Текст книги "Билль о правах"

Джонсон подал апелляцию в Техасский апелляционный суд, где проиграл. Его следующая апелляция была направлена в Техасский суд уголовных апелляций, который вынес решение в пользу Джонсона, постановив, что штат Техас не имеет права наказывать граждан за сожжение флага, поскольку такой акт является символической речью и, следовательно, защищен Первой поправкой к Конституции. Техасский суд уголовных апелляций также отметил, что сожжение флага не повлекло за собой нарушения общественного порядка и даже не угрожало таковым.

После победы Джонсона в Техасском суде уголовных апелляций настала очередь штата Техас подавать апелляцию. Через пять лет, в 1989 году, Верховный суд США пятью голосами против четырех постановил, что запрещение поджигать американский флаг не согласуется с Первой поправкой к Конституции. Это решение привело к отмене законов, запрещающих сжигать американский флаг, в 48 штатах США. Только в двух штатах такого закона не было.

Законы, запрещающие осквернение американского флага, начали появляться в разных штатах в начале ХХ века. Уже в 1907 году Верховный суд в деле «Халтер против штата Небраска» поддержал закон штата, запрещающий не только осквернение флага, но и его использование в рекламе товаров. В этом деле два бизнесмена продавали пиво под маркой «Звезды и Полосы» и поместили на этикетку изображение американского флага. В 1968 году Конгресс утвердил Закон об осквернении федерального флага. Теперь умышленное действие, выражающее презрение к любому флагу США путем «публичного уничтожения, изменения его символики, нанесения надписей на нем, осквернения, топтания, сожжения», являлось преступлением.

Именно на этом этапе дело «Техас против Грегори Ли Джонсона» попало на рассмотрение в Верховный суд США. Хотя за большинство решение писал судья Харлан, наиболее интересным считается согласное мнение, выраженное судьей Энтони Кеннеди. Ниже следует выдержка из мнения судьи Кеннеди, которая очень хорошо передает суть Первой поправки: «Иногда трудность заключается в том, что мы принимаем решения, которые нам самим не нравятся. Мы принимаем их, потому что они правильные. Правильные в том смысле, что такого результата требует закон и Конституция, как мы понимаем их. И наша преданность этому процессу такова, что, за редким исключением, мы не упустим случая, чтобы выразить свое отвращение к результату, дабы не принизить дорогой нам принцип, который этот результат и продиктовал. Это дело является одним из таких случаев».

И далее: «Хотя часто символы означают то, что мы хотим, чтобы они означали, флаг является непреходящим символом, напоминающим нам о ценностях, в которые верят американцы. Эти ценности – закон, правопорядок и свобода, которые поддерживают дух человека. И сегодняшнее дело принуждает нас еще раз понять цену, которую мы должны платить за свои ценности. То, что флаг охраняет тех, кто его презирает, является горькой, но фундаментальной истиной».

В том же году Конгресс США выразил свое недовольство решением Верховного суда в деле «Техас против Грегори Ли Джонсона», приняв Закон об охране флага. Публичное сожжение флага снова стало преступлением, на сей раз федеральным.

Новое дело, касающееся осквернения американского флага, не заставило себя долго ждать.

Соединенные Штаты против Эйхмана / United States v. Eichman, 496 U.S. 310 (1990)

Закон об охране флага, о котором говорилось выше, вступил в силу в полночь 28 октября 1989 года, а уже через день, 30 октября, знакомый нам Грегори Ли Джонсон присоединился к Шону Эйхману, Давиду Блалоку и Скоту Тайлеру, чтобы выразить протест против этого закона, что они и сделали путем сожжения трех американских флагов на ступенях Капитолия в Вашингтоне. Все они были арестованы, и всем предъявили обвинение в нарушении Закона об охране флага (который к тому времени существовал аж три дня), нарушении общественного порядка и демонстрации без необходимого разрешения. Интересно, что федеральный прокурор выделил из этой четверки нарушителей Грегори Ли Джонсона, заявив, что у прокуратуры мало доказательств для привлечения его к ответственности. Грегори Ли был взбешен таким поворотом дел – еще бы, ведь он мог стать героем двух дел, дошедших до Верховного суда США, – и обвинил прокурора в трусости, но на прокурора это никак не подействовало, и в число ответчиков Грегори Ли так и не попал. Зато трое остальных попали, и дело таки дошло до Верховного суда США под названием «Соединенные Штаты против Эйхмана». Отвлекаясь от главной темы, не исключаю, что Грегори Ли Джонсон страдал пироманией, так как последний раз он сжег флаг в 2016 году. В любом случае он оказался стойким революционером, участвовал во множестве демонстраций, в голодовках, приковывал себя цепями к дверям главного офиса Управления тюрем Калифорнии – в общем, посвятил свою жизнь борьбе с капитализмом.

