Текст книги "Друзей моих прекрасные черты. Воспоминания"

Годы нашей молодости были искренним, красивым временем. Мы жили и работали много и честно. Память возвращает к тому времени, когда комсомол был нашей жизнью, нашей судьбой. Мы не служили в нем, мы искренне служили ему.

Бюро МГК ВЛКСМ тех времен – это сильные, яркие и талантливые люди. Кроме штатных секретарей в него входили и руководители крупных комсомольских организаций. Этих людей ждала потом большая и яркая судьба ученых, партийно-государственных и общественных деятелей, руководителей крупных производственных коллективов.

Один из них – комсорг МГУ Олег Кутафин.

В те времена (что бы ни писали о них теперь «борзые» журналисты) прежде всего сам коллектив решал, кто достоин встать во главе его комсомольской организации, парткомы лишь тактично «присматривали» за этим процессом.

Ребята и девушки приходили на комсомольскую работу не по решению свыше, не по чьему-то звонку. Как правило, это был выбор коллективов. Личные качества, порядочность, ум, чувство товарищества, принципиальность оценивались прежде всего. В весьма своеобразном, «норовистом» коллективе Московского университета это чувство демократичности, свободного и справедливого выбора было весьма обострено.

Среди собиравшихся за столом бюро МГК ВЛКСМ тех лет Олег Кутафин был заметен. Его умение проникнуть в суть обсуждаемого, почувствовать остроту в обычных, казалось бы, делах, организовать и повести за собой товарищи ценили очень высоко. Олега отличали и чувство юмора, и внимание к людям, особенно когда рассматривались непростые персональные дела комсомольцев.

За комсомольским секретарем Московского университета стояли большие и интересные дела коллектива. Вот один из примеров. Осенью 1958 года на конференции физического факультета принимается решение летом следующего года организовать студенческий строительный отряд и поехать на целину. Отряд этот был среди первых, он стал той искрой, из которой разгорелось яркое пламя всесоюзного движения ССО – студенческих строительных отрядов, общественно полезного труда на благо Родины.

В последние советские годы школу стройотрядов каждое лето проходили 350–700 тысяч юношей и девушек. Они строили коровники и клубы, участвовали в крупных ударных стройках заводов и гидростанций. Обратите внимание на название вузов и годы рождения построенных студентами объектов хотя бы в окрестных областях рядом с Москвой, и вы увидите отметины того времени. А скольким молодым людям стройотряды дали путевку в большую жизнь! Не случайно это доброе дело возрождается уже в наши дни.

Дружбу, которая тогда начиналась, мы пронесли сквозь годы. И Олег, превратившись в маститого ученого и ректора престижного вуза Олега Емельяновича, оставался таким же надежным товарищем и другом. Простым, открытым и доброжелательным, всегда откликавшимся на беду, товарищеские просьбы, кого бы это ни касалось, внимательным к памяти друзей. Примеров тому не счесть. Но при этом он всегда оставался строго принципиальным, особенно когда кто-то хлопотал не по делу за свое чадо.

Олега отличала удивительная работоспособность. Из-под пера академика Кутафина одна за другой появлялись серьезные научные статьи, умные книги. Он постоянно был окружен своими учениками, аспирантами и докторантами.

Я как-то спросил его: «Как ты все это успеваешь?» Ответ был простым и спокойным: «А ты попробуй в день написать хотя бы одну страницу, если сможешь, к концу года книга получится». Эти страницы стали его постоянными спутниками. Его мысль не знала выходных.

Он всегда был в гуще политических, общественных и государственных дел и событий, имел свое мнение, свою позицию. Его рекомендации, да и он сам, были востребованы высшим руководством страны. Еще будучи членом-корреспондентом Академии наук, он получил поручение от Президиума РАН вести весь блок юридических наук и ряда гуманитарных дисциплин. Этот факт говорит о многом.

Последние годы на практику к нам в Торгово-промышленную палату приходят студенты Московской государственной юридической академии. Они весьма неплохо себя показывают. Общаясь с ними, ловлю себя на мысли о том, что в них живет и, надеюсь, будет жить дух, частица сердца их большого учителя – Олега Емельяновича Кутафина.

Осенью 2008 года он был уже тяжело болен, но на эту тему не распространялся никогда. 29 октября, в день 90-летия ВЛКСМ, я позвонил ему, трубку взяла супруга Наталья Николаевна.

