Текст книги "Меч королей"

– Осви! – взревел я. – Насколько тяжело ты ранен?

– Царапина, господин.

– Ну так заткни пасть!

Кое-кому из западных саксов удалось скрыться, но бо́льшая часть оказалась в плену, включая молодца, явно бывшего у них за командира. Берг по-прежнему удерживал его на дороге с мечом у горла.

– Отпусти его, – приказал я, убедившись, что женщины в безопасности. Они остановились шагах в пятидесяти дальше по дороге и смотрели на нас. – Как тебя зовут? – спросил я у юнца.

Тот помялся, не желая отвечать, но прикосновение Вздоха Змея заставило его передумать.

– Херевульф, – процедил он, глядя на свой валяющийся меч.

Я наклонился в седле и приподнял его подбородок острием Вздоха Змея:

– Знаешь, кто я такой?

Он покачал головой.

– Утред Беббанбургский, – представился я и заметил страх в его глазах. – Так что обращайся ко мне «лорд». Так какой был дан тебе приказ, Херевульф?

– Проводить леди Эдгифу в надежное место, лорд.

– Куда именно?

– В Сиппанхамм, – выдавил он.

Сиппанхамм – славный городок в Вилтунскире, и Херевульф, несомненно, рассчитывал доставить женщин и детей вверх по Темезу, через Лунден и далее в вотчину Этельхельма.

– Известия о короле есть? – поинтересовался я.

– Все еще болен, – ответил Херевульф. – Это все, что мы знаем.

– Снимите с него кольчугу, – приказал я Бергу. Потом снова повернулся к Херевульфу. – Тебе повезло. Возможно, я оставлю тебе жизнь. Возможно. – (Он только смотрел на меня.) – Что происходит в Фэфрешеме?

На миг его подмывало желание промолчать, но я коснулся Вздохом Змея его щеки, и это развязало ему язык.

– Переговоры ведут, – процедил он.

– Переговоры?

– К востоку от города.

В этом был смысл. Сигульф пришел с воинами выручать сестру, но обнаружил, что ее охраняют силы, не уступающие его собственным. Если дойдет до боя, многие погибнут и получат ранения, а исход битвы не очевиден. Сигульф проявил благоразумие, рассчитывая вызволить сестру путем переговоров, но и враги оказались не лыком шиты. За время переговоров они вытащили королеву из монастыря и отослали на север, к кораблям. Существовала опасность, что Эдуард поправится и призовет их к ответу, но лучше уж стерпеть его гнев, чем позволить наследнику трона выскользнуть из хватки Этельхельма.

– Тебе поручили переправить леди Эдгифу в надежное место? – обратился я к пленнику.

– Я так тебе и сказал. – К Херевульфу возвращалась дерзость.

– Тогда передай лорду Этельхельму, что я приму эту заботу на себя.

– Когда Эльфверд станет королем, лорд Этельхельм возьмет твою крепость и бросит твой труп свиньям, – заявил Херевульф.

– Его отец уже попытался это сделать. – Я вложил Вздох Змея в ножны. – И теперь кормит червей. Радуйся, что я дарю тебе жизнь.

Мы сняли с пленников кольчуги, отобрали оружие и коней, потом оставили на дороге, где лежал мертвый скакун, кровь которого темнела в грязи. Убитых было только двое, зато с десяток дружинников Этельхельма истекали кровью, как и Осви, хотя тот и утверждал, что почти не замечает своей раны. Я погнал лошадь туда, где ждала Эдгифу.

– Госпожа, пора ехать, – сказал я. – Скоро они кинутся в погоню, и нам необходимо добраться до корабля.

– Лорд Утред! – В ее голосе прозвучало изумление. – Ты пришел!

– Госпожа, нам нужно ехать.

– Но мой брат!

– Госпожа, он ведет переговоры с людьми Этельхельма, но я не могу медлить, чтобы узнать, о чем они договорились. Желаешь ждать? Тогда оставайся здесь, а я пойду.

При Эдгифу находились четыре женщины – ее служанки или фрейлины, по моему предположению. Одна держала мальчишку всего лет трех или четырех от роду, у двух других на руках были младенцы. Еще был священник в черной рясе.

– Госпожа, лорд Утред прав, – нервно сказал он.