И снова, как и в деле «Штат Техас против Грегори Ли Джонсона», Верховный суд (решение за большинство писал судья Уильям Бреннан) пятью голосами против четырех принял сторону Эйхмана, постановив, что сожжение флага как форма самовыражения находится под защитой Первой поправки. Судья Бреннан отверг аргумент Правительства США, что флаг является национальным символом и что закон, принятый Конгрессом, призван защищать флаг от осквернения или уничтожения именно в таком качестве. Правительство США также пыталось убедить Суд, что среди населения страны образовался консенсус против сжигания флага. Этот аргумент не произвел на Бреннана никакого впечатления. Он отметил в принятом решении, «что даже если мы предположим, что такой консенсус действительно существует, то все равно любое заявление со стороны Правительства США о том, что подавление свободы самовыражения приобретает особый вес из-за того, что среди населения растет недовольство по поводу такого самовыражения, абсолютно чуждо Первой поправке». В решении Верховного суда по делу «Соединенные Штаты против Эйхмана» Закон об охране флага был объявлен противоречащим Первой поправке к Конституции и, следовательно, не имеющим силы.

Дело «Соединенные Штаты против Эйхмана» является яркой иллюстрацией взаимодействия трех ветвей власти. Законодательная власть (Конгресс) принимает закон, который исполнительная власть (прокуратура, полиция) обязана исполнять, а судебная власть отменяет этот закон как неконституционный. О доктрине судебного конституционного надзора, которая была сформулирована Верховным судом США в деле «Марбери против Мэдисона» в 1803 году, более подробно написано в главе «Девятая поправка», где также обсуждается и само это дело, которые многие считают самым важным в истории Верховного суда США.

Но законодательная власть не успокоилась. Раз закон можно отменить, то нужно более мощное средство – поправка к Конституции США, так как ее даже Верховный суд отменить не может. Четыре раза с 1990 по 2000 год нижняя палата Конгресса голосовала за принятие поправки, которая бы запрещала осквернение или уничтожение американского флага. Однако, чтобы принять поправку к Конституции, в каждой палате Конгресса требуется набрать две трети голосов[9]9
  В Палате представителей 435 конгрессменов, в Сенате 100 сенаторов.


[Закрыть]. Если Палата представителей с лихвой преодолевала необходимый рубеж, то в Сенате этого так и не произошло. В 2000 году Сенату не хватило четырех голосов, в 2006 году, когда была предпринята последняя попытка, – всего одного голоса.

Джакобеллис против штата Огайо / Jacobellis v. Ohio, 378 U.S. 184 (1964)

Как было сказано в начале этой главы, не каждая речь подпадает под защиту Первой поправки. Например, речь, которая неминуемо и немедленно ведет к насилию, создает опасную ситуацию, – не подпадает. Также к регулируемым или даже запрещенным видам речи относятся клевета (клевета может служить поводом для гражданского иска) и непристойность. Однако определить, что такое непристойность, оказалось трудным делом даже для Верховного суда США.

Самое первое определение непристойности было дано судьей Бреннаном в 1957 году в деле «Рос против США»/ Roth v. United States: «Непристойность – речь, главная тема которой, учитывая современные стандарты общества, в котором проживает средний человек, взывает к низменным интересам и которая начисто лишена какого бы то ни было компенсирующего социального значения…». Это определение означало, что фильм, который в глубинке (скажем, в маленьком городке в штате Айдахо) считался бы непристойным, в Нью-Йорке таковым бы не воспринимался, потому что морально-этические стандарты общества в Нью-Йорке гораздо либеральнее, чем в Айдахо. В течение нескольких лет Верховный суд «играл» с определением Бреннана – то пояснял, что слово «общество» надо понимать в национальном масштабе («вся страна»), то уточнял, что подозрительный материал должен «существенно выходить за рамки обычных границ откровенности в описании или изображении». Такие изменения в определении, безусловно, отражали попытки Верховного суда смягчить весьма жесткое определение, данное судьей Бреннаном.

