Текст книги "Во что я верю, будучи ученым-библеистом? Мой искренний уязвимый ответ"

Часть вторая
Приносить плод, достигающий неба

Молитва

 
Да, Бог, я до сих пор,
Как прежде,
Твое дитя.
Рассыпь белых камушков на моей дороге, чтобы я в свете луны
Твой путь найти смогла.
В ночное время моей жизни
Зажги Твои звезды, чтоб вместе они
Ночь озаряли.
Пусть свет Твой, Господи, через меня сияет,
Пронизывая всю насквозь,
Чтобы больше никогда
Не гнездилась темнота во мне.
 

28 октября 1988

Глава первая
Не «во что» я верю, но что я «верю»

Мы говорили выше, что Библия отражает размышления ищущих людей о Боге и не высказывается о том, Кто есть Бог в Своей сущности. Это наводит на мысль, что также и другие тексты, догматические определения, церковные документы и постановления не могут претендовать на то, чтобы всеохватывающе раскрыть нам «сущность» Бога. Всё, что мы думаем, говорим или пишем о Боге, основывается прежде всего на том, что мы по-человечески знаем, видим и понимаем – вернее, считаем, что понимаем. Старания «вместить» Бога в философские схемы и богословские понятия могут вдохновляться самыми благими побуждениями. Однако, по моему мнению, все они – не более чем человеческие интуитивные ощущения и догадки, которые были очень приблизительно облечены в слова.

Осознание столь большой меры относительности – релятивизма – действует на некоторых людей пугающе. На лекциях о Библии, которые я читаю для широкой публики, я часто слышу замечания и вопросы подобного рода: а что мы все-таки знаем точно, что же тогда остается и кто же тогда по-настоящему прав? Современные люди любят четкие объяснения – как обстоит дело и почему, чего им следует ожидать, куда им надлежит двигаться. Отсутствие однозначных ответов смущает… как будто бы вера в Бога должна зависеть от исторической достоверности человеческих рассказов! От того, насколько достоверны повествования о великом царе, иногда совершавшем ошибки[9]9
  Имеется в виду царь Давид (1 Цар., 2 Цар.) и в частности истрия 2 Цар. 11–12: вступив в любовную связь с замужней женщиной Вирсавией, Давид отправил ее мужа Урию на верную смерть в бою.


[Закрыть], о праотце, отправившемся в путь в неизвестную страну[10]10
  Имеется в виду Авраам, праотец израильского народа (Быт. 12–24).


[Закрыть], о пророке, который обращался к унывающим людям самолично или же кто-то другой обращался от его имени[11]11
  Имеется в виду пророк Исаия.


[Закрыть]. И когда убедительно показывается, что пророческая книга Исаии писалась на протяжении почти трех веков и каждая из ее трех частей отражает особый исторический контекст, – возникает недоумение, как же пророк мог написать всю книгу целиком? Разве что если он прожил 300 лет. Но если эта книга написана не им одним, то неужели по этой причине весть пророка должна кануть в Лету? Что же, следует выбросить за борт прекрасную книгу вместе с ее возвещением о Боге, о пророке и всем прочем?

Если развивать эту мысль дальше, то можно прийти к еще более сильным выводам. Мы начинаем осознавать, что даже если на все подобные вопросы об исторической достоверности были бы найдены исчерпывающие ответы, подтвержденные со всей научной определенностью, то все эти обширные знания не приблизили бы нас к Богу ни на шаг. Произошли ли библейские события в истории или нет, – одно лишь это не может сказать нам абсолютно ничего о том, Кто есть Бог, и еще меньше – Кем Бог мог бы быть в нашей жизни. Когда в библейских повествованиях мы слышим некие утверждения о Боге, мы можем понимать их как опыт и убеждения, разделяемые многими людьми, облеченные в «несовершенные» слова, – опыт присутствия Божественного в их скромной человеческой жизни. И это неравнодушное участие Бога никак не может быть описано в «сухом» историческом отчете, но может быть передано именно в «жизненном» повествовании. В рассказе, описывающем жизнь, более того, в рассказе, буквально призывающем к полноте жизни. Библейский рассказ заключает в себе глубокие смыслы и передает эти смыслы читателям, поскольку он раскрывает, кто и что есть люди. И именно благодаря этому библейский рассказ также может сообщить нам что-то и о том, Кто и Что есть Бог. Ведь в Библии практически никогда не говорится о Боге «абсолютно» – Он всегда находится в отношениях с людьми. И библейские герои находятся в отношениях с Ним, – будь то хорошие отношения или не очень, – но связь с Богом у них всегда есть.

