Текст книги "Философская антропология. Учебник для вузов"

Человек как родовое существо и гражданин мира у Канта

Кант считается одним из основоположников философии субъективности. Принцип автономии субъекта он применил не только в теории познания, но и в этике. Канта упрекали за формализм и за абсолютизацию категорического императива, который расценивался как явное ограничение индивидуальной свободы. Его идеи развивались не только в либеральном, но и в социалистическом направлении. Конечно, категорический императив является общим требованием, но он может дополняться разнообразными постулатами той или иной «прикладной этики» и таким образом легко вписывается в любой социальный контекст.

Принципиальный вопрос относительно кантовской этики состоит в том, что есть зло, которое не надо желать себе и делать другому. Во-первых, допущение об изначальном, метафизическом зле выступает необходимой предпосылкой морали. Кант это хорошо понимал, о чем свидетельствует его «Религия в пределах только разума», где содержится рассуждение «О существовании злого принципа наряду с добрым, или об изначальном зле в человеческой природе». Отказываясь от натуралистического истолкования, Кант вынужден допустить «грамматическое» различие добра и зла, без которого невозможно говорить о человеке.[72]72
  Кант И. Трактаты и письма. М., 1980. С. 92.


[Закрыть] Во-вторых, то, что по моральным соображениям расценивается как зло, а по эпистемологическим – как заблуждение, оказывается необходимым условием процветания жизни. Таким образом, зло одинаково присутствует в доктринах Канта и Ницше. Правда, они отрицали применимость понятия метафизического зла к человеку и разбили его на множество различных опасностей, которым эффективно противодействует не запретительная мораль, а разрешительная, т. е. прикладная этика. В-третьих, в сочинениях Канта можно проследить некую эволюцию: сначала человек принимается как склонный к добру от природы, затем – нейтральный относительно добра и зла и, наконец, в каком-то дьявольском виде.

Автономность субъекта означает независимость от давления биологических, социальных, национальных, этнических и иных факторов. Это кажется опасным, ибо означает обоснование индивидуализма. Вместе с тем Кант нашел черту, отделяющую субъективизм от индивидуализма. Автономный субъект сам ограничивает пределы своей свободы. Как кажется, это характерно и для либерального проекта, современные сторонники которого, в отличие от экономиста Ф. Хайека, не признававшего иных регулятивов, кроме рынка, настаивают на соблюдении прав человека. Этот подход хорошо согласуется с кантовскими идеями морального закона внутри нас и «мирового правительства» вне нас, контролирующего соблюдение прав человека, которые неизбежно нарушаются в рамках национальных государств. В принципе космополитический подход к человеку как гражданину мира не должен вызывать возражений, если применять его в гармонии с другими требованиями. Трудность в том, что как права, так и моральные обязанности являются универсальными по определению. Однако родина требует патриотизма, семья и дети – патернализма, профессия – исполнения должностных инструкций. Гуманный космополит, опирающийся на права человека, неизбежно вступает в конфликт с инстанциями государства.

В основе кантовской космополитической программы гражданина мира лежат мораль и разум, что предполагает отказ как от биологической, так и от национально-культурной обусловленности. На самом деле концепция человека как родового существа вовсе не приводит к обособленности и замкнутости, а, наоборот, раскрывает вполне реализуемый проект. Тот, кто удовлетворен и гордится собой, не боится чужого. Отсюда «злобно-недоверчивое» отношение людей друг к другу преодолевается не моралью самодисциплины и самотабуирования, а позитивной этикой добрососедства, дружественности и братства.

Сущность человека как родового существа, по Канту, состоит в его разумности. Родовое существо – это и есть гражданин мира, ибо разум не зависит от цвета кожи и национальности. Более того, он способствует преодолению биологической агрессивности и эгоизма. Качества человека, воспитанные в рамках локальных сообществ, т. е. принадлежность к этносу, группе или сословию, считаются источником злобы, конкуренции и войн. Наоборот, разум делает человека космополитическим существом, преодолевающим стресс чужого. Именно это различие и должно стать предметом преодоления. Понимание родовой природы, определение сущности человека как разумного существа и тем самым как гражданина мира оставляет описанную дилемму не преодоленной. Как бы мы ни метались между привязанностью к крови и почве, с одной стороны, и принадлежностью к универсальной культуре, с другой, мы приходим к тяжелым проблемам, которые решаются войной. Любовь к родине и ответственность перед предками оборачивается шовинизмом, а космополитизм – абсолютизацией европейской или иной культуры, которая требует во имя своего утверждения уничтожения чужой культуры. Стало быть, надо менять оба понятия человека как родового, так и всемирно-разумного существа.

