Текст книги "Красный Бубен"

Ирина стояла за деревом и слушала весь этот странный, потусторонний (именно это слово пришло к ней на ум) разговор. Непонятный не только американке, но и человеку вообще. Стивен Кинг какой-то… — подумала она. Но отбросила последнюю мысль, как человек разумный. Она знала, что такого быть не может. Но ее собираются убивать и сейчас, видимо, убьют.

Дети шли прямо на нее, у них светились в темноте глаза, а на пальцах выросли лезвия, как у Фредди Крюгера. Ирина выхватила из кармана швейцарский нож. Но что она могла с ним сделать, когда у них таких ножей было по десять у каждого. Конечно, они дети, но в том качестве, в котором они выступали, от взрослых они отличались только ростом. Хотя бы этим нужно воспользоваться!..

Однажды Ирина ехала из Тамбова в Моршанск на встречу со связным. Было уже поздно, в вагоне электрички она сидела одна. Вошел пожилой мужчина и уселся напротив Ирины. Он выглядел, как бывший работник народного образования на пенсии. Серая шляпа, защитного цвета дождевик, короткие брюки и очки. На коленях – потертый кожаный портфель. Вроде вид был вполне нормальный. Мужчина посмотрел в темное окно, сказал э-хе-хе, покачал головой, вздохнул и вытащил из портфеля книгу в синей обложке. Раскрыл и углубился в чтение. Почитав страницы две, он оторвался от книги, снова уставился в окно, вздохнул, снял шляпу, провел рукой по волосам. И сказал как бы в сторону, ни к кому конкретно не обращаясь:

– Безобразие. – Помолчал и добавил: – Свихнуться можно. – Потом медленно повернул голову и сказал, глядя на Ирину, но как будто через нее. – Правда, дочка?..

– Что правда? – спросила Ирина.

– Вот пишут так, – мужчина хлопнул тыльной стороной ладони по книжке.

– Что пишут?

– Философию, – ответил мужчина. – Я, дочка, работал в школе учителем обществоведения… Бронислав Иванович Магалаев меня зовут… Э-э… Вообще, я военное дело в школе преподавал (сам я бывший военный), а потом вакансия открылась, я и думаю: чего деньжат-то не подзаработать? Мели себе языком про общество и всё! Я в армии научился трудностей не бояться. Нет таких вершин, которые нельзя превозмочь!.. А?.. Кто, по вашему, это сказал?

– Суворов.

– Точно! Знаете историю! Похвально… Так вот. Прихожу я к директору школы и говорю (а директор – мой кум): слушай, Алексеич, не бери ты никого со стороны. Дай-ка я попробую. А если не получится, тогда посмотрим… Вот так и стал преподавать. И такой хороший преподаватель из меня вышел! На все вопросы философии отвечал без запинки. А ни одной книги по этому предмету я, между прочим, не читал тогда, и из философов знал только Маркса и Энгельса. И еще знал, что Диоген жил в бочке, а Спиноза вроде танцевал (я про это читал у кого-то). Но многие-то и этого не знают! Так что, считаю, преподаватель я был хороший. А вот вышел на пенсию и заинтересовался, что это за предмет такой философия. И вот теперь читаю и понимаю, какое это безобразие в широком смысле!

– Жизнь — безобразие? – осторожно спросила Ирина.

– Жизнь-то – само собой, – мужчина махнул рукой. – Философия эта вся – вот безобразие, – он потыкал в книгу указательным пальцем. – Дармоеды и всё!

– Почему?

