Текст книги "На переломе, или Пуля для тени"

Прерванный полет

Лейтенанта милиции Эльзу Курмангалиеву – Николаю предложил, на этот раз, представитель ГРУ. Сказал, что «ведет» эту девушку с первого курса Дагестанского госуниверситета.

Она хорошо владеет родным дагестанским, а также чеченским, узбекским, таджикским, английским и французским. Профессиональный психолог. Владеет рукопашным боем. А пока, как объяснил разведчик, мы «решили ей дать возможности набраться опыта пока в МВД».

Когда эта очаровательная длинноногая брюнетка открыла дверь кабинета, Большаков невольно почувствовал себя членом жюри на конкурсе «Мисс Вселенная». И они оба с Беликовым, не договариваясь, как-то одновременно вдруг поднялись со своих стульев. И даже рассмеялись от этого.

Если бы Николай не ознакомился заранее с ее делом, он бы никогда не подумал, что эта хрупкая темноглазая красавица, во время одного из задержаний, вступила в схватку с одним особо опасным преступником. И даже более, не только обезоружила преступника, воспользовавшись приемами рукопашного боя, но и арестовала его. Причем это задержание было у девушки не единственное. Так что теперь одежду этой «мисс» украшает не жемчужное ожерелье, как у многих ее сверстниц, а боевая награда на милицейском кителе – медаль «За отличие в охране общественного порядка».

– Разрешите? – совсем по-военному спросила она, едва открыв дверь кабинета Большакова. И откровенно, как-то по-детски рассмеялась, увидев, как при ее появлении вскочили со своих мест хозяева кабинета.

– Конечно же, – Николай пододвинул ей стул. – Правда не понятно, почему такая девушка решила стать спецназовцем?

– В первую очередь, потому что здесь больше накаченных настоящих красивых мужчин, – так же легко парировала обаятельная брюнетка, улыбнувшись и аккуратно поправив, перед тем как сесть, свою юбку – «карандаш». – В Москве вообще сейчас на «гражданке» мало «традиционных» мужчин осталось. Ну, а во-вторых, папа хотел сына, а родилась вот я. Так что тренировал он меня лично сам. А жених у меня на родине офицер-пограничник. Планируем годика через два свадьбу.

– Пограничник? – С интересом переспросил Большаков. – Я знал, что у вас отличный вкус…

* * *

О нелегкой судьбе еще одного отважного милиционера – узбека по национальности, немолодого прапорщика Эльдара Каримова, спасшего из горящего дома семью с маленьким ребенком – Большаков узнал из какой-то газеты, которую случайно увидел на тумбочке одного из своих офицеров. Прикомандированный из небольшого дагестанского городка на Северный Кавказ, этот мужчина не побоялся вынести из огня людей, дом которых подожгли боевики.

Еще двух старших лейтенантов – пограничника Сережу Безродного и мотострелка-разведчика Костю Рожкова – Большаков взял в МАЦ по рекомендации командира 201-й дивизии. Забрав их из отряда спецназа в Таджикистане. Настоящих, боевых, проверенных во многих спецоперациях.

А Рожков, уже сам, порекомендовал командиру еще один боевой штык – старшего прапорщика морской пехоты Евгения Чернова. Того, с кем ему еще пришлось послужить в Таджикистане еще почти два года после отъезда Большакова в Москву, а потом возвратившегося к себе на Черноморский флот.

* * *

Так уж получилось, что за всю свою жизнь Николай был в Крыму всего один раз, да и тот, еще с родителями. А потом, после 1991 года, когда он стал заграницей, больше туда и не ездил. Так что сейчас, Большаков можно так сказать впервые в зрелом возрасте, открывал для себя этот полуостров.

Небольшой военно-транспортный самолет, принадлежащий российскому ВМФ, забрал Большакова и Беликова с подмосковного военного аэродрома «Остафьево» рано утром. Впереди лежал курс на Севастополь, туда, куда после Таджикистана, был переведен морпех Евгений Чернов.