Поэтому я не могу сказать, что верю в людей прошлого, умерших 3000 лет назад, – скорее, я верю в живых людей и Живого Бога, Который пребывает в людях настоящего и познается через них.

Выше было написано, что мы не обладаем универсальным определением Бога и неопровержимыми верифицируемыми доказательствами о том, что имеет к Нему отношение; у нас нет никакого текста, который бы описывал Его исчерпывающе, и не существует никакого достоверного репортажа о «библейской истории». Однако всё это не должно пугать нас. Для меня осознание этого приносит с собой, скорее, глубокую внутреннюю свободу.

Ведь тогда становится не столь важным, принимаю ли я то или иное конкретное представление о Боге, то или иное догматическое утверждение – моя вера от этого не изменится. И эта мысль возвращает меня к тому, что я хотела сказать в названии этой главы. В моей вере для меня главное не то, во что конкретно я верю, но сам факт веры. «Верить» для меня не означает принять пакет информации от кого бы то ни было, от какого бы то ни было текста или традиции. «Вера» для меня не есть формальное усвоение истин о всевозможных «как», «что» и «кто» о Боге, о религии, определениях добра и зла, о пути, который должен быть пройден согласно четко разработанным правилам. «Вера» для меня – это никак не готовый набор «ясностей» и «определенностей».

Уже по определению, «вера» не есть то же самое, что «знание». Напротив, верить – это выбор. Это значит осознанно сделать шаг – не в уверенности, но в надежде. И в этом контексте Бог – уже не «объект познания», в том смысле, что мы не намереваемся «постичь» Его, поместить Его в рамки наших понятий. Мы осознаем, что у нас нет и не будет законченного описания Его сущности. Но в этом как раз и заключается неотъемлемое свойство веры. И возможно, одно-единственное мы можем утверждать со всей определенностью – Бог нас превосходит. Бог безмерно больше нас.

Но если мы утверждаем, что Бог больше, чем мы можем помыслить, почувствовать или познать, то очевидно, что выбор веры требует в первую очередь глубокого доверия. Возможно, слово «вверить себя» даже более точно выражает, о чем здесь идет речь. Отпустить то, что нам по-человечески хотелось бы держать цепкой «хваткой», и, полностью вверив себя, доверять любви, которую даже невозможно себе представить, доверять, что реальность на глубинном уровне благорасположена к нам, доверять силе добра, лежащей в основе всякой жизни.

Естественно, при этом мы нуждаемся в человеческих понятиях, человеческих чувствах, человеческих метафорах. Мы не можем обойтись без них. Бог останется абстрактным, если мы не попытаемся как-либо Его себе представить, даже если все наши образы и способы представления очень фрагментарны. Возможно, вера потребует от нас немалого мужества, чтобы преодолеть внутренний страх и признать, что мы действительно многого не знаем.

Нам доступен единственный путь – воспринимать свидетельства ищущих людей, бывших прежде нас и находящихся рядом с нами; важны как примеры из Библии, так и примеры наших одухотворенных современников. И тогда «верить» будет значить «верить в то», что Бог есть, в то, что Он превосходит нас и Его невозможно постичь, но можно вверять Ему себя во всецелом доверии, что Он есть непредставимая безграничная Любовь.

