Текст книги "Покоренное сердце"

– Я очень рада возможности познакомиться с вами поближе, миссис Браунли, – сказала леди Хейвенден тихим заговорщическим голосом, поглаживая собачку, сидевшую у нее на коленях. Годы сплели на ее лице сеть из морщин, но глаза оставались яркими и смотрели на Клер с пытливым интересом. – Вы, должно быть, хорошо изучили леди Розабел.

– Боюсь, что нет, – неуверенно ответила Клер, – ведь я заступила на работу всего две недели назад. – Она с ужасом вспомнила о Розабел. Вернулась ли она в бальный зал? Или все еще пропадает где-нибудь с Льюисом Ньюкомом? Что, если они занимаются тем же, чем занимались они с Саймоном? Боже, не допусти этого!

– Я знаю, что за ней ухаживает лорд Рокфорд. Он уже успел завоевать ее сердце?

– Я думаю, об этом лучше спросить у его сиятельства.

– Ах, мужчины болтают только о лошадях и политике. Их не волнуют такие важные дела, как женитьба, – во всяком случае, до тех пор, пока не приходит время обзаводиться детьми.

Клер покраснела. Она мгновенно вообразила себя в одной постели с Саймоном. Это видение невероятно смутило ее.

Она снова украдкой взглянула на Саймона. Он опустился на колени и рассматривал ковер. Потом засунул руку под кровать и достал оттуда какой-то небольшой предмет.

– Я думаю, их семьи будут счастливы, если эти двое соединятся, – шепотом сказала леди Хейвенден. Клер показалось, что она пытается выудить у нее какую-нибудь информацию о Розабел. – Интересно, сама леди Розабел понимает, как ей повезло? Она первая девушка, на которую он обратил внимание.

Саймон бросил взгляд на Клер, и она притворилась, что поглощена разговором.

– Да, так говорят.

Саймон спрятал найденную вещицу в карман. Интересно, что это было?

– Я думаю, его влияние на нее будет благотворным. Мне она кажется несколько легкомысленной, – продолжала Хейвенден.

«Несколько!»

– Она еще так молода, – ровным голосом сказала Клер.

– Возможно, хотя я всегда думала, что восемнадцать – идеальный возраст для замужества. – Леди. Хейвенден испытующе посмотрела на Клер. – Наверное, они объявят о помолвке на балу в честь ее для рождения.

– Она ничего не говорила мне об этом, миледи.

Сердце Клер затрепетало, как у пойманной птички. Саймон может снова начать ухаживать за Розабел, после того как она ему отказала. Он встанет перед ней на колени, умоляя принять его руку и сердце.

Саймон не нравится Розабел, но лорд Уоррингтон заставит ее принять предложение графа Рокфорда. В свое время он пытался выдать ее мать за старого герцога. Но Саймон не старик, а красивый мужчина в расцвете лет. Поэтому Розабел вряд ли станет сильно сопротивляться, если лорд Уоррингтон будет настаивать.

Саймон встал на ноги. Из бального зала снова полилась музыка. Саймон приподнял шкатулку, под ней оказался листок бумаги. Он нахмурился и взял его в руки.

Его поведение заинтриговало Клер. Почему у него такой расстроенный вид?

Продолжая поглаживать терьера, леди Хейвенден посмотрела на Клер:

– Возможно, они хотят преподнести всем сюрприз.

– Сюрприз?

– Я имею в виду помолвку. Я думаю, она не за горами. Лорд Уоррингтон, конечно, одобряет их союз?

– Да.

Клер видела, что леди Хейвенден не терпится услышать подтверждение того, что помолвка вскоре состоится. Похоже, ей нужна пища для сплетен. Она была бы в шоке, если бы узнала, что Саймон отказался от Розабел ради Клер.

Краешком глаза она видела, что Саймон развернул листок и смотрит на него застывшим взглядом.

– Я знаю, что его мать одобрила его выбор, – снова зашептала леди Хейвенден. – Она обладает большим влиянием на сына. Он стал ее главной опорой после той ужасной трагедии.

– Какой трагедии?

Лицо леди Хейвенден приняло печальное выражение.

– Много лет назад на его родителей напали разбойники. Отца застрелили на месте. Леди Рокфорд была ранена и так до конца и не поправилась.

