Текст книги "Кодекс хореканца: успешная карьера в 50 шотах"
Автор книги: Бек Нарзи
Жанр: О бизнесе популярно, Бизнес-Книги
Возрастные ограничения: +18
сообщить о неприемлемом содержимом
Текущая страница: 5 (всего у книги 24 страниц) [доступный отрывок для чтения: 8 страниц]
Лонг дринк № 3 ИНИЦИАЦИЯ
«А теперь мы въезжаем с вами в самый престижный район Лондона – Сент-Джеймс. Начиная с XVII века он всегда притягивал британскую аристократию, став местом роскошных резиденций, таких как Мальборо-хаус, Ланкастер-хаус, Кларенс-хаус. Название района берет начало от больницы для прокаженных, располагавшейся на месте Сент-Джеймсского дворца в XII веке. Молодой человек с шейкером, вы мне мешаете! Что? Хотите провести экскурсию вместо меня? Ну, знаете?! Покиньте автобус!»
Жизнь высадила меня очень удачно и очень вовремя. Там, где я оказался не только на своем месте, но и в том месте, где люди за столиками ресторанов и барными стойками вершили судьбы мира, где ворочали миллионами, не отрываясь от коктейлей, где респектабельность, элегантность и галантность были данностью, а не поводом для комплимента. Действительно, по иронии судьбы, Сент-Джеймс начался с лепрозория, места для неприкасаемых, а в итоге стал ареалом избранных, местом для неприкосновенных. Я и впрямь был бы не прочь устроить вам экскурсию по «Клубланду», как называют Сент-Джеймс из-за наибольшего числа клубов на душу населения. Нет, вы подумали не про те клубы. Я не про КВН и не про дешевые злачные места. Здесь базируются клубы в самом высоком смысле слова, историческом и благородном.
Туман элитарности, которым пропитано это место, завораживает, но испить Сент-Джеймс дано не каждому. Пусть всю округу можно обойти минут за сорок, вам никогда не познать ее полностью. Многие места не случайно прозваны масонскими ложами – они не только засекречены, но и вход в них «только для членов клуба». Членство в некоторых из них можно получить исключительно по праву наследования, хоть ты тресни. Собственно, все здесь пропитано клубным духом и клубами сигарного дыма. В Сент-Джеймсе абсолютно все хочется описывать в превосходной степени, потому что здесь живут и отдыхают те, кто во многом превосходят других. Здесь все сплошь джентльмены и титулованные особы. Здесь самое большое число витрин с королевскими патентами, то есть заведений-поставщиков двора Ее Величества. Здесь каждая деталь кажется произведением ручной работы, созданным по индивидуальному заказу, и все дышит роскошью, фешенебельностью и шиком. Кому как не мне, чрезвычайному и полномочному послу куриных крылышек, министру бигмаков и почетному профессору бумажных кофейных фильтров, было прописаться здесь, среди потомственных лордов, политиков и банкиров. Ну а почему бы и нет, ведь у меня тоже безупречная родословная?
Шот № 10 Puttin’ on the Ritz
Не спешите ставить мне диагноз парвеню или нувориша. Туда, куда иным путь заказан, я каждый день ходил как на работу. Потому что это и была моя работа, а не праздное времяпрепровождение. Хотя и приходил я в бар Avenue как на праздник.
Ну мог ли я представить, что меня ждет столь блестящая карьера, столь прорывной скачок от прилавка фастфуда до барной стойки великосветского салона? Я, Рустамбек из Душанбе, схлопотавший в пятом классе двойку за поведение, попал в круг выпускников Итона и Вестминстера, чьим кредо была элегантная утонченность и респектабельность. И все это было не заученным, а врожденным. С тех пор я очень легко опознаю мнимых и подлинных аристократов. Дурновкусные понты и выпендреж не имеют ничего общего с аристократическими чопорностью, невозмутимостью и умением держать себя. Джентльмену присущи умеренность и чувство уместности, а не вот это вот все… инстаграмно-фейсбучное торжище кичливости и спеси. Раз уловив разницу между подлинником и имитацией, вам уже не захочется смотреть на пусть искусную, но подделку.