– Я прошу к телефону комсомольца Кутафина!

После короткой паузы прозвучало:

– Комсомолец Кутафин слушает! Боря, спасибо за приглашение, но на торжественном заседании в Кремле меня не будет. Поговорим, отметим потом.

Не поговорили…

Олега Емельяновича не стало.

Безгранично благодарен судьбе за то, что она подарила мне возможность знать Олега Емельяновича Кутафина и дружить с ним.

Замечательный писатель Даниил Гранин, отвечая как-то на вопрос, что он сейчас пишет, сказал:

– Работаю в самом трудном жанре – пишу воспоминания.

– Чего же тут трудного? – удивился журналист.

– А вот вы сами попробуйте и сразу поймете, как трудно быть до конца честным.

Эту глубокую мысль писателя подтверждает масса всякой мемуарной литературы, в которой упражняются политики, спортсмены, актеры и художники. Вот и я, взявшись рассказывать о дорогих мне людях, уже не раз и не два сталкивался с этой трудной проблемой.

А вот если берешься рассказать о Юрии Алексеевиче Гагарине, то опасность быть неискренним тебе не угрожает, да и преувеличивать и украшать что-то абсолютно не нужно и даже бессмысленно. Этот человек в приукрашивании не нуждается.

Когда я думаю о Гагарине, то сразу вижу ликующую апрельскую Москву 1961 года. В столицу после своего исторического полета, первого полета человека в космос, возвращается Юрий Гагарин.

Мы с моим самым близким другом, секретарем Московского горкома комсомола Виктором Евлановым – в толпе встречающих на Внуковском аэродроме.

Полдень. И вот в небе появляется четырехмоторный Ил-18 в сопровождении эскорта истребителей МиГ.

Самолет совершает посадку, подруливает к месту торжественной встречи. Подается трап, раскатывается красная ковровая дорожка к трибуне, где собрались руководители партии, государства, родные и близкие Юрия Алексеевича.

Первый космонавт спускается по трапу. Уверенная быстрая походка, развевающиеся полы шинели. Бодрая музыка марша: «Мы рождены, чтоб сказку сделать былью…», и, конечно, тогда мало кто обратил внимание на предательски развязавшийся шнурок ботинка (это уже потом мы многократно видели по нашему родному телевидению). Короткий рапорт Гагарина Никите Сергеевичу Хрущеву: «…Задание партии и правительства выполнено!» Объятия, поздравления, цветы.

Выбегаем с Евлановым на стоянку к своему автомобилю и мчимся в Москву к Красной площади, где будет проходить торжественная встреча первого космонавта Земли. Шоссе свободно, все ждут кортежа, где в открытой машине будут ехать Ю. А. Гагарин и Н. С. Хрущев…

Когда на трибуне Мавзолея появляются Юрий Гагарин и руководители партии, вся площадь, переполненная людьми, взрывается бурей восторженных оваций.

Огромные толпы людей переполняют московские площади и улицы, ведущие к Красной площади. Митинг уже завершился. Почетные гости перешли в Кремлевский дворец, а народ на Красную площадь все прибывает.

Московскому горкому комсомола поручено участвовать в охране общественного порядка. Все комсомольские оперативные отряды мобилизованы; наши ребята на площади, и мы пытаемся как-то организовать и направить этот поток – но что тут можно сделать?! Например, с этими «сумасшедшими» студентами Московского авиационного института, в руках у которых самодельные плакаты – «Наш в космосе!».

Они продолжают восторженно скандировать: «Гагарину слава! Гагарину ура!»

Мы стоим у Спасской башни, прижатые к ней, как к высокому берегу, бурным потоком нескончаемой людской реки. Однако эта человеческая река не выходит из берегов порядка и придерживается какой-то внутренней дисциплины, хотя плотность толпы превосходит все, что можно себе вообразить. Пожалуй, никогда больше мне не приходилось так остро и так ярко переживать волнующее участие в великом, без всякого преувеличения, народном торжестве. Никогда потом меня не переполняло такое чувство гордости за страну, свой народ, за этого чудесного старшего лейтенанта Юрия Гагарина.

Вот он – простой русский парень, поднявшийся в космос на крыльях своей страны, своего народа! И как же он сразу приподнял всех нас над обыденностью жизни, над привычными человеческими заботами. Все мы тогда, все собравшиеся на Красной площади, да что там на площади, все люди нашей огромной страны чувствовали себя немного космонавтами. Это был наш общий народный праздник.

