Текст книги "Рай там, где все поступают правильно"

Глава вторая

Со счёта, пополняемого папашей, Фланна Бенсон могла снять не больше десяти тысяч в месяц. Обычно этот лимит она исчерпывала полностью.

Как и большинство девушек её круга, Фланна регулярно тратилась на всякие брендовые штучки. В прошлом месяце она купила летнюю блузу за шесть тысяч долларов, а в позапрошлом – туфельки за три с половиной тысячи. Значительная часть дохода шла на марихуану и психостимуляторы (с раннего детства у Фланны были проблемы, связанные с СДВГ, а потом обнаружилась биполярка), она часто меняла врачей, экспериментировала с препаратами. Впрочем, медицинская часть расходов оплачивалась отцом.

В принципе, Фланна могла попросить у папаши и весьма крупную сумму, но для этого ей надо было:

а) явиться мистеру Бенсону;

б) обосновать запрос.

В последнее время, по её словам, папаша совсем скруджился, однако Макмилли в определённой мере сочувствовал его беспокойству за личные капиталы.

Понимание того, что ей откажут, не останавливало Фланну в попытках растрясти папашину мошну или пустить пыль в глаза. Например, месяца четыре назад она вышла за пределы лимита и взяла в долг полторы тысячи долларов у знакомого парня просто для того чтобы утереть нос одной конкурирующей брюнетке. Мистер Бенсон отказался увеличить дотацию, и Фло пришлось ужиматься за счёт следующих месяцев. Теперь ей предстояло уговорить его раскошелиться на семьдесят тысяч. Доран определил в расход на подготавливаемую операцию меньшую сумму, но возлюбленная решила резко округлить её в большую сторону. Уезжая в Нью-Йорк, она сказала, что скорее воробей склюёт ворону, нежели папаша расстанется с такой суммой – но попытаться надо.

В день отъезда Фло Доран отправился в Хьюстон. По прилёте снял номер в отеле, оставил вещи (смартфон тоже) и поехал в Ист-Даунтаун, где жил его давний знакомый: тот как бы занимался машинами, отправляемыми в страны третьего мира, и документами на них, но основу его бизнеса составляли надёжная репутация и рот на замке, поэтому торговля автохламом была лишь ширмой, а основную прибыль и удовольствие этот человек получал от общения, от посредничества и, порою, от долей во всяких мутных схемах. Доран подозревал, что знакомец знает тёмную историю семьи Макмилли, но учтиво не выказывает своего знания.

На Лайв-Ок-стрит в большом обшарпанном строении, нижние этажи которого занимали лавки и мелкие конторы, Доран нашёл помещение с витриной почти во всю стену и вывеской «Бросовые авто».

– Привет, Золтон, – обратился он к лысоватому плотному мужчине средних лет, сидевшему за столом в потрёпанном кожаном кресле и одним пальцем набиравшему текст на ноутбуке.

Мужчина обрадовался:

– А-а, Дор! – он откинулся на спинку кресла и развёл руки, как для объятия. – Приятель, ты снова среди нас, свободных граждан этого чёртового государства, сующего руку даже в карман таких мошенников, как я.

Доран встал рядом со стулом для посетителей, слегка опершись на него.

– А года два назад в суде, говорят, ты пытался всех убедить в своей честности. Поменял позицию защиты?

– Нет, принял доводы суда ради выгодной сделки с правосудием – выгодной на тот момент.

Макмилли улыбался и кивал.

Золтон поднялся и протянул руку.

– Ну здорово, приятель. А я слышал, будто ты свалил в Калифорнию с какой-то девчонкой, которой нет двадцати одного года.

Доран усмехнулся:

– Есть уже.

– Жениться не собираешься?

Доран, по-прежнему улыбаясь, застенчиво склонил голову и пожал плечами.

Золтон показал на стул:

– Присаживайся. Или знаешь, что? Пойдём в бар. А?

Улыбка на лице Макмилли погасла.

– Я хотел поговорить с тобой о деле.

– Для этого есть тихое незаметное место.

– Пойдём.

– Сейчас, только один звонок сделаю, предупрежу…

Золтон был родом из Тампы. Попал в тюрьму ещё в ранней молодости, за нападение. Он занимался боксом и состоял в уличной банде: после одной из драк оказался за решёткой. Но в нём клокотала энергия лавовых полей, и в тюрьме он активно занялся изучением мошеннического опыта сокамерников, слушая их жизненные истории, вникая в суть разных финансовых афер, а выйдя на свободу погнался за американской мечтой по скользкой дорожке, принципиально уклоняясь от налогов.

