Текст книги "Мозг армии. Том 1"

После первой мировой встряски ныне повторяется истина, высказанная сто лет назад философом войны.

В главе V приведено суждение Наполеона о том, что для полководца необходимо равновесие ума и характера, при чем маленький капрал наглядно пояснил это, прибегнув к геометрии. Так как ныне, по справедливому замечанию Людендорфа, каждый солдат становится полководцем, то такое же равновесие ума и характера должно быть свойственно и представителям генерального штаба. В этом австрийский генеральный штаб уклонился в сторону развития умственных способностей над характером, за что и получал упреки от своих союзников немцев. Правда, у последних отдельные персонажи генерального штаба, в роде Хенча, также не имели характера, свойственного вождю в критические минуты. Вообще, необходимо отметить, что самый уклад работы генерального штаба, с постоянным напряжением ума и с меньшей практикой в применении своих моральных свойств, склонен нарушить это равновесие как раз в сторону умаления нравственных сил. В этих видах мы особо указывали на необходимость развития в подчиненных начальником штаба ответственности и инициативы в работе, а также и самостоятельности в последней. Со своей стороны. и персонажи генерального штаба должны помнить постоянно, что помимо знаний от них требуется и сила воли, а потому обязаны прилагать лес усилия к развитию в себе волевых качеств.

Считаем необходимым отметить здесь ту работоспособность, которая должна быть присуща сотрудникам генерального штаба. Современное военное дело требует тщательной проработки всех вопросов и основательного их изучения. Если даже один какой-либо вопрос требует длительной и кропотливой работы над ним, то что же говорить, если взять их сумму, составляющую функции того или иного органа управления. Нет сомнения, что она потребует громадного напряжения от лиц, кои призваны для этого. Тяжелый подвиг являет собою путь штабного работника, и в этом должен отдать себе отчет каждый, вступающий на него. Не нужно забывать, что к чисто служебной деятельности обязательно присоединяется ежедневное собственное совершенствование в военном деле, т.е. определенное поглощение литературы и участие в ней пером. Большая умственная деятельность требуется от сотрудников генерального штаба, а поэтому понятны стремления к укреплению их тела, что почиталось необходимым каждым из начальников штабов.

В предшествующем изложении нами приведено суждение Шлиффена о той «молчаливости» и скромности, кои должны быть уделом сотрудников генерального штаба. Нужно сказать, что эти качества туго прививались даже в германском генеральном штабе, не говоря уже о других штабах, для коих наследство немецкого генерального штаба было совсем не обязательным. Фактически во всех армиях генеральный штаб официально или неофициально (французский) выродился в особую касту, даже в среде военной, не говоря уже о жизни всей страны. Перед нашими глазами прошло несколько представителей «черного духовенства», скрывавших под своей монашеской рясой всю надменность к окружающим, свою «6ожественную» правоту в тех или иных взглядах и действиях, всю жестокость в произнесении различных приговоров, порой далеко не отвечавших действительности. Нам думается, что не нужно давать дополнительных иллюстраций к сказанному выше. В частности, в отношении австрийского штаба отмечалась его оторванность от армии. В 1913 году такое кастовое устройство генерального штаба, его навыки и привычки вызывали нарекания в печати как гражданской, так и чисто военной, советовавшей «черному духовенству» почаще заглядывать в книгу «хорошего тона».

Мы далеки от рекомендации «хорошего тона» в обычном его понимании, но считаем необходимым отметить обязательность для генерального штаба установления нормальных отношений как с гражданской средой, так и войсками и, наконец, в толще самого генерального штаба. Перед нами прошли «бревете» оперативного отделения французского штаба, мы показали типы того же отделения германского штаба, обрисовали их представителей и в австрийском. Всюду мы нашли только одних «сенаторов», для коих авторитет не только главнокомандующего, но даже… правительства был зачастую подвержен сомнению. Что такое явление было уродством в генеральном штабе, что оно должно быть искоренено, что оно свойственно только гнилому буржуазному строю об этом говорить много не приходится. Нам думается, что перелистывающий эти страницы ранее нас отвернется от подобных персонажей и не они будут его героями.

