Текст книги "Максимы и мысли"

КОММЕНТАРИЙ

Палата депутатов была учреждена императором французов по декрету от 1 мая 1815 года о выборах народных представителей. 7 июня состоялось открытие палаты; из 629 мест депутатов большинство принадлежало либералам и республиканцам. По так называемому «Дополнительному акту» к конституциям VII, X и XII годов Республики, подписанному Наполеоном 22 апреля 1815 года, исполнительная власть была поставлена под контроль власти законодательной. «Гласность, свобода выборов, ответственность министров, свобода печати – я хочу всего этого, – заявил Наполеон. – Я – человек из народа, и, если народ хочет свободы, я обязан подчиниться». Таким образом, в эпоху Ста дней стало очевидным, что императорский режим способен к трансформации самих основ, на которых он покоился с 1804 года, и на деле начал приобретать черты конституционной монархии. Впрочем, Наполеон отлично понимал, что речь шла об уступке одной лишь оппозиции в лице республиканцев и либералов, к которой народ едва ли имел отношение. После вторичного отречения Наполеона и воцарения Бурбонов палата вскоре потеряла всякое значение.

Также речь идет о заседании палаты 23 июня 1815 года, на котором встал вопрос об отречении Наполеона в пользу сына. После бурного обсуждения повестки дня заседание закончилось принятием постановления: 1) Наполеон II становится императором французов вследствие отречения Наполеона от престола и в соответствии с конституциями Империи; 2) палаты пэров и представителей назначают правительственную комиссию в целях гарантирования народу свобод и общественного спокойствия. Когда государственный министр Реньо де Сен-Жан д’Анжели доложил Наполеону о заседании палаты, император спросил, чем заняты депутаты. «Проектом конституции, Ваше Величество», – отвечал Реньо. «Не нашли ничего лучше? – отозвался император. – Совсем как в те византийские времена: в то время как они, эти несчастные, все совещаются да обсуждают, враг уже стоит у ворот» [39]39
  Houssaye H. 1815. La Seconde Abdication. La Terreur blanche. Paris, 1905. P. 95.


[Закрыть]. Говоря так, Наполеон имел в виду союзников, включая и русские войска под командованием генерал-фельдмаршала М. Б. Барклая де Толли, которые уже спешили перейти границы Франции.

После Ватерлоо союзники – английская армия под командованием А.-К. Уэлсли герцога Веллингтона и прусская во главе с Г.-Л. фон Блюхером, а затем и другие, не участвовавшие в кампании 1815 года коалиционные войска – двигались на Париж, преследуя отступавшие французские части и встречая на каждом шагу сопротивление. 1 июля около полудня прусские войска, обогнув французскую столицу, подошли к ней с юго-запада. Шедшие во главе корпуса генерала И.‑Э. Цитена войска вытеснили французские части из встретившегося на их пути Севра. В то же время другие прусские части атаковали расположенный близ Севра Сен-Клу. Севр оказал пруссакам отчаянное сопротивление. На помощь стоявшим там французским войскам пришли местные жители, что уже склоняло пруссаков к отказу от намерения атаковать, но силы были слишком неравными, и уже к трем часам дня Севр был взят, что позволило союзникам постепенно замкнуть кольцо вокруг французской столицы.

LIX

После моего отречения в 1815 году неприятель еще мог быть разбит. Я предлагал дать мне командование. При этом я не имел никаких личных видов, но мне отказали.

LX

Для религии служители культа – то же, что чиновники для власти. Человек заурядный измеряет кредит куртизана числом его лакеев: чернь судит о всесилии Бога по количеству священников.

LXI

Я никогда не мог одолеть больше одной страницы Тацита [40]40
  Публий Корнелий Тацит (ок. 56 – ок. 117) – римский историк, автор «Истории» и «Анналов», оказавший огромное влияние на общественное и историческое сознание общества в XVIII–XIX веках.


[Закрыть], это – невероятный болтун: Полибий [41]41
  Полибий (ок. 200 – ок. 120 до н. э.) – древнегреческий историк, автор «Истории» в 40 книгах.


[Закрыть] же, напротив, – не какой-нибудь пустой декламатор: он доставляет удовольствие и просвещает.

КОММЕНТАРИЙ

Наполеон хорошо знал сочинения Тацита, но предпочитал ему других историков древности. Приведенное высказывание перекликается с другим суждением Наполеона: «Расцвечивать все одними мрачными красками, как то делает Тацит, едва ли справедливо. Бесспорно, он – способный живописатель, смело и красочно, даже соблазнительно пишущий сочинитель; но прежде всего им движет цель непременно произвести впечатление. Истории же не надобны представления, кои вводят в заблуждение; она должна давать ясную картину событий и просвещать, а отнюдь не только предлагать нам описания и повествования, поражающие наше воображение» [42]42
  Dictionnaire-Napoléon. P. 512.


