Текст книги "Любовь всегда выигрывает"

Тина задула свечу на камине и взяла свою. Было уже слишком поздно для того, чтобы выбирать книгу. Она прошла по холлу и медленно поднялась по лестнице. Ей было приятно думать, что она одержала верх над Клодом и выставила его из дома, но перед ее глазами по-прежнему стояло его злобное лицо, а в ушах угрожающе звучало: «Вы еще обо мне услышите»

Глава 7

На следующее утро Тина проснулась с дурным предчувствием, словно над ней висело тяжелое облако. Солнечный свет диссонансом ее настроению заливал комнату. Она встала и посмотрела в окно на цветущие в парке каштаны. Их розово-белые соцветия, похожие на свечи, устремлялись к голубому небу, а в озере отражались кусты рододендронов.

Почему, – спросила она себя вслух, – все прекрасное и созданное для счастья должно быть омрачено?

Ей казалось, что сэр Маркус с уверенным выражением лица, которое она, похоже, никогда не забудет стоит за ее спиной.

Тина поспешно оделась, спустилась вниз и узнала, что герцогиня провела беспокойную ночь, а потому просила ее не беспокоить до второй половины дня. А дворецкий сообщил, что его светлости немного легче и он надеется сегодня принять посетителей.

Тина прошла через холл и вышла в сад, где погуляла по берегу озера и полюбовалась лебедями, пожалев, что не захватила с собой хлеба. На это ушло, наверное больше часа, но, внезапно почувствовав несвойственное ей беспокойство, она вернулась в дом. Впрочем, Тина понимала, в чем дело. Как бы она ни старалась не думать об этом, ее мысли постоянно возвращались к одному и тому же отчаянному вопросу: какой выбор она должна сделать, чтоб» спасти и себя, и лорда Уинчингема?

Тина вошла в дом через боковую дверь и прошла по холлу мимо открытой двери гостиной, откуда доносились мужские голоса. Удивившись, кто бы это мог навестить их в столь ранний час, она остановилась и тут услышала:

– Это подойдет вам, Рапсон, ведь именно такое поместье вы искали, не правда ли?

– Конечно, подойдет, мистер Ламптон, – ответил другой голос. – А как скоро, вы полагаете, я смогу вступить во владение?

Некоторое время стояла тишина, потом первый, как догадалась Тина, мистер Ламптон, сказал:

– У лорда Уинчингема меньше трех недель на то, чтобы вернуть мне долг, но, как я уже вам объяснил, он не сможет найти деньги. У нас с ним один поверенный, и я очень трезво оцениваю его теперешнее положение. Поэтому, как только лорд откажется платить, Уинч будет вашим при условии, разумеется, что к тому времени будет составлена купчая.

– Я буду готов, – последовал ответ. – Уверяю вас, сэр, это именно такое поместье, какое я ищу. Могу даже сказать, это поместье, о котором я мечтал!

Почувствовав от закипающего внутри нее гнева прилив мужества, Тина отважно вошла в гостиную, где увидела двух мужчин, стоящих в дальнем конце комнаты у окна в сад. Она никогда не была в этой комнате, но поняла, что это приемная – здесь гости ждали, когда их примут.

– Доброе утро, джентльмены, – ледяным голосом поздоровалась Тина.

Мужчины обернулись. Ламптон оказался именно таким, каким она себе его и представляла: высокий, средних лет, с суховатым, жестким лицом расчетливого игрока. Его собеседник был низеньким и толстым. Тина с первого взгляда угадала в нем человека, который сделал себя сам, – богатого землевладельца с севера страны, мечтающего перебраться ближе к столице и войти в светское общество, полагая, что там он добьется значительно большего, чем в окружении людей, прекрасно осведомленных о его низком происхождении.

Оба джентльмена учтиво поклонились, Тина присела в неглубоком, почти небрежном реверансе. – Могу ли я чем-нибудь помочь вам? – спросила она. – Полагаю, вы слышали, что лорд Уинчингем нездоров и никого не принимает, а его бабушка, герцогиня, еще не встала.