– Но мой брат придет! – Эдгифу смотрела в сторону Фэфрешема, словно ожидая, что воины с быками или мечами на щитах вот-вот явятся ей на помощь.

– А еще придет целая орава дружинников олдермена Этельхельма, – напомнил я. – И пока не ясно, кто победил, нам стоит оставаться на корабле.

– А нельзя нам вернуться? – взмолилась Эдгифу.

Я внимательно смотрел на нее. Без тени сомнения, она была прекрасна. Кожа белая как молоко, темные брови, черные волосы, пухлые губы и взгляд, полный вполне объяснимой тревоги.

– Госпожа, ты просила моей помощи, и вот я здесь, – проговорил я настолько терпеливо, насколько мог. – А я не смогу тебе помочь, если ты вернешься в город, полный воинственных мужчин, половина из которых желает смерти твоим детям.

– Я… – начала было она, но передумала.

– Мы пойдем туда, – стоял на своем я, указывая на север. Я обернулся, но погони по-прежнему не заметил. – Вперед!

Эдгифу повела свою лошадь рядом с моей.

– А мы не можем подождать, чтобы выяснить, что произошло в Фэфрешеме? – спросила она.

– Можем. – Я кивнул. – Но только после того, как окажемся на борту моего корабля.

– Я переживаю за брата.

– А за мужа? – грубовато осведомился я.

Эдгифу перекрестилась:

– Эдуард умирает. Возможно, уже умер.

– И если это так, – все еще резким тоном продолжил я, – то Эльфверд стал королем.

– Подлая душа, – прошипела молодая женщина. – Злое создание. Отродье дьяволицы.

– Которому убить твоих детей – все равно что котят утопить, – напомнил я. – Поэтому нам следует доставить тебя в безопасное место.

– Где же такое найти? – Вопрос исходил от одной из спутниц Эдгифу, единственной, не державшей ребенка. Она повернула лошадь так, что заняла место слева от меня. – Куда мы поедем?

Было очевидно, что английский, на котором она говорила с легким акцентом, не родной для нее язык.

– А ты у нас кто? – осведомился я.

– Бенедетта, – представилась она с достоинством, заинтриговавшим меня.

Заинтересовало меня и необычное имя, не встречающееся ни у саксов, ни у данов.

– Бенедетта… – повторил я не слишком уверенно.

– Я родом из Лупиэ, – гордо заявила она. Когда я промолчал, продолжила: – Тебе не приходилось слышать про Лупиэ?

Должно быть, во взгляде моем читалось недоумение, потому что за меня ответила Эдгифу:

– Бенедетта из Италии!

– Рим! – воскликнул я.

– Лупиэ находится намного южнее Рима, – строго возразила итальянка.

– Бенедетта – моя драгоценная подруга, – пояснила Эдгифу.

– И ее явно занесло очень далеко от дома, – заметил я.

– Дом! – почти бросила мне в лицо Бенедетта. – Лорд Утред, где дом, когда приходят работорговцы и увозят тебя?

– Работорговцы?

– Сарацинские свиньи! – почти прорычала девушка. – Мне тогда было двенадцать. Лорд Утред, ты не ответил на мой вопрос.

Я снова посмотрел на нее, подумав, что эта дерзкая чужестранка не уступает красотой своей венценосной госпоже.

– Твой вопрос?

– Где безопасное для нас место?

– Если брат леди Эдгифу жив, она вольна присоединиться к нему, – сказал я. – Если нет, мы поплывем в Беббанбург.

– Сигульф придет, – уверенно заявила Эдгифу, но, едва слова эти сорвались с ее губ, она осенила себя крестом.

– Надеюсь, – буркнул я, размышляя, как удастся мне разместить Эдгифу и ее спутниц в Беббанбурге.

В крепости было вполне уютно, но она не могла предложить роскоши, даже близко сопоставимой с дворцами в Винтанкестере и Лундене. Кроме того, ходили слухи о распространившемся на севере моровом поветрии, и, если Эдгифу и дети умрут в моей твердыне, по Уэссексу пойдет молва, что я убил их точно так же, как разделался с Этельхельмом Старшим.

– Мой брат придет, – прервала Эдгифу цепь моих рассуждений. – И, кроме того, я не могу ехать в Беббанбург.

– Госпожа, там ты будешь в безопасности.

