Текст книги "В поисках смысла"

В разные отрезки исторического времени и тевтоны, и шведы, и османы предпринимали попытки покорить русских – и получали отпор.

Наполеон, с юных лет испытывавший симпатию к России, но затаивший ревность и обиду после сокрушительного разгрома Суворовым лучших французских генералов в ходе итальянской компании, в конце концов нашёл повод показать свою силу уже не просто непобедимого полководца, но завоевателя империи… И в итоге лишился всего. Несмотря на то, что собрал он для нападения несметную армию, перейдя Березину, он подписал себе приговор.

В 1905 году, после несчастной войны, не отняла бы Япония у России половину Сахалина, через сорок лет не пришлось бы возвращать украденное да ещё с потерей кое – каких южных Курил. Не совсем хорошо, конечно, в данном случае поступил «русский медведь». Что поделаешь! Когда его будят некстати, да ещё ему угрожая, он, защищаясь, способен на многое. Зная это, может не стόит его волновать?

Известно чем закончились подряд две попытки неуёмного прусско-германского духа одолеть могучего восточного соседа.

Одно время – в тяжелейший период Первой мировой – казалось, что это Вильгельму II-му вполне удалось: умелыми происками (и немалыми деньгами) Россия была выведена из войны и обрушена в революцию и гражданскую войну. Россия пошатнулась, но выстояла. Происки Германии ей аукнулись: надолго, как ей казалось, оккупированные немцами Украина и юг России воротились восвояси, а вирус революции, заброшенный в Россию вернулся к ней самой, заставив бежать Вильгельма, а страна погрузилась в хаос и нищету. Задавленная огромными репарациями, униженная (особенно французами, которые, кстати сказать, позже, в сороковом году, были наказаны немцами за унижения). Германия, кроме всех прочих бед, должна была терпеть у себя больше полмиллиона русских, против которых совсем недавно воевала. В ноябре 1921 – го года Алексей Толстой писал Бунину из Берлина: «Жизнь здесь приблизительно, как в Харькове при гетмане: марка падает, цены растут…»

После двух десятков лет замирения (срока ничтожного по историческим меркам) снова проснувшийся воинственный германский дух взялся за свой старый «Dtrang nach Osten» (натиск на Восток). Итог получился неслыханный: расчленение Германии на две страны, главным виновником которого оказалась… Россия.

Видно, и в самом деле, она, как говорили наши предки, земля заговорённая. И при всём том, похоже, покушениям на неё не видно конца.

01.06

В начале века ХХ – го Россия подарила миру величие русского гения, который проявился в двух разных началах: великий, неподражаемый песенный и актёрский дар (Шаляпин) и не только литературный, но – казалось бы взявшийся ниоткуда – дар глубокого, мудрого постижения народной жизни (Горький, пусть даже к концу жизни и потерявший способность адекватно воспринимать происходящее, хотя… Что мы об этом по существу знаем?).

02.06

В какое, однако, одновременно смешное и грустное время мы живём. То и дело оно нам «дарит» из ряда вон выламывающиеся казусы, над которыми принимаешься хохотать. Но – прямо по Гоголю: сквозь слёзы. Горькие слёзы.

Не прекращаются в отечестве примитивно – обезьяньи выходки недалёких приверженцев всего западного. Вот, вроде джина из бутылки, является на свет божий тип, нахватавшийся сомнительных верхов современных наук и напрочь позабывший, кто он такой есть и откуда родом. Глава крупной рекламной фирмы, некий Журавель (эта птица, склевавшая где – то степень кандидата исторических наук, оказывается, преподаёт в МГУ(!) изобретённую – уж не им ли самим? – странную дисциплину под названием… «философия нейминга») разбежался гвоздить кириллицу, которая, как он считает, из – за отдельных букв выглядит «несуразно, безобразно» в сравнении со славной латиницей. Забавно, что чепуху мелет этот самый кандидат исторических наук, сама фамилия которого как раз плохо ложится на латиницу и ему, может статься, придётся просто перевести её на английский.