– Да вот послушайте, что я здесь вычитал!.. Оказывается, Диоген и Сократ были гомосеки!.. А я эту дрянь детям преподавал!.. Один из них, как тут пишут, справлял свою… э-э-э… сексуальную потребность при всех на площади! Ну, вы понимаете… не то чтобы он на площади с кем-то это самое… а так… знаете ли… сам… с собой… ну… рукой имеется ввиду. Да у нас в армии, если бы поймали за таким занятием, сразу бы голову оторвали и всё остальное! А этот паразит Диоген при всех это делает! А второй Диоген про это одобрительно пишет! – Мужчина показал пальцем на имя автора, Диогена Лаэртского. – Я, правда, не понял до конца, может, это он сам про себя написал, и тогда уж это вообще все границы переходит! Или у них в Греции Диогенов, как собак недорезанных!.. А вот Сократ (тут так и пишут!) развращал малолетних. Причем, – мужчина поднял палец, – мальчиков! И его жена про это прекрасно знала и терпела!.. И этому предмету я учил детей! – он гневно швырнул книгу на сиденье рядом с собой. – Легко ли в таком возрасте узнать, чему я учил детей за пятьдесят рублей в месяц! За пятьдесят, короче говоря, сребреников! Сам еще напросился! ЧТО ЖЕ ЭТО, БЛЯДЬ, ЗА ОБЪЕКТИВНАЯ РЕАЛЬНОСТЬ ТАКАЯ, ДАННАЯ НАМ В ТАКИХ, БЛЯДЬ, ХУЕВЫХ ОЩУЩЕНИЯХ?!

– Не выражайтесь, – Ирина нахмурилась.

– Извините, – мужчина покраснел. – Право слово, вырвалось… Очень уж разволновался…

Потом он рассказал Ирине еще что-то. Потом она задремала. А проснулась оттого, что почувствовала, как ей расстегивают джинсы. Она открыла глаза и увидела склонившегося над ней пенсионера без штанов. Его штука надулась и медленно покачивалась из стороны в сторону прямо у нее перед глазами. Но это было не самое ужасное. Самое ужасное было то, что в руке мужчина держал здоровый кухонный нож. И этот нож уже был занесен у нее над горлом.

Моментально среагировав, Ирина пнула мужчину ногой по яйцам. Тот отлетел назад, но тут же вскочил на ноги, будто молодой натренированный спортсмен. Ирина поняла, что справиться с ним будет не очень легко, потому что он, скорее всего, сумасшедший, а сумасшедшие в моменты припадков бывают нечеловечески сильны. Она бросилась к дверям. Мужчина кинулся следом.

Ирина перебегала из вагона в вагон. Пенсионер с ножом не отставал. Как назло, в вагонах не было ни одного человека.

Добежав до конца последнего вагона, Ирина, по инерции, дернула междувагонную дверь, но та была закрыта. Ирина развернулась и увидела, что маньяк настигает ее. Она схватила раздвижные двери и сжала их, что было сил обеими руками.

Мужчина подбежал и дернул дверь одной рукой. Не получилось. Тогда он взял нож в зубы и стал раздвигать двери в разные стороны, как будто растягивал меха чудовищной гармони. Мужчина сильно покраснел, и на лбу у него надулась синяя жила. Лицо перекосило, изо рта по подбородку текла слюна, член раскачивался в такт колесам. Тук-тук! Тук-тук!

Так они стояли лицом к лицу, разделенные одним прозрачным стеклом. Ирина чувствовала, что долго не продержится.

Но, к счастью, поезд дернулся и остановился на станции. Ирина выскочила и побежала по платформе вперед. Она пробежала, не оглядываясь, до конца, и тут мимо проехало окно поезда с прижавшимся к нему искаженным лицом маньяка…

Мальчик выскочил вперед и прыгнул. Он перевернулся в воздухе несколько раз, как карликовый Брюс Ли. В глазах у Ирины всё смешалось, она уже не понимала, где у него руки, а где ноги. Но, слава Всевышнему, успела вовремя убрать назад голову. Острые, как бритвы, когти рассекли воздух перед ее глазами и чиркнули по дереву. На дереве остались глубокие борозды. Если бы не ее реакция, приобретенная в разведшколе, эти борозды были бы не на дереве, а на шее.

Ирина сделала сальто назад, приземлилась на руки и тут же на ноги.