Клер вспомнила, что Саймон как-то упоминал, что потерял отца в пятнадцать лет. Наверное, он был в школе, когда ему пришло это известие, и он помчался домой, страшась, что потеряет и мать. Неудивительно, что он так внимателен к ней. Должно быть, он очень сильно любит ее.

– Представляю, какой это был кошмар для него и для сестер.

– Честно говоря, мне немного стыдно поднимать шум из-за своих изумрудов, – сказала леди Хейвенден, понурив голову. – После того, что выстрадала моя дорогая подруга…

Дейзи заскулила и лизнула хозяйке руку. Леди Хейвенден крепче прижала ее к себе.

Клер преисполнилась сочувствием к Саймону. Она посмотрела в его сторону и увидела, как он убирает листок бумаги в карман. Поспешность, с которой он это сделал, заставила ее насторожиться. Зачем он забрал листок, который принадлежит леди Хейвенден?

Клер чуть не подпрыгнула. Возможно, этот листок оставил грабитель. Призрак.

Саймон нашел цитату из Шекспира?

Сердце ее забилось в ускоренном темпе. Не в силах сидеть на месте, она встала.

В комнату вернулась горничная леди Хейвенден.

– А-а, вот и Пруфрок. Будьте добры, разлейте чай, миссис Браунли. У меня все еще дрожат руки.

Клер застыла. Горничная поставила серебряный поднос на низенький столик. Саймон продолжал стоять возле шкатулки, никого не замечая. Может быть, он не хочет огорчать леди Хейвенден? Нужно узнать, что там написано, до того, как записку передадут полиции.

Клер разлила дымящийся чай, добавив в чашку леди Хейвенден ложку бренди.

– Это подкрепит вас, миледи.

– Присоединяйтесь, моя дорогая, – попросила ее леди Хейвенден. – И позовите лорда Рокфорда.

Помимо чайника, расписанного розами, на подносе стояли несколько тарелочек, вероятно, взятых из столовой. Здесь были сливовые тарталетки, присыпанные сахарной пудрой, ветчина и свежий хлеб с маслом.

Но у Клер не было ни малейшего аппетита.

– Хорошо.

Клер встала и подошла к Саймону. Погрузившись в раздумья, он мерил шагами спальню. Если он действительно нашел доказательство того, что Призрак все еще на свободе, это доказывает, что ее отец невиновен. И папу должны отпустить!

Безумная надежда вспыхнула и почти сразу погасла. Доказывает ли это, что ее дед не может быть Призраком? Если лорд Уоррингтон осуществил свою месть и засадил папу в тюрьму, какой смысл ему совершать новое ограбление?

Может быть, она ошибается и то, что написано на этом листке, не имеет значения?

Клер остановилась перед Саймоном. Он тоже остановился и нахмурился, недовольный тем, что она прервала его размышления. Сейчас его лицо было холодным и жестким. Ей показалось, что перед ней стоит совершенно незнакомый человек. Она не могла поверить, что полчаса назад он целовал ее, обезумев от страсти.

– Да? – сухо спросил он.

Клер глубоко ранила его холодность. Но на кону стояла жизнь ее отца, и она решительно проговорила:

– Саймон, нам нужно поговорить. Стук в дверь прервал ее.

Не извинившись, Саймон оставил ее и пошел открывать. Он что-то негромко сказал лакею, после чего пропустил в комнату крепкого мужчину в полицейской форме.

У Клер пересохло во рту. Полицейский с Боу-стрит! Если Саймон отдаст ему листок, она так и не узнает, что в нем написано.

Она поспешила подойти к ним и услышала, как полицейский сказал:

– Вам повезло, что человек ее светлости перехватил меня на Пиккадилли. Я только что сменился и собирался домой.

Он остановился, чтобы перевести дыхание, и Клер быстро сказала:

– Лорд Рокфорд, мне нужно вам что-то сказать. Саймон резанул ее ледяным взглядом.

– Чуть позже.

Он начал излагать события полицейскому. Клер стиснула зубы, чтобы не вмешаться. В любую секунду он может отдать записку полицейскому. Она уже решила для себя, что, если он сделает это, она выхватит ее у него из рук и прочитает. И пусть все узнают, что полиция схватила невинного человека, в то время как настоящий преступник разгуливает на свободе. В конце концов, от этого зависит жизнь ее отца.