Из оперативной справки на гвардии старшего прапорщика морской пехоты ВМФ РФ Евгения Александровича ЧЕРНОВА:

«Родился в Астрахани в семье моряка. После окончания восьмого класса поступил в мореходное училище в Ленинграде, по окончании которого был призван на Тихоокеанский флот, где проходил срочную службу. Опытного военного моряка, отличного спортсмена заметило руководство.

Пройдя углубленный курс водолазного дела, сдав на «отлично» все нормативы, старшина 1 статьи Чернов был зачислен в состав оперативного отряда спецназа морской пехоты ТОФ, а еще через год, получил из рук командующего флотом погоны «прапорщика».

Там, на Дальнем Востоке, не раз принимал участие в помощи морским пограничникам в задержании нарушителей границы – случайно заблудившихся рыбаков или же умышленно пошедших на это преступление.

Летом 1992 года, во время задержания браконьеров нашими пограничниками, вступил в рукопашный бой с вооруженными преступниками. Был ранен. Но, несмотря на это, узнав, что корабль незаконных рыбаков заминирован, сумел проявить свои профессиональные качества водолаза, и разминировал под водой сложное взрывное устройство. За что был удостоен внеочередного воинского звания «старший прапорщик».

Принимал участие в боевых действиях в Таджикистане, на Северном Кавказе. В декабре 1995 года переведен для дальнейшего прохождения службы в морскую пехоту Черноморского флота РФ.

Награжден орденом Мужества. Холост».

В огромном чреве самолета, который военные остряки, за два больших двигателя над крыльями, любовно прозвали «Чебурашка» было много народа. Здесь вперемежку сидели и офицеры и гражданские. Кто-то летел в командировку, как Большаков и Беликов, кто-то с семьей в отпуск. Николай обратил внимание и на то, что в дальнем углу самолета, стараясь не выделяться, сидели два узбека, прилично одетых в костюмы, с какими-то документами. Они всю дорогу что-то обсуждали, рассматривали бумаги, и тот, кто помоложе, все время оправдывался и удивленно поднимал плечи…

Самолет приземлился на гражданском аэродроме приморского города Анапы, где, как сообщил командир воздушного корабля, все прибывающие в заграничный Крым, должны были заполнить специальные документы и получить визу на въезд в иностранный Крым.

Пока Большаков во время полета рассматривал пассажиров и что-то писал в своем блокноте, капитан Беликов, одетый в хороший джинсовый костюм и «отпускную» белую спортивную майку, тихо дремал в углу.

– Слушай, командир, – уже перед самым выходом на бетонку аэродрома как бы невзначай заговорил он, глядя на Большакова. – Разреши мне не лететь с тобою, а остаться тут в Анапе на эти два дня. Тысячу лет не был на море. А так искупаюсь, подышу….

Николай улыбнулся. По всему было видно, что Владимир задумал это еще в Москве, а сейчас решил выдать за спонтанное решение. Да ладно, два дня ничего не решают…

– Уговорил, – рассмеялся Николай. – Я потом за эти два незапланированных дня отдыха с тебя потребую значительно больше. Еще пожалеешь. Что будешь делать?

– Любопытство – это большой грех, товарищ майор, – рассмеялся Беликов. – Да займусь всем что угодно. Давно не был на море. А так все отработаю, отслужу…

– Тогда здесь, у самолета, ровно в 15.00 через два дня, – Большаков пожал протянутую руку. – Веди себя хорошо…

– Ну, тогда, командир, я еще подремлю тут часок, – загадочно улыбнулся Владимир, – пока вы там себе документы отмечаете. Ой, чувствую, сегодня будет мне не до сна…

– Да делай, что хочешь, – шутливо отмахнулся Николай. – Но к полету обратно в Москву не опаздывать…

– Буду как штык, – так же шутливо ответил Беликов и, махнув рукой командиру, сразу же перевернулся на другой бок.