[Закрыть]. Говоря о пьесах Ж. Расина, Наполеон не раз высказывался в том смысле, что тот часто во всем старался следовать Тациту, забывая порою о театральной художественности и естественности.

LXII

Мое правление было либеральным, поелику оставалось твердым и строгим. Исполнителей я приглашал отовсюду: меня мало заботили убеждения, лишь бы следовали моим правилам. Мне было легко, ибо я строил заново.

КОММЕНТАРИЙ

Примеров, подтверждающих данное высказывание, более чем достаточно, ибо таков был безусловный принцип внутриполитической жизни во времена Консульства и Первой империи. Установление мира в Вандее в 1799–1800 годы, подписание конкордата с папой Пием VII 23 фрюктидора (10 сентября) 1801 года, сенатский указ от 26 апреля 1802 года об амнистии эмигрантам, который разрешал им вернуться во Францию при условии присяги Республике, – все это меры, направленные на установление общественного спокойствия, мира и порядка в стране.

Среди тех, кого Наполеон приглашал к сотрудничеству, были непримиримые, которые отвергали предложения властей; те, по их мнению, не имели ничего общего с представлениями о республиканской добродетели или роялистскими принципами. Непримиримых было меньшинство, и их призывы, обращенные к народу, не были услышаны, а попытки поднять восстание против новой власти и заговорщическая деятельность не имели успеха. Характерно, что отнюдь не репрессивные меры против республиканцев (якобинцев) или роялистов заставили и тех и других, поняв собственное бессилие, прекратить враждебную правительству деятельность, а совсем иное – полное отсутствие какой-либо поддержки среди широких слоев населения страны, именуемых народом. Гарантии собственности, общественный порядок и действенное законодательство способствовали упрочению тех достижений, во имя которых совершилась Революция. Характерно также и то, что те, кто голосовал против установления пожизненного Консулата или Империи в 1804 году (такие как, например, известный «организатор побед» Л. Карно), оставшиеся в живых жирондисты или крайние республиканцы, после Реставрации Бурбонов в 1814 году примкнули к Наполеону в 1815 году и поддержали его во время Ста дней (ибо в 1814 году, с приходом Бурбонов, они, естественно, почувствовали наступление реакции и установление Старого порядка, существовавшего до падения королевской власти во Франции).

LXIII

Я осыпал золотом своих сподвижников, но при этом должен был понимать, что когда человек богат, ему уже не хочется подвергать себя смертельной опасности.

LXIV

Храбрость укрепляет престол: трусость, бесчестие колеблют его, и тогда уж лучше всего отречься.

LXV

Я всегда восхищался Митридатом [43]43
  Митридат VI Евпатор (132–63 до н. э.) – могущественный понтийский царь; вел войны с Римом, три так называемые «митридатские» войны, потерпел поражение от войск под руководством Гнея Помпея, бежал в Боспор, но, не оставляя своих намерений вести и далее борьбу с Римом, строил далеко идущие планы военных походов.


[Закрыть], замышлявшим завоевать Рим в то время, когда был уже побежден и вынужден к бегству.

LXVI

Этого слова [ «невозможно»] для меня не существует, я его не знаю. Не нужны ни «если», ни «но». Надо достичь успеха – и это все.

LXVII

Когда в бытность мою монархом случалось мне пользоваться правом помилования, впоследствии я всегда и неизменно раскаивался.

LXVIII

Трагедия вовсе не основана на точном следовании природе вещей. Я предпочитаю группу Лаокоона [44]44
  «Лаокоон» – античная скульптурная группа («Лаокоон с двумя его сыновьями»), созданная скульпторами Агесандром, Полидором и Афиногором в середине I века до н. э. на известный сюжет из гомеровской поэмы «Илиада». Скульптура была найдена в развалинах терм императора Тита в Риме в 1506 году и в настоящее время хранится в Ватикане.


[Закрыть] той развязке, которой заканчивается трагедия Родогуна.