– Так чем я могу тебе помочь, Дор? – Золтон сделал маленький глоток и поставил бокал перед собой.

Макмилли по привычке незаметно огляделся.

– Мне нужно шесть телефонов, желательно незасвеченных или перепрошитых начисто и с минимумом функций, чтобы только звонить можно было – в общем, типа «привет из восьмидесятых». И пяток сим-карт на Джона и Джейн[2]2
  Джон Доу (John Doe – англ.) – вымышленное имя, псевдоним. Джейн Доу – женский вариант псевдонима.


[Закрыть].

Золтон кивнул:

– Телефоны ты мог бы забрать через час. Есть чел – держит этот товар для таких случаев, как у тебя. А симки придётся ждать. Сейчас другие стандарты, и их через переходники ставят, надо сразу знать под какого оператора прошивать. Вариант с Веризоном и Спринтом отпадает, ты можешь выбрать из T-Mobile и AT&T. Если нужны симки каких-то операторов помельче, местных, то тоже можно, если оператор работает на GSM. Будет сигнал нормальный – проблем не возникнет. Хотя в основном аппараты китайские, подпольного производства.

Все эти нюансы Доран знал, и знал ещё многое другое, касаемо мобильной связи и того, как ФБР и АНБ через мобильники и компьютеры в два счёта могут найти нужного им человека[3]3
  Ему рассказал об этом Райан Роллинз. Этот парень попался на взломе облачного сервиса айфонов и около полугода провёл в той же тюрьме, где сидел Макмилли. У Райана было полно книг, которые каждый месяц присылала ему подруга. От скуки и под влиянием ожившего детского интереса, у Дорана пробудилась тяга к чтению и на этой теме он сошёлся с Роллинзом. В посылках для Райана обязательно были, как минимум, две-три книги специфичной тематики, но в основном он получал всё же художественную литературу, причём, на читателя с развитым вкусом (правда, его подруга разбавляла признанную классику своими непритязательными вливаниями). Кроме того попадалась и популярная публицистика: например, Доран прочитал две книги об американских писателях и американской литературе вообще и кое-что для себя из них извлёк применительно к пространству смыслов. Именно в тюрьме Макмилли записал на свой читательский счёт все четыре романа остроумного Фицджеральда, тонко-глубинную «Зиму…» Стейнбека, слишком эротический для тюрьмы «Что-то случилось» Хеллера, физиологически раскрепощённую по последней литературной моде и жутко интересную «Безгрешность» Франзена, «проглотил» с десяток томов Кинга, потрогал «лоскутное одеяло», стёганное Джиллиан Флинн, Донной Тартт и Кэтрин Стедман.
  Так как времени «для поболтать» у Дорана и Райана было достаточно, бывший снайпер узнал от хакера много такого, что заставило его взглянуть на смартфоны совсем иначе, чем прежде. Доран сразу смекнул: некоторые знания могут дать огромную фору перед другими людьми, а возможно и защитят в какой-то ситуации от копов. Он успел прилично обогатиться полезными сведениями до того, как за хакером приехали агенты ФБР и… как поговаривали… увезли его в специальную частную тюрьму.


[Закрыть].

– Понял, – сказал он, не показывая осведомлённости, и даже на секунду сделал вид раздумья. – Пусть будет T-Mobile.

– На разные имена?

– Думаю, лучше на разные. И ещё я слышал, можно сделать корпоративные.

– Можно. Но они обычно есть готовые, берут комплектами, комплект – десять штук. Советую взять комплект. Ну и личные, само собой разумеется. На разные имена они будут стоить на четверть дороже. Получишь через три дня, цена – девятьсот долларов.

– Не слабо.

– Ну… – Золтон развёл ладони.

– Но как скажешь. Девятьсот, значит девятьсот.

– Имей в виду, что корпоративные обычно блокируются быстро – один-два дня, но это когда их под взлом используют или под левые переводы. У тебя, похоже, совсем другой случай? Тогда можешь не беспокоиться, – Золтон взял бокал, сделал глоток. – Но, если вдруг… купишь другие. Ещё что-то?

– Четыре рации. Любые, но с варьируемой мощностью, в максимуме миль на пятнадцать, не больше.