Молчаливость и скромность не знаменуют еще собою принижения личности. Мы не отрицаем честолюбия в военном деятеле, но и не воз водим его на первое место среди стимулов, побуждающих к работе: выше есть долг.

Нет сомнения в том, что люди, призванные к хранению тайн подготовки и ведения операций, должны отличаться «молчаливостью», больше того, они обязаны быть «молчальниками», и это качество мы особенно рекомендуем каждому работнику генерального штаба. Однако, «молчаливость» не должна вести к отчуждению от окружающей среды, к изоляции от нее, к лишению себя наиболее ценного источника для накопления опыта. Отрыв от жизни связан с искажением понятий и нравов, с тем уродливым «сенаторством» и «мандаринством», о которых мы говорили выше, с теми справедливыми презрением и ненавистью, которые были заслужены генеральными штабами различных армий Европы.

Выше указывалось, насколько для дела полезна тактичность начальника штаба со своими подчиненными. Считаем, что проявленная со стороны последних – она также будет способствовать лишь успеху. Можно подумать, что нами рекомендуются в обращении какие-то «китайские церемонии». Отнюдь нет. Мы говорим, что подчиненные должны выявлять самостоятельность во взглядах, делать те или иные предложения, отстаивать их, но все же это не должно носить характера упорства, упрямства и навязывания своих мнений и суждений. Не нужно забывать, что в конечном счете решает все же начальник штаба, каковой мыслится нам «мозгом», достаточно сведущим в военном деле и имеющим свои определенные взгляды на вещи. Мы согласны с Жоффром, проявлявшим презрение к докладчикам, страдавшим словоизлиянием и адвокатскими наклонностями, ибо при всем нашем скептицизме к герою Марны, не можем отнять у него военного мышления и, пожалуй, неплохого. Совместная работа устанавливает взаимное понимание, а потому не требуется особых многоречивых докладов по тому или иному вопросу. Нами не приветствуется диктатура Беля в его докладах Жоффру и мы также не склонны принять манеру Гамелена вкрадчиво проводить свои мнения у маршала Франции. Спокойное, краткое и ясное, полное собственного достоинства изложение сути дела нами признается наиболее соответствующим способом доклада. Должны быть очерчены доводы «за» и «против», высказано собственное суждение, а в остальном – решение за начальником штаба. Нам понятна манера Мецгера в его обращении с Конрадом, о которой последний свидетельствует ныне, как о «корректном», но в то же время далеком от «прислужничества» характере бывшего начальника оперативного отделения. Однако, редко встречаются такие уравновешенные натуры, и во имя достоинства мысли мы склонны даже прощать и некоторые шероховатости в характере подчиненных. К каждому человеку должен быть определенный подход и соответствующее обращение.

Считаем необходимым остановиться на отношении генерального штаба к строю. Нами только что был разъяснен вопрос об «авторском праве» генерального штаба в нашем понимании. Картины из нашей галереи, рисующие генеральный штаб и строй, говорят о том, что все штабы не могли установить надлежащих отношений с тем инструментом войны – армией, которая непосредственно потом и кровью добывала победы для своего командования или же искупала его ошибки. Высокомерное, в большинстве случаев суровое, суждение о боевой работе частей и их начальников, понуждение частей к работе «хлыстом», слабое знание действительного лица войны и даже нежелание окунуться в обстановку фронта, негостеприимство, – все это отличало верхи генерального штаба, создавая ту оторванность от войск, о которой говорили не раз. Старые истины начали бы мы изрекать, если бы развили свои суждения о необходимости более тесного контакта с «безмолвным фронтом», более внимательного

и тактичного отношения к нему, его нуждам и жизни. Здесь считаем лишь долгом обратить на это еще раз внимание и посоветовать никогда не забывать о «потребителе» тактики и стратегии.

Снова повторяем, что в наши намерения не входило давать десять заповедей для работников генерального штаба, и наш труд не претендует на скрижали Моисея. Мы ставили своей задачей в настоящей главе лишь развернуть картину жизни генерального штаба, сложившихся в нем взаимоотношений и дать типы этого высокого учреждения. Каждый, читающий эту главу, прежде всего вынесет свое собственное суждение и составит определенное мнение о тех качествах, кои должны быть свойственны сотрудникам центрального управления генерального штаба, того «мозга армии», в котором, в не так давно прошедшие времена, как в фокусе, сосредоточивалась вся жизнь инструмента войны и который претендовал притянуть направляющие нити к себе и от некоторых государственных органов.