Проделки обезьяньи уже тщатся приобрести наукообразные формы. Что уж тут говорить о заполнившей наш мир тьме гламурных существ, певцов и певичек, изо всех сил стремящихся мяукать и пищать по – аглицки – это ведь и в самом деле какие – то инопланетяне, прибывшие с планеты обезьян, которые сильны лишь в одном: слепом подражании.

13.06

До немыслимых пределов дошла нынче невообразимая страсть обезображивать своё тело всевозможными «украшениями». Смотришь чемпионат Европы по футболу – и вдруг придёт в голову, что не без труда отыщешь футболиста, у которого нет ни одной наколки. Мировой футбол, который смотрят и на стадионах, и по ТВ миллионы зрителей, плодит неисчислимых подражателей. Вот на голове волосы у одного из них в виде петушиного гребня, да ещё такой яркой раскраски, как у какого – нибудь дикаря из джунглей. На голове другого можно увидеть то ли выстриженное, то ли выжженное… тавро (!), подобное тому, какое применяют для маркировки животных скотопромышленники…

14.06

Народ жив песней. Покуда он поёт, не теряя веками сложившуюся песенную культуру, покуда в словах и мелодиях песен живёт самый дух народа – он жив.

Что же будет, если всё это исчезнет?

А ведь всё идёт к тому, чтобы исчезло. Телевидение, проникшее всюду, – этот гигантский спрут, охвативший щупальцами огромную страну; это чудовище, зомбирующее души людей, последствия от воздействия которого, по словам академика Капицы, опаснее, чем от ядерной бомбы; этот привычный в каждом доме, милый голубой экран множит повсюду другие «песни», стирая – как с магнитофонной ленты – всё, что веками бережно хранилось народом. Выросшие с таким ТВ новые поколения – каким «народом» станут они?

18.06

Из чего состоит наша жизнь?

Кроме известных обыденных вещей, еще присутствует в ней, ещё существует, ещё не уничтожена современным бытиём роскошь человеческого общения. Ну да, она – то не отменена, но какие сюрпризы преподносит наша реальность образца двадцать первого века! Как реальность эта без спросу вторгается в жизнь, повергая в печаль, вызывая обиду за отечество.

В славном городе Питере, где протекла главная часть нашей жизни, где родились и выросли наши дети, побывали мы в гостях у стародавних знакомых. Гостеприимная хозяйка, её взрослые дети с друзьями (молодые семьи). Тёплая атмосфера, шутки и разговоры под шампанское, лёгкое вино… Перед нашим уходом хозяйка, решив сделать нам приятное, дорит бутылку дорогого коньяка; молодая пара – необычную армянскую водку «Гранат» (красивые бутылки, завлекательные этикетки… тут надо сказать, что мы давно уже не покуапали ничего похожего). Вся драма в том, что, переполненные добрыми чувствами, они не знают, что там, внутри, содержится…

А на поверку выходит вот что.

Коньяк… С любопытством верчу в руках – и держать – то приятно! – плоскую, приземистую, из тёмного стекла, посудину. Кроме необычной формы, бросается в глаза ещё одна находка: в передней стенке выделана особенная фигурная вмятина специальной формы как раз для аккуратной, вклеенной внутрь, этикетки – этакое художество, творчество со вкусом, исполненное неким безвестным дизайнером, – а на ней надпись да не какая – нибудь там доморощенная, но на французском языке! MONT CHOCO (эпитет сокращён, переводится как Шоколадная гора), а под этим мелкой красивой вязью – L’âme de la France (Душа Франции). Можно понять нашу дарительницу – как не положишь глаз на этакое роскошество!