– Мы приносим извинения за столь ранний визит, – невозмутимо отозвался мистер Ламптон, – но мой друг, мистер Рапсон, сегодня уезжает и очень хотел справиться о здоровье лорда Уинчингема.

– Уверена, его светлость будет очень признателен за заботу, – с сарказмом заметила Тина. – Могу я предложить вам что-нибудь выпить?

– Дворецкий уже любезно предложил, – ответил мистер Ламптон. – Мы оба с удовольствием выпьем по бокалу вина, так как очень устали после трех часов, проведенных в дороге.

– Вы в самом деле приехали из Лондона? – удивилась Тина. – Какие там свежие сплетни? Или их черед еще не настал?

В глазах мистера Ламптона она прочла любопытство и некоторое недоумение. «Конечно, – подумала Тина, – ему очень трудно понять, кто я такая. Наверное, он не слышал о моем появлении в свете и о бале, устроенном герцогиней»-. Учтя это, она произнесла:

– Однако я ошиблась! Вы приехали не из Лондона, а откуда-то издалека. Я почти уверена, что кто-то упоминал о вашем отсутствии.

– Меня действительно не было в Лондоне. Я находился на севере у моего друга мистера Рапсона. Ему надо было встретиться со мной по очень важному вопросу, поэтому, невзирая на разгар сезона в Лондоне, я уехал к нему в Йорк. Путешествие оказалось не из легких, но, должен признаться, игра стоила свеч!

– Спасибо, спасибо! – заулыбался мистер Рапсон. – Я рад, что вам понравилось у меня, но я вам уже объяснил, что в последние пять лет у меня появились причины перебраться на юг!

– Да, да, вы мне говорили! – оборвал его мистер Ламптон, словно опасался, что тот может наговорить лишнего.

– Жаль, что вас не было! – с милой улыбкой произнесла Тина. – Вы пропустили самое потрясающее событие, происшедшее в Уинчингем-Хаус!

– Потрясающее событие? – насторожился мистер . Ламптон.

– Да! Разумеется, для вас в этом нет ничего особенного, но мой опекун, лорд Уинчингем, представлял меня Лондону, а его бабушка, герцогиня Хартингфорд, сопровождала меня. Был устроен великолепный бал! Многие говорили, что давно уже не видели такого великолепия!

– Бал в Уинчингем-Хаус?! – удивленно воскликнул мистер Ламптон.

– Все было в высшей степени изысканно! За обеденным столом сидело около сорока человек! Точно не помню. Я не могла оторвать глаз от золотых блюд, украшавших стол! Чудесная кухня, вина! Блюда следовали одно за другим! Вина меня не особенно интересовали, но джентльмены были от них в восторге!

– Это же стоило, наверное, целое состояние! – почти задыхаясь, воскликнул мистер Ламптон.

– Но это еще не все, – засмеялась Тина. – Наняли самый лучший оркестр Лондона, и котильоны пользовались баснословным успехом! – Ее воображение разыгралось не на шутку. Заметив недоверчивое выражение лица мистера Ламптона, она продолжила: – Все деревья и кусты в саду были украшены горящими свечами! А мое платье! О! Хотелось бы мне описать вам мое платье!

– Этот бал лорд Уинчингем устроил в вашу честь? – полюбопытствовал мистер Ламптон.

? – Конечно, ведь он мой опекун! Перед смертью мой отец поручил ему все заботы обо мне. – Тина вздохнула и потупила глаза. – Бедный отец очень боялся, что меня обманут или станут преследовать люди, которым нельзя доверять, например охотники за приданым. Поэтому он попросил своего друга, лорда Уинчингема, с которым служил в армии, позаботиться обо мне! – Она подняла глаза и, увидев выражение лица мистера Ламптона, еле сдержала смех.

– Так вы наследница? – прямолинейно и грубо спросил он.

Тина снова потупила глаза.

– Меня всегда учили не хвастать моим богатством, сэр, – жестко отрезала Тина.