«Более быть, чем казаться» – завет, оставленный Шлиффеном германскому генеральному штабу, должен быть начертан при входе в каждый генеральный штаб, и не только начертан, но и внедрен в личный его состав. Но одно дело начертать лозунг, а другое – его осуществить. Генеральные штабы, просмотренные нами в портретной галерее, являясь плотью от плоти буржуазного общества, были далеки от этого. «Полубоги» наших дней не желали покидать Олимпа, пока не были сброшены с него новыми силами, двигающими человечество вперед. Так будет с каждым генеральным штабом, который захочет «более казаться, чем быть»!

Глава X
Конрад и внутренняя жизнь Австро-Венгрии

Клаузевиц о политике и войне. – Ленин о внутренней политике и войне. – Источники исторического воспитания Конрада. – Теория Конрада о государстве. – Отношения Конрада к внутренней политике – «принципиальное» невмешательство в нее. – Конрад о связи внутренней и внешней политики Австро-Венгрии. – Политика чувств и идей. – Внутренняя политика монархии в понятии Краусса. – Конрад о силе государства и силе армии. – Условия для создания сильной и боеспособной армии: численность армии, дух ее, организация. – Области внутренней политики, куда вторгался генеральный штаб: экономика, управление Боснией и Герцеговиной, печать и борьба с разведкой и пропагандой противника. – Усиление армии и меры в этом со стороны Конрада. – Разговор Конрада с военным министром 8 февраля 1908 года – «воз и ныне там». – Национальная политика монархии и ее влияние на усиление армии. – Письмо Конрада 30 марта 1911 года о мерах оздоровления правительства. – Дух народа и дух армии. – «Родной язык» и единый «служебный» язык. – Конрад и религиозный вопрос. – Генеральный штаб и классовая борьба в монархии. – Стремление Конрада поправить внутреннюю жизнь монархии войной – советы начальника германского генерального штаба. – Генеральный штаб и пресса. – Конрад в вопросе об управлении Боснией и Герцеговиной. – Дислокация войск и внутренняя политика. – Линии внутренней политики в «мемуаре» Конрада 1913 года. – Конрад в вопросах укрепления дисциплины в армии. – Командный состав и его положение в армии в понятии Конрада.

До сих пор мы знакомили читающего наш труд с организацией австро-венгерского генерального штаба, с его жизнью и отрекомендовали отдельных персонажей. Может быть, все сделано излишне подробно, но почитали это необходимым для ясности уразумения деятельности «мозга» армии с берегов Дуная.

В дальнейшем наше внимание будет главным образом приковано к работе генерального штаба, той обширной арене, на которой активно выступал штаб армии Габсбургов.

Ранее были очерчены функции генерального штаба, главнейшей из которых является подготовка к войне. Мы познакомили читающего наш труд со взглядами Конрада на обязанности генерального штаба и отметили, что бывший начальник генерального штаба всю военную деятельность в мирное время считал ни чем иным, как подготовкой к войне, покоящейся на тех направляющих линиях, кои указываются политикой.

«Политика проникает все дело войны», – говорит Клаузевиц, определенно заявляя, что «война есть не только действие политическое, но она просто настоящее орудие политики… Она, следовательно, не управляется своими законами, но является частью другого целого, а это последнее и есть политика».

Правда, Конрадом не полностью усваивались идеи Клаузевица, о чем мы поговорим ниже, но, во всяком случае, без политики начальник генерального штаба не мыслил себе правильного направления своей военной деятельности.

Воздержимся пока от высказывания своего понимания политики, как таковой, т.е. на чем она основывается и что составляет «первичное» в общественных отношениях. Послушаем сначала на этот счет мысли Конрада и приглядимся к его деятельности в области политики.

Обычно еще и до сих пор большинство людей, перо которых опускается в область стратегии, начинают рассмотрение влияния политики на войну областью внешних отношений, т.е., иными словами, с внешней политики, а затем уже говорят о внутренней политике.

