Текст книги "Красный Бубен"

Ирина вышла на дорогу и, не имея в голове определенного плана, затормозила грузовик. Уже через минуту она сидела в кабине рядом с водителем и разговаривала о политике.

– В правительстве засели известно кто, – громко говорил водитель, – известно, кому на Руси жить хорошо! А русским как жилось при татарах, так и теперь! – Он резко крутанул баранку влево, и Ирину прижало к дверце.

– Как вы отчаянно водите свой драндулет, – она потерла плечо.

Напрасно она так сказала. Таким, как Витя Пачкин, говорить такое под руку было нельзя, таких, как он, это только возбуждало, им сразу хотелось закрепить успех.

– Я еще и не так могу! – сказал он и начал крутить руль влево-вправо, выписывая на дороге кренделя.

– Ах! – Ирину кидало то на дверцу, то на Витино плечо. А Витю это заводило еще сильнее, и он крутил баранку так энергично, как будто качал помпу на тонущем корабле, на котором тонула его невеста, красивая, как Мэрилин Монро.

– Ах! Витя, прекратите! Меня сейчас стошнит!

Витя с готовностью дал по тормозам, и Ирина влетела в лобовое стекло.

Фак ю! — прозвучал ее внутренний голос.

А Пачкин сказал:

– Какой русский не любит быстрой езды!

Ирина наморщилась и потерла лоб.

– Угу, – процедила она сквозь зубы.

– Если бы в стране не было такого бардака и машина была бы другая, я бы и не такое показал! Мы бы, Ирочка, улетели с вами, как птицы, за горизонт досягаемого. – Эту красивую фразу Витя списал из кино и обязательно говорил всем бабам. – А на этой развалюхе только в канаву улетишь, – он в сердцах ударил кулаком по сигналу, и Ирина дернулась от резкого звука.

– Ой! – работать разведчицей в России вдвойне опасно. С ума можно сойти!

Пачкин запел песню:

 
Мелькают километры и столбы
Колеса крутятся и нет конца дороге
И нет пути назад, но знаем мы
Что позади останутся тревоги
 
 
Шофер, крути баранку
Шофер, дави на газ
И пусть тебе поможет
В дороге верный глаз
 
 
И пусть тебе помогут
Дороги виражи
Твой верный конь железный
И спутник интересный
Веселый пассажир
 
 
Дорога, дорога
Петляет впереди
Налево, направо
Бараночку крути…
 

— Эх, Ирочка, выходите за меня замуж, – вдруг предложил Пачкин.

Ирина вскинула брови.

– А что? – Витя посмотрел на шпионку. – Я свободный. У нас с вами всё, я думаю, получится. Вы молодая, красивая. Я молодой, красивый, неплохо зарабатываю. Недавно вот круто заработал. Между нами, приобрел антикварную вазу из чистого золота. Что еще нужно?

– А как же любовь?

– А что любовь? И любовь, само собой! Я, например, к вам чувствую любовь. И вы, я чувствую, ко мне неравнодушны. Давайте доедем вон до того леса и там проверим наши чувства. У кого крепче!

Кажется, я зря к нему села. Лучше бы шла пешком. Он, наверное, маньяк. Не везет так не везет! Пантелеев провалился. Связной угорел. Теперь еще маньяк… Скотская страна! За такие слова я бы его в Штатах затаскала по судам! Он бы, засранец, у меня работал бы всю жизнь на лекарства! А здесь даже некому пожаловаться! Все считают в порядке вещей домогаться до девушки! Скотство какое!.. Надо соглашаться. До леса доедем, а там посмотрим. Если не соглашусь, то этот ублюдок, еще чего доброго, опять начнет дергать туда-сюда руль… Не знаю, как живы остались… Лучше доедем до леса, а там посмотрим… Посмотрим…

– Вы так, наверное, всем девушкам говорите?

– Нет… Только тем, кто мне нравится… Тормозим у леса? – он вопросительно посмотрел.

