Текст книги "Дура LEX (сборник)"

На мой повторенный вопрос, какова причина невыплаты страховки, мистер Кларк ответил:

– Носом чую, что здесь что-то неладно. Русские уже несколько страховых компаний нагрели подобным образом, вы себе не представляете, на что они способны. Ничего святого для них не существует.

Я спросил, есть ли у страховой компании конкретные претензии к документам или свидетельским показаниям, и мистер Кларк, несколько замявшись, сказал, что ничего конкретного нет, но отчеты следователей о поездках рекомендуют дальнейшее расследование.

– По какому пути вы собираетесь идти, что именно вы будете расследовать? Может быть, я могу вам помочь в чем-то? – предложил я.

– Есть несколько направлений, но я не уполномочен обсуждать их с вами, – ответил мистер Кларк.

– Какова тогда цель вашего прихода? – поинтересовался я.

– Я думал, что у вас могут быть еще какие-нибудь доказательства смерти.

– Какие? Скажите, что вам нужно, и я их для вас достану.

– Да что угодно.

– Вас устроит, если я предоставлю документы с апостилем?

– А что это такое?

– Это легализация документов, которую обязаны принять как доказательство их подлинности все страны – члены Гаагской конвенции одна тысяча девятьсот шестьдесят первого года.

– Как нам это поможет, если орган, выдавший свидетельство о смерти, коррумпирован? Такой документ одновременно и подлинный, и фальшивый.

– У вас есть доказательства или хотя бы подозрения, что данный документ был выдан в результате взятки? В России ежедневно умирают тысячи людей, многие оставляют наследство. Неужели никаким российским документам доверять нельзя?

– Все гораздо проще. Доверять документам можно, но когда речь идет о выплате полиса в миллион долларов, нужно еще и проверять. Помните, что Рейган сказал Горбачеву? «Доверйяй, но проверйяй».

– Вы даже запомнили русский вариант, который Рейгану написала Кондолиза Райс?

– На этом мои знания русского, пожалуй, заканчиваются. Ну еще знаю «наздровье» и «ньет».

– Итак, подытожу – процесс ускорить нельзя, потому что вы ищете то, не знаете что. Правильно?

– Мы ищем несомненные доказательства, а в чем они состоят, мы еще пока не знаем.

– Кто конкретно ищет?

– В основном этим занимается южноафриканец.

– Кстати, почему следователь из Южной Африки?

– Его назначили на эту работу в штаб-квартире компании. Вы же знаете, у нас офисы по всему миру. Может, он хорошо по-русски говорит.

– А если он представит положительный отчет и рекомендует выплату, кто принимает в компании решение удовлетворить претензию по страховому полису?

– Я. Но даже мое заключение должно быть утверждено наверху.

– Вы можете предоставить мне отчет следователей о поездке в Россию? Кстати, сколько было поездок?

– Одна или две поездки. Весь отчет не дам, это внутренний документ, но могу дать заключение на основании отчета. Пришлю его вам по факсу.

– Но вы же знаете, что если мы вчиним иск, то вы будете обязаны предоставить нам весь отчет.

– А вы что, к суду привлекать нас уже собираетесь?

– Мистер Кларк, если я обнаружу, что мошенником является страховая компания, а не мой клиент, то речь будет идти не о миллионе долларов, а о большей сумме. В наказание, так сказать.

– И в чем же состоит наше мошенничество?

– В умышленном составлении лживого отчета или в игнорировании подлинных документов и показаний свидетелей. Худший для вас сценарий – мошенничество, лучший – недобросовестность. И то и другое увеличит размер выплаты моему клиенту. Русские мошенники, конечно, на все способны, но им все же есть чему поучиться у американских. У вас свой нюх, у меня – свой. Что-то здесь неладно, мистер Кларк.

Мы распрощались.