Что за чудеса, думаю. Надо же, черт его дери, изобретатели какие! И ведь немалые средства ушли и на дизайн, и, в особенности, на изготовление и производство нестандартных бутылок, этикеток и на окончательное оформление готовой ёмкости… Возникает естественное желание проверить, ради чего всё это сделано, что там, внутри, помещается и как «гора шоколадная» сочетается с этой самой «душой Франции»… Пробую – и словно получаю хороший удар под дых…

Резкий второсортный спирт, по всему видать, настоенный лишь для необходимой окраски на… кедровых орешках, вкус и запах которых никуда не делись! Оторопело хватаю бутылку, вчитываюсь в мелкий шрифт – произведено в Тольятти! Это что же, те, кто произвёл этот, с позволения сказать, «продукт» вполне уверены, что этакая наглость сойдёт в нашей стране? Молодцы… Ну а если вдруг попадётся какой – нибудь француз, вкусивший эту самую Душу Франции?

Взявшись за вторую бутылку, я уже начал своё исследование с этикетки, найдя, что водка произведена в Армении. Открыл с надеждой, ибо в прежние времена армяне вынянчивали, например, коньяк несравненного, непревзойдённого вкуса.

И что же? У этой армянской «водки» оказалось лишь одно достоинство: понюхаешь – и в самом деле приятный запах граната. И это всё, поскольку пахнет – то хорошая гранатовая эссенция. А основа – всё тот же второсортный спирт, как будто налито из одной и той же цистерны, что и пресловутый тольяттинский «коньяк».

Однако, что же это такое? Получается, что в немыслимых масштабах творится мошенничество – такое, когда немалые траты на бутылки и прочие издержки оказываются ничтожными перед фантастической прибылью (размер которой нигде, ни в каких странах, никому не снился) от использования дешевейшего промышленного спирта. Выходит, что кто – то держит всех нас за лохов, которым можно впарить всё что угодно под завлекательной вывеской. Вместе с возмущением охватывает чувство удивления: почему всё это остаётся безнаказанным?

26.06

По прошествии солидного времени, как видится сегодня то, что пережил мир во второй половине ХХ – го века?

Потрясающее изобретение, спровоцировавшее мощное, всеохватное поклонение – рок – энд – ролл, затем движение хиппи с непременным free love, практически охватившее всю планету – всё это было по сути перековкой сознания, победой над религией, идеологией, внушало презрение к традициям, к семье, к нормальной жизни и, точно вирус, поразило послевоенное поколение чуть не по всей земле.

Плоды этого явления мы пожинаем до сих пор.

30.06

Перед последним и, можно сказать, с самых юных лет несчастным царём Николаем II – м императоры России Александр III – й, Александр II – й подвергались покушениям, но оболгать, оклеветать и унизить их перед всем народом не удавалось никому из тогдашних революционеров. А уж это в полной мере было достигнуто позже по отношению к Николаю.

01.07

Никогда у меня не возникало желания читать гламурные журнальчики вроде «Каравана историй», хотя и заносило их к нам порой случайным ветром. Но тут зацепился – мелькнуло имя: Андрей Тарковский. Подумал: может, и в самом деле что – то интересное?

Не тут – то было.

При всём том что писание посвящено известному режиссёру, авторша текста (она долгое время работала его помощником) не преминула сообщить и кто был её мужем, и кому ещё она, кроме него, давала – и говорить обо всём этом она не постеснялась, хотя хорошо известно, как называются в народе такие дела. Поведала она, разумеется, и о том, как Андрей не пропускал ни одной, случившейся рядом, юбки. И не упустила случая крепко лягнуть Ларису, тогдашнюю свою близкую подругу, а затем одну из жён Тарковского. А что касается личности самого творца известных в мире фильмов, то тут – нате вам – и массаж его спины; и как слабак Андрей стремился подражать мачизму своего друга Макарова; и как «Толик» Солоницын, ностальгируя, говорил ей, «Ольке», про котлеты за десять копеек, которыми их с Андреем подчевала первая жена Тарковского; и как настырная Лариса хотела сниматься в «Зеркале», как из – за неё он бросил своих друзей и вообще она могла, по её словам, «внушить ему всё, что угодно»; и как Тарковский парился в бане с… Маргаритой Тереховой…

Боже милостивый! Как же, однако, на наших глазах примитивно дешевеет всё, что связано с нашей культурой!