КОММЕНТАРИЙ

«Родогуна, парфянская царевна» – трагедия П. Корнеля, представленная на сцене в 1645 году и опубликованная в 1647 году. Пьеса имела огромный успех, но впоследствии была раскритикована Вольтером. Корнель отдавал ей предпочтение перед другими своими произведениями для театра – «Сидом» и «Цинной». Заимствовав тему из сочинения «Сирийские войны» Аппиана Александрийского, греческого историка II века, Корнель «смягчил», как он сам выразился, «кое-какие исторические факты»; сделал некоторые перемены в родстве героев, дабы не вызвать у зрителей чувства отвращения («настолько противно нашим нравам любое чувство, отмеченное печатью кровосмешения»), и заставил главную героиню выпить яд, приготовленный ею для сына, с тем чтобы последний не предстал матереубийцей[45]45
  См. Корнель П. Из разбора трагедии «Родогуна» // Корнель П. Театр. М.: Искусство, 1984. Т. 2. С. 237–238.


[Закрыть]. Эти, а также и некоторые другие «смягчения» сюжетных линий и поступков героев дали основание Наполеону для приведенного в «Максимах и мыслях» суждения.

LXIX

Конституционные государства лишены движущей силы: деятельность правительства излишне стеснена: это то, что придает таким государствам пагубную слабость, когда им приходится бороться с могущественными и деспотическими соседями. Авторитарная власть могла бы их поддержать, но оная, как известно, сродни тарану, которому все равно, способны ли ему противостоять ворота столицы, кои он собирается разбить.

LXX

Дворянство, духовенство и эмигранты, потерявшие свое имущество и привилегии в результате революции, рассчитывали вернуть утраченное с возвращением прежней династии. Они помышляли об этом еще в Кобленце: они всегда плохо понимали происходящее. Им не было нужды знать о том, чего они и знать не желали, одни только деньги – вот что им было нужно всегда.

КОММЕНТАРИЙ

С того времени как Революция во Франции все решительнее потрясала основы Старого порядка, приобретала все более жестокие и крайние черты, все меньше становилось ее приверженцев в среде дворянства и аристократии, которые в принципе могли согласиться с необходимостью многих перемен. Как известно, от многих дворянских привилегий они отказались по собственной воле, но эти перемены сопровождались «эксцессами», угрожавшими самой их жизни. Они вынуждены были спасаться в эмиграции. Близ восточных границ Франции центрами французской эмиграции были Вормс, Эттенхайм и в особенности Кобленц. Эмигранты отнюдь не пользовались симпатиями французского двора (до казни Людовика XVI во Франции сохранялась монархия), поскольку организацией собственной армии, воинственными призывами и заговорщической деятельностью необдуманно компрометировали двор, усиливая подозрительность и враждебность вождей Национального собрания Франции по отношению к королю и королеве.

9 ноября 1791 года был принят декрет против эмигрантов, в котором содержались угрозы конфискации их имущества, если они не прекратят деятельность, грозящую ввергнуть Францию в гражданскую войну. Эмигранты запятнали себя участием в I антифранцузской коалиции и были поставлены вне закона. Рассеявшись по Европе, наиболее непримиримые из них во главе с братом казненного Людовика XVI Шарлем-Филиппом графом д'Артуа продолжали борьбу руками заговорщиков и на службе держав из числа противниц Франции. Только в 1814 году их усилия увенчались успехом, чему способствовало военное поражение Франции и иностранное присутствие. Эмигранты, которые в эпоху Консульства и Империи не воспользовались разрешением вернуться во Францию, возвратились на родину в 1814–1815 годы, «так ничему не научившись, – по выражению Талейрана, – и ничего не забыв».

LXXI

Старики, которые сохраняют вкусы юного возраста, столь же смешны, сколь мало уважаемы.

LXXII

Дурак всего лишь наводит скуку, ну а педант просто невыносим. Я так и не смог понять, о чем это все толкует Б[она]льд [46]46
  Луи Габриель Амбруаз де Бональд (1754–1840) – виконт, известный французский философ, историк и публицист, один из издателей «Меркюр де Франс» (вместе с Франсуа-Огюстом де Шатобрианом), министр народного просвещения (1808–1814), член палаты представителей в эпоху Реставрации Бурбонов. Возможно, здесь имеется в виду сочинение «Essai analytique sur les lois naturelles de l'ordre social…» (Paris, 1800) или другое его сочинение – «Legislation primitive…» (Paris, 1802).


[Закрыть].

LXXIII

Если вы стремитесь к более глубокому пониманию политики и войны, то надобно искать истины, постигая нравственные устои общества, основы же материального порядка в сравнении с оными всегда имеют пределы.

LXXIV

Две партии, существующие во Франции, как бы ни были они ожесточены друг против друга, соединяются вместе, но не против конституционной королевской власти, которая их вовсе не интересует, но против всех порядочных людей, безмолвие коих действует на них угнетающе.