А потом было наше общее горе…

Ранняя весна 1968 года. Поздний вечер. Захожу в кабинет первого секретаря ЦК ВЛКСМ Павлова (замечу, одного из самых близких друзей Юрия Гагарина), Сергей Павлович взволнованно ходит по кабинету. Спрашиваю, в чем причина его тревожного настроения. Он показывает на ярко освещенные – все до одного – окна Центрального комитета партии, большинство из которых в такое время уже темны. «Что-то произошло. Никто ничего не говорит. Произошло что-то очень плохое, неужели с Юрой… чует мое сердце!» – говорит Павлов.

А утром радио и телевидение передают скорбную весть о гибели Ю. А. Гагарина и летчика-инструктора полковника В. С. Серегина в авиационной катастрофе во время тренировочного полета.

Через несколько дней с товарищами из ЦК комсомола едем во Владимирскую область по шоссе Москва – Горький. У райцентра Покров сворачиваем налево и дальше по бездорожью, через несколько оцеплений. Местами толкаем машину по пояс в снегу. Забираемся все дальше в лесную глухомань, к месту, где упал самолет Серегина и Гагарина. Вот они, обрубленные макушки деревьев и скорбно склонившиеся березы, они были свидетелями трагедии. Самолет почти вертикально вошел в землю и взорвался. На месте падения глубокая воронка, заполненная талой водой.

Летом этого же года к месту гибели первого космонавта организация Минтрансстроя пробивает прямую автомобильную дорогу. А чуть позже группа энтузиастов – студенты Московского архитектурного института во главе с профессором Николаем Николаевичем Уласом проектируют на месте гибели Гагарина и Серегина простой и величественный монумент – гранитная воронка и стела с именами погибших. Все ухожено. Ни одной соринки вокруг. Людской поток не иссякал все те годы.

А потом? Потом как всегда бывает в нашей жизни и памяти человеческой.

…Лето 2002 года. Шоссе Москва – Нижний Новгород. Поворачиваем налево, едем мимо собора по известной, хорошо наезженной дороге к месту гибели Гагарина.

Тишина. Поют птицы. Полное безлюдье.

Чтобы найти место поворота к памятнику, с дороги, пробитой когда-то молодыми строителями, спрашиваем всех встречных жителей из дачных поселков, которыми за эти годы обросла дорога. Люди неопределенно вразнобой машут руками. Да, они что-то слышали, но сами на месте гибели Гагарина никогда не были.

В тот же день во Владимире на одном из мероприятий знакомлюсь с главой администрации города Покрова. Молодой человек, из его визитки явствует, что он кандидат экономических наук, человек, по многим отзывам, энергичный, деловой. Спрашиваю его с досадой, почему на автомобильной трассе нет указателя проезда к месту гибели Юрия Алексеевича Гагарина. Он смотрит с удивлением: «Как, разве там нет такого указателя?» – и обязуется восстановить его в ближайшее время…

Зима 1964 года. Уникальная подводная лодка «Комсомолец» возвращалась из трудного похода. В Баренцевом море, совсем недалеко от родной базы, происходит беда – на лодке случился серьезный пожар. Семь молодых добровольцев шагнули в зону смертельной радиации, чтобы устранить возгорание. Ребята делали все возможное для спасения лодки, товарищей… ценой собственной жизни.

Центральный комитет партии принял решение послать для встречи экипажа и прощания с погибшими героями члена ЦК ВЛКСМ космонавта Юрия Гагарина и секретаря ЦК Бориса Пастухова.

Встречаемся в аэропорту Внуково. Сильнейший снегопад. Взлетную полосу не успевают расчищать. Юрий Алексеевич: «Летим все равно».

Небо над Мурманском также затянуто плотными облаками. Пурга. Юрий Алексеевич в кабине пилотов. Спокойный, уверенный. Подбадривает экипаж, который в сложнейших условиях профессионально выполняет свое дело.

Садимся почти вслепую. И когда снежная пелена чуть-чуть уменьшается, видим, что самолет наш – рейсовый, пассажирский «Илюшин» – всего несколько метров не докатился до построек в конце взлетно-посадочной полосы. Пилоты, промокая платками вспотевшие лбы, поздравляют друг друга (и нас) с удачной посадкой. Мы прилетели вовремя.