– Ерунда. Выстави хоть на пять, кому надо – услышит. Даже русские могут тебя подслушивать своими загоризонтными радарами.

– Знаю. Но чем меньше мощность, тем меньше лишних ушей.

– Да, но лучше просто меньше быть в эфире. Рации найдутся. Скорее всего, не новые. Цену сразу не скажу, но не дороже двадцатки за каждую.

– Идёт. Теперь непосредственно по твоей специализации. Нужны три машины. Одна понадобится на днях: оставишь её в другом штате, но недалеко, выглядеть должна хорошо, но неприметно. Две другие надо доставить в крытом прицепе, куда – позже скажу. Не позднее пятнадцатого числа, а какого месяца… наверное, через месяц или два. Важно, чтобы у них было в порядке с механикой – внешний вид не важен. Только подбери один пикап. Да, и ещё: все должны быть без маячков и системы спасения с определением координат.

– Похоже, дельце ты задумал серьёзное.

Доран сделал неопределённый жест (качнул головой вбок и на мгновение приподнял брови).

Приятель в знак понимания покивал.

– Значит, две другие не скоро нужны?

– Думаю, не раньше, чем через месяц.

– Ладно. За первую три штуки. Можешь забрать её в четверг со стоянки в Аламо.

– Но она же не через твою контору?

– Нет. За одним человеком должок есть, а он мне позвонил позавчера, предлагал расплатиться за мою услугу – твой случай подходящий. Это двухлетний «Мондео», оформленный на экспедиторскую фирму. За тридцать баксов тебе могут нарисовать логотип… такой, небольшой… на бортах. Нужно? Ну, как скажешь. Я предупрежу, чтобы в ней отключили GSM-модуль. Приедешь туда со своей страховкой, кент впишет её в бумаги. Страховка только на машину и владельца – адрес компании узнаешь по телефону, в случае проблем, но лучше не попадать в переделку. Тебе просто надо сообщить, где машина. Дальше – не твоя забота, но за это с тебя пятьсот баксов.

– Хорошо. Но у меня ещё одна просьба.

– Слушаю тебя, Дор.

– Может быть, есть у тебя в Элэй знакомый, который содержит тихое местечко… отель, мотель… типа, кинуть вещички, машину спокойно на парковке оставить, заночевать и чтобы внимания лишнего не было. Оплата наличными, конечно.

– Надо подумать. Может и найдётся что-то к твоему следующему приезду.

Они обсудили ещё кое-какие детали, а затем Доран сказал:

– Ладно, дружище, мне пора. Всё мы обговорили. Рад был видеть тебя.

В тот же день он отправился в Луизиану, в Новый Орлеан, договариваться об оружии.

В штате Луизиана Доран отбывал тюремный срок. Туда его затащил Джереми Хайд: тот хотел поквитаться со старым знакомым, который давно задолжал, а недавно ещё и подставил Джери в какой-то махинации. Доран, конечно не стоял в стороне, когда его дружок занялся тем гавриком, а гаврик стал нехило сопротивляться. Вмешательство Дорана и решило исход замеса, другое дело, что Джери, войдя в раж, чуть не убил гаврика – изувечил. Но Макмилли сознавал: свой срок он получил за дело, тем более что потерпевший не стал предъявлять финансовый иск, и небольшие имевшиеся деньги (а также ветеранские выплаты) можно было использовать на адвоката, который мог бы вытащить его из тюрьмы после обязательного полусрока при хорошем поведении. Хайд на следствии и в суде утверждал; Макмилли наравне с ним наносил побои потерпевшему. Ложь, поклёп. Если бы не Доран, наверное, Джери убил бы беднягу. Гаврик плохо помнил своё избиение после определённого момента, но склонялся к тому мнению, что метелил с особой жестокостью его именно Хайд; следователь более-менее верно разобрался – и в итоге Доран Макмилли получил вдвое меньше своего армейского побратима.

