Текст книги "Благородство и страсть"

Глава 12

Кенан не хотел говорить о том, куда они ехали. Уинни отодвинулась от него. Не понимая, почему девушка молчит, он слушал стук дождя по крыше кареты и грохот колес.

Даже в темноте ее красота ослепляла его. Маска с крылышками все еще была у нее на лице. Он мог только догадываться, Уинни не снимает ее: то ли чтобы создать своего рода барьер между ними, то ли чтобы продлить загадочность вечера. При малейшем ее движении сверкали стразы. Таинственный блеск манил его к ней, Кенан хотел видеть, отражается ли желание в ее глазах.

Она положила руку на ладонь мужчины, отвечая на его безмолвный призыв.

Карета остановилась, и его полночная нимфа спросила:

– Где мы?

Кучер открыл дверцу, и она увидела дом, окутанный темнотой. Кенан как раз собирался нанять слуг, чтобы к приезду хозяина они зажигали фонари.

– Это мой дом, – пояснил Кенан, выходя из экипажа. – Взяв у кучера зонт, чтобы проводить ее в дом, он заметил, что она не двигалась с места. – Сожалеете, Уинни?

Он протянул к ней руку и, когда Уинни разомкнула губы, внешне остался спокоен. Он давно научился скрывать свои чувства от посторонних глаз. По правде говоря, больше всего он боялся, что от столь откровенного предложения она растворится в ночи, оставив его в одиночестве в холодном пустом доме.

Покусывая нижнюю губу, она задумчиво смотрела мимо него на дом. Переборов что-то внутри себя, решительно тряхнула головой и оперлась на его руку. Вместе они побежали к входу, как будто так их не намочило бы дождем.

Достав ключ, Милрой отворил массивную дверь из орехового дерева и провел ее в холл в темно-синих тонах. Потом отдал зонт промокшему кучеру и отпустил его.

– Оставайтесь, где стоите. Я зажгу свечи, – сказал он Уинни. Уверенно прошел к столу и взял, что ему было нужно.

– Где ваши слуги? – спросила она быстро, но прерывисто, что выдавало растущее беспокойство.

Пытаясь зажечь свечу, Кенан улыбнулся. Несмотря на все страхи, она всегда была тверда с ним. Кенан еще ни разу в жизни не встречал такой смелой женщины. Или глупой… Его поражало ее доверие, и он был готов доказать, что она не ошиблась.

– Вот и благословенный свет.

Взяв свечу, он зажег ею четыре другие в оловянном канделябре, вставил первую – или пятую на то место, где ее не хватало, и поднял канделябр.

– Я еще не нанял слуг, – проговорил он, осветив ее теплым светом свеч. – Дом пустовал много лет. Чтобы здесь можно было нормально жить, надо еще разобраться и отремонтировать кое-что. Так что пока я здесь один. Вы моя первая гостья.

Уинни шла за ним. Он провел ее по коридору, свернул налево. Миновали одну комнату, вошли в другую… Он думал, что и такого скудного освещения достаточно, чтобы получить достойное представление о доме. О его доме. Кенана переполняла гордость. У него никогда не было ничего такого большого, как этот старый дом. Прогнившие половые доски, потрескавшаяся штукатурка и давно поселившиеся здесь насекомые не умаляли его ценности в глазах хозяина. Но благодаря своему богатству он заменил доски, заново отделал стены, вытравил насекомых и избавился от многолетней пыли. Нанятые работники уже украшали орнаментом карниз, архитрав и фриз, возрождая былое изящество старого дома.

– Как же вы так живете? Кто-то постоянно должен здесь находиться, чтобы присматривать за вещами, охранять дом от воров. А одежда? Нужно, чтобы кто-нибудь приглядывал за вами. Кто вам готовит?

Он подивился потоку ее вопросов и, усмехнувшись, ответил:

– Сам со всем справляюсь, Уинни. Я всю жизнь сам за собой приглядываю. А слуги только избалуют меня.

Он задумался: кого она видит, когда смотрит на него? Неужели он и впрямь выглядел как джентльмен, то есть человек, беспомощный без армии слуг, выполняющих любой его каприз? Он сам старался создать для нее подобный образ, а теперь видел в этом столько недостатков… Надев маску непроницаемости, он не позволял Уинни заглянуть под нее, чтобы увидеть настоящего Кенана.