LXXV

Когда я вышел на политическую сцену, там было лишь два сорта людей: конституционные общества, требовавшие аграрных реформ в духе Гракха Бабёфа, и фрюктидорианцы, которые хотели управиться при помощи военных советов, ссылок и отставок.

КОММЕНТАРИЙ

Гракх (Франсуа Ноэль) Бабёф (1760–1797) – французский революционер, руководитель движения «Во имя равенства» во Франции во время, последовавшее за термидорианским переворотом, и в период Директории. В первые годы Революции Бабёф выступал с требованиями полной ликвидации феодальных прав без выкупа, раздачи в долгосрочную аренду конфискованных церковных земель наименее обеспеченным группам крестьянства, раздела общинных земель. Неоднократно преследовался за эгалитарные убеждения. По освобождении из тюрьмы в октябре 1795 года создал «тайную повстанческую директорию», которая готовила вооруженное выступление плебейских слоев Парижа. После ареста в мае 1796 года и последовавшего за ним процесса был казнен.

Сподвижники Бабёфа пытались продолжить свою деятельность совместно с левыми якобинцами и восстановить организацию, однако внутриполитическая ситуация во Франции во времена Империи и в особенности правительственная политика, направленная на установление порядка и законности в стране, на обеспечение гарантий безопасности личности и собственности, привели к полной изоляции бабувистов, деятельность которых на некоторое время возобновилась только после Июльской революции 1830 года.

Говоря о фрюктидорианцах, Наполеон имеет в виду участников государственного переворота 18 фрюктидора V года Республики (4 сентября 1797 года) и тех, кто воспользовался его плодами, т. е. Директорию. После выборов в мае 1797 года положение Директории изменилось. Вполне законным путем роялистская партия весьма решительно потеснила республиканцев. Явные контрреволюционеры и сомнительные конституционалисты взяли верх; новый состав Совета пятисот избрал своим председателем генерала Ш. Пишегрю, о котором отзывались как о стороннике монархии. Республиканцы контролировали только правительство и армию. В этих условиях генерал Бонапарт, который в это время находился в Италии, поддержал Директорию и посоветовал воспользоваться присутствием в Париже генерала П.-Ф. Ожеро для организации отпора роялистам. Ожеро, до этого отличившийся под руководством Бонапарта в Итальянской кампании, был назначен командующим парижским гарнизоном. План Пишегрю вооружить население Парижа ради защиты народных избранников не удался, не встретив никакого энтузиазма, и 4 сентября Париж оказался в руках солдат Ожеро.

В результате переворота власть от законодательной целиком перешла к исполнительной, более пятидесяти депутатов Совета пятисот было арестовано, в том числе и Пишегрю, а также более сорока издателей газет, проявлявших строптивый дух. Закон общественного спасения, принятый комиссией Совета пятисот, приговорил арестованных к высылке за пределы Франции, причем эта мера касалась не только главных заговорщиков. Выборы в 48 департаментах были признаны недействительными, принятые там местными властями постановления были отменены. Переворот 18 фрюктидора явился серьезным поражением роялистов, но, в конечном счете, не способствовал и популярности Директории.

LXXVI

Нынешние вожди партий во Франции – это карлики на ходулях. Слишком мало талантливых людей, слишком много болтунов.

LXXVII

Много кричали против того, что называют моим деспотизмом; однако я всегда говорил, что нации не являются собственностью тех, кто ими управляет; ныне же монархи, ставшие конституционными, как раз об этом стараются забыть.

LXXVIII

Если уж адвокат Гойе [47]47
  Луи-Жером Гойе (1746–1830) – французский политический деятель. Генеральный секретарь и министр юстиции Франции (1793), президент уголовного суда департамента Сена (1795), член Директории и ее последний президент (1799), не сумевший ни предвидеть, ни помешать перевороту 18 брюмера, консул Франции в Амстердаме (1802).


[Закрыть], отступник Сийес [48]48
  Эммануэль Жозеф Сийес (Сьейес) (1748–1836) – аббат, французский политический деятель, автор знаменитой брошюры «Что такое третье сословие?» (1789) и других сочинений, депутат Генеральных штатов (1789), один из основателей Якобинского клуба, член Конвента (1792). Голосовал за казнь короля; как депутат Совета пятисот принимал участие в перевороте 18 фрюктидора, став президентом Совета (1797), короткое время на дипломатической службе (посол в Берлине, 1798). Став членом Директории (1799), 18 брюмера поддержал генерала Бонапарта, после чего выступил автором проекта конституции, в который Бонапарт внес существенные поправки. После установления Империи был назначен на почетную должность президента Сената и пожалован в графы Империи (1808).


