Книга: Грандиозное приключение - Берил Бейнбридж

Увы, от книги "Грандиозное приключение" я не в восторге. Почему? Блин, ну она никакая :( Казалось бы, будет про театр, всякое закулисье, это же так захватывающе! Но нет. Даже к производственному роману не отнесёшь (а я люблю производственные романы, очень), "производством" авторка почти что не балует.

Есть героиня, подросток Стелла, которая хочет играть в театре. У неё есть желание и способности, которые она оттачивала, беря уроки. Молодец Стелла. Предполагалось, что она попадёт в театр и начнётся движуха, путь наверх от бессловесных ролей до характерных или даже героических. А параллельно читающий/читающая будет изучать английскую театральную кухню времён окончания второй мировой войны.

В театр Стелла попала (по протекции своего дядюшки, но не суть, она ж не совсем с улицы, девушка училась до этого), проводила там дни и ночи, делала всё что скажут: бегала за булочками, помогала с декорациями, вникала в работу труппы, получала маленькие роли – стандартное начало карьеры в этой области. Но это всё так мельком, не сказать чтоб совсем поверхностно, нет, скорее как между прочим. Только вот между чем? В чём главный замут? Не в карьере же Стеллы, там дело особо не двигалось, простые рабочие будни. С труппой читатель/читательница тоже знакомятся по верхам. Да, у всех есть имена, амплуа, род занятий, у кого-то даже возраст указан, но это всё, как персонажи выглядят, чего хотят, чем мотивируют свои действия – невозможно представить. Театра самого тоже мало. Ну вышли на сцену, ну отыграли, у кого-то порвался костюм, кто-то потерял портсигар, кто-то заболел и нужна замена, ну ок. Зашили, нашли, заменили. Потом в ресторан пошли, потом по домам.

В книге мне не хватило всего. Она какая-то, не знаю, бесцветная. А вот в аннотации сказано: "Манера Бейнбридж узнаваема: неброско-изощренный слог, тонкий психологизм и хитро построенная интрига. Так хитро, что к самой последней строчке для читателя припасено неожиданное открытие." Какая интрига? Какое открытие? Меня лично к концу книги ждало закрытие этой самой книги.

Поклонникам и поклонницам творчества Бейнбридж рекомендую, любителям и любительницам театра – можно попробовать взяться, просто для сравнения. Я же буду читать "Театр" Моэма, этот стопроц не разочарует.

Все мы участники похоронной процессии, и кое-кто, кому особенно дорог усопший, отстает, чтобы завязать на ботинках шнурки. Связь с любимым лишь временно оборвалась. Мертвые еще здесь, как и те, кого мы думаем, что любим, сразу за углом... ждут, когда их догонят.

* Главная героиня, юная Стелла, мечтает о великих ролях в театре, потому что смутно представляет, как применить себя где-то в другом месте. Дядюшка (он же опекун) с ней согласен и по окончании школы пристраивает девушку в местный театр в помощницы помощника режиссера. Скоро Стелла уже начинает играть незначительные роли в спектаклях. Почти сразу она влюбляется в режиссера, но отдается совсем другому человеку - заезжему актеру.

* Сюжет можно было бы назвать динамичным и захватывающим, если бы не фрагментарность повествования. Внимание автора так шустро прыгает от одного к другому, что персонажи и события проносятся перед глазами с невиданной скоростью. Недоговорок так много, что при богатом воображении можно дорисовать вообще отдельный сюжет и всю книжку, всех героев. За героев особенно обидно - хотелось бы больше информации, вот правда. Не какие-то выхваченные в порыве авторского вдохновения омерзительные детали, а чуть больше о характере.

*

В целом книга представляет собой разросшийся до неприличных размеров скетч. Довольно быстро, грубо, скандально, эпатажно... Затронуты темы сексуальных и отношенческих девиаций в театральной среде - которая сама по себе скетч на повседневную жизнь.