– Я не то имела в виду… мне просто было интересно, – смутившись, извинилась девушка и отошла от него к огромным, не отделанным еще окнам.

Кенан сразу пожалел о своем насмешливом тоне. По прямой напряженной спине и горделивому наклону головы он понял, что она уязвлена. Маскарад оказался как нельзя к месту: пора было снять маски.

– Я разожгу огонь, – сказал он и присел у камина. Укутываясь в накидку, Уинни проговорила:

– Мне не холодно.

Он пожал плечами и свечой поджег угли в камине.

– От огня идет не только тепло, но и свет. – Взял мехи и раздул огонь. – Можете снять накидку. Она промокла под дождем и теперь скорее забирает тепло, чем согревает.

Щипцами он подбросил еще угля.

– У вас, Кенан, какой-то пустой дом.

Ему не понравилось ее замечание. Сгорбившись у камина, молодой человек молча смотрел на огонь.

По шуршанию накидки он понял, что Уинни ее сняла.

– У вас нет слуг. Нет мебели… Вы человек, полный противоречий. Я постоянно думаю об этом.

Он кочергой поворошил угли, чтобы сильнее разгорелось пламя.

– Я не стремлюсь казаться загадочным, Уинни. Перед вами человек, который начинает новую жизнь. И мне нечего взять в нее из старой жизни.

Кинув взгляд на свои перчатки, Кенан заметил, что вымазал их в угольной пыли. Он снял их и, бросив куда-то в темноту, поднял на нее глаза. Уинни сидела недалеко от него и, словно щит, держала в руках накидку. Ее блестящая маска переливалась в свете пламени, приковывая его внимание. Встав, он неожиданно протянул к ней руку, сорвал с лица маску, смял ее и бросил в огонь.

В глазах Уинни, скорее обиженной, чем испуганной, отразилось пламя камина.

– Зачем вы это сделали, черт побери?

– Никаких масок, Уинни, – объяснил он и забрал у нее накидку. – Не здесь.

Девушка оживилась. «Интересно», – подумал он. Она покинула островок тепла и света и снова подошла к окну.

– Погода налаживается.

Уинни открыла окно. В комнату ворвался свежий сырой воздух и смешался с теплым дыханием огня.

Кенан встряхнул ее накидку и разложил у камина сушиться.

– Слабовато, Уинни. Вам придется придумать что-нибудь получше, чтобы избежать моих объятий.

Казалось, ее отвлекло что-то на улице, но, убрав с лица локон, который щекотал ей щеку, Уинни возразила:

– Кто сказал, что я задумала сбежать?

Мил рой замер, словно хищник, выследивший добычу. С каждым вздохом он слегка раздувал ноздри, чтобы ощутить ее запах, приносимый вечерним ветерком. В нем росло желание. Кенан попытался справиться с вожделением, которое вызвало ее случайное признание.

Уинни все еще оставалась для него загадкой. Сегодняшние действия и слова представляли ее настоящей обольстительницей, хотя он знал, что она сама невинность. Легкий ветерок подхватил шифоновые ленты ее костюма и шаловливо играл с ними. В белом она казалась каким-то неземным созданием. Желание становилось сильнее и сильнее. Он гадал: понимает ли она, что стоит ей хоть одним жестом выдать свое желание, и он больше не сможет себя сдерживать.

Кенан сам не заметил, как приблизился к ней, пока его лица не коснулись крылышки королевы бабочек. Она развернулась и удивилась, что он подкрался так незаметно. Кенан поднял руку, чтобы успокоить ее. Он хотел заверить, что с ним она в безопасности. Однако оба знали, что это не так.

– Вернемся к огню, – предложил он только потому, что на ум не шли никакие слова. – Хоть вы и не в восторге от дома, но поверьте, я могу позволить себе и роскошь. Вы не голодны? – Уинни покачала головой, а он снова спросил: – Тогда, может, что-нибудь выпьете?

Уинни села, и он устроился рядом с ней. Она улыбнулась ему своей очаровательной, загадочной улыбкой.

– Кто бы мог подумать, что вы станете нервничать наедине со мной. – Девушка рассмеялась, смутив его еще больше, хотя сам он в этом не признался бы. – Зачем вы привели меня сюда?

Она сразила его этим неожиданным вопросом. У него даже засосало под ложечкой. Но он переборол себя, – призвав на помощь все свое хладнокровие, уставился на огонь.

