маленькую ручку Макси.

– Ей пальцы окном придавило! – закричала Эшлин.

Она нажала на кнопку раз, другой, третий – ничего. Окно оставалось плотно закрытым.

– Все из-за этой леди! – закричала Дэйзи.

Она мгновенно перелезла на переднее сиденье, перегнулась через колени Ли и нажала главную кнопку, при помощи которой можно было открывать и задние окна. Стекло пошло вниз, и Эшлин освободила ручку Макси.

Три пальца были сильно сдавлены и медленно приобретали фиолетовый цвет. Эшлин целовала и гладила их.

– Моя бедная девочка, они, наверное, не сломаны… – Она качала плачущую Макси на руках.

– Мне раздавило пальчики? – Макси снова заревела.

– Нет, не раздавило, – поспешно поправилась Эшлин и показала Макси, что с пальцами действительно ничего особенного не случилось. – Все обошлось, милая, все хорошо.

На переднем сиденье, между тем, не все было хорошо.

– Слезь с меня! – приказала Ли Харрисон Дэйзи, растянувшейся у нее на коленях. – Ты вся мокрая, у тебя грязные ноги. Не смей прикасаться ко мне!

Дэйзи поспешно отползла на середину сиденья и прижалась к Корду. Она ни капельки не испугалась и ответила на крик Ли Харрисон своим, и неизвестно, чей был громче.

– Вы сделали это нарочно! – кричала Дэйзи. – Вы нарочно нажали на кнопку! Вы хотели, чтобы Макси отдавило пальцы!

– Это просто смешно! – резко сказала Ли. – Как ты смеешь меня обвинять? Да еще в таком тоне. Это непростительно! Я требую, чтобы ты сейчас же извинилась.

Яд в ее голосе и ярость в глазах ужаснули Корда. Малышка Дэйзи была едва ли подходящей мишенью для подобной ненависти. Всякий интерес к обществу Ли Харрисон у Корда моментально утратился. Только увидев Эшлин, он смог понять, что его отношения с Ли – уже история.

– Ну? – вскричала Ли. – Я жду твоих извинений. Дэйзи, однако, не пошла у нее на поводу. Она не собиралась извиняться.

– Я сама видела, как вы это сделали, – упорствовала она. – Вы нарочно причинили боль Макси. Я это видела, и Бог это видел, и все ангелы видели!

Смех Ли звучал неприятно, будто провели ножом по сковородке.

– Господи! Тоже мне, проповедник-недомерок! Корд, я думаю…

– Я думаю, что ты должна извиниться перед Макси, Ли, – оборвал ее Корд.

– Я? Извиниться? – прошипела Ли. – Ты мог поверить, что я… Если этой мерзавке больно, она сама виновата! Она играла с окном, как… как шимпанзе, а что касается этого грубого наглого чудовища…

– Вы сделали это нарочно, – сказала Дэйзи без всякого выражения.

– Дэйзи, иди сюда! – приказала Эшлин, и Дэйзи тут же перебралась на заднее сиденье.

Пока Ли произносила пространную тираду, полную жалоб и угроз, все трое сидели молча. Корд тем временем остановил машину около огромного кирпичного дома Ли на Яблоневой улице.

– Ты ничуть не изменился, Корд Уэй! И так и не научился подбирать себе компанию, – выдала Ли прощальный залп.

Она вышла из машины и с такой силой хлопнула дверцей, что машину тряхнуло. Корд посмотрел назад.

– Старая знакомая, – он пожал плечами. – Она никогда меня особенно не любила.

– Мне она тоже не нравится. – Дэйзи смотрела на него своими огромными темными глазами.

– И мне не нравится, – согласился Корд. – Странно, что она рискнула выйти из дома в такой дождь. По-моему, от воды ведьмы размокают.

– Как в «Волшебнике страны Оз». – Дэйзи поняла, о чем он. – А другую ведьму задавило домиком.

Она с надеждой посмотрела в окно, но кирпичный дом не развалился, и Ли не была погребена под руинами. Она просто вошла в дверь.

– Она гадкая, – провозгласила Макси, слезая с колен Эшлин.

– Мне жаль, что так получилось, – просто сказал Корд.

Макси встала и перегнулась через спинку сиденья, чтобы показать Корду свои пальцы. Они все еще были синие, но уже легко двигались.

Корд поморщился.

– Это, наверное, очень больно, Макси.

– Да, но сейчас уже лучше. Можешь их поцеловать, – предложила Макси и поднесла свою ручку к его губам.

Чувствуя себя неловко, Корд взял маленькую ручку и погладил ее.