Во время разговора, Николай старался не упускать из поля зрения своих попутчиков из солнечного Узбекистана. Он видел, что они о чем-то поговорив с летчиком, быстро вышли из самолета. Пока разговаривал с Володей, он часто смотрел в иллюминатор, но не видел их в группе других пассажиров, идущих в сторону аэровокзала.

И только когда сам вышел из самолета, увидел одного из них. Спустя мгновение появился второй – тот, кто был моложе, и они оба заспешили в сторону здания. Большаков поторопился за ними.

Но в здании аэропорта их уже не было. Как вспомнил один из офицеров, летящих с ним в Крым, оба эти пассажира сразу же вышли из аэропорта и уехали на машине, которая их ждала.

– Вот ведь, так и параноиком легко можно стать, – Большаков подошел к пограничникам за листком с российским пограничным штампом на выезд на территорию Украины. – Везде мне теперь видится тень этого «Хирурга»…

Часа через два, здесь, в дальнем углу аэродрома «Анапа», военно-морской «Чебурашка» вновь встречал всех летящих дальше, в пока еще украинский Город – Герой Севастополь.

Беликова уже не было. Да и Большаков обратил внимание, что людей на борту самолета тоже стало значительно меньше – четыре морских лейтенанта, видимо только что окончивших военные вузы, потом капитан 2 ранга с женой и двумя дочками, и семь мужчин в гражданской одежде, включая и самого Николая.

Впереди его ждали еще около часа полета. Когда самолет мягко тронулся с места по рулежной дорожке к взлетно-посадочной полосе, Большаков тоже закрыл глаза. Ему хотелось собраться с мыслями, подумать.

Самолет, натужено гудя своими «ушками», легко оторвался от бетонки аэродрома и взмыл вверх. Внизу блестело родное Черное море.

Большаков даже не заметил, как задремал. Внезапно, правый двигатель чихнул и затих. Потом раздался еще один чих. Николай открыл глаза от того, что в самолете оба двигателя молчали. Молодые офицеры не прислушиваясь, о чем-то спорили и смеялись, девочки дремали на коленях родителей.

Отогнав сон, Николай подтянулся к иллюминатору и к удивлению увидел, что самолет планируя быстро снижается. «Чебурашка» экстренно садился на полосу между стоящих на бетонке машин «Скорой помощи» и пожарной службы города с включенными мигалками…

Оперативно прибывшие на место ЧП сотрудники аэродромных служб, представители ФСБ и прокуратуры отвезли самолет в ближайший ангар. Его предстояло полностью осмотреть, провести экспертизу. Установить причину неисправности.

Там же в здании аэропорта Николай увидел и Беликова, который, за границей оцепления, внимательно вслушивался в последние новости о прерванном полете. Увидев Большакова, он замахал руками и бросился к командиру.

Теперь он уже и не думал оставаться в этом городе, предпочитая больше с Николаем не расставаться.

– Сам же мне сказал, что я твой «ангел-хранитель», – натужено улыбнулся Беликов. – Вот только решил расслабиться, тебя одного оставил, и вот результат.

– Да уж, ты прав, – тихо согласился Николай.

Капитан Владимир Беликов, оперативно отправленный Большаковым проверить фамилии всех людей принимающих участие в том полете, сообщил, что на борту были все граждане России и, более того, согласно документам – ни одного человека с узбекской или таджикской фамилиями…

На следующий день военный комендант аэропорта, как и планировалось, отправил проверяющих, согласно командировочному, дальше в Севастополь.

Морского пехотинца гвардии старшего прапорщика Евгения Чернова в расположении воинской части они застать не сумели. Как пояснил командир – молодой атлетически сложенный полковник – тот сейчас находился на гарнизонной гауптвахте. Арестованный по подозрению в покушении на убийство. Вот так – не много, ни мало!

По версии самих морских пехотинцев, они находились в патруле в городе. Днем, в районе четырех часов, они обратили внимание, что в пункте обмена валюты здесь на окраине города слышны выстрелы. Оказалось, что два преступника, убив охранника и кассира, забрали деньги и хотели скрыться.