– Я честолюбив. Да и всегда был таким. Мне необходимо было доказать вам, что для меня важны не только мускулы и жестокость. – Почувствовав на себе ее взгляд, Милрой подался вперед, стряхнув с себя некую неловкость. – С этого дома начинается новая жизнь, которую я планировал для себя.

– Планировали? Вы раб своих планов? А если случится что-то непредвиденное?

Непредвиденное.

Уинни Бедгрейн, которая, словно вихрь, ворвалась в его жизнь, и была этим непредвиденным. Не зная об этом, она спутала четко разработанные планы Кенана Милроя, ошеломив его и разбудив потребности, которых у него не было раньше. Если бы он был хорошим человеком, добрым, черт побери, человеком, он бы укутал девушку в накидку и посадил в коляску, чтобы отвезти домой.

«Пропал, – подумал он. – Безнадежно тону в этих зеленых глазах».

Ее невинность светилась, как маяк, впервые в жизни согревая ему душу. Как можно ее отпустить, у него не укладывалось в голове.

Видимо, почувствовав, что у него все смешалось в душе, Уинни поднесла к его щеке затянутую в перчатку руку. Кенан прижался щекой к ладони. Она была здесь, потому что хотела быть здесь. Соблазн был невыносим. Желая большего, он мысленно перенесся в утро следующего дня, когда она уедет из этого дома, оставит его. Инстинкт самосохранения заставил его отбросить эти мысли. Жизнь не баловала Кенана, поэтому он был бы доволен всем, что бы эта женщина ни предложила ему.

– Вы хотите поцеловать меня? – вежливо поинтересовалась она, скрывая страсть, которая просыпалась в ней.

Кенан взял ее руку и стал снимать перчатку, которая скрывала от него нежные пальцы. Он хотел чувствовать ее тепло и ощущать бархатистую кожу, когда она снова дотронется до него.

– Да, Уинни. И я буду целовать вас. И даже больше, если вы мне позволите.

Ее всегда удивляла его нежность. Она казалась почти неестественной в таком большом, сильном человеке. Кенан ловко стянул с ее рук перчатки и, поглаживая ее пальцы, сплел их со своими. От его прикосновений у нее по телу побежали мурашки.

– В вас есть сила, которая заставляет меня забыть, какая вы на самом деле маленькая, – изумился он, сравнивая размеры их ладоней.

Почувствовав, что необходимо держать его на расстоянии, Уинни выдернула свою руку. Это было сделано интуитивно; она всегда так поступала, чтобы защитить себя от мужчин, которые подобрались слишком близко.

– Не такая уж я маленькая, – возразила она. Кенан усмехнулся, услышав ее непреклонный тон.

– В самый раз. – Он наклонился к ней и поцеловал ее. – Боже, что вы так надулись. Я всего лишь хочу быть с вами. – Он пододвинулся поближе, взял ее лицо в ладони и прошептал: – Мне следовало бы надавать пощечин за фантазии, в которых фигурируете вы. Ваш отец наверняка вздернет меня на веревке, если я претворю их в жизнь.

Так как ее голова была в оковах его рук, Уинни могла лишь глазами поводить из стороны в сторону.

– Не вижу, чтобы отец где-нибудь здесь прятался и следил за нами.

Он наградил ее за колкость страстным поцелуем.

– Вы такая соблазнительная. Больше чем… – Кенан глубоко вздохнул: ему не хватало воздуха. На пару секунд он прижал губы к ее лбу, но потом отпустил ее и отстранился. – Где же ваше воспитание? Вы должны разнести мне голову за то, что я пристаю к вам…

Несмотря на его дерзость, Кенан Милрой не был искушенным распутником. Он не искал новых впечатлений – он желал Уинни. И она знала это, она видела, как дрожат его руки, когда он прикасается к ней. Она услышала, как дрогнул его голос, словно огонь, разгорающийся внутри, причинил ему боль. Сама невинность, она все же понимала, насколько он возбужден и что за этим может последовать.

Даже воздух вокруг них, казалось, наполнился напряжением. В нем появился запах духов и подавляемой страсти, который вперемешку с собственными чувствами возбуждал Уинни и не давал ей сил сопротивляться. Возможно, Кенан ощущал то же самое, но у него было больше воли, чтобы отдалить неизбежное.