* * *

В отчете, присланном мистером Кларком, сообщалось о двух поездках. Первая поездка была освещена гораздо более подробно, чем вторая. Так, во время первой поездки, которая состоялась с 6 по 17 февраля 2000 года, следователь Кислофф из Йоханнесбурга и следователь Чиповски из Лондона встретились со следующими свидетелями: старшим следователем по особо важным делам Кривцовым С.Н., заместителем прокурора г. Рязани Снежиным В.П., прозектором морга при Четвертой городской больнице города Рязани Гойфером Я.Д., лейтенантом милиции Стаскиным Е.Г., священником отцом Федосием (Николодворянская церковь), отцом предположительно покойного Калугиным Ильей Ивановичем, матерью предположительно покойного Калугиной Клавдией Викторовной, начальником ЗАГСа Московского района г. Рязани Кривошеевой Н.К., врачом «Скорой помощи» Московского района г. Рязани Асеевым Н.Н., директором ресторана «Элита» Струком Р.Я., официанткой ресторана «Элита» Ашариной С.П.

Следователь Кривцов показал, что по факту убийства открыто уголовное дело. Зампрокурора Снежин подтвердил этот факт и добавил, что преступление еще не раскрыто, но личность потерпевшего установлена – Калугин Кирилл Ильич. Автомобиль «Жигули», в котором обнаружили труп, принадлежал Калугину Илье Ивановичу, отцу предположительно убитого Калугина Кирилла Ильича. Лейтенант Стаскин рассказал, как случайно обнаружил в кювете автомобиль «Жигули» с восьмьюдесятью пулевыми отверстиями на левой стороне кузова. Рядом с «Жигулями» был обнаружен труп с многочисленными пулевыми ранениями. Лейтенант Стаскин не обнаружил никаких документов на трупе или в машине. Прозектор Гойфер предоставил отчет вскрытия – смерть наступила в результате поражения жизненно важных центров. В общей сложности Кирилл Калугин получил девятнадцать пулевых ранений, шесть из них смертельные, включая два ранения в голову. Врач «Скорой помощи» Асеев показал, что констатировал смерть немедленно по прибытии на место происшествия. Начальник ЗАГСа Кривошеева подтвердила правильность оформления и подлинность свидетельства о смерти Калугина Кирилла Ильича, двадцати семи лет. Отец Феодосий рассказал, что Илья Иванович и Клавдия Викторовна уже несколько лет являются прихожанами его прихода, но что с их сыновьями Кириллом и Валентином он знаком не был. Он подтвердил свое участие в похоронах и панихиде. На вопрос, не показалось ли ему что-то странным в похоронах, отвечать отказался и попросил иностранных следователей удалиться.

Родители предположительно покойного в ходе допроса плакали, рассказывали, какой Кирилл был хороший сын, но что он неблагоразумно взял с собой в ресторан крупную сумму денег. Директор ресторана «Элита» Струк в день происшествия был в Арабских Эмиратах, а официантка того же ресторана Ашарина подтвердила, что в тот вечер, когда произошло убийство, она обслуживала предположительно убитого Калугина Кирилла Ильича и неустановленную особу женского пола, вместе с которой он вышел из ресторана. Ашарина детально описала заказ потерпевшего, в котором заметно большое количество крепких алкогольных напитков – бутылка водки емкостью 750 мл и бутылка армянского коньяка емкостью 500 мл. Это совпадает с показанием прозектора Гойфера о большом количестве алкоголя в крови потерпевшего. Ашарина, однако, не могла вспомнить, ссорился ли потерпевший с кем-либо из посетителей ресторана или со своей компаньонкой. Ашарина не смогла опознать покойного по фотографии трупа, которую ей предъявили, но она сразу опознала Калугина Кирилла Ильича по его фотографиям, сделанным за несколько месяцев до его предположительной смерти.

Итак, какие из вышеперечисленных показаний могли показаться подозрительными для Кислофф и Чиповски? Их было несколько:

1. За полтора года никакого сдвига в раскрытии тяжелого преступления.

2. Отсутствие каких-либо документов на месте преступления, устанавливающих личность убитого.

3. Официантка не смогла опознать своего клиента по фотографии, сделанной в прозекторской, несмотря на то, что лицо было не так уж сильно обезображено.

4. Отказ отца Феодосия отвечать на вопрос, не заметил ли он чего-либо странного во время похорон или панихиды.