Полицейский записывал показания Саймона в блокнот.

– Значит, вы прибыли первым на место происшествия, милорд. Вам удалось обнаружить какие-нибудь улики?

Клер приготовилась действовать. Но к ее удивлению, Саймон высокомерно посмотрел на полицейского и ответил:

– Позвольте вам напомнить, что поиски улик – ваша работа. И советую вам поторопиться. Я хочу, чтобы преступника поймали с поличным.

– Само собой, милорд, – сказал полицейский, закивав головой. – Первым делом я возьму показания у ее светлости.

В сопровождении Саймона, который не отходил от него ни на шаг, полицейский направился к леди Хейвенден. Недоумевающая Клер осталась стоять у двери. Саймон представил полицейского леди Хейвенден и слушал, как она дает показания. В любой момент он мог предъявить найденные улики.

Но отчего-то медлил. Может, она ошиблась, и это был обычный листок бумаги?

Нет, она видела, как изменилось его лицо, когда он прочитал то, что там было написано. Наверняка это было новое послание Призрака. Но почему он скрывает такую важную информацию? Почему?

Внезапно ответ вспыхнул у нее в мозгу. А что, если Саймон намеренно покрывает преступника? Что, если ему известно, кто на самом деле этот Призрак?

Нет, этого просто не может быть. Клер попыталась избавиться от этой мысли, но безуспешно. Если Саймон действительно кого-то покрывает, то он постарается скрыть доказательство того, что под арестом сидит невиновный человек.

Но кого он может покрывать? Ее деда или кого-то другого? Лорда Фредерика? Леди Розабел? Леди Эстер? Или этот человек не имеет отношения к семье Клер?

И еще. Если все эти ограбления были затеяны для того, чтобы посадить за решетку ее отца, зачем было совершать новое ограбление? Ведь оно ставит под сомнение его виновность.

Клер окончательно запуталась. Однако теперь визит Саймона в тюрьму приобрел новый, зловещий оттенок. Он сказал, что хотел посмотреть в глаза человеку, который обокрал его мать. Но что, если причина была иная? Может, его терзает чувство вины, оттого что за решеткой сидит невиновный?

Она уже не знала, что думать, но твердо понимала одно: Саймон каким-то образом связан с Призраком.

Похоже, приход полицейского сыграл ей на руку. Если бы она спросила Саймона о записке, он стал бы отпираться, что нашел ее, а потом при первой возможности постарался бы ее уничтожить.

Клер решительно выпрямилась. У Саймона есть улика, которая поможет ей освободить отца. И она сделает все, чтобы добыть листок, спрятанный во внутреннем кармане его фрака.

Даже если ради этого ей придется его соблазнить.

Глава 20

Отчаянье не искушай, дитя…[23]23
  Пер. А. Радловой


[Закрыть]

У. Шекспир «Ромео и Джульетта»

Саймон вставил ключ в парадную дверь своего дома в Белгрейвии, готовый в любую секунду броситься вдогонку, за Кларой, которая покорно стояла рядом с ним на крыльце. В лунном свете ее лицо казалось загадочным. Одной рукой Саймон придерживал ее за талию. Всю дорогу она непринужденно болтала, но он не мог не почувствовать, что она скована и напряжена.

Он боялся, что она опять передумает и убежит в темноту.

Всего полчаса назад, когда он вышел от леди Хейвенден, собираясь отправиться на поиски обладателя медной пуговицы, из коридора навстречу ему шагнула Клара. В тот момент он ломал голову над загадкой нового послания Призрака, но манящий взгляд ее голубых глаз не мог оставить его равнодушным. Положив руки ему на грудь, она тихо произнесла:

– Я приняла решение, Саймон; Я буду твоей любовницей.

В его жилах вновь закипела кровь. В одну секунду она разожгла в нем пожар. Но обстоятельства не позволяли ему отдаться своим желаниям. Он должен расследовать преступление и выяснить, кто оставил под шкатулкой записку.

До чего же неподходящий момент!

Он взял ее за запястья и поцеловал ладони. Нежность ее кожи причиняла ему почти физическую боль.