– Уговорили…

Пачкин хмыкнул от неожиданности.

– А я думал, тебя еще километров двадцать уламывать придется! Мне нравятся такие девушки!

Машина съехала на обочину и остановилась.

– Ну что, в кабине или на травке? – спросил он, гадко ухмыляясь.

– Конечно, на травке, – Ирина поморщилась.

Он открыл дверь, спрыгнул и поприседал, разминая затекшие ноги.

Ирина вылезла тоже.

– Земля холодная, – сказал Пачкин. – Я куртку под тебя подстелю, – он снял потертую кожаную куртку, от которой несло бензином.

– А у тебя контрацептивы есть? – спросила Ирина.

– Чего?.. Это гондоны что ли?.. А на фига они мне? Я ж не заразный!.. Может ты заразная?

– Я не заразная.

– Ну?! Зачем они нам тогда?!

– Ладно, стели.

Пачкин кинул на траву куртку.

– Готово! – он расстегнул штаны.

– Нет, не готово. Если я быстро согласилась – это не значит, что я стану на плохо постеленном.

– Вас, баб, не поймешь! – вздохнул Пачкин. – То вам не то, это вам не это! – Он нагнулся и стал поправлять куртку.

Ирина собралась нанести ему точный точечный удар по основанию черепа. Но не успела. Пачкин распрямился.

– Всё, – сказал он. – Готово!

– Нет, это очень небрежно. Я на таком не могу. Поправь рукава.

– Да че ты прицепилась, ексель-моксель?! – он топнул ногой. – Какие в жопу рукава?! На хрен тебе рукава?!

– Поправляй, а то не буду!

Пачкин крякнул.

– Бабы кого хочешь доведут!.. Мы с тобой пять минут знакомы, а ты мне устраиваешь сцены, как жена!

– Ты же утверждал, что не женат!

– Вот я и говорю – пять минут знакомы, а ты, как жена!

– Значит, я тебе уже не нравлюсь?! – Ирина вспыхнула. Почему-то это ее задело. – А раз я тебе не нравлюсь, то я с тобой и не буду ничего! – Она повернулась, чтобы уйти.

– Всё-всё-всё! – Пачкин схватил ее за локоть и замахал свободной рукой. – Уже поправляю!

– Нет уж! Раньше надо было поправлять! А теперь поздно! Теперь ты меня больше не интересуешь! Я думала, что ты хороший человек, но я в тебе ошиблась!

Пачкин заволновался.

– Ну что ты в самом деле?! Всё же было нормально! Договорились же!.. Так нельзя! Первое слово дороже второго!..

– Пусти меня, – Ирина дернулась.

– Ну прости!.. Ну я был не прав…

– Ладно… Стели.

Пачкин бросился к куртке поправлять рукава.

– И пуговицами вниз, пожалуйста, – приказала Ирина.

Пачкин вздохнул и перевернул куртку. В этот момент с него свалились расстегнутые штаны, и Ирине посчастливилось увидеть желтые в зеленый горох трусы.

Она с отвращением наклонилась над Пачкиным и стукнула ему куда собиралась. Удар получился.

– Ох! – выдохнул Пачкин и упал на куртку.

Настроение резко улучшилось. Так с Ириной бывало всякий раз, когда ей удавалось какое-нибудь дело. Она обошла вокруг, не сдержалась, и с удовольствием плюнула Пачкину на спину. Потом достала из кабины рюкзак и пошла вперед по дороге, насвистывая про себя Звездно-полосатый флаг.

Случись бы это в Америке, она дошла бы до ближайшего полисмена и сдала бы ему этого извращенца. А здесь, наоборот, возможно пришлось бы доказывать, что она не причинила ему особенного вреда…

Ирина проводила ворону долгим взглядом. Что-то неприятное шевельнулось у нее внутри. Но она попыталась освободиться от этого чувства. Просто, — подумала она, – у меня взвинчены нервы. И еще ей не нравились все эти русские деревни, где ей предстоит заночевать.