В 1959 году Нико Джакобеллис выпустил на экран кинотеатра, в котором он работал менеджером (дело происходило в городе Кливленде, штат Огайо), французский фильм под названием «Любовники». Героиня этого фильма бросает семью и заводит интимные отношения с архитектором. Именно эти отношения и были откровенно показаны в фильме (любовная сцена длилась ровно три минуты), что якобы нарушало Уголовный кодекс штата, поскольку, как утверждала прокуратура, фильм был непристойным и вредным для детей. Несмотря на то что фильм демонстрировался без всяких проблем в других городах, Джакобеллис был арестован, осужден и приговорен к выплате штрафа в размере $ 2500. Верховный суд штата Огайо утвердил приговор суда нижестоящей инстанции, и Джакобеллис подал апелляцию в Верховный суд США.

22 июня 1964 года Верховный суд США вынес решение, в котором было сказано, что фильм «Любовники» не является непристойным. Текст решения готовил судья Поттер Стюарт.

Этот судья заслуживает нескольких слов отдельно. Блестяще окончив юридический факультет Йельского университета в 1941 году, он начал работать в одной из юридических фирм на Уолл-стрит, но, проработав совсем недолго, пошел служить в Военно-морские силы США. Будучи лейтенантом на нефтяном танкере, он в качестве военного адвоката защищал военнослужащих в военно-полевых судах. Поскольку танкер, на котором служил Стюарт, какое-то время провел в порту Касабланки, у Стюарта была возможность познакомиться с местной порнографической продукцией, которую в большом количестве приносили на борт американские моряки. Стюарт, таким образом, знал разницу между «жестким» и «мягким» порно.

Теперь небольшое отступление необходимо для описания работы судей Верховного суда США. У каждого судьи есть несколько помощников (в США они называются клерки), которые готовят информационно-аналитические материалы по делу. Именно с ними судьи с предельной откровенностью обсуждают свою позицию по тому или иному делу и именно им поручают в разговорах с помощниками других судей узнать позицию того или иного коллеги. Клерками Верховного суда США становятся лучшие выпускники юридических школ. Финансово работа в секретариате Верховного суда не самая выгодная, но престижнее работы для выпускника юридической школы нет. Многие судьи Верховного суда США начинали карьеру сотрудниками секретариата, включая нынешнего главного судью Джона Робертса, который был помощником главного судьи Уильяма Ренквиста.

В 1979 году в свет вышла книга «Братья», написанная Бобом Вудвордом и Скоттом Армстронгом. По-английски – «The Brethren». Именно этим староанглийским словом судьи называли (часто шутливо) друг друга. Книга посвящена закулисной жизни Верховного суда в период, когда главным судьей был Уоррен Бергер, – с 1969 по 1986 год. Различные периоды в функционировании Верховного суда названы по имени того или иного главного судьи, который возглавлял Суд в данный период: Бергеровский суд, Робертсовский суд и т. д. Интересно отметить, что журналист Боб Вудворд (Bob Woodward) известен на весь мир, так как именно ему тайно сообщили о взломе в штаб-квартире Демократического национального комитета в Вашингтоне. Ведя журналистское расследование, Вудворд и его коллега Карл Бернстейн сумели связать взлом с высшими чиновниками администрации президента Никсона. Так появилось Уотергейтское дело, и Никсон, перед лицом неминуемого импичмента, вынужден был уйти в отставку.

Вернемся к судье Стюарту и книге «Братья». Уже после смерти Стюарта Вудворд открыл, что именно этот судья был основным источником информации о том, как функционирует Верховный суд США. Разумеется, Вудворд и Армстронг «душевно» поговорили и с помощниками, которые также раскрыли много тайн о высшем судебном органе страны. Как раз они и поведали Вудворду, что у разных судей были свои собственные тесты на порнографию, т. е. свои способы отличить порнографию от не порнографии. У судьи Стюарта тест назывался «Касабланка» в честь места, где он впервые ознакомился с марокканской порнопродукцией. Этот тест делит порно на «жесткое» и «мягкое». Поттер Стюарт считал, что запрещению подлежат только жесткие порнофильмы, и заключил свое мнение о деле Джакобеллиса такими словами: «Я пришел к выводу, что… согласно Первой и Четырнадцатой поправкам, уголовные законы в этой области должны быть ограничены только жестким порноматериалом. Сегодня я не собираюсь углубляться в детальное описание таких материалов; возможно, мне никогда не удастся достичь разумного определения. Но я знаю, что передо мной порноматериал, когда я вижу его, и фильм “Любовники” таким материалом не является».