И в этом контексте я попробую выразить словами и поделиться с вами некоторыми ключевыми идеями, которые лежат у меня на сердце или, если угодно, которыми я живу. При этом важно сознавать, что идеи, которые я буду излагать, являются в некотором смысле «фотографиями», запечатлевающими текущий момент. Они являются плодом постепенного развития моих размышлений и моей веры. При этом они выражают то, что я думаю на настоящий момент, и я не раз буду указывать, что прежде я думала совсем иначе. Это обстоятельство особенно красноречиво свидетельствует о том, что всё, что я пишу, еще менее, чем другие тексты или утверждения, можно считать твердой позицией, способной сразу внести полную ясность во все вопросы. Я уже обозначила это во введении книги: я пишу не о «знании». Моя книга – это свидетельство уязвимого поиска. И, сохраняя всю его хрупкую подлинность, я попытаюсь поделиться им с вами.

Глава вторая
Бог превосходит все

Если мы посмотрим, что люди традиционно говорили и писали о встрече с Богом, в мистических текстах нам часто встретится идея о «пустоте». Вначале человек должен «опустошить» себя, чтобы смочь «впустить» внутрь себя Бога; сперва нужно создать пространство для встречи с Богом и позволить Ему «заполнить пустоту». И это совершенно верно – если мы полностью поглощены всякого рода будничными делами и почти никогда не смотрим на них в перспективе смысла, у нас просто не получится задуматься о Боге и еще менее – пережить опыт общения с Ним. Встреча с Богом требует осознанности. А становление осознанности требует некоторого покоя духа, сосредоточенности и восприимчивости. И такое внутреннее расположение человек должен взращивать в себе. По крайней мере, я сама испытала это на своем опыте и продолжаю испытывать до сих пор.

Однако в течение долгого времени я не могла понять, что подразумевается под «пустотой». Я считала речи о пустоте просто красивыми словами. Я гораздо более склонялась к мнению, что встретить Бога можно в других людях. В деятельном внимании к людям и заботе о них человек словно бы делает Бога

присутствующим. Это мнение я разделяю и сейчас – далее я расскажу об этом подробнее. Но, тем не менее, путем проб и ошибок, пройдя через опыт хрупкости и уязвимости собственной жизни, я научилась чуть больше понимать, в чем смысл идеи пустоты. И я также научилась ценить «пустоту».

Пустота

Та самая незаменимая пустота для меня не есть нечто отрицательное – это не отсутствие того, что обычно наполняет сердце и побуждает действовать. Пустота не подразумевает необходимости отвернуться от всего, но, скорее, предполагает способность «обратиться внутрь» (inkeer) к своему глубинному «я», ясно увидеть себя, измениться. В голландском языке слово inkeer буквально означает «обратиться внутрь» и также употребляется в значениях «обращение к вере», «обращение-покаяние». Понятие внутренней пустоты, которое мне первоначально казалось таким странным и чуждым, на самом деле указывает на приведение в покой всех внутренних порывов и всего того, что постоянно занимает наш ум. Это может быть погоня за желаемым, ведущая к постоянной нервозности и спешке, заставляющая человека без остановки крутиться «как белка в колесе». Это также может быть разрушительный негативизм или навязчивые тягостные мысли, которые, как темная спираль зла, парализуют человека в фатализме и пораженчестве и могут даже «сломать» его.

Пустота, понимаемая как внутренний покой и спокойное дистанцирование от всего того, что рождает в нас беспокойство, соотносится для меня с фундаментальной глубокой открытостью. Более того, открытость становится возможной именно благодаря «пустоте». Через нее мы можем научиться направлять всё свое внимание на то, чем мы являемся и становимся непосредственно здесь и сейчас, хотя все это неразрывно сплетено из нашего прошлого и, вероятно, уже ориентировано на будущее. Мы осознаем, что в то же время являемся вовлеченными в окружающую нас реальность, в которой наше маленькое «я» составляет лишь частичку. Мы учимся видеть гармонию и взаимосвязи, восходящие к основе мироздания. Эта основа скрепляет и поддерживает всё существующее и в то же время превосходит всё. Этой всеобщей основой является Бог. И в этой нашей открытости, в этом сущностном внимании может прийти внутренняя наполненность. По крайней мере, я так это чувствую – приходит очень глубокая радость, почти физически осязаемая, или мирная глубокая удовлетворенность: полное осознание того, что все, абсолютно все, что есть, – это предмет благодарности. Это очень славно сказано в одном выражении на Африкаансе[12]12
  Африкаанс – язык германской группы, близкий голландскому, один из официальных языков ЮАР. Распространен также в Намибии и в некоторых других странах Африки.