– Клара, дорогая, ты не пожалеешь об этом. К завтрашнему вечеру все будет готово к твоему переезду…

– Нет! Сегодня. До завтра я могу передумать. Я знаю, что я передумаю!

Ее колотила нервная дрожь, и Саймон понял, что, если не увезет ее в Белгрейвию прямо сейчас, она действительно может передумать, и тогда он потеряет ее навсегда. Должно быть, ей пришлось собрать все свое мужество, чтобы решиться на такой грех. Клара считает, что отношения мужчины и женщины должны быть освящены браком. Наверное, он будет ее первым мужчиной после мужа.

Эта мысль подействовала на него возбуждающе. Нужно решаться немедленно.

– Я только скажу пару слов леди Хейвенден.

– Это обязательно?

– Она просила меня вернуться, – соврал Саймон. – Я только скажу, что уезжаю.

Пока Клара ждала его в коридоре, Саймон незаметно передал пуговицу полицейскому, распорядившись поискать ее владельца среди гостей. Потом Клара отдала лакею записку для леди Эстер. Когда они, наконец, вышли из дома через черный ход, она выглядела очень взволнованной и счастливой, но Саймон не мог избавиться от ощущения, что она все еще сомневается в правильности принятого ею решения.

Даже сейчас, в темноте, он чувствовал, как она напряжена. Ему не терпелось заставить ее расслабиться и раствориться в чувственном наслаждении. Когда она будет лежать под ним обнаженная, она забудет все свои страхи и сожаления.

Он не сомневался в этом.

Саймон толкнул дверь и пропустил Клер в слабо освещенную прихожую. На маленьком столике возле лестницы горела масляная лампа. Клара сделала несколько неуверенных шагов, потом остановилась, разглядывая натюрморты, висевшие на бледно-оливковых стенах, темный мраморный пол и высокие белые колонны.

– Как на итальянской вилле, – сказала она.

Его позабавило ее удивление. Он подошел к ней и обнял.

– А ты ожидала увидеть красный бархат и картины с обнаженными женщинами?

Она строго посмотрела на него своими голубыми глазами.

– Да, что-то в этом роде. Я думала, обстановка будет соответствовать тем безобразиям, которые здесь происходят.

Саймон усмехнулся:

– Безобразиям? Я принимаю это как вызов. Вот увидишь, я заставлю тебя переменить свое мнение.

Прижавшись губами к ее рту, он начал ее целовать. Ее тело напряглось, но губы были мягкими и раскрылись, позволяя ему проникнуть внутрь. Этого было достаточно, чтобы свести его с ума. Ему приходилось себя контролировать, чтобы не испугать ее слишком сильным напором. Она должна доверять ему. Он осторожно гладил ее лицо, шею, волосы. Только после того как она немного расслабилась, он опустил руку к ее мягким округлым бедрам.

Она просунула руки ему под фрак, отчего у него так забилось сердце, что он едва не задохнулся. Неловкие движения ее ладоней были эротичнее уверенных ласк куртизанок. Внезапно он почувствовал, что ему мешает одежда. Расстегивая ее накидку, он касался подушечками пальцев ее обнаженной шеи. Между ног ее кожа должна быть ее теплее и шелковистее.

Он не мог дождаться, когда их обнаженные тела сольются в одно целое.

Словно в ответ на его мысли, Клара тихо застонала. Его обдало жаром; он жаждал обладать этой женщиной, а до ближайшей кровати еще нужно дойти. Не отрываясь от ее губ, он начал подталкивать ее назад, в полумрак гостиной.

Вдруг он услышал чьи-то шаги. Шаги приближались, потом начали быстро удаляться.

Клара замерла и обернулась, вглядываясь в темноту.

– Кто там?

– Это всего лишь миссис Багли, моя экономка. Наверное, она слышала, как мы вошли.

– Я думала, здесь никого нет.

– Здесь действительно никого нет, кроме миссис Багли и ее мужа. Не волнуйся, они не любопытны.

– Но она, должно быть, видела нас.

Клара занервничала. Нахмурившись, она прикусила нижнюю губу.