На самом деле в «Антропологии» Канта отвергается космополитическая позиция. Ведь «гражданин мира» – это живущее на земле разумное существо, но, как полагает Кант, невозможно определить его характер, так как для сравнения требуется «неземное» существо. «Задача указать характер человеческого рода совершенно неразрешима, ибо решить ее можно было бы, сравнивая два вида разумных существ, исходя из опыта, а опыт не допускает такого сравнения».[73]73
  Кант И. Антропология. СПб., 2002. С. 430.


[Закрыть] Если нельзя определить природу человека, то ее и нет. И человек является сам себя создающим существом. Наделенный способностью быть разумным, он может сделать из себя разумное животное. Разумность важна для его самосохранения, воспитания, управления собой и другими. Но природа вложила в человека зерно раздора. И Кант видел в этом ее непостижимую мудрость.

В «Антропологии» человек определяется согласно целям природы как существо, наделенное разумом, и одновременно как способное к агрессии и ненависти. С какой целью вложены эти исключающие друг друга способности, Кант считает непостижимым. Он исходит из их данности и постулирует троякого рода способности, или задатки, человека, отличающие его от других обитателей Земли. То обстоятельство, что человек может обладать представлением о своем «Я», бесконечно возвышает его над всеми другими существами, живущими на Земле. Благодаря этому он становится личностью. Самосознание, способность мыслить свое «Я» Кант и называл рассудком. Однако после хвалебной оды следует предупреждение об эгоизме: человек везде, где только возможно, проявляет и утверждает свое любимое «Я». Кант выделил три формы эгоизма: логический, который проявляется в игнорировании проверки своих мнений мнениями других людей (противовесом ему Кант считал свободу печати); эстетический – абсолютизирующий собственный вкус; моральный, исходящий из собственной пользы. Эгоизму он противопоставлял плюрализм, свойственный гражданину мира. Не значит ли это, что Кант боялся проявлений эгоизма и искал его причины как раз в «слишком человеческом»? Например, говоря о важной с точки зрения познания способности представления, Кант указывал, что наша способность внимания имеет странную и нехорошую особенность – непроизвольно устремлять взор как раз на недостатки других.

Не построена ли «Антропология» по образцу бэконовской теории идолов? Действительно, кантовский дискурс о человеке – разновидность критики, свойственной эпохе Просвещения. Она является описанием препятствий реализации морального и познающего субъекта, которые кроются в человеческой природе. Возвышенным речам о человеке, которые представляли собой смесь восторга и ужаса, христианской концепции, сочетающей богоподобие и грехопадение, мыслители Просвещения противопоставили научное понимание человеческой природы: человек – это просто машина. Эпоха анатомических театров окончательно устранила пространство метафизики и религии, так как в процессе вскрытия и детального описания взаимодействия внутренних органов не обнаружилось никакой души. Вместе с тем это не исключало поисков чудесного, ибо ни один дискурс о человеке не находит признания без обещания разгадки его тайны. Это объясняет популярность знаменитого романа Шелли «Франкенштейн», где искусственно созданное существо приводится в действие электрической и магнетической энергией. Не удивительно, что именно в эпоху Просвещения расцвели спиритизм и спиритуализм. Кант, хотя и писал о внутреннем опыте, однако предостерегал относительно абсолютизации спонтанных состояний, которые характерны для мистики. Наоборот, Гегель свою «Философию духа» начал с описания магнетопатии. Очевидно, что он испытывал сильный интерес к сеансам Месмера и, в отличие от Канта, относился к «ясновидению» скорее положительно, чем отрицательно.

Кант придерживался космополитической позиции. Все описанные в «Антропологии» качества человеческой природы сопротивляются признанию как всемирно-гражданского состояния, так и моральности. Наша животная природа, принадлежность этносу, нации, государству заставляет быть автономными эгоистами, порождает конкуренцию и даже враждебность по отношению к другим. Итак, злобно-недоверчивое отношение людей друг к другу укоренено в антропологических характеристиках. Умение сдерживать себя перед их напором и составляет главное качество человека, его достоинство. Таким образом, кантовский дискурс о человеке сохраняет хвалебную риторику, возвышающую человека, внушающую уверенность, что он может реализовать свободу вопреки давлению природных, национальных и государственных сил.

