Текст книги "Возвращение Прометея"

Пролог в двух частях

Они смотрели в ночное небо, на свет холодных и далеких звезд…

Наконец-то сегодня небосвод очистился, зарево пожаров угасло и дым рассеялся над новым миром. Ушли боль и страх. Рассеялись смутные тени над руинами. Больше не слышны крики и стоны. Весь мир затих.

Он стоял один исмотрел в чистое, как никогда, небо, и пытался понять почему именно сегодня ему захотелось выйти из укрытия и взглянуть на звезды. Странное чувство влекло его наружу, подсказывая, что он должен прислушаться. Но к чему?

Никто не пытался его остановить или задать вопрос: греющиеся возле очага люди лишь проводили его взглядом; кто-то подбросил дрова в огонь и взметнувшееся пламя на мгновение выхватило у тьмы очертания их скромного жилища. Подвал, уцелевший после Очищения, засыпанный обломками зданий, идеально подходил для новой жизни и надежно защищал от опасностей.

Он оглянулся на входе, и мальчик, лет семи, сидевший на краю светового круга возле женщины, махнул ему рукой. Хорошо когда все живы. Он улыбнулся и помахал в ответ.

Но кто же зовет его?

Выйдя на самый край плиты, он поднял голову навстречу лунному свету, и хотя веки его были закрыты, он видел звезды и чувствовал, что некогда знакомая сила появилась совсем рядом и теперь пульсирует и зовет его.

Но этого не может быть. Она осталась там, вернулась на далекую звезду. Им больше не суждено увидится… Он сделал свой выбор.

О да, жизнь бесценна, особенно на пороге смерти…

Текущий статус: Протокол «Координация Гелио – II»

Привязка календаря к параметрам системы «Гелио»…

Орбита 4-ой планеты системы «Гелио».

1345-ый день, 414-ая Координация объекта «Гео».

Причина активации Протокола «Очищение – III»:

Зафиксирована передача экстраординарных данных с объекта «Гео», от Наблюдателя 4, содержащих критическую информацию.

Состав сообщения: «Активирована программа «Черная точка». Проектное время завершения 24 года (календарь «Гелио»). Среди вероятных, но не исключительных последствий исполнения программы – тотальное изменение состава атмосферы объекта «Гео». Последствия необратимы. Пакет анализа прилагается»

Действия по Протоколу: Начало силовой координации в течении 3 дней (календарь «Гелио»), с момента получения сообщения от Наблюдателя. Отсчет времени: 3:00, 1346 день, 414-ая Координация

Задание Наблюдателям: подготовить кандидатов в соответствии с избранной методикой и отметить для фиксирования точки Изъятия

Ответственный за операцию: Командор Лакс-нат-Хар, пятый Координатор Протокола.

Новый статус: Силовая координация…

Глава 1. Конференция

Обычно, если странный голубой луч «втягивает» тебя через черное отверстие в летающую… гм… пирамиду? – то после того как люк закрывается… Так, стоп – или это амбразура? иллюминатор?! или это пасть захлопывается?! Вероятно это неважно, потому что важно то, что тебя, всё-таки, что-то куда-то затягивает, а куда, уже не столь важно на самом деле, ибо страшно всё равно. Но не в этом вопрос, профессор! Суть в том что после того, как какая-то штуковина проглатывает тебя без учета твоей собственной воли, то после такого обескураживающего финала должна наступать полнейшая и безоговорочная тьма. Иногда, а в случае с пастью – всегда, тьма эта еще и означает конец. В прямом смысле. Конец бытия, жития, всему конец. Это логично.

Да. Но не в этот раз, профессор. В этот раз всё наоборот. После того как закрылась пасть… э… люк или амбразура, неважно, наступила полнейшая, чистейшая, просто-таки молочная белизна. Такая яркая, нереальная и абсолютная, что по всем признакам вырисовывается вполне обоснованное предположение: при закрытии пасти наступление тьмы означает попадание прямиком в ад, а при наступлении света (интересно можно ли так выразится и что на это сказал бы Назар Петрович), безусловно, в противовес аду – попадаешь в рай.