5. Мог ли человек, выпивший 750 мл водки (а может, и какое-то количество коньяку впридачу), даже теоретически вести машину? Кислофф и Чиповски вполне могли предположить, что такое невозможно. Кстати, Кирилл, как и Валентин, был высоким, атлетически сложенным парнем. Рост 187 сантиметров, вес 95 килограммов.

6. Куда подевалась спутница предположительно покойного Калугина Кирилла Ильича и почему она не была до сих пор идентифицирована?

Ответ на первый вопрос простой – это скорее правило, нежели исключение. По второму пункту – документы вместе с деньгами могли быть украдены. Если ограбление было главным мотивом нападения и убийства, то убийцы вытащили из кармана все, что могли. Почему Ашарина не опознала Кирилла по фотографии, сделанной в прозекторской, неизвестно. Я, кстати, просмотрев фотографии Кирилла, когда он был жив, тоже не опознал бы его по фотографии трупа. Но если знать, что на фотографии труп Кирилла, моментально находишь сходство. Сомнение по пятому пункту: выпив такое количество спиртного, даже крупный мужчина не сможет вести машину долгое время (место происшествия находилось в семнадцати километрах от ресторана и в двенадцати километрах от дома родителей Кирилла). Значит, могли подумать Кислофф и Чиповски, за рулем был не Кирилл. С другой стороны, езда по окраинным улицам Рязани не должна быть таким уж напряженным занятием – мало машин, практически нет пешеходов, наверняка мало светофоров. Куда подевалась спутница Кирилла, на самом деле очень интересно, но, возможно, именно потому, что она не была найдена, преступление и не было раскрыто.

Но ведь Кислофф и Чиповски не преступление раскрывали, а просто устанавливали факт смерти Кирилла. Почему неэффективность рязанских сыскных органов должна подвергнуть сомнению сам факт смерти? Я мысленно поставил себя на место иностранных следователей. Поговорив с зампрокурора и старшим следователем, они пришли к выводу, что их просто пытаются одурачить – ведь так следственные органы не работают. Их бездеятельность настолько вопиюща, что заграничные следаки отмели даже возможность проведения хоть какой-то следственной работы. А это значит, заключили для себя Кислофф и Чиповски, что власти просто в доле, то есть Валентин, брат якобы убитого Кирилла, вступил в сговор с руководителями местных правоохранительных или иных организаций с целью обмануть страховую компанию.

Второй визит в Рязань в июне 2000 года совершил один Кислофф. Отчет его крайне скуп. Хотя он встречался с несколькими людьми, в отчете не содержится никаких новых сведений или комментариев самого Кислофф. Он встречался с родителями Кирилла. Судя по всему, он пытался их разговорить – а вдруг отец или мать случайно проговорятся, что Кирилл жив-здоров. Не проговорились. Кислофф далее встречался с лейтенантом Стаскиным и зампрокурора Снежиным. Стаскин вообще ничего нового не поведал, да и что, собственно, он мог добавить к тому, что уже рассказал, описывая расстрелянный «жигуль» и труп? Снежин объяснил, что намеченные пути расследования завели следствие в тупик. Попытки найти посетителей ресторана частично увенчались успехом – удалось установить личности семи посетителей и допросить их. Никаких скандалов, споров или острых ситуаций они не заметили. Два музыканта, игравшие в тот вечер, тоже ничего подозрительного не заметили. Личность спутницы Кирилла установить не удалось, никто из ресторанного персонала ее не знал.

Это было все, что дала вторая поездка Кислофф в Рязань. Заканчивался его отчет рекомендацией совершить еще одну поездку длительностью минимум в две недели с целью продолжить допрос вовлеченных в дело лиц.

Приятно, когда ты можешь сосредоточиться на одной проблеме, всего на одной проблеме. Других дел просто нет. Ты можешь спокойно пить кофе, курить, смотреть на выжимку отчетов Кислофф и Чиповски как на свежий кроссворд. А можешь представлять себя Шерлоком Холмсом, у которого, насколько я помню, рабочий стол не был завален делами и счетами, которые надо оплатить. Кстати, менеджеры здания, в котором находится мой офис, уже разослали письма всем съемщикам, что скидок в связи с терактом одиннадцатого сентября не будет.