– Моему сыну предстоит стать королем Уэссекса, – заявила она, указывая на старшего из своих отпрысков. – Но он не сможет взойти на трон, если мы спрячемся в Нортумбрии!

– Королем станет Эльфверд, – возразил я с легкой улыбкой. – А еще, госпожа, Этельстан постарается стать королем, так что начнется война. И лучше находиться подальше.

– Войны не будет, потому что королем станет Этельстан, – объявила Эдгифу.

– Этельстан? – переспросил я в удивлении. Мне казалось, что она ратует за права своего сына, а не пасынка. – Он взойдет на престол, только если победит Эльфверда.

– Этельстан станет королем Мерсии. Мой супруг, – последние два слова она произнесла с желчью в голосе, – так прописал в завещании. Эльфверд, этот выродок, займет трон Уэссекса и Восточной Англии, а Этельстан – Мерсии. Это решено.

Я тупо смотрел на нее, отказываясь верить собственным ушам.

– Они сводные братья, – продолжила Эдгифу, – и каждый получит то, что хочет. Поэтому войны не произойдет.

Я по-прежнему таращился на нее. Эдуард делит свое королевство? Безумие. Мечтой его отца было создание одного государства из четырех, и Эдуард почти сумел воплотить эту мечту в реальность, а теперь вдруг взял и похоронил ее? И он полагает, будто обеспечит этим мир?

– Это правда? – спросил я.

– Правда! – горячилась Эдгифу. – Этельстан будет править Мерсией, а подлый поросенок – двумя другими королевствами. До тех пор, пока мой брат не победит его. Тогда королем станет мой Эдмунд.

Безумие, снова подумалось мне. Чистой воды безумие. Судьба, эта прихотливая сука, в очередной раз удивила меня, и я пытался убедить себя, что все это меня не касается. Пусть Эльфверд и Этельстан воюют между собой, пусть саксы режут друг друга, стоя в крови по колено, а я пойду на север. Но коварная сука все еще не наигралась со мной. Этельхельм жив, а я дал клятву.

И нам нужно было спешить.

По возвращении в гавань мы погрузили захваченные щиты, оружие и кольчуги в трюм «Сперхафока». Это был товар для продажи. Корабль находился на три или четыре фута ниже уровня пристани, и Эдгифу наотрез отказалась прыгать и не давала себя перенести.

– Я королева, – подслушал я ее жалобу, высказанную спутнице-итальянке. – А не какая-нибудь рыбачка.

Гербрухт и Фолькбальд отодрали от пристани две длинные доски и соорудили подобие сходни, которой Эдгифу после недолгих препирательств и пришлось воспользоваться. Во время рискованного спуска ее сопровождал священник. Ее старший сынишка Эдмунд последовал за ней и, немедленно бросившись к куче трофейного оружия, вытащил из нее меч с себя самого размером.

– Пацан, положи его! – крикнул я с пристани.

– Его следует называть принцем, – укорил меня поп.

– Принцем я буду звать его только после того, как он заслужит этот титул. А ну положи! – (Эдмунд меня не послушал и попытался взмахнуть клинком.) – Положи меч, мелкий засранец!

Мальчишка не подчинился и только уставился на меня с вызовом, перешедшим в страх, когда я спрыгнул на палубу «Сперхафока». Малец разревелся, но тут вмешалась Бенедетта.

– Если тебе сказано положить меч, положи его, – велела она спокойно. – И не плачь. Твой отец – король, однажды и ты сам можешь стать королем. А короли не плачут. – Женщина бросила клинок обратно в кучу. – Теперь извинись перед лордом Утредом.

Эдмунд посмотрел на меня, пробормотал что-то неразборчивое, потом опрометью убежал на нос «Сперхафока» и уцепился за материнские юбки. Эдгифу обняла его и сердито взглянула на меня.

– Лорд Утред, он не мог причинить вред, – отрезала она.

– Он не хотел, но вполне мог, – сурово ответил я.

– Госпожа, мальчик и сам мог порезаться, – напомнила Бенедетта.

Эдгифу кивнула, даже улыбнулась, и я понял, почему она назвала итальянку своей драгоценной подругой. В Бенедетте угадывалась уверенность, заставляющая предположить в ней защитницу Эдгифу. В ней проступала внутренняя сила, не уступающая внешней привлекательности.