Он хотел было чуть отодвинуться от нее, но она сама сократила расстояние между ними, положив руки на его широкие плечи. Никто не смог бы управлять его тренированным телом. Тем не менее мужчина с готовностью подался вперед, когда она захотела притянуть его поближе. Наклонив голову, Уинни прошептала:

– Боюсь, вас это шокирует, но у меня тоже есть фантазии. Если хотите, мы могли бы сравнить наши представления о том, что значит быть друг с другом.

У него расширились зрачки, так что вокруг остались лишь темно-голубые ободки. Тяжело вздохнув и забыв все свои клятвы, он прижал губы к ее рту. От такого напора у нее дыхание перехватило. Ее невинность была сейчас очевидна, так же как то, что Милрой был опытным мужчиной. Это только подогревало ее желание. Кенан не останавливался, несмотря на то, что она не сразу ответила ему.

От него исходили волны эмоций. В пальцах, которые впивались в ее плечи, теперь не было нежности, не было благоговения. Но было вожделение. Он чуть прикусил ее нижнюю губу, затем лизнул это место кончиком языка.

– Откройся для меня. Впусти, – умолял он, покусывая ей губы.

Уинни вздрогнула, почувствовав, как в ответ у нее напряглась грудь. Уинни закрыла глаза, точно не понимая, что он от нее хотел. Ему было нужно ее доверие, ее сердце? Она боялась, что с тех пор, как Кенан Милрой спас ее от Эггера несколько недель назад, от нее больше ничего не зависело.

Обхватив мужчину за талию, она отвела голову, чтобы он услышал слова, которых она еще не говорила ни одному мужчине:

– Я люблю тебя.

Вместо ответа он крепче сжал ее. Заметив, что девушка чуть ли не ежится от боли, разжал руки и нежно погладил ее. Кенан усадил Уинни к себе на колени и прижал к груди, чтобы ей не было видно его лица. Признание ошеломило его. Уинни ждала, что он ответит. Теперь, когда она сказала это вслух, ей стало не по себе. Она обнажила свое сердце и боялась, что он ранит ее отказом. Она начинала задыхаться от сомнений, а он все молчал, и Уинни подумала, что могла не так его понять.

– Кенан, мне снова спрятать сердце? – прошептала она, хотя и знала, что не сможет этого сделать.

Не выпуская ее из своих объятий, словно боясь, что она может сбежать, он повернул Уинни к себе лицом.

– Нет, – ответил он.

Он гладил ее волосы, уложенные в замысловатую прическу. Наткнувшись на один из бронзовых гребней, который удерживал копну волос, он вынул его. Локоны, освободившиеся от своих оков, упали ей на спину. Восхищаясь, он погладил ее по голове, пропустил пряди между пальцами.

– Зачем ты закалываешь такую красоту?

Волосы ниспадали почти до пояса. Уинни гордилась ими и не хотела обрезать их, хотя ей очень нравились волосы и покороче, которые уже носили многие дамы из общества. Увидев, как Кенан взял в ладонь шелковистые локоны и поглаживал ими свою щеку, она не пожалела о своем решении.

– Неправильно, да и неудобно ходить с не заколотыми волосами. – Она строго посмотрела на него, когда поняла, что он хотел что-то возразить. – Даже перед тобой.

Он нежно чмокнул ее, языком пощекотал ей верхнюю губу. Уинни улыбнулась ему.

– Я бы не вынес, если бы другие мужчины увидели тебя такой. – Он снова поцеловал ее, и так нежно, что растопил ее сердце. Кенан утолял свой голод, чтобы доказать ей, что он достоин ее дара. – Только передо мной, когда мы с тобой вот так наедине, ты будешь распускать волосы?

– Если ты этого хочешь.

Он был счастлив слышать это. Его правая рука скользнула под ее волосы, и, притянув голову девушки к своей, он впился в ее губы. Она положила руку ему на плечо и подвинулась ближе. Он простонал и захотел углубить их поцелуй: его язык смело нырнул в ее рот. Прежде чем Уинни успела опомниться, его язык заиграл с ее языком. Наслаждение разлилось по всему ее телу. Она робко повторяла языком то, что делал он. Кенан почувствовал, как она сама стала импровизировать, и из груди у него снова вырвался стон. Прижав ее к себе, он провел рукой по ее лицу.

– Еще, – прошептал он. – Ближе. Уинни чмокнула его в ямочку на подбородке.

– Ладно.