Вам покажется странным, но переход из Starbucks в Avenue был в какой-то степени закономерным. Starbucks давал своим гостям ежедневную возможность выбора (с кофеином или без) и чувство подвижности границ (не желаете попробовать чай латте?). То же самое, но только мне подарил Avenue, позволивший сделать свой жизненный (на всю жизнь) выбор и показать, что границы не обязательно подразумевают таможню и овчарок, и что иногда они могут и вовсе исчезать. Общаясь с посетителями Starbucks, я иной раз думал о том, как любопытна человеческая природа: мы любим четко знать высоту потолка, предел. Обилие вариантов нас пугает, закрытый перечень возможностей огорчает. Всегда хочется чего-то, чего нет в перечне, пусть мы и сами не знаем, чего хотим и с какой целью. Еще вчера адепты растворимого нечто, маскирующегося под псевдонимом «кофе», опасливо заказывали таинственный Карамельный Маккиато, понятия не имея, что их ждет, а сегодня они же капризно просят не просто карамель, а непременно соленую, ну, в крайнем случае, ореховый сироп, но так чтобы вкус ореха был выражен не слишком сильно. А сколько раз на меня обижались, когда я пытался объяснить, что невозможно приготовить молочный коктейль без молока! Преимущество Starbucks в том, что всегда знаешь имя своего г… гостя и можешь назвать им, например, свою любимую куклу вуду…
Мой экспресс, следовавший по Хорекании с остановками в пунктах KFС, McDonald’s, Starbucks и вот теперь Avenue, открыл мне любопытный парадокс: в процессе обучения (а он должен быть непрестанным) мы одновременно подвергаемся огранке (так алмаз превращается в бриллиант) и расширяем собственные границы. Ну разве не ловко устроено, а? Наверное, эти рассуждалки возникли оттого, что в Avenue я почувствовал себя вундеркиндом, которого из начальной школы перевели сразу в старшие классы. Так в компьютерной игре мы порой попав на счастливую клетку, перескакиваем несколько уровней и получаем мощный апгрейд. Именно так со мной и случилось. Я быстро освоил классические рецепты коктейлей и вполне уверенно стал работать в сервис-баре ресторана, за так называемой бесконтактной стойкой. Для несведущих поясню, что «бесконтактность» не имеет ничего общего с тантрическим сексом, это просто формат работы, при котором заказы поступали ко мне через официанта, а не напрямую от посетителя. Но мне нравится ход ваших мыслей…
Пусть от контактов с гостями я был дистанцирован, но с местом своей новой работы я достиг полного контакта. Мой энтузиазм и страстность к бартендингу не могли остаться незамеченными. Скорость и качество моей работы в сочетании с драйвом, неизменно сопутствовавшим мне, позволили быстро обойти всех своих предшественников, включая Фредди. Я заслужил неформальное звание лучшего новобранца. Генеральный директор и Алекс нахваливали меня, и я внутренне выдохнул, поняв, что видимо я все делаю правильно и по праву занимаю свое место в Avenue. Осознав это, я напрягся вновь и с удвоенной силой, почувствовав груз возложенных ожиданий. Я не мог позволить себе подвести людей, которые дали мне такой шанс, не мог обмануть их доверие и веру в меня. Но гораздо острее в то время я ощутил чувство личной ответственности перед самим собой. С тех пор оно и сопровождает меня повсюду. Ошибки, конечно, случаются, но люди забывают их быстрее, чем мы сами. Быстрее прощают их нам. Есть повод расслабиться и сбавить обороты, не так ли? Не так! Это ловушка, в которую главное не угодить, всегда помня, что малейшая халатность или небрежность расшатывают не только наше мастерство, но и нас самих.
Мы ставим себе высокие планки, стремимся к ним изо дня в день и изо всех сил, но порой воткнув свой флаг на новой высоте, ложимся под ним и начинаем курить бамбук. В этот момент вершина под нами начинает таять, и мы оседаем вместе с ней. В общем, прав был любитель «жженки» (это такой пунш на основе рома), говоря «хвалу и клевету приемли равнодушно». Отвечать на них нужно спокойно и коротко – отлично выполненной работой.
Период работы в Avenue – время моей жизни, отличающееся особой эстетикой. Королевский парк, аукционный дом Christie’s, отель Ritz и штаб-квартира всемирно известного еженедельника The Economist – вот лишь некоторые приметы местности, в которую меня занесло. Вознесло, если точнее. Ведущие мировые компании и банки, престижные галереи и дорогие антикварные магазины были прописаны в здешних краях, что обеспечивало бесперебойный поток влиятельных гостей из мира политики, финансов, искусства и шоу-бизнеса. Каждый день Avenue распахивал, а точнее, приоткрывал свои двери ровно в полдень, и до самого закрытия он был заполнен цветом английской публики, обращение к которой «леди и джентльмены» не было натяжкой. Солидные, состоятельные, благородные представители лучших семейств королевства и я, чувствовавший себя среди них как в кино. Причем массовкой в нем были они, а не я. «Эк его занесло», – подумали вы. Нет-нет, у меня не выросла корона, а мадлер не превратился в скипетр, но я до сих пор уверен, что весь этот блеск, престиж и утонченность – все это было подстроено судьбой для меня.