Для Юрия Алексеевича готова по часам расписанная программа, но он просит начать с небольшого военного гарнизона неподалеку от Мурманска, где он когда-то начинал службу в морской авиации. Он поехал туда без сопровождения. После встречи с друзьями-однополчанами Юрий Алексеевич отправился на гарнизонное кладбище и постоял у могил своих сослуживцев, не доживших до этой встречи.

Поздно вечером встречаемся в гостинице. Обстановка скромная. Впечатление от встречи с друзьями-летчиками и посещение гарнизонного кладбища к веселью не располагают. Да и невозможно забыть, что нас ожидает исполнение очень печального поручения, которое состоится уже завтра в 1-й дивизии атомных подводных лодок Северного флота.

И чтобы поднять настроение, Юрий Алексеевич, сидя за столом во время ужина, начинает рассказывать о своем посещении знаменитого Букингемского дворца, где состоялся его завтрак с английской королевой. Такого приглашения удостаиваются очень и очень немногие.

Протокол там древний и очень строгий. За столом всего двое: королева и ее гость. Слева и справа от тарелки лежит множество приборов, которыми нужно пользоваться.

– С улыбкой говорю, – вспоминает Юрий Алексеевич, – «Ваше величество, я впервые присутствую на завтраке в королевском дворце. Я простой летчик. Еще недавно старший лейтенант, простите меня, если я вдруг как-то нарушу старинный этикет». Королева улыбается и отвечает: «Дорогой господин Гагарин, я родилась и выросла в этом дворце, но поверьте, я тоже до сих пор не знаю, в какой последовательности нужно пользоваться всеми этими вилками, ложками и ножами. – И шепотом добавляет: – Перед каждым новым блюдом берите вилку и нож, которые лежат с края».

Дворцовая история имела успех, все заулыбались, и грустное настроение несколько рассеялось. Гагарин, как никто, умел это делать.

Утром следующего дня выезжаем на базу атомных подводных лодок. Трудно понять, то ли наступает полярная ночь, то ли вьюжит, и потому ничего не видно. В «Волге», которая подпрыгивает на каждом ухабе далеко не первоклассной автомобильной трассы, Юрий Алексеевич, надвинув на глаза фуражку, предлагает: «Считаем про себя до пятнадцати и засыпаем».

Я считаю до пятнадцати, потом до тридцати, потом еще раз до пятнадцати… попробуй тут заснуть, если бросает так, что иной раз достаешь головой до потолка кабины. Но Гагарин через полминуты спит и дышит ровно. Он явно, без всякого притворства, спит! И так же легко просыпается, как только машина подъезжает к контрольно-пропускному пункту.

Командующего флотом Николая Михайловича Лобова и Юрия Алексеевича Гагарина конечно же узнают в лицо, но проверка документов тем не менее происходит.

Мы на базе.

В бухту медленно, самым малым, как говорят моряки, входит атомная подводная лодка «Комсомолец». Флаг приспущен, что означает – на борту потери. Лодка швартуется.

После рапортов и короткого знакомства с экипажем мы начинаем обход квартир моряков, которые погибли в этом походе. Семь встреч. Слезы, великое горе, где найти слова утешения? Но каждый раз, входя в новую семью, Юрий Алексеевич находит слова, какие-то свои особые, неповторяющиеся, идущие из глубины души. Нет сомнения, что сказанное им останется в памяти и сердцах людей навсегда.

Потом начинается встреча с личным составом атомного подводного корабля, вручение переходящего Красного знамени ЦК ВЛКСМ экипажу, который завоевал его, проявив мужество и героизм. Потом выход в море на лодке такого же проекта, что и «Комсомолец». Погружение, плавание в подводном положении, встречи в отсеках с моряками, всплытие и возвращение на базу.

Не сомневаюсь, что кое-кто из читателей обратил внимание на то, что в списке боевых потерь наших подводников чаще других встречаются имена кораблей «Ленинский комсомол», «Комсомолец», «Литовский комсомолец». Это были корабли разных проектов, у них разная по степени драматизма судьба, но судьба несчастливая. Все это я пережил снова, когда читал замечательную книгу адмирала Владимира Николаевича Чернавина, который был одним из командующих Северным флотом, главкомом военно-морских сил нашей страны.