08.07

С эстрадных подмостков беспрепятственно продолжается тупое, назойливое втюхивание бездарных поделок массовому зрителю. Ещё глупее, ещё карикатурнее мы повторяем западные «шедевры».

Началось это не вчера. Ещё в прошлом веке один английский журналист очень точно определил состояние музыкальной культуры в Европе, сказав о поразившем массы, как вирус, увлечении. По его справедливому горькому замечанию, повсюду Бетховена заменили грохот барабанов и истошные вопли джунглей.

И вот сегодня, бессчётно повторяя, нам «поют»: «она вернётся, она вернётся…». Или: «мои надежды и мечты – это ты…»

Нет смысла подробно копаться в содержании – его нет, есть пустой набор слов с назойливыми повторами и под один и тот же, ясно обозначенный и забивающий «музыку» ритм, которому позавидовал бы дятел:

 
туп – туп; ту – ту – туп…
туп – туп; ту – ту – туп.
 

Но вот кончилась одна «песня», пошла другая – и как будто с другой «музыкой». Но всё точно под те же самые, ничуть не отличающиеся – бьющие по голове удары!

Для того чтобы подняться до высот культуры, человечеству понадобилась не одна сотня лет. Песни народа, Моцарт, Бетховен… А вот опуститься можно в считаные годы.

16.07

Когда – то, в самом начале своей карьеры, кинорежиссёр Эйзенштейн возмутился воздействием на зрителя этого изобретения под названием синема. Воздействием, выраженным в своеобразном подчинении зрителя, несомненным влиянием на его сознание. В этом почудился ему обман, надувательство.

Но эти соображения в то время оказались мимолётными для начинающего кинодеятеля, скоро он сам оказался в полной власти нового, волшебного вида искусства и стал снимать фильмы, ставшие знаменитыми.

Целая эпоха минула с того времени. И сегодня, я думаю, что он, увы, как ни странно, был прав. Сегодня, как никогда раньше, зрителю преподносится – зачастую ужасно примитивная! – имитация, но имитация технически безупречная, порой даже очаровательная, становящаяся реальнее самой жизни. И человек незаметно, ничуть о том не подозревая, становится рабом выдуманного кем – то мира.

19.07

После ужасающего акта террора на многолюдной Английской набережной в Ницце (в самый разгар национального праздника 14 июля) и траурной паузы, 16 июля некий президент синдиката пляжных услуг и заодно владелец находящегося ниже променада ресторана вернулся к своим обязанностям. Парижская газета Le Monde поинтересовалась его впечатлениями о случившемся. Рассказав корреспонденту, как в тот день гуляющие с набережной, спасаясь от сумасшедшего грузовика, прыгали вниз, на крышу ресторана, падали возле входа в него и на пляжные зонты; как они набились внутрь помещений и за закрытыми дверью и ставнями прятались до двух часов утра, пока не прибыла полиция; как из 35 – ти человек обслуги пятеро чуть не подвинулись рассудком, не могли вернуться к работе и должны были обратиться к психиатру. Поведав, какой ужас испытал он сам и его подчинённые, когда они увидели заваленную трупами набережную и как пытались помочь выжившим, в итоге он… ударился в философию, заявив, что «сила жизни» загладит случившуюся драму. «Человеческая история демонстрирует, что жизнь всегда снова брала своё где бы то ни было… Надо прийти в себя, заглушить боль и принимать туристов иностранных, французских с улыбкой, – отчеканил он. – Дарить им желание приезжать и возвращаться в Ниццу.»