Когда-то мне на глаза попалась любопытная статья о том, что среднего американца отделяет от банкротства сумма, равная его трехмесячной зарплате. Хорошо, пусть я не средний американец, я все-таки адвокат. Значит, между мной и банкротством не трехмесячный, а пяти– или даже шестимесячный доход. Посчитал – вроде так и есть. Впечатляет. Да, так что там с южноафриканцем и рязанцами? Я перечитывал отчеты, пытался применить метод ретродукции, который использовал Шерлок Холмс в своей блестящей работе сыщика, но безрезультатно. От меня ускользала главная нить – я не преступника должен найти, а просто доказать факт смерти Кирилла Калугина. И все, что надо сделать, – доказать, что Кирилла Калугина больше нет на белом свете. Или доказать, что каждый живущий на белом свете не является Кирллом Калугиным.

* * *

Про индукцию и дедукцию знают все – от частного к общему и наоборот. Если мозги присутствуют хоть в небольшом количестве, простые логические операции становятся вполне доступны. Но есть и третий метод логического рассуждения – ретродукция, как назвал его отец семиотики Чарльз Пирс. Ретродукция требует воображения и даже таланта. Она включает в логическое рассуждение интуицию. Именно логика, помноженная на интуицию, позволяла Холмсу, Пуаро, Честертону и мисс Марпл находить гениальные решения, скрытые от Ватсонов и им подобных. Ретродукция строится на догадке, и очень часто великие открытия были сделаны именно благодаря гениальной догадке. Кстати, почему люди правильно угадывают гораздо чаще, чем это позволяет теория вероятности? Наверное, потому, что догадливый человек не просто тыкает пальцем в небо, а сначала отсеивает никуда не ведущие варианты решения. И уже из оставшихся реально возможных вариантов выбирает наиболее правильный. Я понял, что при помощи обыкновенной формальной логики мне поставленную задачу не решить. В самом деле, для чего нужно думать над тем, какой документ примет страховая компания в качестве доказательства смерти Кирилла, если она уже отвергла подлинное свидетельство о смерти, отчет прозектора, производившего вскрытие, и свидетельство о захоронении?

Для обострения интуиции требуется подъем духа. Именно за этим я решил выйти на улицу. Гадкий запах небоскребных останков заставил меня прослезиться и закашляться. Я пошел по Дуэйн-стрит в сторону Гудзона. Пройдя квартал, посмотрел налево – туда, где еще совсем недавно высились «Близнецы». Там шла работа, пыхтели какие-то машины и механизмы, но их было не столько видно, сколько слышно, – «граунд зеро» оцепили забором. Иногда желтый бульдозер взбирался на большую кучу мусора и начинал то ли разравнивать ее, то ли наоборот – укрупнять. Кое-какие конторы на Черч-стрит, ведущей прямо к «граунд зеро», уже открылись, но обычной суеты, характерной для даунтауна, не было и в помине. И все это разрушить стоило всего полмиллиона долларов!

При адекватных финансовых ресурсах можно решить любую решаемую проблему. Нужно доказать, что Кирилл мертв, и мне на это выделено сто тысяч долларов? Отлично, даже меньшей суммы будет достаточно. Полечу в Москву, добьюсь встречи с высшими чиновниками страны, ведающими свидетельствами о смерти, оплачу экспертизу на самом высоком уровне и получу справку на бланке Кремля о том, что Кирилл Ильич Калугин таки-да, скончался от множественных ранений, несовместимых с жизнью, и захоронен на таком-то участке такого-то кладбища. В конце концов, найму детективов из Лондона или Парижа, которые за сто тысяч выроют Кирилла Ильича в присутствии высочайших чиновников, возьмут у трупа кусочек биоматериала для анализа ДНК и отправят все это в лучшие лаборатории, где сравнят результат этого анализа с результатами анализа ткани у брата Кирилла Валентина и отца Ильи Ивановича. Правда, возникает вопрос – если я за свой счет проделаю все эти упражнения, что останется мне?