Отбывал наказание Доран в федеральной тюрьме Окдейл, и судьба в кои-то веки принесла ему флешную комбинацию. Среди надзирателей оказался парень, в одно время с ним служивший в Ираке и получивший серьёзное ранение; звали его Чак. Чак мог бы убивать время в четырёх стенах своего дома, но он пошёл работать туда, где работал его старший брат и когда-то нёс службу отец, то есть в тюрьму Окдейл. Сидячий контингент учреждения составлял примерно тысячу человек, но тех, кто не активничал в расовых группировках или не конченый подонок, насчитывалось совсем немного. Доран был в числе таких «свободных» сидельцев, и Чак узнал о нём. Они познакомились, поговорили и охранник пообещал Дорану посодействовать в устроении на приличную работу: ведь в работе срок не тянется, а убывает, как уверяют бывалые каторжане. И через пару месяцев Макмилли был при деле в пищеблоке.

А в пищеблоке к туманному тюремному финишу уже примерно в середине марафонской дистанции ковылял Донован Лайерс по прозвищу Барон – крупный чернокожий субъект с толстыми губами. Причина, по которой к нему пристало благородное погоняло, возникла ещё на заре его оружейной карьеры. На одной из вилл Гарден Дистрикта на съёмке порнух с малолетками попался какой-то английский барон, и после суда его американское имущество пустили с молотка. Всего лишь за пару сотен долларов Донован Лайерс купил гардероб шаловливого английского жеребца, отдал костюмы в подгонку (габаритами он походил на того англичанина), и вскоре щеголял в гарбах с плеча настоящего аристократа. Наверное, у Лайерса была предрасположенность к ношению английского костюма, и что-то у него в мозгах закоротило, потому что с тех пор он стал носить хорошо пошитые костюмы из лоснящихся тканей, и заимел даже фрак для особых случаев; в джинсах или без пиджака больше он уже из дома не выходил, а дома дефилировал обязательно в шёлковом или в бархатном халате. Бизнес у него был мелкий, но на изысканный прикид шелестящий материал бюджета он всегда выкраивал. Поставки ему или от него шли через родственников за границей, а поднялся Донован лишь в последние годы, когда оброс собственной клиентурой, связями и заимел репутацию человека надёжного, а может быть даже и с приличной родословной. Впрочем, он ничего не придумывал, и то, что знал о нём Макмилли, узнал почти всё от самого Донована. Они сдружились, насколько позволяла разница в возрасте и тюремный межрасовый и межличностный этикет.

И между прочим Макмилли делал попытки закрепить за Донованом Лайерсом ещё одну уважительную (по мнению Дорана) погремуху – Гандон. Так к оружейному дельцу обратился однажды какой-то русский («Эй, гандон!»). Макмилли стал иногда, в особо сентиментальном настроении, пользоваться этим звучным и весомым обращением к коллеге. Ему понравилось, что прозвище объединило в себе как часть имени мистера Лайерса, так и его бизнес специализацию[4]4
  A Gun (ган) – пушка, пистолет в переводе с английского.


[Закрыть], а кроме того от него веяло мафиозностью.

На воле Донована осталась ждать жена – Валетта Лайерс, в локальной тусовке известная под прозвищем Баронесса. В отличие от большинства людей, Валетта имела не одну, а минимум две причины отзываться на такую кличку. Само собой, потому, что числилась замужем за Бароном, и второе – когда-то, в дивные времена – времена пейджеров и чудесного осветления Майкла Джексона, белобрысая Валетта была барвумен в «Кузнице Лафита», вероятно, самой старой действующей пивнухе Америки, и говорят, ещё тогда какие-то остряки навесили ей титульное наименование, разглядев некоторую злобность характера и определённое сходство с Круэллой из «101 далматинца».

Оставшись без кормильца и почти без денег, Валетта попыталась воспользоваться тем, что в первое время на Барона продолжали выходить клиенты со всех Штатов и из-за рубежа: дабы клиентура не перебежала к другим дельцам стреляющего рынка, и чтобы прокормить себя, Валетта впряглась в опасный бизнес, приняв покровительство одной из афроамериканских банд. Но бизнес не заладился, ибо никому не хотелось иметь дело с палёным контактом, да и главные нити связей оставались у Донована, а получать от него тайные инструкции было делом хлопотным и нескорым.