Каждый персонаж романа очень одинок, как бы поначалу ни казалось, что не может такого быть, что вот же его друзья, родственники и пусть и несчастная или безответная, но любовь. На самом деле все они - мальчишки из сказки о Питере Пэне. Все они так или иначе были брошены или чувствуют, будто были брошены. И в то же время каждый зациклен только на себе, даже не пытаясь вникнуть в мир окружающих, пусть и просто из вежливости. Так как весь роман пронизан театром, спектаклями и пьесами, в нём много диалогов, и если иногда ещё можно проследить за единой мыслью, вокруг которой идёт разговор, то бывало и такое, когда собеседники, казалось, и вовсе не слушали друг друга - просто говорили по очереди, словно ещё беседуя, но явно уже не друг с другом.

Также в каждой главе и почти на каждой странице улавливался дух сумасшествия и смерти. Или сумасшествия от смерти. Или смерти от сумасшествия. Только открыв книгу, я удивилась, увидев нулевую главу вместо первой и совсем растерялась, прочитав сначала её, а сразу следом за ней - следующую. Имена знакомые встречаются, но что происходит - непонятно совершенно. Как оказалось, ружьё выстрелило в самом начале, и при перечитывании этой главы уже после полного романа всё становится на свои места. Ну, если так можно выразиться, ибо вопросов осталось едва ли не больше, чем уже есть ответов.

Чувствую, я ещё долго буду возвращаться к этой книге. Возможно, даже фильм посмотрю, чего обычно не делаю, но что-то мне подсказывает, что с каждым новым воспроизведением прочитанного (будь то фильм, отдельные части текста или небольшие цитаты) эта непростая история будет раскрываться всё с новых и новых сторон.

В послевоенном Ливерпуле пятидесятых годов не так много приятного – по тексту рассыпаны приметы недавней войны. Разрушенные здания, редкое электричество и вода, грохочущие аэропланы для пятиминутных рейсов над городом, дефицит продуктов и товаров, бедность и, конечно, воспоминания о том, как рвались бомбы, умирали на руках люди, как горел город и казалось, что жизнь кончилась, но вышло иначе. Как-то нужно жить дальше, на этих обломках – люди так и делают, обращаясь если не к выпивке, то к искусству: в Ливерпуле есть целый театр с настоящими актёрами, собирающими аншлаги который год. Именно туда устраивается служить «нестандартной инженю», а попросту говоря девочкой на побегушках шестнадцатилетняя Стелла Брэдшо, воспитанница прошедшего войну дяди Вернона и тёти Лили. Мать Стеллы сбежала в неизвестном направлении, когда ребёнку было девять месяцев, кто отец – неизвестно. Стелла наивна, невинна, но, очевидно, та ещё заноза – артистичный от природы ребёнок, умеющий, по её словам, подделывать какие угодно голоса, осознающий свою отчего-то важность - уже понятно, впрочем, что мир вокруг неё не крутится, но этого бы очень хотелось. Дядя Вернон, пожилой добряк, смиряется с её колючим характером, рассуждая – ну досталось же ей. Возможно, так её воспитали, а возможно – просто возраст такой. Стелла моментально влюбляется в режиссёра театра Мередита Поттера, который её чувств, разумеется, не разделяет.

Памятуя о легендарном «весь мир театр», театральный коллектив под пером Бейнбридж кажется похожим на любое сборище сотрудников заурядной конторы – те же сплетни, кто с кем спал, те же интрижки на рабочем и не очень месте, тот же начальник, чуть что рвущий на себе волосы от гнева, но никто его, конечно, не боится, те же посиделки по пятницам в баре через дорогу. Всё как везде – в том числе и эта вездесущая любовь юной нимфетки к прожжённому, как ей кажется, жизнью красавцу с бледным лицом и взором горящим. Когда труппа собирается в очередной раз ставить Питер Пэна, выясняется, что на роль Крюка нет нужного актёра – и вот, опальный после какой-то скандальной истории, в Ливерпуль приезжает П.Л. О’хара. Его горящий взор сразу же замечает Стеллу – можно сказать, это была едва ли не любовь с первого взгляда. На вопрос «любите ли вы меня хоть немного», Стелла, конечно, ответит правдиво. Да и что такое любовь? Знает ли она об этом в свои шестнадцать?