Эта фраза: «…я знаю, что передо мной порноматериал, когда я вижу его» – стала чуть ли не поговоркой в Америке.

У судьи Байрона Уайта определение непристойности было ненамного сложнее, чем у судьи Стюарта: материал не является непристойным, если он не описывает или не изображает «никакой эрекции, никакого полового сношения, никакой содомии». Судья Бреннан был готов считать половой акт, включая оральный, пристойным материалом, но только в том случае, если не изображена эрекция.

Не надо удивляться попыткам членов Верховного суда США дать определение непристойности или насмехаться над ними – от их решений зависело, какие фильмы будут смотреть миллионы американцев. В 60–70-х годах ХХ века определение порнографии было таково, что Верховному суду приходилось решать, является ли тот или иной фильм непристойным, или «жестким», порнографическим материалом в каждом конкретном случае, т. е. каждый фильм, в котором был изображен половой акт или были показаны гениталии, чуть ли не автоматически попадал на оценку в Верховный суд США. В подвальном помещении здания Суда был оборудован кинотеатр для просмотров этих фильмов судьями и их помощниками. Судья Бреннан, находясь уже в очень преклонном возрасте, был почти слепой. Он садился в первый ряд, а его клерк или другой судья рассказывали ему, что происходило на экране. Время от времени Бреннан восклицал: «Великолепно!» Об этом поведали Вудворду сотрудники Верховного суда.

Как уже было сказано, кандидаты в состав Верховного суда номинируются президентом США, после чего они должны быть утверждены Сенатом. Исторически сложилось так, что президенты-республиканцы выдвигают более консервативных кандидатов, а президенты-демократы – более либеральных. Поскольку судьи Верховного суда США служат пожизненно, то понятно, насколько важно, кто является президентом в период, когда сразу двое или даже трое судей Верховного суда достигают преклонного возраста. Президент в течение одного срока (четыре года) может резко поменять общее направление судебных решений, заполнив вакансии судьями, отвечающими его мировоззрению. Наследие любого президента США определяется в немалой степени судьями, которых он номинировал в Верховный суд США и чьи кандидатуры были утверждены Сенатом.

Отношение Верховного суда США к порнографии стало гораздо более консервативным при Ричарде Никсоне, который за период своего президентства назначил четырех судей: главного судью Уоррена Бергера и судей Гарри Блэкмуна, Льюиса Пауэлла и Уильяма Ренквиста. Интересно отметить, что республиканец Блэкмун в итоге стал одним из самых либеральных судей, а консерватор Пауэлл присоединился к либералам, обеспечив им большинство в одном из самых знаменитых дел, которые рассматривал Верховный суд в ХХ веке, – «Роу против Уэйд» / Roe v. Wade (1973). Это дело, по сути, легализовало аборты в США. Тем не менее назначение таких консерваторов, как Бергер и Ренквист, явно «сдвинуло» Верховный суд вправо.

Миллер против штата Калифорния / Miller v. California, 413 U.S. 15 (1973)

В 1973 году Верховный суд принял решение, которое готовил лично главный судья Бергер и которое дало новое определение непристойности, сохранившееся, правда с незначительными изменениями, по сегодняшний день.

Марвин Миллер был совладельцем бизнеса с сомнительной репутацией – по продаже книг «для взрослых». Чтобы поправить дела, он решил разослать в массовом порядке рекламные материалы, которые, как он считал, должны были повысить интерес публики к «сексуальной литературе». Эти рекламные материалы состояли из четырех брошюр: «Сношения», «Мужчина-Женщина», «Иллюстрированные секс-оргии» и «Иллюстрированная история порнографии». Во всех них изображались половые акты, в том числе групповые, причем как мужские, так и женские гениталии были чуть ли не на первом плане и со всеми подробностями. Одна из таких рассылок попала в ресторан в калифорнийском городе Ньюпорт-Бич. Конверт вскрыл менеджер ресторана в присутствии своей матери. Понятно, что мать и сын были настолько «шокированы, оскорблены и повергнуты в депрессивное состояние содержанием буклета», что пожаловались в местное отделение полиции, в результате чего Марвин Миллер был арестован, судим и признан виновным в сознательном распространении непристойной литературы.