Начальник патруля гвардии старший прапорщик Чернов попытался блокировать нападавших, благо людей на улице не было. Но на предложение сдаться, преступники ответили выстрелами.

Евгений едва-едва успел укрыться, прыгнув на ступеньки в подвал. Пули прожужжали в паре сантиметров от его головы и, ударившись о стену, ушли куда-то вверх.

Достав табельное оружие, прапорщик быстро выскочил на улицу, но тут резко почувствовал боль в ступне правой ноги. Видимо, неудачно прыгнул на ступеньки. Он увидел убегающего, и сделал предупредительный выстрел в воздух.

Одного из них – в темной куртке и капюшоне – он запомнил четко. И увесистый пистолет «ТТ» в его руке.

Несмотря на боль, он преследовал преступника несколько улиц. Потом понял, что дальше бежать просто не может, а бандит вот-вот скроется из вида. Он быстро прицелился и сделал выстрел…

Тяжело раненного преступника сотрудники милиции, прибывшие на выстрелы, нашли в подъезде через несколько домов. Он чуть не умер от потери крови. Лежал в реанимации. Но при нем не оказалось ни оружия, ни похищенных денег. Следователям сказал, что ни от кого не бежал. Просто шел домой. И вдруг в него стали стрелять.

Второй преступник, которого задержали патрульные, заявил, что его тоже арестовали по ошибке. Он никого не грабил и не убивал.

А через несколько часов выяснилось, что раненный – сын одного из руководителей городской администрации, причем со связями в самом Киеве.

Местный «независимый» украинский следователь, видимо уже заинструктированный у себя в прокуратуре, озвучил лишь одну «правильную» версию. Раз оружия не найдено, значит это была – попытка убийства простого крымского парня.

Так Евгений мгновенно превратился из героя в обвиняемого, и оказался под следствием. Его уверенно подводили под громкую статью – «Покушение на убийство» с пятнадцатью годами строгого заключения. И только лишь вмешательство российской военной прокуратуры помогло вернуть следствие в правовое русло.

День и ночь его сослуживцы морпехи сантиметр за сантиметром осматривали улицы этой окраины города, где была перестрелка. Осматривали подвалы, лестницы, чердаки, отлично понимая, что преступник где-то обязан был спрятать оружие и деньги.

И им улыбнулась удача – в одном из домов, за батареей отопления между вторым и третьим этажом, они нашли пистолет «ТТ» и целлофановый пакет с деньгами, который впопыхах там спрятал нападавший на обменный пункт. Причем все было обнаружено буквально в соседнем дворе от того, где был обнаружен сотрудниками милиции истекавший кровью юноша. На обеих находках были отпечатки пальцев раненного и «случайного» задержанного. А также были найдены несколько гильз от этого пистолета.

Так что в день приезда проверяющих из столицы – Большакова и Беликова, решением суда прапорщик был признан невиновным, а вот горе-грабители оказались на его месте под следствием.

– Мне вас просто бог послал, – огромный, почти двухметровый гвардии старший прапорщик Евгений Чернов пожал протянутые ему руки. – После всего произошедшего, мне вряд ли дадут тут спокойно служить. Так что готов к дальнейшему прохождению службы там, где скажете.

– Слушай, – внезапно Беликов в упор посмотрел на морпеха. – Ты, старик, случаем, не служил ли в Таджикистане в 1993 году. Уж очень твое лицо знакомо.

– Был, – улыбнулся прапорщик. – Много там поколесил.

– А в тот день, когда на 12 погранзаставу напали духи? – не унимался Володя.

– Нет, в тот день я был совсем в другом месте, – отмахнулся великан. – Мы тогда в помощь пограничному спецназу пришли. Им хорошо досталось. Многие погибли, кого-то еле спасли. Там какой-то полевой командир, вроде врач, из наших раненных солдат вырезал органы для трансплантации…

– Его звали Хирург? – удивленно посмотрев на Евгения, уже спросил сам Большаков.