Трёхэтажный особняк в благородном районе, приобретённый Бароном незадолго до ареста, был конфискован судом, и Валетта сперва поселилась в среднезапущенном районе города, но не удержалась на финансовом плаву, да ещё и с подачи соседей попала под подозрение полиции, и скоро была вынуждена переехать в настоящую гэнгэрию… впрочем – впрочем, на самую её окраину, граничащую с зоной несколько большего социального комфорта. Соваться сюда с деньгами… невооружённым… в одиночку или (не приведи Господь!) в тёмное время суток было, конечно, делом героическим и те, кто отчаивался на такой шаг, обычно понимали, что лучше заключить договор с Баронессой – это был обратный билет со страховкой. Здесь повсюду торчали, шатались, топтались, шарились, гужевались и тёрлись подозрительные тёмные личности… с подозрительными взглядами на жизнь вообще… и на Дорана Макмилли в частности. Доран ещё за триста ярдов до дома Валетты был остановлен, опрошен и отпущен без последствий, когда сказал, кого он ищет. Хотя… как без последствий? К нему был приставлен проводник. Проводник шёл рядом, и со всеми, кто попадался на пути, вступал в вербальный, тактильный или вербально-тактильный контакт. А на пути было много компульсирующих граждан в полуопущенных штанах – они касались своих гениталий, делали распальцовку на уровне лица с загибанием большого перста или направлением его на себя, выкручивали в жестах руки и всё время двигались, двигались… и что-то произносили, произносили… А участник боевых действий в Ираке шёл молча, подавляя тревожные ощущения, шёл без прикрытия авиации, не чувствуя за спиной поддержки пятого флота Соединённых Штатов.

«Ну, блин, Гандон, – думал Макмилли с укоризной о своём друге. – Знал бы ты, где твоя Баронесса осела. Наверное, года три-четыре назад здесь было ещё не так стрёмно, как теперь».

В пору отсидки Доран не собирался вновь по-крупному нарушать закон, но оружейный барон незадолго до освобождения своего молодого сосидельца, дал ему адрес жены и порекомендовал обратиться в случае надобности: мол, не позволь моей Валетте захиреть с голоду, купи у неё что-нибудь смертоносное. Опасения романтического характера у Донована Лайерса, по-видимому, отсутствовали, так как его белая подруга была старше Макмилли лет на двадцать.

Между тем, шагов за сорок до целевого адреса проводник растворился в толпе вербально-тактильных контактёров.

Несмотря на солидный возраст, в волосах Валетты имелось несколько ярко-зелёных прядей, а в правой брови – кольцо; на шее сбоку, под воротничком поношенной и не очень чистой блузы виднелся фрагмент татуировки. Очевидно, мадам и сама много повидала в молодости, и её многие повидали в разных ракурсах.

Когда Макмилли, стоя перед ней на крыльце обшарпанного домишка, на всякий случай осведомился, не тут ли живёт благоверная супруга Донована Лайерса, она спросила у него, словно у давнего и жутко надоевшего знакомого:

– Ну!.. чего тебе?

«Всё-таки разбежится клиентура Донована, спасаясь от грубости», – отметил про себя Макмилли.

Он объяснил, что некоторое время назад имел тюремное счастье близко познакомиться с её мужем и тот рекомендовал обращаться к миссис Лайерс по серьёзным вопросам.

Лицо Валетты сменило выражение на относительно незлобливое. Она посмотрела в одну сторону улицы, затем – в другую… и сделала великое одолжение:

– Ну заходи.

Внутренний антураж гипсокартонной халупы представлял собой аэродром для мух, плотно уставленный мебелью и какими-то дешёвыми украшениями; мухи ссорились, очевидно поднабравшись манер у хозяйки оружейного салона, и часто меняли посадочные площадки. На некогда белую ножку кухонного стола медленно, с передышками, взбирался крупный представитель тёмной расы тараканов.

«Тут меня, если не сожрут, то обгадят», – подумал Доран.

Жена оружейного барона базировалась в двух комнатах: одна – плохо прибранная спальня, вторая – большое сложно пахнущее объединение кухни и гостиной; ряд из трёх окон выходил на захламлённые задворки.

Валетта встала возле кухонной мойки, опираясь на неё одной рукой, другую – уткнув в бок.

– Какой товар нужен?

Доран машинально потёр щёку.

– Мне надо два баррета сто седьмой модели и сменный ствол.

На лицо Валетты вернулось выражение агрессивной неприязни, и Дорану почему-то подумалось, что у этой женщины неприязнь, в той или иной степени, вообще ко всем белым мужчинам.

– А пращу Давида тебе не надо?

Пока Доран подыскивал слова, которые хоть как-то смягчат наглость его запросов, дама перешла к столу, отодвинула стул.

– И патронов, наверное, грузовик, – проворчала она и села, – для ливийских террористов.