И вместе с тем чего-то не хватало в речах Канта. Человек как гражданин мира оказался слишком абстрактной и малопривлекательной фигурой. Уже Фихте снова восхвалял «замкнутое торговое государство» и видел назначение человека в защите отечества. Недееспособность гражданского общества заставила Европу усиленно заняться воспитанием нации, которая все резче отличалась от совокупности людей, связанных общественным договором. Снова было реанимировано чувство патриотизма. Для сплочения нации потребовалась общность территории, языка, а также культуры и даже вероисповедания. Когда к этому добавились кровь и почва, т. е. общие предки и земля, от которых произошел и на которой вырос гражданин, то получилось нечто столь опасное, что после Второй мировой войны снова началась критика теперь уже национального государства.

Кантовский антропологический проект на практике имел не слишком много сторонников, потому что понятие гражданина оказалась слишком холодным для мобилизации индивидов. На самом деле то, что Кант воспринял как препятствие моральности и гражданству, может рассматриваться как условие общения. Аристотель и другие исходили из того, что люди рождены жить вместе. Кант не сомневается, что человек «предназначен» ходить на двух ногах, наделен разумом и вообще является мирным животным. Вопрос видится Кантом в том, является он общественным или одиноким, избегающим соседства животным. В отличие от Аристотеля, второе решение кажется Канту более вероятным. Этим он выражает дух своего времени и даже считается учредителем индивидуализма, тогда как Ницше – его носителем, т. е. наследником Канта.

В целом у Канта можно встретить двойственную оценку природы человека. С одной стороны, нет никакой природы человека, ибо он незавершен и не имеет готовых инстинктов. С другой стороны, признаются природные задатки, склонности и желания. От природы человек не зол, скорее он наделен задатками добра. По мнению Канта, «природа человека» означает его разумность. «Природа хотела, чтобы человек все то, что находится за пределами механического устройства его животного существования, всецело произвел из себя и заслужил только то счастье или совершенство, которое он сам создает свободно от инстинкта, своим собственным разумом».[74]74
  Кант И. Антропология с прагматической точки зрения // Кант И. Сочинения. Т. 6. С. 9–10.


[Закрыть]

В «Трактате о мире» также учитываются антропологические параметры. Они часто расцениваются моралистами как препятствия для исполнения высших принципов. И все же Кант вынужден с ними считаться. Более того, он исходит из злобно-недоверчивого отношения людей друг к другу. В этом часто видят нарастание мизантропии у стареющего философа. На самом деле Кант намеренно исходит из отрицательных качеств человека и пытается доказать, что даже «дьявольское существо» приходит к необходимости исполнения нравственного закона. В трактате «О педагогике» он озабочен тем, чтобы использовать природные склонности для выработки морального характера. Кроме «плохих» есть «хорошие» задатки, и их надо воспитывать. Дисциплина подчиняет человека законам человечности. «Дети должны воспитываться не для настоящего, а для будущего, возможно лучшего, состояния рода человеческого, т. е. для идеи человечества и сообразно его общему назначению».[75]75
  Кант И. О педагогике // Кант И. Трактаты и письма. М., 1980. С. 451.


[Закрыть] Кант не отрицает природных задатков, а предполагает их воспитание через призму назначения человека. Он полагает, что злых начал в человеке нет. Отсюда план воспитания должен быть составлен с космополитической точки зрения.

Под «воспитанием» Кант понимает уход, попечение, дисциплину и обучение. Все это отличает человека от животных. Человеческий род должен своими усилиями постепенно, из самого себя, вырабатывать все свойства, присущие человеческой природе. Одно поколение воспитывает другое.