Его плоть мгновенно отреагировала. Черт, необходимо себя контролировать. И вообще, о чем он думал, когда собирался взять ее на кушетке в гостиной? Если он испепелит себя впервые две минуты, у него не получится соблазнить ее так, как он планировал.

Но прежде нужно избавиться от проклятой записки. Не дай Бог, она выпадет из кармана. Клара слишком догадлива, чтобы не понять важность этого документа, а он намеревался показать ее только магистрату.

– Идем, – сказал он. – У меня кое-что есть для тебя. Он взял лампу и, обняв Клер за талию, повел ее к себе в кабинет. Другим женщинам он запрещал входить в эту комнату, но сегодняшний вечер был исключением.

Сама Клара была исключением.

В ее глазах вспыхнул интерес. Она с любопытством оглядывалась по сторонам, отмечая все: и стол красного дерева, и удобные кресла у камина, и стеллажи с книгами. Она подошла к одной полке и принялась читать названия на корешках.

– Чосер, Цицерон, Конгрив.[24]24
  В оригинале все эти фамилии начинаются с английской буквы «С»


[Закрыть] Ты расставил книги в алфавитном порядке, хотя разумнее было бы сделать тематические разделы: проза, поэзия, философия…

– Каталогом занимались Багли.

– Хм-м…

Судя по лицу Клары, ей не терпелось немедленно расставить книги в правильном порядке. Он представил, как будет сидеть у камина – не сейчас, а как-нибудь потом, – а Клара будет заниматься книгами, и они будут разговаривать. Он встанет, чтобы достать ей книгу с верхней полки, но вместо этого начнет гладить ее груди и целовать ее до тех пор, пока они оба не упадут на ковер, расстеленный у камина…

– Но почему ты устроил библиотеку именно здесь?

– Я купил этот дом не только для развлечений. Я часто бываю здесь один. Эта комната – мое убежище.

Он почти никому не признавался в этом. Только Гарри знал его секрет. Но даже Гарри не знал, что Саймон часто работает здесь по заданию Боу-стрит. Сколько дней и ночей он просидел за письменным столом, тщетно пытаясь разгадать смысл цитат, оставленных Призраком.

Но последнюю цитату оставил кто-то другой. Это не мог быть Гилберт Холлибрук.

Саймона кольнула неприятная мысль, что он посадил за решетку невинного человека. Мысль была настолько неприятной, что даже несколько остудила его пыл.

Передав лампу Кларе, которая увлеклась изучением его библиотеки, он подошел к письменному столу. Он уже бесчисленное количество раз перебрал в голове доказательства вины Холлибрука.

Холлибрук ненавидел аристократов. На месте последнего преступления был найден счет из бакалейной лавки на его имя. Бриллиантовый браслет матери Саймона был найден в ящике его письменного стола.

Не может быть, чтобы преступление совершил кто-то другой, а улики подбросил Холлибруку.

Значит, сегодня кто-то просто скопировал его почерк, чтобы сбить следствие с толку. Записка была написана печатными буквами, как и все остальные записки Призрака, но некоторые отличия все же были. Нужно будет утром сравнить.

Саймон снял фрак и шейный платок и бросил их на стул. Его связной Томас Крампс заступит на дежурство только завтра, так что впереди у него еще целая ночь.

И он собирался насладиться этой ночью сполна.

Он взял бокал и, плеснув в него коньяку, вернулся к Кларе. Увидев, как ее пальцы легко дотрагиваются до корешков книг, он мгновенно пришел в состояние полной боевой готовности.

Клара повернулась к нему. Ее большие голубые глаза широко раскрылись, когда она увидела его в одной рубашке с расстегнутым воротом. Она казалась испуганной, словно впервые видела полуодетого мужчину. Может, ее муж был таким пуританином, что раздевался только в темноте? Если так, то ее ждут приятные открытия.

Тем не менее, он испытал укол ревности. Ему не хотелось думать, что до Клары дотрагивался какой-то другой мужчина, хотя бы и в прошлом. Это собственническое желание было глупым и иррациональным, потому что он никогда бы не привел сюда Клару, если бы она была неопытной девушкой.

Клер быстро овладела собой и улыбнулась ему:

– Ты сказал, что у тебя что-то есть для меня. Это книга?

– Нет, я хотел предложить тебе выпить. Это придаст тебе смелости.