[Закрыть]: «посчитай свои благословения», teljou seëninge. Благодарность на самом деле является глубокой формой положительной осознанности. И в то же самое время здесь мы учимся быть предельно внимательными ко всему, что есть, каким бы оно ни было, и принимать все таким, какое оно есть. В этом смысле пустота в предлагаемом мной понимании в своей сути ориентирует нас на «бытие» как таковое.

Присутствие/пребывание

Через «пустоту» мы достигаем «присутствия». В голландском языке это емко выражается словом tegenwoordigheid (аналогично английскому слову presence), оно имеет два значения: «присутствие» как противоположность «отсутствию», а также как нахождение в моменте времени. Сходные значения заключает в себе русское слово «пребывание». Итак, мы становимся «присутствующими», то есть находимся «здесь и сейчас»; мы «пребываем» в нас самих – но также и в том, что находится за нашими пределами. В тишине, когда все внутри нас затихает и на мгновение останавливается, – мы встречаемся с собой в нашем глубинном «я». И именно так возникает «свободное» пространство, позволяющее нам стать присутствующими в той реальности, что нас превосходит, – присутствующими пред Богом. В самом деле, мы можем найти Бога именно так – ведь Он всегда «есть», Он всегда «существует», Он – «Сущий». Согласно Библии, такое имя Он дал Самому Себе. «Я – Тот, Кто есть», сказал Бог в книге Исход 3:14 и не добавил ничего другого. И хотя мы из лучших побуждений стараемся сделать это библейское имя Бога менее абстрактным, предлагая понимать его еще и в смысле «Я с вами и вам помогаю», в оригинальном тексте стоят только три еврейских слова – «(Я) Тот, Кто есть». И, по-видимому, этого достаточно. Эти слова на самом деле означают всё и охватывают всё целиком. Лично для меня присутствие пред Богом почти тотчас же преображается в присутствие Бога. Оно создает в нас глубокое осознание, что мы живем и действуем не только своими собственными силами, но являемся частью большей реальности. Реальности, которую Он созидает и поддерживает и в которой Он Сам «присутствует» и «пребывает». И более того, внутри нас растет убеждение, что мы не просто «являемся частью», но что мы всецело любимы Им.

Слово «осознание» имеет ключевой смысл – мы осознаем собственное бытие, и при этом в разных аспектах. Во-первых, существование с самим собой и в своей внутренней глубине. Во-вторых, существование в мире и среди людей. В-третьих, существование пред Богом как первоосновой всего мироздания и реальности. Мы читали в поэме о творении, что весь мир был замыслен Им как гармоничная целостность. Итак, бытие с самим собой, с другими и с Богом.

Пребывая осознающими и внимательными, мы можем перенести внутренний взгляд на свои мысли и чувства, на всё, что занимает нас, и можем научиться «отпускать». В первую очередь, отпускать ненужный «балласт», который замутняет наши мысли и мешает соприкасаться с нашим подлинным «я». Эта внутренняя проницательность по мере своего развития постепенно переходит в то, что в духовной традиции называется «созерцанием» (по-латински contemplado). Для меня здесь идет речь о более глубоком способе вйдения – вне каких-либо неотвязчивых чувств и беспокоящих отвлечений; о зрении очами всего нашего существа, чтобы создать своего рода свободное пространство, в котором мы можем просто «быть», и со всем вниманием пребывать в нашем глубинном «я», и присутствовать пред Богом.