Философия религии Канта базируется на разуме. Кант различал, во-первых, гражданско-юридическую или политическую общность на основе принудительного публичного права, поддерживаемого государством, во-вторых, этически-гражданскую общность, основанную на законах добродетели. Государственному объединению предшествует состояние войны, которое Кант понимает как необходимость постоянно быть начеку. Этической общности предшествует естественное моральное состояние, при котором каждый по отдельности стремится к нравственному совершенству. Субъектом законов, ограничивающих произвол индивидов, является народ. Но он не является и не может быть моральным законодателем. Моральный закон исполняется не через внешнее принуждение, а как повеление долга. Поэтому необходимо допущение высшего морального существа. Создание морального народа – это дело Бога. Но и сами люди, полагал Кант, не могут оставаться в стороне. Они объединяются на основе идеи церкви. Кант выдвигает по отношению к ней следующие требования.

1. Всеобщность, принципиальное единство, исключающее секты.

2. Чистота (свобода от суеверий и фанатизма), объединение на основе исключительно моральных законов.

3. Объединение на основе принципа свободы, демократизм.

4. Неизменяемость принципов и целей.

Такая общность отличается о любой формы государства и строится как семья, в рамках которой достигается добровольное, всеобщее сердечное единство. Возникает вопрос об отношении всемирно-гражданского и религиозного состояния. Пожалуй, можно представить дело так: всемирно-гражданское состояние преодолевает границы национальных государств и выводит людей на уровень человечества. Не ясно, в чем космополиты, освободившиеся от родины и родственников, находят опору законов? Механизмом признания, например, у либерала Хайека оказывается рынок. Там нет места морали. Вера в высшее моральное существо, законодателя остается у Канта важным условием прочной общности. Чистая вера понимается как средство и форма публичного объединения людей. Благодаря распространению свободной моральной веры на Земле может установиться Божье Царство, которое есть не что иное, как публичное всеобщее этическое государство. «Чистая религиозная вера одна только может обосновать всеобщую церковь, ибо только она является верой разума, которую можно убедительно сообщить каждому, между тем как основанная только на фактах историческая вера может расширить свое влияние не далее, чем это могут достигнуть по обстоятельствам времени и места известия, дающие возможность судить о ее достоверности».[76]76
  Кант И. Религия в пределах только разума // Кант И. Трактаты и письма. С. 172.


[Закрыть]

Кант превратил религию в прагматический инструмент реализации морали: исполнение моральных обязанностей по отношению к другим людям – это и есть лучшая форма служения Богу. Религия у Канта служит средством основания «божественного государства». Гегель позже отказался от идеи теократии, к которой тяготели русские религиозные философы. Он мечтал об империи духа. Кант отметил, что в человеческом роде заложено стремление к фундаментализму как имперского, так и религиозного типа. Но империи раскалываются на множество маленьких самостоятельных государств, а притязающая на универсальность церковь раздирается сектами. По мнению Канта, истина и добро коренятся в естественных задатках каждого человека. Их публичное признание преодолеет политические препятствия для создания этического государства.

Как бы ни критиковали европоцентризм, идея Европы значима для всех. В эпоху глобализации вопрос об освоении европейского культурного капитала приобретает особый смысл. В венском докладе Э. Гуссерля (1937 г.) Европа определялась как специфическая духовная общность, которая имеет всемирноисторическое значение. Внутри этой общности отдельные люди действуют на разных уровнях в разнообразных социальных группах – семьях, родах, нациях, будучи тесно связанными духовно.[77]77
  Гуссерль Э. Кризис европейского человечества и философия // Культурология: ХХ век. М., 1995. С. 301.


[Закрыть] И у Канта гражданин мира – это, конечно, европеец. Хотя Кант говорил о союзе народов и осуждал колонизацию, тем не менее «цель природы» установлена им с позиций европейской морали. Различая дикие и цивилизованные народы, он ориентируется на европейцев. Дикость – это независимость от законов.

Если Канта можно упрекнуть в европоцентризме, то его позиция по национальному вопросу остается неясной. С одной стороны, он говорил о «союзе народов», о вечном мире, чтобы исключить конфликты между национальными государствами. С другой стороны, он признавал конфликт формой развития, что можно расценивать как оправдание войн, в том числе и за национальную автономию. Должна ли каждая нация стать государством и должно ли общество конституироваться в форме замкнутого мононационального государства – этот вопрос чрезвычайно актуален в постсоветском пространстве. Кажется, он мало беспокоил Канта, который мыслил в мировом масштабе. Может быть, его «космополитизм» – это реакция на раз дробленность Германии или на «национализм» Фихте? Кант различает возрастные особенности людей, а также стадии развития общества (дикие и цивилизованные народы), но не ставит вопроса о расах, нациях, этносах. Вместо политической борьбы за самостоятельное государство он предполагал нечто вроде культурной автономии. Кант считал раздельное существование многих национальных государств лучшей, чем единое всемирное государство, формой сосуществования народов. Он полагал, что бездушный деспотизм – это кладбище свободы, поскольку он ослабляет силу народа, а соревновательность и конкуренция способствуют их развитию. Природа разъединяет народы и удерживает от смешения различием языков и религий, но она же своей хитростью, благодаря врожденному корыстолюбию, влечет людей к торговле и общению.