Не хотим считать себя новаторами, но предпочтем начать наше повествование с области внутренней политики, так как, по словам В. И. Ленина, «Наша двухлетняя гражданская война только подтвердила полностью данным давно историей сделанное наблюдение, что характер войны и успех ее больше всею зависят от внутреннею порядка той страны, которая в войну вступает, что война есть отражение той внутренней политики, которую ведет данная страна (курсив наш; Б. Ш.). Все это неизбежно отражается на войне» ( Собрание сочинений, том XVI, стр. 382).

Ниже мы дадим к этому обоснование, а ныне обращаемся к Конраду. В предшествующих главах отчасти приведены политические взгляды бывшего начальника генерального штаба на соотношение внутренней политики и дела обороны страны. Приносим извинение, что будем здесь повторяться, но считаем это необходимым для полного исследования затронутого вопроса.

Конрад не имел какой-либо специальной политической подготовки. Его политическое кредо вырабатывалось самой жизнью. Восприятием взглядов родителей, учителей и воспитателей, а также чтением истории монархии Габсбургов и личной оценкой современного положения, начальник генерального штаба устанавливал определенную точку зрения на те или иные политические вопросы.

Проведенные в детском возрасте несколько лет в Чехии, где он и обучался в школах и где ему приходилось сталкиваться с мальчиками чешской национальности, а затем дальнейшая военная служба в кругу офицеров различных национальностей империи привели Конрада к убеждению, что для единства государства (главного принципа Конрада) нет особой опасности в его разноплеменном составе, а лишь таится некоторая слабость.

Разделяя государства на две категории: государства с национальным единством, в которых все граждане спаяны одной национальной идеей, и государства с составом из различных национальностей, кои удерживаются в рамках государственного объединения лишь общностью жизненных интересов, Конрад относил Австро-Венгрию именно ко второй категории. В структуре подобных государств, по его мнению, крылась известная опасность внутренней борьбы отдельных национальностей и в них же больше всего должны были развиваться социальные противоречия, классовая борьба. Такое смешанное государство более подвержено опасности извне, нежели крепкое и единое по своему национальному составу государственное объединение.

Перебрасываясь за долгие годы своей службы из одного угла монархии в другой, Конрад ясно видел, что в Австро-Венгрии не все обстоит благополучно, и уже в роли начальника дивизии на итальянской границе вынужден был глубоко войти во внутренние политические отношения, складывавшиеся в этой области империи.

Призванный в 1906 году на пост начальника – генерального штаба, Конрад считает своим долгом и обязанностью глубже окунуться в политическую жизнь Австро-Венгрии. Его учителя в военном деле – немцы с берегов Шпрее, говорили, что начальник генерального штаба должен поддерживать прежде всего контакт с внешней политикой. Конрад оказывается не в состоянии порвать с этим путем мышления, заявляя в своем письме к начальнику военной канцелярии Франца-Иосифа от 30 марта 1911 года, что он «принципиально не вмешивается в вопросы внутренней политики».

Однако, сама жизнь приводит начальника генерального штаба с первых же лет его деятельности к иному. Даже не вдаваясь пока в подробности работы Конрада в области внутренней политики, в указанном нами выше письме бывший начальник генерального штаба, считая своей обязанностью ориентировать Франца-Иосифа в оппозиционном настроении парламента к военным реформам, видит исход или в реконструкции кабинета, или же в применении ст. 14 конституции, дававшей право Францу-Иосифу единолично проводить закон.

Таким образом, слова о «принципиальном» невмешательстве во внутреннюю политику совершенно не вязались с делом.

В своих мемуарах Конрад проводит вполне определенный взгляд, что для уяснения внешней политики Австро-Венгрии необходимо обязательно рассмотреть внутреннюю политику этого государства. Видя в задачах последней достижение полного единства различных национальностей Австро-Венгрии, Конрад говорит, что отсюда шли и руководящие линии для внешней политики.