Но неприятное чувство не проходило.

Она прошла еще примерно километр и увидела указатель КРАСНЫЙ БУБЕН.

Глава седьмая
ЧЕМОДАН НИКИТИНА

Где мой черный чемодан?

Когда приехал Юра, было уже совсем темно. У калитки его встречала Татьяна с тряпкой в руках. Юра сразу понял, что сейчас начнется. Он заглушил мотор, вздохнул, вылез из машины и направился к калитке.

Он шел специально медленно, на ходу соображая, какую занять позицию по вопросу опоздания, чтобы ослабить напряжение. Он перебрал в голове несколько возможных вариантов, но потом махнул рукой, потому что, в принципе, знал, что Таню убедить словами невозможно.

Он вытащил пачку «Явы», закурил и подошел к калитке, улыбаясь, что наконец-то увидел свою жену, по которой сильно соскучился.

Таня размашистым движением закинула тряпку на забор.

– Интересно… Интересно, что это тебя так задержало?.. Что именно для тебя важнее, чем твоя жена и дети, которые тебя с утра ждут?.. – она подбоченилась.

Юра затянулся.

– Да ладно, чего ты… – виновато улыбнулся он.

– Чего я?!. Чего я?!. Он спрашивает – чего я?!. Я всё лето гну спину, как батрачка! Таскаю огромные ведра с водой! Делаю заготовки, которые ты будешь жрать всю зиму, только для того, чтобы прокормить семью, раз уж ты не можешь заработать достаточно денег, чтобы покупать всё это на рынке! За всё лето ты приехал два раза и то ни хера не делал, а вместо того, чтобы помогать, ловил дохлых карасей для кошки! Хотя бы сегодня, в последний день, ты мог меня разгрузить?! Ты мог приехать вовремя, чтобы помочь собраться и уехать засветло?! Я кручусь, как белка в колесе, укладываю вещи, собираю помидоры, и еще должна успевать смотреть за твоими детьми, которые все в тебя! Вместо того чтобы матери помогать, одна колотит весь день по ведру, а у меня и без того голова от всего раскалывается! А Игорь из-за тебя, из-за того, что ты вовремя не приехал, упал со столба и мог бы разбиться! Спасибо тебе, дорогой, за твое внимание к нам! К жене своей и к детям! Проходи теперь поужинай, – Таня раскрыла перед ним калитку. – Проголодался, наверное, дорогой, пока неизвестно где шлялся? Иди поешь! Всё на столе! Картошечка своя, огурчики малосольные, помидорчики, зелень, котлеты! – Она схватила тряпку и закинула себе на плечо. – Давай-давай, проходи, господин Мешалкин!

– Я есть не хочу, – буркнул Юра и прошел в калитку.

– А и почему же ты не хочешь есть?!. – Таня приблизила к нему лицо и высунула кончик языка. – Может, тебя уже где-то накормили?! А?! Ну, скажи, кто тебя накормил?! Что молчишь-то?!. Или ты какую-нибудь профуру сводил в ресторан?!. На это у тебя денег хватит! Не жену же в ресторан водить! А ты знаешь, когда я последний раз в ресторан ходила, а?!. Ты думаешь, я не хочу в ресторан?!. Ты думаешь, мне больше нравится на грядках всё лето мудохаться?!. Скотина!

– Да что ты пристала! – не выдержал Юра. Он знал, по опыту, что лучше бы не возражать, а дать возможность жене выговорить всё до конца, чтобы она быстрее успокоилась. Но он опять не сдержался. – Да не ходил я ни в какие рестораны! Я по дороге сломался и машину чинил! Вот и задержался!