Преображение

Это «свободное пространство» не означает отстранения от мира в некоем внутреннем самоудовлетворенном состоянии с единственной целью устраниться от повседневности. Наоборот, свободное пространство, создающее открытость и светлую ясность, побуждает заново вступить в мир, обретя внутренние силы в произошедшей встрече с нашим глубинным «я» и с Богом. Мы вновь возвращаемся к нашим делам и обязанностям, но мы вступаем в них уже обновленными. Если выразить эту мысль в терминах библейской традиции, это сходно с так называемым преображением человека под действием благодати Святого Духа, – состояние «одухотворенности» способствует расцвету жизни во всех ее проявлениях. Именно эта одухотворенность и внутреннее преображение позволяют нам взяться за наши дела по-новому. Мы уже не бежим не задумываясь вперед и вперед. Мы учимся осознанно и вдумчиво делать то, что делаем, и мягко и спокойно отпускать то, что нужно отпустить. И именно в таком процессе «видения» и «принятия» может возникнуть «вверение» себя. Это «вверение» есть проявление глубокого доверия, о котором я еще буду говорить далее.

Открытость

Хочу прояснить: свободное пространство и процесс, происходящий в нас и в наших отношениях с Богом, не являются «пустотой» в прямом смысле слова. Возникающая открытость становится, скорее, «поворотным моментом» – новой отправной точкой, от которой берет начало движение «вовне» и возвращение в мир. Точно так же было с учениками Иисуса в Новом Завете: после принятия сошедшего на них Святого Духа они с дерзновением обратили к миру свою проповедь[13]13
  Имеется в виду повествование новозаветной книги Деяний апостолов (Деян. 2–4).


[Закрыть]. Таким же образом – через открытость – развертывается подлинный диалог между человеком с его взаимоотношениями со своей глубинной сутью и с Богом, с одной стороны, и тем, какое место он занимает в обществе, – с другой.

Если посмотреть более пристально, то я могу заметить четкую параллель с тем, как в Ветхом Завете ведется рассказ о пророках. В библейских пророческих книгах постоянно присутствуют два аспекта. Сначала мы слышим пророка в его личном разговоре с Богом. С какими бы чувствами пророк ни обращался к Богу – с радостью и воодушевлением или же с ощущением безнадежности и потерянности, – в любом случае диалог с Богом всегда проникнут доверием друг к другу. Пророк вверяет Богу свое «я», свою жизнь и призвание. Однако проникновенная близость к Богу – не последняя точка в истории пророков: это, скорее, причина и отправной пункт к диалогу с людьми. Близость к Богу дарует внутренний подъем и силы принять вызов, последовать зову, воплотить замысел в жизнь…

Направленность на положительное

Я говорила в начале этого параграфа, что идея «пустоты» может ввести в заблуждение. Из пустоты как таковой не возникает ничего хорошего. Пустота сама по себе нейтральна и не содержит в себе ничего, в ней нельзя найти потенциала для какого-либо движения, развития. Поэтому я думаю, что встреча с Богом происходит не в «нейтральной» пустоте, но в пустоте, проникнутой глубокой направленностью на положительное. Цель этой направленности – не «мертвый» покой, в котором все замолкает и застывает, но «мирный» покой, из которого естественно проистекает устремленность ко всему благому и полному любви. По моему мнению, даже Сам Бог может явить Себя, когда добро и любовь реализуются, находят свое воплощение в мире. Об этом говорится в старинном изречении: Бога можно найти во всем истинном (лат. verum), в благом (bonum) и прекрасном (pulchrum).

Как сказано выше, встреча с Богом возможна не только в безопасной и «коконообразной» закрытости пустоты и покоя, но все-таки именно в обращении «наружу», в шаге во внешний мир и в раскрытии в мире глубокой внутренней положительности. Возможно, эта глубокая положительность является одной из форм счастья, когда ощущаешь, что «все в порядке, все хорошо так, как есть», – но не от ограниченной самодостаточности, а в благодарности и необъятной радости от ощущения, что тебя бережно несут в любви, что ты буквально окутан любовью. Эта любовь – не что иное, как дар и благодать, она никогда и нигде не была заслужена, она нам просто дана, без всякой платы. Известный южноафриканский эстрадный певец Кос дю Плесси однажды выразил это в своей песне «Молитва»: «Все, что я есть, – это полностью дар благодати, все, что у меня есть, – просто позаимствовано»[14]14
  Kos du Plessis (1945–1984), автор песни «Молитва»/ «Gebed».