Считаем необходимым обратить внимание, что, как это было указано в первой главе нашего труда, такое тесное переплетение линий внутренней и внешней политики в Австро-Венгрии выступало очень ярко, и Конрад совершенно прав в своих выводах. Не раз упоминавшийся нами Краусс во внутренней политике Австро-Венгрии видит одну из главных причин падения этого государства.

Не будем повторяться и снова обрисовывать внутренние соотношения, существовавшие в монархии Габсбургов, и причины, их вызвавшие. Нами это сделано в первой главе нашего труда, а здесь лишь рассмотрим позицию генерального штаба в вопросах внутренней политики.

Прежде всего должны отметить, что вся внутренняя политика, в понимании как Конрада, так и вообще генерального штаба имела под собой базис в виде чувств, идей, ненависти и т. и. моральных проявлений, но отнюдь не экономическую силу. Не будем замалчивать, что некоторые экономические трения между различными национальностями, например, венгерская аграрная политика, останавливала на себе внимание Конрада, но базисом их, по его мнению, конечно, опять-таки была та ненависть, которую питали венгры к другим национальностям Дунайской империи. Только после падения Австро-Венгрии Краусс договаривается, что различие экономического развития народов государства создавало тот внутренний хаос, который был на берегах Дуная. Однако, и в понятии этого модернизованного генерала национальности с более высокой культурой должны были поглотить отставшие народы империи и тем уничтожить базис противоречий. Мы еще вернемся к суждениям этого автора «Причин наших поражений», но теперь уже можем фиксировать его неудачные попытки выдвинуться из круга остальных государственных деятелей бывшей монархии Габсбургов.

Выше были приведены слова Конрада о его принципиальном невмешательстве во внутреннюю политику и, наоборот, отмечено его вторжение в нее в действительности. Ныне постараемся это объяснить.

Обрисовывая личность Конрада, мы приводили его суждения, что успех или неудачи в войне кроются в самом народе, ведущем таковую. Никакой гений полководца, ни отлично подготовленная и вооруженная армия не в состоянии возместить слабость духа в народе и отсутствие в нем воли к победе. Сильным духом народом воодушевляется ею армия, которая и пойдет уверенно к победе. Слабость государства определяется не отсутствием у него сильной армии, а именно – внутренней, следовательно, и внешней слабостью. Сильный Рим имел сильные победоносные легионы, и с падением Рима увяла военная слава его регионов.

Напомнили эти мысли начальника генерального штаба, как отправные данные для его суждений о внутренней жизни государства. С первого взгляда они кажутся здоровыми и для наших дней, а если скинуть лет 20, когда они возвещались Конрадом, то их следует признать чуть ли не откровением. Победа зависит от государства в целом, а не от полководца, не от армии, которая является лишь слепком с самою государства. Нельзя было бы против этого возражать, но в действительности первопричиной побед Конрад неизменно считал сильные и боеспособные легионы Австро-Венгрии, а не силу и мощь ее народов. Однако, связь народа с армией и важнейшая роль первого в успехах войны служили для начальника генерального штаба основаниями, по которым он считал «своей обязанностью» предлагать те или иные мероприятия во внутренней политике.

Ниже мы не раз встретимся с суждениями Конрада, что только та внешняя политика может рассчитывать на успех, которая имеет за собой сильную по числу и по качеству армию. Создание этой армии должно являться первой обязанностью каждого государства и любого из его деятелей, а в особенности, конечно, начальника генерального штаба.

Являясь первым ответчиком за существование сильной и боеспособной армии, Конрад считал прямой обязанностью ставить известные условия внутренней жизни государства, которые способствовали бы созданию надлежащего инструмента войны.

1. Прежде всего, для наличия нужной для войны армии требовалось: Развитие се численности в соответствии: а) с теми боевыми задачами, которые на нее могут лечь, и б) с тем числом народонаселения, каковое эту армию выставляет.

2. Затем, армия должна быть высокой по своим моральным качествам, т.е. дух армии должен стоять на надлежащей высоте, что зависит от духа самого народа.

3. Далее, организация армии вполне находиться в соответствии с внутренней политикой государства. «Организация и боевая ценность вооруженных сил, равно как оперативная и иная подготовка к войне едва ли в каком-либо ином государстве, как в монархии (Австро-Венгрия), находятся в строгом соответствии с внешней и внутренней политикой» пишет Конрад в своем мемуаре от 31 декабря 1911 года.