– Ага! Машину он чинил! Тебе было недостаточно того времени, пока мы были в деревне, чтобы как следует отремонтировать машину и забрать нас отсюда, как людей, без приключений! Нет же, вместо этого ты, небось, пьянствовал в гараже с Куравлевым! Ну-ка, ну-ка… Да от тебя и сейчас пахнет!.. Ну ты, Мешалкин, докатился – за рулем уже пьешь! Ну, я не знаю!.. – от возмущения у Татьяны надулись щеки. – Всё! Никуда я с тобой не поеду, пока не протрезвеешь! И детей не отпущу! Не хватало еще, чтобы ты детей угробил! Убийца!

Это была последняя капля.

– Да пошла ты!.. – Юра выплюнул бычок, который, как ракета, умчался в темноту. – Я после твоих сраных выступлений сам никуда не поеду! Меня от твоей тупости трясет! Видишь тебя три раза за лето, и ты за это короткое время успеваешь вылить на меня всю помойку, которая накопилась у тебя в твоем! мусорном! баке! – Он постучал себя кулаком по голове.

– Не хочу я жрать твою картошечку, твою зелень, твои огурчики-помидорчики на газетах, и видеть тебя не хочу! Я пошел на пруд! Завтра утром поедем!

Юра демонстративно прошел в сарай и хотел взять удочку, но ее на месте не оказалось.

– Где моя удочка?! – крикнул он из глубины сарая.

– Где твоя удочка?! – Татьяна вбежала следом. – А вот где! – Она вытащила удочку из кучи лопат, сломала об колено и швырнула под ноги Мешалкину. – Вот твоя удочка!

Юра поднял с пола обломки и посмотрел на жену так, что та побледнела и отступила назад.

– Сука ты!.. И ведьма!.. Ну и черт с тобой! Я всё равно пойду на пруд! – Он отодвинул Таню в сторону и пошел.

У калитки Юра обернулся:

– А удилище я новое срежу! Чай, не без рук!

– Сволочь! – закричала ему в спину Татьяна. – Ты мне всю жизнь испортил! – И заплакала.

Юра уходил, не оборачиваясь. А если бы знал, что видит жену в последний раз, наверное, обернулся бы, чтобы запомнить ее на всю жизнь.

Юра, размашисто шагая, подошел к пруду и остановился. Сердце бешено колотилось в груди, на душе было тяжело. Он прожил с Таней восемь лет, но взаимопонимания и душевности им так и не удалось достичь.

Они познакомились еще в институте. Юра тогда учился на последнем курсе. Тогда всё было по-другому. Жизнь казалась прекрасной и удивительной. Казалось, впереди столько всего замечательного и разного, что мелкие неприятности, типа студенческого безденежья, похмелья или чего-нибудь еще такого, не шли в счет. Тогда казалось, что можно легко перевернуть весь мир с ног на голову. А уж исправить мелкие недостатки женского характера – раз плюнуть. Со временем Юра понял, что изменять мир – не его дело, а мелкие недостатки женского характера не только невозможно устранить, но, наоборот, начинаешь понимать, что ты видел далеко не все недостатки, которые в этой женщине есть… Юра приехал в Москву из Воронежа и жил в общежитии. Они с Таней познакомились на студенческом вечере. Юра выпил с друзьями портвейна и ходил по залу, присматриваясь к девушкам. Таня стояла, скромная, в углу, теребя в руках сумочку. Юра никогда не приглашал таких одиноко стоящих баб, потому что знал на уровне инстинкта, что толку от них никакого – ни пообжиматься, ни пососаться, ни вставить таким бабам обычно не удавалось. Всё начиналось-заканчивалось разговорами про учебу, писателей и киноартистов. Уж лучше бы такие бабы ходили в библиотеку, а не на танцы. Но в этот раз что-то остановило Юру, и он поглядел на одинокую девушку с интересом. Юра подумал: Интересно… Обычно меня тянет на веселых баб с большими титьками. А вот эта в углу совсем из другой оперетты, но мое внимание на ней почему-то остановилось… Интересно… А не попробовать ли для свежести ощущений завязать с ней знакомство?.. Возможно, я что-то упускаю в жизни, не приставая никогда к таким бабам… Надо бы это дело исправить для, как говорит мой приятель Шурик, баланса на колонках-стерео. Юра поправил съехавший на бок зеленый галстук в белый горох и подошел к девушке.