– Это правильно! – с готовностью согласился мистер Рапсон. – Я всегда говорю и дочери и сыну: «Никогда не хвастайте тем, что имеете, этим вы вызовете не восхищение, а только зависть!»

– Ну вот, сэр, вы меня понимаете! – радостно проговорила Тина. – Вашим детям повезло, что у них такой мудрый отец, который их Наставляет и поучает Трудно расти без родителей, но, к счастью, у меня есть опекун!

– Послушайте! – почти грубо прервал их мистер Ламптон. – Вы уверены, что лорд Уинчингем не в со стоянии принять меня? Я бы очень хотел поговорить с ним!

– Это совершенно невозможно, – категорично заявила Тина. – У него была лихорадка, и врач запретил пускать к нему посетителей. А! Вот и вино, которое, надеюсь, вам понравится. Выпейте, и тогда у вас не будет оснований считать, что вы зря проделали столь дальний путь!

Она с удовлетворением следила, как мистер Ламптон мрачно, без удовольствия пьет вино. Мистер же Рапсон дружелюбно болтал, с интересом осматривая мебель и картины. В особенный восторг его привел вид из окна.

– Да, именно такой особняк я всегда мечтал иметь! – вымолвил он наконец.

Тина чуть заметно ухмыльнулась, увидев, как мистер Ламптон резко толкнул его в бок, после чего мистер Рапсон немедленно замолчал.

– Позвольте нам откланяться, – тут же сказал мистер Ламптон. – Передайте, пожалуйста, наилучшие пожелания лорду Уинчингему и ее светлости. Будьте любезны, скажите им, что я огорчен, не сумев засвидетельствовать лично мое почтение!

– Я обязательно передам им обоим ваши любезные слова! – успокоила его Тина. – Полагаю, мы с герцогиней скоро вернемся в Лондон. У нас масса приглашений на балы, рауты, маскарады, приемы, так что долго оставаться здесь было бы жаль. Кроме того, вы же понимаете, мне еще предстоит примерка дюжины платьев и драгоценностей. Я хотела бы выбрать ожерелье, которое мой опекун обещает подарить мне на день рождения! Я уж постараюсь, чтобы оно было достойно украсить и королеву!

Тина видела, как мистер Ламптон почти в ярости сжал губы, потом пронаблюдала, как он спустился по лестнице, оседлал свою лошадь и уехал, даже не обернувшись. Мистер Рапсон, напротив, постоянно оборачивался, чтобы посмотреть на нее и с почти благоговейным ужасом – на дом.

Когда они скрылись из вида, Тина перестала улыбаться и вздохнула. Может быть, сейчас она и напугала мистера Ламптона, но менее чем через три недели он узнает истинное положение вещей. Тревога давила на нее. Стараясь прогнать прочь дурные мысли, она поднялась по лестнице, пробежала по коридору к спальне лорда Уинчингема и постучала в дверь, которую тотчас же открыл камердинер.

– Могу я сейчас увидеть лорда Уинчингема? – спросила Тина.

– Пожалуйста, подождите немного, мисс, – откликнулся камердинер, прикрыв дверь.

До Тины донеслось бормотание, затем раздался голос лорда Уинчингема, удивительно сильный:

– Проходите, Тина. Я как раз собирался послать за вами.

Когда она вошла, лорд Уинчингем сидел в постели, опираясь на подушки. Лицо его было бледно, словно из него выкачали кровь, но лихорадочный блеск в глазах исчез, и рука, которую он ей протянул, была тверда.

– Проходите, садитесь, – пригласил лорд. – Расскажите мне, что происходило. У меня такое чувство, будто я поднялся из могилы.

– Вы могли там оказаться, – подтвердила Тина.

– Да, да, я знаю, – ответил он и, повысив голос, обратился к камердинеру: – Вы свободны, Джарвис. Я позвоню, когда вы понадобитесь.