Прогулка не доставляла мне большого удовольствия – все напоминало о том, как нас – американцев, христиан, евреев, Запад – опустили. Я вернулся в офис и позвонил Валентину, чтобы узнать, как отнесется он и его родители к идее эксгумации трупа Кирилла на предмет взятия пробы материала для анализа ДНК.

– Исключено! – отрезал Валентин. – Предки об этом и слышать не хотят. Англичанин, кстати, выдвигал эту идею, так батя чуть его не звезданул промеж глаз.

Итак, тест ДНК как решение (самое простое, кстати, решение) проблемы отпадает. Кстати, почему? Да, эксгумация не самая приятная процедура, можно сказать, почти оскорбление для родных и близких покойного, но речь все-таки идет о миллионе долларов. Религиозная ли тут причина, или Валентин и его родители темнят? Я еще раз выложил на стол фотографии похорон. Долго всматривался в лица Ильи Ивановича и Клавдии Викторовны, но ничего, кроме горя, не увидел. Что касается Валентина, то хотя он не производил на меня впечатления кристально чистого человека (будто кто-то на меня такое впечатление производил), но до такого цинизма, как инсценировка убийства и похорон родного брата, он, по виду и речам, все же не дотягивал. С другой стороны, на что не способен новый русский, чтобы «срубить» миллион? Может, детектив-ветеран Кларк прав, говоря, что носом чует, что что-то в этом деле неладно.

Я положил все документы по делу Валентина и Кирилла в портфель и отправился домой. Сабвеем добрался до Вашингтон Хайтс, где утром бросил машину, переехал Вашингтонский мост и через пять минут был у себя дома в благополучном штате Нью-Джерси.

* * *

Воскресенье 9 сентября 2001 года мы с моим сыном Крисом провели на Манхэттене. Крису тогда было шесть лет. С нами был мой друг Алик с дочкой Сашей, которой тогда исполнилось одиннадцать лет. Все вместе мы катались на катере «Зверь», названном так за бешеную скорость, которую он развивал. «Зверь» подлетел к статуе Свободы, остановился, чтобы мы могли на нее полюбоваться, затем рванул с места и помчался описывать по воде восьмерки. Громко играла музыка, члены команды наполняли воздушные шарики водой и обливали ею счастливых пассажиров. Вдруг слева по борту мы увидели еще одного «Зверя» – красного (мы были на синем «Звере»). Катеры поравнялись, и начался морской бой. Члены команды и пассажиры обоих катеров бросали друг в друга бомбы-шарики с водой, а капитаны ругались между собой через громкоговорители, грозя потопить противника.

Мы были мокрые и голодные, когда сошли на причал в даунтауне. Купили возле Всемирного торгового центра сосисок и кока-колы и расположились на лавочке между «Близнецами» перекусить и отдохнуть. Дети задирали головы вверх, пытаясь сосчитать сто десять этажей, но этажи «Близнецов» счету не поддавались. Если Эмпайр тяжел и солиден, то «Близнецы» были ажурны, легки, почти невесомы – два стоячих пирожных безе. Алик лег на парапет, чтобы в объектив аппарата полностью попал один из «Близнецов», а я в это время сфотографировал его сзади.

Девятого сентября был такой солнечный и теплый день, какие бывают обычно перед резкой сменой погоды. Как будто Господь Бог говорил: «Вот как я умею, но следующего такого дня вам придется ждать долго».

Итак, мы с моим ближайшим другом и нашими детьми были в самом печальном месте на Земле за два дня до трагедии. За прошедшие годы меня ни разу не посещала мысль, что, окажись мы в том же самом месте двумя днями позже, очутились бы прямо под горящими обломками. Поэтому сам факт нашего пребывания у «Близнецов» за сорок пять часов до нападения для меня просто курьез. А вот башен больше нет.

* * *

Я ждал интуитивного озарения, как поэт ждет вдохновения. На полу в своем домашнем кабинете я разложил документы и фотографии. Но озарение не приходило. Решив обратиться к первоисточнику, достал с полки «Знак четырех» Конан Дойля.