Теория интересная, но не лучше ли обдумать её после хорошего сна. Тем более что в этой молочной белизне ничего не видно, даже собственных рук…. Хотя, может их всё-таки уже и нет? Пасть-то, захлопнулась….

Я провел рукой перед глазами, и дотронулся до левого виска, словно поток идиотских мыслей можно было остановить двумя пальцами. Прикрыл глаза. Слепящий белый свет ослаб и стало полегче. Захотелось спать. Бардак в голове стал утихать, но эта странная апатия не проходила. Ничего не хотелось. Только бы лежать, спать и ни о чем не думать.

Нет, нет, надо стряхнуть это оцепенение! Да, что же такое, разве можно вот так вот прохлаждаться, когда там…. А что там? Где? Собственно.

Я напряг память раздвигая в сторону хаотичные образы. Конференция. Дом. Пирамида.

Ах да….

Это проклятый свет уже невыносимо давит на глазные яблоки. Невозможно сосредоточиться, ни на одной мысли. И ведь никуда от него не скрыться: куда ни повернись – всюду эта молочная белизна, выжигающая мозг.

Может позвать на помощь?

Я открыл рот чтобы закричать. Но передумал. Что толку-то. Да и лень.

Зал. Люди. Что это было?

– Какой еще зал? Зачем всё это? Отдохни. Расслабься. Засыпай.

Интересно, это мои собственные мысли? Почему-то голос какой-то медовый. Не мой. Я так сам с собой не разговариваю.

Я, конечно, часто веду длинные и многоголосые внутренние диалоги, подключая на каждом витке всё новых и новых участников. И не важно живы они или нет. Это правда. Вот недавно беседовал с Ньютоном. Голос у физика каркающий и неприятный. Всё время бухтел и делал замечания. «Вы ошибаетесь, профессор!» – говорил шотландец. А я всё спорил с ним, доказывал своё. Своим мягким, бархатистым голосом. Как мне самому казалось. И в который я верил, до тех пор пока впервые не посмотрел студенческую видеозапись на котором едва узнал свой ужасный баритон.

Да, свой голос я хорошо знаю. И настоящий и тот, который слышат только мертвые шотландцы, евреи и прочие светила. И своих собеседников наделяю голосами осознанно, со вкусом подбирая тональность, звучание, изюминку. А вот таким голосом, я никогда не разговариваю.

Кто же тогда меня всё время убаюкивает?

Интересный вопрос профессор. Кстати, если о чем-то думать, голос пропадает. Как будто его глушат мои собственные мысли. Надо размышлять? Хорошая идея, профессор. Не дай себя усыпить. Я же не сошел с ума, я же понимаю что этот белый чертов светильник неспроста здесь! Кто-то его сюда засунул. Зачем?

Думай, Аким Иванович. Думай.

Зал был полон. Люди сидели на расставленных рядами стульях, стояли вдоль стен и в проходах, толпились на заднем плане возле дверей. Обычно, заурядная ежегодная конференция заполняла зал едва ли на три четверти, и то, в основном лицами, просто отбывающими номер, вроде «прилежных» студентов, или чиновников мелкого уровня. Но сегодня был ажиотаж. Ещё бы. Приехал министр экономического развития. Из Москвы.

По такому случаю из своих кабинетов вылезла вся козырная масть: политики, крупные бизнесмены, маститые ученые – провинциальный истеблишмент. Наглаженные костюмы стояли торчком, туфли блестели как яйца доисторических ящеров, а докрасна набритые физиономии послушно и многозначительно кивали в ответ на каждое слово министра. Особо плотная группа в первом ряду, кучковалась вокруг центра сегодняшнего внимания – гостя из столицы, ревностно охраняя доступ к телу господина….

Аким тоже сидел в первом ряду, но не благодаря причастности к истеблишменту, а лишь потому что был одним из докладчиков форума.