– Ты очень храбрая девочка, – пробормотал он.

Эшлин зачарованно наблюдала эту сцену. Она все еще не могла преодолеть шок, вызванный тем, что Корд принял их сторону. Он поверил Дэйзи. Если бы она сама не была свидетелем всей сцены, она бы не поверила ребенку.

– Может быть, нужно сделать рентген? – спросил Корд, ощупывая пальцы Макси.

Она свободно ими двигала, не испытывая боли.

– Нет, я думаю, все в порядке, – Эшлин откинулась назад и теперь смотрела в окно на дождь, падавший на траву. – Теперь мы бы хотели поехать домой.

– А как насчет обеда? – спросил Корд. – Вы уже обедали?

– Нет, – хором ответили Дэйзи и Макси.

– Мы ужасно голодные, – добавила Макси.

– Идея! Почему бы мне не пригласить трех дам на обед?

Корд быстро взглянул на Эшлин, ожидая отказа.

Он уже почти жалел о своем спонтанном приглашении и надеялся, что Эшлин откажется. Провести вечер с угловатой и желчной Эшлин и двумя чересчур бойкими девочками было сомнительным удовольствием. Но живший в нем прежний неисправимый Корд, от которого он, казалось, навсегда избавился, сам провоцировал ее отказ. И точно знал, что все равно возьмет верх над ней, используя для этого детей. Это входило в правила игры.

Эшлин была совершенно обескуражена. Корд Уэй приглашает их пообедать? От изумления она не могла ничего сказать.

А Макси могла.

– Давайте пойдем к Чаку Чизу! Там пицца и сосиски, видеоигры и мячики, и полная комната кукол, и еще горка… – Она вынуждена была прерваться, чтобы вздохнуть.

– Рай для маленьких детей, – сказал Корд.

– Я была там на дне рождения у моей подруги Лиззи, – поведала Макси. – Мы так повеселились!

– Макси, – сказала Эшлин, наконец снова обретя способность говорить. – Мы не можем.

– Я никогда не слышал о таком месте. Где это? – спросил Корд.

– В Экетоне, там, где магазины, – ответила Макси.

– Хорошо. – Корд улыбнулся девочкам. Они действительно славные дети, решил он. Макси, кудрявая блондинка с голубыми глазами, и темноволосая Дэйзи с темными глазами. Их трудно было принять за сестер. Гены разных отцов? Он быстро прогнал эту мысль. – Люблю новые места. А ты, Дэйзи? Куда бы ты хотела поехать?

– Я тоже хотела туда, но никогда не думала, что поеду, – прошептала Дэйзи почти благоговейно.

– Остается спросить у мамы. – Корд обернулся к Эшлин. В его глазах светились победные искорки. Он выиграл этот раунд, и победа была ему приятна. – Ты как?

Эшлин смотрела ему в глаза. По зрелому размышлению она сказала бы «нет» и попросила бы отвезти их домой. Но она поддалась импульсу. Почему они раз в жизни не могут позволить себе что-нибудь необычное и неожиданное? Они вечно во всем себе отказывали, жили по расписанию и едва сводили концы с концами. Другие Монро могли выходить из бюджета и не думать о последствиях, но не Эшлин. Сейчас ей показалось, что железный режим и постоянные мысли о деньгах душат ее. Вырваться, только разок…

Она вдруг представила себе Рейлин и содрогнулась от страха. Ей не грозит стать искательницей приключений, успокаивала она себя. Она делает это ради детей. Разве Дэйзи и Макси не имеют права на приятные сюрпризы время от времени?

– Так что же? – переспросил Корд. – Мы с нетерпением ждем твоего решения.

– Пожалуйста, мамочка! – закричали девочки. Их лица горели от возбуждения.

– Я не зануда и не собираюсь лишить всех удовольствия, – сказала Эшлин и улыбнулась им. – Мне самой хочется там побывать.

Дети обрадовались. Корд удивился. Она не отказалась. Он был уверен, что Эшлин откажется, и ее согласие застало его врасплох.

– Вы уверены, что хотите нас пригласить? – спросила Эшлин. – Еще не поздно отказаться.

Корд смотрел на нее в упор, озадаченный ее тоном. Она его дразнила? Неужели у скучной, усталой Эшлин тоже бывало игривое настроение? Она смотрела на него и улыбалась ему и детям.

Корд глубоко вздохнул.

– Поехали, – проговорил он.