Увы, уши торчат у ресторатора… Денежки, денежки в голове застряли. Как видно у подобных типов особая психология. Улыбайтесь, господа, улыбайтесь! Что бы ни случилось… Весь облик этих представителей западной цивилизации в любых переделках неизменно источает благодушие. Как безмятежная улыбка на лице полного идиота.

26.07

Издавна западный мир кичливо называет себя свободным. Если бы было всё так просто: каким себя назовёшь – таким и будешь.

Свобода отражается в духе, менталитете народа. А этот самый дух непременно выражается в языке, в речи, в её строе. Например, если язык подчинён этакой жёсткой конструкции фразы и этот порядок слов неукоснительно руководит речью – что это значит? Это значит, что существует определённая несвобода самовыражения в тисках неких рамок, выход за которые непозволителен. И всё это присутствует не в какой – нибудь маловажной, второстепенной сфере человеческой деятельности, но в самой основе человеческого естества, ибо надо всем и прежде всего, как известно, было Слово.

Как ни странно, подобной несвободе подвержены основные европейские языки.

Так какова же она, истинная свобода? Как оценить её проявление? Адекватна ли, подлинна ли она, если её нет в самой сердцевине народного духа – в речи, в словоизъявлении?

29.07

Три десятка лет минуло с начала перестройки…

Ах, что за время это было! У этого самого «нашего паровоза», который летел вперёд, стали тормоза отказывать. У народа уже появилась оскомина от навязчивой идеологии, а тут ещё в окно, когда – то Петром прорубленное, дул хороший сквозняк, от которого у многих закружились головы. Тут и музыка повсюду зазвучала другая, принесённая оттуда и песенки явились с новым смыслом.

 
Перемен! Требуют наши сердца.
Перемен! Требуют наши глаза.
Перемен! Мы ждём перемен!
 

Может, кто – то хочет чтобы мы в чём – то участвовали? Дудки! Делайте сами. А мы ждём и требуем! Открыто брошенный призыв вызывал сочувствие в народе, который желал этих самых перемен. Но мало кто тогда мог догадаться, что кумир молодежи пел о своём, о чём – то другом, близком таким же, как он сам, своему поколению: вы устарели, предки; тошнит от ваших правил; долой ваши скучные обязанности; долой запреты, долой моральный пресс; мы хотим музыки, танцев, хотим веселья, да и травку покурить неплохо… Юнцы ринулись за ним как потерявшие инстинкт крысы за дудочкой крысолова. Только тут пришёл он не откуда – то извне, но по сложившейся к тому времени всемирной тенденции он выдвинулся из их среды. Расплодившиеся, как грибы после дождя, рокеры звали туда же, а уж как восприимчива молодёжь к подобным призывам, как легко она поддаётся на лукавые приманки – о том и говорить излишне.

Пресловутое «влияние запада» безусловно имело место, но оно не было бы столь значительным, если бы не упало на благодатную почву – к этому времени уже появилось в стране целое поколение неприкаянных, ярким представителем которого и стал Цой. И то, что оно явилось – был, можно сказать, зов времени. А противоядия всему этому не нашлось.

Под простенькую, но завораживающую ритмическую основу Цой звал за собой, собирая толпы фанатов: «пить пиво, вино… я смеюсь, когда мне говорят, что жить так нельзя… гуляю, что дальше – не знаю, я ничего не знаю… время есть, а денег нет – и в гости некуда пойти…» Бездельник я. Вот я такой. Плевать! На всё наплевать: «мои друзья идут по жизни маршем / и остановки только у пивных ларьков»;

 
Мама – анархия/
Папа – стакан портвейна!
 

При всём том манера исполнения для всех песен была одной и той же – под неё подстраивалось интонационно, ритмически музыкальное сопровождение. Этот недостаток обратился в достоинство: устойчивое однообразие ярко заявило о себе и выделило его из всех остальных рокеров.