– Спасибо, – негромко поблагодарил я ее.

Бенедетта, как я заметил, мало улыбалась. Для меня она сделала исключение, и улыбка задержалась на ее губах. Я продолжал смотреть, любуясь ее красотой, но тут между нами вклинился священник.

– Эдмунд – принц, – настойчиво заявил он. – И с ним следует обращаться как с царственной особой.

– А я – олдермен, – фыркнул я. – И тоже требую уважения. А ты кто такой?

– Наставник принца, лорд, и духовник королевы. Отец Аарт.

– Тогда ты, видно, очень занятой человек? – предположил я.

– Занятой, лорд?

– Насколько понимаю, королеве Эдгифу есть в чем исповедаться, – сказал я. Отец Аарт покраснел и отвел взгляд. – Да и королева ли она? Уэссекс ведь не признает за ней этого титула.

– До тех пор, пока мы не получили весть о смерти ее супруга, она является королевой Мерсии, – чопорно ответствовал священник.

Слово «чопорный» лучше всего характеризовало этого низенького человечка с венчиком каштановых волос вокруг выбритой тонзуры.

Заметив висящий у меня на груди молот, он поморщился.

– Королева желает, чтобы мы дождались вестей из города, – продолжил поп, по-прежнему глядя на мой амулет.

– Мы подождем, – согласился я.

– А что потом?

– Если она захочет уехать к брату? Пожалуйста. В противном случае ей предстоит плыть с нами в Беббанбург. – Я поднял глаза на пристань. – Гербрухт!

– Господин?

– Избавься от тех кораблей! – Я указал на три судна, которые люди Этельхельма привели из Лундена в эту илистую гавань. – Но сначала сними с них все годное! – крикнул я вслед фризу.

Мы забрали канаты из тюленьей кожи, новенькие весла из лиственницы, два бочонка с элем и три с солониной, а еще полинялый флаг с прыгающим оленем. Мы погрузили все это на «Сперхафок», потом Гербрухт притащил железное ведро с углями из очага таверны и развел с их помощью костры в чреве трех кораблей.

– Кресты! – воскликнул отец Аарт, сообразив, что происходит.

– Кресты?

– Спереди у кораблей! Нельзя сжигать символ Господа нашего!

Я досадливо заурчал, но понял горе священника.

– Гербрухт, убери кресты со штевней! – велел я.

Пламя быстро расползалось по кораблям. Беорнот и Гербрухт успели выбить колья, удерживающие кресты только на двух судах.

– Что нам с ними делать? – спросил Гербрухт, сняв первый из крестов.

– Какая разница? Бросьте в реку!

Фриз швырнул крест за борт, потом стал помогать Беорноту открепить второй. Сняв его, они пробрались на корму как раз вовремя, чтобы проскочить мимо пламени, но спасать третий крест было уже поздно, и я пытался сообразить, о чем говорит это знамение. Мои люди явно не находили в нем ничего дурного, так как весело шумели. Им всегда нравилось что-то рушить, и они улюлюкали как дети, когда огонь взбежал по просмоленным мачтам, потом накинулся на свернутые на реях паруса. Те сразу занялись, изрыгая клубы дыма и языки пламени.

– Это было так необходимо? – поинтересовался отец Аарт.

– Хочешь, чтобы три корабля, полные воинов Этельхельма, пустились за нами в погоню? – спросил я его в свой черед.

– Нет, лорд.

– Это было необходимо, – подвел черту я, хотя, по правде говоря, сомневался, что любой из тех трех кораблей способен был догнать «Сперхафок». То были типичные западносаксонские суда: добротной постройки, но тяжелые, тихоходные на веслах и валкие под парусом.

Ветер зашел к юго-западу. Вечер выдался теплый, небо было почти совсем безоблачное, но теперь к нему поднимались столбы черного дыма от горящих кораблей. Вода стояла низко, но отлив уже закончился, и начинался прилив. Я отвел «Сперхафок» от пылающих судов и пришвартовался к самой северной из пристаней, поближе к выходу в канал. Рыбаки наблюдали из своих домов, однако держались подальше и от нас, и от пожара – осторожничали, и не без причины. Солнце уже опускалось на западе, но летние дни долгие, и в нашем распоряжении еще оставалось часа два или три дневного света.