О любви говорят здесь много - в одной из сцен Мередит спрашивает у Стеллы, о чём на её взгляд, пьеса «Опасный поворот», которую как раз ставят в театре, и Стелла не задумываясь ответит: о любви, где каждый любит кого-то, кто любит кого-то ещё. Рефреном эти строки проходят через весь роман, сконструированный таким образом, что первая нулевая глава является, по сути, последней – и понять всю силу которой можно только при повторном чтении. Любовь здесь доступна только некоторым – так любят Стеллу её дядя и тётя, несмотря ни на что, вырастившие её в аду войны и терпящие её дикие выходки. Любовь поглощает и чужака-актёра О’хару – по непонятной ему причине в его сердце остаётся только одна Стелла, которую он ощущает, как «часть самого себя». Кажущийся поначалу чёрной комедией, роман постепенно мрачнеет – практически театральная трагедия неизбежна. Смерть, та самая, которая кажется большим приключением, встречается на страницах романа то тут, то там – военные байки про оторванные ноги, носильщик стекла, спотыкающийся на лестнице, это нетривиальное «в гробу мои волосы и ногти ещё будут расти», которое Стелла выдаёт в будничной беседе. Ещё она постоянно звонит матери по телефону, мать «говорит обычные вещи» - и это тоже одна из рамок сюжета, которая раскроется только в финале: так, смотрящая на сцене постановку Питера Пэна, где сам Питер кричит Венди о том, что мать забыла о нем и попросту бросила. Стелла и сама такой же Питер Пэн, не желающий взрослеть, потерявший мать, не принимающий и не понимающий всерьёз, какие последствия могут быть от его поступков. Никакой ответственности. Я только учусь, скажет Стелла после (а, точнее, в той самой нулевой главе) - меня ни в чем нельзя обвинять!

Надо сказать, Берил Бейнбридж пять раз становилась номинантом на Букеровскую премию, но главную награду так и не получила. В 1990 году ее роман Грандиозное приключение оказался в шорт-листе в очередной раз - но её и тогда обошла Байетт с ее филологическим "Обладать". "Грандиозное приключение", возможно, показался недостаточно сложным произведением, не "на века" - но теперь это кажется ошибочным мнением. При ближайшем рассмотрении роман кажется едва ли не биографическим. Личность автора на удивление плотно включена в сюжет - ещё одна особенность Берил, писать на голо, как резать по живому. Она росла в Ливерпуле, в 11 лет умудрилась поработать на радио, после её исключили из школы за какой-то глупый памфлет, работала в театре, а в 1950 году ей было около 16 лет (ко всему прочему, она ещё и скрывала дату своего рождения, так что биографы до сих пор путаются). На этом совпадения кончатся - дальше Стелла живёт своей жизнью ливерпульской Лолиты, а вокруг неё продолжают рушиться чужие жизни, что, впрочем, не кажется ей великой трагедией.

Биограф Майкл Холройд говорил, что Берил удавалось быть заправским комиком, чьи книги при этом кончались трагично. Бейбридж в самом деле писала так, как никто - её мрачный юмор с примесью какого-то болезненного смеха над происходящим в жизни в очередной раз отражают её саму в литературе. Она пила как сапожник, курила как паровоз, а когда узнала, что у неё рак, не сильно расстроилась: Эндрю Норман Уилсон, писатель и журналист, лично знакомый и друживший с Берил Бейнбридж, писал о ней в свою колонку журнала The Observer – она смеялась смерти в лицо. Чтобы полностью понять всю тонкость романа про грандиозное приключение и почему эта фраза вообще описывает саму Берил - на протяжении всей жизни! - можно просто прочесть историю о том, как писательница довольно цинично не подала денег девушке, собирающей на "исследование рака", сказав той "если вам будет легче, дорогая, у меня и так рак".

Её всегда интересовала смерть сама по себе - в 1958 году она едва не покончила с собой, но обошлось. В 2005 она говорит, что разобрала все свои документы и даже файлы в компьютере (у меня все готово к смерти), в 2007 году предсказала сама себе, что умрёт в 71 год, как и большинство её родственников - ошиблась на шесть лет.

Смерть это ужасно большое приключение. Приходится поверить.