На самом деле он поменялся бы с кем-нибудь, с последних рядов, лишь бы избавиться от пристальных взглядов охранников, бесцеремонно расхаживающих вдоль трибуны с таким видом словно перед ними были заключенные, готовые к побегу, но не мог этого сделать: столь велико было стремление не пропустить ни одной детали выступления и, особенно, докладов своих коллег. Ему нужно запомнить все ключевые моменты, факты, детали и цифры. Подготовиться к своему выступлению. Если он собрался разбить в пух и прах доводы большинства, выступить противником общества, пойти против тренда (как сказала бы Дана), он не имеет права путаться в «показаниях».

– Как ты думаешь почему сегодня наш ректор надел красный галстук?

Рядом сидел Кравчук, профессор кафедры менеджмента, тоже коллега, и тоже докладчик. Рот у него не закрывался ни на минуту, изрыгая квадриллион слов в минуту, и это сильно отвлекало внимание и злило Веленского.

– Думаешь, потому что министр коммунист? Ха! Нет! Красный галстук отлично будет подходить к лицу Воробьева после первой рюмки! Знаешь же как он краснеет когда употребляет. А я уверен что он не сможет отказаться. Хочешь сказать что министр не будет пить? Да ты только посмотри на его лицо, – он вылитый Бахус! Ему на роду написано выпивать по литру коньяка в день! Ха! Да они одного поля ягоды с нашим Воробьевым!

Комментировать пустую болтовню бессмысленно. Прервать или заставить заткнуться – нарвешься на еще большую порцию словесного поноса. Аким даже не пытался поддержать разговор, прекрасно зная, что Кравчук, когда нервничает, не даст вставить ни слова. Да и вставлять особо не хотелось. Приходилось только сожалеть, что в соседи достался этот болтун.

Аким знал, что сегодня здорово удивит ректора и коллег по цеху. Его доклад вызовет бурю эмоций, сопротивления, насмешек и даже оскорблений. Не от публики, конечно, и не сегодня. Вот когда конференция закончится, в понедельник, в кабинете ректора. Вот где его ждет трепка.

Каждый доклад, научный отчет и даже учебные программы проходили редактуру у главного цензора университета – у самого ректора. Этот сухой, злой как паук, высокомерный человек не упускал возможности показать свое превосходство над простыми смертными и, зачастую беспощадно, заворачивал работы, прочитав только заголовок. «Название – это имя! Как назовешь так и едет. Переделать. Так никуда не годиться».

Веленский принес свой доклад вылизанный до тютельки. Но с преднамеренно несуразным названием. Воробьев тут же прикопался и отправил переделывать. Исправив название на нужное Аким вернулся и работа была принята. «Ну вот, это другое дело». Основной текст прошел цензуру без запинки и всё было готово. К выступлению допущен.

Но дело в том что сегодня Аким Иванович Веленский, принес на конференцию совсем другой материал, о котором всевидящий Воробьев даже не догадывался. Как впрочем, и все остальные. Это был настоящий доклад: не просто притянутые за уши красивые цифры и графики, коими пестрят подобные мероприятия – нет, это резюме нескольких лет упорной работы, выжимка важнейших данных из реальных наблюдений и анализа, краткая аннотация будущей книги, которую он может быть когда-нибудь опубликует.

Навряд ли, то что он собирается сегодня выложить понравиться им.

Аким сжал ладони так, что пальцы побелели.

Дай бог мне силы. Дай мне смелости.

Один за другим за трибуну поднимались ученые, предприниматели и чиновники администрации. На белом полотне проектора мелькали графики, таблицы и красивые лозунги, зовущие в прекрасное будущее. Лица докладчиков наливались краской от возбуждения или бледнели в сильнейшем волнении. Выступления сопровождались бурными овациями, помощник министра вручал грамоты, а женщинам даже цветы. Крепко пожимались руки, похлопывались плечи, а затем, незатейливым жестом в сторону зала, тот же помощник с улыбкой отправлял докладчика обратно на его почетное бесполезное место. Иногда звучали политкорректные вопросы по теме, на них давались не менее политкорректные ответы, и следовал новый гром аплодисментов. И только профессор Кравчук неутомимо критиковал каждого оратора.