– Слушаюсь, милорд, – склонил голову камердинер и с фамильярностью старого, опытного слуги добавил: – Только не переутомляйтесь. Вы еще не так сильны как телом, так и годовой.

Как только дверь за Джарвисом закрылась, лорд Уинчингем засмеялся:

– Знаете, а он прав. Вчера у меня весь день было такое чувство, будто я сошел с ума. Видел самые нелепые сны, и большей частью о вас.

– У вас есть какие-нибудь соображения, кто в вас стрелял? – поинтересовалась Тина.

Он взглянул на нее, скривив губы:

– Вы не хуже меня знаете, кто в меня стрелял. Но что мы можем сделать? Нельзя же допустить скандала в семье.

– Я никогда не думала, что Клод настолько сумасшедший, что решится на такое, – сказала Тина. – И что вы думаете? Вчера ночью я застала его в библиотеке!

– Клод был здесь вчера ночью? – удивился лорд Уинчингем. – Какая наглость! Наверное, приехал узнать, не умер ли я?!

– Да нет. Он очень удивился, увидев меня. И знаете, чем он занимался? Искал сокровище в библиотеке!

– О господи! Да он еще больший болван, чем я думал! – воскликнул лорд Уинчингем. – Он с детства одержим этим сокровищем. Обычно привлекал и меня к его поискам, но мне это скоро надоело, я занялся другими делами. Клод обшарил этот дом от чердака до подвала! Однако, принимая во внимание, что отряды Оливера Кромвеля и многие поколения Уинчингемов проделывали то же самое, наш шанс найти хоть четыре пенса был равен нулю!

– Но Клод в это верит…

– Клод верит, что деньги свалятся на него с небес, – подчеркнул лорд Уинчингем. – Если бы только этот болван знал, что, выстрелив в меня, он не разбогатеет ни на пенни!

– А вот этого он знать не должен! – воскликнула Тина. – Иначе он поднимет шум, и все кредиторы Лондона начнут охотиться за вами!

– Что вы знаете о моих лондонских кредиторах? – удивился лорд Уинчингем.

Тина рассказала ему, как кредиторы явились на Беркли-сквер, лишь только стало известно, что в него стреляли.

– Ну и наглость! – воскликнул лорд Уинчингем. – Прямо как стервятники! Не могут даже дождаться, когда человек благополучно скончается, чтобы растащить его имущество!

– Мистер Грейчерч их выпроводил, – продолжила Тина.

– Честь и хвала старому Грейчерчу! Не такой уж он божий одуванчик, каким кажется, – заметил лорд Уинчингем.

Но что нам делать? – внезапно встревожилась Тина. – Все эти люди не могут дождаться подходящего момента, чтобы наброситься на вас. Да еще мистер Ламптон продает ваш дом у вас за спиной!

– Что делает Ламптон? – чуть не закричал лорд Уинчингем. – О чем вы говорите?

Тина сообщила о недавнем визите мистера Ламптона. Лорд Уинчингем покраснел от гнева и попытался приподняться на подушках.

– Будь он проклят! Да как он смеет думать, что я настолько разгромлен, что меня можно не принимать в расчет! – Лорд исторг поток ругательств, от которых Тина была вынуждена зажать уши. – Чтоб его душа горела в аду! – заключил он. – Я не переживу, если он продаст Уинч постороннему человеку!

– Именно это он и намерен сделать, если мы не найдем способ остановить его. Но мы должны его остановить!

– Иными словами, я должен заплатить мой долг! – произнес лорд Уинчингем. – Что вы собираетесь делать? Почему вы здесь? Черт возьми, вы не найдете миллионера, сидя у камина или прогуливаясь по парку! Возвращайтесь в Лондон!

Тина засмеялась:

– Вообще-то мы очень волновались за вас!

– Если уж на то пошло, я и сам за себя волновался. Я прекрасно понимаю, что если сейчас умру, то не только Уинч, но и все, чем я владею, перейдет в руки этой свиньи Ламптона. Я и вас оставлю на бобах! Я видел во сне, как кто-то срывает с вас платье! Да, теперь припоминаю! Платье, в котором вы были на балу, срывал с вас человек, похожий на Ламптона.