– Пятьсот патронов, обычных.

– А других и нет, – и она, наконец, перешла к деловому разговору, впрочем, в том же тоне недовольства. – Винтовки будут недель через пять, не раньше. В стандартной армейской комплектации: с прицелами, с тремя магазинами. Цена – пятнадцать тысяч за каждую, ствол – две тысячи.

Доран кивнул, но не удержался и скривил на мгновение губы – Валетта это заметила:

– Не нравится? Иди и попробуй купить в соседней лавке.

– Нет-нет, нормально. Просто с деньгами туго, – поспешил объяснить он… и понял, что ошибся.

– Тогда гони задаток за игрушки, детка, – десять тысяч.

Доран развёл руки.

– Мэм, вы не поняли. Деньги я привезу…

– Ничего не хочу знать, – она встала. – Может быть, у тебя бабла только на дедушкин дробовик и ты собираешься расплатиться свинцом из него. Гони десять штук!

«Идея с дробовиком хорошая», – подумал Макмилли и полез в карман ветровки за деньгами.

Отдал задаток. При нём осталось меньше двухсот долларов.

Валетта сходила, засунула купюры в выдвижной ящик комода, на котором стоял телевизор эпохи президента Рейгана и лежала замусоленная тетрадь с ручкой.

– Говори номер, – обронила она, возвращаясь с письменными принадлежностями к столу.

– Мой?

– Нет, блин, твоей мамочки!

– Не надо звонить, никаких имён и контактов. Я приеду через пять-шесть недель.

– У меня не DHL, товар может запоздать.

– Ничего.

– Ну как знаешь… конспиратор хренов.

– Мне надо ещё три пистолета, магнумы или кольты, тридцать восьмого – сорокового калибра, новые.

– Иш ты! А задаток под них у тебя есть?

Доран отрицательно мотнул головой.

– Ладно, – смилостивилась вздорная старуха. – Есть «сиги[5]5
  Пистолет SIG Sauer.


[Закрыть]» без истории, недорого, будешь брать?

Вариант был хороший.

– Да, – согласился Макмилли.

– Патроны нужны?

– По пять обойм.

– А в магазине их купить, как все нормальные люди делают, тебе справка из дурдома не позволяет?

Макмилли пожал плечами и готов был уже согласиться, но Валетта сказала:

– Тысяча пятьсот баксов. Товар получишь с винтовками – нечего тут лишний раз шастать. Приедешь, отдашь мне деньги, я скажу адрес, куда ехать, – там тебя будут ждать с заказанным арсеналом. Ещё будут милитаристские фантазии?

– Нет.

– Тогда проваливай. И приходи в следующий раз с деньгами, а не с мелочью.

«Настоящая сторожевая псина», – пробормотал Доран, покидая дом заместителя оружейного барона.

Однако у Макмилли теперь была проблема. На завтра он планировал поездку в Джеймстаун, где жил его старый приятель, но отправляться туда с двумястами долларами наличности было бы неоправданно. На счету оставалось около трёх тысяч, вот только снимать деньги в городах, где он покупает снаряжение для будущего налёта и где живут возможные компаньоны, ни в коем случае было нельзя – история операций банковской карты может вывести полицию на его поставщиков и соучастников.

Вернувшись в отель, Доран обнаружил на мобильнике тридцать непринятых вызовов и около пятидесяти сообщений вайбера и фиби. Атаковать его номер с такой ожесточённостью мог только рыжий бесёнок.

Доран лишь на мгновение допустил, что с Фло случилась беда, но уже в следующую секунду понял: просто какой-то механизм в хорошенькой женской головке – значительно более мощный, чем механизм логики и рассудка, – посылал в окружающую вселенную сигналы, на которые должен был прийти ответ. У механизма два режима: генерация сигнала и короткого ожидания. Отключить его можно тоже только двумя способами – умереть или ответить, причём первый способ не гарантировал надёжного срабатывания.

Макмилли набрал атакующий номер.

– Ну, ты где?! Я уже обзвонилась! Ты чего, не слышишь? Не видишь? Блин, я тебе целый день звоню…

Он отдалил от уха гаджет и пропустил журчаще-бурлящий поток, который закончился вопросом «Ну, чего молчишь?!» – и спокойно произнёс:

– Я же предупреждал: уеду.

– Ну…

– Ты забыла? Я не беру мобилу с собой… туда.