Вперед вышла девочка лет пяти, совсем маленькая. Но ее глаза были глазами взрослого зверя, не знающего пощады. Девочка зашипела, ее рот скривился в злобной ухмылке.

– Хамдэр мых марзак дыхн цадеф юфр-бэн! – произнесла она какие-то непонятные, но тревожные слова.

Она развела руки в стороны и плавно поднялась вертикально над землей. Зависнув в полуметре от поверхности, она перестроилась в горизонтальное положение, вытянула руки перед собой и полетела на Ирину с громадной скоростью.

Ирина успела отскочить за дерево. Девочка влетела в ствол, но не застряла в нем своими когтями, а начисто срезала огромное дерево и пролетела дальше. Толстый ствол тяжело осел на землю и стал заваливаться в сторону. Ирина отскочила. С оглушительным грохотом и треском дерево упало на землю.

Теперь дети стояли от Ирины по обе стороны, и отразить следующий удар было гораздо сложнее. Девочка висела над землей, угрожающе фыркала и покачивалась. Мальчик пригнулся и переваливался с ноги на ногу, поигрывая когтями.

Сейчас они набросятся на меня. Мысли в голове Ирины закрутились, как рулетка в Лас-Вегасе. Красное-черное… чет-нечет… зеро… красное-черное… Драться с вампирами ее не учили. В разведшколе они прошли краткий спецкурс «Встреча с НЛО». В ЦРУ был спецотдел, который занимался неопознанными объектами. У отдела было две основные задачи: поддерживать общественное мнение, что летающих тарелок не существует, и тайно заниматься НЛО как реальным фактом. Во время курса Ирина узнала столько всего необыкновенного. Оказывается, НЛО появлялись над Америкой не реже, чем «Грейтфул Дэд» играли свои концерты. Это было абсолютным открытием для нее. Существовала масса кино – и фотоматериалов, от которых средний американский обыватель сошел бы с ума. И, в частности, поэтому, такие материалы держались строго засекреченными. Обыватель видел на экране своего телевизора только кадры с мутными точками в темном небе и расплывчатые черно-белые фотокарточки, которые легче было принять за дефекты при проявлении, чем за НЛО. Обывателю не показывали расчлененные трупы зеленых человечков с присосками вместо носа, вместо ушей и половых органов. Обывателю не показывали, как сверкающие на солнце металлические блюдца, размером с Капитолий, величественно движутся по небу Невады. Обывателю не показывали их, в том числе и потому, что тарелки появлялись, в основном, в тех местах, где была большая концентрация военных объектов. Но именно поэтому разведчики проходили эту дисциплину. Ориентируясь на скопление тарелок, можно было вычислить местонахождение военных объектов противника. В частности, в Тамбовской области летающие объекты появлялись регулярно. И это наводило на мысли. Однажды Ирина собственными глазами видела в небе Тамбова летающую тарелку. Это было летом. Ночь была душная. Ирина долго ворочалась с боку на бок. Не могла заснуть. Она никогда не страдала бессонницей, но в ту ночь что-то витавшее в воздухе мешало ей. Это была не духота (к духоте она привыкла с детства в Америке), это было что-то другое. Ирина встала и вышла на балкон подышать. И тут в небе она увидела, как серебристая махина с мигающими по краям лампочками бесшумно пролетает над спящим городом. Ирина застыла, совершенно растерявшись. Ей бы теперь быстро бежать в комнату за фотоаппаратом, а она все стояла и стояла, не в силах оторвать глаз от мерцающих огней посланца вселенной. Потом она опомнилась и побежала за камерой, но когда вернулась, тарелки и след простыл.

Как вести себя при встрече с НЛО и НЛОнавтами их обучали, но что делать, когда на тебя набрасываются паранормальные порождения тьмы – вот этого им не объяснили…

Девочка завибрировала тельцем, как реактивный самолет, который запустил все свои моторы, но еще не сорвался с места. Ее глаза засверкали ярче. Она снова сложила перед собой руки и стала похожа не только на самолет, но еще и на ныряльщика, который готовится вспороть руками прозрачную воду бассейна. Только это будет не вода, это будет человеческая плоть! Ее, Ирины, плоть, которую эта маленькая ведьма готовилась искромсать на куски!