Все тексты песен – довольно бессвязное бормотание, перескакивание, назойливые повторы. Читать затруднительно, даже неловко. Но при исполнении им со сцены под этакую завораживающую, сомнамбулическую, как из дудки индуса, мелодию – они воспринимались по – другому. Юные существа балдели – ни к чему думать о жизни, не надо задумываться ни о чём. Словно опустился и поглотил их туман, в котором ничего не видать и ничего не поймёшь.

Человеку верующему от всего этого вполне могла бы явиться мысль, что только он – вредитель, нечистый дух, враг рода человеческого – только он мог напустить такой соблазн, столь сильно одурманивающий юные души.

Прошли годы – и туман рассеялся. И что же? Видно стало: там пустота. Печальны дела земные. С большим опозданием, кто – то очнётся, очухается от дурмана и поймёт, какому мощному влиянию подверглась молодость, какой соблазн сделал своё чёрное дело и оставил след, надо думать, даже не на одном поколении.

02.08

Когда – то мудрый финский писатель Мартти Ларни поделился с читателями интересным наблюдением, отметив, что некоторые особы женского пола божественный дар – любовь почему – то путают со щекоткой (что не свойственно даже животным и птицам, добавил бы я).

Нынче тех, кто так – то путает, похоже, развелось множество – оттого и чувства дешевеют, и супружество трещит по швам; оттого и дети, ещё не родившись, уже обречены стать несчастными.

05.08

Как родилось произведение Куприна «Как я был актёром» более или менее ясно: творческим усилием воссоздан отрезок его собственной биографии. Но вот рассказ его «На покое»…

Много чего написано о творческом вымысле писателей. Но такое, что явлено в этом повествовании, – не соответствует обычным меркам: ни внешностей персонажей, ни их судеб, ни поведения невозможно вообразить, выдумать. Остаётся лишь поразиться наблюдательности и памяти автора и самой возможности (в результате посещений кого – то из знакомых?) оказаться свидетелем потрясающего бытия выброшенных на обочину жизни людей – возможности, кажущейся просто фантастической. Это какое – то волшебство.

12.08

Человеку, которого Создатель наградил способностью видеть то, чего не видят другие люди, – это приносит мало радости. Скорее она, эта способность, становится для него нелёгким грузом. Потому что существу живому, во плоти, тяжко тащить эту ношу. Она оказалась неподъёмной даже для царя Соломона.

В молодости я как – то не замечал за собой такой способности. То есть она как будто присутствовала, но не осознавалась, ни о чём подобном я просто не думал. Возможно потому, что для меня она была естественна и владело мной тогда простое соображение: как и все другие, ты – человек и то, чем ты обладаешь, есть и у других.

Однако, бессчётное число раз случалось со мной такое: нахлынет скука смертная втолковывать кому – то прописную истину и невольно удерживаешь себя от пустого сотрясения воздуха.

И как же мучительно было однажды у сына – студента (с которым, увы, в силу разных обстоятельств, у меня не было более тесного общения) случайно обнаружить такую запись в его рабочей тетради: «Мать говорит, что мой отец часто молчит потому, что считает себя умнее других. Я думаю, мама так и не поняла, что молчит он потому, что заранее знает, о чём люди будут говорить. Я начинаю понимать отца – пора задуматься и над собой.»

14.08

Бывает, случаются с нами вещи удивительные: нечаянно встретишься вдруг с настоящим чудом.

Посетили мы Русский музей – место для нас не новое, хорошо знакомое. Как и в прежние посещения, ходили не торопясь, с удовольствием любовались шедеврами живописи, посмотрели кое – что из свежих экспозиций – проходили залы, один за другим… И вдруг я остановился как вкопанный.

Совсем простенький этюд: тёплый весенний день, полуоткрытое окно, в буйной зелени палисадник, за ним простор до горизонта и надо всем уходящая сизая туча, букет сирени в стеклянном кувшине на подоконнике… Только что прошёл дождь, на стеклах ещё задержались капли – очень живые, мокрые; снаружи веет свежестью и, можно сказать, пахнет озоном…

Глядя, вживаясь во всё это, остро почувствуешь, как прекрасен мир, в котором мы живём, как драгоценен этот, казалось бы, всего лишь какой – то эпизод существования человеческого, – и вместе с удивлением (где, в каких запасниках этюд раньше хранился и почему он выставлен только теперь?) ясно осознаешь, что тот, кто подарил нам это, – просто волшебник.