– Похоже, – улыбнулся Чернов. – У них там такие палатки стояли с красным крестом.

– А не ты ли случаем тот самый морпех, кто забрал с дороги двух раненных офицеров, – спросил Беликов, – перевязал их и отвез в госпиталь…

– Ну, было, – совершенно спокойно ответил Евгений. – Там тогда убитых было больше, чем раненных. Но я тех офицеров не перевязывал. Им первую помощь оказал наш санинструктор Ваня Кротов, которого убило осколком…

Беликов молча встал, подошел к своей сумке, стоящей у окна, и мановением руки вытащил оттуда бутылку армянского коньяка.

– Вот уж не думал, что увижу уже своего ангела – хранителя, – он повернулся к Большакову. – Вот ведь, какая страна большая, а мы встречаемся.

И быстро выпив, они все трое крепко обнялись.

* * *

…Через месяц после того, как они возвратились в Москву, Николаю Большакову доложили о возможной причине аварии военно-транспортного самолета, на котором он летел. Людей спас профессионализм командира воздушного корабля, да и всего экипажа, которому удалось, почувствовав неладное, суметь сразу же возвратить самолет на взлетно-посадочную полосу с уже неработающими двигателями, только лишь планируя.

Причем, это оказалось была не техническая причина. Самолет кто-то специально испортил в аэропорту «Анапы». Причем сделал это очень профессионально, со знанием дела. Подрезал шланги, сломал датчики. Короче говоря, искусственно подготовил ЧП.

– Да, товарищ майор, вы представляете, – завершая свой доклад молодой офицер из военной прокуратуры закрыл папку, и, видимо оставляя на последок самое интересное, добавил, – в одном из неработающих двигателей вашего самолета при расследовании техниками был обнаружен …операционный скальпель. Как он туда попал, понять пока никто не может …

«Теплое» место

– Значит так, – генерал Миловидов внимательно просмотрел и закрыл служебную папку последнего из личных дел военнослужащих Межведомственного антитеррористического центра, – ребят смотрю подобрал толковых, спортивных, грамотных. Одобряю. Конечно, у меня оставались кое-какие вопросы по отдельным кандидатурам, хотя по своим каналам мы и попытались их перепроверить. Не все на них документы. Ну да ладно, ты их видел воотчую. Теперь главная ваша задача – тренировки и тренировки.

– Чтобы вы поняли, насколько высокую ставку в Совете безопасности страны сделали на вас, – Александр Александрович подошел к сейфу и вытащил оттуда несколько документов с гербом на лицевой стороне, – сообщаю, что всем вашим офицерам присвоены внеочередные «досрочные» воинские звания, это я про тех, кто ранее имел специальные. Поздравляю, товарищ «подполковник»! И прошу поздравить и вручить погоны всем.

– Второе, – генерал пробежал глазами другой документ. – Местом дислокации вашей новой войсковой части мы выбрали гвардейскую мотострелковую бригаду в подмосковном поселке «Мостехнопарк». Там отличный стадион, силовой городок, бассейн, огневой городок. Для вас выделена отличная казарма на первом этаже. А ваша единственная девушка будет жить рядом – в офицерском общежитии. Так что теперь все зависит от вас.

– Ну и, в-третьих, – Миловидов сел обратно в кресло. – С сегодняшнего дня все ваши военнослужащие переодеваются в обычную общевойсковую военную форму и, официально по «легенде», для всех без исключения, становятся одним из спецподразделений армейской разведки Сухопутных войск. – И добавил, – без комментариев!

Генерал, словно волшебник, вытащил из-под стола черный портфель-дипломат, и пододвинул его ближе к Большакову.

– Здесь ваши новые документы, – кратко сказал он. – И ваши новые удостоверения личностей офицера с уже новым званием. Комплекты формы получите завтра на складе. Прибытие в часть через два дня – в четверг, к 18.00. Честь имею!