– Ну посмотри, что говорит! – шептал он в ухо Веленскому. – Разве этот недоумок Гельвер понимает что такое рыбная промышленность?! Да он максимум, что знает, это как побольше выловить нелегальной рыбы и побыстрее сбагрить китайцам!…

– Опять двадцать пять! Что это за график?? Это что, кривая спроса? Да это кривая извилина в его башке, единственная причем!…

– Лесная отрасль в фазе становления нового уровня…? Что за бред! Лесная отрасль в фазе полной задницы….

Возражать, спорить или как-то комментировать словесный понос гиперактивного коллеги не было ни сил ни желания. Аким пропускал через себя болтовню, как сито пропускает воду, не задерживая в голове ни капли сказанного. Он сосредоточился на внутреннем диалоге, повторяя как молитву подготовленную речь и возвращаясь к ключевым точкам, которые должны придать силы всему докладу.

Бубнеж Кравчука раздражал, и всё же Веленский не пытался его заткнуть, понимая что коллега просто нервничает. И чем ближе наступала очередь им выступать (а они шли друг за другом) тем сильнее оба нервничали. Кравчук болтал еще быстрее и еще более дерзко, а Веленский мысленно пробегая по тексту доклада, боясь забыть важные детали, всё больше путался. Наконец вызвали Кравчука и это принесло успокоение одному и заставило сжаться низ живота у другого.

К своему удивлению и зависти Аким отметил, что его коллега едва поднялся с кресла, тут же приобрел самый жизнерадостный, веселый и бодрый вид, как будто и не было никакого нервного трепа и часов ожидания. С широченной улыбкой Андрей Кравчук возвысился над аудиторией и начал свой доклад с короткой, но емкой шутки:

– Коллеги! Добрый день, да в ваши карманы!

Послышались смешки и оживленная аудитория на ура восприняла короткий, но емкий доклад на тему «какого-то там управления» в «какой-то там среде». Кравчук улыбался, как голливудская звезда, широко размахивал руками, комментируя свои таблицы и графики, и эффектно завершил выступление, пригласив министра на собрание интеллектуального клуба, внеочередное сборище которого так кстати решили сегодня провести в самом чудном ресторане города. Министр хлопал чуть ли не стоя.

Аким чувствовал что его трясет. Как после такого, ошеломляюще успешного выступления Кравчука, выйти и рассказать то, чего от него никто не ожидает? Как сделать доклад в разрез всего, что прозвучало сегодня в этих стенах?

Стоит ли?

Доклад, прошедший цензуру, здесь же под рукой. Достаточно десяти минут и он спокойно поедет домой к жене и детям и выпьет бокальчик вина и ляжет в постельку, а в понедельник все также придет на работу, прочитает скучные лекции, выслушает новые отговорки студентов о причинах невыполнения домашнего задания, стерпит очередной разнос от проректора, ректора и кучи других «про-начальников», впитает в себя или пропустит насквозь гигантскую порцию словесного хлама от Кравчука, уныло посмотрит на короткие юбки студенток и….

Аким даже не слышал как его выступление огласили и скорее интуитивно почувствовал, что настал его черед выходить. Он поднялся и с невидящим взглядом прошел вдоль ряда кресел, мимо веселого Кравчука, спешившего с трибуны к министру, и мимо самой трибуны напрямую за кулисы к оператору проектора.

– Вот здесь один файл, – сказал Аким и подал оператору флэшку. – Запусти его. Мне нужна только указка для перемотки слайдов.

– У меня есть ваша презентация, – недовольно отозвался паренек. – Флэшка не нужна.

Это был последний шанс сдать назад. Отказаться и просто отбрехаться как и все остальные. Он не струсил – просто технические причины.

– Хотя давайте, – вдруг сказал оператор – Не могу найти вашу папку. Мне меньше рыться, а то вас уже ждут. – и выхватил носитель из онемевших пальцев профессора. – Удачи!