– Ну, это был всего лишь сон, хотя мы оба знаем, что он может стать явью!

Тогда спасите нас, Тина! Ради бога, спасите нас обоих! – Выбившись из сил, лорд Уинчингем откинулся на подушки. – Честно говоря, я не очень-то верю в этот дурацкий план, – пробормотал он, – но, похоже, у нас нет иного решения. Что можно еще придумать, как только найти вам богатого мужа?

– Ничего, – спокойно подтвердила Тина.

Она встала и подошла к открытому окну, залитому солнечным светом. Из этой комнаты открывался совсем другой вид, чем из тех, где она уже побывала. От дома через сад поднималась на холм тенистая аллея, ведущая к великолепному греческому храму, стоящему в полукруге высоких тополей. Зрелище было таким красивым и таким неземным, что, забыв на мгновение обо всех неприятностях, она воскликнула:

– Какой красивый храм!

– Его построил один из моих предков в честь Афродиты, богини любви, – пояснил лорд Уинчингем и сердито проворчал: – Любовь! Что толку болтать о такой ерунде! Нам нужны деньги! Деньги мне, деньги – вам, деньги – для Уинча! Деньги, чтобы бросить их в лицо этому самодовольному дьяволу Ламптону!

Пока он выплескивал свой гнев, Тина, почти не слушая его, любовалась маленьким храмом любви. Такой простой и чистый, освещенный солнцем, он казался очень далеким от ее неприятностей, хлопот и бед, словно сошел со страниц сказочной книги. Отвернувшись от окна, она подошла к постели лорда.

– Ладно. Мы должны сосредоточить все силы на поисках денег. Ничего другого нам не остается.

– Вам на балу никто не делал предложений? – спросил лорд Уинчингем.

– Полагаю, это можно назвать предложением…

– Кто? – с нетерпением полюбопытствовал он.

– Сэр Маркус Уэлтон. – Тина почувствовала, что при одном упоминании этого имени у нее задрожал голос.

– Уэлтон?! Что ж, он достаточно богат, хотя не могу сказать, что чувствую к нему особое расположение.

– Он действительно богат? – Тина лелеяла слабую надежду, что ответ будет отрицательным.

– По-моему, у него баснословное состояние, – легкомысленно отозвался лорд Уинчингем. – Он всегда сорит деньгами направо и налево. Говорят, принц Уэльский бесконечно у него занимает.

– В нем есть что-то, не могу сказать, что именно, что меня пугает, – почти неслышно поделилась Тина.

– Он богат, – быстро повторил лорд Уинчингем. – Ведь только это имеет значение, не так ли? Хотя Уэлтон совсем не тот человек, которого легко провести. Может случиться и так, что вы выйдете за него, а он откажется выложить денежки!

– Я выйду только за тоге, кто выполнит поставленные мной условия прежде, чем наденет мне на палец кольцо! – заявила Тина.

Лорд Уинчингем с восхищением посмотрел на нее.

– А в вас больше мужества, чем у большинства известных мне мужчин, – отметил он. – Когда я впервые увидел вас, вы мне показались очень хорошенькой, но совершенно неприспособленной к реальной жизни, если вы понимаете, что я имею в виду: девушкой, которая упадет в обморок при малейшей трудности или опасности.

– Вы забываете, что я дочь солдата, – возразила Тина.

– Черт возьми, думаю, ваш отец гордился бы вами! – воскликнул лорд Уинчингем и увидел, что она покраснела, а на ее глаза навернулись слезы.

– Мы пока не победили, – быстро напомнила Тина. – Но у меня есть неприятное предчувствие, что скоро здесь появится сэр Маркус.

Услышав нотку отчаяния в ее голосе и увидев слезы в ее глазах, лорд Уинчингем быстро отреагировал:

– Вы его ненавидите, не так ли?

– Он мне отвратителен. Правда, не знаю почему.