— Просто изумительная пьеса, да? — сказала Стелла, подавая ему бутерброд. — А как по-твоему, — спросил он, — про что она? — Про любовь, — мгновенно выпалила Стелла. Она об этом уже думала. — Каждый любит кого-то, кто любит кого-то еще.

Да не просто любит кого-то еще, как Стелла любит Мередит, но и опека, забота будет односторонней, как и игра в одни ворота. Зачинщик истории О’Хара — прославленный актер театра, о который обитает на страницах романа с самого начала в виде постоянных о нем воспоминаний и лишь со второй половины он появиться во плоти в Ливерпуле, чтобы заменить Сент-Айвза, который сломал ногу падая вниз по лестнице, когда услышал звук зажигалки Дон Алленби, которая бы не нащелкивала мелодию «Вернись в Сорренто», если бы не разозлилась, когда услышала, что это именно Сент-Айвз, а не Мередит Поттер, настаивал не ее увольнении. А что же юная девчушка Стелла? Она не знала, что О’Хара знал ее мать, когда решила отдать ему свою девственность. Мередит Поттер, который любит Хилари, а Хилари не любит его, Алленби, которая любит Сент-Айвза, которые ее не любит, О’Хара, который не может понять, почему его тянет к Стелле, которая не может понять, почему Поттера она не должна интересовать и дядя Стеллы — Вернон, который любит ее, но не может перестать придираться к ней, Стелла, которая не может открыться для своего дяди и тете и мать Стеллы, которой нет и чья любовь и недостаток любви были, возможно, первопричиной всего того, что происходит. И Стелла, она как первая костяшка домино, запускает сложно устроенную цепочку последовательностей. Все это защелкивание звений происходит в дико живых и осязаемых декорациях. Берил Бейндридж писала Грандиозное приключение опираясь на свой юнышеский опыт работы в Ливерпульском театре. Суета за кулисами, священники-наблюдатели за репетициями, подготовка сцены к открытию занавеса — каждую деталь можно прощупать, почувствовать, вдохнуть воздуха из того же зала. Кстати запахи наполняют роман как отголоски прошлого и одновременно как часть сущего пространства — краска, скипидар, кофе. Как и все знаки в романе — они будут проглядывать сквозь незначительные разговоры, смутно предугадывая конечные очертания.

Своим романом Берил Бейнбридж также превозносит историю о Питере Пэне в кубическое трехмерное пространство.

Примени ключ для решения уравнения (произведения) = кубический корень из Питера Пэна на Питера Пэна на Питера Пэна.

Наверняка Джеймс Барри не подозревал как созданный им персонаж будет кочевать по творчеству других. В детстве я к истории Питера Пэна относилась с абсолютным равнодушием. Но вот после Грандиозного приключения захотелось освежить в памяти некоторые моменты и после я даже ужаснулась. Осознание, насколько это нетипичная и странная история, на самом деле обыграна для взрослых в большей мере, чем для деток, коим наверное бои на пиратском судне показались самым занимательным действием. То, что книга Берил Бейнбридж обыгрывает тему сказочной истории о Питере Пэне понятно уже из названия. Какое такое Грандиозное приключение, такое чтоб ух, ну самое грандиозное?

П и т е р Ну что же, смерть — это самое грандиозное приключение („Питер Пэн“ акт III)

Я бы поспорила, но уж хозяин барин. Сразу же после названия — вырезка из второго акта Питера Пэна, где Болтун случайно убил тетеньку. Не знаю как в аннотации к роману Грандиозное приключение можно было написать

что к самой последней строчке для читателя припасено неожиданное открытие

Тебе Бейнбридж с самого начала тычет носом — ну умрет здесь кто-то, и это будет еще то приключение. Ну какое такое открытие? Ну можно попытаться делать ставки — кто именно умрет?

Для полного охвата всех подводных камней в книге всегда нужно держать в голове формулу Питера Пэна в кубе.

Расшифровка (кубический корень умеешь выводить?)