Сказать честно, что все были в восторге от пересказанного разговора с генералом, было бы неправдой. Майор Юрий Потапов, хотя и получивший очередное звание, был опечален тем, что теперь он не сможет носить свой «краповый» берет, которым так гордился.

Но поистине расстроен был переодеванием из черной в зеленую форму морпех гвардии старший прапорщик Евгений Чернов, грусть которого даже не развеяло сообщение о присвоении ему офицерского звания – «лейтенант».

Николай, тоже за годы службы уяснивший главный военный принцип, что «бесплатный сыр бывает только в мышеловке», отлично понимал, что уж если государство расщедрилось на «бесплатные» воинские звания досрочно, то значит работа им предстоит не просто опасная, а может и стоящая жизни.

* * *

До расположения бригады военнослужащие Центра добрались достаточно быстро, даже не смотря на московские пробки. Вскоре колонна из пяти военных грузовиков в сопровождении машины Военной автоинспекции проезжала КПП бригады.

Большаков осмотрелся и был просто поражен. За все годы службы, Николай никогда не видел такого «элитного» гарнизона.

Как рассказал генерал Миловидов, первоначально здесь в поселке, тогда еще в ближайшем Подмосковье полвека назад располагался всего один полк знаменитой гвардейской Таманской мотострелковой дивизии. Так, для оперативных целей. Но в начале 80-х, когда расположение полка уже оказалось практически около Московской кольцевой автодороги, было принято решение реконструировать этот военный городок. И построить на его месте новые супер современные казармы с полной инфраструктурой и жилыми домами, а вместо полка развернуть целую бригаду.

Летом 1991 года, эту бригаду передали из структуры Министерства обороны СССР в КГБ, пытаясь создать свое воинское формирование. Но уже зимой 1992 года, Борис Ельцин, панически боявшийся чекистов, вновь возвратил бригаду в обычную пехоту Минобороны.

Правда, с началом войны на Северном Кавказе, ее опять переодели. На этот раз в форму Воздушно-десантных войск, выходцем из системы которой и был министр обороны генерал Грачев. Но так как все командиры бригады были выпускниками обычных пехотных училищ, они предпочитали воевать храбро и мужественно только на земле, при этом предпочитая добираться до поля боя без этого самого десантирования.

А когда через год, в ходе проверочных учений, сам командир этой бригады, переодетый волею судеб из мотострелка в форму ВДВ, но не имеющий минимально необходимого десантного опыта, сломал при приземлении ногу, было решено с этой воинской частью эксперименты больше не ставить. Передав ее опять Сухопутным войскам.

– После всех этих перетряхиваний, – особо отметил генерал Миловидов, – мы сейчас для вашей временной дислокации выбрали именно этот гарнизон. Думаю, что никого из знакомых вы там не встретите, сохраняя режим секретности.

На самом деле весь этот гарнизон был построен на славу, и не был похожим на тысячи других. Среди леса стояли два огромных стеклянных современных 9-этажных огромных корпуса, которые имели крытые «зимние» переходы в учебные корпуса, столовую, клуб, бассейн. Рядом стояли огромные серые боксы для хранения военной техники, оборудованные специальными автономными температурными датчиками, следившими за влажностью. Ну, а перед корпусами был не менее величественный строевой плац с огромной трибуной, на котором можно было бы смело разместиться всему столичному гарнизону, готовящемуся к параду на главной площади страны.

Казарма на первом этаже, которая была передана подполковнику Николаю Большакову и его разведчикам, находилась в стоявшей слева от въезда многоэтажке. Это большое спальное помещение для мотострелковой роты, ныне выделенное спецназу, ни разу не использовалось по назначению за прошедшие годы. Дело в том, что все командиры использовали это, всегда закрытое помещение, исключительно всего два раза в году – только показывая новобранцам, как образец, как должна выглядеть настоящая солдатская казарма.