Читатели могут подумать: как же все-таки не везло подводным лодкам с «комсомольскими» именами. Ну а как же было на самом деле? Об этом убедительно написал в своей книге командующий Северным флотом. Каждый из этих кораблей имел блистательный гвардейский экипаж. Можно не сомневаться, что именно поэтому «комсомольским» кораблям поручали самые ответственные, самые сложные задачи, связанные с боевым дежурством в различных точках Мирового океана, у берегов вероятного противника, подводные кругосветные плавания. Но если случалось, что на их долю выпадали особенно тяжелые испытания и трагедии, «комсомольские» экипажи роднили и объединяли безупречное мужество, верность долгу, высокий патриотизм. Придет время, и мы узнаем о других замечательных подвигах и преклоним голову перед каждым, кто исполнил свой долг до конца и пожертвовал жизнью ради любимой Родины.

Но вернемся в зимний Мурманск 1964 года. Мы встречались с пограничниками, моряками, рыбаками тралового флота, осмотрели торговый порт, перелетели в Северодвинск и побывали на уникальном заводе, который давал жизнь нашим самым современным атомным кораблям.

Возвращались в Москву на самолете командующего Северным флотом. С нами летел член военного совета, который был вызван для участия в совещании Генштаба. Приземляемся на знаменитом Чкаловском аэродроме, и тут Юрий Алексеевич приглашает нас с адмиралом к себе домой.

Жил он в большом кирпичном доме гарнизона авиационной дивизии, которая стоит на Чкаловской. Простая удобная квартира. Теплая сердечная семейная обстановка. Валентина Ивановна Гагарина, супруга Юрия Алексеевича, радостно встречает любимого мужа и нежданно нагрянувших гостей. У отца на руках маленькая дочурка, она буквально не отходит от папы. Ей вместе с матерью предстоит пережить трагедию гибели отца, и она запомнится всем по фотографиям с воспалившимися бороздками от слез на щеках.

Потом эта удивительно похожая на своих родителей девочка получит университетское образование, превратится в красивую молодую женщину – руководителя уникальных музеев Кремля.

Это уже потом будет построен Звездный городок, но сколько раз мне бы ни приходилось ехать в Щелково или в Звездный, никогда не изменяю одной традиции – всегда останавливаюсь, чтобы посмотреть на окна того самого дома, в котором мы когда-то были гостями семьи Гагариных.

Декабрь 2003 года. В моем рабочем кабинете гости из города Гагарина – глава администрации Владимир Георгиевич Иванов и его заместитель Александр Анатольевич Гринкевич. Они принесли на память уникальный календарь, посвященный жизни Юрия Алексеевича Гагарина, которому 9 марта 2004 года исполнилось бы 70 лет.

Мы говорим о том, как лучше было бы организовать юбилейные торжества не только в Москве, но и в Гагарине (бывшем Гжатске), на родине Юры, что еще нужно сделать для увековечения памяти первого космонавта Земли. Его земляки развивают интересные планы о создании фонда Юрия Гагарина. Они просят присоединиться к обращению к президенту Российской Федерации Владимиру Владимировичу Путину по поводу создания Всероссийской детской организации имени Ю. А. Гагарина. Планы, планы… В них вновь оживает наш дорогой Юра. Гагарину за семьдесят. Не верится. Он ушел из жизни молодым. Таким он и остался в нашей памяти навсегда.

«Знаете, каким он парнем был!»

Каждый, знавший Гагарина, расшифровывает эту ставшую народной строчку из песенного цикла Александры Пахмутовой и Николая Добронравова по-своему.

У нас дома мы вспоминаем, как в комсомольскую бытность сражались по выходным дням на волейбольных или хоккейных площадках. Каким азартным, неудержимым в игре был Юрий Алексеевич. Он не любил проигрывать. Но если его команда выигрывала, следующую партию он играл уже за другую команду – проигравшую. Он не любил проигрывать ни в жизни, ни на работе, но и легких побед не признавал.

Мы с женой часто вспоминаем «Артек». Южный берег Крыма. Встречи Гагарина с огромной и радостной пионерской семьей, которая каждое лето собиралась в «Артеке» со всех концов Советского Союза.

Еще мы вспоминаем, как он учил нас с моей женой Жанной ходить на водных лыжах. Вставать на них не с берега, чему не так уж сложно научиться, а с борта катера, как он переживал за нас, как искренне радовался самым даже малым успехам и расстраивался, когда, ныряя после очередной неудачной попытки, мы вдоволь напивались горько-соленой морской воды.

Но все равно он научил нас всему, что считал важным. И за это тоже великая ему благодарность.