Пальцы его забегали по ее спине, расстегивая прозрачные пуговки на корсаже. На полпути он потерял терпение и, извинившись, рывком распахнул платье, отчего в стороны дождем разлетелись маленькие капельки-пуговки.

Она тихо рассмеялась.

– Животное. Как я теперь поеду домой в разорванном платье?

Дерзкая усмешка Кенана не решила ее проблемы.

– А может, я не собираюсь отпускать тебя домой. – Он взялся за рукава-фонарики и сдернул платье до пояса – Я бы мог оставить тебя обнаженной у себя и кормить своими поцелуями. – Он развернул ее, чтобы разобраться с кружевным корсетом. – Чертова сбруя.

У нее все горело внутри. Ее тело еще никогда так не трепетало и не находилось в таком состояния, как будто можно отделить сознание от плоти. Избавившись от преграды корсета, кровь быстрее побежала по телу. Уинни поняла: Кенан не остановится, пока не устранит все препятствия. Все еще одетая от пояса и ниже, она скрестила руки на груди, скрываемой прозрачной сорочкой.

– У нас кое-какое несоответствие, которое не мешало бы исправить, – сказала она, бросив взгляд на его костюм.

Кенан тут же сбросил сюртук и снял жилет.

– Я предпочел бы раздевать тебя, – игриво заметил он.

Уинни не могла не ответить на коварный блеск в его глазах. Этот человек ввергал ее в пучину, о которой у нее и представления не было, всем своим видом он приглашал ее присоединиться к нему в озорной любовной игре. Решив, что ее скованность и страх могут лишить ее того, чего она уже и сама желала, Уинни протянула к нему руки, чтобы развязать галстук. До этого она ни разу не раздевала мужчину, поэтому она думала, что ее первая попытка вышла неуклюжей.

Она видела, как Кенан восхищался ее телом, и не могла сосредоточиться. Поверх сорочки он пальцем провел по одной груди, потом по другой. От его прикосновений груди слегка набухли, возбуждение возрастало.

Наконец Уинни развязала узел и была рада тому, что на рубашке всего три пуговицы. Пальцы слегка дрожали, и надо было собраться с мыслями, чтобы приступить к пуговицам.

– Позвольте мне, милая леди.

Она вздрогнула при звуке его голоса и слегка отстранилась. Он стянул рубашку через голову.

Кенан Милрой был необычайно красив. Годы труда и борьбы на ринге превратили его тело в совершенство. Уинни провела пальцами по выступающей ключице, мускулистым плечам. Увидев на плоском животе треугольник темных волос, погладила его и пришла в восторг, когда мужчина вздрогнул от этого она стала опускать руку ниже, к застежке на брюках, и тут он схватил ее за запястье.

– Не сейчас Я продержусь дольше, если они останутся на мне до последнего.

Слегка удивленная, она нахмурилась:

– Что ты хочешь отдалить?

Он вздохнул и поцеловал ее в висок.

– Что за невинность. – Он развязал тесемки, которые держали ее нижние юбки. – Ты заслуживаешь удовольствия, Уинни. Самого лучшего. И мне нужны мои мозги в рабочем состоянии, чтобы тебе его доставить.

Он вытащил сорочку из-под юбок и хотел уже стянуть ее через голову, как Уинни остановила его:

– И что?

Он фыркнул, но все же пояснил:

– А то, моя сладкая сливочка, что я не могу устоять, когда ты ласкаешь меня. Я же не каменный. А твои жадные голодные глаза умоляют меня взять тебя.

Чтобы она больше не задавала вопросов, он поспешно снял с «ее сорочку и отбросил в сторону.

– Встань-ка, – сказал он и приподнял Уинни, чтобы она не медлила.

Расстегнутые платье и нижние юбки соскользнули и упали на пол Девушка стояла обнаженная, за исключением белых шелковых чулок до колен и туфелек. Глядя на сброшенное платье, она боролась с желанием нагнуться и снова надеть его.

Вдруг Кенан глубоко вздохнул, и Уинни перевела взгляд на него. Зубы мужчины были стиснуты, шея напряжена. Он стоял на коленях со сжатыми кулаками и широко раскрытыми глазами рассматривал ее, пожирал, словно стараясь все запомнить. В любой другой ситуации такой взгляд ее напугал бы. Ударив кулаком себя по ноге, Кенан чертыхнулся и отвел глаза. Ей стало стыдно.

– Нет!