[Закрыть], прокурор Ревбель [49]49
  Жан-Батист Ревбель (1747–1807) – французский политический деятель, депутат Генеральных штатов (1789) и Конвента (1792), голосовал за казнь короля, состоял комиссаром Майнцской армии и комиссаром Комитета обществ.


[Закрыть] и старьевщик Мулэн [50]50
  Жан Франсуа Огюст Мулэн (1752–1810) – военный деятель Франции, волонтер Национальной гвардии Парижа (1789), после 1792 года бригадный, затем – дивизионный генерал, командующий французской армией, действовавшей в районе Бреста. В 1795 году сражался против пьемонтской армии, в 1799 году был приглашен войти в состав Директории и после 18 брюмера уволен в отставку, но в 1804 году вновь оказался на службе в армии, где пробыл до отставки по болезни в 1810 году.


[Закрыть] корчили из себя королей, то я вполне мог сделать себя консулом. Ведь я получил на то патенты при Монтенотте, Лоди, Арколе, Шебрейсе и при Абукире [51]51
  Упоминаются победы французской армии во время Итальянского похода генерала Бонапарта: Монтенотте (11 апреля 1796 года), Лоди (10 мая 1796 года), Арколе (15–17 ноября 1796 года) и во время Египетской экспедиции: Шебрейс, деревня близ Каира (15 июля 1799 года), и Абукир (25 июля 1799 года).


[Закрыть].

LXXIX

Бедствия, постигшие Францию с 1814 года, явились причиной того, что у высокоумных идеологов появилась возможность войти в правительство. Люди эти обожают хаос, ибо он составляет их суть. Служат же они и Богу, и дьяволу, часто в одно и то же время.

КОММЕНТАРИЙ

«Идеология» и «идеологи» – понятия, нередко встречавшиеся в лексиконе Наполеона. «Идеологами» назывались последние представители философского движения XVIII века: Ж.-Б. Кабанис, А.-Л. Дестютт де Траси, К.-Ф. де Вольней, П.-К. Дону, Д.-Ж. Гара и другие. Центром их собраний служил дом вдовы философа К.-А. Гельвеция в парижском предместье Отёйле. «Идеологи» исповедовали революционно-демократические традиции, отвергали террор и потому поддерживали жирондистов. Наполеон не был врагом Просвещения – то, что он сделал для его распространения, служит тому лучшим доказательством, – но ему было далеко не безразлично, если интеллектуалы не ограничивались одной только философией, пытаясь заниматься политикой, и всецело отдавались «идеологии».

«Высокоумные идеологи», к которым Наполеон безошибочно причислял и либералов, и отчасти республиканцев, – это как раз те, кого Наполеон имел в виду в своем обращении к Государственному совету на другой день после своего возвращения из России, тревожимый известиями о выступлении генерала К.-Ф. Мале и его единомышленников. Это обращение было напечатано в «Монитёре» от 21 декабря: «Именно идеологии, этой скрытой под мраком теории сверхчувствительного, которая, с изворотливостью доискиваясь до первопричин, хочет заложить основание законодательства народов, вместо того чтобы приноровить законы к знанию человеческого сердца и урокам истории, следует приписать все несчастия Франции. Эти заблуждения должны были привести и на деле привели к правлению аристократии. Кто провозгласил принцип восстания обязательным? Кто низко льстил народу, провозгласив его суверенитет, которым тот отнюдь так и не смог воспользоваться? Кто разрушил святость и уважение законов, поставив их в зависимость не от священных принципов справедливости, природы вещей и гражданственности, но только от воли собрания, состоящего из людей, коим чуждо знание гражданских, уголовных, административных, политических и военных законов?» Тогда, в 1812 году, «идеологическая» оппозиция в лице ее отдельных либеральных представителей не давала повода для опасений, но Наполеон, казалось, предвидел, что «идеологи» тотчас же выступят против него, когда почувствуют, что власть слабеет; так и произошло в 1814–1815 годы.

LXXX

Мое будущее наступит тогда, когда меня не будет. Клевета может вредить мне только при жизни.

LXXXI

Случай – вот единственный законный повелитель во всей вселенной.

LXXXII

Польза, которая толкает людей из одной крайности в другую, – сродни языку, который они учат, не заботясь о грамматике.

LXXXIII

Самый надежный рычаг всякого могущества – военная сила, которая предписывает закон и которую употребляет гений. Таковым рычагом был рекрутский набор. Достаточно убедить в этой силе, и противоречия отступают, а власть укрепляется. Так ли уж важны, в сущности говоря, все эти доводы софистов, когда звучат военные команды? Те, кто готов повиноваться, не должны выходить за линию строя. В конце концов, они свыкаются с принуждением: ведь в противном случае со строптивыми не церемонятся.