– Разрешите вас пригласить на медленный танец.

Девушка покраснела. Сразу было видно, что танцевать ей хочется и приятно, что ее пригласили. Но приличный ли это человек и не опасно ли будет для нее принимать подобные приглашения? За несколько секунд на ее лице отразилась вся эта гамма противоречивых чувств. Но желание потанцевать победило рассудок. Она повесила сумочку на плечо и пошла за Юрой в центр зала. Там они остановились, и Юра легко прихватил девушку за бока, а девушка положила руки ему на плечи, но так осторожно, что Юра их почти не почувствовал. Это необычная деликатность ему понравилась, и у него встал.

Да, напрасно я раньше не приглашал танцевать таких баб… — подумал Юра и поставил Татьяне первый плюсик (+). – Эта деликатность действует на меня как-то прямо положительно… Возбуждает как-то… Не то что другие бабы, с которыми я привык общаться – повиснут на тебе, как на вешалке, и трутся своими большими титьками!.. И животом… Никакой романтики!.. Один разврат!.. Разврат иссушает… Я же художник и должен творить! А как я могу творить, если всю ночь протрахаешься, и на следующий день глаза слипаются, и резец из рук падает!.. – Он посмотрел на Таню с уважением и приобнял ее покрепче. – Вот какие девушки должны становиться подругами художников!

– Вас как зовут? – спросил он.

– Таня, – она ответила так тихо, что Юра едва расслышал. И это тоже ему понравилось.

– Как? – переспросил он. – Говорите, пожалуйста, погромче, а то из-за музыки ничего не слышно.

Солист группы «Скорпионе» громко свистел из колонок.

– Таня, – повторила девушка погромче и опустила глаза.

– А меня Юра! – достаточно громко представился Юра и подсвистел «Скорпионам». – Фью-фью-фью… Вы на каком факультете учитесь?

– На мехмате.

– А я на географическом. Вам эта музыка нравится? – он мотнул головой на колонки.

Таня кивнула.

Вот здорово!.. Языком лишнего не треплет, как остальные бабы… На вопросы отвечает конкретно. А то другие как начнут выкладывать к делу не относящиеся подробности – затрахаешься слушать! Ты им – как дела, в смысле поздоровался, – а они тебе про маму-папу, дедушку-бабушку! Куда как лучше: задал конкретный вопрос – получил конкретный ответ… Второй плюсик (++)…

Весь вечер Юра протанцевал с Таней и поставил ей за поведение еще немало воображаемых плюсов (+ + + + +…). Потом он пошел ее провожать с заходом в парк. В парке Юра попытался зажать Татьяну, но она твердо его отстранила, не позволив ничего лишнего. Но убегать, как дура, не стала и по морде тоже не дала. Юра поставил Тане еще плюс (+ + + + +… +).

Как замечательно, что я сломил в себе стереотип интереса к бабам с большими титьками и познакомился с этой чудесной девушкой.

Татьяна, по его мнению, наилучшим образом подходила на роль девушки художника и они стали встречаться. Юра рассказал Тане, что он мечтает стать настоящим художником и давно режет по дереву. Ему нравилось дарить девушке свои скульптуры (малые формы), было приятно, что он работает для любимого человека. К тому же Юра считал, что это ее культурно развивает.