Тело девочки завибрировало сильнее. Мальчик подскочил на месте и двинулся к Ирине. Не успею я досчитать до трех, как они бросятся на меня, и от меня ничего не останется!

Вдруг зловещую ночную тишину прорезал громкий крик Юры:

– Что, обосралась, ведьма?! – кричал он. – Сейчас я тебя, кикимора, отстегаю осинкой и в задницу тебе ее воткну, чтобы у тебя мозги вылезли из ушей, или что у тебя там заместо мозга!

Юра шел вперед, размахивая перед собой какой-то палкой. А его жена, злобно шипя, пятилась назад.

– Ирина, – крикнул он, – беги ко мне! Они боятся осины!

Ирина побежала к Мешалкину. Они обхватили друг друга за талию.

Татьяна и дети кружили вокруг них, но напасть не решались.

Не переставая размахивать удочкой, Юра и Ира понемногу отступали назад.

И тут в церкви за прудом ударили в колокола…

Глава десятая
НОЧНОЙ ГОСТЬ

Петька Углов проснулся от какого-то грохота. Кто-то ломился в дверь и чего-то орал. Петька не успел еще протрезветь и не мог пока как следует слышать, смотреть и думать. Но то, что произошло на картофельном поле, он все равно помнил. И тот, кто стучал в дверь, мог оказаться убийцей с картофельного поля. Петька был еще пьян, встать никак не получалось. Но встать нужно было обязательно, иначе могло быть хуже. Нет, не зря Петька в свое время едва не стал опорой Высоцкому – пить-то он пил, но ума не пропивал.

В дверь продолжали колотить. Петька попробовал подняться. С первого раза не получилось. Не получилось и со второго. С третьего не получилось тоже. Только с пятого раза Петьке удалось твердо спустить ноги на пол и сесть. Теперь он наберет воздуха и встанет. Петька сосредоточился и встал с первого раза. Все-таки он молодец!

Углов ухватился рукой за металлический шарик на спинке кровати и стоял пошатываясь, пытаясь поймать равновесие и расположить центр тяжести так, чтобы можно было ходить. Сразу не получалось, но Петька себя успокоил – Раз встал, значит и пойдешь…

С ним уже такое бывало. И всегда заканчивалось одинаково – Петька шел, как Маресьев на протезах.

Наконец он поймал нужное положение, решительно оторвался от кровати и грохнулся на пол, сбив по пути табуретку. Табуретка подскочила в воздух и больно ударила Петьку по голове. У Углова из глаз посыпались искры. Но от удара Петька немного отрезвел и понял, что тот, кто ломится в дверь, называет его по имени. Но это ни о чем не говорило – нечистая сила, которая утащила Колчано-ва в лунку, легко могла выпытать у того, как Петьку зовут.

Стучи-стучи, стучалка! – прошептал Углов. – Меня не обдуришь!.. Ща доберусь до топора и тогда – кто кому еще постучит в дверь!

Петька на четвереньках подполз к табуретке и, опираясь на нее, поднялся на ноги.

Стук в дверь прекратился и кричать перестали. Но застучали в окно. И закричали снова.

Из потока слов Петька уловил нецензурное выражение «пе-дараз» и обещание выбить окно.

То, как его назвали, возмутило Углова до глубины души. А то, что нечисть собирается выбить окно, заставило поменять тактику. Он, чтобы не искать топор, решил действовать табуреткой.

Переставляя табурет перед собой, Петька двинулся к окну. По мере продвижения он стал разбирать еще некоторые слова. Он разобрал слова «сука рваная», «за…бал» и еще какое-то, типа «пи…дикляуз», но хуже. Он обиделся еще сильнее и хотел ответить, как подобает русскому человеку, но не стал, чтобы не выдать свое местонахождение.