– Ну что же, принимайте разведчики жилье, – молодой полковник, ставший недавно командиром этой бригады, провел Большакова внутрь. – Здесь будут располагаться ваши люди, а для вас лично и ваших командиров, мы оборудовали в бывших учебных классах отдельные комнаты. Как говорится, в тесноте, но не в обиде!

Не обращая внимания на спокойную и размеренную вокруг жизнь военнослужащих этой бригады, спецназовцы Центра, разделенные решением Николая на четыре взвода, ежедневно тренировались, сменяя друг друга, на четырех точках – силовом городке, зале рукопашного боя, огневом городке и бассейне – расположенных в разных уголках огромной территории гарнизона. Отправляясь утром на спортивные занятия, все военнослужащие офицеры и сержанты Центра, были одеты в однообразные спортивные костюмы с шевроном «ЦСКА». Потом были занятия по тактике, оперативной работе, радиоделу.

К концу пятой недели тренировок, Большакова внезапно вызвали к генералу Миловидову.

– Знаешь Николай, – Александр Александрович нервно ходил по кабинету и курил. – Вот получили неприятность оттуда, откуда не ждали. «Протекло» Министерство обороны по поводу нашего Центра. Самого Главкома Сухопутных войск затаскали, как пацана, по высоким кабинетам, выпытывая, кто создал это подразделение, и кто утвердил туда офицеров. Хорошо еще, что мы озвучили лишь официальную «легенду». А когда они узнали, что «у руля» этого подразделения стоит обыкновенный подполковник, подключили все свои рычаги…

– Короче говоря, даже я пока не в состоянии что-то изменить, – генерал с силой загасил окурок в пепельнице. – Есть уже приказ о твоем назначении в должности заместителя. Командиром спецназа назначен некто майор Владимир Гриднев, выпускник этого года из Академии Фрунзе. Судя по оценкам и характеристикам – посредственность, но карьерист. Однако с большими связями его отца в руководстве государства. Два звания получил досрочно в Группе войск в Германии. Теперь его папа услышал о создании Центра и подключил все свои связи.

– Ну, я вам тоже – не «мальчик для битья»! – вспылил Николай.

– Точнее не девица из пансиона, – резко оборвал его генерал, – Вы – боевой офицер, кавалер боевых наград, и не вам обижаться на государство. Настоящий солдат выполняет любой приказ, а не устраивает здесь представление. Так что выполняйте …

– Извините, товарищ генерал-лейтенант, виноват! – Большаков вытянулся, как по команде «Смирно!»

– Ладно, Николай, – уже спокойно произнес Миловидов, – думаю, что время все расставит по своим местам. А пока возвращайтесь к личному составу. Продолжайте тренировки, и …встречайте командира.

* * *

Еще через два дня подполковник Николай Большаков стоял на КПП бригады, встречая своего нового командира – майора Владимира Гриднева. Судя по всему, выпускник элитной Академии Сухопутных войск не отличался особой пунктуальностью, если позволял себе опаздывать уже более чем на полчаса от озвученного ранее времени прибытия.

Первым он услышал натуженный гул двигателя, и только потом увидел летящий по шоссе, вдоль забора военного городка в сторону воинской части, блестящий темно-синий новенький «Ягуар». Шикарный автомобиль, с прыгающим зверем на капоте, резко сбросив скорость, легко прошуршал элитной резиной возле контрольно-пропускного пункта и резко затормозил на стоянке чуть в стороне.

Из машины появился невысокий темноволосый полный офицер в расстегнутом кителе с погонами майора, и, забрав фуражку с заднего сиденья и держа ее в руке, направился ко входу в часть. Даже увидев ожидавшего его на КПП подполковника, владелец «Ягуара» не застегнулся и не надел головной убор.

– Товарищ майор! – Николай принял стойку «Смирно» и, приложив руку к фуражке, продолжил рапорт. – Личный состав Центра спецназа Сухопутных войск находится на учебных занятиях. В 18.00 он будет представлен Вам на плацу перед учебным корпусом. Заместитель начальника Центра подполковник Большаков.