В результате апелляций дело дошло до Верховного суда США. Защита Миллера заключалась в утверждении, что закон Калифорнийского уголовного кодекса, по которому он был осужден, подверг его незаконной цензуре и нарушает его права, защищенные Первой поправкой к Конституции США, в частности право на свободное самовыражение. Решение Суда устанавливало новый тест на непристойность, состоявший из трех частей-вопросов:

• применяя стандарты, принятые в современном обществе, будет ли средний человек считать, что конкретная работа, взятая в целом, апеллирует к низменным интересам?

• описывает или изображает ли конкретная работа сексуальное поведение в явно оскорбительном виде согласно определению такого сексуального поведения в уголовном законе каждого штата?

• обладает ли конкретная работа какой-либо научной, аналитической, художественной, литературной или политической ценностью?

Сексуальное поведение в оскорбительном виде, согласно мнению Верховного суда, также включает в себя мастурбацию, экскрецию и изображение гениталий в непристойном виде.

Тест на непристойность, сформулированный в деле Миллера, в общих чертах сохраняется в США и поныне. Что касается самого Миллера, то Верховный суд посчитал, применив указанный тест из трех частей, что для обывателя брошюры Миллера были непристойны. Также, поскольку он рассылал их в массовом порядке, вероятность того, что они попадутся на глаза детям, была высока, а дети почти всегда являются козырной картой, которая бьет право на свободу слова и самовыражения.

Массовость рассылок вообще была важным фактором в принятии Верховным судом своего решения, поскольку порнографические брошюры попадали к людям, которые их не заказывали, к так называемым невинным потребителям. Другое дело, когда взрослый человек идет в кинотеатр, чтобы посмотреть порнографический фильм, – это его собственное решение, он платит за просмотр. В деле Миллера никакого собственного решения со стороны получателей не было, никто их не спрашивал, желают ли они получать подобную литературу по почте. Их право на частную жизнь перевесило право Миллера на распространение непристойной литературы.

«Нью-Йорк таймс» против Салливана / New York Times Co. v. Sullivan, 376 U.S. 254 (1964)

Клевете и диффамации отведено важное место в американской конституционной юриспруденции. И не потому, что от них часто страдают знаменитости, вынужденные читать опубликованные о них сплетни, а потому, что это имеет самое прямое отношение к ответственности СМИ за публикацию ложной или неточной информации о человеке или компании, что влечет или может повлечь ущерб в виде ухудшенной репутации. Чаще всего такой ущерб невозможно подсчитать точно. Речь идет, разумеется, об исках в гражданских судах за диффамацию. Такие иски известны в России и Украине как иски о защите чести и достоинства.

Отцы-основатели американской нации придавали громадное значение свободной прессе. Именно через прессу проводились дебаты по поводу принятия Конституции США и Билля о правах. Свободная пресса также сыграла большую роль в войне за независимость молодой республики от Великобритании. Еще в 1787 году Джефферсон писал в письме своему другу Эдварду Каррингтону: «Если бы мне нужно было выбирать, что лучше для страны – правительство без газет или газеты без правительства, я бы, не задумываясь, выбрал бы второе. Но при этом каждый должен получать газеты и уметь их читать». Спустя 20 лет Джефферсон, став президентом США, резко поменял свое мнение о прессе, называя газеты сточной канавой, попав в которую любая новость становится подозрительной.

Самое главное, следовательно, в том, чтобы найти баланс между интересами журналистов и изданий, для которых они пишут, с одной стороны; интересами читателей, которые хотят получать правдивую информацию, – с другой; и, наконец, интересами лиц, являющихся субъектами публикаций, – с третьей. Как сохранить в обществе свободу прессы и одновременно защитить людей и компании от диффамации? Верховный Суд США дал ответы на эти вопросы в деле «“Нью-Йорк таймс” против Салливана». Решение Суда установило новый стандарт для определения ответственности за диффамацию в отношении публичных официальных лиц. Несмотря на то что дело рассматривалось в 1964 году, оно по-прежнему является одним из главных в плане защиты свободы прессы.