LXXXIV

Упадок нравов – это погибель государства как политического целого.

LXXXV

Каждый прав по-своему. Правота Диагора [52]52
  Диагор Мелосский (V в.) – древнегреческий лирический поэт, известный своим отрицанием богов, которое, согласно легенде, сложилось у поэта после того, как он явился свидетелем того, что клятвопреступление порою остается безнаказанным.


[Закрыть] состояла в том, чтобы отрицать Бога; Ньютон [53]53
  Исаак Ньютон (1642–1727) всегда признавал бытие Бога, неоднократно писал на теологические темы, а свою ученую деятельность рассматривал как средство, служащее к укреплению веры. Полагая, что вечные законы природы позволяют объяснить лишь повторяемость вещей, Ньютон приходил к выводу о необходимости первоначального Божественного толчка в развитии всего сущего.


[Закрыть] же был убежден в том, что его следует признавать; в каждом явлении заключена его противоположность: скажем, во время революции можно попеременно быть то героем, то злодеем, подниматься или на эшафот, или на вершину славы.

LXXXVI

Гоббс был своего рода Ньютоном в политике: его учение стоит в этом отношении многого.

КОММЕНТАРИЙ

Томас Гоббс (1588–1679), старший современник Ньютона, изложил свою общественно-политическую теорию в сочинениях «О гражданине» (1642), «Левиафан, или Материя, форма и власть государства церковного и гражданского» (1651) и других. Гоббс не был сторонником божественного происхождения государства, доказывал, что оно создано людьми посредством общественного договора. В поисках выхода из войны всех против всех за обладание собственностью люди от естественного состояния пришли к пониманию необходимости договориться о создании государства для наведения порядка. Государственная власть создала гражданское общество и обеспечила желанный мир, распределив все сущее в частную собственность. Государство и частная собственность – величайшие блага для человечества, но, чтобы удержать людей от возврата в естественное состояние, власть, по мнению Гоббса, должна быть ничем не ограниченной и сильной. Лучшей формой правления он считал абсолютную монархию.

LXXXVII

Когда я привел к завершению революцию и тем показал революционерам, на что я способен, то поверг их в неописуемое изумление.

LXXXVIII

На свете есть великое множество людей, воображающих, что они наделены талантом править единственно по той причине, что они стоят у кормила власти.

LXXXIX

В истории бывало, когда короли поступались своими прерогативами ради того, чтобы снискать народную любовь, но всякий раз они и предвидеть не могли, к чему сие может привести.

XC

После моего падения судьба повелевала мне умереть, но честь приказывала жить.

ХСI

В хорошо управляемой стране нужна главенствующая религия и зависимые от государства священники. Церковь должна быть подчинена государству, а не государство Церкви.

ХСII

Если бы христианская религия могла заменить людям все, как того добиваются ее горячие приверженцы, это явилось бы для них наилучшим подарком небес.

ХСIII

Человек высшего порядка бесстрастен по своей натуре: его хвалят, его порицают, мало что имеет для него значение, он прислушивается только к голосу своей совести.

ХCIV

Одни оказывают нам любезности, в то время как другие наносят оскорбления. И в первом, и во втором случае с людьми надобно соблюдать сугубую осторожность, ибо непременно следует знать, что кроется за этими любезностями.

XCV

Честолюбие столь же естественно для человека, как воздух природе: лишите его дух первого, а физику второго, и всякое движение прекратится.

XCVI

Пороки общества так же необходимы, как и грозы в атмосфере. Если же равновесие между благом и злом нарушается, гармония исчезает, и происходит революция.

XCVII

Тот, кто действует добродетельно только в надежде произвести впечатление, близок к пороку.

XCVIII

Красивая женщина радует глаз, добрая же – услада сердца: первая – безделушка, ну а вторая – сокровище.

XCIX

Между теми, кто ищет смерти, мало тех, кто находит ее в то самое время, когда оная была бы им на пользу.

C

Монарх обязан тщательно следить за тем, чтобы раздел материальных благ не совершался слишком уж неравномерно, ибо в этом случае он не сможет ни удержать бедных, ни защитить богатых.

СI

Я был самым богатым монархом Европы. Богатство состоит не в обладании сокровищами, но в том употреблении, которое умеют им дать.