Советую и вам набраться подобной наглости и начать думать, что все в этом мире происходит только ради вас. Нет, не нужно зазнаваться и звездить, нужно научиться ценить мир вокруг во всех его проявлениях. Если все в этой жизни сделано по спецзаказу с учетом ваших индивидуальных мерок, то как можно не благодарить судьбу за все ее благодеяния? За людей, которые нас окружают и заряжают, за хорошую погоду (в Лондоне за это нужно благодарить судьбу особенно тщательно), дорогу без заторов, за файф-о-клок. Попав в это место силы, заряженное успехом, я каждый день благодарил своих верховных сценаристов и продюсеров за тот сценарий жизни, который они для меня сочинили. Я искрился радостью, но ни она, ни ослепительные картины быта Сент-Джеймса, в которых английские наследие и дух сочетались с таинственностью и экстравагантностью высокого толка, не затмевали мой взор. Я хорошо помнил, как начался мой путь, и ценил эту новую свою ступень.
А еще я помню то непередаваемое чувство, когда кажется, что все возможно и в твоих руках сконцентрировалась какая-то всепобеждающая энергия. Знайте, если вам довелось или доведется испытать нечто подобное, то это верный знак того, что вы нашли свой путь. И тогда уже можно задрать голову вверх. Но только за тем, чтобы поблагодарить лучшего сценариста мироздания.
Гости Avenue пусть и имели порой безграничные возможности, но свои границы охраняли очень строго. В мою первую смену Фредди, чувствуя мое волнение и нетерпение, спросил, готов ли я. «Конечно!» – крикнул я, как будто мог быть какой-то другой вариант ответа. Фредди переспросил меня, уточнив, понял ли я все особенности Avenue и его атмосферы и готов ли я к работе в режиме тотальной конфиденциальности. Мне до сих пор стыдно за свою наивность и недоуменный вид, с каким я смотрел на Фредди. Он имел все основания развернуть меня и отправить «учить матчасть». Но он все-таки пустил меня за стойку, проведя подробный мастер-класс об одном из главных умений бармена заведения уровня Avenue – мастерстве слепоглухонемоты. Ну помните тех трех обезьянок, которые у многих советских людей стояли на книжных полках – одна ничего не видит, прикрывая глаза, другая не слышит, третья – никому ничего не скажет. Так вот бармен должен был стать ими тремя одновременно.
Avenue и сегодня имеет репутацию одного из лучших заведений Лондона, и гости, приходящие сюда, тоже обладают репутацией. На улице у входа толпятся фотографы и репортеры, которые готовы выложить кругленькую сумму за то, что сотрудники, допущенные в святая святых, могут увидеть и услышать там. Вернее, могли бы, если бы не были совершенно глухи. Ну а если что-то все-таки донеслось до них, то они должны тут же забыть об этом, включив внутреннюю опцию «склероза по вызову». Это и называется конфиденциальностью, которую гости ценят не меньше, чем правильно исполненный коктейль. Гости, приходя в подобное заведение, должны чувствовать себя так, будто они находятся в гостиной собственного дома и ничто из того, что сказано ими, не будет использовано против них. Их спокойствие и расслабленность должны быть не иллюзорными, только тогда бар заслужит их доверие. Достичь его – трудный и долгий процесс, а вот для того чтобы лишиться его, достаточно одной оплошности официанта или бармена.
«Держи себя в руках, контролируй эмоции, не говори лишнего», – таковы были три заповеди Фредди, впечатавшиеся в мой мозг. Запомните и вы их, независимо от того, прописаны вы в Хорекании или нет. «Да, и никаких автографов!» – добавил Фредди напоследок. Я был очень взволнован нашим разговором, свалившимся на меня грузом ответственности и осознанием своей «сверхзадачи». Я почувствовал себя настоящим актером, от той роли, в которую должен был вжиться, как во вторую кожу, и чуть было не спросил в ответ: «Неужели у меня могут попросить автограф?» Но благо я уже начал упражняться в искусстве немоты.