К внутренней политике Конрад относил и вопросы экономические, считая, что в зависимости от разрешения их увеличивались как численность армии, так и боевая готовность государства вообще. Если придержаться пути исследования самого Конрада, мы обязаны здесь же рассмотреть его взгляды на экономику австро-венгерской монархии. Однако, в виду важности этого вопроса для нашего времени, мы позволим себе заняться им отдельно. Следующим вопросом внутренней политики, очень важным для австрийского генерального штаба, был вопрос управления Боснией и Герцеговиной, где военная и гражданская власть объединялись в одном лице, подчиненном по двум линиям: по военной – Конраду, по гражданской – общеимперскому министру финансов. Наконец, остро ставились генеральным штабом вопросы ограничения свободы печати в целях сохранения военной тайны и по мерам безопасности против разведки противника и его пропаганды.

Вот те важнейшие пути, по которым шло влияние генерального штаба на внутреннюю политику Дунайской империи.

В дальнейшем переходим к более или менее детальному рассмотрению шагов генерального штаба в этих вопросах.

Как усиление армии, так и ее дух исходили из правильного разрешения той национальной политики, которая составляла краеугольный камень всей внутренней политики Австро-Венгрии.

Из предшествующих глав известно, что в развитии своих вооруженных сил Австро-Венгрия отставала не только от первоклассных государств Европы, но и от малых своих соседей.

Ставя в угол своей деятельности прежде всего надлежащее развитие и подготовку вооруженных сил государства, а затем заключение соответствующих военных союзов с соседями, начальник австрийского генерального штаба, с момента вступления в эту должность, сейчас же поднял вопрос об усилении армии.

Силу армии Конрад определял: 1) ее надлежащей численностью и 2) соответствующими материальным снабжением.

В компетенцию генерального штаба, собственно говоря, вопрос о численности армии входил только в общем целом, детальная же проработка его и проведение через соответствующие законодательные учреждения составляло прямую обязанность военного министра и двух министров народной обороны (австрийского и венгерского).

Нами приводился тот низкий штатный состав, который был в частях. Начиная с 1907 года Конрад заботится, прежде всего, об его усилении.

Затем, по мере ориентировки в обстановке, начальник генерального штаба поднимает вопрос вообще об усилении контингента, необходимого как для увеличения частей армии, так и образования тех технических войск, в первую голову тяжелой артиллерии, необходимость которых вызывалась условиями современной войны.

Приведенные нами в главе IV взгляды Конрада на развертывание в военное время миллионной армии намечают тот путь, по которому он должен был идти в своей практической работе. Не останавливая подробного внимания читающего наш труд, мы укажем, что начальник генерального штаба выдвинул проект введения двухлетнего срока службы, дабы как можно больше пропустить через ряды армии военнообязанных государства и на случай войны иметь необходимый запас получивших военную подготовку людей.

Мы намерены посвятить особую главу работам генерального штаба в области организационной, поэтому пока ограничимся сказанным.

Условия, в которых приходилось идти по пути строительства армии, лучше всего определяются разговором Конрада с военным министром Шонайхом 8 февраля 1908 года. Начальник генерального штаба указывал, что в течение 25 лет со времени последней войны как временные военные министры, так и начальник генерального штаба, непрерывно в течение 25 лет занимавший эту должность (Бек), не были в силах ослабить вредного влияния внутренней политики и воз оказался в настоящее время глубоко застрявшим в песке. Поэтому ныне первейшей обязанностью военного министра и начальника генерального штаба является необходимость проявить полное напряжение, чтобы вытащить воз и поставить его на твердый грунт.

В своих докладах Францу-Иосифу Конрад неустанно твердил о необходимости усиления контингента, предлагая те или иные мероприятия и, наконец, в начале 1911 года выступил с большой программой по усилению армии, связав выступление либо с принятием проекта, либо с увольнением своим от должности начальника штаба.

Все мероприятия Конрада в этом вопросе наталкивались: 1) на бюджетные условия и 2) на национальную политику, сложившуюся в государстве.