Есть сказка о Питере Пэне о мальчике, который не хочет взрослеть и есть театральная адаптация этой сказки. В романе Грандиозное приключение действие разворачивается частично на подмостках маленького провинциального театра, где ставят постановку Питер Пэн. Там еще будет упоминаться многое множество других пьес, как то о Клеопатре или Опасный поворот и многие другие. И знаете что я заметила — во всех мною узнанных тоже есть смерть. Вот это поворот! Но последний извлекаемый Питер Пэн, и в этом вся соль, в самом сюжете Грандиозного приключения. Каждый персонаж, ба даже то, кто кого играет в постановке о Питере Пэне имеет немаловажное значение. Если по-простому — то у вас есть зашифрованный код Грандиозного приключения, а ключ к коду — Питер Пэн. И то, как гармонично ключ открывает все тайны кода — вообще сплошное сахарное наслаждение и сплошной спойлеринг.

Вообще из этого романа можно и пирог испечь. Изюминкой будет сама стилистика текста. Поначалу я думала — попробую, вдруг не зайдет текст, то переключусь на другой. Роман и вправду странный — туча диалоговых реплик (ат чего ж то хотела от театрального романа) и часто персонажи говорят каждый о своем, хотя вроде диалог же ведут. Но я так зависла на чтении, что не оторваться было невозможно. Сказать что текст сплошное наслаждение будет откровенным враньем. Он сложный в этом своем спотыкании и хотелось разобраться что и как. Часто приходилось перечитывать страницы по нескольку раз. Наилучшим сравнением для такого чтения у меня служит фраза подруги — я буду пробовать это еще и еще раз, ведь я должна понять почему мне это не нравится (на самом деле она жрала все мои манго и оливки, которые по ее словам еще и не любила, но говорила что ей НУЖНО ПОНЯТЬ ПОЧЕМУ ей они не нравятся, хотя в любви к манго она потом таки призналась, как и я к этому роману). Так выходит я напробовалась этот изюмистый кекс текста настолько, что сожрала за день. Звучит кстати не как метафора, у меня взаправду испортился аппетит на целый день, пока я залипла в экран. В какой-то момент чтения я обратила внимание, что у книги есть экранизация. Как только забила трейлер и увидела Алана Рикмена в главных ролях — пожалуй меня можно было уже ложить на носилки, сердечко на момент замерло и пришлось превратить чтение в очень странный эксперимент — пол экрана текст, другая половина — фильм онлайн. Кусочек читаю — кусочек просматриваю. Не думаю что это применимо к чтению других романов, но с этим я поступить иначе не могла. Я себя ощущала почти что не сценаристом фильма — такс, вот тут сцены перетасовали, вот тут урезали, вот этот момент вообще ввели фон для остальных, вот этот момент — его в книге не было, а он божественен. Но в целом фильм без романа как сладкий кекс без специй и соли (и изюминки конечно же) (кто не знает — щепоть соли в сладких блюдах подчеркивает вкус). Роман играет такими красками, диапазон коих картинка передать не сможет. Особенно вот — герои смотрят друг на друга, роняют фразу и далее следующий кадр, а ты даже не успел осознать что к чему. В романе за фразой была мысль и все на самом деле в глубину, а камера лишь по поверхности скользит. В целом это еще то извращение читать и смотреть по очереди, но удовольствия я получила.

Также меня переполняли флешбэки к не так давно прочитанной книге Айрис Мердок — Дитя слова (в других романах Мердок тоже будет всплывать Питер Пэн более или мене явно, но этот роман у меня в памяти самый свежий). В Дитя слова персонажи как и Грандиозном приключении пытаются организовать постановку Питера Пэна, правда у них деятельность чисто любительская и замысел реализуется не полностью, но слишком много совпадений в судьбах главных персонажей. Размышления вынесу за черту спойлера.