Ну вот и всё.

В зале висела неприятная тишина. Даже когда Аким Веленский занял место за трибуной, ни одна падла не пикнула. Всё-таки его уважали. Разве это не причина быть смелее?

Как назло первый взгляд упал на ректора. Воробьев сложил свои сухие длинные руки на груди, чуть склонив голову набок и что-то говорил министру. Наверное пояснял, что за очередной гусь из его стада выполз на сцену. Министр вяло кивнул головой, с дьявольской выдержкой, присущей только чиновникам высшего ранка, удерживая, покрасневшие от напряжения и скуки, глаза открытыми. Аким поспешил пробежаться взглядом по рядам, стараясь превратить лица слушателей в сплошное разноцветное месиво или подернуть невидимым туманом, дабы они не смущали и не отвлекали от доклада.

Материалы легли на планшет и приятное шуршание бумаги, испещрённой знакомыми данными, успокоило и придало сил. Долго тянуть нельзя, длинная пауза – признак неуверенности. Аким начал:

– Уважаемые коллеги, гости нашего университета и господин министр. Сегодня прозвучало много интересных докладов и презентаций. Удивительно, но содержащиеся в них цели и задачи наглядно показали нам какими возможными действиями техногенного характера мы, с огромной скоростью, намереваемся уничтожить нашу планету.

Сделав маленькую паузу он со страхом пытался уловить недовольные голоса, но пока еще было тихо. Это придало сил и уверенности.

– Все блестящие ораторы заявили, что нужно строить, копать, вырубать, ломать, и брать ресурсы, которые принято считать неисчерпаемыми, двумя руками, но при этом ничего не давать в замен. Весь мир, вся научная мысль, коммерческие проекты и государственные программы, всё направлено на то, как использовать имеющиеся ресурсы, как максимально выжать из имеющегося минимума. – тут Аким повернулся к проектору и включил презентацию. – Во-первых, я хочу всем напомнить про закон Минимума Либиха или закон ограничивающего фактора. Этот закон гласит, что наиболее значим для организма тот фактор, который более всего отклоняется от оптимального его значения. Другими словами, для жизни организма важно не то чего в достатке, а то чего не хватает. Если растению для жизни и роста нужна влага и солнце, то не важно сколь ярко светит солнце – если влаги нет, растение зачахнет и погибнет. И наоборот, сколько бы много не было воды, но если нет солнца – растение сгниет.

Вы можете подумать что я сейчас будут говорить об экологии, рассказывать лекции про животных и редких птиц? Нет у меня другая специализация – я экономист, и меня в первую очередь интересует несомненно, человек. И его выживание. – Аким повернулся к проектору и открыл следующий слайд. – Во-вторых, привожу к сведению данные об имеющихся запасах ресурсов важных для жизни человека. Как видите, здесь есть питьевая вода, лес, как источник кислорода, энергоносители, как источник тепла и электроэнергии, а также естественные пищевые ресурсы, такие как, например, промысловые рыбы. А вот здесь, – Веленский «перелистнул» слайд – динамика этих ресурсов за последние 50 лет. Посмотрите, ресурсы в геометрической прогрессии сокращаются. В то время как население Земли растет, и в вместе с ним растет потребление. Требуется всё больше и больше. Обратите внимание, в этом списке нет айфонов, роллс-ройсов и космических кораблей. А почему? А потому, что – это не ресурсы. Без них человечество проживет. Но вот в чем загвоздка, на производство этих и других бесполезных вещей ежегодно тратятся все, как раз-таки, необходимые ресурсы.

Да, есть еще миллионы кубометров леса, миллионы тонн рыбы и так далее, но в разрезе сегодняшних выступлений, этих запасов хватит всего на несколько лет. А что потом? Если выловить всю рыбу, откуда возьмется новая? Что человечество будет есть через три года? Что будет с воздухом? Откуда он будет восполняться, если не будет источника для его воспроизводства?! Сегодня прозвучало столько хороших, с точки зрения математики и финансов, докладов и презентаций, но я не увидел ничего такого где говорилось бы, например, о лесовосстановлении как государственной программы, или бизнес-проекта, направленного на использованию альтернативных источников энергии. Хотя это понятно – это же не так выгодно, как просто сжигать нефть и лес.