Саймон протянул ей бокал, но Она покачала головой:

– Я не пью спиртное.

– Да ну же, всего несколько глотков. Это поможет тебе расслабиться.

На самом деле Саймону был нужен повод, зайти в кабинет, чтобы оставить там фрак и записку. Он сумел бы распалить Клару и без горячительных напитков.

Он поднес бокал к ее губам и влил несколько капель янтарной жидкости в рот. Она проглотила ее и закашлялась, отстранив его руку.

– Что это?

– Отличный французский коньяк.

– Он обжигает.

– Иногда это даже приятно.

Не сводя с нее глаз, он поднес бокал ко рту и стал пить с той стороны, где пила Клара. Он почти не почувствовал вкуса: его волновала реакция Клары.

Ее губы слегка приоткрылись, глаза потемнели. Должно быть, она вспоминает их поцелуй и ждет продолжения.

Он, не глядя, поставил бокал на ближайшую полку и обнял Клару за тонкую талию. Потерся губами о ее губы, наслаждаясь вкусом коньяка и ее нетерпением.

– Идем наверх, – прошептал он.

Взяв лампу, он повел ее к двери. Но на пороге Клара вдруг остановилась и оглянулась.

– А где твой фрак?

– Он вряд ли пригодится мне сегодня ночью.

Она даже не улыбнулась. Уклонившись от его поцелуя, она вынырнула из его рук, схватила со стула фрак и шейный платок и прижала их к груди.

– Я не хочу, чтобы миссис Багли нашла наши вещи разбросанными где попало.

Саймон уже забыл, когда встречал женщину, которую могли смутить подобные мелочи. Его затопила нежность. Ему захотелось во всем угождать Кларе, исполнять любые ее капризы.

Но только не сейчас.

Он мягко забрал у нее фрак и бросил обратно на стул.

– Не беспокойся, дорогая. Сюда никто не войдет без моего разрешения.

– Но…

– Никто не войдет, – твердо повторил он и вывел ее из кабинета.

Он больше не мог допустить, чтобы что-нибудь еще отвлекло ее внимание, поэтому быстро поставил лампу на столик, подхватил Клару на руки и начал подниматься по лестнице.

Ахнув, она обвила его шею руками и прижалась к нему.

– Что ты делаешь?

– То, что должен был сделать в ту ночь, когда мы встретились.

Господи, какое же это счастье – нести ее на руках, когда ее грудь прижимается к его груди… Он снова почувствовал тонкий горьковатый аромат лаванды.

– Я должен был отнести тебя тогда в этот дом и больше никогда не выпускать.

Она перестала хмурить брови и улыбнулась, глядя на него сияющими глазами.

– Тогда ты бы этого не сделал. Я выглядела ужасно.

– Да, – признал он, догадываясь, что честность понравится ей больше, чем неискренние заявления о любви с первого взгляда. – Но ты забыла, что я некоторое время держал тебя в своих объятиях. Думаешь, я не понял, какие великолепные формы скрывались под твоим балахоном?

Сейчас он понимал это еще лучше. Он горел желанием увидеть ее тело, скрытое под несколькими слоями одежды. У него даже мелькнула безумная мысль раздеть ее прямо здесь, на лестнице.

– Зачем ты скрывала свою красоту? Она опустила ресницы.

– Я хотела выглядеть серьезнее и старше. Иначе меня не взяли бы в компаньонки. – Уткнувшись лицом ему в шею, она спросила: – Ты, правда, считаешь меня красивой?

Любая другая женщина задала бы этот вопрос, напрашиваясь на комплимент. Но Клара, похоже, действительно сомневалась в своей привлекательности. Ее робкий вопрос показался ему очень трогательным. И снова у него сжалось сердце, а к горлу подступил комок.

– Красивая – неподходящее для тебя слово, Клара, – хриплым голосом сказал он. – Красивыми бывают цветы. Красивой можно назвать луну. А ты… ты самая восхитительная женщина, которую я когда-либо встречал.

Он видел, что Клара польщена его комплиментом.

– Спасибо, – сказала она, не поднимая глаз.

– Ты мне не веришь.

– Трудно поверить, когда тебя превозносят в таких выражениях, – сказала она, снова став похожей на гувернантку. – Только не подумай, что я не рада твоим словам… не обращай внимания. Это не имеет значения.