Эшлин попросила заехать в кафе предупредить Кендру об их отъезде и снова присоединилась к Корду и детям, чтобы провести вечер за столом, уставленном яствами с синтетическими добавками, отвлекаясь от него для игр и прочих развлечений.

– Они в эйфории, – восхищался Корд, глядя, как девочки бегали от одной игрушки к другой, временами возвращаясь, чтобы схватить кусочек пиццы и запить содовой, оживленные, веселые, с радостными Глазами. – Никогда не видел, чтобы Дэйзи так много смеялась. По-моему, я вообще впервые вижу ее улыбку.

– Она серьезная девочка и никогда не улыбается незнакомым людям. Но она счастлива, – быстро добавила Эшлин. – Ей нравится в детском саду, у нее много друзей, а дома…

– Тебе не нужно защищаться. Я не упрекал тебя ни в чем, просто так сказал, – Корд взял ее руку. – Давай-ка немного поедим, пока дети играют.

Его большая мягкая ладонь сжала ее пальцы. Сердце Эшлин отчаянно колотилось, вызывая внутри расслабляющую теплоту. Пожатия руки было достаточно, чтобы возбудить в ней дикое желание, впервые возникшее при их первом и последнем поцелуе. Они с Кордом бок о бок сидели на деревянной скамье за столом. Эшлин потянулась за кусочком пиццы. Хотя скамья была длинной, Корд придвинулся так близко, что они изредка касались друг друга плечами и бедрами.

Она откусила кусочек пиццы, но во рту пересохло, и жевать было трудно. Рядом она чувствовала большое сильное тело, и снова нахлынули воспоминания о том, как он обнимал ее.

Эшлин больше не пыталась что-нибудь съесть и сосредоточилась на коке, которую тянула через соломинку.

– Макси бесстрашна, – комментировал Корд. Если бы он заметил, как горят щеки Эшлин и дрожат ее колени, то он бы не продолжал. – Она скатилась с этой горки, трудно поверить. Если бы тут был «прыжок Тарзана», она бы, наверное, первая к нему кинулась.

Он улыбнулся Эшлин такой улыбкой, что у нее голова пошла кругом. Невозможно было не откликнуться на его зов.

– Учителя Макси по танцам и гимнастике говорят, что она невероятно гибкая и у нее хорошая координация, – гордо сказала Эшлин. – Принимая во внимание, кем был ее отец, это неудивите…

Она осеклась. Так она могла разговаривать с Кендрой, но не с чужим человеком! Что толкнуло ее на откровенность? Ее сердце снова бешено забилось, но на сей раз от возбуждения. Когда он был рядом, она за себя не отвечала. Если она когда-нибудь выдаст другой секрет…

Корд, естественно, заметил ее внезапное замешательство. Ему не давало покоя любопытство и еще какое-то более темное и первобытное чувство. Ревность? К отцу Макси? Он не допускал даже мысли об этом. И пытался доказать себе, что ничего особенного не произошло.

– А кто отец Макси? – спросил он и порадовался безразличию своего тона.

Эшлин судорожно проглотила ком, вставший в горле.

– Я не хотела бы называть имени.

– Ну и не называй. Кто он по профессии? Так, от кого бы Макси могла унаследовать гибкость и координацию? Парашютист? Альпинист? Понял, – радостно сообщил он. – Каскадер. – Эшлин отчаянно боялась покраснеть. Она приказала себе не подавать вида, что взволнована. Однако реакция ее подвела. Корд удивленно уставился на нее. – Черт, неужели я угадал? Он что, правда был каскадером?

– Я не хочу об этом говорить!

Эшлин бросилась в комнату для игр.

Корд последовал за ней и увидел, что Макси прыгает с горки на кучу мягких цветных шаров. Дэйзи смотрела на нее с ужасом. Он едва заметно улыбнулся. В одном он был убежден: осторожная Дэйзи не была дочерью каскадера, хотя по-своему была смелой. Он вспомнил, как она противостояла Ли Харрисон, чей гнев мог напугать многих детей до потери пульса.

– Макси, не смей! – приказала Эшлин девочке, приготовившейся к прыжку. – Иди поешь, и мы сейчас же уходим.

Макси и Дэйзи вернулись к столу и засунули в рот еще по куску пиццы. На десерт было мороженое.

Они уехали около восьми часов. Дэйзи и Макси были нагружены игрушками, гибкими карандашами, конфетами и гребешками, розовыми и лиловыми. Они не обсуждали, кто где будет сидеть. Просто Корд усадил девочек сзади, а потом взял Эшлин под руку и посадил ее рядом с собой.