Краем глаза Аким увидел, что Кравчук опустил голову в полу и прикрыл глаза рукой, как бы говоря: «Что же ты творишь Веленский?» Но отступать было уже поздно.

– На следующем слайде я хотел бы показать результаты одного интересного эксперимента. – на полотне появились красочные изображения. – Это два аквариума, но живут там не рыбы. Это саранча. Суть эксперимента заключается в том, что в одном из аквариумов у «населения» все факторы выживания в достатке: вода, еда, пространство. Посмотрите, они крепкие, зеленые и большие. А вот обратите сюда – здесь есть те же ресурсы что и в предыдущем аквариуме, тот же объем пространства, вода в том же количестве, но зато еды в несколько раз меньше. Видите, особи маленькие, коричневые, их лапки и крылья покрыты болезненным грибком. Они умирают. Как это ни прискорбно, но то же самое происходит и с человечеством.

В зале стояла гробовая тишина. Слышны были только электронные щелчки фотокамер и где-то в углу шумел кондиционер. Взгляд его снова упал на пару ректор-министр и их лица вдруг проявились словно в объективе. Это были преисполненные презрительной насмешки и даже отвращения физиономии людей, которые очень не любят когда какой-то говнюк портит им весь запланированный сюжет.

Но министр несмотря ни на что, все-таки не был бы министром если бы позволял себе глупые эмоции. Поняв что докладчик смотрит на него, он тут же принял вид глубокой задумчивости мыслителя и благосклонно кивнул, мол продолжайте профессор. И Аким продолжал.

– Из-за непродуманных, не просчитанных действий цивилизации разрушаются основные ресурсы планеты. Вместо того чтобы жить в гармонии с природой, которая щедро генерирует ресурсы, человечество продолжает планомерно разрушать этот самый генератор. Я хотел бы привести еще один пример. – проектор сформировал изображение смартфона. Название было предусмотрительно размыто. Веленский провел лазерной указкой по изображению. – Это обычный среднестатистический современный сенсорный телефон. Думаю, что у каждого есть нечто подобное. Что и говорить – у меня тоже есть такой, лежит в кармане. Так вот, в прошлом году, глобальный рынок смартфонов достиг уровня в 522 миллиарда долларов. Это очень большая цифра. Вот например рынок препаратов для лечения рака составляет всего 180 миллиардов долларов. В чем связь, спросите вы. А вот в чем. Для производства смартфонов используются редкоземельные элементы. Среди них – иттрий, лантан, церий, празеодим, неодим, гадолиний, европий, тербий и диспрозий. Так вот, иттрий – играет ключевую роль в лечении онкологических заболеваний. А ситуация в мире такова, что этих редкоземельных элементов уже не хватает. Ведь они на то и редкоземельные, что их весьма ограниченное количество. Введущие корпорации, производящие всё новые и новые смартфоны, уже вынуждена выделять бешенные деньги на поиски этих элементов. Логично, что из-за гонкие за бешеной прибылью от продажи телефонов, возможности производства лекарств станут настолько ограничены, что их цена возрастет до небес, и от онкологических заболеваний смогут лечиться лишь представители золотого миллиона.

Аким, остановился перед проектором и многозначительно посмотрел в зал, хотя и не различал ни самих лиц ни их выражения. Так, для убедительности.

– А теперь посмотрите что оставляют после себя люди в поисках этих элементов.

На экране появились аэроснимки гигантских карьеров, черными провалами изрезавшими поверхность земли, кое-где затопленные водой, а где-то расползшиеся на огромные пространства в результате эрозии почвы.