Я помнил, что в первой главе «Знака», которая называется «Наука дедукции», Шерлок Холмс объясняет доктору Ватсону, что хорошему детективу необходимы три вещи: умение наблюдать, умение делать дедуктивные выводы и знания. Обсуждая профессиональные качества французского сыщика Франсуа ле Виллара, Холмс отметил, что тот обладает хорошим логическим аппаратом и быстрой «кельтской» интуицией, но в минус ему можно записать отсутствие знаний. Холмс тут же на примере показывает Ватсону, как важны все три качества в детективной работе. Он говорит Ватсону, что тот утром был на почте на Уигмор-стрит, откуда отправлял телеграмму. Изумленный Ватсон, который никому не рассказывал об этом незначительном эпизоде, в полном недоумении – откуда Холмсу об этом известно? Холмс терпеливо объясняет, что на канте ватсоновских башмаков налипла красная глина. Ну и что? – продолжает изумляться Ватсон. А то, говорит Холмс, что сейчас на Уигмор-стрит ведутся ремонтные работы, и такая же красная глина, характерная, кстати, только для этого района, разбросана по пешеходным дорожкам. Поскольку я не видел, чтобы вы утром писали письмо, и рулон марок на вашем столе остался нетронутым, то отправлять с почты вы могли только телеграмму.

Была ли это чистая дедукция? Конечно нет. Мало ли что мог делать Ватсон на Уигмор-стрит – встречаться с другом, просто куда-то идти по этой улице. Холмс лукавит, когда говорит Ватсону: «Я никогда не строю догадок, этот процесс губителен для логического мышления». На самом деле Холмс не только дедуцирует, но еще и догадывается, интуичит. Он отметает менее вероятные сценарии и угадывает наиболее вероятный среди оставшихся. Конечно, ему необходимо быть прекрасным наблюдателем – заметить глину определенного цвета, отметить в памяти, что Ватсон утром ничего не писал и что марки остались нетронутыми, а также что на Уигмор-стрит ведутся земляные работы. И знания здесь тоже необходимы – о том, что красная глина характерна именно для района Уигмор-стрит. Остальное – интуиция, игра острого ума.

А что знал и подметил тот, кто планировал теракт одиннадцатого сентября? Он знал, что в Америке легко научиться водить большой самолет, что никто внимания не обратит на студентов, которые в течение нескольких месяцев отшлифовывали на тренажере виражи и так и не удосужились изучить посадку – наиболее трудный маневр для самолета. Далее – он знал, что легко получить американскую студенческую визу, что человеку без какого бы то ни было статуса легко затеряться в стране, да и искать его никто не будет, он знал, сколько времени лететь из Бостона до Манхэттена и сколько из аэропорта Ньюарка до того же Манхэттена. А возможность захвата самолета была догадкой, основанной на интуиции: два человека, вооруженных ножами для резки картона, смогут легко обезоружить весь экипаж и направить самолет на одно из зданий Всемирного торгового центра. Второй самолет – на второе здание. Где же тут интуиция? В понимании Америки образца того времени, в просчитывании реакции пассажиров и экипажа. Много было вариантов, всякое могло случиться на борту, да, по сути, и случилось в самолете, предназначенном для Белого дома, но рухнувшем благодаря сопротивлению пассажиров в Пенсильвании. Что ж, для террористов три попадания из четырех возможных – отличный показатель.

Я должен догадаться, как выбить миллион долларов из страховой компании. Юридическое решение вопроса неприемлемо, потому что оно занимает годы, а у меня нет ресурсов на многолетние судебные битвы. Моя практика была на грани краха, как будто в нее на полном ходу врезался самолет. Заканчивались те самые три месяца, которые отделяют среднего американца от банкротства. Но я не средний американец, я эмигрант, поэтому у меня есть еще три месяца в запасе.