Гуссерль также допускал многообразие наций, культур, государств. Европа – это семья народов, единство которых имеет чисто духовный характер. По отношению к понятиям «раса», «род», «этнос», «природа человека» он осуществлял феноменологическую редукцию. Основанием этого служит наличие идеологических предпосылок в конструкции этих понятий. В их трактовке недопустим натурализм. Они подлежат такой же критике, какой подвергаются идеологические конструкты. Кант признает автономию «порядка природы», который понимается некритически. Остается загадкой, почему он не совершил «коперниковского переворота» в антропологии, как он это сделал в своей теории познания. Не считая человека готовым продуктом природы, не признавая возможности познания вещи в себе, Кант постулирует такие «природные» качества человека, которые кажутся сомнительными. Но можно сказать и по-другому. Нравственный закон абсолютен. Однако его исполнение предполагает относительность к средствам реализации. Законы разума реализует конечное земное существо. Поэтому следует принимать во внимание «природу» человека. Интерес Канта к родовому человеку не натуралистический, а «прагматический». Он не пытается обосновать нравственный закон ссылками на примеры морального поведения людей. Наоборот, принимая человека в его безнравственности, Кант пытался найти способ привести людей и народы к исполнению нравственного закона.

В работе «Идея всеобщей истории во всемирно-гражданском плане» Кант предлагал в качестве предмета истории как науки изучать не переживания и намерения отдельных мужчин и женщин, а человечество в целом. Это напоминает Марксово понимание истории: «Отдельные люди и даже целые народы мало думают о том, что когда они, каждый по своему усмотрению и часто в ущерб другим, преследуют свои собственные цели, то они незаметно для самих себя идут к неведомой им цели природы и содействуют достижению этой цели, которой, даже если бы она стала им известна, они бы мало интересовались».[78]78
  Кант И. Идея всеобщей истории во всемирно-гражданском плане // Кант И. Сочинения. Т. 6. С. 7–8.


[Закрыть] Но есть и существенное отличие. Редукция действий осуществляется не к мотивам социально-экономического плана, а к природе человека: «то, что представляется запутанным и не поддающимся правилу у отдельных людей, можно было бы признать по отношению ко всему роду человеческому как неизменно поступательное, хотя и медленное, развитие его первичных задатков».[79]79
  Там же. С. 7.


[Закрыть] Конечно, это сильная идеализация истории. Если посмотреть на мотивы человеческих действий, то может охватить печаль: «все в целом соткано из глупости, ребяческого тщеславия, а нередко и из ребяческой злобы и страсти к разрушению».[80]80
  Там же. С. 8.


[Закрыть] Отсюда закономерно допущение «нечеловеческой» цели истории: «поскольку нельзя предполагать у людей и в совокупности их поступков какую-нибудь разумную собственную цель, нужно попытаться открыть в этом бессмысленном ходе человеческих дел цель природы, на основании которой у существ, действующих без собственного плана, все же была бы возможна история согласно определенному плану природы».[81]81
  Там же. С. 8.


[Закрыть]

«Средство, которым природа пользуется для того, чтобы осуществить развитие всех задатков людей, – это антагонизм».[82]82
  Там же. С. 11.


[Закрыть] Под антагонизмом Кант имеет в виду «недоброжелательную общительность людей», стремление как к общению, так и к уединению, а также сопротивление другим ради самоутверждения. Идиллическое единство ведет к застою. Поэтому он благословляет природу за свойственные человеку неуживчивость, завистливо соперничающее тщеславие, ненасытную жажду обладать и господствовать. Без них все превосходные задатки человечества оставались бы навсегда неразвитыми».