Стоишь перед картиной – и такое ощущение, что будто здесь, прямо в музейной стене прорублено окно в мир вечной природы, а в приоткрытую створку щедро вливается в душу твою трепетное чувство радости жить на этой земле… И разве могут сравниться с этаким чудом пресловутые «чёрные квадраты» и прочие беспомощные выдумки несчастных бездарей? Вот оно, это замечательное творение (А.М. Герасимов, «Полдень. Тёплый дождь.», 1939):

15.08

Навевают грусть раздумья об историческом пути России.

Как ни посмотреть, но ведь это русское изобретение – интеллигенция – погубило империю.

В течение XIX – го и, особенно, в начале ХХ – го века самодержавие всё более и более делало уступки повально распространяющемуся брожению умов в среде либеральной интеллигенции. Первым, кто забил тревогу и выявил опасность гремучей смеси легковесной, прекраснодушной маниловщины с безумным желанием физически уничтожать всех несогласных, был Достоевский (роман «Бесы»). Позднее не жаловал интеллигенцию Чехов, назвав её фальшивой и истеричной.

В первое десятилетие ХХ – го века в столичной интеллигентской среде тупая ненависть к существующему строю разгулялась настолько, что даже певший гимны грядущей революции Горький (которому, кстати сказать, петь гимны эти позволялось), готовя материалы для издательства «Знание», писал Пятницкому: «Как много я читаю рукописей и какие все р – р – революционные, если бы вы знали! Я весь облит кровью, каждодневно присутствую при убийствах, самоубийствах, уличных драках, сижу в тюрьмах вместе с героями повестей и рассказов…» (Бог ты мой! Как, однако, похоже на наше сегодня! Всё это «каждодневно присутствует» теперь в телевизоре…)

Были в этой среде заодно и, можно сказать, оказались в едином строю противников самодержавия и такие деятели как лидер кадетов, профессорская косточка Милюков, и такие потомственные интеллигенты как Керенский и Ульянов (сюда нелишне добавить выходцев из других слоёв – например, отпрысков купеческого сословия вроде Брюсова, Саввы Морозова и других, оторвавшихся от народа и так или иначе в разных сферах деятельности работавших на революцию).

Вода камень точит… Сложившаяся обстановка неизбежно привела к взрыву, от которого многие из тех, кто «звал к топору», либо сами под него попали, либо бежали в иные пределы. Оставшиеся (Ленин, Троцкий и компания) довершили дело.

Казалось бы, постигшая огромную страну трагедия, эхом отозвавшаяся по всей земле, должна была бы со временем чему – нибудь научить людей, для которых мыслительный процесс был привычным занятием, подтолкнуть к каким – то выводам. Но она, интеллигенция, делать выводы никогда не умела. Отчего же? Закрадывается подозрение, что она к тому неспособна. Ибо всегда, постоянно, слишком занята собой, эгоистична.

И в дальнейшем ничему она не научилась. Пусть это уже была новая – советская – интеллигенция, но и она оказалась поразительно живучей к слепому отрицанию существующего как при коммунистах, так и после них. Это она, со своей крепкой ветвью, проникшей во власть, оглядываясь на Запад, раскачивала – уже советскую – лодку. И это её весьма влиятельные представители, даже сделавши нешуточную карьеру, но очаровавшись «западными ценностями», приложили немалые усилия к обрушению той системы, которая их вскормила (Яковлев, Сахаров, Собчак). Увы, исключения были редки: такие поразительные фигуры как Зиновьев оставались в одиночестве.