– И это только по редкоземельным элементам. А сколько таких шрамов на теле планеты оставляют каждый год тысячи предприятий производящие бесполезные товары, вычерпывая последние ресурсы. Перечислить последствия вызванные антропогенным воздействием, можно часами и днями. Так как столько времени у меня нет, приведу вкратце таблицу в которой я отразил количество безвозвратно потерянных для планеты ресурсов. Вы можете оценить масштаб. А в завершении своего доклада, я хочу сказать, что моя работа по изучению системы ресурсов планеты в первую очередь направлена на выживание человечества, потому что цифры не врут, вы сами это видите. Последние несколько лет я веду разработку научной базы для моделирования ресурсного потенциала планеты и рассчитываю в этом году закончить работу.

На секунду он заколебался, словно желая что-то еще добавить, но передумал и кивнул аудитории.

– Я закончил, спасибо. Если есть вопросы….

Произнося эти слова он вышел из-за трибуну надеясь, что вопросов не будет и он сможет побыстрее скрыться с глаз долой. Но не тут-то было.

– Профессор! – выкрикнул из зала молодой человек сидевший сразу за спинами чиновников местной администрации. – Разрешите вопрос.

– Да, конечно.

– Профессор, вы же сказали что вы не эколог и ваш доклад не имеет ничего общего с экологией. А на самом деле рассказали нам о сохранении окружающей среды. Разве это не экология?

– Я так сказал чтобы снять предвзятость с ваших умов к этой науке, чтобы вы не настраивались сразу против моих слов. К сожалению эту науку ошибочно задвигают в самый угол и не отдают должного внимания.

– Так все-таки – экология? Не экономика?

– Это неразрывно связанные сферы. Одно не может существовать без другого. Нельзя строить планы по развитию экономики и производства, не беря во внимание, то что все используемые ресурсы – это производные планеты, а не человека. Вы дышите воздухом, пьете воду, без этого вы погибнете, – но почему-то новым айфонам уделяете больше внимания. Вы что питаетесь айфонами?!

– Аким Иванович, – со своего места поднялся мужчина с блокнотом в руках – Я куратор данного форума. Скажите почему вы используете проектор для вашей презентации, а не скажем, бересту и уголь?

Зал разразился смехом, вопрос попал в цель. А куратор продолжил:

– Мы все знаем о необходимости беречь природу, но при этом человечеству нужно жить. Без новых технологий, без новых рабочих мест нашу планету, о которой вы так печетесь, ждет социальная катастрофа. Где люди будут работать, чем кормить свои семьи. Наш форум направлен на решение именно этих проблем, а вы рассказываете о том что все сказанное, вашими, между прочим, коллегами – это ересь и нужно чуть ли не уничтожить все.

– Вы передергиваете мои слова. – ответил Веленский. – Я не говорил про уничтожение, я говорю о том что на планете есть 140 миллионов квадратных километров суши, которая способна разместить и прокормить 100 миллиардов людей, без необходимости стирать с лица земли естественные ресурсы.

Микрофон в зале перешел в руки помощника министра, он не упустил возможности задать и свой вопрос.

– Скажите Аким Иванович, что же вы предлагаете сказать тем людям которые день ото дня ищут и не могут найти достойной работы, не знают как свести концы с концами. Вы предлагаете им переселится в лес и питаться дарами природы?

– Я предлагаю развиваться в другом направлении. Использовать то что нам дает планета, но и восстанавливать это. Зачем нам новые более крутые телефоны? Разве тех что есть не достаточно чтобы решить проблему связи? Зачем ежегодно миллиарды тратятся на то чтобы вставить в и без того совершенное изделие дополнительную камеру? Для чего человечество тратит бесчисленные ресурсы на то чтобы осуществлять бессмысленные полеты в космос? Что мы там ищем? Наших знаний едва хватает чтобы оторваться от Земли, но мы тратим колоссальное количество ресурсов на эти детские игры, в то время как миллиарды, людей о которых вы так печетесь, умирают с голода! Направьте средства от производства этих ненужных человечеству вещей на то что действительно несет пользу….