Факты дела таковы. В 1960 году Комитет по защите Мартина Лютера Кинга и борьбе за свободу на Юге поместил в газете «Нью-Йорк таймс» рекламный материал на целую полосу, в котором, помимо просьбы жертвовать деньги на оплату адвокатов Мартина Лютера Кинга, описывались репрессивные меры, предпринятые полицией Алабамы в отношении чернокожих. Например, рассказывалось, как полицейские заперли студентов в университетской столовой, чтобы заставить их сдаться и разойтись, а также как они ничего не предприняли для того, чтобы найти и опознать лиц, бросавших зажигательные бомбы в дом Мартина Лютера Кинга. Однако большинство из перечисленных эпизодов либо были выдуманы, либо страдали сильным преувеличением. На самом деле полиция не запирала студентов в столовой и предпринимала все возможное для поимки преступников, бросавших бомбы в дом Мартина Лютера Кинга.

Хотя в опубликованном материале ни один страж закона не был назван по имени, полицейский комиссар города Монтгомери по фамилии Салливан подал иск на «Нью-Йорк таймс» за клевету и диффамацию. Салливан, будучи одним из трех полицейских комиссаров Монтгомери, отвечал за надзор за административными органами города, в том числе за профессиональной деятельностью полицейских, и поэтому воспринял материал как личный вызов. Он потребовал, чтобы газета опубликовала опровержение и выплатила ему $ 500 тыс. в качестве компенсации за причиненный ущерб.

Поскольку дело рассматривалось судом присяжных, необходимо объяснить, как работает такой суд. Присяжные, как известно, устанавливают факты, а судья определяет, какой закон к этим фактам применим. Затем судья дает инструкции присяжным, на основании которых они и выносят свой вердикт. Инструкция судьи может, например, звучать следующим образом: «Если вы на основании предоставленных суду доказательств установите, что у Джона в руке был пистолет и что он нажал на спусковой крючок, целясь в Билла, и пуля, вылетевшая из пистолета, поразила Билла в голову, что явилось главной причиной смерти Билла; и если вы далее установите, что Джон имел намерение убить Билла и что Джон выстрелил в Билла с целью осуществить свое намерение его убить, то вы обязаны признать Джона виновным в предумышленном убийстве второй степени». Стороны (в уголовных делах прокурор представляет свой штат), разумеется, имеют право подавать различные ходатайства, протестуя против той иной части инструкции присяжным. Также инструкции, не соответствующие закону или противоречащие Конституции, являются отдельным основанием для апелляции судебного решения.

Судья в деле по иску Салливана в инструкции присяжным объяснил, что существует клевета, иск за которую не требует доказательства ущерба оклеветанного. То есть существует ложь, ущерб от которой настолько очевиден, что она является злом сама по себе (лат. malum in se). Если банкира ложно обвинили в краже денег клиента или учительницу – в проституции, то ни тому, ни другой не нужно доказывать, что такая ложная информация нанесет ущерб их репутации. Суть инструкции судьи в деле Салливана сводилась к тому, что если клевета касается профессиональной деятельности истца, то истцу не нужно доказывать, как именно и на какую сумму он пострадал в результате такой клеветы. В заключение судья проинструктировал присяжных, что если они установят, что материал, опубликованный в газете ответчиком, содержит ложную информацию о действиях комиссаров полиции города Монтгомери, то они обязаны признать газету виновной в диффамации. Ответчик во время судебных слушаний выразил недоумение по поводу того, что комиссар Салливан принял рекламный материал на свой счет, – ведь он даже не был упомянут по имени. Далее ответчик настаивал на том, что у редакции не было повода сомневаться в правдивости материала и вообще на ней не лежала обязанность проверять правдивость рекламных материалов.

Салливан просил присудить ему сумму в полмиллиона долларов, и именно эту сумму присяжные ему присудили.

Поскольку часто принцип важнее, чем деньги, «Нью-Йорк таймс» подала апелляцию в Верховный суд Алабамы, который утвердил вердикт присяжных. Обосновывая свое решение, Верховный суд Алабамы также установил, что, исходя из того, что газета не проверила ни одного факта, содержавшегося в рекламной публикации, можно сделать вывод, что диффамация была совершена с умыслом навредить истцу.