– Нет, это имеет значение.

Саймону было очень важно убедить ее в своей искренности. Они уже были на втором этаже и шли в его спальню. Когда они вошли в темную комнату, он осторожно посадил Клер на кровать и взял в ладони ее лицо.

– Ты околдовала меня, Клара. Ты – изумительная женщина, моя женщина. В этом не может быть ошибки.

– Тогда ты – мой мужчина.

У него подпрыгнуло сердце, хотя он слышал эти слова множество раз от других женщин. Он направился к двери.

– Подожди меня здесь, дорогая. Я только схожу за лампой.

Саймону пришлось сделать над собой усилие, чтобы оставить ее одну. Он не хотел ни на секунду отрываться от ее тела, но желание видеть это тело было еще сильнее. Он должен видеть, как в ее глазах вспыхнет страсть и как она растворится в блаженстве.

Подгоняемый этой мыслью, он сбежал вниз по лестнице, схватил лампу и, шагая через ступеньки, примчался обратно. И снова его подстегивал знакомый, противоречащий логике страх, что Клара сбежит. Исчезнет, оставшись только в его мечтах.

Войдя в спальню, он с облегчением выдохнул. Она стояла возле кровати, луна освещала ее высокую тонкую фигурку с гордой осанкой.

Она сняла свою накидку и, подняв руки, пыталась расстегнуть крючки на спине. Он замер, очарованный этим зрелищем.

Она застенчиво посмотрела на него.

– Что-то у меня не получается. Ты не мог бы мне помочь?

Саймон чуть не выронил лампу. Захлопнув дверь ногой, он торопливо прошел вперед и поставил лампу на прикроватный столик.

– С удовольствием, дорогая. По правде, говоря, я собирался сделать это сам.

Клара опустила руки.

– О-о! Извини. Я не думала…

Что ее так удивляет? Разве она не знает, как это приятно – раздевать друг друга? Должно быть, ее муж был совершенным неумехой в постели и заботился только о собственном удовольствии. Если она не слишком искушена, ему будет нетрудно завоевать ее.

Но пока он сам чувствовал себя неумехой. У него тряслись руки, он с трудом справился с крючками ее платья. Когда он опустил верх платья и обнял Клару за талию, затянутую в корсет, то задохнулся, как неопытный юнец, обнимающий свою первую девушку.

Он плотно прижал Клару к себе, зарывшись лицом в ее душистые волосы. Теперь до конца жизни аромат лаванды будет действовать на него возбуждающе. Его руки медленно поднялись вверх и начали ласкать холмики грудей, стянутых корсетом.

Она запрокинула голову, ее дыхание стало горячим и прерывистым. Ее пальцы погладили его подбородок.

– Не убирай своих рук, Саймон. Прошу тебя.

В ее голосе прозвучала такая тоска, что он едва сдержался, чтобы не бросить ее на кровать. «Я должен себя контролировать, – осадил себя Саймон. – Ведь мы еще даже не разделись».

Медленнее. Нужно действовать как можно медленнее.

Усилием воли он умерил свое желание. Он долго и нежно гладил полушария ее грудей, их кончики напряглись, выпирая сквозь ткань корсета. Он водил вокруг них пальцем, а Клара выгибалась и тихо вздыхала.

Она прижалась к нему бедрами, и его плоть напряглась и задрожала, требуя удовлетворения. Но Саймон твердо решил не выпускать своего тирана на волю раньше времени. Эта ночь должна стать для Клары незабываемой.

Он начал вытаскивать шпильки из ее волос, одну за одной, складывая их на прикроватный столик. Роскошные темные локоны упали ей на спину, доставая до талии. Саймон пришел в восторг. Он расшнуровал корсет и просунул руки под юбки. Ее кожа была нежной и теплой в потайных местах, которые он трогал впервые.

– Ты понимаешь, как ты прекрасна? – прошептал он ей в ухо. – Ты – совершенство, и я грезил, как буду трогать тебя здесь, – он накрыл рукой ее обнаженную грудь, – здесь, – его рука сжала ее талию, – и здесь.

Легким, как перышко движением он погладил ее между ног, и Клара задрожала от нетерпения.