– Госпожа, не хотелось бы ночевать тут, – обратился я к Эдгифу.

– Но нам ведь тут ничего не грозит, да?

– Скорее всего. И все-таки нам не стоит задерживаться.

– Куда мы пойдем?

– Отыщем стоянку под Скеапигом, – ответил я. – А если не получим вестей про твоего брата, поутру пойдем на север.

Я смотрел на озаренную пожаром деревню. На дороге из Фэфрешема никто не появлялся, так что победитель, овладевший городом, кто бы он ни был, предпочел остаться там. Высоко над дымом летели два ворона. Они держали путь на север, и мне не требовалось более доброго знака от богов.

– Этельстан может быть в Лундене, – сказала Эдгифу.

Я посмотрел на нее и в очередной раз поразился ее красоте.

– Госпожа, с какой стати ему там быть?

– Лунден ведь некогда принадлежал Мерсии?

– Было дело. Отец твоего супруга распорядился иначе, и теперь город входит в Уэссекс.

– Тем не менее до меня доходили слухи, что Этельстан намерен разместить в Лундене гарнизон, как только узнает о смерти моего мужа.

– Но твой супруг пока жив, – возразил я, поймав себя на мысли, что не знаю, правда это или нет.

– Я молюсь об этом, – отозвалась она совершенно неубедительно. – Однако принц Этельстан ведь наверняка держит войско близ Лундена?

Хитрая ведьма, и ум ее не уступал ее красоте. Я назвал ее хитрой, потому что в ее словах крылся тонкий расчет. Если она права и Эдуард решил разделить королевство, то Этельстан, далеко не дурак, мог, прознав о завещании отца, стремительным броском захватить Лунден и тем самым отрезать Восточную Англию от Уэссекса. А зная про давнюю мою дружбу с Этельстаном, она пыталась убедить меня отвезти ее не в Беббанбург, а в Лунден.

– Мы не знаем, в Лундене ли Этельстан, – возразил я. – И не узнаем, пока Эдуард не умрет.

– Говорят, что принц сосредоточил войска к северу от Лундена, – вмешалась Бенедетта.

– Кто говорит?

Итальянка пожала плечами:

– Народ болтает.

– Король умирает, – напомнил я. – А когда король при смерти, то слухи растут и множатся. Прежде чем им верить, лучше убедиться.

– Но если Этельстан в Лундене, ты отвезешь меня туда? – не сдавалась Эдгифу.

Я подумал, потом кивнул:

– Если он там, то отвезу.

– И он сохранит моим детям жизнь? – уточнила она. Помимо Эдмунда, у нее было еще два малыша: сынишка по имени Эдред и дочь Эдбург.

– Этельстан не из тех, кто убивает детей, – сказал я, и это был не тот ответ, какой она хотела услышать. – Если у тебя есть выбор между Эльфвердом и Этельстаном, выбирай Этельстана.

– Мне бы хотелось, – сердито заявила королева, – видеть Эльфверда в гробу, а моего сына на троне.

– А ты будешь править за него? – поинтересовался я, но ответ она дать не смогла или не соизволила.

– Господин! – крикнул Иммар. – Господин!

Я повернулся и увидел, как из завесы дыма, наплывающей от горящих кораблей, вынырнули три всадника. Они заметили нас и повернули коней.

– Авирган! – с волнением воскликнула Эдгифу. Она смотрела, как трое гонят коней к пристани. За ними по пятам мчались два десятка воинов в красных плащах. – Авирган! – снова закричала Эдгифу, и в ее голосе явно читалась тревога за молодого кентца.

– Гербрухт, руби носовой швартов! – скомандовал я.

– Мы не можем бросить его здесь! – накинулась на меня Эдгифу.

– Руби! – взревел я.

Гербрухт опустил секиру на носовой швартов, а я выхватил Вздох Змея и двинулся к корме. Эдгифу схватила меня за руку.

– Пусти! – рявкнул я. И, стряхнув ее, перерезал канат из тюленьей кожи.

«Сперхафок» вздрогнул. Прилив прижимал его к причалу, но ветер дул навстречу приливу и был достаточно сильным, чтобы наполнить парус и вытянуть нас в фарватер. Беорнот помогал, ухватив весло и упершись им в густо поросшую водорослями сваю. Трое всадников добрались до пристани. Соскочив с коней, они мчались по пирсу. Я видел страх на лице Авиргана – люди Этельхельма были совсем близко, копыта их коней громко стучали по доскам причала.