– Значит, придется найти кого-то другого, – заключил лорд Уинчингем.

– Но есть ли у нас время? – осведомилась Тина.

– Нет, если вы будете и дальше сидеть и болтать со мной об Уинче, – ответил он. – Вытаскивайте мою бабушку из постели и заставьте ее везти вас обратно в Лондон!

Тина помотала головой:

– Мы не можем сейчас уехать. Мы договорились остаться здесь по крайней мере до вторника. А там вы уже, наверное, будете в состоянии поехать с нами.

– Время уходит, – обеспокоенно проговорил лорд Уинчингем. – Подумайте, двадцать четыре часа сегодня, двадцать четыре часа – завтра… За эти часы, которые проходят попусту, вы могли бы снискать расположение какого-нибудь богатого и привлекательного джентльмена.

– Я не верю, что эти два достоинства могут соединиться В одном человеке, – заметила Тина.

– Глупости! – отрезал лорд Уинчингем. – Таких мужчин множество!

– Например, лорд Альфред Картрайт? – робко напомнила она.

– Лорд Альфред! – воскликнул лорд Уинчингем. – Кажется, я забыл вам сказать – да, конечно, ведь я сам узнал об этом совсем недавно, – лорд Альфред не так богат, как мы думали! Его имущество заложено, и, полагаю, он ищет богатую жену!

Тина хихикнула:

– Вы хотите сказать, что, ухаживая за мной, на самом деле он охотится за богатой невестой?

– Именно! – подтвердил лорд Уинчингем. – Какое было бы разочарование, если бы вы приняли его предложение, а потом обнаружилось бы, что вместо богатой наследницы он получил бедную жену!

Тина внезапно закрыла лицо руками.

– Ах, как все это омерзительно, как ужасно! – воскликнула она. – Я чувствую себя животным на рынке скота! Чувствую себя грязной и униженной!

На ее глаза опять навернулись слезы. Ей хотелось встать и выйти из комнаты, но лорд Уинчингем, как только она поднялась, поймал ее за запястье.

– Отпустите меня! – почти захлебываясь слезами, вскричала она.

– Нет. Послушайте меня, Тина. Послушайте внимательно.

Отвернувшись от него, она отчаянно боролась с подступающими рыданиями. Он твердо держал ее за запястье и слегка потряхивал ее руку.

– Послушайте, Тина, – повторил лорд Уинчингем, – если это вас так расстраивает, мы все отменим. Я сделаю так, как следовало поступить с самого начала. Продам все, что можно продать, и передам Уинч Ламптону. Может быть, мне удастся спасти достаточно, чтобы дать вам хоть небольшую сумму денег. Конечно, после того, как я расплачусь с кредиторами, останется совсем мало, но я как-нибудь это переживу. Ваша идея с самого начала безумна, но, если честно, это вы меня уговорили!

– Да, это я вас уговорила, – согласилась Тина.

– А я вас от этого отговорю! Не плачьте, Тина. Я этого не стою. Вы как-нибудь проживете, если я найду для вас несколько сотен. Кроме того, вы нравитесь моей бабушке, так что она не даст вам умереть от голода.

– А что же будет с вами?

– Я уеду за границу. На континенте много таких же дурачков, как я, кое-как зарабатывающих на жизнь. Может быть, я даже вступлю во французскую армию. Наверное, королю не хватает хороших солдат; полагаю, он даже примет меня с распростертыми объятиями!

Тина рассмеялась сквозь слезы:

– Вы говорите чушь! Вы можете представить себя во французском мундире, этаким расфуфыренным часовым в Версале?

– Не беспокойтесь обо мне, – попросил лорд Уинчингем. – Я как-нибудь выкручусь, даже если мне придется стать cher ami какой-нибудь стареющей герцогини!

– Мы строим воздушные замки, – несколько неловко проговорила Тина, впервые повернувшись к нему лицом, и он увидел слезы, блестящие на ее темных ресницах. – Мы выбрали единственно разумный и фактически единственно реальный путь, чтобы не потерять ни Уинч, ни друг друга.