– Да ладно, к чему официоз, – майор немного по-барски, и, совсем не по-военному, протянул своему заму ладонь, так сверху – вниз, для рукопожатия. – Построение перенесите на завтрашнее утро, а то я очень устал за сегодня. Надеюсь, вы уже договорились об отдельной комнате в общежитии? А то я не намерен, как командир, жить в казарме с личным составом.

– Я не знал, что вы планируете жить в военном городке, – начал было Большаков. – Ведь наше подразделение располагается…

– Не напрягайся, подполковник, – устало протянул Гриднев, уже перейдя на «ты», – я эту часть знаю, как свои пять пальцев – лейтенантом тут после училища начинал. Жаль, что с гостиницей мне придется договариваться самому …

– Да, и на будущее, – он улыбнулся, и перед тем, как возвратиться к машине, добавил, – Вчера мне присвоено внечередное воинское звание. Так, что мы теперь с тобою оба подполковники. Хотя, с этими ночными клубами, погоны еще не пришил…

– Есть, товарищ подполковник! – Большаков вновь взял под козырек.

* * *

Как Николай и предполагал, на следующий день на утреннее построение подполковник Гриднев опоздал, почти на четверть часа. Одетый, в новую, пока еще экспериментальную для армии, рубашку с коротким рукавом и параллельные брюки, обутый в дорогие и немного неуставные туфли, в фуражке с высокой тульей и в каплевидных солнезащитных очках, Гриднев выглядел «чужим» перед своими подчиненными, которые стояли в камуфляжной полевой форме.

– Так…, – приняв доклад, новый командир прошел мимо всего строя.

– Не стоит думать, что под моим командованием вы сможете и дальше лениться, – он улыбнулся, сделав упор на слова «под моим командованием», и посмотрел на стоящих перед ним спецназовцев. – Запомните, Сухопутные войска – элита армии, и, кто так не считает, может у меня легко продолжить службу в стройбате.

– А вы, подполковник, – обратился он уже к Николаю, – будете мне ежедневно в 18.00 докладывать, как прошел день, что сделано, что предстоит. Назначаю вас старшим. Я же буду осуществлять общее руководство Центром.

Так продолжалось день за днем: личный состав отправлялся на учебу и тренировки, а командир – отсыпался – после возвращения из ночного клуба. Благо никому Центр был не подконтролен.

И вдруг, как снег на голову, пришло известие, что в их подразделение спецназа прибывает комплексная проверка. Услышав это, подполковник Гриднев уехал в Москву и только лишь на следующее утро появился в части в отличном настроении.

Когда через два дня после этого, молодой подтянутый генерал-майор из штаба Московского военного округа прибыл в бригаду, военнослужащие спецназа Гриднева в готовности уже стояли на плацу. Быстро приняв доклад, проверяющий, со своей командой из двух полковников, в сопровождении командира спецназа, пообещав встретиться завтра, убыли в гостиницу.

На следующее утро, эти проверяющие уже сидели на скамейках спортивного городка. Хотя, судя по всему, они еще не отошли от вчерашнего застолья, от большой «накрытой поляны» в небольшой бане бригады.

Наблюдая за сдачей нормативов офицерами спецназа, они из больших кружек жадно пили чай. То и дело, наливая его из огромного самовара, стоящего чуть в тени.

Рядом с их папками и нормативными документами проверки, совсем необычно смотрелись лежащие аккуратно порезанные кусочки хлеба, кружки колбасы, полоски сала и маленькие тосты с кусочками селедки, аккуратно разложенные на «чисто военной скатерти» – газете «Московский комсомолец» с очередным свежим антиармейским материалом, укрывающей лавочку.

Тайну этого «чаепития» знал лишь сам начальник Центра подполковник Гриднев, изредка осматриваясь, дабы не афишировать свое действо, и быстро заливал в чрево самовара очередную бутылку …холодного пива.