[Закрыть]. И я не могу с этим не согласиться.

Знамения времени?

Прежде чем я завершу эту часть главы, я хочу сделать одно дополнительное замечание «на полях» касательно всего, о чем шла речь в этом пункте. Если читатели в какой-то степени знакомы с тенденциями современного мира – популярными практиками «духовности» и саморазвития, направленными к жизни в большей осознанности, – то, вероятно, им бросятся в глаза многочисленные параллели к описанным мной аспектам. Сходные мысли можно найти в некоторых формах йоги, в установках майндфулнесс (mindfulness)[15]15
  Майндфулнесс (mindfulness) – это осознанное фокусирование внимания на человеческом телесном и ментальном опыте, происходящем в настоящий момент, «здесь и сейчас»; это способность осознавать свои намерения, поступки и мысли. Это направление внимания развивается, в частности, через практики «медитации осознанности». Майндфулнесс уходит своими корнями в восточные духовные практики, прежде всего буддийские.


[Закрыть], и даже в подходах «позитивной психологии», связывающих счастье человека со степенью его «осознанности» в жизни. И это наблюдение безусловно верно. В то же время признание общности применимо и в другую сторону. Можно сформулировать это так: множество базовых положений майндфулнесс и йоги, а также лежащие в их основе более древние традиции не являются эксклюзивными или принципиально новыми.

Те же самые положения можно встретить уже в ветхозаветной литературе мудрости, связывающей между собой счастье и мудрость. Эхо этих мыслей звучало и в последующие века, в христианской монашеской традиции. Франциск Ассизский[16]16
  Франциск Ассизский (1182–1226) – один из самых почитаемых святых в католической традиции, учредитель «нищенствующего» ордена францисканцев. Стремился к евангельскому аскетическому идеалу нестяжательной жизни, обращался с миссионерской проповедью к простым людям. Яркой особенностью Франциска было живое поэтическое восприятие природы, «братская любовь» к явлениям природы как к творению Бога.


[Закрыть], например, подчеркивал важность гармонии между человеком и природой, их взаимопроникновения и «взаимосвязи» – того, что сейчас обозначается словом connectedness. И также Бенедикт Нурсийский[17]17
  Бенедикт Нурсийский (480–547) – монах, живший в Западной Римской империи на территории Италии, почитается святым в православной и католической традициях. Основал монастырь Монте-Кассино, для которого разработал упорядоченный устав монашеской жизни. «Устав святого Бенедикта» лег в основу позднее сформировавшегося ордена бенедиктинцев. Жизнь св. Бенедикта описана в «Диалогах» Григория Великого.


[Закрыть](480–547 по Р.Х.) в своем правиле ora et labora («молись и работай») делал акцент на неразрывной связи и равновесии между «молитвой» (обращенностью внутрь, «созерцанием») и «работой» (приложением усилий, направленностью на дела вовне). Можно вспомнить многочисленные тексты из средневековой мистики, к примеру сочинения Майстера Экхарта [18]18
  Майстер Экхарт (1260–1328) – немецкий богослов и философ, христианский мистик, монах-доминиканец. Учил о присутствии Божества во всем существующем, в частности в человеческой душе. Католическая церковь его времени признала ряд воззрений Экхарта не истинными.