CII

Когда государь пятнает себя хоть одним преступлением, ему приписывают все остальные: нагромождаются ложь, наветы, распространители уток пользуются этим, литературные вороны набрасываются на труп, злорадно пожирая его: распространяемые при жизни и подбираемые потомками скандальные и невероятные обвинения повторяются на все лады. Клеветы дона Базилио, они исходят от самого дьявола.

КОММЕНТАРИЙ

Речь идет о доне Базилио, персонаже комедии Бомарше «Севильский цирюльник, или Тщетная предосторожность» (1773), который советует Бартоло, у воспитанницы которого Розины дон Базилио служит учителем музыки, воспользоваться в борьбе со своим соперником клеветой: «Клевета, сударь!.. Поверьте, что нет такой пошлой сплетни, нет такой пакости, нет такой нелепой выдумки, на которую в большом городе не набросились бы бездельники, если только за это приняться с умом, а ведь у нас здесь по этой части есть такие ловкачи!.. Сперва чуть слышный шум, едва касающийся земли, будто ласточка перед грозой, pianissimo, шелестящий, быстролетный, сеющий ядовитые семена. Чей-нибудь рот подхватит семя и, piano, piano, ловким образом сунет вам в ухо. Зло сделано – оно прорастает, ползет вверх… и пошла гулять по свету чертовщина!..» (пер. Н. Любимова).

СIII

Понаписано более чем достаточно: я хотел бы поменьше книг и побольше здравого смысла.

СIV

Надобно, чтобы государь и первый министр были честолюбивы. Кое-кто говорит, что в том нет необходимости: и судят при этом как лиса, у которой отрезали хвост [54]54
  Речь идет о персонаже из басни Ж. де Лафонтена. См. Fables de Lafontaine, nouvelle edition, revue, mise en ordre, et accompagnée de notes par C. A. Waickenaer. T. II. Paris, 1829. P. 151–152.


[Закрыть].

CV

При высадке в Египте меня удивило, что от былого величия у египтян я нашел только пирамиды и печи для приготовления жареных цыплят.

CVI

Льстецам нет числа, но средь них мало тех, кто умел бы хвалить достойно и прилично.

CVII

Наступит день, и история скажет, чем была Франция, когда я взошел на престол, и чем она стала, когда я предписал законы Европе.

CVIII

Всякая сделка с преступником пятнает преступлением трон.

CIX

Меня всегда удивляло, когда мне приписывали убийство Пишегрю [55]55
  Шарль Пишегрю (1761–1804) – французский военный и политический деятель. Из волонтеров выдвинулся в командиры батальона Национальной гвардии (1792) и уже на следующий год был произведен в дивизионные генералы (1793). Успешно руководил военными действиями французских войск в Голландии (1794–1795), но вступил в связь с роялистами и был отстранен от командования (1796), что не помешало ему уже через год стать председателем Совета пятисот (1797). После переворота 18 фрюктидора был сослан в Гвиану, откуда ему удалось бежать в Англию и тайно вернуться в Париж (1804), где был арестован как заговорщик, помещен в тюрьму и, как полагают, покончил жизнь самоубийством.


[Закрыть]: он ничем не выделялся среди других заговорщиков. У меня был суд, чтобы его осудить, и солдаты, чтобы его расстрелять. Никогда в своей жизни я ничего не делал по пустякам.

СX

Падение предрассудков обнаружило пред всеми источник власти: короли не могут более не прилагать усилий, дабы выглядеть способными править.

СХI

Учреждая Почетный легион, я объединил единым интересом все сословия нации. Установление сие, наделенное жизненной силой, надолго переживет мою систему.

КОММЕНТАРИЙ

Члены Почетного легиона, учрежденного 29 флореаля X года Республики (19 мая 1802 года), выбирались так называемым Главным административным советом Почетного легиона из числа военных, «оказавших значительные услуги государству в войне за свободу» (получившие почетное оружие по праву входили в состав Почетного легиона), и из числа граждан, «которые своими знаниями, талантами и добродетелями содействовали установлению и защите республиканских начал или внушали любовь и уважение к правосудию или к государственной власти». Каждый гражданин, член Почетного легиона, должен был «честью поклясться, что посвятит свои силы служению Республике ради сохранения целостности ее территории, ради защиты ее правительства, законов и освященной ими собственности; что он будет всеми средствами в пределах справедливости, разума и законов противодействовать всякой попытке, направленной на восстановление феодального строя и связанных с ним привилегий и прав; наконец, что он всеми силами будет содействовать сохранению свободы и равенства».