– Дети чудно провели время, – вежливо сказала она, когда они тронулись. Дождь теперь едва моросил. – Спасибо вам, вы доставили нам массу удовольствия.

– Странно, но мне тоже было очень весело. Никогда не думал, что смогу провести целый вечер с кричащими детьми, среди мерцающих огней, за паршивой едой, не говоря уже о том, чтобы получить от всего этого удовольствие. У нас на турбазе есть комната для игр – стол для тенниса, настольный хоккей, но ничего подобного тому, что я видел сегодня. Я намеренно избегал подобных игр, но твои дети… – Он замолчал. Ему нравились ее дети. Но он в первый раз оказался в роли хозяина, принимавшего гостей, и чувствовал себя немного неловко. – В любом случае, я должен был их немного порадовать после встречи с драконихой Ли. Это меньшее, что я мог для них сделать.

– Ваша подруга-дракониха сильно на вас рассердилась, судя по тому, как она хлопнула дверью. Вам придется потрудиться, чтобы вновь завоевать ее благосклонность.

– Милая моя, чтобы завоевать расположение Ли, мне надо только поднять трубку и сказать, что я хочу ее видеть. И дело здесь не столько в моих чарах, сколько в ее одиночестве.

– Я… Я думаю, вы скромничаете, – пробормотала Эшлин.

– Вот уж нет, – рассмеялся Корд. – Я скромностью никогда не страдал. – Он быстро взглянул на девочек, мирно игравших на заднем сиденье. Потом слегка наклонился к Эшлин. – Ты встретила этого каскадера, когда в Уэйзборо снимали фильм? – Его голос был глубок и спокоен. Он заговорил о ее любовнике потому, что она сама упомянула о нем. И хотя это Корда не касалось, но он не мог выбросить мысль об этом человеке из головы. Он не дал ей времени ответить. – Я помню, как снимали тот фильм. Это единственный фильм, который снимали в окрестностях Уэйзборо, и здесь все просто с ума посходили. – Он пожал плечами и слегка улыбнулся. – Где еще ты могла встретить каскадера?

– Постановщика трюков, – поправила его Эшлин. – Он много лет был каскадером, потом повредил спину и больше не мог работать. Тогда он занялся постановкой трюков.

Она помнила, как радовалась Рейлин, когда встретила в баре «Прибрежный» постановщика трюков. «Прибрежный» тогда был прибежищем для многих членов съемочной группы. Она точно помнила все, что рассказала ей Рейлин о человеке, ставшем отцом Макси.

– Его дела, наверное, шли плохо, если он согласился участвовать в съемках такого фильма, – сухо сказал Корд. – О демонах, завоевавших мир, кажется, хотя сюжет был настолько запутан, что я уже точно не помню. Как он назывался? «Адский план?»

– «План 666 из кабинета Дьявола», – поправила его Эшлин.

– Это была такая дрянь, что они даже не смогли его продать. Он сразу пошел на видео. Хотя трюков там было достаточно. Ты его видела?

– Только один раз у моей тетки. Рейлин была статисткой. Она играла одну из одержимых деревенских девушек в массовой сцене. Ее Макс устроил.

– Макс, – повторил Корд. – Постановщик трюков. – Любовник Эшлин, отец Макси, названной так в его честь. – А для тебя он не добыл роли?

– Нет.

Эшлин на мгновенье смешалась. Почему Макс Маттисон должен был искать роль для нее? Они даже не были с ним знакомы. Найдя роль статистки, он расплатился с Рейлин за «прекрасное время, проведенное вместе».

Эшлин взглянула на Макси, методично расчесывавшую длинные розовые волосы куклы. Макси была результатом этой связи, но Макс Маттисон покинул город, сказав Рейлин, что беременность – это ее собственная проблема, и он не намерен признать отцовство. Рейлин никогда никому не говорила, от кого ребенок, и никогда ничего больше не слышала о Максе Маттисоне. А тот, в свою очередь, не знал о рождении дочери.

Рейлин плакала, когда он уехал. В первый раз Эшлин видела, чтобы ее сестра проливала слезы из-за мужчины.

– Почему ты не снималась в фильме? – настаивал Корд. – Почему статисткой стала Рейлин, а не ты?

– Я не захотела, – быстро сказала Эшлин.

– А тот парень, Макс, когда-нибудь видел Макси? – настырно продолжал Корд. – Он присылает ей деньги?

Эшлин нервно сжимала пальцы. Рейлин всегда учила ее, что, если приходится врать, нужно, чтобы в твоем вранье было как можно больше достоверных деталей, чтобы потом не попасться. Так она и сделает.