[Закрыть], считавшего, что Божественное можно найти в глубочайшей сердцевине человека. Однако все это не менее ярко выражено и во многих современных формах христианской духовности: молитвенной медитативной практике в общине Тэзэ[19]19
  Тэзэ (Taizé) – христианская община в Бургундии на юге Франции, основанная братом Роже Шютцем в 1940 году. К общине принадлежат братья как католического вероисповедания, так и протестантского, – со времен основания Тэзэ мыслится как пространство для общения и дружбы между христианами, для совместной молитвы о всем мире и бесед о Библии. С 60-х годов в Тэзэ стали приезжать молодые люди из стран Европы, принимая участие в жизни общины, и до сих пор общину посещают тысячи людей, особенно активно – в летние месяцы. В молитвенном распорядке общины Тэзэ используются характерные песнопения, многократно повторяемые, основанные на цитатах из Библии. Ежегодно в разных европейских городах проходят молодежные встречи Тэзэ, т. н. «паломничество доверия». Мнение православного богослова о духовности Тэзэ можно посмотреть в книге: Клеман О. Тэзе. Земля доверия и надежды.


[Закрыть] и духовных традициях Джона Мейна[20]20
  Джон Мейн (John Main, 1926–1982) – монах-бенедиктинец из Англии, основатель «Международного общества христианской медитации». Автор многочисленных книг, посвященных созерцательному христианскому мистицизму и межрелигиозному диалогу. Популяризатор христианской медитации – особой формы созерцательной молитвы.


[Закрыть], Лоренса Фримана[21]21
  Лоренс Фримен (Laurence Freeman, 1951) – монах-бенедиктинец из Англии, директор «Международного общества христианской медитации», ученик Джона Мейна.


[Закрыть], Томаса Китинга[22]22
  Томас Китинг (Thomas Keating, 1923–2018) – монах-траппист из Нью-Йорка. Создатель движения Центрированной Молитвы, занимающегося практикой одной из форм христианской медитации, подобной медитации в традиции Джона Мейна.


[Закрыть], а также в текстах Ансельма Грюна[23]23
  Ансельм Грюн (Anselm Grün, 1945) – монах-бенедиктинец из Германии, келарь аббатства Мюнстершварцах. Известный христианский писатель, автор более чем 300 опубликованных книг, охватывающих темы духовности, психологии, «духовной терапии».


[Закрыть], написанных очень доступно, но поразительных в своей проницательности и синтезе.

Во всех этих древних и современных христианских направлениях мы распознаем те важные элементы, которые сегодня снова становятся актуальными для множества ищущих людей через майндфулнесс, йогу и другие подходы, которые сосредотачивают внимание на обретении «счастья» через осознанность… Такое направление мысли и подобный призыв можно встретить на каждом шагу, в разнообразных формах: в обычных журналах и газетных колонках, на производственных и офисных тренингах по повышению осознанности, на профилактических мероприятиях против депрессии и выгорания, проводимых фондами медицинского страхования, и даже в кратких слоганах на пакетиках чая. Эти идеи доносятся до нас с киноэкранов; они являются центральными в кинофильмах, к примеру «Звездных войнах», и в анимационных фильмах, таких как «Кунг Фу Панда 3». И я могу продолжать перечислять еще и еще. Достаточно открыть глаза, чтобы увидеть это везде и услышать отовсюду.

Да, и это ставшее прямо-таки «знамением времени»[24]24
  Термин «знамение времени» восходит к словам Иисуса Христа о различении «знамений времен» (Мф. 16:1–4), то есть признаков прихода Мессии.


[Закрыть], это разнообразно выраженное в словах общее направление мыслей, не указывает ли оно на некую общую для всех людей глубинную основу – внутреннюю тягу к подлинной полноценной религиозности, к ощущению экзистенциальной опоры и всеобщего единства в ответственности друг за друга? Если не заострять внимания на всяческих больших и малых различиях, основное объединяющее положение я могу выразить английским словом beyond – выход «за пределы». Возможно, на этом общем фоне нам следует сделать более слышным голос нашей собственной христианской традиции или, возможно, самим открыть ее заново в современной перспективе… Такой взгляд будет востребован прежде всего ищущими людьми, которых сегодня очень много. Вдохновляясь этими соображениями, я разработала подобный взгляд на христианство в другой своей недавней книге[25]25
  Lemmelijn, Bénédicte. Mindful geluk vanuit eeuwenoude Bijbelse Wij sheid («Осознанное» счастье – взгляд древней библейской мудрости). Averbode, 2017.


[Закрыть].