В Дитя слова Мердок главный герой Хилари через двадцать лет после роковых событий встречается снова лицом к лицу с тем, что натворил в прошлом. И наступает на те же чортовы грабли. Влюбляется в жену друга. Снова. Только жена теперь другая, ведь предыдущая умерла. В Грандиозном приключении ситуация аналогичная. О’Хара приезжает в город, где он совершил ошибку, которую не успел поправить. И да, наступает на те же грабли. В прошлом он, мастер интрижек, завел роман с некой Стеллой Марис (морской звездой, которая его потом и позовет в свое царство). Она забеременела и он покинул ее. Но когда хотел исправить ситуацию и вернуться — ее он уже не нашел. Через многие годы он надеется найти ее следы, или своего сына, не зная что на самом деле была дочь (камон, но это было понятно с самого начала). Пришла ассоциация уже совсем с другим, уже не столь тонким романом Снафф Паланика (то конечно уже совсем другая история — там парень по неведомой причине убежден, что он сын известной порноактрисы, а у нее оказывается дочь, почти прошлогодний бегущий по лезвию). И Хилари в Дитя слова и О’Хара в Грандиозном приключении они те самые Питеры Пэны, прилетающие каждые сколько-то там лет и раз за разом норовя увести детей от родителей. Ошибку совершить, приключение сотворить. Слишком уж сладка ошибка и слишком уж тяжелое последствие. Но питая слабость к сюжетам сродни Зубчатым колесам Рюноскэ я в эти истории вживаюсь снова и снова.

— Просто изумительная пьеса, да? — сказала Стелла, подавая ему бутерброд. — А как по-твоему, — спросил он, — про что она? — Про любовь, — мгновенно выпалила Стелла. Она об этом уже думала. — Каждый любит кого-то, кто любит кого-то еще. //People who love people who love somebody else Peter Campbell// Он объяснил, что она заблуждается. В основном это пьеса о Времени. — Взгляни на нее с такой точки зрения, — убеждал он. — Все мы участники похоронной процессии, и кое-кто, кому особенно дорог усопший, отстает, чтоб завязать на ботинках шнурки. Связь с любимым лишь временно оборвалась. Мертвые еще здесь, как и те, кого мы думаем, что любим, сразу за углом… ждут, когда их догонят. — Ну да, — сказала Стелла. — Я просто не подумала. Хоть убей, она не могла понять, при чем тут похороны. И не все носят ботинки со шнурками. Но было все же приятно, что ему важно ее мнение.

— Я не виновата! — крикнула Стелла. — В следующий раз буду знать, как себя вести. Я же только учусь. Просто наклоняюсь и завязываю шнурки. А все ждут за углом.

Небольшой городок, приходящий в себя после Второй мировой. Вокруг бедность и серость и театр, как символ яркой жизни, попыткой сбежать от действительности. Юная Стелла, воспитанная дядей и тетей, очень хочет стать актрисой. Странная, противоречивая, вся в себе, девушка. Она одинока и склонна идеализировать людей, придумывать себе чувства и эмоции, проигрывать внутри ситуации. Каждый вечер она звонит маме, но мы не знаем о чем она говорит с ней и что отвечает мама. Все как всегда. Стелле нужны чувства, чтобы быть причастной к чему то большому и она легко находит себе объект обожания- главного режиссера, по сути гнилого и неприятного человека. Надломленная девочка, которой так хотелось, чтобы ее любили, что она заигрывается в это чувство. Репетирует любовь перед Самым главный выходом на сцену. Цинично использует, даже не осознавая этого, немолодого ловеласа, который имел несчастие полюбить ее всей душой. Легко ли получить такое чувство к юной девушке на склоне лет? Он был готов баловать ее, баюкать, носить на руках, согревать ее ноги, и оберегать от всех жизненных проблем и несчастий, даже от самого себя, несмотря на то, что она любит другого. Что, собственно, и сделал, как мог, единственным доступным вариантом развития событий. Чтобы только она жила дальше в блаженном неведении.

За всей этой театральной суетой, какими то пустыми и неважными интригами, закулисьем актеров, образами и слухами-как декорациями, спряталась, очень сложная, злая, оскалистая гримаса судьбы. Первую треть книгу пробиралась через текст автора со скукой-уж слишком быстро и отрывисто написано, словно пунктиром, но в этом то и есть фишка романа. Только расслабишься, вчитаешься, ожидая подобного до самого финала, как вдруг раз и удар поддых. И хочется перечитать начало, с новым знанием. А потом думаешь и понимаешь, что иного выхода быть не могло. Это было достаточно жестоко. И сильно, конечно.