Он забросил всех своих подружек с большими титьками и стал обхаживать Татьяну. Примерно через месяц она ему дала. И почти сразу залетела. Когда она сообщила об этом, он решил, что вот и ладно, пора ему уже подумать о семье… о домашнем уюте, домашней кухне, о детях наконец… Тем более что, в принципе, когда-то потом он все равно собирался жениться, так почему бы это не сделать сейчас, когда наконец он нашел такую замечательную кандидатку? И вообще, благородно будет сказать девушке, что вот и прекрасно, что ты залетела, давай быстрее поженимся, и рожай на здоровье. Это гораздо лучше, чем говорить: Я, конечно, тебя люблю и хотел бы иметь от тебя ребенка, но ты же понимаешь, что сейчас, когда у нас нет ни квартиры, ни работы, ни денег, – какие могут быть дети?! Вот встанем на ноги, окрепнем, тогда рожай на здоровье… Так Юре говорить не хотелось. Он же не гад какой-нибудь?!. Лучшей подруги для художника все равно не найти.

Правду сказать, некоторые недостатки у Татьяны Юра уже усмотрел. Например, она была болезненно ревнива, ревновала его ко всем столбам. И еще Татьяна не понимала значения Пикассо, который был для Юрия кумиром. Но Юрий не придавал этому особого значения, он считал, что общение с ним повысит культурный уровень Татьяны, и она сможет оценить гениального художника, и рефлекс ревности отомрет в ней, как ненужный человеку хвост.

Но он жестоко ошибся. В результате всё получилось не так, как он рассчитывал. Татьяна не только не перестала его ревновать, но даже наоборот! Пикассо она так и не приняла, а Юри-ны скульптуры считала никчемным занятием. Она считала, что его скульптуры мешают уделять внимание семье.

В какой-то момент Юра хотел порвать семейные узы и уйти. Но не успел. Татьяна опять забеременела и родила дочку. Уйти стало сложнее.

Вот, — думал Юра, – вырастет Игорек, не дай Бог, таким же, как я, олухом, приведет в дом какую-нибудь курву и будет с ней мучаться всю жизнь! И чего людям одним не живется?! Как хорошо: купил пива, пришел домой, взял резцы и сидишь себе, вырезаешь из дерева скульптуры! И ни одна дура тебе слова поперек не скажет! Ему открылась горькая истина: люди живут вместе, чтобы зае…ывать друг друга до смерти!

Юра подошел к осине и отломал длинную палку. Привязал леску и вспомнил, что пошел на рыбалку без наживки. Сплюнул.

В темноте раскапывать червей было не очень-то. Но не возвращаться же?.. Юра вздохнул, вытащил из внутреннего кармана резец, который всегда носил с собой, и начал им ковырять землю.

От земли шел какой-то странный неприятный запах, как будто в этой местности протухло что-то гигантское. Юре это не понравилось. Он отошел подальше и покопал там. Вони было не меньше. Юра посветил зажигалкой в лунку. В земляной стенке шевелил вялым концом полудохлый червяк. Юра ухватил его двумя пальцами и выдернул. Чпо-ок! Чтобы червяк не потерялся, Юра тут же насадил его на крючок и пошел к воде.

Он забросил удочку и сел на полено, которое валялось тут же. И закурил. Выглянула луна, осветив купол церкви на противоположном берегу пруда и тропинку, ведущую к ней.

Вдруг на том берегу кто-то выскочил на пригорок и с криком бросился вниз, в сторону церкви. Чего кричали, Юра не разобрал. Три какие-то тени пробежали следом за первой. В деревне завыли собаки. В церкви хлопнула дверь. А через несколько секунд опять кто-то дико закричал.

Кому это приспичило среди ночи помолиться?..

Юра к религии относился снисходительно. Он считал, что какие-то Высшие Силы Разума, наверное, присутствуют, но к церкви они навряд ли имеют отношение. Ну разве ж может Высший Разум проявлять себя через деревянное здание, в котором толкаются глупые старухи в черных платках?! Делать Высшему Разуму больше не фига, чем проявлять себя там! Высший Разум это, скорее всего, инопланетяне, которые транспортируются на большой скорости в летающих тарелках.

Юра почувствовал, что штаны прилипли к бревну, на котором он сидел. Он резко привстал, и полено поднялось вместе с ним. Он дернул задницей. Крак – полено отвалилось. Мешалкин пощупал сзади. Штаны были в смоле и с дыркой.