* * *

Я забыл, как надевать тфилин, забыл ловкие манипуляции с ремешком ребе Залмана. Я закрыл дверь кабинета и взял с книжной полки тфилин. Вынул коробочки и, поцеловав их, сжал одну коробочку тфилина в левой руке, а другую надел на голову. Сказал что помнил из молитвы. Затем четко произнес вслух семь раз подряд: «Элохейну, я хочу быстро заработать деньги на деле Валентина и Кирилла Калугиных. Помоги, Элохейну».

Сел на стул, чувствуя себя, как девочка, которую лишили девственности против ее воли. Внутри пусто – теперь мне надо просто расслабиться и не мешать Элохейну. Выпил рюмку виски и пошел спать.

Но Элохейну не давал мне заснуть. Он ворочал меня с боку на бок, нагревал подушку, заставлял нашего пса, боксера Рокки, храпеть громче обычного. «Думай!» – приказывал мне еврейский Бог. Что такое думы, как не разговор с самим с собой? Думы вообще могут существовать только в форме внутреннего диалога. Я задаю себе вопрос и сам же на него отвечаю. Этот процесс требует массу энергии, и через пять минут я почувствовал, что проголодался. Спустился вниз и сделал себе чай с бутербродом. Итак:

1. Страховая компания не хочет выплачивать по страховому полису, потому что не верит, что Кирилл Калугин мертв.

2. Мистер Кларк лично не верит в то, что Кирилл мертв; он считает, что Кирилл с Валентином, а может быть, с группой сообщников из российских служб, пытаются получить деньги мошенническим путем.

3. Мистер Кларк основывает свои выводы на заключении агентов Кислофф и Чиповски плюс собственное мнение, что русские способны на все.

4. Российские документы в глазах мистера Кларка и его начальников не имеют практически никакой доказательной ценности.

5. Кислофф и Чиповски не верят в смерть Кирилла Калугина.

6. Два самых сильных аргумента в пользу страховой компании – показания официантки Ашариной, которая обслуживала Кирилла и его спутницу, и неспособность российских сыскных органов хоть как-то продвинуться в раскрытии преступления.

7. Спутница Кирилла, которая могла бы пролить свет на убийство Кирилла, не найдена.

Какие из вышеперечисленных факторов я могу изменить в свою пользу? Найти спутницу Кирилла я не могу. Заставить официантку Ашарину изменить свои показания я не могу. Заставить русских раскрыть преступление я не могу. Все, что я могу, это воздействовать на Кислофф, Чиповски и Кларка, споря с ними, пытаясь их переубедить. Перевоспитывать старого Кларка, чьи предки высадились в Новой Англии почти четыреста лет назад? Быстрее довести дело до суда. Кислофф и Чиповски? Каково было их поведение в Рязани, было ли их мнение предвзятым? Чиповски предложил эксгумацию, но родители Кирилла и слушать об этом не хотели. Кислофф два раза побывал в Рязани и рекомендует третью поездку. Чего он хочет добиться? С кем поговорить? С официанткой Ашариной? Не нужно ему с ней говорить, его устраивает то, что она уже сказала. С лейтенантом милиции Стаскиным? О чем? Тот нашел машину и труп, но не знал до этого момента Кирилла и опознать его не мог. С зампрокурора Снежиным и старшим следователем Кривцовым? С ними как раз есть о чем поговорить, но если они в сговоре с братьями Калугиными, то ничего не скажут, а если нет, то им просто нечего добавить к уже сказанному. Зачем же нужна Кислофф третья поездка? И почему его вторая поездка была такой короткой? Почему он не встретился с официанткой Ашариной, а только с родителями Кирилла, лейтенантом Стаскиным и зампрокурора Снежиным? Возможно, Ашарина в это время уехала в отпуск в Сочи. Но ведь и Ватсон, возможно, просто гулял по Уигмор-стрит, а не шел на почту давать телеграмму. Где-то я должен начинать угадывать. Вот и начну с Ашариной. Cherchez, как говорят, la femme.

* * *

Наутро я позвонил Валентину и спросил, много ли у него осталось в Рязани надежных друзей.

– Ну есть парочка, – вяло ответил Валентин.

– Попроси одного из них сходить в «Элиту» и узнать, был ли у официантки Ашариной отпуск в июне двухтысячного года?