– Прыгайте! – крикнул я. – Прыгайте!

Беглецы прыгнули. Они вложили все силы в отчаянный прыжок, от которого зависела их жизнь. Двое упали на гребные банки «Сперхафока», а Авирган не долетел немного, но сумел ухватиться за борт корабля, и двое моих парней втащили его внутрь. Преследователи натянули поводья, двое или трое метнули копья. Одно с глухим ударом воткнулось в брус, поддерживающий мачту, другое буквально на ширину пальца разминулось с Авирганом. Однако команда «Сперхафока» уже упиралась веслами как шестами, отводя корабль от илистых берегов канала и направляя его к более широкому руслу реки Свальван. Полетели еще копья, но все легли с недолетом.

– Если бы я задержался, всадники нашпиговали бы нас копьями, – объяснил я Эдгифу. – Кого-то могли ранить, а то и вовсе убить!

– Он едва не утонул! – воскликнула королева, глядя на Авиргана.

А вот и причина, по которой она отправилась в Кент.

– Копья они метали в твоих сыновей, – добавил я.

Эдгифу будто и не услышала меня – пошла на нос, где сидел на банке вымокший до пояса Авирган. Я обернулся и встретился взглядом с Бенедеттой. Она не отвела глаз, как бы подстрекая меня высказать вслух свои подозрения, и я опять отметил ее красоту. Бенедетта был старше Эдгифу, но возраст только добавил к ее красоте рассудительность. Кожа у нее была смуглая, на фоне которой серо-зеленые глаза выделялись еще сильнее. Изящный носик, серьезное лицо, полные губы и волосы такие же черные, как у Эдгифу.

– Куда держать-то? – отвлек меня Гербрухт. Он пришел на корму и принял рулевое весло.

Небо темнело, наступали сумерки – долгие летние сумерки. Не время начинать длительное путешествие.

– Пересеки реку, – сказал я. – Поищем, где провести ночь.

– А поутру, господин?

– Пойдем на север, понятное дело.

На север, в Беббанбург, на север, домой. На север, где не умирают короли и где не правит безумие.

В гаснущем свете дня мы пересекли реку и разыскали бухточку, глубоко врезавшуюся в камыши Скеапига, где могли провести короткую летнюю ночь. Подожженные нами корабли полыхали ярко, по маленькой гавани плясали зловещие тени. Пожар унялся, только когда на небе показались первые звезды.

Мы могли отплыть вечером, но слишком устали, а мели вокруг Скеапига коварные, их лучше проходить при свете дня. Ночью опасность нам не грозила, под присмотром часовых можно было спокойно выспаться, а поблизости обнаружился сухой холмик, на котором мы развели огонь.

На рассвете ветер усилился, но на этот раз с запада, порывистый и теплый. Я горел желанием отчалить, повести «Сперхафок» на север вдоль побережья Восточной Англии, оставить Уэссекс с его коварством далеко за кормой. Но Бенедетта попросила меня подождать.

– Зачем? – поинтересовался я.

– Господин, у нас есть дела, – расплывчато заявила она.

– У меня тоже есть дело – вести корабль!

– Господин, это не займет много времени.

На молодой женщине был все тот же серый плащ с капюшоном, затенявшим ее лицо от солнца. А оно как раз вставало у нее за спиной и заливало поверхность реки Свальван расплавленным золотом.

– Что не займет много времени? – уточнил я раздраженно.

– То, что мы должны сделать, господин, – упрямо заявила она.

Тут я понял.

– Под рулевой площадкой вы найдете уединение, – сказал я ей. – И ведра.

– Эдгифу – королева! – воскликнула Бенедетта с намеком на гнев в голосе. – Королеве негоже корчиться в вонючем чулане над грязным ведром!

– Ведра можно помыть, – предположил я, но в ответ удостоился только высокомерного взгляда. Я вздохнул. – Ты хочешь, чтобы я подыскал ей какой-нибудь дворец?

– Господин, я хочу обеспечить ей хоть какие-то удобства. Некое подобие достоинства, – пояснила Бенедетта. – Она ведь королева! Господин, мы сможем попасть в ту таверну? – Она указала за реку.