– Всё равно.

– Я уже понял, что тебе всё равно.

– До чего всё равно?

– Ладно, расслабься.

Возникла пауза (Доран подумал: «Обиделась?»), после которой Фло заговорила совсем другим – более спокойным и полуинтимным тоном:

– Тебе надо приехать ко мне в Нью-Йорк.

– Опа!..

– Да-а.

– Хочешь, чтобы я силой выбил деньги из твоего папаши?

– Почти.

Макмилли насторожился:

– Чего ты там задумала, Фло?

– Отец хочет познакомиться с тобой.

– С какой стати?!

– Я сказала, что встретила хорошего парня.

– Так…

– Тебя.

– Та-ак!..

– Ну и… мы хотим пожениться.

– Охренеть!

– Ну знаешь ли… Ты мог бы проявить больше такта. Обидно от тебя слышать такое.

– Обидно?!

– Слушай! Я пытаюсь достать для нас деньги!

– И поэтому ты, не поговорив со мной, объявила папаше о свадьбе?

– У меня не было выхода.

– Не было выхода?!

– Что ты так кричишь? Как будто тебя женят на страшной одноглазой горбатой ведьме… и старой.

– И рыжей.

Повисла тишина; как показалось Дорану, напрямую связанная с замечанием о рыжести и оттого угрожающая серьёзной гуманитарной катастрофой для него. Но тишина провисела недолго, и он даже не успел толком испугаться и усовеститься.

– Ну он отказывался давать деньги просто так… без весомых причин.

Замечание Дорана, казалось бы, обошлось без последствий.

– И ты нашла выход, – заметил он с издёвкой.

Но Фло в этот момент продолжала:

– И я сказала… Что? И я сказала, что мне надо готовиться к свадьбе, купить кое-какие штучки, пригласить друзей. Пришлось сказать про тебя.

– Так…

– Да. Ну и он сказал, что хочет сначала с тобой познакомиться.

В беседе внезапно помолвленных образовалась новая пауза.

– Дор, почему ты молчишь? – спросила она спустя несколько секунд.

– А тебе не пришло на ум, что он этого захочет?

– Но, Дор! – в её голосе послышалась мольба. – Это получилось случайно.

– Случайно женились, – пробормотал Макмилли.

– Что? Не слышу.

– Я говорю, и теперь мы имеем проблему.

– Почему проблему?

– Как ты сказала? Хороший парень?

– Да.

– А то, что хороший парень недавно вышел из тюрьмы, ты рассказала?

Фло слабым голосом ответила:

– Нет, – и тут же твёрдо прибавила. – И ты не говори. Пусть он не знает.

– Он спросит, чем я занимался… занимаюсь.

– А ты придумай что-нибудь, – и следом назидательным тоном, вероятно, на правах будущей жены заявила. – Мужчина должен иметь самостоятельный доход и обеспечивать не только себя, но и свою семью.

Макмилли почувствовал, как краснеет. Похоже, это предсвадебное заявление невесты обнажило психический комплекс в его с виду самостоятельной натуре.

– Мне вообще-то раньше денег хватало, – прогундел он.

– Одного себя любой дурак обеспечить может, – оттопталась голливудская эпизодная актриса на закомплексовавшем поклоннике… и сразу же приголубила: – Ну, милый. Надо просто сделать вид, как будто мы готовимся к свадьбе. Нам ведь нужно получить деньги.

Макмилли молчал и Фло продолжила:

– Приезжай скорее, Дор. Твой рыжий котёнок скучает без тебя. И папочку надо уламывать.

– А если я ему не понравлюсь?

– Понравишься, ты прикольный.

– Не знаю. А сколько времени это займёт? Мне надо кое-кого повидать.

– Потом вместе повидаем, кого ты там хотел. Папаша послезавтра улетает в Китай, поэтому не тяни. Приезжай сегодня. А?

– Постараюсь.

– Ну До-ор.

– Ладно, ладно… Только я не знаю, что ему говорить.

Утром Доран был в Нью-Йорке. В десять тридцать он поднялся в лифте на одиннадцатый этаж дома на Седьмой авеню, где арендовала апартаменты корпорация мистера Бенсона и где дожидалась Фло. Она сообщила, что отец будет ждать их в ресторане «Даниэль»: там у него каждую неделю бронируется столик для делового обеда. Пара не без удовольствия скоротала дообеденное время.