Работа в Avenue напоминала дримкаст крутого блокбастера из-за высокой концентрации звезд на метр пространства. Если бы у проникнувшего сюда ребенка был с собой альбом для сбора автографов, то к концу прогулки по Avenue он бы успел сколотить неплохой капитал для потомков. Какие-нибудь несколько десятков лет, и выставленный в соседнем Christie’s, этот альбом стоил бы о-го-го… Но он точно не стоил для меня потерянного места работы, если бы я хотя бы попытался нарушить неписаные правила Avenue. Впрочем, именно там мне выпал шанс освоить актерское мастерство, не отходя от стойки. И какие были учителя! Впрочем, не знаю как вы, а я не люблю книги, в которых авторы рисуются и похваляются числом знаменитых персон, записываясь к ним в друзья. А все эти селфи с великими, сделанные без спроса или исподтишка… Меня от этого воротит, да и ненадежный это фундамент для собственного имени, если конечно оно значит для вас больше, чем лай лайков в соцсетях.
Напрасно вы думаете, что сегодня, когда я уже давно не работаю в Avenue, я могу поделиться с вами пикантными подробностями из жизни звезд или приправить эту книгу изящными полунамеками и прозрачными или призрачными иносказаниями. Мастеров и мастериц этого жанра хватает и без меня, и они чрезвычайно плодовиты: то и дело выпускают книги, отливающие желтизной. Только оттенок не золотой, а какой-то золотарный… Раз публике нравится, то почему бы и нет… Просто меня мой сент-джеймсский опыт настроил на иной тон, и есть вещи, которые я при всей своей резкости высказываний и любви к метким шуткам, не позволю себе ни сказать, ни написать. Хочется, чтобы моя книга пахла типографской краской, а не сплетнями и слухами. В здоровой книге – здоровый дух, сказали бы римляне. А не душок! Да и не имеет барменская тайна, как врачебная или адвокатская, срока давности. Извините, если разочаровал. Впрочем, верю, что очаровывает вас в Хорекании не флер знаменитых имен и глянцевых образов, а что-то более стойкое и глубинное. Но все-таки, все-таки… Так и быть, об одной встрече я вам поведаю, но исключительно потому, что она сыграла важную роль в моей жизни. Итак…
Шот № 11 Кофе для Терминатора
Однажды, ближе к окончанию обеденного времени, когда я наливал дижестивы для столика, за которым банкиры громко обмывали очередную сделку, ко мне подбежал метрдотель Энтони. Он просил меня как можно скорее обслужить человека за барной стойкой. Я уже говорил вам, что первое время в Avenue трудился в сервис-баре. Моей вотчиной были три метра пространства бара протяженностью в пятнадцать метров. На основной же сцене работали старшие и опытные бармены – Глен, Алекс, Филипп и Фредди. Именно тогда, по странному стечению обстоятельств, никого из них рядом не оказалось. Я быстро собрался и вспомнил уроки Фредди и Алекса, наставлявших меня, как правильно принимать заказы посетителей в основном баре. Они учили меня на всякий случай, а именно случаи аншлага или их ухода на перекур. Набравшись смелости, я перешел заветную черту, отделявшую сервис-зону от авансцены Avenue. Момент сам по себе символический и я успел его прочувствовать, но мог ли я знать тогда, что запомнится он мне навсегда.
Гость был занят чтением газеты, в которую он был погружен настолько, что не было видно его лицо. Подойдя ближе, я заметил извивы дыма и уловил аромат дорогой сигары. Вдохнув его, я начал рисовать в своем воображении три разных образа таинственного незнакомца, скрывающегося за газетной ширмой. Он казался мне то членом палаты лордов а-ля Уинстон Черчилль, пыхтящим над очередными проделками лейбористов, то путешествующим мафиози в духе Аль Капоне, то бравым ковбоем с большой дороги в духе Клинта Иствуда. Настало время узнать правду, и я обратился к передовице The Times: «May I offer you a drink, sir?» Повисла небольшая пауза. Осознав, что вопрос обращен к нему, гость опустил газету и, ловко переместив сигару из одного угла рта в другой, своим потрясающе узнаваемым голосом попросил: «Single espresso and an ashtray, please». Это был Арнольд Шварценеггер.