Верховный же суд США расправился с комиссаром Салливаном с разгромным счетом – 9: 0, т. е. единогласно. Судьи заключили, что ошибочная информация неизбежна при публичных дебатах, а поэтому речь, содержащая такую информацию, также подлежит защите Первой и Четырнадцатой поправок к Конституции, иначе свобода слова просто «задохнется и погибнет». Анализируя закон Алабамы, касающийся диффамации, Верховный суд постановил, что этот закон, по сути, не предоставляет ответчику возможности защиты, как только присяжные установят наличие диффамации «самой по себе», т. е. наносящей ущерб репутации оклеветанного. Но конституционные гарантии свободы слова, продолжал Верховный суд, требуют, чтобы был закон, по которому лицо, находящееся на государственной должности, не могло судить за ущерб, нанесенный неправдивым материалом, без доказательства, что такой материал был опубликован либо по злому умыслу, либо по безответственной халатности в установлении правдивости материала. Закон о диффамации Алабамы, таким образом, душил критику государственных чиновников. Что касается наличия умысла навредить репутации Салливана, Верховный суд постановил, что отказ в публикации опровержения не является доказательством такого злого умысла. Точно так же тот факт, что ответчик не проверил правдивость фактов, не означает, что его халатность достигла высокой степени безответственности. Верховный Суд разделил позицию газеты по поводу того, что г-н Салливан, не будучи назван в материале по имени, не имел оснований считать, что данный материал относился к нему лично. Суд подытожил свое единогласное мнение заявлением, что «ответчик обладал абсолютным и безусловным правом опубликовать критические материалы об официальных органах Монтгомери и их служащих».

Обсуждая Первую поправку, нельзя обойти вниманием клаузулу об установлении религии (Establishment Clause), ибо с этой клаузулы поправка и начинается: «Конгресс не должен издавать ни одного закона, относящегося к религии».

1 января 1802 года в письме баптистам из города Дэнбери (штат Коннектикут) Томас Джефферсон писал: «Веря вместе с вами, что религия – это нечто, что существует между человеком и его Богом, и что он ни перед кем не отвечает за свою веру, кроме как перед своим Господом, и что законная власть правительства распространяется только на действия, но не на веру и мнения, я с величайшим уважением отношусь к волеизъявлению всего американского народа, согласно которому законодательный орган его правительства не должен издавать законы, касающиеся установления религии или запрещающие какую-либо из религий, таким образом выстроив разделительную стену между церковью и государством».

…В 1784 году Патрик Генри внес предложение в законодательный орган штата Вирджиния о специальном налоге в пользу священников, пострадавших в результате революции. Законопроект Генри предусматривал финансовую помощь священникам любой христианской религиозной деноминации. При этом граждане могли не платить этот налог, если они объявляли себя нехристианами. Поскольку бенефициарами этого законопроекта были абсолютно все христианские деноминации, то баптисты, квакеры, пресвитерианцы и меннониты, которые раньше были против клаузулы об установлении религии, теперь стали активно поддерживать законодательную инициативу Генри.

Если Патрик Генри был блестящим оратором и мог увлечь своей речью толпу, то Мэдисон был блестящим полемистом в своих статьях. История показывает, что в борьбе за власть, как и в борьбе за продвижение идей на законодательном уровне, ораторское искусство часто побеждает аргументированную позицию, изложенную на бумаге. Мэдисону удалось избавиться от Патрика Генри весьма оригинальным способом – он оказал ему всемерную поддержку в избрании на пост губернатора штата Вирджиния. Затем он написал трактат под названием «Напоминание и доводы против религиозного налогообложения» («Memorial and Remonstrance Against Religious Assessment»). В нем Мэдисон, в частности, замечал: «Кто еще не понимает, что если власть может заставить вас заплатить всего лишь три пенса в поддержку какой-то религии, то она может заставить поддержать установление чего угодно?» Изначально Мэдисон распространял свой трактат анонимно, но тот за короткое время стал чрезвычайно популярным и собрал тысячи подписей. В Ассамблею штата стали поступать петиции, подобные «Напоминанию».