Его мучительный крик испугал девушку, на глаза навернулись слезы. Он вырвал из ее рук платье и, взяв за обе руки, притянул Уинни к себе.

– Отпусти меня.

Кенан молча покачал головой и, уверенный в своей силе, скользнул рукой вниз по ее спине. Он прильнул к ее рту, крепко поцеловал и, прежде чем отнять от нее губы, поиграл языком, давая и ей вкусить себя.

– Постой. – Его голос был таким же напряженным, как и выражение его лица. – Я подумал… – Он опустил голову и поцеловал ее грудь. У нее словно что-то взорвалось внутри. – Я неблагороден, Уинни. Я думал, что смогу доставить тебе наслаждение, а потом отпустить, уняв свою страсть. Ты заслуживаешь, чтобы твоим возлюбленным был настоящий аристократ, мужчина, который мог бы…

Но она не дала ему договорить. Она взяла его лицо в ладони, и Кенан поднял на нее глаза.

– Я выбрала тебя. Я обнажила перед тобой тело и сердце, я не делала этого ни перед одним другим мужчиной. – Это было странно. Когда Кенан заколебался, она нашла в себе силы, которые им обоим придавали смелости. – Мужчины думают, что женщины не могут испытывать влечения. Так вот, они все глупцы. У меня есть чувства, Кенан. – Уинни положила руку на сердце. – У меня есть желание. Все, чего я сейчас хочу, – прижать тебя к себе и… – Беззащитная, она закрыла глаза, сознавая, как вызывающе звучали ее слова.

На ее веки лег поцелуй, легкий, как прикосновение пера, и она открыла глаза. Уинни успела заметить радость и в его глазах, прежде чем она отразилась в его улыбке. Что-то все же омрачало его взгляд, хотя от ее признания Кенан уже не так остро ощущал вину за то, что хочет обладать тем, чего, как ему казалось, он не заслуживал.

Она обвила руки вокруг его шеи. Кенан подхватил ее и медленно опустил на пол. Встретив ее пристальный взгляд, он расстегнул брюки и сел, чтобы разуться. Но вместо того чтобы вслед за ботинками стянуть брюки, что, как она подумала, он хотел сделать, Кенан присел на колено рядом с Уинни. Поглаживая ее бедра, он отвязал каждую подтяжку, спустил чулки и снял их вместе с туфлями.

Вытянувшись рядом с ней, Кенан положил ладонь на ее живот. Она чувствовала, как тепло его руки проникало глубоко внутрь ее. Потом нагнулся над ней и поцеловал. Ее накрыло волной возбуждения, напоминая о тех поцелуях, которые у них были до того, как Кенан заговорил о низости своих желаний. Прогнувшись, Уинни ответила на поцелуй. С живота его рука скользнула ниже. Она поняла это, только когда почувствовала, что он добрался до самого скрытого уголка ее тела. Его пальцы, увлажненные ее желанием, ласкали шелковистый бугорок. Уинни застонала и еще больше прогнулась, чтобы грудью касаться его.

– Кенан! – выкрикнула она.

По сравнению с бушующей страстью, охватившей ее тело, этот крик показался бы шепотом.

Он поднял голову, и их взгляды встретились. В его глазах горело торжество, в ее – наслаждение. Припав к ее груди, он кончиком языка играл с ней и одновременно быстрее заработал пальцами, доставляя ей неземное удовольствие. Она же водила руками по его сильной спине, шее, чувствуя, что умрет, если он не…

Вот.

Вся энергия словно собралась в комок внутри ее, который взорвался и разлетелся искрами по телу. Уинни дрогнула, и сквозь стиснутые зубы вышел воздух. Снова придя в себя, она посмотрела на лицо Кенана. Глаза ее наполнились слезами, и он повел себя так, словно внезапно получил пощечину.

– Я сделал тебе больно?

– Нет, нет, – ответила она, качая головой так, что | слезы скатывались по вискам. – Что ты такое сделал? Я не Iзнала… это… это было великолепно!

– Правда? – спросил он с прежней самонадеянностью в голосе. – Великолепно?

– Самонадеянное чудовище. – Она легонько толкнула его, напоминая, что он еще в брюках, и ее рука оказалась на вздыбившейся ширинке. – Ну что? А ты хочешь?..

– Да, хочу и весь горю. – Он сказал это так, как произносят проклятие. – Но я могу остановиться, если ты скажешь.