Величайшая проблема для человеческого рода – это достижение всеобщего правового гражданского общества, в котором сочетаются личная свобода и принуждение к признанию свободы других. Главную проблему Кант видел в том, чтобы господин, которому доверена верховная власть, заставляющая свободных индивидов подчиниться общепризнанной воле, сам был справедливым человеком.

Отношения между государствами Кант рассматривал по аналогии с конкуренцией людей. Он верил, что войны и бедствия, проистекающие от войн между государствами, заставят найти такое гражданское устройство, которое обеспечит безопасность людей. «Проблема создания совершенного гражданского устройства зависит от проблемы установления законосообразных внешних отношений между государствами».[83]83
  Кант И. Идея всеобщей истории во всемирно-гражданском плане // Кант И. Сочинения. Т. 6. С. 15.


[Закрыть] Кант предлагал описать историю человеческого рода как выполнение тайного проекта природы: образование всемирного гражданского общества. Этот евлогический жест должен воодушевлять людей.

В работе «К вечному миру» Кант сформулировал законы, по которым люди живут во всемирно-гражданском состоянии. Должен существовать особого рода союз, который можно назвать «союзом мира», который положит конец войнам раз и навсегда. Его задача в том, чтобы обеспечить свободу государств, причем без принуждения, как в случае объединения индивидов. Путь к этому Кант видит на основе какой-либо сильной республики, по природе своей тяготеющей к вечному миру, которая могла бы стать центром федеративного объединения других государств. Остальные государства могли бы примкнуть к ней, чтобы в соответствии с нормами международного права обеспечить свободу. Федерализм в соединении с международным правом кажется Канту достаточным основанием достижения всемирно-гражданского состояния: «Не положительная идея мировой республики, а негативный суррогат союза, отвергающего войны».[84]84
  Кант И. К вечному миру // Кант И. Сочинения. Т. 6. С. 275.


[Закрыть] Важно отметить, что речь идет не о едином государстве, а о союзе народов, принявших условие всеобщего гостеприимства.[85]85
  Кант И. К вечному миру // Кант И. Сочинения. Т. 6. С. 276.


[Закрыть] Это понятие выражает запрет обращаться с иностранцем как с врагом. А в положительном аспекте оно означает право посещения любой страны, или, как говорят сегодня, свободного перемещения по миру. Естественно, Кант сохранил старые философские амбиции. Об этом свидетельствует «тайная статья» общественного договора, провозглашающая право философа публично высказываться об общих максимах войны и мира и рекомендацию правителям их выслушать.

Каковы гарантии вечного мира? Кант находит их в природе. Именно она обеспечила возможность жить повсюду. Но и война присуща человеческой природе. Поэтому Кант трактует ее как форму общения. Люди не ангелы. Кант это прекрасно понимал. Но его проект, как он полагал, осуществим, даже если человек является сущим дьяволом: так организовать общественное устройство, чтобы, несмотря на столкновение их личных устремлений, зло одного парализовало зло другого.[86]86
  Там же. С. 285.


[Закрыть]

Итак, становится ясным, почему поздний Кант во главу угла поставил вопрос о человеке, почему его вообще интересовала проблематика антропологии. Он был озабочен поиском «механизма» реализации нравственного закона. Кант не был ни формалистом, ни идеалистом. Где может быть реализован категорический императив? Многие полагают, что только на небе, в мире идеальных ценностей. Но тогда в нем нет никакого смысла. Он должен быть реализован здесь, на этой земле. Для доказательства этого Кант и привлекает «закон природы». Принимая несовершенство человека, принимая в самой крайней форме «злобную недоверчивость» людей, их стремление к господству и наживе, он стремился доказать, что даже самые эгоистичные и злобные существа вынуждены принять всемирно-гражданское состояние. Точно так же национальные государства вынуждены не только воевать, но и сотрудничать друг с другом.

Если в своих ранних работах Кант считал, что нравственность предполагает свободу человека от давления биологических, социальных и иных факторов, то здесь он не только принимает их во внимание с целью борьбы с ними, но принимает человека как природное и социальное существо и даже признает его условием возможности реализации нравственного состояния: «При помощи эгоистических склонностей, которые естественным образом даже внешне противодействуют друг другу, разум может использовать механизм природы как средство для того, чтобы осуществить свою собственную цель – предписание права – и этим способствовать внешнему и внутреннему миру».[87]87
  Кант И. К вечному миру // Кант И. Сочинения. Т. 6. С. 286.


[Закрыть]