– Но вам придется переступить через себя! Вы приносите огромную жертву, – объяснил лорд Уинчингем. – Клянусь вам, Тина, если бы я мог что-нибудь для вас сделать, я бы сделал! Но я не знаю богатых женщин, да если бы и знал, ни одна из них за меня не вышла бы!

– Боюсь, ваша репутация вызывает подозрения, – съехидничала Тина. – Пока что я нашла только одно преимущество в моем положении никому не известной провинциальной барышни: я могу говорить все, что угодно, и ни у кого не хватит осведомленности опровергнуть мои слова!

– Что вы хотите этим сказать?

И тогда Тина рассказала ему, как заставила мистера Ламптона поверить, будто она богатая наследница, и как тот в ярости покинул дом.

– Черт бы его побрал! Ему не нужны деньги! – воскликнул лорд Уинчингем. – Я всегда знал, что на самом деле он хочет лишь унизить меня, увидеть меня опозоренным и изгнанным из общества! Это его месть, и, думаю, он уже давно обдумал этот каверзный план.

– Вы считаете, он вас обманул? Лорд Уинчингем помотал головой:

– Мистер Ламптон действовал значительно осторожнее. Он подождал, пока я крепко напился, а затем стал все глубже и глубже погружать меня в яму, которую сам же для меня и вырыл! Боже мой! Какой же я глупец! Я не заслуживаю ни капли снисхождения и прекрасно это знаю!

– Все мы совершаем ошибки, – пролепетала Тина.

– Ошибки! – почти закричал он. – Пока я лежал здесь, в этом любимом мной доме, я впервые осознал, что он для меня значит! Я смотрел из окна на деревья и вспоминал, как в детстве забирался на них, как слушал кудахтанье фазанов. Все, что меня окружает, напоминает мне о детстве, о тех днях, когда я был здесь счастлив, пока не уехал в Лондон. Как я мог стремиться к иной жизни? – В отчаянии посмотрев на Тину, лорд добавил: – Иногда мне кажется, что я унаследовал безумие, которым страдал кто-то из моих предков!

В его голосе чувствовалось такое волнение, что Тина испугалась возвращения лихорадки.

– Перестаньте думать об этом. Не волнуйтесь зря. Когда вы подниметесь, все это покажется вам не таким уж страшным. У больного человека всегда дурное настроение, и ему не хватает мужества взглянуть в лицо трудностям!

Лорд Уинчингем вдруг закрыл глаза.

– Простите, Тина! Я вел себя как скотина, а вы так великодушны!

Он отпустил ее запястье, и его рука бессильно упала на постель.

Тина тихо стояла, глядя на него, и вдруг поняла, что он спит крепким, глубоким сном полностью изможденного человека. С взъерошенной головой и закрытыми глазами лорд Уинчингем казался очень молодым. Удивительно, что когда-то она его боялась! Он молод, уязвим и глуп. Кто он? Человек, совершивший страшную ошибку, или всего лишь мальчишка, потерявший голову от богатства и погрязший в пороках Лондона?

Дыхание его было ровным, и она, тихо отойдя от постели, встала у окна, чтобы еще немного полюбоваться храмом. Должно быть, многие поколения Уинчингемов любовались им, вспоминая о богине, в честь которой он был воздвигнут. Все в этом доме дышало любовью: купидоны в гостиной, храм в саду, огромные постели в каждой комнате, с закрывающимися пологами, чтобы скрыть счастливых влюбленных от посторонних глаз.

Тина помотала головой. Сейчас она не должна думать ни о чем, кроме денег! «Деньги, деньги, деньги!» Эти слова сверлили ее мозг. Она пошла к двери и, отворив ее, нос к носу столкнулась с Джарвисом, камердинером, столь трогательно преданным своему хозяину.

– Его светлость спит, – тихо сообщила она.

– Он слишком много разговаривал, – с упреком заметил Джарвис.

– Я знаю, но не думаю, чтобы это сильно повредило ему, во всяком случае, надеюсь.