Что – то до ужаса печально – знакомое напоминают мне сегодня всевозможные тусовки записных современных российских либералов, которым нынче почему – то и вовсе нет удержу…

18.08

Начавшееся в золотом веке движение за эмансипацию прекрасного пола – борьба за освобождение от гнёта, всевозможных запретов, за равные права с мужчинами – в начале ХХ – го века набирало обороты. Но, как ни странно, ни пуританская Европа, ни Америка еще не были готовы к радикальному переустройству общественного сознания. Именно в отсталой России её наиболее образованная прослойка кинулась в этом вопросе бежать «впереди планеты всей».

Можно сказать, прямо под боком верховной власти, в самой столице империи в интеллигентской среде творились чудеса неслыханные для православной страны: приобретала популярность, становилась чуть ли не поветрием полная свобода любви (к слову сказать, эта самая free love вместе с движением хиппи обрушилась на Европу лишь через полвека), чему показывали яркий пример такие известные в культурной среде личности как Лиля Брик, Любовь Менделеева…

В ходе революционных потрясений падение нравов и вовсе приняло уродливые размеры, прекрасная половина общества требовала всё больше прав: полной отмены моральных запретов. На этой волне явилось множество оригинальных эмансипанток, нимало не задумывающихся лечь под любого подвернувшегося представителя мужского пола, за равенство с которым они боролись. Входило в моду лёгкое поведение Коллонтай…

Вот весьма любопытное свидетельство из того времени художницы Валентины Ходасевич («Жизнь художника. Мемуары», Москва, Галарт, 1995):

«В те годы (1919–1921) много говорилось и думалось о равноправии и раскрепощении женщин, моральном и физическом, А.М. Коллонтай сочинила доклад о вреде ревности и хотела, чтобы Совет Народных Комиссаров утвердил отмену ревности декретом, но до декрета дело не дошло… Многие девушки мечтали быть оплодотворёнными гениальным или, в крайнем случае, талантливым мужчиной, с тем чтобы, родив ребёнка, расстаться с производителем и стать матерью – одиночкой, убеждённые, что воспитание будущего гения должно быть делом только матери.» (Опять – таки до такого додумались даже в Штатах лишь к концу ХХ – го века.)

Хорошенькая, однако, была тогда атмосфера, о которой много говорят сами, бывшие в ходу, термины: «оплодотворение», «производитель» – то есть те, что ещё совсем недавно применялись к скоту.

Ну а теперь мы в девяностые годы наступили на те же грабли – образца начала прошлого века. Не следует ли, наконец, образумиться и выбраться из засасывающей трясины? Иначе нас всех просто – напросто ждёт погибель. Остаётся последняя надежда на то, что «маятник» качнётся в другую сторону, как это было после революции, когда в обществе появился некий элемент сдерживания низменных страстей, возврата к утерянным ценностям: моральный кодекс строителей… чего? Ну да, вещи недостижимой, но кодекс этот всё же работал.

23.08

Чистое страдание порой испытаешь, посмотрев телевизор, ибо занозой застревают в голове вещи, уму не постижимые. Твоя собственная точка зрения на животрепещущую проблему, не без удовольствия разделяемая с человеком известным и тобой уважаемым, вдруг подвергается испытанию, ибо задумываешься о существовании необъяснимой метаморфозы.

«Бесогон» Никиты Михалкова… Передача замечательная! Толковый монолог, убедительные доводы, логика, неравнодушие, искренние переживания от несовершенства, несуразностей нашей сегодняшней жизни. Со всем полностью соглашаешься и хочется поехать, добиться встречи единственно для того, чтобы просто пожать руку единомышленнику с благодарностью за то, что он делает. Приходишь в восхищение от того, что вот какой человек хороший, какой правильный – Никита Сергеевич. Какой не фальшивый, а настоящий патриот, любящий свой народ, свою страну.

И тут на душе становится так горько, словно тебя этак интеллигентно, ласково провели, как воробья на мякине.