Тут по окну врезали так, что стекло разлетелось вдребезги и на пол посыпались осколки. Петька увидел, как чья-то огромная волосатая лапа вынимает острые куски стекла, оставшиеся в раме, чтобы при залезании не пораниться.

Углов прибавил скорости и к тому моменту, когда в окне показалась голова, он уже стоял рядом с высоко поднятой табуреткой.

– Н-на! – выдохнул Петька и опустил табурет. – Сам пиз…икляуз!

Голова стукнулась об раму и уехала на улицу. Углов услышал глухой стук упавшего тела. Он отдышался, поставил табурет, влез на него и выглянул из окна посмотреть, кого он победил.

Но ноги подвели, Петька вывалился через окно и упал на тело незваного гостя.

Полежал немного… Нос уловил запах солярки. Петька скатился с тела на землю и заглянул сбоку.

Мишка! – понял он.

Петька и Мишка сидели за столом с головами, перевязанными мокрыми тряпками.

– Гад ты, Петька, – сказал Коновалов мрачно. – Тебя бы табуреткой по голове…

– А хули ты мне окошко разбил!

– Так я думал – случилось с тобой что! Стучал-стучал, а ты не открываешь!..

А на самом деле было так:

Мишка Коновалов проснулся пьяный в канаве, возле Петькиного дома. Он не помнил, как здесь оказался, и сильно замерз. Дальше спать в канаве он не мог, а идти домой не хотелось. Поэтому он решил переночевать у Петьки.

Они оба с Петькой были парни холостые и могли запросто, не нарываясь на бабские высказывания, по-дружески напиться.

Коновалов сунул руки в карманы и зашагал решительно к Петькиному дому. Мишка дернул дверь. Странно. Дверь закрыта. Странно… Петька никогда избу не запирал. Тащить у него, кроме самогона, было нечего. Коновалов подергал дверь еще. Странно… И вроде бы закрыта изнутри! Уж этого-то Петька никогда прежде не делал. Кого ему было бояться в собственной деревне? Ему в голову никогда не приходило запираться.

– Эй, Петька! – крикнул Коновалов. – Открывай! Никто не ответил.

Мишка начал долбить в дверь сапогом.

– Открывай, бухарин киров! Снова ничего.

Мишка заволновался. Уж очень ему не хотелось тащиться домой…

– Ты чего дверь-то запираешь? – Коновалов размотал тряпку и осторожно потрогал голову. На макушке вздулась большая шишка. – Прячешь чего?..

Петька насупился.

– От вас чего спрячешь! Дверь закроешь, а вы – в окно!

– Кто это мы?

– Кто-то!.. Отвали!.. – Петька махнул рукой.

– Ничего себе, ты мне такие слова говоришь! Я получил за просто так табуреткой, а еще и отвали теперь! – Коновалов обиделся.

– Да я тебе если расскажу, ты, один черт, не поверишь! Скажешь, что я вру!

– Ладно, рассказывай…

Петька замолчал. Ему очень хотелось рассказать Коновалову, что с ним произошло, но Мишка наверняка поднимет его на смех. К тому же Углов сам засомневался – а было ли все это на самом деле или, может, ему померещилось? Нет, не померещилось… Я хоть и пью, а ума не пропиваю!.. Петька покумекал и решил рассказать. Завтра Колчанова в деревне не окажется, и это будет лучшее подтверждение моей правоты. А его в деревне, гадом буду, не окажется!.. — Петька был в этом уверен на все сто.

– Хорошо, я тебе расскажу. Но только ты меня не перебивай до конца. Потом свое мнение скажешь! И вопросы потом будешь задавать…

Петька рассказал Коновалову всё, что случилось на картофельном поле.

Мишка молча дослушал до конца и, ясно, не поверил.

– Пиз…ишь! – сказал он.

Вдруг со стороны пруда донесся ужасный пронзительный вой.