– Да ведь это было полтора года назад, кто же будет помнить?

– Валентин, мне надо знать, выходила ли Ашарина на работу в июне двухтысячного года. Полтора года не такой уж большой срок. Может, она сама скажет твоему другу, а может, ресторанный бухгалтер скажет или подруги Ашариной. Не такая уж это большая тайна. Но мне эта информация необходима.

– Попробуем достать ее, – согласился Валентин.

– Я также хотел бы знать, обращалась ли Ашарина за заграничным паспортом.

– Это исключено. У меня нет концов ни в ЗАГСе, ни в милиции.

– Валентин, я хочу знать об Ашариной как можно больше. Например, записывалась ли она на курсы английского языка, стала ли она лучше одеваться – любые подробности ее жизни для меня важны. И я хочу фотографию Ашариной.

Прошло две недели с тех пор, как я говорил с Валентином по телефону. За эти две недели я узнал номера рабочих телефонов Кислофф и Чиповски, а также позвонил мистеру Кларку, чтобы узнать, состоялась ли третья поездка в Рязань агента Кислофф. Мистер Кларк сказал, что да, такая поездка действительно имела место в апреле 2001 года, но отчета по ней у него нет. Будьте добры, мистер Кларк, обратился я к нему, запросите отчет Кислофф и направьте мне его краткое содержание.

Позвонил Валентин и сказал, что Ашарину никто найти не может. Она уволилась из ресторана, и неизвестно, где она. Я попросил его раздобыть телефон родителей официантки, и на следующий день он мне дал номер ее мамы, которая тоже живет в Рязани. Звали маму Ашариной Нина Сергеевна. Я позвонил ей и сразу же спросил, не переехала ли ее дочь на постоянное место жительства в Йоханнесбург.

– Нет, что вы, она пока только гостит там, – ответила добрая Нина Сергеевна.

Я пожелал ей и ее дочери счастья и повесил трубку. Затем позвонил Валентину и спросил, видел ли он когда-нибудь Ашарину.

– Конечно, много раз в кабаке видел, – ответил Валентин.

– Ты можешь описать ее?

– Ну, нормальная баба.

– Валентин, опиши ее, пожалуйста, подробнее, Красивая ли она, толстая или худая, как она вела себя с посетителями? Была ли она, так сказать, доступной, принимала ли ухаживания со стороны мужиков?

– Светка, хоть ей уже и за тридцать, эффектная баба, очень фигуристая. Как говорил наш батя, «правительственный товар». Ну, хозяин «Элиты» Струк, конечно, проехался по ней, а в остальном ничего о ней не знаю.

Я долго думал, как говорить с Кислофф. Понятно, что у него роман с Ашариной, и он пригласил ее в гости в Южно-Африканскую Республику. Вполне возможно, он по какой-то причине не виделся с ней во время своего второго визита в Рязань и потому рекомендовал страховой компании поехать туда в третий раз. Но что мешало ему самому, за свои деньги, поехать в Рязань в любое время? Неужели он хотел просто сэкономить три тысячи долларов, слетав за счет компании? С другой стороны, почему бы и нет? Перелет, гостиница, суточные, надбавка к зарплате за работу в трудных условиях – того и гляди десять тысяч наберется, а не три.

В этой истории теперь были все ингредиенты – деньги, убийство, любовь. Но главный разговор – с Кислофф – был впереди. С ходу вывалить ему свои предположения или постараться заманить в ловушку? Я обратил очи к Элохейну, ища совета. Молчание. А потом вдруг сам себе сказал: «Не мошенничай с мошенником». Не то чтобы большая мудрость, может быть, даже совсем трюизм, но ведь сказал же я это сам себе. Решил проверить – не борись с борцом, не беги наперегонки с бегуном, не фехтуй с мушкетером. Вроде правильно – профессионалы тебя в своем виде спорта скорее всего одолеют. Для меня это означало, что Кислофф, будучи мошенником, быстро раскусит мое мошенничество. С другой стороны, любое мое честное заявление он воспримет как блеф. Но нет, все-таки не мошенничай с мошенником!