– Я хотел тебя с той самой минуты, когда мы встретились. Можешь не верить, но это правда. Ни одну женщину я не хотел так, как тебя.

А ведь это и в самом деле правда, с удивлением понял Саймон. Он не помнил, чтобы у него когда-нибудь сжималось сердце от того, что он обнимал женщину. Он без труда мог представить себе, как живет вместе с Кларой и занимается с ней любовью всю оставшуюся жизнь.

Нет, он не должен так думать. О будущем можно подумать позже. Только не сегодня ночью.

– О, Саймон, я чувствую то же самое. Ты не подумаешь обо мне плохо, если я…

Она попыталась стащить с себя платье. Осознав, что мешает ей, Саймон убрал руки. Ее лихорадочное состояние передалось ему. Он отбросил свой план раздевать ее медленно, целуя каждый дюйм ее тела. Вместо этого он сорвал с нее платье и торопливо сбросил свою одежду на пол.

Когда они остались стоять обнаженные, Клара сделала попытку спрятаться под простыней, но он удержал ее.

– Подожди. Я хочу посмотреть на тебя.

Он положил руки ей на плечи и смотрел на ее полные груди с плотными коралловыми бутонами сосков, на мягкий изгиб ее бедер и темное гнездышко, закрывающее вход. У нее были длинные стройные ноги, изящные лодыжки и… черт, даже пальцы на ногах, утопавшие в голубом ковре, были восхитительны. А ее лицо… ему никогда в жизни не надоест смотреть на эти прекрасные черты, на ее аккуратный носик, на ее губы, которые так редко улыбались, на ее бездонные голубые глаза, взгляд которых проникал ему в самую душу.

Она тоже смотрела на него. Ее взгляд скользнул по его плечам и груди и остановился на гордо восставшей плоти. Ему отчаянно хотелось, чтобы она дотронулась до нее. Но она не сделала этого. Она посмотрела, потом закрыла глаза, потом посмотрела снова. Ее щеки порозовели от смущения.

Она прерывисто вздохнула.

– Саймон… Не знаю, могу ли я…

– Ты можешь. Просто у тебя давно этого не было. Доверься мне, дорогая.

С этими словами Саймон откинул покрывало и повалил ее на прохладные белые простыни. Ощутив под собой ее тело, он испытал такой взрыв наслаждения, что из его горла вырвался хриплый стон. Глаза Клары потемнели, веки были полуопущены. Она прерывисто вздохнула, призывая его к действию.

Он понимал ее чувства; он и сам испытал невероятное возбуждение, ощутив непосредственный контакт с ее кожей. Прижимаясь к ней всем телом, чувствуя под собой ее мягкие женственные формы, он поцеловал ее долгим поцелуем. Как ни странно, сейчас, когда они оказались в постели, он находил в себе силы сдерживать нетерпение.

Клара робко, почти застенчиво провела пальцами по его груди и плечам, с любопытством разглядывая его. Он видел, что она тоже возбуждена, но хотел дождаться момента, когда она будет готова так же, как он.

Проложив дорожку поцелуев от ее горла к груди, он подумал, что может опьянеть от одного прикосновения к ее нежной коже. Он задохнулся, прикоснувшись губами к ее груди, потом потерся об нее щекой. Лизнув ее сосок, он легонько подул на увлажнившийся бутон.

Клара застонала, запустив пальцы в его волосы. Прижавшись щекой к ее груди, он чувствовал, как бьется ее сердце. Он переключился на другой сосок, сжавшийся в тугой комочек. Стараясь не испугать Клару, Саймон осторожно провел рукой по ее животу, спускаясь вниз, и легкими как перышко движениями стал гладить ее между ног в ожидании, когда она как следует увлажнится.

Клара закрыла глаза, дыхание ее стало неровным, бедра задвигались в ритме любви. Она выгнула спину и широко раздвинула ноги, приглашая его войти. При виде этой картины Саймон больше не мог себя сдерживать. Он видел, что Клара полностью готова принять его, и вошел быстрым мощным толчком.

Наткнувшись на препятствие, он преодолел его и вошел глубже. Клара коротко вскрикнула, и он напряженно застыл, но она притянула его к себе и обхватила его спину ногами.