Считая себя ответственным за подготовку армии к войне, Конрад настойчиво предъявлял требования, но защита их выпадала не на его долю, а ложилась тяжелым бременем на министров, обязанных выступать ходатаями и ответчиками перед правительственными учреждениями монархии. Министрам, в том числе и военному, конечно, не особенно хотелось портить свою карьеру ради прекрасных замыслов Конрада, и на горячие доводы последнего в 1911 году в защиту необходимости усиления армии общеимперский военный министр Шонайх спокойно его уговаривал, что, дескать, Конрад выполнил свою обязанность, подняв этот вопрос, а остальное – дело Франца-Иосифа и представительных учреждений.

Франц-Иосиф откровенно заявил своему начальнику штаба, что не нее делается так, как хочет он – император лоскутной монархии. Представительные же учреждения обоих половин последней упорно не соглашались на проведение предлагаемых им проектов.

Причины враждебности парламентов к вопросам обороны лежали в той национальной вражде, которая определяла собой всю политику Австро-Венгрии.

Добившись по конституции 1867 года самостоятельности, Венгрия получила и свою национальную армию, равно как был образован и австрийский ландвер. Но наряду с этими национальными частями продолжала существовать армия общеимперская – осколок лагеря Валленштейна. Развитие этой армии – верного оплота Габсбургов, совершенно не входило в интересы венгров, я поэтому всякие мероприятия, направленные к ее усилению, встречали с их стороны резкий отпор. Наоборот, в 1908 году неожиданно для правящих военных кругов в венгерских газетах была опубликована военная – «новая программа», направленная к развитию венгерского ландвера.

Помимо того, всякие проекты об усилении армии были связаны с увеличением кредитов и ложились, следовательно, тяжелым бременем на население. Венгерская половина государства совершенно не желала увеличивать свою долю на развитие общеимперской армии, ссылаясь на тяготы военного налога.

Видя, однако, что правительство заинтересовано в проведении закона об усилении армии, венгерские парламентарии намерены были на этот раз получить компенсации в политических правах. Оппозиция венгерского парламента готова была пойти на уступки правительству в его военных программах, но связывала их с привилегиями в политических свободах, с новым избирательным законом.

Такая же борьба вокруг военных законопроектов шла и в австрийском парламенте, где чехи вели распрю с немцами.

Находясь в котле внутренней борьбы парламентов, ответственные министры пытались как-нибудь сохранить мир и спокойствие, принося в жертву проекты начальника генерального штаба.

Как неоднократно отмечалось, по конституции начальник генерального штаба не был ответственен перед парламентами и не приглашался на их заседания. Его попытки получить туда доступ встречали резкий отпор со стороны министров. Поэтому Конрад мог апеллировать только к Францу-Иосифу, рекомендуя ему знаменитый параграф 14, или же к Францу-Фердинанду, который занимал враждебную позицию к венграм и стремился поддержать проект об усилении армии.

Встречая всюду противодействие и отпор своим планам, Конрад обращался за помощью даже к начальнику германского генерального штаба, прося его повлиять через Вильгельма на проведение проектов об усилении армии.

В бессильных попытках осуществить свою большую программу, Конрад в упомянутом ранее письме в начальнику военной канцелярии Франца-Иосифа 30 марта 1911 года, пишет, что он принципиально на вмешивается во внутреннюю политику, но, однако, при современном положении вещей, с которыми ознакомился из бесед с очень здравомыслящими политиками, считает своей прямой обязанностью ориентировать в происходящем. Выдвинутые военные реформы, встречающие резкий отпор со стороны парламентов, рациональнее разрешить не роспуском таковых, а либо изменением состава кабинета министров, либо же проведением в порядке параграфа 14. Роспуск же парламентов имел бы следствием: 1) победу оппозиционных радикальных партий, и поражение лояльных, буржуазных партий, готовых пойти на жертвы; 2) новые выборы провели бы в парламенты в большинстве радикальные партии, которые выступят со своими военными программами; 3) выдвинутые правительством военные требования, особенно закон о двухлетней службе, потерпели бы новое поражение; 4) не было бы использовано современное благоприятное положение в Венгрии. Это письмо Конрад просит доложить Францу-Иосифу.