Аудитория взорвалась, зашумела, айфоны засверкали камерами, пальцы застучали по экрану печатая сообщения. Аким повернулся к помощнику министра, пожал ему руку и сошел со сцены. Он даже не заметил что ему забыли вручить грамоту.

Как только он сел, Андрей Кравчук наклонился ближе и без шуток сказал:

– Ты идиот. Воробьев тебя сожрет с потрохами. Не видать тебе деканата кафедры, всю жизнь будешь любоваться из своего подвального окна на любимую природу. Что на тебя нашло?

Кравчук покачал головой и отодвинулся, как от заразного.

Форум продолжался, докладчики сменили один другого, но Аким Иванович никого не слушал, он смотрел в пол и обдумывал что ему делать дальше. Иногда краем глаза он ловил на себе заинтересованные взгляды кого-нибудь из группы «пиджаков», и даже самого министра. Неужели все-таки зацепил? Надо ли подойти к министру и поговорить о том, что он думает о его докладе и о его выводах? Ведь это так очевидно, – его исследования доказывают ужасную ошибку антропогенного восхождения человека на пирамиду собственной гибели. Министр должен понять, он же заинтересован в развитии страны.

Конференция завершилась теплыми словами помощника министра и на сцену выбежали полуголые девушки из местного ансамбля и закружились в танцах. Для приличия публика высидела еще десять минут, но как только девчонки убежали за кулисы, и включился верхний свет, зал взорвался сотнями голосов, словно шум прибоя, разнося слухи и мнения.

Аким поднялся, и двинулся к группе окружившей министра, но вскоре понял что ему никогда не пробиться в этой толчее. Всё новые и новые люди проталкивались к министру, пытались поговорить с ним, задать «злободневные» вопросы, а плотная стена «пиджаков» грамотно фильтровала этот поток. Аким все же попытался подойти, но тут на его пути возник ректор Воробьев.

– Даже не думай, Веленский, – сказал Воробьев, тыкая пальцем в грудь, как раз туда где должен был быть галстук, который Веленский по свойственной ему рассеянности забыл дома. – Ты нарушил наши правила, принес на конференцию доклад, который не согласован со мной; в результате я получил нагоняй от министра. Тебе это с рук не сойдет.

– Дмитрий Андреевич, – спокойно сказал Аким, – вы мне угрожаете?

Воробьев даже опешил от такой неожиданной наглости, но быстро нашелся:

– Мы поговорим после, но Балдакова ты больше не потревожишь. Это я устрою. Мне и так достаточно за тебя влетело.

И устроил. Воробьев подобрался к одному из «пиджаков» и указав на Веленского что-то ему сказа. Что-то вроде: «Не подпускайте этого мудака, в синем костюме без галстука, к министру и на пушечный выстрел, он собирается наговорить гадостей. Это мой сотрудник я сам с ним разберусь». Аким понял что с министром ему не поговорить. Как же надоела эта бюрократическая крыса, Воробьев. Кто его сделал ректором? Кто-кто… сам и голосовал за него…

Аким развернулся и пошел к выходу. Вокруг сновали люди, занятые своими делами и никто не обращал на него внимания. В прочем люди не обращали внимание ни на одного другого докладчика, всех интересовал только министр, а конференция… а конференция просто красивая декорация для приема такой важной персоны. Что там с докладами? Да кому они нужны, ваши доклады! Всё это прожекты и теории, которые никого не интересуют, так как не имеют ничего общего с действительностью. И где-то в глубине души все эти люди понимали, что критикующий доклад Веленского, его слова, действительно имеют под собой основу, что они самые что ни на есть настоящие и правдивые, и надо бы именно к ним прислушаться, о них поговорить. И у некоторых мелькали такие мысли, некоторые посматривали в сторону освистанного профессора уныло бредущего к выходу. Догнать бы его, поговорить о ресурсах, об антропогенезе… да куда там, надо сначала засветиться возле министра, попасть в камеру, спросить, как там его собака, вышла ли дочь замуж, что он думает про новую трубу в Китай, а вот потом уже можно и поговорить с этим… как там его? А ну ладно, уже ушел наверное…