Легион, шефом которого был Первый консул Наполеон Бонапарт, состоял из Главного административного совета и пятнадцати когорт, каждая из которых насчитывала семь высших офицеров с пожизненным жалованьем пять тысяч франков, двадцать майоров с жалованьем две тысячи франков, тридцать офицеров с жалованьем одна тысяча франков и триста пятьдесят легионеров с жалованьем двести пятьдесят франков. При каждой когорте существовал приют для призрения немощных кавалеров Почетного легиона. Проект учреждения Почетного легиона встретил сильное противодействие в Государственном совете, в Трибунате и Законодательном корпусе. Проект прошел, но большинством в 56 голосов членов Трибуната против 38; в Законодательном корпусе большинство составило 170 голосов против 110.

Наполеону пришлось приложить немало трудов, чтобы убедить в целесообразности предлагавшейся им меры. Отвечая государственному советнику Т. де Берлье, назвавшему знаки отличия «монархическими побрякушками», Первый консул возразил: «Французы за десятилетнюю эпоху Революции отнюдь не изменились; по-настоящему в них развито только одно чувство – чувство чести. Надобно же дать им эти знаки отличия, подстрекнув тем самым природное честолюбие». В Государственном совете проект прошел большинством в 14 голосов против 10, но Бонапарт, преодолевая оппозицию, утвердил постановление во всей его силе. Время показало правоту Первого консула: орден Почетного легиона явился едва ли не самой почетной и притягательной наградой в эпоху Первой империи и в то же время одним из самых долговечных установлений Наполеона.

СХII

В управлении не должно быть полуответственности: она с неизбежностью ведет к утайке растрат и неисполнению законов.

СХIII

Французы любят величие во всем, в том числе и во внешнем облике.

CXIV

Первое преимущество, которое я извлек из континентальной блокады, заключалось в том, что она помогла отличить друзей от врагов.

КОММЕНТАРИЙ

Континентальная блокада, объявленная декретом от 21 ноября 1806 года, являлась ответной мерой и была призвана оградить французскую и европейскую промышленность от британской гегемонии, подорвать торгово-экономическое могущество Англии и заставить английское правительство прекратить военные действия против Франции. В соответствии с декретом о континентальной блокаде, принятым в ответ на блокадные меры британских властей, Великобритания объявлялась в состоянии блокады и всякая торговля с Англией прекращалась, доступ во все французские порты судов, пристававших к английским берегам, равным образом прекращался. Поначалу отрицательно сказываясь на торгово-экономических отношениях европейских стран, обязавшихся выполнять условия континентальной блокады, эта система при всех несовершенствах механизмов ее осуществления объективно способствовала развитию европейской экономической независимости; однако ее положительные результаты были бы, вероятно, более очевидными, если бы относительное спокойствие в эпоху русско-французского союза с 1812 года вновь не сменилось коалиционными войнами, финансированными Англией, в результате которых континентальная блокада прекратила свое существование.

CXV

Участь Нэя и Мюрата не удивила меня. Они умерли геройски, как и жили. Полагаю, такие люди не нуждаются в надгробных речах.

КОММЕНТАРИЙ

Иоахим-Наполеон Мюрат (1767–1815) – маршал Франции (1804), Великий герцог Бергский и Клевский (1806), король Неаполитанский (1808). После того как он убедился в том, что его представители не будут допущены на Венский конгресс, где решались судьбы Европы, после того как Папа Римский отказался признать его королем, а англичане явно склонялись к признанию прав неаполитанских Бурбонов (Фердинанд IV) на престол, выступил войной против Австрии. В своем манифесте он призвал итальянские народы взяться за оружие, для того чтобы под его руководством обеспечить свободу и единство Италии, заложить основы конституционной монархии наперекор замыслам дипломатов Конгресса.

Войска Мюрата добились некоторых успехов, заняв Римини, Равенну, Болонью, Феррару, но потерпели поражение при Толентино, и Мюрат вынужден был оставить Италию. Во Франции бывший король Неаполитанский не удостоился чести быть принятым в Париже и должен был по повелению Наполеона дожидаться исхода кампании 1815 года в Южной Франции. После известий о Ватерлоо Мюрат удалился на Корсику, а оттуда в Италию, где высадился в Калабрии. Австрийское правительство предлагало ему убежище в австрийских владениях, если он сложит с себя королевский титул, но Мюрат не в состоянии был довольствоваться предложенной ему ролью. Только тогда, когда он и его немногочисленная свита были пленены группой вооруженных людей, он понял, что его время прошло. Мюрат и его приверженцы были отведены в замок Пиццо, по приказанию короля Фердинанда судимы военным судом, семеро из восьми членов которого служили в свое время под командованием Мюрата.