Ему уже и так причинили немало вреда, если хотите знать мое мнение, – почти неприветливо сказал камердинер. – Я не раз предупреждал его светлость о мистере Клоде: «Он вас до добра не доведет, милорд, помяните мои слова!» Но его светлость лишь смеялся надо мной.

– Вы считаете, что это сделал мистер Клод? – осведомилась Тина.

– А кто еще выиграл бы от смерти его светлости? – с неопровержимой логикой отозвался ее собеседник. – Но вот что я вам скажу, мисс, никто из тех, кто работает в Уинче, не останется с мистером Клодом! Он очень плохой человек!

– Боюсь, я вынуждена согласиться с вами, Джарвис!

Она прошла по коридору и уже приготовилась спуститься вниз, как вдруг услышала в холле голоса. Посмотрев туда, увидела, что в парадную дверь вошел человек, протянул лакею шляпу и хлыст, затем остановился и принялся медленно снимать перчатки.

Сердце Тины испуганно забилось. Глядя на широкие плечи и агрессивную посадку головы посетителя, ошибиться было невозможно. Дальнейших подтверждений не потребовалось, когда лакей учтиво пригласил:

– Сюда, пожалуйста, сэр Маркус. Я выясню, примет ли вас ее светлость.

Тина запаниковала. Ею овладело дикое желание убежать и спрятаться у себя в спальне, запереть дверь и отказаться встречаться с ним. Пытаясь взять себя в руки и унять биение своего сердца, она услышала за спиной шуршание шелка и, повернувшись, увидела герцогиню, выходящую из своей спальни. Как всегда, та была вызывающе одета в оранжевый шелковый халат поверх золоченой парчовой нижней юбки. Ее парик представлял собой шедевр парикмахерского искусства, лицо накрашено и украшено мушкой, и вся она сверкала бриллиантами.

– А, Тина, дитя мое! – улыбнулась герцогиня. – Я надеялась вас увидеть. Слышала, моему внуку лучше. Нам больше нет смысла оставаться в Уинче. В деревне меня всегда мучает мигрень, а от цветочной пыльцы я почти все утро чихала.

– Но природа так красива, ваша светлость, – возразила Тина.

– Скучно тут, дитя мое, скучно! Вам нужны развлечения, веселье, приглашения и, конечно, мужчины. Я уже решила: завтра мы возвращаемся в Лондон. Мой внук сможет последовать за нами, как только ему не будет нужна помощь врача. – Герцогиня замолчала и, глянув на поднимающегося по лестнице дворецкого, спросила: – В чем дело, Сейнтли?

У Тины создалось впечатление, что герцогиня заранее знала, что хочет сообщить дворецкий, и не на шутку заинтригована тем, что это сэр Маркус, который разделит их с Тиной завтрак.

– Приехал сэр Маркус Уэлтон, – доложил Сейнтли. – Он надеется, что ваша светлость его примет.

– С удовольствием его приму, – отозвалась герцогиня и оглядела Тину с ног до головы. – У вас растрепанный вид, дитя мое! Ваши волосы развеял ветер, и, смею заметить, юбки немного помялись. Пойдите переоденьтесь; наденьте элегантное платье, а потом приходите и покажите этому лондонскому франту, что мы не превратились в замарашек, несмотря на то что вынуждены искать покоя и тишины вдали от большого света.

Тина промолчала. Герцогиня повернулась к лестнице, затем оглянулась. Лицо ее выражало полное дружелюбие.

– Бегите, дитя мое, – сказала она, – и не показывайте, как вы несчастны. Как бы вы к нему ни относились, он всего лишь мужчина, а мужчину всегда можно поставить на колени, и это самое подходящее для него место!

– Хорошо, пойду переоденусь, ваша светлость, – пролепетала Тина.

Она услышала, как, спускаясь вниз, герцогиня тихонько засмеялась, и удивилась: что так насмешило старую леди? Самой ей хотелось плакать – из-за тоски по недостижимому.