– Гавань полна Этельхельмовых людей, – возразил я. – Лучше уж отлить в ведро, чем угодить к ним в лапы.

– Ну, тогда сойдут и камыши, – снизошла итальянка. – Но, господин, пусть твои воины держатся на расстоянии.

Это означало, что по моему приказу две гребные банки сняли и сделали из них примитивные сходни. Затем я расставил дозорных вокруг тростника с наказом не позволять никому приближаться к участку, выбранному женщинами, и наконец пригрозил казнить или изувечить любого из этих дозорных, кто осмелится подсматривать за дамами. Оставалось ждать. Пока солнце постепенно поднималось, я поговорил с Авирганом, но тот мало что мог рассказать о событиях, разыгравшихся накануне в Фэфрешеме. Он расположил своих людей заслоном на дороге в Лунден, потом его застигли врасплох воины Этельхельма, напавшие с юга.

– Мы побежали, – повинился он.

– А что с Сигульфом?

– Не знаю.

– Последнее, что я слышал, – это что он вел переговоры.

– Которые только дали врагам время забрать госпожу из монастыря, – с горечью проговорил Авирган.

– Значит, тебе повезло, что я оказался здесь.

Он помялся и кивнул:

– Воистину так, господин.

Я посмотрел на заросли камыша, недоумевая, что, честное слово, можно делать так долго, потом снова повернулся к реке. На заре река выглядела пустынной, но теперь я замечал людей. Людей в красных плащах.

– Дружинники Этельхельма. – Я указал на них Авиргану. – Это говорит о том, что Сигульф проиграл. И что они нас заметили и придут за нами.

– Господин, ты сжег их корабли.

– Но не сжег рыбачьи лодки, не так ли? – Я обратился в сторону камышей и приложил ко рту ладони: – Госпожа! Нам пора отплывать!

И тут я увидел корабль. Небольшой, он шел с запада, поднимаясь на веслах по Свальвану. Корпуса, скрытого высокими камышами, я не видел, но заметил крест на носу, и расстояние между ним и мачтой заставляло предположить, что на судне не более десяти или двенадцати гребных банок по каждому борту. Команда незнакомца спустила парус, видимо опасаясь, что внезапный порыв ветра выбросит их на илистую отмель и тогда придется дожидаться прилива. Весла были способом не таким быстрым, зато безопасным.

– Гербрухт! – взревел я.

– Господин?

– Нам нужно остановить тот корабль! Отчаливай!

– Но как же женщины? – возмутился Авирган.

– Мы за ними вернемся. На весла! Живо!

Я перерубил единственный швартовочный конец, который мы завели за тяжелое бревно, прибитое к берегу, и, орудуя веслами как шестами, мои люди принялись выводить корабль из узкой бухточки.

– Кольчуги! – вскричал я, имея в виду, что воинам следует облачиться в доспехи.

Я натянул кольчугу, задержав дыхание, пока зловонная кожа поддевки царапала по лицу. Потом подпоясался Вздохом Змея. Для весел теперь хватало места, и «Сперхафок» рванулся вперед.

Я переложил руль, затаил дыхание, когда корпус коснулся грунта, но потом усилие весел сняло нас с мели. Мы повернули к западу и поскольку вышли на глубокую воду, можно было задействовать больше гребцов. Я разглядел приближающийся корабль: он был вдвое меньше «Сперхафока» и имел на борту примерно два десятка человек. Я подозревал, что это может быть купец, но корпус у него был узкий и длинный, а штевни высокими, такие корабли строят для быстрых переходов. Когда нас заметили, весла на чужаке перестали грести. Воин в красном плаще что-то прокричал гребцам, видимо приказывая развернуть судно для бегства, но «Сперхафок» был уже слишком близко.

– Надеть красные плащи! – скомандовал я Финану, собравшему группу облаченных в кольчуги и вооруженных людей на носу «Сперхафока».

Он помахал в знак того, что понял, и велел одному из своих принести плащи.

– Не убивать ублюдков! – рявкнул я. – Я просто хочу поговорить с ними.