Не знаю, что произвело на меня столь сильное впечатление: то, как он вложил в эту фразу всю систему Станиславского, или вереница ролей народного терминатора всея Голливуда, но я был просто загипнотизирован им и глядел на него, как кролик на удава. Увидев мое замороженное состояние, Арнольд удивленно оглядел меня и спросил, разрешено ли тут курить сигары. Он решил, что нарушил какое-то правило, а я не решаюсь сказать ему об этом. Какие там правила, я забыл обо всем и боялся даже шелохнуться. Конечно, наверное, если бы я работал в основном баре постоянно и все протоколы, стандарты и алгоритмы прочно осели бы во мне, то я бы быстрее сориентировался. Но думаю, что и тогда бы я не мог остаться безучастным, увидев перед собой кинолегенду. Я уже упоминал, что в Avenue нам было запрещено просить автографы, даже пристально смотреть на гостей, а тем более первыми начинать разговор. Благо я был настолько парализован, что просто физически не мог нарушить все эти правила. Еле проговорив, что курить разрешено, я на деревянных ногах рванул в другой конец бара готовить кофе. Ни до, ни после этой встречи я не делал кофе так долго и неумело. Руки тряслись, движения были не скоординированы, мысли путались. «Успокойся, держи себя в руках», – как мантру твердил я. Тут в баре появился Глен, вернувшийся с перекура, и я было решил, что на этом мое общение с «Геркулесом в Лондоне» будет окончено, но он все же позволил мне самолично поставить чашечку кофе перед гостем и пожелать ему хорошего дня. Миссия была выполнена, а нас с Арни скрепила одна тайна на двоих: это был ну очень плохой эспрессо. Зато от души!
Шварценеггер, все-таки допив мой «авторский» кофе и выкурив сигару, расплатился и вышел. А вот я уже не мог выйти из того состояния, в котором пребывал после его визита. Эта встреча была одним из тех событий моей жизни, которые перезагрузили и обновили мое профессиональное мышление. Ну, подумаешь, что тут особенного? Ну пришел знаменитый актер в бар выпить чашечку кофе, что тут такого умопомрачительного?! Но для меня эта чашечка кофе стала символом перехода на новый уровень осознанности и ответственности. Пока я приходил в себя и обживался в своем каком-то новом измененном состоянии, ко мне подошел Фредди. Дружески похлопал меня по плечу и поздравил с первой звездой, которую мне выпало обслужить. «Привыкай, брат, тут их будет очень много». Мы заговорили о Шварценеггере, австрийском эмигранте, добившемся столь невероятных высот в Америке. «Говорят, он собирается идти в политику. Реально крут», – подытожил Фредди.
Он ушел, а я снова вспомнил его слова, которые он внушал мне в самый первый день работы в Avenue. Важно уметь управлять собой, контролировать свои чувства и эмоции. Тот, кто не умеет властвовать над собой, никогда не сможет управлять другими. Я вдруг очень четко это осознал и прочувствовал. В то время еще не звучала на всех углах набившая оскомину мысль о том, что «нужно выйти из зоны комфорта», чтобы добиться успеха. Без коучей и книг по популярной психологии я за барной стойкой сам для себя принял решение бороться со своим внутренним комфортом, который спустя много лет я назвал «внутренней шмыгой». Ну помните Голлума из «Властелина колец» только в переводе Гоблина? Визуализировали? Ну так вот, как Чехов учил по капле выдавливать из себя раба, так и я призываю вас одолеть вашу «внутреннюю шмыгу». Поверьте, она живет в каждом из нас, и, отдаете вы себе отчет или нет, но она набивается к вам в лучшие друзья. Овладевая вами изнутри, она на самом деле губит вас. Что это за тварь и можно ли ее одолеть? Само собой! А точнее «само тобой», то есть каждым из нас путем внутренней работы.
Смысл этой борьбы в том, чтобы наши мечты становились реальностью. Вот так вот просто, но уж как есть. Если вам кажется это банальным, то почему в каждой поздравительной эсэмэске, помимо стандартного набора «здоровья, счастья, всех благ», мы желаем всем подряд, чтобы их мечты сбылись? Мы все и всегда чего-то хотим, о чем-то мечтаем, наше воображение ублажает нас картинками грядущего успеха, но лишь мизерный процент наших желаний мы воплощаем в жизнь. Самое обидное, что не удается нам это не потому, что у нас что-то не получается, а потому, что мы даже не пробуем приблизиться к своим желаниям, перенося их из папки «подлинное» в архив «несбыточного».