Уинни попыталась стянуть с него брюки, но она для этого слишком неудобно лежала. Тогда Кенан поднялся, сам снял брюки и отбросил их в сторону.

Привстав на локтях, Уинни в изумлении приоткрыла рот. Боже! Она, конечно, видела скульптуры обнаженных мужчин, но и представить себе не могла, что живой человек мог превзойти мраморное совершенство. Не отрывая глаз, она любовалась не виданной ею ранее частью сильного мужского тела.

То, что в искусстве вечно прикрывали фиговым листком, торчком стояло в гнезде темных волос. Она подняла глаза на Кенана: мужчина не шевелился, зажмурившись, словно его что-то мучило. Но, дрогнув от ее прикосновения, он прижал ее ладонь к своему телу, будто настаивая, чтобы она продолжала ласкать его.

Однако любопытство уступило нарастающей тревоге. Он был слишком большой. Обе ее замужние сестры объясняли, что происходит между мужчиной и женщиной, и если то, что Уинни до сих пор слышала, правда, вряд ли она сможет это выдержать.

– Вижу, зря я тебе дал время на раздумье, – сказал Кенан, когда она откинулась. – Ты уже не рада.

Он опустился к ней и лег рядом, прижав к ее телу свое горячее мужское достоинство. Но вся прелесть от прежнего удовольствия у нее исчезла при мысли о боли, которую придется вынести.

Кенан поцеловал девушку в лоб.

– Меньше всего я хочу сделать тебе больно, – проговорил он, точно угадав ее мысли.

Спускаясь ниже, он поцеловал ее в нос, затем в губы. Постепенно Уинни расслабилась. Его настойчивые поцелуи подбросили угля в угасающее было пламя страсти. Она сама начала играть языком, как это делал Кенан, чтобы соблазнить ее. Он нежно водил пальцами по ее груди и животу, потом его рука стала спускаться ниже. Она вся замерла в ожидании чудесного раскрепощения, которое было возможно только благодаря ему.

Он понял, что Уинни готова, когда влажное доказательство ее желания осталось у него на пальцах. Кенан раздвинул ей ноги и, сцепив их руки, завел за ее голову. Его глаза завораживали ее.

– Не будем больше ждать. Я так хочу быть с тобой, здесь и сейчас.

Пара ищущих движений, и он был у заветной цели. На лбу и плечах у него выступил пот. Кенан смотрел ей прямо в глаза, и его тело просилось в ее тело. Кенан протолкнулся в открытую дверцу и наконец оказался внутри.

У Уинни захватило дыхание. Он только-только вошел в нее, а она уже ощущала, что не выдержит этого.

– Боже! – вымолвил он и отпустил ее руку, чтобы взяться за ее ягодицу.

Они оба страстно застонали. Кенан не дал Уинни опомниться и, словно одержимый, начал двигаться вперед-назад. От увлажнения движения его ускорились, а она почувствовала, как по всему телу разлилось тепло. Первоначальная боль от их воссоединения утихла, Уинни ощутила нечто небывалое. Она подавалась вперед навстречу движениям Кенана. Он поднял голову.

– Уинни… – От избытка чувств у него вырвалось ее имя. Он страстно поцеловал ее в губы. Затем, отклонив голову в сторону, снова углубился до самого предела и застыл. Пару бесконечных секунд он даже не дышал. Наконец изверглось семя, и он глубоко вздохнул. Все еще внутри ее, расслабился и всем весом упал на нее.

Уинни нравилось ощущать его на себе. Кенан такой сильный. С ним безопасно. Она вздохнула, отмечая невидимые изменения в своем теле. Насытившись, он запроказничал внутри ее. Тогда она сжала внутренние мышцы, чтобы удержать его на месте. Когда он зашевелился, у нее глаза расширились.

Кенан рассмеялся, почти до конца выйдя из нее. Оперевшись на руки, он посмотрел на Уинни. Глаза были полуприкрыты, томный взгляд свидетельствовал о том, что он страшно доволен. Она улыбнулась, понимая, что смогла перенести мужчину – своего мужчину – на верх блаженства.

– Ты околдовала меня, Уинни. И мое тело. Признаюсь, я схожу с ума, когда ты рядом.

Он нежно обнял ее. Она ответила ему, крепче прижимая к себе. Физическая близость только укрепила ее любовь к нему.

Если это и правда было волшебство, она мечтала, чтобы оно никогда не кончалось.