Коновалов и Углов переглянулись.

– А не зассышь пойти посмотреть? – спросил Петька тихо.

– А не зассу! – так же тихо ответил Мишка.

– Точно?

– Гадом буду.

Они вышли из дома. Было так темно, как бывает по ночам в это время года и еще когда вдобавок луну закрывают тучи. Будто прячешься, как в детстве, в закрытом шкафу и нюхаешь, как пахнет нафталином от бабушкиного жакета.

Петька включил фонарик, и друзья двинулись в сторону картофельного поля. За пояс Углов засунул топор.

– Может, напрасно, – сказал ему на это Коновалов. – А то опять обоссышься неизвестно чего и перетянешь мне в темноте, как табуретом.

– Держись от меня подальше, – посоветовал Петька. – А как тебя в канаву-то занесло?

– Как-как… Я что, помню!.. Сегодня день парадоксов… То я Витьку Пачкина ключом по башке переключил, потом ты меня табуреткой… Теперь моя очередь!.. – он засмеялся. – Цепная реакция!

Углов нахмурился.

– Вот уж, типа, хрен! Я, в отличие от вас, человек с головой, – он постучал по лбу костяшками.

– Вот по ней и получишь!

– Не пи…

Неожиданно в церкви зазвонили колокола. Друзья замерли.

– Чего это среди ночи раззвонились?.. – Коновалов машинально перекрестился.

– Не знаю… Может, пожар?..

– Не… не пожар… Ночь темная, пожар бы видно было…

– Надо выпить, – Петька вытащил из-под телогрейки поллитровку и вынул зубами пробку. – На, – он протянул бутылку Мишке.

Мишка приложился и сделал несколько больших глотков самогона. Пригнул куст черноплодной рябины и откусил гроздь.

– Ты, как лошадь, – Петька принял бутылку. Выпил, понюхал рукав. – Мишка, давай, на хрен, вернемся… Утром сходим, посмотрим…

Мишке тоже не хотелось идти, он ощущал тревогу, но знал, что перестанет себя уважать, если зассыт при Углове.

– Если ты ссыкло, – сказал он, – то можешь возвращаться. А я пойду. – А про себя подумал, что это был бы неплохой вариант. Если Петька сейчас пойдет домой, то ему совсем не обязательно идти на поле.

– Я не ссыкло, – ответил Петька. – Просто чего мы там смотреть-то будем?! Дырку в земле?!. Я в темноте-то и места не найду, наверно…

– Если признаешься, что набрехал, то не пойдем.

– Я?!. Сам ты!.. Я никогда не вру! – Углов ударил себя кулаком в грудь. – Петька Углов всегда говорит правду!..

– Как же, – Коновалову к этому моменту уже совершенно не хотелось никуда идти, – правду говорит! И про Высоцкого?!.

– ТЫ, ВЫСОЦКОГО… СЕМЕНЫЧА НЕ ТРОЖЬ! – Петька скрипнул зубами. – Если бы меня тогда менты с поезда не сняли, он бы жив сейчас был! А ты, гад, мне такие слова! Еврей ты, Мишка! Шихман твоя фамилия!

– Что-о?! – Коновалов схватил Петьку за грудки. – Пиз…икляуз! – Он был на голову выше Углова. Одной рукой Коновалов снял с него засаленную кепку, отшвырнул ее в кусты и врезал Углову кулаком сверху.

Петька осел. Тогда Коновалов немного отодвинул его от себя и добавил в нос. Петька улетел в кусты. Бутылка выскочила у него из руки и упала в траву. Из нее потек самогон.

Коновалов поднял бутылку и допил, чтоб не пропадало. Пока он пил, Петька подобрался к нему вплотную, как краб, и ударил Мишку ногой по яйцам. Коновалов дернулся и едва не вышиб себе горлышком бутылки зубы. Он перехватил бутылку и врезал Углову по голове. Петька отключился.

– Это тебе за табурет, – сказал Коновалов для очистки совести.