Наша внутренняя шмыга становится нашей руководящей и направляющей силой. Она отвечает за то, чтобы мы совершали как можно меньше движений на пути к своим целям. Она лучший в мире переговорщик, великий оратор и менеджер уровня «бог». Это ей мы обязаны нашей прокрастинацией, привычкой все откладывать на потом до тех пор, пока необходимость что-то делать отомрет как атавизм. Эта шмыга могла бы вести тренинги личностной деградации, но она слишком занята, потому что постоянно совершенствует свое мастерство, практикуясь… на нас. Она так сладко обволакивает нас речами, так заботливо укутывает наше сознание в самолично ею вышитое одеяло из лени, необязательности, апатии, аккуратно подтыкая его, чтобы мы не почувствовали малейший ветерок свежей, новой, «живой жизни». Шмыга так прорастает в нас, что со временем мы просто начинаем плыть в общем потоке, а привычка реализовывать задуманное полностью атрофируется.
Взгляните на любимый диван. Если он продавлен или если вы вообще можете адресовать к нему слово «любимый», то я хочу поздравить, только не вас, а вашу внутреннюю шмыгу. Вот уж кто отлично делает свое дело на вашем топливе. А ведь весь этот потенциал, все эти скрытые ресурсы вы могли бы направить в созидательное русло. Сегодня, хотя так было всегда, каждый живет в мире своих грез и фантазий со своей персональной шмыгой. Только единицы отваживаются жить в ритме здесь и сейчас, жить деятельно и динамично.
В мыслях я не раз возвращался к тому эпизоду со Шварценеггером, пытаясь понять природу охвативших меня тогда дрожи и волнения. Ведь передо мной был не Конан-варвар и не робот-убийца, а просто обычный человек. Из общей массы его выделяла успешность. Ее причиной был упорный труд, умение управлять собой и четко действовать на пути к своей цели. Люди всегда интуитивно чувствуют природу успеха: вызван ли он трудом или, скажем так, удачным стечением обстоятельств; выстрадан ли он или взят напрокат. В сент-джеймсской обстановке подлинников и оригиналов, самой дорогой и самой настоящей для меня стала встреча со Шварценеггером. Его случай – яркий пример неподдельного, не фейкового и не однодневного успеха. Его личность и репутация – результат большой работы, а не бесплодных и бесплотных фантазий. Представляю, как со своим австрийским акцентом он пытался убедить продюсеров дать ему шанс. И он не только оправдал его, а превзошел все ожидания.
Бросив быстрый критический взгляд на свою жизнь, я снова поблагодарил небеса за то, что в тот день Арнольд Шварценеггер зашел выпить кофе именно в наш бар. На нашем пути нам просто необходимы наставники, менторы, вдохновители, и судьба порой балует нас, устраивая вот такие встречи с ними. Вся штука в том, чтобы распознать своего учителя и не прогулять урок.
Мы можем даже не говорить с человеком, но то, что он оказался в нашем энергетическом или мыслительном поле, всегда неслучайно. Он возник ради нас, чтобы мы позаботились о себе наилучшим образом. Что это значит? Ну для начала то, что нужно открыть глаза пошире, оторвать пятую точку от дивана и, засучив рукава, отправиться мастерить свое будущее. Не зря ведь говорят, что каждый сам кузнец своего счастья. Помню, увидел где-то прикольную открытку с надписью: «Хочешь счастья? Иди накуй!» Помимо того, что это смешно, это очень верно.
Я понял, что я смогу добиться всех своих самых амбициозных целей, когда научусь бороться с внутренним голосом псевдокомфорта, который постоянно генерирует невероятно убедительные и аргументированные отговорки и оправдания для ничегонеделания и откладывания всего в долгий ящик. Друзья, долгий ящик – это гроб. Не стоит хоронить себя и мечты раньше времени. Внутреннюю шмыгу не переспоришь и не нужно тратить на это время и силы. Нужно просто врубить любимый музыкальный трек, который перекричит ее, или надеть внутренние беруши, чтобы немного сбавить децибелы ее сладкоголосицы. Помните историю про сирен, очаровывающих путников своим пением? А чем там дело кончается, тоже помните? Ну вот и знайте, что шмыга потомок тех самых дамочек-киллеров с дипломами консерватории. Короче, поработайте со звуком и идите… пахать! Это то, что решил для себя я. Кроме нас самих, подобные решения никто не волен принять.
Снабдив заряжающий силой постер с Арни не менее мощным девизом Ильича – «учиться, учиться…» (и что-то третье, уже не помню), я сказал себе, что тоже хочу быть уважаемым профессионалом своего дела. Я сказал себе, что тоже хочу добиться успеха. Я сказал:
Правообладателям!
Данное произведение размещено по согласованию с ООО "ЛитРес" (20% исходного текста). Если размещение книги нарушает чьи-либо права, то сообщите об этом.Читателям!
Оплатили, но не знаете что делать дальше?