Облачить парней Финана в красные плащи я хотел для того, чтобы убедить людей на приближающемся корабле, что мы, подобно им, служим Этельхельму. Я сомневался, что они станут биться с нами, мы были намного сильнее, но, сочтя нас врагами, незнакомцы могли приткнуться к южному берегу и удрать через болота. Хитрость, надо полагать, свою роль сыграла, потому что на чужом корабле снова заработали веслами, приближаясь к нам. Паника на его борту улеглась.

– Господин! – окликнул меня Видарр Лейфсон, стоявший на одной из гребных банок ближе к корме.

Он указывал назад. Я посмотрел туда и увидел полную воинами в красных плащах рыбачью лодку, с трудом выгребающую к выходу из гавани. Я бросил взгляд на заросли камыша, но не заметил ни оставленных там женщин, ни пятерых часовых. Из тростника поднялись две цапли, тяжело махающие большими крыльями. Красные перья на шее ярко выделялись в свете восходящего солнца. Птицы медленно набирали высоту, таща за собой длинные ноги. Один из дружинников в шаланде метнул в ближайшую птицу копье. Оно пролетело мимо и бесполезно плюхнулось в реку. Добрый знак, подумалось мне.

– С рыбачьей лодкой разберемся немного погодя, – сказал я Видарру, надеясь, что воины в шаланде не подозревают, что женщины и дети, за которыми они ведут охоту, остались почти без защиты на Скеапиге.

Когда штевень «Сперхафока» навис над бортом меньшего корабля, я приказал гребцам сушить весла. Мы сблизились еще, и я ощутил легкую дрожь корпуса – это мы коснулись их. Финан и двое его парней перепрыгнули на палубу чужака.

– Удерживай его так, – велел я Гербрухту, имея в виду, что ему следует попытаться держать «Сперхафок» рядом с меньшим кораблем, потом отправился на нос и увидел, что Финан толкует с облаченным в красный плащ человеком. Мечи оставались в ножнах. – Что это такое? – окликнул я друга.

– Наемное судно, – коротко ответил Финан. – Везет гонцов от Этельхельма.

– Доставь их на борт.

– Этому малому не нравится такая идея, – с усмешкой отозвался ирландец. – Он отказывается верить, что я состою на службе у куска дерьма по имени Этельхельм.

Красные плащи хотя бы заставили незнакомцев думать, что мы друзья, до тех пор, пока Финан и его люди не оказались на малом корабле.

– У тебя есть выбор, – резким тоном обратился я к собеседнику Финана. – Или ты переходишь на мой корабль, или мы поупражняемся во владении мечом на твоей шкуре. Решай.

– А ты кто такой? – спросил он.

– Утредэрв, – представился я и был вознагражден, увидев, как чужак ощутимо вздрогнул.

Репутация подчас способна положить конец спору, а человек в красном плаще явно не горел желанием укрепить мою репутацию своей гибелью. Побуждаемый шлепком Финана, он перебрался на нос «Сперхафока», за ним последовал священник. Оба, как я приметил, средних лет. Споривший с Финаном был богато одет и с серебряной цепью на шее.

– Сбрасывайте весла за борт! – приказал я шкиперу чужака. – Финан, переруби ему снасти!

Двадцать гребцов мрачно наблюдали, как Финан рубит все канаты, которые ему попадаются. Когда он закончил с этим делом, судно лишилось возможности идти как на веслах, так и под парусом, а прилив медленно уносил его прочь от Фэфрешема.

– Когда мы уйдем, можете сплавать за своими веслами и сплести канаты, – сообщил я шкиперу.

Тот вместо ответа только сплюнул за борт. Он был расстроен, и я его понимал, но не мог позволить ему вернуться в Лунден и разнести весть о моем нахождении в Уэссексе.

Я доверил Гербрухту разворачивать «Сперхафок» – непростая задача в узком и мелком канале. Но он справился с ней с присущим ему умением, а я пошел на нос беседовать с нашими гостями.

– Для начала выясним, кто вы, – обратился я к ним.

– Отец Хедрик, – представился священник.

– Один из колдунов Этельхельма?

– Я служу при его дворе, – с гордостью заявил поп.

То был пузатенький коротышка с жидкой седой бороденкой.

– А ты? – спросил я у хорошо одетого человека с серебряной цепью.

Он был высоким, худощавым, с выпирающей челюстью и темными, глубоко посаженными глазами. Умный человек, подумалось мне, а значит, опасный.